Чудесный Китай. Недавние путешествия в Поднебесную: география и история Тавровский Юрий

Небесные ворота в Чжанцзяцзе

Чем чаще путешествуешь по Китаю, тем сильнее тебя охватывает отчаяние: всей жизни не хватит, чтобы осмотреть хотя бы классические, хрестоматийные достопримечательности. Тем временем на туристической карте возникают все новые и новые объекты, причем не просто общекитайского, но и мирового калибра. Один из них – Чжанцзяцзе, что в провинции Хунань. Его главным «товаром» являются горы, невиданные по красоте и необычности форм. Это о них, наверное, поется «лучше гор могут быть только горы».

Российско-китайские обменные годы туризма стали в 2013 году поводом для проведения красивых акций, придуманных Государственным управлением по делам туризма КНР. С успехом прошла программа «100 тысяч китайских туристов едут в Москву». Состоялась поездка «100 русских журналистов направляются в Китай». На самом деле участников поездки было 160, с учетом съемочных групп, коллег из Белоруссии и Украины. Нас распределили по разным группам и отправили в путешествие. Кому-то достался туристический «общепит»: остров Хайнань, Шанхай, Ханчжоу. «Гурманы» еще в Москве выбрали кое-что поизысканнее. Мой выбор – провинция Хунань – оказался верным. Честно говоря, эта южная провинция всегда ассоциировалась с ее знаменитыми уроженцами: «великим кормчим» Мао Цзэдуном, его верным маршалом Хэ Луном и оппозиционным маршалом Пэн Дэхуаем, политическим соперником Мао и жертвой «культурной революции» Лю Шаоци, не говоря уже о легендарном изобретателе бумаги Цай Луне (50–121 гг. н. э.). Но китайские организаторы, державшие программу пребывания в секрете до последнего дня, на вопрос о поездке в родную деревню Мао Цзэдуна Шаошань только загадочно улыбались и обещали «показать все самое интересное». В Шаошань нас так и не повезли. Но и предложенные альтернативы оказались весьма достойными.

Один из мифов о Китае – это его перенаселенность, уничтожающая природу, как шелкопряд поедает тутовый лист. В это можно поверить, оказавшись в суперсовременных кварталах Пекина, над которыми из-за смога неделями не появляется солнце, приехав в Шанхай, Гуанчжоу или любой другой город с развитой промышленностью, где дневное светило также не балует жителей и гостей. Но сколько же в Поднебесной девственных степей, бескрайних пустынь, журчащих чистейшей водой рек, а еще гор, гор, гор.

Летающие горы Чжанцзяцзе

Целая горная страна на северо-западе провинции Хунань окружает город Чжанцзяцзе. Только в 1980-е годы эти места привлекли внимание китайских специалистов по туризму. За развитие новой туристической зоны Улинъюань взялось государство: был создан первый в КНР национальный парк, построены шоссе, гостиницы, подвесные дороги, проложены горные тропы, на потребу массовому туризму старинным городкам добавили немного «новодела». В 1992 году эксперты включили Улинъюань в список объектов Всемирного культурного наследия ЮНЕСКО. Но настоящая слава пришла позже, когда режиссер Джеймс Кэмерон воспел местные пейзажи в фильме «Аватар» (2009). Фантастические виды летающих гор получились после компьютерной обработки съемки, сделанной в Улинъюане. Теперь даже китайцы все чаще называют здешние места «горы Аватар».

Прототипы летающих гор – это главное «блюдо» в туристическом меню. На «закуску» же подают Государственный лесопарк Чжанцзяцзе. Начинающийся чуть ли не в центре города фуникулер поднимает туристов на заоблачную высоту. Сквозь прозрачные стенки кабины открываются все новые виды: то серпантины горных дорог, то облитые солнцем вершины, то струящиеся почти на расстоянии вытянутой руки водопады или оставшиеся далеко внизу террасы рисовых полей. Заметно повышает уровень адреналина в крови прогулка по горным тропам. Они проложены по краю отвесных склонов, а кульминация ужаса – стеклянный участок над пропастью. После пережитых острых ощущений хорошо подумать о бренности земной жизни и обратиться к местным богам с заветным желанием, которое пишется черной тушью на красной ленточке и затем привязывается на ветви «священного дерева». Обратный путь дается уже легче.

В Хунани рестораны выглядят как крепости

Вход в национальный парк украшает пагода

Следующее «блюдо» – Гора Небесных ворот (Тяньмэньшань). Огромное отверстие в горе точнее было бы назвать Небесным окном. Его высота 131, а ширина 57 метров. В 2006 году сквозь «окно» пролетела тройка российских истребителей Су-27, время от времени устраиваются и другие демонстрационные полеты. «Рожденный ползать летать не может». Поэтому простые смертные карабкаются к основанию горной дыры по ступенькам «Священной лестницы на Небо», число которых 999. Награда за восхождение – возможность полюбоваться открывающейся чередой горных вершин, сфотографироваться на фоне красивой арки, бронзового единорога и выбитых на камне каллиграфических надписей. После нелегкого восхождения остро ощущается чистота влажного и прохладного воздуха, тело если не становится невесомым, то уж точно легчает на несколько цзиней (1 цзинь – 0,5 кг).

Пополнить убавившиеся силы помогает ужин из традиционных блюд туцзя. Так называется национальное меньшинство, испокон веков проживающее в Хунани и соседних провинциях. В Чжанцзяцзе и его окрестностях компактно живет свыше миллиона туцзя, недалеко расположен автономный район этого меньшинства. Туцзя сосуществуют с хань, китайцами, около двух тысяч лет. Почти утратив родной язык, туцзя сохранили национальные наряды, танцы и, конечно, кухню. Ее основа – свинина в разных видах. Тонко нарезанное вяленое мясо отлично сочетается со сладким картофелем и другими овощами или же с соевым творогом доуфу и редькой. Свиные ножки – с креветками и другими морепродуктами. Рубленая свинина подается с древесными грибами муэр, а также с маринованной морковью. Горцы туцзя никогда не были богачами и ели все, что пошлет Небо. Поэтому на столе появляется только что выловленная в горной речке мелкая рыба вьюн, курятина с соседнего крестьянского двора, растущие неподалеку неведомые овощи и травы. Для гурманов по предварительному заказу могут подать жареных фазанов, суп из жаб или саламандр, тушенное в горшочке собачье мясо – его рекомендуют в жару. Бесхитростные туцзя так и не оценили прелесть пива, пьют ароматное рисовое вино или водку местного производства. Но даже эти крепкие настои кажутся прохладительными напитками после сверхострой пищи горцев. Чего-чего, а перца они не жалеют. Впрочем, потушить пожар во рту можно при помощи здешнего риса, а еще есть неплохой местный чай, напоминающий сорт пуэр.

Гора, «летавшая» в фильме «Аватар» под именем «Аллилуя», стала «кинозвездой»

Этим горам пришлось играть только в эпизодах и даже без имени

Стремясь разнообразить программу пребывания гостей в Чжанцзяцзе и максимально использовать местные природные ресурсы, стратеги турбизнеса обустроили целый ряд достопримечательностей. Среди них неизбежные в горных краях карстовые пещеры. Здесь им присвоено имя Пещер Желтого дракона (Хуанлундун). Сталактиты и сталагмиты самых выдающихся размеров и причудливых форм подсвечены разным светом и получили экзотические названия: Трон царя драконов, Павлиний пик, Зуб дракона, Каменная занавеска. Между огромными залами течет подземная Река поющей воды (Сяншуй), по которой плывут лодки с восторженными туристами. В речке водятся крабы, креветки, разные сорта рыб и еще диковинные саламандры.

После пары часов путешествия по подземному царству, спусков и подъемов по довольно прохладным пешеходным галереям и мостикам выход на светлую и теплую поверхность доставляет огромное удовольствие. Оно только усиливается от любования деяниями рук человеческих: рисовые поля с трудолюбивыми крестьянами и буйволами, целые системы водяных колес, перекачивающих живительную влагу по бамбуковым трубам с одного уровня полей на другие. Само собой разумеется, нарастающий поток туристов из разных провинций Китая и преобладающих среди иностранцев граждан Южной Кореи развлекают местными песнями и плясками. Они красочны, энергичны, но похожи на такие же песни и пляски других национальных районов. Правда, в программу включены и такие уникальные этнографические номера народности туцзя, как ритуальный плач невесты накануне замужества, – этот обряд порой растягивался на целый месяц. Еще удивительнее обряд превращения в зомби специального человека – он должен быть некрасивым холостым мужчиной до 35 лет, которого отправляли в дальние края, чтобы оттуда он телепортировал тело умершего на чужбине соплеменника.

«Лисы-отшельницы» и аватары

Настоящим открытием для меня стало уникальное вечернее представление под названием «Лисы-отшельницы». Спектакль в театре под открытым небом оказался полноценным мюзиклом на известную в китайской литературе тему о лисицах-оборотнях, принимающих облик соблазнительных красавиц и обольщающих молодых студентов ради получения их жизненной силы, которая необходима для продления многовекового существования. В здешних бедных краях со студентами всегда было трудновато. Поэтому любовником Белой лисицы становится молодой охотник. Жители горной деревни, соседствующей с лисьим царством, поручают ему подстрелить главную лису-волшебницу, но по дороге стрелок засыпает и попадает в сети красивой и искусной в любви лисы-отшельницы. Между ними вспыхивает взаимное чувство, которому противостоят как люди, так и лисы-оборотни, равно не терпящие нестандартной ориентации. Противостояние двух миров разворачивается на склонах соседних холмов и устроенной между ними огромной каменной сцене. В настоящих крестьянских домах поет хор, по настоящим горным тропкам спускается живописный кордебалет: принимающие откровенные позы «лисицы» в красных трико и потрясающие разнообразным оружием крестьяне в национальных костюмах туцзя.

Арии главных героев иногда вполне западные, иногда выстроенные в восточной манере, то ли китайской, то ли местной. Впервые поставленное в 2001 году представление заслуженно пользуется огромной популярностью: все места под открытым небом и дорогие по 130 евро в VIP-зоне были заняты. Даже пролившийся дважды за время представления дождь не разогнал зрителей и не смутил артистов, общее число которых достигает 600 человек! В отличие от бродвейских мюзиклов или московских балетов спектакль «Лисы-отшельницы» вряд ли может быть поставлен на любой другой сцене – не вывезешь же на гастроли деревню, речку, спускающиеся с соседних гор облака и проливающийся из них дождь… Что ж, это еще одна причина приехать в Чжанцзяцзе.

Своими глазами надо увидеть и главное чудо здешних краев – горы Тяньцзышань, или Аватар. Снова фуникулер, снова замечательные пейзажи все более необычных отвесных гор, облаков, невиданных деревьев. На высоте 700 метров начинается пешеходный маршрут, с тропинок и смотровых площадок которого можно любоваться горами, напоминающими грубо обтесанные бревна причудливых форм. Наиболее выдающиеся удостоились собственных имен: Человек с двумя лицами, Чиновник пред лицом императора, Собирающая цветы небесная фея, Лошадь воина, Перо императора… Самая высокая гора достигает 1263 метров. Самая знаменитая – Аллилуйя, «сыгравшая» под этим названием эпизодическую роль в кэмероновском «Аватаре». Перед ней устроена обширная смотровая площадка. Пробиться сквозь ряды фотографирующихся китайских туристов непросто и требует немало терпения. Но, даже ненадолго оставшись один на один с удивительно гармоничной желто-коричневой красавицей, заглянув в пропасть к ее основанию и оглядев затем всю стройную фигуру, вплоть до составляющих «прическу» сосен, понимаешь, что узрел один из главных видов своей жизни. Вид на горы Аватар сверху достойно дополняется видом на них снизу.

