Шерлок Холмс и дело о папирусе (сборник) Дэвис Дэвид

Глава девятая

СЛОЖНОСТИ

Уже через два часа после приключений в поместье Фелшо мы с Холмсом сидели в вагоне первого класса, который под перестук колёс вёз нас домой, в Лондон. Будто бы совершенно забыв о том, что мы пережили в лесу, мой друг устроился у окна и, окутавшись густыми сизыми клубами табачного дыма, целиком и полностью погрузился в изучение документов, которые нам удалось добыть в домике егеря. Время от времени он отвлекался, чтобы сделать запись в блокноте, что-то бормоча себе под нос, при этом не предпринимая ни малейшей попытки заговорить со мной. Я удобно устроился на диване, откинулся на спинку и смежил веки. Вскоре я погрузился в сон.

Когда я проснулся, был уже поздний вечер и купе заливал янтарный свет двух газовых ламп. Холмс, как и прежде, сидел у окна, но теперь он всматривался во мрак ночи, а ястребиные черты его лица отражались в окне. На коленях у него лежали исписанные листки. Я глянул на часы. Мы должны были приехать в Лондон минут через сорок.

— Ну и как? Вам удалось разобраться с ключом? — кинул я пробный камень.

Холмс, глубоко ушедший в свои мысли, ответил не сразу. Он посмотрел на меня с таким видом, будто бы только что обнаружил моё присутствие в купе.

— Думаю, да. Несколько мест остаются для меня не совсем понятными, однако, после того как я сверюсь с картой Древнего Египта и наведу кое-какие справки, надеюсь, всё встанет на свои места. Подлинное содержание сильно отличается от того, что кажется истинным на первый взгляд. Весьма типично для Сетафа.

— Хотите сказать, что уже разгадали шифр?

— А что вас так удивляет?

— И вы ещё спрашиваете! Самые выдающиеся египтологи долгие годы бились над загадкой, и всё без толку. А вы справились с ней всего за несколько часов. Есть чему удивляться. Потрясающе. Невероятно. Поразительно.

— Вы говорите о проделанной мной работе чересчур эмоционально, награждая её эпитетами, какие обыкновенно употребляют писатели, — проворчал Холмс. — Вы совершенно правы, египтологи действительно пытались разгадать шифр Сетафа, но они подходили к проблеме с точки зрения знатоков Древнего Египта, а я — с позиции дешифровщика. И не так уж важно, кем составлен шифр — древним египтянином или марсианином. Всякий составитель шифра неизбежно следует определённой модели. Суть дешифровки сводится к тому, чтобы правильно выявить эту модель. А уж национальность автора тайнописи или взрастившая его культура — дело десятое.

— Так, значит, вам известно, где находится «Книга мёртвых»?

Холмс хитро улыбнулся:

— Я вам уже сказал, что, похоже, смогу дать ответ на этот вопрос, после того как сверюсь с картой Древнего Египта. Это позволит мне убедиться в верности кое-каких данных, оказавшихся в нашем распоряжении. — С этими словами Холмс закрыл глаза и притворился, что спит.

Дома, на Бейкер-стрит, нас поджидал ещё один сюрприз. В прихожей я чуть не упал, споткнувшись об огромный чемодан, и лишь каким-то чудом сумел удержаться на ногах. На пороге комнаты, видимо потревоженная поднятым мной шумом, появилась миссис Хадсон.

— А вот и вы, джентльмены. Ну наконец-то, — взволнованно произнесла она с обеспокоенным выражением лица.

— Что случилось, миссис Хадсон? — как можно более вежливо поинтересовался Холмс, внимательно осматривая чемодан.

— Молодая леди… Та, что вы принимали у себя вчера… Мисс Эндрюс…

— Да, что с ней?

— Она там, в вашей комнате. Настаивает на встрече с вами.

— Насколько я понимаю, это её чемодан?

— Совершенно верно, мистер Холмс. Мне кажется, она вбила себе в голову, что ей непременно надо поселиться здесь, в этом доме. Не знаю, что послужило тому причиной, мистер Холмс, однако мне бы хотелось вам объяснить, что я не располагаю комнатой для ещё одного постояльца…

— Мисс Эндрюс хочет здесь поселиться? — ахнул я. — Что ей взбрело в голову, Холмс?

