Время лжи Филоненко Вадим

– Женат?

– Нет.

Подеста удивленно поднял брови:

– Не рано ли одному ходить? У вас, у урмаков, вроде не принято? Вы все больше семьями да кланами.

Темьян напрягся: подеста прав. Пока молодой урмак не женится и не родит наследника или наследницу, он, как правило, не покидает родительскую семью. К несчастью для Темьяна, подеста неплохо знал обычаи урмаков.

– Хочу… в армию наняться… денег на женитьбу подзаработать. Пообнищали мы… – забормотал Темьян.

– Ну-ну. А ты, часом, не беглый? Стража тебя не ищет?

– Нет, господин.

Темьян твердо взглянул в глаза человеку, приглашая проверить свою ауру, и тотчас ощутил мгновенное магическое касание, словно к его зрачкам приложили холодные, колючие льдинки. Юноша невольно моргнул, избавляясь от неприятного ощущения. Как он и думал, подеста оказался колдуном, правда слабеньким. Впрочем, если бы Темьян оказался беглым, то метку стражи подеста непременно бы обнаружил.

– Чего же ты здесь застрял, если в армию хочешь? – возобновил допрос подеста. – До столицы всего три дня пути, а там, в гарнизоне Бешеные Псы, лучшего места для урмака и не придумать.

– Да я только на весну и лето в деревню хотел подрядиться, чтобы подзаработать. А к осени уже и в армию.

– Почему ж к осени? Зачем ждать?

– Осенью в армию надо наниматься. Не весной, – убежденно сказал Темьян, глядя на подесту искренне и туповато.

– Тогда зачем же ты из своей деревни-то так рано ушел? Ну и ждал бы дома до осени.

– Я же говорю, господин подеста, в армию хочу. Чего ж дома-то ждать? – Темьяну не оставалось ничего другого, как изображать полного придурка – авось проскочит!

– Так и иди в Бешеные Псы наниматься, – проявил завидное терпение подеста. – Какая разница: сейчас или осенью? В гарнизоне, кстати, и заработаешь больше.

– Не. Я в армию осенью хотел, – заупрямился Темьян и поскреб пятерней белобрысую голову с отросшими до плеч спутанными, грязноватыми волосами. Подумал, не поковырять ли в носу, но решил не перегибать палку.

Подеста поморщился. Но расхожее, в большинстве своем оправданное мнение о тупости урмаков заставило его поверить в искренность намерений Темьяна.

– Ладно, залезай, поедешь со мной. Звать меня будешь «господин Свирин».

Темьян почувствовал, как страшное напряжение начинает понемногу отпускать его. С блаженной, идиотской улыбкой он полез в двуколку. Если бы тот, кто раньше сомневался в ограниченных умственных способностях урмаков, взглянул в эту минуту на Темьяна, он задался бы вопросом, способны ли урмаки вообще соображать. Свирин покачал головой и что-то пробормотал себе под нос.

– Как же так, господин подеста? – возмутился Бродарь. – Я первый его нанял!

– Нанял?! – зашипел Свирин. – Значит, чем работнику платить у тебя есть, а на подать нет?!

– Да он за кормежку подрядился! – завопил прохиндей.

Свирин посмотрел на Темьяна:

– Так?

– Мы о плате еще не сговаривались, – честно ответил урмак и получил яростный взгляд обозленного донельзя Бродаря.

Свирин повернулся к сельчанину.

– Ну смотри у меня! Так и знай – выгоним из селения!

Тут из дома выглянула молодая белокурая женщина, укутанная в старенькую, аккуратно заштопанную шаль поверх чистой белой сорочки и длинной черной юбки. Женщина была свежа и прелестна и очень не сочеталась со старым, неухоженным домом и неопрятным, задрипанным Бродарем.

Свирин смягчился и оправил красивую бороду:

– Поклон прелестной Кайе. Здоров ли был твой сон?

Она покосилась на Бродаря, и брезгливое выражение на миг мелькнуло на ее породистом, отнюдь не деревенском лице.

– И вам здоровья, господин Свирин. – Ее голос оказался возбуждающе музыкален, а глаза лукавы.

– Я за недоимкой приехал, – сказал подеста.

Она понимающе наклонила голову и стрельнула быстрыми синими глазами в сторону Темьяна.