Почти полностью застекленный открытый лифт высотой 326 метров опускает на еще одну смотровую площадку. Здесь поддерживающие небо гигантские «бревна» и «брусья» сразу нескольких горных цепей придают правильный масштаб общению человека с природой. Поэтому с облегчением вскоре входишь в заповедный лес и идешь вдоль то ли маленькой речки, то ли большого ручья. Людей становится совсем мало, воздух прохладнее и еще чище. Время от времени деревья расступаются вблизи моста или бьющего из скалы источника ледяной сладковатой воды. Тогда видишь, что «бревна» никуда не делись. Освещенные вечерним солнцем, они стали еще строже и внушительнее. Наверное, здесь будут снимать новые серии запланированного Кэмероном продолжения «Аватара». Что ж, именно на этих пока еще не затоптанных тропинках, среди этих искренних местных жителей туцзя можно и впрямь почувствовать себя аватаром, посланцем другой цивилизации.

Грандиозный мюзикл «Лисы-отшельницы» под открытым небом

Туристы дают работу местным жителям

Тут начинал Мао Цзэдун

Все хорошее когда-нибудь кончается. После затерянного в горах волшебного царства туцзя оказываешься в Чанша, главном городе провинции Хунань. Он похож на любой другой большой провинциальный город Китая: несколько небоскребов в центре, несколько многоэтажных жилых кварталов, новенькие телевышка и аэропорт, развлекательные и торговые центры, сильно подновленные храмы. Не всем туристам успевают показать самый древний в мире университет или производство уникального «красного фарфора». Зато непременно напоминают, что из хунаньской деревни Шаошань в Чанша как-то прибыл юноша по имени Мао Цзэдун. Здесь молодой студент педучилища учился, дружил, писал первые стихи и политические статьи. На длинном и узком Мандариновом острове, разделяющем текущую через весь город Чанша реку Сянцзян, поставили памятник Мао Цзэдуну. Высеченная из серого камня огромная голова молодого человека вглядывается в будущее, туда, где по его воле прольются реки слез и моря крови.

Рядом с каменной головой всегда многолюдно. В Китае процветает так называемый «красный туризм», или «красное паломничество». Школьники и пенсионеры, «заморские китайцы» и разбирающиеся в истории иностранцы платят немалые деньги за то, чтобы пожить в горных пещерах и ощутить тяготы «Великого похода», когда голодные и оборванные остатки коммунистических войск бежали из своих баз в Хунани и других сравнительно зажиточных провинций в дальние нищие края. По пути в Чжанцзяцзе туристы непременно останавливаются в красивом парке, в центре которого стоит похожая на скалу статуя маршала Хэ Луна, уроженца здешних мест, примкнувшего вместе со своим отрядом «народных мстителей» к отрядам Мао Цзэдуна. В Чанша они дисциплинированно выстраиваются для групповых фото перед отреставрированным зданием педагогического училища № 1, где Мао Цзэдун получал первые уроки социалистических идей. Смешливые девицы становятся серьезными в скромном доме Ян Кайхуэй, первой жены и соратницы Мао, а на полудетских личиках блестят слезинки от рассказов о трогательной истории любви молодого студента и юной дочки профессора, о недолгом счастье и трагической гибели Ян Кайхуэй от рук карателей.

Любимый ресторан Мао Цзэдуна в Чанша

Гранитная голова молодого Мао Цзэдуна строго глядит на земляков и туристов

«Красный туризм» приносит приличный доход не только туристическим компаниям, но и владельцам всевозможных торговых заведений. Самый знаменитый и самый дорогой ресторан в Чанша «Хогундянь» вроде бы не нуждается в рекламе. Но перед входом стоит внушительных размеров позолоченная статуя Мао Цзэдуна. На пьедестале выбиты прекрасные иероглифы, написанные «великим кормчим», который был к тому же и великим каллиграфом. Посетив в 1958 году родные места, он не мог не зайти в имеющий вековую историю ресторан. В краткой надписи Мао восхваляет духоподъемный вкус здешнего соевого творога доуфу.

Мао Цзэдун на весах истории

В конце 2013 года в Хунани было особенно много поклонников «красного туризма». 26 декабря отмечалась 120-я годовщина со дня рождения Мао Цзэдуна. По всей стране прошли всевозможные торжественные мероприятия, концерты, выставки, научные заседания. Была даже переиздана массовым тиражом знаменитая «красная книжица», ставший символом «культурной революции» цитатник Мао. Все эти торжества несколько удивили зарубежных экспертов. Они хорошо осведомлены о том, что отрицание «великого кормчего», даже ненависть к нему довольно широко распространены среди интеллигенции и партийных кадров. Ведь именно эти слои общества в первую очередь задели гонения во времена «борьбы с правыми элементами», «большого скачка», «культурной революции» и иных экспериментов, которые Мао без анестезии проводил над своим народом. Но китайская элита, включая и новое руководство страны, не может игнорировать настроения среди широких масс, недовольных своим положением, всевластием чиновников, коррупцией. Простые люди практически обожествили Мао и видят в нем своего заступника, надежду на торжество справедливости. Необходимо «выпустить пар», не позволить материализоваться в протесты общенационального масштаба «болезни красных глаз» – возмущению вопиющим имущественным расслоением, открытым презрением к простому народу нуворишей, скупающих дома в Сан-Франциско и Нью-Йорке, разъезжающих по Пекину и Шанхаю с голыми любовницами на «Феррари» и «Мазерати».

Совсем юный Мао Цзэдун и каллиграфия того времени

Мао Цзэдун с молодых лет считался неплохим поэтом и отличным каллиграфом

Как показывает история, долготерпеливые китайцы легки на подъем и не раз устраивали многомиллионные восстания, свергали правящие династии и сажали на «Драконовый трон» в столице своих вожаков. С этими крестьянскими бунтами было немало общего у «великой пролетарской культурной революции» (1966–1976) и у бунта на площади Тяньаньмэнь (1989). В сегодняшнем Китае нарастающее количество деревенских и даже городских волнений грозит перейти в такое качество, которое крайне опасно для власти. Недаром с самых высоких трибун повторяется предупреждение: «Или партия победит коррупцию, или коррупция победит партию».

События последних лет показали, что коммунистическая идея в ее экстремистском, маоцзэдуновском, а не умеренном, официальном прочтении вновь набирает популярность в народе, особенно среди молодежи, в депрессивных провинциях. Но эта тенденция не является доминирующей, она не может стать идеологической скрепой для всей нации. Об этом свидетельствует довольно легкое устранение в 2012 году с политической сцены популярного среди «новых красных» члена политбюро Бо Силая. Либеральные идеалы западного общества потребления постепенно внедряются в общественное сознание. В то же время растущий средний класс уже не удовлетворяется возможностями покупки новых нарядов, гаджетов или автомобилей. Тем более что самые важные в жизни вещи – современное жилье, образование для детей или качественная медицинская помощь – остаются труднодоступными для людей среднего достатка, для молодежи.

У разных слоев китайского общества существуют разные причины для недовольства. Но главная опасность исходит слева. Недаром новый китайский лидер Си Цзиньпин дал команду «проводить линию масс», ограничить расходы чиновников на всевозможные увеселения за казенный счет, подстегивает антикоррупционную кампанию в масштабе всего Китая. В этом же смысловом ряду стоит и празднование юбилея Мао. Еще в самом начале постмаоцзэдуновской эпохи, в конце 1970-х годов, руководство КПК выработало такую формулу: Мао Цзэдун был на 70 % прав, а на 30 % ошибался. Любопытно, как выглядит оценка «великого кормчего» в зеркале современной социологии. По заказу входящего в холдинг партийной газеты «Жэньминь жибао» англоязычного издания «Глобал таймс» накануне юбилея был проведен опрос общественного мнения. Более 85 % из 1045 опрошенных по телефону жителей крупных городов (Пекин, Шанхай, Гуанчжоу, Чэнду, Сиань, Шэньян) считают, что заслуги Мао Цзэдуна перевешивают его ошибки. Проявляют особое почтение к бывшему лидеру преимущественно люди старше 50 лет и те, кто имеет только среднее или профессиональное образование. Высокообразованные китайцы более суровы в своих оценках. В число главных заслуг Мао подавляющее большинство опрошенных включает создание независимого государства, приобретение ядерного оружия, а 60 % назвали его приверженность идеям справедливости и служения массам.

Родина Мао Цзэдуна и земля аватаров. Общий дом для шестидесяти шести миллионов китайцев, туцзя, мяо и иных народностей. Огромное пространство девственных лесов, невиданных гор и перетертых руками сотен крестьянских поколений плодородных земель. Множество мест знаменитых битв, ключевых событий древней истории и современности, родина великих деятелей китайской и мировой истории. Все это провинция Хунань. Там хорошо и интересно!

О временах расцвета Великого шелкового пути напоминают статуэтки из Шанхайского музея

В списке символов китайской цивилизации высокие позиции занимают Великий шелковый путь и Великая Китайская стена. К сожалению, тропы наших туристов редко ведут к этим чудесам света. Ведь участок Великой стены в окрестностях Пекина – это лишь малая и сильно реставрированная толика «длинной стены в десять тысяч ли», как переводится ее китайское название – Ваньли чанчэн. Не часто добираемся мы и до Шелкового пути (Сычоу чжи лу), бравшего начало в бывшей столице Поднебесной городе Чанъань, который сейчас именуется Сиань.

Дуньхуан – начало или конец Великой стены?

Нам с женой повезло доехать до самого конца китайского отрезка Шелкового пути и оказаться в прославленном на весь свет своими пещерными храмами городе Дуньхуан, что на севере провинции Ганьсу. Здесь же заканчивается и Великая стена. Впрочем, в древности китайцы полагали, что здесь она начинается, представляя собой извивающегося через всю Поднебесную дракона, обращенного грозной головой на Запад. В Дуньхуане – небольшом оазисе, ставшем перекрестком торговых путей, – веками процветал «стыковочный механизм» разных цивилизаций, при помощи которого в Китай приходили буддизм, ислам, христианство, иудаизм и другие великие религии, иностранные языки, материальная и духовная культура.

Небольшой по китайским меркам (100 тысяч жителей) городок Дуньхуан располагает международным аэропортом, возникшим благодаря обслуживанию чартеров из Японии. Шелковый путь и абсолютно все, что с ним связано, чрезвычайно популярно в Стране восходящего солнца. Выставки, научные исследования, романы и кинофильмы обречены на успех, если в их названии упоминается «Сируку родо» (от английского Silk Road). Благодаря японцам в Дуньхуане еще в 1980–90-е годы появились не только аэропорт и многочисленные гостиницы, рестораны и прочие учреждения туристической индустрии. Там же в 1988 году проходили съемки фильма «Тонко» («Дуньхуан») по роману знаменитого писателя Ясуси Иноуэ. Все декорации были созданы капитально и стоят по сей день. Крепостные стены и ворота, сторожевые башни и казармы, катапульты и коновязи помогают лучше представить службу китайских гарнизонов на границе империи. По мере роста благосостояния граждан КНР в пограничной крепости-новоделе и на других туристических объектах теперь преобладает китайская речь.