Мой друг едва мог сдержать улыбку:

— Прошу вас, не беспокойтесь. Я нисколько не сомневаюсь, что нам не составит труда во всём разобраться. При этом я надеюсь, миссис Хадсон, вы сможете изыскать возможность и приютить на одну ночь юную леди? — Холмс глянул на часы в прихожей. — Уже почти полночь. Было бы бессердечно и неблагоразумно выпроваживать юную даму за порог в столь поздний час. Вы согласны, Уотсон?

Я промолчал. Я был слишком ошарашен.

— Ну, вот и славно, — воскликнул Холмс, приняв наше с миссис Хадсон молчание за знак согласия.

— Ладно, мистер Холмс, будь по-вашему, — глубоко и очень тяжело вздохнула миссис Хадсон. — Но только на одну ночь.

— Разумеется. Ну что ж, Уотсон, пойдёмте узнаем, чего от нас хочет эта упорная юная леди. — С этими словами он направился вверх по лестнице в гостиную.

В тот самый момент, когда мы переступили порог, наша гостья, мисс Катриона Эндрюс, от нас ровным счётом ничего не хотела, потому что спала. Я вошёл сразу вслед за Холмсом и увидел, что девушка, в том же наряде, что и накануне, сидит в кресле у камина, уронив голову на грудь. Моё внимание в очередной раз привлекла её внешность. Строго говоря, в общепризнанном смысле её никак нельзя было назвать красавицей, однако в её глазах, чётко очерченных губах и прямодушии таилось нечто невероятно привлекательное. Тем более удивительным представлялось мне, что у неё нет спутника, который разделил бы с ней бремя тревог и забот. Видимо, всё своё время она посвящала отцу.

— Бокал бренди нашей гостье, Уотсон. И ещё один, если не возражаете, мне.

Холмс скинул пальто. Пока я разливал бренди, он зажёг газовую лампу.

Шум, что мы подняли, разбудил девушку. Она зашевелилась в полудрёме, но потом, встрепенувшись, вскочила и уставилась на моего друга.

— Наконец-то вы вернулись, мистер Холмс. Ну же, не молчите! Какие у вас новости?

— Успокойтесь, мисс Эндрюс. Смотрите, Уотсон налил вам бренди. Выпейте, это приведёт ваши нервы в порядок.

Девушка глянула на меня и слегка дрожащей рукой взяла бокал.

— Спасибо, — тихо промолвила она.

— Так-то лучше, — проворчал Холмс, усаживаясь напротив неё. — Ну а теперь, прежде чем мы поделимся с вами новостями, не могли бы вы сначала объясниться. Что вы здесь делаете? Зачем напугали миссис Хадсон, приехав сюда с чемоданом?

Прежде чем ответить, девушка глотнула бренди, одновременно внимательно посмотрев на моего друга. Она уже стряхнула с себя остатки сна, и черты её лица утратили мягкость, приобретя обычное, суровое и решительное выражение.

— После того как мы вчера распрощались, я долго думала над вашими словами. Я тщательно перебрала в памяти события, предшествовавшие исчезновению моего отца, и теперь нисколько не сомневаюсь, что ваше предположение верно. Его похитили, потому что он многое знает о свитке. Таким образом, план наших действий очевиден: нам надо ехать в Египет. Там мы нападём на его след. Именно поэтому я здесь. Я собрала всё необходимое и готова хоть сейчас отправиться в дорогу.

Лицо Холмса осталось совершенно бесстрастным, и он промолчал, но я не смог сдержаться и перебил девушку.

— Неужели вы думаете, что мы позволим вам сопровождать нас, мисс Эндрюс? — воскликнул я. — Подобное путешествие таит в себе массу смертельных опасностей…

Продолжить мне не дали. Девушка с полыхающими от возмущения глазами обрушилась на меня с отповедью.

— Позволим? — резко оборвала меня она. — Позволим?! К вашему сведению, доктор Уотсон, на дворе не Средневековье. Ни вы, ни кто-либо другой не имеет права указывать мне, что делать. Я свободная гражданка демократического государства и вольна поступать как угодно, если мои действия не выходят за рамки закона, христианских заповедей и представлений о морали. Быть может, это я должна решать, позволить ли вам отправиться со мной в Египет. Не забывайте, я прекрасно знаю страну и её обычаи. Думаю, у вас хватит ума понять, что я буду вам неоценимым помощником.