– Говорит, если не заплатим, выгонит из селения, – пожаловался Бродарь красотке. – А где ж денег-то взять?

Женщина нетерпеливо отмахнулась от Бродаря и подошла к двуколке.

– Неужто и в самом деле выгоните, господин Свирин? – спросил ее голос, но глаза и губы сказали совсем, совсем другое, понятное лишь двоим.

Темьян про себя усмехнулся: любовники как пить дать! Из-за нее и терпит подеста" хитрости Бродаря, а тот, скорее всего, знает и беззастенчиво пользуется.

– Да, выгоню, если не станете платить.

Свирин пожирал ее глазами и жарко улыбался. Она бесстыдно ласкала его взглядом в ответ.

Темьяна прошиб пот. Исходящая от этих двоих аура похоти и сладострастия захлестнула его. Темьян громко кашлянул. Красотка и Свирин дружно уставились на него: он – недовольно, она – кокетливо.

– Ладно, Бродарь, даю тебе последнюю отсрочку. Последнюю, так и знай. – Свирин насупился. – Через месяц не заплатишь, отберу дом.

Он хлестнул лошадь, и двуколка резво покатилась по разбитой дороге. Хорошие рессоры мягко гасили толчки, а удобные сиденья предохраняли седалища от неизбежных на такой дороге ушибов.

Впрочем, на центральных улицах селения грязи почти не было, а дорога оказалась выровненной и старательно усыпанной галькой. По сторонам улицы тянулись высокие, ярко крашенные, нарядные заборы с резными воротами. Заборы огораживали огромные участки, поросшие садами. Среди деревьев мелькали крыши двухэтажных, в большинстве своем, каменных домов. Чувствовалось, что селяне – люди зажиточные. Бродарь, вероятно, был неприятным исключением из правила.

– Господин Свирин, а кто эта женщина? – спросил урмак. – Неужели его жена?

– Да нет, Кайя не жена ему. – Свирин вздохнул. – У Бродаря жена совсем другая, скоро увидишь… Тебя как звать-то?

– Темьян.

– Наложница она, Темьян. Ксил Бродарь купил ее в столице. Вернее, в карты выиграл. Ее отец – тот еще тип! – из южных аристократов. Игрок и пьяница. Спустил все состояние, а потом и ее проиграл… Повезло Бродарю: такое сокровище – и даром! Я хотел выкупить ее. И деньги предлагал, и невольников для полевых работ, но Бродарь ни в какую. Знает, плут, что… Впрочем, неважно. Если умный, сам скоро во всем разберешься, а если дурак, то тебе и не надо… Давай о деле поговорим. Я найму тебя в поле вместе с невольниками за плугом ходить. Но это через три месяца, а пока по хозяйству поможешь: амбар подновить, то да се. Платить буду десять медных куаров в месяц. Ну и кормежка моя. Спать можешь в сатторе с невольниками или отдельно – на сеновале. Работать от зари до зари, а вечером… – Свирин посмотрел через плечо на Темьяна. – Вечером будешь драться за деньги. Выиграешь – заплачу еще два серебряных куара за каждый бой. Согласен?

– А с кем драться-то?

Свирин усмехнулся:

– Желающие найдутся.

И желающие действительно нашлись.

Долгими зимними вечерами у селян не было другого развлечения, как собираться в приспособленном для этих целей большом общественном амбаре, пить брагу и смотреть на дерущихся. Конечно, делались ставки, и немалые. Прослышав об этом, в селение стали заезжать силачи из других селений. Изредка – из столицы. Очень редко – урмаки. Правда, летом развлечения затихали – работа по хозяйству высасывала все силы, но весна только начиналась, и Темьян успел застать последние три месяца боев. Собственно, как понял Темьян, и нанял его Свирин именно ради этих боев.

Хозяйство у Свирина оказалось огромное и походило на усадьбу: каменный двухэтажный дом с алебастровыми колоннами в окружении фруктового сада, позади которого имелись многочисленные хозяйственные пристройки, птичий и скотный дворы, конюшня. В собственности у Свирина имелся десяток невольников разных национальностей – апатичных и равнодушных ко всему мужчин, явно усмиренных магией, о чем говорило яркое, не стираемое клеймо на их предплечьях.

