Славянская энциклопедия Артемов Владислав
В арабских источниках мы находим и описание богатых купцов-русов. Они опрятны в одежде и очень богаты. Татуированые от кончиков пальцев и до шеи, со свитыми и окрашенными желтой или черной краской или бритыми бородами, в своих коротких курточках и кисах (форма плаща), обвивающих бок и оставляющих непокрытой одну руку, с мечами франкской работы, ножами и секирами, высокие и стройные, сильные и гордые, богато одетые русы производили большое впечатление на арабов.
Н. Рерих. Волокут волоком. 1915 г.
Их женщины носят ценные украшения: коробочки из меди, серебра или золота, в зависимости от богатства мужа, прикрепленные к груди, к которым привязан нож, зеленые бусы и массивные серебряные или золотые цепи, число которых также соответствует богатству мужа. Накопив 10 тысяч дирхемов, муж дарит жене такую цепь, и число цепей, часто довольно большое, соответствует богатству русского купца.
Роскошно одеты и мужчины-русы. У них кафтаны с золотыми пуговицами, собольи шапки, золотые браслеты. Русы живут богато, в домах у них дорогая утварь, ковры, подушки. Они имеют много рабов, скота, обзаводятся на чужбине, в Болгарии или Хазарии, своими домами, и живут по 10–20 человек, т. е. своеобразными военно-торговыми товариществами.
Так говорят о русах Ибн-Фадлан, Ибн-Росте, Ибн-Хаукаль.
Перед нами воины-купцы, добывающие меха и шкуры, мед и воск, рабов и невольниц не в результате обмена и торговли, вернее, не столько в итоге обмена и торговли, сколько в результате насилий, захвата и увода в плен побежденных, обложения данью и т. д.
Это воины-купцы, богатая верхушка, мечом заставляющая подчиняться себе рядовых общинников разных славянских и неславянских племен Восточной Европы.
Все доходы от торговли с Востоком остаются в ее руках и составляют ее привилегию, еще более усиливающую и обогащающую эту массу сильных и хорошо вооруженных, богатых, жадных и воинственных русов.
В руках таких же купцов-воинов была и вторая торговая артерия – великий водный путь «из варяг в греки». Он шел из Скандинавии и острова Готланда на Неву, затем в Ладожское озеро, по Волхову, Ильменю и Ловати к волокам, а оттуда Днепром к Черному морю и Византии. Неслучайно Черное море носило тогда название Русского моря. Это понятно, так как Масуди сообщает, что «никто кроме них (русов) не плавает по нему…».
С наступлением ноября князь «со всеми руссами выходит из Киева и отправляется в полюдье в земли подвластных славянских племен, платящих ему дань. Всю зиму они проводят в полюдье, а в апреле, когда растает лед на Днепре, возвращаются в Киев. В глухих дремучих лесах данники-славяне в течение зимы рубят огромные деревья и, наспех их обстругав, спускают на воду.
С наступлением весны такие примитивные лодки-однодеревки спускаются к Днепру. У Киева славяне пристают со своими челнами к берегу и продают их русам. Грубо обработанная колода обшивается бортами, оснащается веслами, уключинами, мачтами, и вот она уже готова в далекий путь. В нее грузится все, что добыто в течение зимнего полюдья путем сбора дани, поборов, военной добычи и торговли: ценные меха, шкуры, мед, воск и рабы.
В июне русы двигаются вниз по течению Днепра, некоторое время поджидают у Витичева отставших, а через два-три дня пускаются всем караваном в далекое путешествие. Алчные и воинственные печенеги часто поджидают русских купцов у порогов; особенно опасными в этом отношении считаются Неясыть и Крарийская переправа. Приходится выходить на берег, оставляя вещи в однодеревках, и, осторожно прощупывая ногами дно, толкать ладьи шестами. У Неясыти к тому же приходится часть людей выделять для охраны каравана от внезапного налета печенегов.