Сквозь ворота заставы-реконструкции виднеется настоящая древняя застава Юймэньгуань

Сейчас караваны возят только туристов

В нескольких сотнях метров от полюбившейся фотографам крепости стоят настоящие участки Великой стены. Перед одним из них установлена мраморная доска, удостоверяющая, что эти руины сохранились с династии Хань (206 г. до н. э. – 220 г. н. э.). Стена прикрывала возникший примерно тогда же и просуществовавший до XVI века Великий шелковый путь. Здешняя стена отличается от той, что стоит под Пекином, ее трудно назвать Великой. Но это все еще внушительное и неприступное для кавалерии укрепление высотой около четырех метров из подручного материала – утрамбованной земли, глины, тростника и камыша окрестных болот. На соседней горе виднеются остатки сигнальной башни – на ней зажигали огни при приближении отрядов кочевников или караванов. В отсутствие дерева на многие километры вокруг топливом служил сухой помет волков и других диких обитателей пустыни. Само название Дуньхуан переводится как «Горящий маяк». Вскоре стена упирается в большую рукотворную глиняную гору высотой около десяти метров – это бывшая главная башня. Еще одна гранитная доска сообщает, что перед вами знаменитая застава Юймэньгуань, самый конец Поднебесной. Почувствовать себя то ли кочевником, то ли китайским кавалеристом предлагают местные жители, сдающие напрокат низкорослых смирных лошадок. Они же предлагают купить камни причудливой формы и расцветок, коими так богата округа.

В нескольких километрах от руин Великой стены извивается русло мелкой, пересыхающей большую часть года реки Дуньхуан, а ее высокий берег из податливой лессовой почвы на протяжении нескольких километров испещрен пещерами, вырытыми многими поколениями буддийских монахов. Именно здесь, в пещерах Могао, известных больше как Пещеры тысячи Будд (Цяньфодун), в начале ХХ века были обнаружены бесценные для науки буддийские рукописи, фрески и статуи. С начала нашей эры добиравшиеся по Шелковому пути из Индии и Центральной Азии буддийские миссионеры оседали на окраине важного торгового и военного города Дуньхуан, селились в пещерах, изучали китайский язык, переводили на него с санскрита священные тексты-сутры, украшали свои кельи и вырытые в земле храмы многометровыми глиняными статуями, фресками с божествами и их житиями. От переходивших в «западную веру» местных чиновников и купцов они получали заказы на семейные пещерные храмы. Меня потрясло объяснение классической технологии, применявшейся при создании пещерных храмов. Работа начиналась не с рытья пещеры и последующей установки главной статуи Будды и фигур его учеников. Их копали сверху, выбрасывая ненужный грунт и держа в голове все будущие скульптуры, большие и маленькие. Статуи и стены пещеры затем раскрашивались, украшались фресками. В поздние времена скульптуры уже создавали из глины, они проще в изготовлении, а потому сложнее и выразительнее.

Большинство из дошедших до наших времен 492 пещер было вырыто между IV и IX веками, хотя их создание продолжалось еще несколько столетий. Пещеры пережили катастрофические землетрясения, войны, запустение, разграбление кочевниками и местными жителями, продававшими рукописи и небольшие статуи и статуэтки английским, французским, русским и иным зарубежным ученым и «путешественникам в штатском», которые проявляли в конце XIX – начале ХХ века повышенный интерес к землям Индии, Китая и его окраин – Тибета, Синьцзяна, Монголии. Одна из богатейших коллекций дуньхуанских рукописей хранится и изучается в Санкт-Петербурге.

Пещеры Дуньхуана

Копии фресок Дуньхуана нравятся туристам

Пещеры открывают для посетителей попеременно, чтобы защитить фрески от воздействия человеческого дыхания. Запрещено делать фотографии и проводить видеосъемку, гиды освещают фрески карманными фонариками. Самое лучшее время для осмотра – утро, когда ориентированные на восток пещеры неплохо освещены. Переходя от одной пещеры к другой по вырытым на склоне горы в несколько ярусов тропинкам или дощатым мостикам, турист за день может как следует осмотреть от силы десяток-полтора «выставочных залов». Но милостивые лики длинноносых и длинноухих святых будд и бодхисатв, не по-китайски смуглые тела летящих фей-деви еще долго будут стоять перед глазами.

Сюжетов множество. Большинство – это иллюстрации к сутрам, священным каноническим книгам буддизма. Часто встречаются эпизоды из жизни принца Сиддхартхи Гаутамы, основоположника буддизма, подвиги его учеников, битвы с врагами веры. Нередко видишь и вполне светские картинки из жизни императоров, выступления музыкантов и лицедеев на пирах, сцены трудовой деятельности крестьян, рыбаков, караванщиков. Вот бандиты нападают на купцов. А вот сразу 500 бандитов, достигнув просветления, становятся буддами. Очень часто повторяются сюжеты, в которых пляшущие деви рассекают воздушное пространство рая, оглашая его звуками волшебных музыкальных инструментов. Скульптуры чаще всего изображают Будду. Он погружен в самосозерцание. Он восседает на лотосовом троне окруженный учениками. Он лежит на боку, уходя из земной жизни. В глубине пещер нередко встречаются и статуи благотворителей. Сегодняшние местные художники тоже с удовольствием сделают богоугодное дело и продадут копии фресок или статуй. Развешанные и расставленные дома, они будут напоминать о путешествии в Дуньхуан, и оно не закончится никогда.

Последние метры Великой Китайской стены

Последняя застава на Великой стене – Юймэньгуань

Поющие пески и демоны пустынь

В программу путешествия непременно включают поездку в Пустыню поющих песков, посещение уникального оазиса с озером и красивейшим буддийским храмом. Источник подземных вод, питающий озеро, постепенно слабеет, и водная поверхность неуклонно сокращается. Но, утешают хозяева, еще пару веков нависающие вровень с крышей храма песчаные дюны не сомкнутся над Озером полумесяца (его еще называют Источником полумесяца). Еще много поколений туристов смогут покататься на специальных досках «сэндборд» по склонам этих дюн, оседлать верблюда и в составе каравана отправиться в путешествие от дюны к дюне, от бархана к бархану или же на джипе унестись куда глаза глядят.

На обратном пути в Дуньхуан автобусы обязательно делают остановку в «Городе демонов». Наверное, караванщики издали принимали за человеческое поселение похожие на городские кварталы огромные глыбы. Но какое разочарование ждало их! Выветренные веками глыбы песчаника с бывшего океанского дна не просто безжизненные, но еще и издают какое-то низкочастотное завывание, навевающее мысли об аде и демонах. Некоторые песчаные горы огромного лабиринта площадью в сотню квадратных километров получили названия из-за сходства то с «принцессой-павлином» и «шапкой генерала», то с «воротами ада» или даже «Пизанской башней». Но даже эти воображаемые «природные скульптуры» не украшают безрадостную картину покрытых черными камнями и спекшейся коркой песков пустыни, прозванной «Черная Гоби». Рассказы местных жителей об убийственно холодных ночах и нестерпимо жарких днях, полном безводии и пыльных бурях дополняют мрачный пейзаж. Тем более отрадным становится возвращение в цивилизацию, ее уютные гостиницы и рестораны с обширным меню из блюд разных стран Шелкового пути.

Чудо природы – чистое озеро в бескрайней пустыне

Сиань – столица Великого шелкового пути

Духом Шелкового пути, духом небывалых приключений, удач и поражений, романов и войн, вражды и смешения культур пропитан город Сиань, древняя столица 13 династий, некогда самый многолюдный город мира Чанъань. Хотя и с перерывами, он был главным городом Поднебесной с 202 года до н. э., когда император Лю Бан создал под таким названием столицу своей новой династии Хань до строительства монголами новой столицы Ханбалык (Даду) в 1267 году на месте нынешнего Пекина.

Чанъань-Сиань напоминает мне огромный айсберг, но не изо льда, а из множества культурных слоев, ушедших под землю дворцов, улиц, мастерских, рынков, храмов. То, что сегодня видно на поверхности, – это прекрасная, впечатляющая, но всего лишь малая толика исторических сокровищ, накопленных за два тысячелетия городом, обязанным своим былым великолепием шелку, Шелковому пути и оберегавшей этот путь Великой стене. По сей день действует самая древняя мусульманская мечеть Дацинчжэнсы, основанная в 742 году. За век до нее был построен христианский (несторианский) монастырь, от которого сохранилась только пагода Дацинь (так в Китае именовали Рим). Недалеко от нынешнего Сианя свою столицу под названием Сяньян построил повелитель государства Цинь, разгромивший к 221 году до н. э. все остальные воевавшие друг с другом царства, объединивший Срединное государство и вошедший в историю как император Цинь Шихуанди. Только в 1974 году была обнаружена его гробница с сотнями терракотовых фигур воинов в полный рост, необходимым оружием, колесницами. Сама могила древнего деспота пока не открыта, археологов ждет еще множество открытий, а туристов – все новые достопримечательности.

Именно в главный город Поднебесной Чанъань свозили со всего Китая шелковые ткани – в качестве налогов или как товар для огромных рынков. На окраине столицы размещалось поселение иностранных купцов – персов, арабов, выходцев из Индии, стран Центральной Азии. Здесь формировались караваны, которые выступали в путешествие по трансконтинентальному торговому маршруту. Конечно, ни один караван не добирался от Чанъани до Рима. Товар чаще всего доставлялся от одного торгового города до другого, там продавался, а купцы с необходимым Китаю товаром пускались в обратный путь. Никто из купцов и путешественников, монахов и миссионеров не подозревал, что движется по Великому шелковому пути. Это название впервые появилось в книге немецкого географа Фердинанда фон Рихтгофена примерно сто лет назад.

Шелку, главному товару сухопутного маршрута длиной в 7000 километров, Чанъань-Сиань и весь Древний Китай обязаны как множеством успехов, так и немалыми бедами. Стоимость этого материала была фантастической – в Риме вес шелка обменивался на вес золота. Неудивительно, что перемещение богатств по слабо охраняемым пространствам привлекало внимание кочевников. Большая часть вторжений на китайские земли войск сюнну (гуннов), тибетцев, чжурчженей, монголов, тюрок и других «варваров» происходили из-за стремления пограбить караваны или – еще лучше – взять под свой контроль торговлю. Китай то вел с ними многолетние войны, то платил громадные отступные, отсылал их предводителям принцесс и приобщавшие к своей цивилизации богатые дары. Несколько раз Китай даже терял суверенитет и на десятки лет попадал под власть «варваров»: монголов, чжурчженей и их наследников – маньчжур. Собственно говоря, для защиты от конных «варваров» и строилась Великая стена.