Весь день Темьян проработал вместе с троими невольниками – таррединцами. Эти некогда гордые и заносчивые жители юга, ныне лишенные памяти и желаний, напоминали скорее животных, чем людей, но Темьян так истосковался по человеческому обществу, что был рад и им. Они вчетвером чинили полевой инвентарь, перекрыли крышу на конюшне, красили нарядной белой краской стены. Темьян сразу втянулся в работу, наслаждаясь обществом людей – даже неразговорчивые, с оловянными, застывшими глазами невольники вызывали у него восторг и умиление.

Работой руководили сыновья хозяина, Хью и Кост. Старший Хью – беззаботный, веселый зубоскал и любимец местных красоток – принял Темьяна как равного, шутил и подначивал. В отличие от брата, надменный и мрачноватый Кост сразу же низвел урмака до уровня грязного, тупого животного и общался с ним свысока и брезгливо. Темьян от души смеялся над шутками Хью и старался не замечать пренебрежения Коста. Его радость от присутствия людей не могло затмить ничто.

Днем Темьяна покормили вкусным, сытным обедом, приготовленным дочкой Свирина – Лоддой, и он почувствовал себя почти счастливым, отведав впервые за три года настоящий бобовый суп и жаркое с подливкой. Вообще-то невольников кормили на черной кухне, а еду для них готовила толстая крикливая кухарка, но Темьяну оказали честь, пригласив обедать с хозяевами в богато обставленной столовой. Он сидел на резном ореховом стуле за столом с кипенно-белой скатертью, держал в руках ложку с вилкой и ел вкуснейшую пищу из фарфоровых тарелок. Это было так чудесно, что на глаза навернулись слезы. Он украдкой смахнул их, вспомнив свои прошлые трапезы: плохо прожаренное, а зачастую и вовсе сырое мясо, которое он торопливо рвал зубами, пребывая в обличье Барса.

Как оказалось, сам Свирин был вдовцом и души не чаял в дочери. Крепкая, кровь с молоком, Лодда украдкой разглядывала урмака, накрывая на стол, как бы невзначай задевала его пышной грудью и хихикала, а Темьяна от ее прикосновений бросало в жар.

Вечером, как стемнело, Темьяна привели в амбар и представили как нового участника схваток.

В амбаре собралось много людей. Горели многочисленные масляные светильники, ярко освещая посыпанную речным песком, огороженную веревками большую площадку и расставленные вдоль стен скамьи для зрителей.

Среди зрителей Темьян заметил Кайю. Она сидела рядом с немолодой, некогда красивой, а сейчас изможденной женщиной и что-то оживленно обсуждала, постреливая глазками и посмеиваясь. К ним подошел Бродарь, по-хозяйски потеснил на скамье и сел, развалясь. Женщины сразу замолчали и нахмурились.

«Жена и наложница, – мельком подумал Темьян. – Они ладят между собой и дружно ненавидят мужа и хозяина. Забавно!»

Тут пухлые девичьи руки прикоснулись к его спине. Он повернулся. Лодда!

– Я буду ставить на тебя, Темьян. Ты такой сильный и мускулистый. – Она явно пыталась его соблазнить.

Темьян покосился на ее братьев. Хью заговорщически подмигнул ему и улыбнулся. Когда девушка отошла, урмак улучил минутку и подошел к Хью.

– Послушай, – начал Темьян, – я…

– Я все видел, – перебил Хью. – Лодда явно на тебя глаз положила. Не беспокойся, никто не станет возражать, если ты с ней переспишь разок-другой. Она вообще у нас такая… ветреная. Отец вначале учил, учил ее кнутом, а потом рукой махнул. Ничего, осенью выдадим замуж за лекаря столичного – сговорились уже. Она же у нас травница знатная, да и колдунья неплохая. Этот лекарь в ней души не чает. Еще бы! И красавица, и травница, и хозяйка отменная. А готовит как! – Темьян кивнул: в этом он уже успел убедиться за сытным, вкусным обедом. – А то, что баловство любит, так после свадьбы остепенится. Нарожает детей, успокоится.

К ним подошел Свирин:

– Вот ты где, Темьян. Пойдем. Твой бой первый – ты же новичок. Драться на кулаках, без подножек. Урмакские штучки не применять. Правил всего два. Первое, и главное: не калечить, не убивать. Если наставишь синяков или нос разобьешь – ничего. Но чтоб без серьезных травм! Иначе до смерти кнутами запорем. Правило второе: в пах не бить. Проигравшим считается тот, кто упал и не может или не хочет встать. Понял?