— Я только хотел сказать… — промямлил я, ошеломлённый страстностью тирады мисс Эндрюс.

— Доктор Уотсон, вы, как и многие другие мужчины, сначала говорите и только потом думаете.

— Будет вам, мисс Эндрюс, умерьте пыл, — позволил себе лёгкую усмешку Холмс. — Думаю, мы оба поняли, что вы хотите сказать. Вне всякого сомнения, мы не смеем ставить под вопрос вашу решимость и стойкость, однако я попросил бы вас ответить на один вопрос. Отчего вы столь уверены, что нам надо ехать в Египет?

— А куда же ещё? Гробница Сетафа находится именно там. Злоумышленники, похитившие моего отца, охотятся за «Книгой мёртвых». Разве не так?

Холмс кивнул.

— Таким образом, рано или поздно они отправятся в Египет. Вы сами говорили мне, что эти мерзавцы будут держать отца подле себя, покуда «Книга мёртвых» не окажется в их руках. — Девушка на секунду замолчала. Пламя, полыхавшее в её глазах, начало угасать. — Вы ведь по-прежнему так считаете?

— Считаю.

— Тогда какой смысл искать иголку в стоге сена здесь, в Англии, когда мы знаем, что она рано или поздно окажется в долине Нила?

— Мисс Эндрюс, вашим доводам сложно возразить. Однако смею заметить следующее. Несмотря на то что мне пока не удалось обнаружить иголку в том самом стоге сена, о котором вы изволили упомянуть, мне в руки попали новые сведения, которые позволят значительно сузить область поисков.

— Что это за сведения? Прошу вас, расскажите скорее, — просияла девушка, — если вы знаете, где сейчас находится мой отец, заклинаю вас, не молчите!

Страстная мольба девушки тронула Холмса, и он вкратце поведал ей, опустив кое-какие подробности, о нашей прогулке в Норфолк. Щёки мисс Эндрюс полыхали от волнения. Она сидела в кресле, подавшись вперёд, словно маленькая девочка, ловя любое упоминание о её отце.

Девушка была из той породы людей, которым свойственны резкие перепады настроения, сообразно чувствам, что одолевают их в тот или иной момент.

Когда Холмс закончил, она устало вздохнула, откинувшись на спинку кресла.

— Что ж, мы, по крайней мере, знаем, что он жив, — промолвила дочь египтолога.

— Совершенно верно.

— И этот факт доказывает, что ваша догадка о книге Сетафа верна.

— Мисс Эндрюс, я всего-навсего обычный человек, однако смею вас заверить, я никогда не строю свои умозаключения на догадках. Я сыщик-консультант, и в основе моей работы лежит дедуктивный метод.

— Прошу прощения. Так что вы теперь собираетесь делать? Ехать в Египет?

Повисла долгая пауза. Холмс нахмурился и, будто бы погрузившись в транс, уставился на пляшущий в камине огонь. Вдруг он резко повернулся к девушке и с напором произнёс:

— Да, вы совершенно правы. Нам надо ехать в Египет. Завтра же отправляемся в путь. Чем раньше мы окажемся среди древних песков, тем быстрее поставим точку в этом деле и вернём вам отца.

— Мистер Холмс, мне непременно надо ехать с вами. Я настаиваю!

— Мисс Эндрюс, я совершенно с вами согласен. Вам непременно нужно сопровождать нас с Уотсоном. И, как вы абсолютно справедливо изволили заметить моему другу, ваши познания о стране будут нам крайне полезны.

— У меня сейчас словно гора с плеч свалилась, — вздохнула девушка.

Холмс, стараясь на меня не смотреть, вежливо ей улыбнулся.

— Ещё мне бы хотелось взглянуть на бумаги, которые вы нашли в домике егеря. Быть может, мне удастся помочь вам их расшифровать.