Воины Цинь Шихуанди в музее Сианя

Величественные стены старинной столицы Чанъань украшают нынешний провинциальный центр Сиань

Стоявший примерно в середине Великой стены Чанъань чем-то напоминает большую пограничную заставу. Уже издали видны крытые золотистой черепицей крыши надвратных башен, а вскоре открывается вид на могучие крепостные стены. Они были воздвигнуты при династии Мин (1368–1644), избавившей Китай от монгольского владычества. Совокупность стен, рвов, башен города стала ключевым узлом оборонительной системы Великой стены. Все делалось на совесть, на века. Высота стен достигает 12 метров, их толщина у основания – от 15 до 18 метров. На поверхности 12-километровой городской стены вполне можно организовать четырехрядное движение автомобилей, хотя видеть доводилось только велосипедистов. В любом случае эти стены шире участков Великой стены, на которые туристы поднимаются в окрестностях китайской столицы и стен императорского дворца, гораздо шире стен Московского Кремля и крепостной стены Старого города в Иерусалиме. Красивейшие башни – Барабанная, Колокольная, а также городские ворота своими размерами не уступают пекинским и создают величественные виды.

Путешествие на Запад

Среди архитектурных чудес Сиани нельзя не упомянуть о Большой пагоде диких гусей (Даяньта) и ее «младшей сестре» – Малой пагоде диких гусей (Сяояньта). Они теснейшим образом связаны с историей китайского буддизма. Даже сама архитектурная форма пагоды, многоярусного сооружения, получившего в Китае название «бао та», происходит от индийской ступы. Поначалу в Индии ступы строили как хранилища останков Будды, затем его прославленных учеников. С приходом буддизма в Китай пагоды выполняли роль библиотек, где накапливались, хранились, переводились и изучались священные каноны-сутры. Именно для этого были построены и обе сианьские пагоды. Монах-путешественник Сюань-цзан (596–664) начал строить Большую пагоду диких гусей в 652 году, через шесть лет после возвращения из знаменитого 17-летнего паломничества в Индию, на родину основателя буддизма Сиддхартхи Гаутамы. Монах привез несколько сот важнейших сутр из собрания канонов «Трипитака» и поэтому в историю вошел под этим прозвищем. Хранилищем привезенных реликвий и статуй, а также драгоценных рукописей и местом их перевода с санскрита на китайский как раз и стали две красивейшие пагоды. Семиярусная кирпичная Большая пагода диких гусей изнутри полая. Несколько этажей довольно широких квадратных галерей связывает винтовая лестница. Стены украшены картинами на религиозные темы, каллиграфическими свитками. Из окон, особенно верхних этажей, открываются прекрасные перспективы города.

Помимо многочисленных переводов буддийских сутр Сюань-цзан по заданию покровительствовавшего ему императора написал обширный труд «Путешествие в Западный край во времена Великой династии Тан». Книга была популярна на протяжении нескольких веков, а при династии Мин писатель У Чэнъэнь написал на ее основе роман «Путешествие на Запад» («Сиюйцзи»), ставший одним из классических романов китайской литературы. Это средневековое произведение или хотя бы его фрагменты с детства знакомы каждому китайцу. Книжки-картинки для самых маленьких рассказывают смешные истории о спутниках Трипитаки (Сюань-цзана), принимающих то человеческий, то свой натуральный вид. Это царь обезьян Сунь Укун, его верные друзья конь Ша Сэн и поросенок Чжу Бацзе. Ребята постарше, да и многие взрослые обожают мультфильмы по мотивам романа. Существуют театральные пьесы, игровые фильмы, телесериалы, цирковые представления о многолетнем и многотрудном походе в Западный край.

Так выглядели «варвары», пришельцы в Поднебесную из Западного края

Интересно, что путешествие чуть было не прервалось в самом начале, когда на последней китайской заставе Юймэньгуань паломников долго отказывались пропустить стражи границы. Много трудностей и опасностей ждало Сюань-цзана и за пределами Срединного государства. Правда, многие из описанных в книге городов и оазисов Западного края (Хами, Турфан, Куча) теперь входят в состав Китая. Огромные просторы Синьцзяна, который граничит с Пакистаном, Казахстаном, Таджикистаном, Киргизией, Афганистаном, Монголией и Россией, были присоединены к Поднебесной в 1760 году при династии Цин. Памятные места, связанные с Сюань-цзаном, стоящим в одном ряду с изучавшим Морской шелковый путь адмиралом Чжэн Хэ, и по сей день показывают в Непале, Индии, Пакистане, Афганистане, Узбекистане и Киргизии.

Кого опояшет «экономический пояс Великого шелкового пути»?

В наши дни вековая мечта китайцев о тесных контактах с народами Западного края становится реальностью. В 2013 году новый руководитель Китая Си Цзиньпин, выступая в столице Казахстана перед студентами, предложил «объединить усилия и на основе инновационных методов взаимодействия создать «экономический пояс Великого шелкового пути».

Контакты Китая с соседями вдоль Великого шелкового пути заметно активизировались примерно 20 лет назад. После распада Советского Союза в 1991 году республики Средней Азии и Казахстан начали выстраивать собственные отношения с Китаем. Растерянность руководителей и элит неожиданно ставших суверенными государств, их потребность в насыщении пустых рынков товарами и хотя бы минимальных инвестициях открыли перед КНР небывалые возможности распространения своего влияния в еще недавно «запретной зоне». Быстро урегулировав на своих условиях оставшиеся от советской эпохи пограничные споры с некоторыми странами Центральной Азии, китайские стратеги начали использовать приобретенный экономический и политический капитал для продвижения в сопредельные страны. Торговля КНР с этим регионом за 20 лет увеличилась более чем в 100 раз, превысив в 2012 году 35 млрд долларов. Китай опережает все страны (включая Россию) по объемам вложенных инвестиций, количеству реализованных проектов. Новые горизонты взаимодействия были намечены в 2012 году во время визита председателя Си Цзиньпина в Туркменистан, Казахстан, Узбекистан и Киргизию. В Казахстане Си Цзиньпин пообещал инвестировать 30 млрд долларов в проекты добычи и транспортировки нефти при том, что, по разным оценкам, под контролем китайских компаний уже находится до 40 % здешних углеводородов. В Туркменистане он участвовал в церемонии открытия гигантского месторождения газа, который будет прокачиваться в Китай через территорию Узбекистана и Киргизии в дополнение к уже осуществляемым поставкам. Во всех посещенных странах были обещаны новые инвестиции, программы экономического и гуманитарного сотрудничества. Комментируя новые проекты, местные эксперты подчеркивали, что Китай никогда не увязывает свои вложения с требованиями политических реформ, не задает неуместных вопросов по поводу «нецелевого использования средств».

Провозгласив стратегию «экономического пояса Великого шелкового пути», Китай озадачил не только аналитиков, но и руководителей заинтересованных стран, в том числе России. Вероятность беспокойства в Москве по поводу неожиданной инициативы своего стратегического партнера просчитывают и в Пекине. Недаром агентство Синьхуа процитировало известного ученого Цзян И, который в своем комментарии написал: «Самым большим вызовом для Китая является налаживание отношений с Россией. Нельзя допустить, чтобы тесные связи с Центральной Азией оказали влияние на китайско-российское взаимодействие. Вместе с тем также необходимо задуматься о координации связей между странами в регионе, поддерживать благоприятные отношения».

Привал на долгом пути через пустыню

Закономерное беспокойство Москвы, похоже, удалось свести к минимуму. Во время визита Си Цзиньпина в Сочи на открытие зимних Олимпийских игр в феврале 2014 года он провел беседу с Путиным. Оба руководителя, обе страны договорились совместно участвовать в реализации стратегии Шелкового пути и даже подключить к ней проекты модернизации Транссиба и БАМа.

Скорее всего в создавшейся новой ситуации удастся предотвратить возрождение российско-китайского соперничества. В Центральной Азии будет установлена некая форма взаимодействия, взаимных уступок, разделения ответственности и сфер влияния. Это важно не только с учетом возможного вывода сил НАТО из Афганистана и дальнейшей активизации «трех сил зла» – терроризма, сепаратизма и экстремизма. Еще важнее сохранить уже достигнутый уровень российско-китайского стратегического партнерства и вывести его на новый, еще более высокий уровень. Великий шелковый путь обязательно получит второе дыхание.

Корабли Морского шелкового пути оказались на суше

Там строились корабли флотоводца Чжэн Хэ, водившего свои флотилии от берегов Китая до Индии, Персии и Аравии. Там бывал великий арабский путешественник Ибн Батута и жили тысячи его единоверцев. Там трудились европейские миссионеры, записывая Слово Божье иероглифами. Там выращивали желанные в дальних странах сорта чая и производили изысканные фарфоровые изделия, которыми наряду с тюками шелка наполняли трюмы кораблей, отплывавших в дальние страны по Морскому шелковому пути.

Город Цюаньчжоу пока не входит в число мест, обязательных для посещения иностранными туристами. Несмотря на свое великое прошлое и немалые параметры (восемь с лишним миллионов жителей), он даже не является главным городом провинции Фуцзянь. Да и поездка по улицам Цюаньчжоу создает впечатление заурядного на процветающем восточном побережье поселения. Готовые и строящиеся кварталы 30–40-этажных жилых домов. Новодельные «старинные» торговые улочки. Несколько настоящих старинных храмов. Новенькие шоссе и развязки. Промышленные предместья, склады, причалы…

В последние годы Цюаньчжоу восстанавливает свой международный статус. Недаром именно туда в декабре 2013 года после симпозиума в Пекине отправили нашу группу китаеведов из 25 стран мира. Спасибо, там было на что посмотреть! Например, на открытый еще в 1959 году Музей истории морских транспортных путей, точнее, его можно было бы назвать Музеем Морского шелкового пути. Ведь экспонаты рассказывают в первую очередь об этом старинном торговом маршруте, который в наши дни уместно назвать ни больше ни меньше как трансконтинентальным коридором межцивилизационного общения.

Мы в России неплохо осведомлены о таком же коридоре – Великом шелковом пути, который действовал со II века до н. э. до XVI века н. э., проходил по западным районам Китая и, раздваиваясь, шел на север, через страны Центральной Азии по побережью Каспия, землям Кавказа и Крыма в Византию, или на юг, через Памир, Бактрию в страны Ближнего Востока к Средиземноморью. Морской же маршрут известен нам хуже, хотя им веками добирались до Поднебесной многие тысячи арабских, персидских и европейских купцов, миссионеров, путешественников. В торговлю были вовлечены многие города-порты: Ханчжоу, Нанкин, Нинбо, Фучжоу, Гуанчжоу и, конечно, Цюаньчжоу, известный арабским купцам как страна Зайтун. Крупный порт, рассказывают в музее, возник еще в середине правления династии Тан (618–907). Торговля приносила хорошую прибыль и следующей великой китайской династии Сун (960–1279), и монгольской династии Юань (1271–1368). При монголах Цюаньчжоу торговал уже примерно с сотней царств Азии и Африки.

Совсем недавно китайские ученые специальной Группы по изучению Морского шелкового пути и экономических, культурных обменов между народами Юго-Восточной Азии выдвинули такую гипотезу: Морской шелковый путь на 800 лет старше сухопутного. На основе проведенных за последние годы исследований они пришли к выводу, что Морской шелковый путь включал два маршрута: через Восточно-Китайское море (в Корею и Японию) и через Южно-Китайское море главным образом в Юго-Восточную и Южную Азию, на Средний Восток и даже в Европу. Ученые также пришли к выводу, что Шелковый путь через Южно-Китайское море сформировался примерно в XI веке до н. э., в эпохи Шан и Чжоу, развивался в эпоху Весны и осени (770–476 гг. до н. э.) и эпоху Воюющих царств (475–221 гг. до н. э.). При династиях Цинь (221–206 гг. до н. э.) и Хань (206 г. до н. э. – 220 г. н. э.) он уже весьма активно использовался, но расцвета достиг в эпохи Тан и Сун. Также удалось выяснить, что поначалу корабли отправлялись в дальние плавания из портов Хэпу и Сюйвэнь на побережье Южно-Китайского моря, но с развитием судостроения, мореходной техники и торговли первенство стало переходить к портам Гуанчжоу и Цюаньчжоу.