Темьян кивнул и в сопровождении Свирина отправился к огороженной площадке.

Первый бой он неожиданно проиграл. Его противник, местный кузнец, звезданул ему огромным кулачищем в лоб так сноровисто, что Темьян не успел ничего предпринять. Он, конечно, сознания не потерял и даже остался стоять на ногах, но опасности для противника больше не представлял. Юноша «плыл», пытаясь сквозь шум в ушах и раздваивающееся сознание хотя бы делать вид, что дерется. Кузнец не проявил понимания, не дал ему времени прийти в себя и избивал по-черному. Кости, правда, не ломал, но по печени пару раз ударил весьма ощутимо. Темьян шатался, но стоял. «Падай, паскуда!» – шипел кузнец, нанося очередной удар. Темьян смахивал кровь, обильно текущую из рассеченной брови, но упрямо стоял. Зрители кричали, подбадривая обоих. Темьян постепенно превращался в отбивную.

Наконец не выдержал Свирин. Он втиснулся между бойцами и махнул рукой:

– Бой окончен! Кузнец Пирс Шатуба выиграл!

Сквозь шум в ушах Темьян слышал одобрительные крики поклонников кузнеца и разочарованные – его.

Кто-то – он не сразу понял, что это Лодда, – увел его на пустующую скамейку в дальний угол амбара. Темьян с наслаждением сел, прислонился к стене и закрыл глаза. Голова у него кружилась, а действительность воспринималась тягуче, с некоторым замедлением. Мокрой губкой девушка стерла у него с его лица кровь и зашептала наговор. Потом к губам прикоснулся ковшик с остро пахнущим питьем. Темьян сделал несколько глотков, не открывая глаз и рассеянно слушая торопливый тихий говор Лодды: «Через черную воду, через белую воду уносись кровица быстрой рекою, улетай боль жемчугами росистыми, убегай хворь скакуном через поле пречистое…» А в глубине амбара слышались звуки очередного боя, свист и крики болельщиков.

Кто-то подошел и сел рядом. На Темьяна пахнуло весельем и здоровым мужским потом. Задыхающийся голос Хью сказал:

– Ну как ты, Темьян, в порядке? Жаль, ты не видел, как я только что уложил Бракса. Моего удара снизу в челюсть не удается избежать никому! – Он засмеялся. – А ты молодец, долго стоял. Только кузнец у нас признанный лидер, его еще никому не удавалось побить. Ты-то хоть на ногах устоял, а я ложусь у него удара с третьего.

Темьян открыл глаза. После колдовства Лодды ему заметно полегчало.

– Эй, Лодда! Ты где? – закричали из круга зрителей возле самой площадки. – Твоя помощь Крису нужна!

– Я что здесь, единственная колдунья? – огрызнулась она. Судя по всему, ей очень не хотелось уходить от Темьяна.

– Лодда! – раздался голос Свирина. – Быстро сюда, негодница!

Свирин был кем-то вроде распорядителя боев. Девушка насупилась, бросила быстрый взгляд на урмака и поспешила к отцу.

– Пойдем посмотрим, – предложил Темьян Хью, поднимаясь на ноги.

Они протиснулись поближе к площадке и сели на скамью рядом с Костом. Тот поджал губы, но наткнулся на взгляд брата и промолчал. Темьян жадно разглядывал дерущихся, слушал комментарии Хью и старался подметить особенности каждого из бойцов, их любимые уловки, уходы и удары. Попутно Темьян вспоминал уроки отца по кулачному бою. Больше он не собирался проигрывать.

В этот вечер Темьян больше не дрался. Хью участвовал еще в двух боях. Один проиграл, второй выиграл, отправив противника на пол своим коронным снизу. Кост в боях не участвовал вообще, предпочитая быть зрителем, нежели участником. Он делал ставки на бойцов и, как заметил глазастый Темьян, чаще всего выигрывал.

Бои окончились далеко за полночь. К дому Свирина пошли втроем. Темьян и Хью азартно спорили, обсуждая наиболее острые моменты схваток, и посмеивались над разными забавными происшествиями. Вскоре Кост не выдержал и начал участвовать в разговоре, горячо обсуждая достоинства и недостатки бойцов. Правда, обращаться напрямую к Темьяну он избегал.