— Всему своё время, — с энергией в голосе ответил Холмс, — ну а пока я позову миссис Хадсон, и она покажет вам, где расположиться на ночлег. Я же тем временем покурю трубку и покорплю над картами. Вам, Уотсон, я тоже настоятельно советую отдохнуть. Я хочу, чтобы вы уже в девять были в агентстве Кука.

Глава десятая

КАК ОБМАНЩИКОВ ОБВЕЛИ ВОКРУГ ПАЛЬЦА

Стоило мне опустить голову на подушку, как я тут же погрузился в глубокий, освежающий сон. Несмотря на то что мне ничего не снилось, в какой-то момент сквозь туман забытья стали вдруг просачиваться звуки сладкой, грустной музыки. Приглушённые, едва слышные, они тем не менее не умолкали, заставляя меня внимать им. Медленно, неохотно, я начал просыпаться. Открыв глаза, я, всё ещё не в состоянии окончательно стряхнуть с себя дремоту, некоторое время вглядывался в бархатистую тьму, царившую в моей комнате. Моему уставшему, измученному мозгу потребовалось несколько мгновений, чтобы понять: музыка мне не снилась, а звучала на самом деле. Кто-то играл на скрипке.

Полностью пробудившись ото сна, я понял, что играет Холмс. Скорбная мелодия доносилась из нашей гостиной. Как правило, в подобных случаях я поворачивался на другой бок и засыпал, но в ту ночь что-то заставило меня надеть халат и проскользнуть в гостиную. Там разливался полумрак. Я увидел у окна силуэт Холмса, стоявшего ко мне спиной. Медленно, отточенными движениями виртуоза он водил смычком по скрипке работы Страдивари.

Стоило мне закрыть за собой дверь, как музыка оборвалась. Холмс замер.

— Надеюсь, старина, мой ночной концерт не потревожил вас, — тихо промолвил он. В его голосе я услышал искреннюю озабоченность.

— Нет, нисколько.

Холмс повернулся ко мне с широкой улыбкой.

— Вот и славно. Брамс хорош не только для души — он и ум приводит в порядок. Помогает мне прийти к согласию с реальным миром, увидеть связь между случайными событиями… фактами… — На мгновение его лицо омрачилось, а брови нахмурились. Холмс забыл о моём присутствии, сейчас он обращался скорее не ко мне, а к самому себе. Вдруг он вновь улыбнулся, и его улыбка была подобна появляющемуся из-за туч солнцу. Холмс положил скрипку на стол и жестом предложил мне сесть в кресло у камина.

— В этом деле всё не так, как кажется на первый взгляд, Уотсон, — сказал он, сев напротив меня.

Взяв в руки кочергу, он подался вперёд и помешал в камине тлеющие угли, которые на мгновение вспыхнули ярче, залив лицо моего друга янтарным светом.

— Плывуны и зыбучие пески… Они перемещаются каждый день. Кругом обман и мошенничество. Плуты. От Сетафа до…

— Может, вы хотите рассказать всё с самого начала?

— Вне всякого сомнения, для того, чтобы вы написали об этом очередной рассказ.

— Я просто хотел, чтобы вы поделились со мной гнетущим вас бременем, — спокойно ответил я.

— Вы славный малый, Уотсон. Порой я недооцениваю вас.

— Именно так.

— Куда же мне без моего биографа. — тихо произнёс Холмс и грустно усмехнулся.

Несколько мгновений он сидел неподвижно, напоминая восковую статую из музея мадам Тюссо. Потом, сардонически усмехнувшись, потёр руки, откинулся в кресле и принялся рассказывать о «Книге мёртвых» и тех, кто её отыскал.

Когда я вернулся обратно в свою комнату, мне потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя и собраться с мыслями. Мне казалось, что прежде я стоял у окна и наблюдал события, происходящие за ним, сквозь тюлевую занавеску, а потом пришёл Холмс и отдёрнул её, продемонстрировав истинное положение вещей, весьма отличное от того, что я предполагал. Благодаря выдающимся аналитическим способностям Холмсу удалось докопаться до сути и объяснить мне, что действующие лица разворачивающегося перед нами спектакля обладают совсем иными характерами и движимы иными мотивами, нежели те, что я им изначально приписывал. Всё это стало для меня совершеннейшим откровением, которое не давало мне уснуть до зари.