Музей Морского шелкового пути

На месте этого обычного квартала стоял уникальный город Зайтун

Возить товары кораблями было быстрее, безопаснее и выгоднее, чем верблюжьими караванами. Трюмы китайских океанских парусников уже в старину были разделены водонепроницаемыми перегородками на просторные отсеки. Об их размерах говорит то, что они вместили целую армию монгольских кавалеристов (до 100 тысяч всадников) и их коней во время двух неудачных попыток захватить Японию (1274 и 1281 годы). Так и хочется назвать этот класс кораблей «кавалерияносцами»…

Адмирал Чжэн Хэ, предшественник Колумба

Морское наследие перешло китайской династии Мин (1368–1644), свергнувшей монгольское иго. Один из первых великих императоров, Чжу Ди, взял под покровительство отличившегося в боях мусульманина-евнуха по фамилии Ма, типичной и по сей день для китайских мусульман. Храбрецу было даровано новое имя Чжэн Хэ и поручено вместе с мощной эскадрой отправиться в страны Южных морей и сделать их данниками Срединного государства. В те времена даже нормальная торговля официально считалась принесением дани «варварами» и получением в ответ даров. Расширение числа «данников», то есть торговых партнеров, было весьма актуально, ибо на Великом шелковом пути возникли большие проблемы: восстания в разных царствах-оазисах и непобедимые армии Тамерлана фактически перерезали в нескольких местах торговую магистраль, нарушили кругооборот товаров.

Чжэн Хэ начинал вовсе не на пустом месте. Китайцы еще во времена династии Хань (202 г. до н. э. – 220 г. н. э.) научились использовать сезонные ветры для путешествий в Восточную и Юго-Восточную Азию. Впоследствии они освоили навигацию по звездам, научились составлять морские карты, делать замеры глубины и скорости течений. Во времена Южной Сун был изобретен морской компас. Жители морского побережья занимались рыболовством, каботажным плаванием. Не имевший опыта мореходства новоиспеченный адмирал Чжэн Хэ собрал около 250 судов разных размеров и назначения. На них размещалось 27 тыс. моряков, солдат, торговцев и дипломатов. Между 1405 и 1433 годами состоялось семь плаваний эскадры плюс несколько путешествий отдельных флотилий.

Адмирал Чжэн Хэ и его корабли

С каждым новым путешествием Чжэн Хэ добирался все дальше и дальше – Малакка, Цейлон, Индия, Аравия, Восточная Африка… Неизвестно, как бы развивалась всемирная история, если бы китайские эскадры добрались до Европы и Америки, каких пределов достиг бы сам Китай, ведь Христофор Колумб открыл Америку только в 1492 году. Но старый император умер, а при дворе молодого наследника возобладали изоляционисты. Сам Чжэн Хэ и его мореходы были списаны на берег, чертежи суперкораблей уничтожены. Был установлен курс на изоляцию Поднебесной, запрещена официальная торговля со всеми заморскими партнерами, кроме небольшого королевства Люцю (Рюкю) на островах Окинава.

Напоминаниями о великих временах Морского шелкового пути в последние годы стали находки затонувших кораблей и раскопки захоронений иностранных жителей страны Зайтун. В 1973 году вблизи Цюаньчжоу был обнаружен остов корабля длиной 24, шириной 9 метров с водонепроницаемыми переборками и 13 трюмами. Археологи датировали его Сунской эпохой (1127–1279). В 1987 году около острова Хайлин к юго-западу от Гуанчжоу был найден, а 20 лет спустя поднят на поверхность старинный корабль «Наньхай № 1». Он тоже потерпел крушение в эпоху Южная Сун и с тех пор хранил в своих трюмах удививший мировую археологию груз изящных фарфоровых изделий, украшений из яшмы, монет, шелков.

Город Зайтун – перекресток цивилизаций

Море умеет хранить память. Еще лучше это удается камню. В 30-е годы прошлого века за срытой городской стеной Цюаньчжоу были обнаружены старинные захоронения. Несколько залов музея заняты надгробиями с иностранных кладбищ. Только у арабов их было свыше 20. Еще были буддийское, индуистское, манихейское христианское. Вот надгробие Андреа де Перуджа, третьего архиепископа цюаньчжоуского, который упокоился в 1332 году. А шестью годами ранее он писал домой в Италию: «В этой великой империи очень много иностранцев и людей разных верований из разных стран. Здесь считают, что каждый может найти Спасение в своей вере (что, конечно, неправильно). Мы можем вести миссионерскую деятельность свободно, без вмешательства. Но иудеи и сарацины не хотят обращаться в христианство. Среди местных язычников многие принимают Крещение, но никогда не ведут себя в соответствии с заповедями Христовыми». Первую из трех христианских церквей Цюаньчжоу построила некая богатая армянская женщина, передавшая затем здание в подарок францисканцам. Так возникла первая и самая большая христианская церковь Зайтуна.

Сарацины, то есть мусульмане, арабы и персы, были гораздо многочисленнее и богаче христиан. Арабская цивилизация переживала период расцвета, даря миру одно достижение за другим. Могущество арабов прирастало в том числе путешествиями и торговлей. Морским путем в Китай прибывали сотни тысяч искателей богатства и успеха. Достаточно сказать, что во время крестьянского восстания во главе с Хуан Чао во второй половине IX века только в Кантоне (Гуанчжоу) якобы было убито 100 тыс. арабов. Это не остановило предприимчивых пассионариев. Так, в 1346 году в Китай прибыл Ибн Батута, знаменитый путешественник из нынешнего Марокко. Он провел в Поднебесной около года и оставил описание Кантона, Цюаньчжоу и других городов. «Гавань Зайтуна – одна из самых больших в мире, правильнее сказать, самая большая. Я видел в ней около 100 больших джонок, а маленьким и счету не было. Это обширный морской залив, вдающийся в сушу, где он соединяется с многоводной рекой… В Зайтуне я застал джонки, готовые к отплытию в Индию, и среди них одну, принадлежащую царю эз-Захиру, властелину Явы. Ее экипаж состоял из мусульман…»

Историк Ибн Батута

Христианское надгробие из Зайтуна

Надгробия посланцев Пророка

Наследники великой традиции – мулла главной мечети Цюаньчжоу с сыном

От пришельцев из Персии и Аравии остались не только надгробия. В Цюаньчжоу и по сей день существует большая мусульманская община. По словам ахуна (муллы) единственной сохранившейся мечети Асхаб – 120 тыс. человек. Считающие себя потомками арабов и персов китайцы-мусульмане хуэйцзу со всего Китая совершают паломничества в эту старинную мечеть, построенную в 1009 году. Еще важнее для них гробницы двух учеников Пророка на горе Линшань. По свидетельству китайского историка, четверо миссионеров были посланы самим Мухаммедом в Китай между 618 и 626 годами. Один отправился в Кантон, второй в Янчжоу, а два ученика проповедовали в Зайтуне, где и упокоились. Их могилы содержатся в порядке почти полтора тысячелетия, получить благословение перед своим пятым плаванием в 1417 году туда приходили адмирал Чжэн Хэ и его спутники.

Морской шелковый путь ведет в XXI век

В наши дни богатое исламское прошлое Цюаньчжоу пришлось очень кстати руководству Китая, наращивающему торгово-экономические связи с мусульманскими странами Юго-Восточной и Южной Азии, Ближнего Востока. Незадолго до приезда нашей группы китаеведов в Музее истории морских транспортных путей состоялась международная конференция «Морские пути и исламская культура». Она проходила в построенном в стиле арабской архитектуры специальном выставочном зале «Памятники исламской культуры в Цюаньчжоу». Еще важнее оказывается историческое, экономическое и даже геостратегическое значение Морского шелкового пути.

В октябре 2013 года руководитель Китая Си Цзиньпин выступил в парламенте Индонезии с речью, в которой выдвинул стратегическую концепцию построения «Морского шелкового пути XXI века». По сообщению агентства Синьхуа, он сделал акцент на следующих пяти пунктах: «придерживаться принципа доверия и стремиться к добрососедству; придерживаться принципа “жить душа в душу”; придерживаться принципа открытости и толерантности». В Джакарте Си Цзиньпин поставил такую цель: увеличить объем двусторонней торговли между Китаем и АСЕАН к 2020 году до 1 трлн долларов. Кроме того, Пекин предлагает расширение транспортно-коммуникационных возможностей, выдвинул инициативу создания Азиатского банка инфраструктурных инвестиций.

Наследие адмирала Чжэн Хэ оказалось востребованным в XXI веке

Что касается стран АСЕАН (Бруней, Вьетнам, Индонезия, Камбоджа, Лаос, Малайзия, Мьянма, Сингапур, Таиланд и Филиппины), то быстро развивавшиеся с начала 1980-х годов двусторонние торговые связи КНР с отдельными государствами в 2010 году переросли в соглашение о создании зоны свободной торговли. Сейчас Китай стал крупнейшим торговым партнером АСЕАН: в 2012 году двусторонняя торговля достигла более 400 млрд, а объем взаимных инвестиций превысил 100 млрд долларов.

Однако значение новой концепции Морского шелкового пути выходит далеко за рамки торгово-экономического взаимодействия Китая со странами Южных морей. Не случайно она была обнародована практически одновременно с концепцией «экономического пояса Великого шелкового пути». Похоже, что китайские стратеги видят в оживлении двух великих торговых путей прошлого главные направления противодействия попыткам окружения Срединного государства.

Путешествия Чжэн Хэ или Опиумные войны?

В ноябре 2011 года госсекретарь США Хиллари Клинтон изложила стратегию «поворота к Азии», сутью которой является сокращение американского глобального военного присутствия и концентрация его в Тихоокеанском бассейне ради сдерживания основного экономического и военного конкурента – Китая. Вскоре последовало заявление министра обороны США о том, что в Тихоокеанском бассейне будет сосредоточено 60 % американских боевых кораблей. За словами последовали дела. На американские военные базы в Японии и Южной Корее, связанных с США военными договорами, стали поступать новые самолеты и иное оружие, участились совместные маневры вблизи китайских берегов. В Сингапуре размещаются корабли береговой охраны ВМС США, призванные блокировать Малаккский пролив, через который проходит свыше 80 % экспортных и импортных потоков Китая.

Составной частью «поворота к Азии», похоже, является подстрекательство соседей Китая по Тихоокеанскому бассейну, в первую очередь стран АСЕАН. Журнал «Эйша таймс» имел основания писать: «Все стороны разделяют долю ответственности за напряженность за пределами территориальных вод Китая, но львиная доля все же лежит на передислокации американских сил в регион. Вряд ли является простым совпадением, что конфликты Китая с Вьетнамом, Филиппинами и Японией интенсифицировались почти немедленно после призыва Клинтон “повернуться к Азии”». «Стратегическим содержанием американской политики “поворота к Азии” является подавление и окружение Китая, – писал в статье под красноречивым заголовком “Америка в состоянии перекрыть жизненно важные морские пути Китая” аналитик Института военно-морских исследований КНР Ли Цзе. – Первоочередной задачей этой политики является окружение с моря».