Придя в усадьбу, наполнили стоящую на заднем дворе за поленницей огромную деревянную бадью талой водой из дубовых бочек. Первым в воду полез Кост. Вымывшись, он сразу ушел в дом.

Хью и Темьян слили воду. Оказалось, что в бадье имеется затычка на уровне дна. Хью ловко вынул дубовую пробку и вставил в отверстие длинный деревянный желоб, направив другой его конец в сточную канаву. Темьян с интересом изучал конструкцию. На миг ему показалось, что он уже где-то видел подобное: медный чан и деревянный желоб. Вот только текущая вода из воспоминаний почему-то была красной.

Темьяна царапнула неприятная мысль, даже не мысль, а скорее ощущение, но сразу ушло, будто смытая весенними ливнями зимняя грязь.

– Это что, – гордо сказал Хью. – Вот у Лодды… Вода греется на печи и по желобу стекает прямо в бадью, которая стоит в отдельной комнате-купальне. А потом через другой желоб выливается на улицу.

Темьян восторженно поцокал языком:

– Дорого, наверное?

– Да уж не дешево! Ксил за эту конструкцию с отца сотню золотых куаров содрал.

– Ксил?

– Ксил Бродарь. Это он из Малки привез.

Когда бадья опустела, они снова наполнили ее водой. Хью сделал приглашающий жест. Темьян отрицательно покачал головой:

– После тебя. Ведь ты хозяин.

Хью шутливо надулся и выпятил грудь, копируя надменного Коста.

– Да, я хозяин, а ты мой невольник, – высокомерно проговорил он.

И это было так похоже на брата и так смешно, что Темьян не выдержал и громко захохотал.

Вымывшись, Хью помог Темьяну сменить воду и протянул кусок пахнущего ландышем мыла.

– Лодда варила. Из обычного мыльного корня, но с какими-то травами. Такое мыло только у нас в семье. Даже в столице подобного не сыщешь. А летом она и другие запахи делает. Так пахнут, что из воды вылезать не хочется. Сидел бы всю жизнь и намыливался.

– Да-а, – протянул Темьян, – Лодда у вас прелесть. Мастерица на все руки. И очень красивая.

Хью насмешливо выпятил губы:

– Тогда мойся тщательнее, Темьян. Я думаю, что для тебя ночь только начинается.

Темьян покраснел, но совет выполнил. Вода, как ни странно, оказалась теплой – весеннее солнце успело за день нагреть. Потом Хью помог Темьяну опорожнить бадью и пошел в дом.

Темьян отправился на сеновал. Лодда уже ждала его. Они не тратили времени на слова – все было понятно и так. Она ушла только под утро, и Темьян смог немного поспать. Спал он крепко, впервые за три года без сновидений и кошмаров. И даже улыбался во сне.

Утром он был несколько заторможен после практически бессонной ночи, но работал хорошо. За обедом Лодда поглядывала на него, и нежный румянец окрашивал ее щечки. После работы Темьян уединился на заднем дворе и провел один тренировочный бой с тенью.

В этот вечер он дрался трижды – и все три раза выиграл. Правда, среди его противников не было кузнеца. В перерывах между боями юноша сидел рядом с Лоддой, и ему показалось, что девушка чем-то расстроена. Когда развлечения окончились, они с Лоддой пошли к дому вдвоем: Коста отозвал к себе Свирин, а Хью довольно шепнул на ухо Темьяну: «У меня свидание» – и быстро исчез. Лодда молчала всю дорогу. Темьян попытался ее поцеловать в густой тени березняка. Она не отстранилась, но отвечала вяло.

– Лодда, что с тобой?

– Ничего. – Она отвела глаза. – Пойдем домой.

– Ты придешь на сеновал?

– Нет, не сегодня.

– Завтра?

– Может быть. Погоди… – Лодда что-то высчитывала в уме. – Я приду через два дня.

– Почему через два?

– Потому что через два. – Она окончательно сникла.

Темьян пожал плечами и прекратил расспросы: мало ли у женщин причин избегать несколько дней любовной близости.

Дома он ополоснулся и забрался на сеновал. Юноша уже засыпал, когда на границу его сна вторглось нежное, соблазнительное существо со вполне определенными намерениями.

– Лодда, ты передумала? – Он улыбнулся, не открывая глаз и все еще пребывая между сном и явью.