На следующее утро я завтракал с мисс Эндрюс. Холмс пропал.

— Ушёл куда-то спозаранку, — ответила миссис Хадсон, когда девушка поинтересовалась, где мой друг. — Он так часто поступает, когда занимается расследованием. Правда, доктор Уотсон?

Я с глупым видом кивнул и проглотил кусочек тоста.

— Он сказал мне, что вернётся к полудню. Что-нибудь ещё, милочка? Хотите ещё яйцо? Или, может быть, тост?

Мисс Эндрюс лишь покачала головой.

Стоило миссис Хадсон удалиться, как девушка с расстроенным видом вскочила из-за стола.

— Ну куда же он делся? Почему не предупредил нас, что у него какие-то дела? — воскликнула она.

Я не смог сдержаться и улыбнулся её наивности:

— Именно так всегда ведёт себя Шерлок Холмс, когда расследует дело. Видите ли, он не любит доверяться другим. Он рассказывает только то, что считает нужным, и только тогда, когда считает нужным. Я знаком с ним вот уже много лет, и он до сих пор предпочитает держать меня во мраке неведения, который склонен рассеивать лишь в нужный, с его точки зрения, момент.

Судя по рассерженному выражению лица мисс Эндрюс, моё объяснение её нисколько не удовлетворило. Возмущённо фыркнув, она быстрым шагом подошла к окну и глянула на улицу. Я посмотрел на часы.

— Уже почти девять, — сказал я, — мне пора в туристическое агентство. Оставайтесь здесь и ждите моего возвращения. Тут вам ничто не угрожает. Если что-нибудь понадобится, позовите миссис Хадсон.

Девушка отдёрнула тюлевую занавеску и прислонилась лбом к холодному стеклу окна.

— Не беспокойтесь доктор, — тихо сказала она с ноткой сарказма в голосе, — я буду паинькой и дождусь вашего возвращения.

Мне никогда не доставляло удовольствия лгать женщине, даже когда это было важно для дела. Вот и сейчас, несмотря на заверения Холмса, что иного выхода у нас нет, я чувствовал себя крайне неуютно. Уходя из дома, я, подобно злодею, ёжился под внимательным взглядом мисс Эндрюс. Понимая, что должен выполнить поручение друга, я остановил кэб и куда громче обычного объявил, что желаю поскорее добраться до туристического агентства Кука. Садясь в кэб, я увидел местного курьера Скойлса, который приветливо мне помахал.

Когда кэб свернул на Оксфорд-стрит, я подался вперёд и назвал извозчику совсем иной адрес.

— Значит, вояж отменяется? — нахмурившись, спросил он.

Я робко кивнул.

Через полчаса мы с Холмсом, как и договаривались, встретились на ступеньках Британского музея. Несмотря на бессонную ночь, мой друг выглядел свежим и отдохнувшим. Его глаза горели от возбуждения. Я рассказал ему о диалоге с мисс Эндрюс, состоявшемся за завтраком, и Холмс расплылся в широкой улыбке.

— Как же приятно осознавать, что можешь спутать злоумышленникам карты, — воскликнул он и, повернувшись, поспешил к входу в музей.

Нет ничего странного в том, что сэр Чарльз Паджеттер был крайне удивлён нас увидеть, ведь с нашей предыдущей встречи прошло совсем немного времени.

— Мне крайне неловко снова отрывать вас от работы, — как можно более искренно произнёс мой друг, — но нам снова нужна ваша помощь, без которой дальнейшие поиски папируса не представляются возможными.

Египтолог, кивнув, развёл руки в стороны, будто бы раскрыл объятья:

— Любезнейший, я полностью к вашим услугам. Я готов вам рассказать буквально всё что угодно, если это поможет вернуть папирус.

— В таком случае скажите, пожалуйста, что случилось после завершения раскопок гробницы, обнаруженной Джорджем Фавершемом и Алистером Эндрюсом. Все ли находки, обнаруженные там, были переданы в Британский музей?

— По большей части да.

— По большей части, говорите? Значит, не все? — В голосе Холмса звучала такая настойчивость, что сэр Чарльз озабоченно нахмурился.