Вторая стратегическая новация Вашингтона нацелена на экономическую изоляцию Китая. С начала своего второго президентского срока Барак Обама стал проявлять повышенный интерес к расширению под эгидой Вашингтона Транстихоокеанского торгового партнерства (ТТП). Созданное еще в 2006 году, оно первоначально не привлекло внимание главной тихоокеанской державы. Однако успехи Пекина в создании зоны свободной торговли со странами АСЕАН и даже нереализованная пока идея аналогичной зоны с Японией и Южной Кореей подвигли вашингтонских стратегов на идею расширения ТТП при условии недопущения Китая.

Какое будущее ждет огромные пространства бассейнов Индийского и Тихого океанов, связанные еще в старину Морским шелковым путем? Будет ли оно продолжением блестящих традиций великих азиатских мореходов, создавших мощный канал мирного общения и взаимного обогащения стран и целых цивилизаций? Или история вновь пойдет путем Опиумных войн, принесших грабеж, упадок, унижение? Такая историческая развилка видится из старинного города-порта Цюаньчжоу.

Древняя беседка украшает центр Гуйяна, столицы Гуйчжоу

В Китае провинции часто похваляются какими-то отличиями. У провинции Гуйчжоу есть «три отсутствия».

Отсутствие солнца – за пять дней я действительно ни разу не видел солнца за тучами, туманами и дождевыми облаками, хотя и не рукотворного свойства, как в Пекине или Шанхае.

Отсутствие равнины – это, пожалуй, преувеличение, но в пейзаже и вправду доминируют горы, которые местные жители делят в зависимости от формы на девичью грудь и пельмешки.

Отсутствие денег – Гуйчжоу из века в век остается обделенной юго-западной окраиной, а сейчас по размерам ВВП на душу населения является самой бедной провинцией Китая.

В начале путешествия в горный городок Маотай мне хотелось добавить еще и четвертое «отсутствие» – хороших дорог. После ставших уже нормой великолепных национальных скоростных дорог и даже провинциальных шоссе выезд на совершенно разбитую бывшую бетонку стал шоком. Бывалый водитель нашего «Бьюика» объезжал глубокие ямы и уворачивался от объезжавших их встречных машин, словно герой приключенческого фильма. При этом он говорил какие-то слова на местной разновидности общекитайского языка путунхуа, которые молоденький местный гид с восторгом и хохотом повторял, а мои попутчики из Пекина не понимали, хотя изначальный смысл был ясен всем. Обогнав очередной бетоновоз, водитель решил перейти на нормальный путунхуа и объяснил, что старую дорогу разбили строители нового скоростного шоссе, которое откроется к концу года. Время от времени мы видели то один, то другой участок уже почти готовой дороги, которая вела в Маотай и дальше в провинцию Сычуань.

С трудом выйдя через пару часов из машины у внушительной арки с названием города Маотай, я сразу ощутил запах одноименной водки, знакомый по приемам в посольстве КНР в Москве и дорогим пекинским ресторанам. Казалось, зачерпни пропитанный ароматом воздух в ладони и пей… Незабываемый запах потом сопровождал нас во время экскурсии вне зависимости от расстояния до цехов градообразующего предприятия. Через звуконепроницаемую стеклянную стенку можно было наблюдать разные этапы производства: мускулистые мужики лопатами и метлами загружали темно-коричневое сырье из гаоляна (китайского проса) в бродильные чаны, женщины в белых халатах проверяли ровность наклейки этикеток на бутылках из белого фарфора, другие переносили их с конвейера в ящики. В общем-то, ничего особенного, тем паче секретного. Однако мне с придыханием объявили, что я стал первым иностранцем, которого допустили даже в этот цех, явно рассчитанный на туристов. Заботой о сохранности секретов водочного производства я объясняю отсутствие буклетов или иной печатной продукции о знаменитой водке крепостью 53 градуса. Сообщили только, что производство «Маотая» в 2011 году превысило 30 тыс. тонн, а средняя цена одной фарфоровой бутылочки достигла 2100 юаней (около 10 500 рублей). Не состоялась также и традиционная для подобных предприятий дегустация. Вместо этого меня пригласили в музей «Маотая». Жалеть не пришлось.

Экспозиция выходит далеко за рамки тысячелетней непрерывной истории водки «Маотай». По существу, речь идет о месте «дурманного зелья» в китайской цивилизации: истории, литературе, каллиграфии, военном деле, дипломатии… Оказывается, еще при династии Западная Хань (206 г. до н. э. – 9 г. н. э.) великий император У-ди, правивший в 141–87 годах до н. э., прослышал от своего посла о восхитительных свойствах вина, которое выгоняли жители государства Елан, существовавшего на землях нынешней Гуйчжоу, и послал туда гонцов. Китайцы тогда пили слабое вино шуйцзю («водичка»), в то время как горцы из племен мяо и яо возгоняли свое «белое вино» примерно до 40 градусов. Крепкий напиток пришелся по вкусу не только воинам, но и философам, литераторам, помогая быстрее достичь «просветления». Без наполненной вином фляжки из тыквы-горлянки нельзя представить себе изображение Лао-цзы, основателя великого учения даосизм. Без чарок и фарфоровых чайников для подогревания рисового вина (хуанцзю, «желтое вино» крепостью около 20 градусов широко распространено к югу от реки Янцзы, зимой его подогревают) не бывает картин «семи бессмертных в бамбуковой роще». Гиганты китайской классической поэзии Су Дунпо, Бо Цзюйи, Ли Бо прославились не только своими стихами, но и пристрастием к «дурманному зелью». Ли Бо даже покинул бренный мир, прыгнув из лодки в реку, чтобы поймать отражение луны… При династии Тан (618–907) в Китай по Великому шелковому пути пришли с Запада виноградные вина, и в музее демонстрируют многолитровый сосуд, из которого одновременно могли пить сразу восемь человек.

В Гуйчжоу мало солнца и равнин

Здесь варят «государственную водку»

Не обошлись без «белого вина» также войны и революции прошлого века. В 1935 году отряды китайской Красной армии под ударами войск Гоминьдана отступили в гуйчжоускую «глубинку» и оказались в Маотае. Местные жители лечили раны бойцов водочными компрессами и поднимали дух красного воинства отборным «Маотаем». Сразу после победы коммунистов и провозглашения КНР в октябре 1949 года встал вопрос о торжественном банкете. В послевоенном Пекине не нашлось запасов разных напитков, и на банкетные столы выставили только имевшийся в избытке «Маотай». Вскоре, в 1951 году, «Маотай» был официально провозглашен «государственной водкой». Говорят, что решение лоббировал премьер Чжоу Эньлай, большой ценитель этого напитка. С тех пор именно «Маотай» подают на официальных приемах в Пекине и китайских посольствах по всему миру. О дипломатическом значении своего напитка рассказывается и в музее «Маотая». Статуи Мао Цзэдуна и Чан Кайши с чарками в руках напоминают об их переговорах в 1945 году. Фотографии чокающихся Чжоу Эньлая и Ричарда Никсона отразили судьбоносный момент нормализации китайско-американских отношений в 1972 году. «Пейте больше “Маотая” и поменьше “Столичной”», – якобы посоветовал тогда премьер Чжоу.

«Маотай» способен сблизить даже заклятых врагов – Мао Цзэдуна и Чан Кайши

Великий мудрец Лао-цзы был великим поклонником вина

Красный туризм

Для небогатой горной провинции Гуйчжоу важным ресурсом экономики является еще и туризм. В последние годы туристические потоки как бы разделились надвое – традиционный и «красный». «Походы по местам боевой славы» были известны в КНР десятилетиями, но стали особо популярными в конце «нулевых» годов по двум причинам. Во-первых, приближалась 90-я годовщина создания Китайской коммунистической партии (1921). Во-вторых, усиливающееся имущественное расслоение, распространение коррупции и вседозволенности чиновников заставили многих людей вспомнить о лозунгах равенства и нестяжательства, под которыми шло развитие коммунистического движения в Китае.

С Гуйчжоу связан один из ключевых этапов истории Компартии. В середине 1930-х годов она переживала тяжелейшие времена – соперники из партии Гоминьдан разгромили южные районы, которые контролировали коммунисты, и вынудили их бежать в удаленные провинции севера и запада. Один из маршрутов бегства, получившего в истории название «Великого похода», как раз и пролегал через Гуйчжоу. Совершив бросок длиной в 300 километров, войска Красной армии вошли в торговый город Цзуньи. Там они задержались на две недели и успели не только отдохнуть и пополнить запасы, но также сменить руководство компартии. Совещание в Цзуньи, проходившее с 7 по 8 января 1935 года, вывело Мао Цзэдуна на руководящую позицию, на которой он оставался до конца жизни в 1976 году. Несколько зданий, связанных с совещанием, превращены в музеи. Мемориальный парк на горе разбит вокруг братской могилы бойцов Красной армии. Некоторые «красные туристы» маршируют там целыми отрядами, во главе которых идет знаменосец. Явно не привыкшие к тяготам походов гости надевают взятую напрокат форму бойцов Красной армии. Улицы украшены барельефами в честь героев «Великого похода», портретами Мао Цзэдуна. Бюсты и статуи «великого кормчего» стоят в ресторанах и магазинах, включая винные лавки. Говорят, что на родине Мао Цзэдуна даже подрабатывает загримированный под «самое красное солнышко» актер, с которым можно сфотографироваться за умеренный гонорар. Но в Цзуньи такой фамильярности не приемлют.

Туризм обычный – «странные камни», водопады, фикусы

В Гуйчжоу шутят, что для туристов все дороги ведут к водопаду Хуангошу, самому большому в Китае. Но там, где эти дороги сходятся, совсем недалеко от водопада, вам предложат сделать остановку около необычного музея. Во-первых, в нем собраны коллекции «странных камней», так ценимых китайцами. Камни огромных размеров. Камни, напоминающие то голову льва, то свернувшуюся змею. Камни удивительных цветов и их сочетаний. Есть даже камень, похожий на водопад, – белые потоки на фоне красного утеса. Целый зал музея отведен «каменным цветам» – окаменевшим древним растениям или их отпечаткам на камнях и песчанике. Экспозиции «странных камней» доводилось видеть и в других музеях Китая, это популярная не только в Китае, но также в Японии и Корее тема коллекционирования. Но целый музей, три этажа чудес природы – это чудо! Необычность музея и в том, что он частный. Его создатель и хозяин – местный чиновник и одновременно миллионер, сочетание довольно частое в современном Китае. «Автобус не пустят к водопаду, если не осмотришь музей камней», – пошутили мои сопровождающие, намекнув при этом, что в каждой шутке есть доля шутки…

Маршрутами «красного туризма»

«Вонючий доуфу» привлекает любителей специфического лакомства из сои

От музея рукой подать до водопада Хуангошу. Это название дословно переводится как «дерево желтых плодов», или «апельсиновое дерево». Апельсины пришли на Запад из Китая, о чем и свидетельствует их европейское название – китайское яблоко. Около водопада Хуангошу апельсиновых деревьев увидеть не довелось. Собственно говоря, это даже не водопад, а целый каскад из 18 похожих на бурную речку сравнительно небольших водопадов, самый большой такой каскад в мире. Но самый крупный водопад, чемпион среди всех китайских водопадов, сильно напоминает плотину крупной ГЭС, с которой в паводок сбрасывают лишнюю воду. Мощные потоки падают с высоты 78 метров со страшным гулом, поднимая тучи белых брызг и водяного пара. По берегам проложены аккуратные каменные дорожки с бетонными ограждениями и деревянные мосточки, причем самые красивые места для фотосъемки обозначены беседками. В них всегда стоит очередь желающих, без очереди пропускают без всяких просьб только новобрачных. На обратном пути мой взгляд привлекли до боли знакомые листья на незнакомых деревьях, растущих по берегам водопада-реки. Ба, да это же фикусы! Любимое комнатное растение в советских учреждениях и домах «второй половины ХХ века» достигает в привольных условиях субтропиков огромных размеров, метра три-четыре, листья гораздо крупнее привычных. То же самое можно сказать об огромных акациях и прочей растительности.