Не отвечая, она умело скользнула губами по его телу, приближаясь к паху, и там задержалась на некоторое время. Ощущения для него оказались новыми и очень острыми. Он напрягся в сладкой истоме и открыл глаза, ожидая увидеть золотистые локоны Лодды. И чуть не вскрикнул от изумления: обнаженная ласкающая его женщина была черноволоса!

– Что… что ты делаешь?!

– А сам не догадываешься? – Она оторвалась от своего занятия и посмотрела на него. – Мне кажется, тебе понравилось. Продолжим?

Темьян на мгновение потерял дар речи. Он неплохо видел в темноте, как и все урмаки, но вначале просто не поверил своим глазам. Кажется, ее звали Соланна. Соланна Шатуба. Жена кузнеца! После того первого злополучного боя с ее мужем она подходила к Темьяну и вежливо расспрашивала о здоровье. Несколько пустых, ничего не значащих фраз. Впрочем, Темьян тогда невольно отметил, что она очень привлекательна, хотя и лет на десять старше его. Но Темьяну и в голову бы не пришло соблазнять замужнюю женщину. Поэтому теперь он пребывал в ступоре, с трудом воспринимая происходящее.

Женщина мельком улыбнулась и продолжила свое занятие.

– Подожди! – Темьян отстранился, осторожно схватил ее за плечи и заглянул в лицо. – Мы не можем… твой муж… Лодда…

Соланна неприятно усмехнулась:

– Только не говори, что собрался хранить верность этой шлюшке. Кстати, в столице у нее есть жених. А со своим мужем я сама разберусь.

– Нет, я не могу так.

Она бесстыдно уставилась ему между ног:

– А я думаю, можешь. И хочешь.

Темьян покраснел – его тело и впрямь имело собственное мнение по данному вопросу, особенно после того что она вытворяла язычком всего несколько мгновений назад.

– В общем, так, – сказала Соланна, – если ты не прекратишь изображать невинность и не дашь мне то, за чем я пришла, я… начну кричать. Прибегут люди. Они увидят нас с тобой голыми. И что подумают, по-твоему?

– Что? – тупо спросил Темьян.

– Что ты пытаешься меня изнасиловать.

– Я?! Тебя?!

– Ну не я же тебя, – нагло усмехнулась она. – Я скажу, что ты меня схватил на улице, связал, приволок сюда и начал насиловать.

– Чем же я тебя связал? Где веревка?

– А ты паучий урмак. Значит, паучьими нитями.

– Это полный бред, Соланна! На тебе же нет и следа от паучьих нитей. И потом, почему же ты закричала только сейчас, а не когда я тащил тебя через всю деревню?

– Делаешь вид, что умный? – разозлилась женщина. – Был кляп, но я смогла от него освободиться. И вообще, как ты думаешь, кому поверят: тебе – приблудному оборотню, или мне – приличной замужней женщине?

– Соланна…

– Выбирай: мне кричать или мы займемся наконец делом?

– Не надо кричать.

Темьян сдался и занялся делом.

И в эту ночь ему совсем не удалось поспать. Соланна ушла, когда пропели первые петухи. Утром он разыскал Лодду.

– Что это значит? – напрямик спросил Темьян, затаскивая девушку в уголок кухни.

– Ты о чем? – Ее голубые глаза смотрели вполне невинно и немного удивленно.

– Сама знаешь.

– Нет. Что с тобой, Темьян?

Он смутился. Может, она и впрямь не в курсе.

– Так, ничего. Прости, Лодда.

Она бросила на него странный взгляд и взялась разжигать очаг. Он вышел с кухни во двор.

Весь день Темьян работал, вечером дрался с тенью и медитировал, собирая силу. Потом дрался в амбаре, снова выйдя победителем из всех боев. Кузнеца Шатубу он избегал.

Перед тем как ложиться спать, он разыскал Лодду и осторожно спросил:

– Ты придешь?

– Я же сказала – завтра! – Она злилась, и Темьян счел за лучшее прекратить разговор.

Он помылся и лег на сено, борясь со сном. Юноша хотел немного подождать, томимый сложными предчувствиями. Вскоре на сеновал скользнула женская тень. Стройная, высокая, с густыми светлыми, как лен, волосами. Не Лодда и не Соланна. Когда Темьян разглядел ее лицо, он ахнул: Кайя! Но как же она была хороша! Он меньше всех ожидал увидеть именно ее, но и нравилась она ему гораздо больше других женщин деревни.