— Кое-что осталось в Египте, — промолвил учёный, тщательно подбирая слова. — Эти предметы не представляли для нас никакого интереса. По просьбе Фавершема кое-что из находок оставили ему, взяв с него обещание, что он по первому требованию передаст их музею, буде мы пожелаем их выставить.

— И что это были за находки?

— Честно говоря, я в точности не помню. Список предметов у меня есть, могу поискать, а так, навскидку, скажу, что это была всякая банальщина. Разумеется, по сравнению с мумиями и бесценными ювелирными украшениями.

— Не было ли среди предметов, оставленных Фавершему, канопы, погребального сосуда?

— Да, был такой сосуд. — Глаза сэра Чарльза за стёклами очков расширились от удивления. — Я помню, эта канопа привлекала внимание сэра Джорджа, и он особо просил разрешения оставить её у себя.

Не успел сэр Чарльз договорить, как Холмс уже вскочил со стула и был на полпути к двери.

— Спасибо! — радостно воскликнул он. — Именно это я и хотел от вас услышать.

— Холмс, что происходит? — спросил я друга в кэбе, который вёз нас обратно на Бейкер-стрит.

— Когда я ломал голову над шифром, то понял: ключ к разгадке — канопа.

— Канопа?

— Погребальный сосуд, в который древние египтяне помещали забальзамированные внутренние органы усопших. Сосуд Хентави был особенным. Во-первых, навершие крышки выполнено в форме собачьей головы, а во-вторых, он хранил…

Когда мы вышли на Бейкер-стрит, курьер Скойлс, который, судя по всему, куда-то торопился, на всей скорости налетел на Холмса и, даже не извинившись, сломя голову понёсся дальше. Вместо того чтобы выразить неудовольствие, Холмс улыбнулся, глядя Скойлсу вслед:

— Славный паренёк, ловкий.

В прихожей Холмс показал мне записку, зажатую у него в руке.

— Это передал вам Скойлс, — осенило меня.

— Помните, я не зря сказал, что паренёк ловок. Как незаметно он передал мне записку! Далеко пойдёт. — Холмс пробежал взглядом клочок бумаги и удовлетворённо кивнул. — Итак, мы переходим к следующему этапу нашей игры. Теперь надо действовать с крайней осторожностью. Уж слишком многое поставлено на карту.

— И что делать мне?

— Ступайте наверх. Скажите мисс Эндрюс, что заказали билеты до Египта. Если будет спрашивать обо мне, скажите, что перед отъездом мне необходимо завершить расследование ещё одного, другого дела. Подробности придумайте сами. В конце концов, вы пишете рассказы, это ваша стихия.

— А потом? — спросил я.

— Выпейте с ней чаю и откланяйтесь. Скажите, что вас ждёт пациент.

— Холмс…

— А после, — быстро проговорил он, не давая вставить мне и слово, — вам предстоит встретиться со мной в одном укромном местечке. В баре «Принц-регент» на Солсбери-стрит, рядом с отелем «Конуэй». Жду вас там ровно в восемь. Не опаздывайте.

— Насколько я понимаю, просить вас объясниться сейчас бессмысленно?

— Вы, как всегда, совершенно правы, Уотсон. Ровно в восемь, запомнили? — С этими словами Холмс выскользнул из дома на Бейкер-стрит.

«Принц-регент» был не самым приятным местом рандеву из тех, где мне доводилось ждать встречи с моим другом. Явившись за пятнадцать минут до назначенного времени, я обнаружил, что в баре полно народу, а многие из шумных посетителей уже в изрядном подпитии, из чего заключил, что сидят они там давно. В помещении клубился столь густой табачный дым, что практически ничего не было видно. Не без труда я протолкался к барной стойке, пробившись сквозь толпу вдрызг пьяных матросов, едва стоявших на ногах. В конце концов мне удалось занять место у стойки и даже привлечь внимание бармена. Я уж было собрался сделать заказ, как рядом со мной протиснулся к бару мужчина, который резко бросил:

— Пинту самого лучшего эля.

Я дёрнул мужчину за рукав и крикнул ему в ухо:

— И мне, Хардкасл, возьмите то же самое.

— Доктор Уотсон? — в изумлении повернулся ко мне инспектор. — Вы уже здесь? А где Холмс?