«Китайские некитайцы»

Среди особенностей провинции Гуйчжоу обычно называют ее пестрый национальный состав. Хань, то есть «настоящие китайцы», составляют примерно две трети (62 %) населения, среди многочисленных национальных меньшинств преобладают мяо, буи, дун и туцзя. Находясь в меньшинстве численно, «китайские некитайцы» занимают больше половины (55 %) территории провинции. Проезжая через различные автономные уезды, районы или поселки меньшинств, изредка видишь людей в национальной одежде и головных уборах. Даже в повседневной обстановке на некоторых девушках много серебряных украшений. На весь Китай известно «серебро мяо» – кольца, ожерелья, браслеты, диадемы и прочие изделия из дешевого серебра, которыми славятся мастера этой народности. Украшения можно купить прямо в деревнях, в этнографических парках, в Музее национальных меньшинств в Гуйяне, столице провинции Гуйчжоу.

Водопад Хуангошу

Горцы мяо рады туристам

Мяо славятся не только своими украшениями, но еще и воинственностью. Этот древний народ, согласно китайским легендам, сражался с хуася, предками нынешних китайцев-ханьцев, еще за 2500 лет до н. э. Побежденные мяо отступали на юго-запад, заселяя обширные горные и лесистые районы. Воинственные горцы не раз восставали против имперских властей. При последней династии Цин (1644–1911), пытавшейся насильно ассимилировать мяо, случилось три крупных восстания. Между 1735 и 1738 годами бунтовали восемь уездов Гуйчжоу. Одиннадцать лет (1795–1806) продолжалось восстание мяо в Гуйчжоу и соседней Хунани. Но самая большая заваруха приключилась между 1854 и 1873 годами. В ней приняло участие свыше миллиона человек. По данным историков, выжила только треть мяо, остальные погибли в боях, были перебиты правительственными войсками или ушли в сопредельные страны. Сейчас народ мяо, или скорее конгломерат племен под этим общим названием, расселен по огромным пространствам не только Китая (Гуйчжоу, Сычуань, Юньнань, Гуанси, Хубэй, Хунань, Гуандун), но также Вьетнама, Бирмы (Мьянмы), Лаоса и Таиланда. Сегодняшним китайским мяо, похоже, не на что жаловаться. Они сыграли важную роль во время Великого похода, помогая отрядам Компартии убегать от преследования гоминьдановцев и снабжая их продуктами и разведданными. После победы коммунистов для мяо, как, впрочем, и для других меньшинств, были образованы автономии разного уровня. Всем им, в отличие от китайцев-ханьцев, позволили иметь по несколько детей. Не удивительно, что численность мяо в Китае быстро растет. Если в 1953 году их насчитывалось 2,5 млн, в 1990-м – 7,4 млн, а по данным переписи 2010 года – уже 9,4 млн человек.

Традиционные промыслы народности мяо

Солнечное будущее в облаках

Выезжая или возвращаясь в Гуйян, главный город провинции Гуйчжоу, невольно замечаешь, как легко и приятно глазам следить за видами, открывающимися из окна машины. Щедро обрамленные зеленью современные кварталы технопарков и университетский кэмпус на въезде. Аккуратные и явно новые жилые кварталы с вкраплениями старинных зданий ближе к центру. 40–50-этажные жилые башни, две соперничающие друг с другом 60-этажные гостиницы, театр, здания правительственных учреждений и деловые центры оригинальной архитектуры – таковы виды центра Гуйяна. Но жемчужина этого древнего города – река и сохранившиеся на ее берегах старинные улочки и храмы. Построенный при династии Юань (1271–1368) город расцвел благодаря удобным путям сообщения с соседними провинциями при династии Мин (1368–1644). Тогда-то и были возведены на берегу красивейший храм Хунфу и знаменитая беседка Цзясюлоу, прославляющая самых образованных юношей. Беседка необыкновенно хороша на фоне многоэтажных построек делового центра и гармонирует с одной из них, увенчанной крышей в виде пагоды.

Чистота и порядок, энергичное строительство не должны вводить в заблуждение – Гуйян и Гуйчжоу в целом остаются в хвосте «китайского чуда». Но это отставание может стать «скрытым благословением». Единственный металлургический комбинат и немногие машиностроительные предприятия не сильно нарушили экологический баланс, сохранили первозданность воздуха и воды, благоприятные условия жизни людей. С учетом экологической катастрофы Пекина, Шанхая, Гуанчжоу и прилегающих к ним больших районов Китая «зеленый оазис» Гуйчжоу приобретает огромную ценность. Перевести туда свои предприятия мечтают представители самых современных отраслей экономики. Лидеры индустрии программного обеспечения уже реализуют план создания базы хранения компьютерной информации и облачных вычислений. Три крупнейшие телекоммуникационные компании КНР создают необходимую технологическую базу, вложив около 2,5 млрд долларов. К 2016 году в Гуйян придут 200 компьютерных компаний, это создаст 5000 рабочих мест и обеспечит годовой оборот в 54 млрд юаней (примерно 9 млрд долларов). Характерно, что в Гуйян рвутся в первую очередь компьютерщики из знаменитого пекинского квартала Чжунгуаньцунь, самого большого компьютерного технопарка Китая.

Переулки старого Гуйяна

За компьютерщиками потянулись и другие предприниматели. На берегах озера Гуаньшань началось строительство промышленной зоны. Первое предприятие – завод по очистке стоков предприятий, которые будут там построены. Еще одна зона, текстильная, будет центром разработки новых тканей и фасонов, производства одежды. Производство материалов для индустрии электроники и информатизации будет специальностью соседней промзоны.

Отставшие поначалу от приморских провинций, Гуйчжоу и ее соседи на юго-западе стоят на старте резкого рывка вдогонку. У них есть шанс не повторить ошибки нынешних лидеров и обеспечить гармонию людей и природы.

Хранитель дунба, древней письменности народности наси

Название китайской провинции Юньнань можно перевести как «К югу от облаков». Именно там, в прилегающих к Тибету районах, и надо искать скрытую от глаз непосвященных таинственную и чудесную страну Шамбала, или Шангри-ла, или попросту – рай. Конечно, утверждение это могут оспорить жители не только самого Тибета, но и соседних с ним Непала и Индии. Но с точки зрения не эзотерической, а вполне житейской Юньнань и вправду представляется раем. Что это за точки зрения?

Рай для туриста

Семь часов полета от Москвы до Пекина, еще четыре – до столицы Юньнани города Куньмин, всего каких-то 50 минут до городка Лицзян, и вы оказываетесь в настоящем заповеднике старины. Чудом сохранившийся городок почти не изменился архитектурно за 800 лет своего существования. Улицы, протянувшиеся вдоль сбегающих с гор речушек, вымощены тесаными плитами – широкими по центру для чиновников, узкими по бокам для простолюдинов. Двухэтажные деревянные дома построены без гвоздей (благодаря этому, говорят, выдерживают землетрясения силой до семи баллов). В первом этаже, как правило, мастерская, лавка или ресторанчик. Местные резчики по дереву украшают затейливыми орнаментами ставни-ширмы, которыми на ночь закрывают двери и витрины. Серебряных дел мастера, а чаще мастерицы, стучат молоточками, прерываясь только для того, чтобы поторговаться с покупателями, среди которых преобладают туристы из других районов Китая. Знатоки чая скупают знаменитый чай пуэр, растущий только в Юньнани. Вышивальщицы предлагают взрослые и детские наряды, сумки, скатерти и наволочки, передники и вообще все, что только можно украсить яркими местными орнаментами. Влияние соседних Таиланда, Бирмы, Лаоса и Вьетнама чувствуется в изобилии всевозможных тканей с рисунками в стиле батик. Все эти полезные вещи и сувениры стоят необыкновенно дешево.

Еще недавно здешние места славились своей нищетой. Да и сохранилась вся эта чудесная старина, рассказывал гид, только потому, что ломать ее было не на что. Дела пошли на лад после того, как в начале 1990-х годов в Лицзяне прошла партийная конференция по борьбе с бедностью западных районов Китая. Высокопоставленный гость из Пекина сравнил местных руководителей с попрошайкой, который собирает подаяния в золотую плошку. На выделенные Центром субсидии начали приводить городок в порядок, появились первые туристы. В Лицзяне есть свой аэропорт, причем международный. Недавно провели и железную дорогу. Сейчас развитием индустрии гостеприимства заняты государственные и частные фирмы. Можно сказать, что весь 70-тысячный город живет за счет туризма. Живет неплохо. Быстро растущий «новый город» застраивается особняками, таунхаусами на несколько семей, торговыми центрами. На улицах нет нищих, люди чисто и опрятно одеты, никто не смотрит заискивающе на приезжих, не проявляет навязчивого внимания к толпам туристов-соотечественников, не удивляется иностранцам (преобладают немцы, японцы, корейцы, таиландцы). Среди достопримечательностей еще напоминающая раскрытый веер гора Юйлун (Яшмового дракона) с 19 ледниками и до сих пор непокоренной альпинистами вершиной в 5596 метров, старинный дворец местного короля, да еще уникальная письменность дунба.

Вечные снега Юньнани

Городок Лицзян

Рай для лингвиста

В провинции Юньнань насчитывается свыше дюжины национальных меньшинств. Все они, конечно, знают китайский, но сохраняют и свои языки. Но только у народности наси есть своя письменность, хранителями которой выступают шаманы дунба. В парке в окрестностях Лицзяна действует небольшой центр изучения древней письменности и основанной на ней культуре наси. При виде иностранного посетителя пожилой продавец сувенирной лавки исчезает и вскоре предстает в соседнем зале уже восседающим на троне в ярком халате и традиционном головном уборе шамана. Из его степенного рассказа выясняется, что древняя письменность состоит из 1400 иероглифов, сейчас ее хранят около 40 священнослужителей, старающихся передать сокровенное знание мальчикам наси. Насчитывающая 300 тыс. человек народность до сих пор придерживается порядков матриархата, и поэтому старинную грамоту знать полагается только мужчинам (женщины зарабатывают семье на пропитание). Получив пожертвование в фонд сохранения древней письменности, шаман охотно берет кисть и пишет на свитке благопожелательную надпись похожими на картинки знаками «Да исполнятся все десять тысяч дел!».