– Темьян. Ведь тебя так зовут? – негромко сказала она. – А меня…

– Кайя, я знаю, – перебил Темьян. – Но… ты уверена, что не совершаешь ошибки?

Она засмеялась:

– Разве любовь может быть ошибкой?

– О чем ты говоришь? – испугался он.

Кайя снова засмеялась и придвинулась ближе. Ее глаза сверкали в темноте льдистыми звездами, а волосы в свете луны казались серебристыми.

– Я неудачно выразилась. Но пришла сюда не за разговорами. И если ты отвергнешь меня, я…

– Знаю, знаю! Начнешь кричать, что я пытаюсь тебя изнасиловать, – снова перебил Темьян.

– Надеюсь, ты собираешься сделать именно это.

Надо ли говорить, что и в эту ночь Темьян почти не спал.

Днем он работал как сонная муха, вечером не тренировался, а на площадке для боев почти сразу упал, получив несильный в общем-то удар в челюсть от довольного Хью. Зрители были разочарованы, ведь за предыдущие два дня Темьян успел стать их кумиром, уверенно пробиваясь в лидеры.

Свирин весь день поглядывал на него с неудовольствием, а вечером отозвал для разговора:

– Ну что, урмак, ты уже наработался? С виду не выглядишь ни лентяем, ни слабаком. Или я ошибаюсь?

Темьян что-то неразборчиво пробормотал в ответ. Ну не мог же он сказать, что уже которую ночь проводит без сна, ублажая разных женщин, в том числе дочь и любовницу самого Свирина!

– Смотри, Темьян, я тебя предупредил: такой работник мне не больно-то и нужен.

…Ночью на сеновал пришла Лодда. Темьян настроился на серьезный разговор. Лодде же хотелось поцелуев и ласк, но он был непреклонен.

– Ну что? – сдалась она.

– Вы установили на меня очередь? – прямо спросил Темьян.

Лодда замялась и попыталась прильнуть губами к его губам. Он взял ее за плечи и осторожно встряхнул:

– Лодда, да или нет?

– Да! Да! А что здесь такого? Между прочим, Темьян, я была против, но эти стервы…

Он ожидал чего-то подобного, но все же растерялся:

– Сколько же вас… в очереди?

– Трое. А что, ты хочешь кого-нибудь еще?

– Нет, нет! Мне вполне хватает троих! – поспешно сказал Темьян, а про себя добавил: «И даже многовато!»

– Я не понимаю, что тебе не нравится? – Лодда пошла в атаку. – Любой парень на твоем месте визжал бы от радости: три самые красивые женщины селения! Сами! Безо всяких усилий с твоей стороны!

– М-да, без усилий…

– Ну кое-что, конечно, и от тебя зависит… – Лодда придвинулась поближе и игриво провела пальчиком по его груди. – Ну Темьян! Я и так столько дней ждала, может, хватит разговоров, а то ночь скоро кончится.

Он вздохнул. Все было ясно. Да и ночи весной и впрямь коротки.

На следующий день юноша собрался и отработал на совесть, заслужив одобрительный взгляд Свирина. Но чуть не заснул за столом во время обеда.

– Эй, Темьян? Ты так любишь поспать? – засмеялся сидящий рядом Хью. – Смотри не упади в тарелку с супом.

А Кост пробормотал что-то нелицеприятное о ленивых урмаках.

Темьян встрепенулся и наткнулся на внимательный взгляд Свирина. Его моментально прошиб холодный пот, а сонливость как рукой сняло: он боялся даже представить, что произойдет, если хозяин узнает о его ночных похождениях. И о Кайе! Оставалось надеяться, что она больше не придет.

Разумеется, она пришла. В эту же ночь.

– А Соланна где? Я думал, что сегодня ее очередь, – брякнул, не подумав, Темьян. И тут же пожалел о своих словах, потому что Кайя заметно напряглась:

– А… ты ждал ее? Я могу уйти!

– Нет, не уходи! Я совсем не то имел в виду. Я просто хотел поговорить с ней.

– О чем?

– Ну… неважно. – Темьян осторожно привлек Кайю к себе и поцеловал.

Больше в эту ночь они не разговаривали.

На следующий день Темьян буквально падал с ног от усталости.