— Я здесь, — донеслось откуда-то из-за клубов дыма. — Простите, джентльмены, но времени на выпивку нет. Нам предстоит устроить одной даме сюрприз и задержать злоумышленников.

— Что вы затеяли, мистер Холмс? — с раздражением в голосе поинтересовался Хардкасл, когда мы вышли на улицу. — Я надеялся сегодня вечером освободиться пораньше, чтобы спокойно поужинать дома с женой.

— Прошу меня простить, инспектор, за то, что стал помехой на пути к вашему семейному счастью, но мне показалось, что вам будет небезынтересно принять участие в задержании двух злоумышленников, причастных к дерзкому ограблению музея, — с явным самодовольством в голосе промолвил Холмс.

Чтобы скрыть изумление, Хардкасл прикрыл рот платком и притворился, что кашляет.

— Вы уже раскрыли дело? Быстро. Даже для вас, — угрюмо произнёс он.

— Наручники при вас?

— При мне. И наручники, и ордер. Всё как вы просили. И кого нам предстоит арестовать?

— Всё в своё время узнаете. А теперь, джентльмены, наш путь лежит в отель «Конуэй». Нам придётся разделиться. Устроимся в фойе, не привлекая к себе лишнего внимания. Можете почитать газету, полистать меню, главное, не выделяйтесь. При этом не спускайте глаз со стойки регистрации и ждите моего сигнала.

«Конуэй» был скромным отелем, располагавшимся в восьмистах метрах от вокзала Чаринг-Кросс. Благодаря близости железной дороги он пользовался особой популярностью среди коммивояжёров и гастролирующих артистов. Вернувшись из Индии, я сам подумывал, не остановиться ли там, но цены отеля в ту пору показались мне слишком высокими, ведь тогда я зарабатывал всего лишь одиннадцать шиллингов и шесть пенсов в день.

В отель мы зашли поодиночке. В фойе толпилось изрядное количество народа, и свободных мест практически не было. Я, взяв экземпляр «Вестминистер газет», устроился возле колонны, тогда как Хардкасл укрылся за кадкой с пальмой. Холмс присел за письменным столом. Взяв листок и перо, он начал что-то писать. Мой друг был явно доволен собой и ролью кукловода, что сам себе уготовил. Я понимал, что мы с инспектором не более чем пешки в его игре. Само собой разумеется, я отчасти догадывался о том, что нас ждёт, однако детали плана, разработанного Холмсом, пока оставались для меня загадкой. Единственное, что меня отчасти утешало: Хардкасл тоже пребывал в полном неведении. Холмс всегда предпочитал ничего не рассказывать представителям официальных властей, раскрывая перед ними карты лишь в момент кульминации, для пущего эффекта.

Мы сидели, ждали и следили за стойкой регистрации, не подозревая о том, что за нами тоже наблюдают. В укромном уголке фойе притаился высокий блондин с полным бледным лицом и жестокими, злыми глазами, смоливший одну папиросу за другой. Он знал, что, несмотря на все наши ухищрения, пока остаётся режиссёром спектакля, который вот-вот должен начаться.

Наше ожидание было недолгим. Примерно через двадцать минут после того, как мы вошли в гостиницу, в фойе проскользнула девушка и в явном волнении направилась сразу к стойке портье. Я сидел достаточно близко, поэтому мне не составило особого труда разглядеть, что щёки девушки горят румянцем, глаза преисполнены тревоги, а на лбу поблёскивают капельки пота.

Это была Катриона Эндрюс.

Мы увидели, как она что-то торопливо спросила у служащего за стойкой. Дождавшись ответа портье, который предварительно сверился с книгой регистрации постояльцев, девушка поспешила к лифту. Стоило двери закрыться за ней, Холмс вскочил и сам кинулся к стойке, резким жестом подзывая нас к себе.

— Джентльмены, нам надо в номер двести один. Пойдём пешком, дадим нашей очаровательной клиентке время освоиться.

— Клиентке? — с озадаченным выражением лица повернулся ко мне Хардкасл.

— Потом, инспектор, все подробности и объяснения потом, — резко оборвал его Холмс.

Мне осталось только сочувственно посмотреть на Хардкасла и пожать плечами.