Рай для гурмана

С точки зрения традиционной китайской гастрономической классификации Юньнань вместе с провинциями Хунань, Сычуань, Гуйчжоу и Гуанси входит в число «острых провинций». Повара там приговаривают: «Остроты не боюсь, боюсь, что не остро». Бояться им нечего, все блюда содержат немало перца, но туристов щадят и ограничиваются в пределах терпимого и разумного. Впечатление производит обилие в пище грибов, лесных орехов и горных трав. Гурманы выбирают грибы 20–30 сортов в охлаждаемой витрине ресторана. Среди названий – «голова старика», «северный ветер», «куриное дерево», знаменитый лечебный гриб линчжи. Суп варят на курином бульоне, в нем заваривают грибы, овощи и лапшу из картофельной муки. Местную водку гонят из гречихи или кукурузы, вино – из клейкого риса. Пиво тоже готовят из местных злаков, получается весьма прилично.

По одежке можно определить и народность, и семейное положение

Приветствие на языке дунба

Вот меню обычного обеда в семейном ресторанчике в городе Дали, еще одном туристическом центре провинции Юньнань. Суп из болотной картошки с морской капустой, жареные «цветы кукушки», необычный гороховый жареный творог доуфу, жареные горные грибы с вяленой свининой, жареные побеги сосны, омлет с цветами горного дерева, крупная фасоль, рыба в остром бульоне, кожа молодой свиньи с горными травами.

Рай для фотолюбителя

Красота природная и рукотворная окружает владельца камеры со всех сторон. Так хочется увезти с собой улочки и лавки Лицзяна, щедро восстановленные правительством павильоны буддийского монастыря в Дали и вывески с надписями из прото-иероглифов дунба, снежные пики гор и мраморную статую бодхисатвы Гуаньинь на берегу озера Эрхай, редкие цветы и деревья ботанического сада и огромных тропических бабочек из парка Худецюань («Источник бабочек»). Не хочется никуда уходить от отражающихся в пруду трех пагод, главная из которых, в 16 ярусов и высотой в 70 метров, была возведена в Дали еще до присоединения здешних краев к Китаю, в IX веке. Эти древние небоскребы прекрасны каждый в отдельности и как архитектурный ансамбль. А как величавы в своих национальных костюмах девушки народности дай в районе Сишуанбаньна, участвующие в водной феерии с гонками лодок, танцами на плотах, катанием в паланкинах!

Рай для толстых мужчин в очках

Дорога из Лицзяна в Дали идет среди полей – сначала террасных на склонах гор, а затем обычных, равнинных. На тех и на других убирают урожай, скирдуют солому, разбрасывают удобрения преимущественно женщины. Мини-тракторами, мулами и иными транспортными средствами, правда, управляют все же представители сильного пола. Народность бай, населяющая окрестности города Дали, как и их соседи наси, сохранила многое от матриархата. Мужчинам, которые уже закончили работы по дому и понянчились с детьми, приходится нелегко – нужно как-то убить свободное время. Но они справляются – играют в бильярд в придорожных забегаловках, музицируют на национальных инструментах, сражаются в домино.

Едим все, что растет

Знаменитый чай пуэр прославил «Чайный путь» через Юньнань

Мужчины, к которым надо обращаться а-пэн («золотой петух»), разработали строгую систему классификации дам: незамужнюю называют цзинхуа («золотой цветок»), замужнюю – иньхуа («серебряный цветок»); рожавшая женщина – это «цветок бронзовый», тунхуа; после 40 лет «цветок» становится «железным», техуа. Потом цветы вовсе увядают, и с 70 лет наступает период гоу вэйба («собачий хвост»). Отличить сорта «цветов» помогает национальный костюм, который до сих пор носят довольно часто. С головного убора «золотых цветов», например, свисает длинная белая шелковая кисть, прикосновение к которой расценивается как предложение руки и сердца. Замужние женщины носят серый платок, черный же плат соответствует «собачьему хвосту».

Матриархат матриархатом, но в семейной жизни всякое случается. В некоторых домах верх берут мужчины. Понимающий гость сразу догадается об этом – на резных балках здания дракон будет изображен выше феникса. Случается в жизни миллионной народности бай и равенство полов. Длится оно три дня и три ночи, начиная с 24 апреля. Трое суток свободной любви – древняя традиция. Главное место ежегодных народных гуляний – старинный лес у «Источника бабочек» в окрестностях города Дали, когда-то бывшего столицей одноименного государства. К источнику ведет несколько дорожек. По одной движутся «золотые цветы», по другой – «золотые петухи». Они приглядываются друг к другу, поют друг другу любовные песни, а по окончании праздника уже вдвоем спускаются с горы по центральной дорожке.

Свои особенности по части матриархата есть и у другого юньнаньского национального меньшинства – тай, дальних родственников тайцев, жителей соседнего Таиланда. Об этих обычаях в пограничном с Лаосом районе Сишуанбаньна рассказывала молодая хозяйка обширного дома, имеющего лицензию местных властей не только на прием туристов, но также на торговлю серебряными и золотыми украшениями собственного изготовления. Дом этот свайный, и жилая часть занимает второй этаж. Но и внизу, между бревенчатых или тесаных свай, по числу которых определяется богатство хозяев, тоже порой живут люди. По достижении зрелости в комнатке у лестницы селят дочь – так ей проще ходить на свидания или принимать поклонников. Когда поклонник делает предложение, он на три года селится в доме невесты, но спит отдельно от нее и всей семьи. Прежде чем пожизненно переложить все заботы по зарабатыванию денег на жену, он три года работает на нее и свою будущую семью: пасет скот, рубит ананасы и банановые гроздья, моет золотой песок, собирает латекс на каучуковой плантации.

Новый буддийский монастырь на берегу озера Эрхай

Дракон довлеет над фениксом. В этом доме правит муж

Матриархат в действии

Бывают исключения – для толстых мужчин в очках. Их испытательный срок длится вдвое меньше, всего полтора года. Почему такая скидка? Оказывается, в заключительные годы «культурной революции» из Шанхая в здешние края «на перевоспитание со стороны бедняков и низших середняков» были высланы вчерашние хунвэйбины, грамотные юноши и девушки. Часть из них завели семьи с аборигенами и остались даже после разрешения вернуться в родной город. По-шанхайски предприимчивые, они не только приобщили новых родственников к современным достижениям гигиены, медицины, культуры, но и помогли существенно поднять уровень их доходов. Вот и вышла с тех пор льгота «полным мужчинам в самом расцвете сил».

Итак, рай – это к югу от облаков. Неземное блаженство ждет там ценителей всей описанной экзотики, а еще яшмы и мрамора, тропических цветов, деревьев и фруктов, диких слонов, павлинов и бабочек, редких сортов чая и горячительных напитков.

В Юньнань! В Юньнань!

Девушки народности тай

Дом на сваях дает много преимуществ

Советское монументальное искусство в китайской степи

Мирное возвышение Китая, ставшее, пожалуй, главным изменением современного мироустройства, нагляднее всего проявляется в модернизации Пекина, Шанхая, Гуанчжоу, Даляня, Чунцина, Ханчжоу и многих других старых городов. Но не меньше впечатляет создание за два-три десятилетия «в чистом поле» городов новых – Шэньчжэня, Пудуна, Чжухая. Этот список можно продолжить и другими городами, среди которых нам ближе всего Маньчжоули. Он стоит прямо на стыке границ Китая, России и Монголии и своим «мирным возвышением» обязан в первую очередь железной дороге, по которой сейчас проходит около 70 % российско-китайской торговли.

На стратегическом пути

Маньчжоули, или по-русски Маньчжурия, был заложен русскими инженерами в 1901 году как первая на китайской территории станция только что открывшейся Маньчжурской железной дороги. То было романтическое и пассионарное время освоения «новых границ», строительства Харбина, Дальнего, Порт-Артура и других форпостов русской цивилизации, переселения миллионов русских и украинских крестьян на Дальний Восток. Цесаревич Николай, будущий император Николай II, совершивший за несколько лет до восхождения на престол путешествие в Индию, Китай и Японию в 1890–1891 годах, увлекся идеей «азийства», которую проповедовал его спутник и друг князь Э. Э. Ухтомский. Взойдя на престол, молодой монарх одобрял планы расширения России на восток, налаживал «стратегическое партнерство» с Поднебесной, подписывая направленные против Японии секретные соглашения, поощрял сооружение железных дорог, портов, новых городов на Русском Востоке.

Призванная «подтянуть» к России Сибирь и Дальний Восток Транссибирская магистраль была заложена цесаревичем Николаем в 1891 году. Причем строилась она впечатляющими и сегодня темпами: за десять лет – 7,5 тыс. километров. Строители шли навстречу друг другу с двух концов – от Владивостока и Челябинска. Однако преодолеть Амур в районе Хабаровска с первой попытки не удалось, и тогда проблемный участок решили обойти с юга, по китайской территории. Этим обходом и стала Маньчжурская дорога, ставшая затем широко известной как Китайско-Восточная (КВЖД). КВЖД была построена в 1897–1903 годах как южная ветка Транссиба. Ее участок на территории Китая начинается в городе Маньчжоули, идет через Харбин до города Суйфэньхэ, а ответвление, известное в истории как Южно-Маньчжурская железная дорога (ЮМЖД), ведет из Харбина через Чанчунь и Шэньян до порта Люйшунь (Порт-Артур). Дорога протяженностью около 2500 километров служила надежным и кратчайшим путем между Читой и Владивостоком, а вкупе со своей южной веткой до Порт-Артура сыграла важнейшую роль в годы несчастной Русско-японской войны 1904–1905 годов, позволив быстро перебрасывать из европейской части России войска, военную технику и боеприпасы, без которых исход кампании был бы еще печальнее. Председателем правления КВЖД стал Э. Э. Ухтомский, он же занял пост председателя правления государственного Русско-Китайского банка, специально созданного для финансирования строительства.

Первые десятилетия своей истории Маньчжоули оставался просто одной из многих станций на великом стратегическом пути. Дебютом в мировой истории стали события 1929 года, когда местные китайские генералы попытались присвоить унаследованную Советским Союзом КВЖД. Дело дошло до военных действий, победителем в которых стали части Особой Краснознаменной Дальневосточной армии. В память тех событий сопредельная станция на нашей территории была названа Отпор. Нынешнее название Забайкальск она получила в первые годы советско-китайского военно-политического союза, одним из доказательств которого стала передача в 1952 году КВЖД КНР. Из СССР в Китай пошел колоссальный объем грузов: «под ключ» строились десятки заводов, создавались целые новые отрасли. По железной дороге направлялись и литерные военные составы, ведь с 1950 по 1953 год шла кровопролитная Корейская война, в которой на стороне Северной Кореи воевали свыше миллиона китайских «народных добровольцев», а Советский Союз обеспечивал их всем необходимым. Вот тогда-то станция Маньчжоули приобрела стратегическое значение. Там происходила перегрузка советских товаров в китайские вагоны: купившие в 1935 году КВЖД власти марионеточного прояпонского «государства Маньчжоу-го» перешили всю дорогу с русской колеи на японскую – 1435 миллиметров.

Здесь граница соединяет, а не разъединяет