Произведения византийского художественного ремесла, найденные в Восточной Европе: 1 – стеклянный кубок с росписью золотом (реконструкция), Коринф или Кипр, XII в. (Новогрудок); 2 – стеклянный флакон с росписью золотом и эмалью (реконструкция), Кипр (?), XII – начало XIII в. (Новогрудок); 4 – поливное блюдо с полихромным декором, Коринф (?), XII в. (Киев); 5 – костяная накладка от ларца, XI – XII вв. (Судак); 7 – костяной гребень, XI в. (Саркол, Белая Вежа); 8 – фрагмент стеатитовой иконки, XII в. (из быв. собрания Ханенко, Киев); 9 – иконка из сланца, XII в. (Новгород); 10 – серебряная чаша с чернью и позолотой, XII в. (Чернигов)
Но вот тяжелый путь через пороги остается позади. Показался остров святого Григория. Здесь русы делают остановку и у огромного многовекового дуба совершают жертвоприношения. Еще немного – и на горизонте, в Днепровских лиманах, появляется остров святого Эферия (Березань).
Тут русы отдыхают два-три дня и готовят свои ладьи для морского путешествия, оснащают их мачтами, реями и парусами, и снова в путь. Идут морем, держась берегов, делая остановки у Днестра, Белой и в других местах. До самой Селины их преследуют идущие по берегу печенеги, выжидающие добычу. Но вот русы проходят Дичин и «достигают области Месимврии; здесь оканчивается их многострадальное, страшное, трудное и тяжелое плавание». Впереди плещут голубые воды «Суда» (Зунда, т. е, пролива, как по-скандинавски назывался Босфор) и сверкают белые здания Константинополя. Здесь уже начинался торг. Отсюда русские купцы привозили золотые и серебряные вещи, дорогие ткани («паволоки»), фрукты; вина, пряности, стеклянные изделия, «сосуды разноличные» и «всяко узорочье»: украшения, изделия из эмали и т. д. Здесь они продавали меха, воск, мед и рабов. Для торговли рабами в Константинополе имелся особый рынок, «идеже рустии купци приходяще челядь продают»,
Значение торговли с Византией трудно переоценить. Торговый путь из «моря Варяжского» в «море Русское» способствовал объединению северной, Приильменской, и южной, Среднеднепровской, Руси, будучи сам в значительной степени результатом расширения сферы деятельности русских дружин воинов-купцов.
Такими же давними были и связи с Западной Европой. Со Скандинавией и Готландом Русь была знакома уже с VIII в., а быть может, и ранее, когда в VI–VII вв. впервые шведские викинги проникли в Прибалтику. К этому же времени относятся первые следы восточных монет на острове Готланде и в Швеции.
В таможенных правилах, изданных в Раффельштедте в октябре 904 г., говорится о купцах, приходящих из Чехии и «Ругии», т. е. Руси. В Раффельштедте русские торговали рабами, воском и лошадьми.
Деньги
Вместе с ростом торговли на Руси распространялись деньги. В глубокой древности мерилом стоимости был скот, и поэтому на Руси деньги называли «скот», а казну – «скотница». В VIII в. на Руси распространяются византийские и восточные монеты (дирхемы). В IX в. в обращении господствуют дирхемы, а с конца X в. их вытесняют западноевропейские денарии (датские, английские, чешские, немецкие и др.).
Русские серебряные гривны: 1 – Киевский тип, 2 – Новгородский, 3 – Черниговский
Со времен Владимира начинается чеканка русской монеты. Известны монеты Владимира, Ярослава и Мстислава Владимировича. Впоследствии (с XII в.) монеты заменяются серебряными слитками – гривнами.
Серебряные гривны, найденные в кургане в Белоруссии
Во времена «Русской Правды» денежное обращение широко распространяется на Руси. На Руси ходили гривны, куны, резаны, ногаты, веверицы и векши. Эта денежная система говорит о том, что на Руси были когда-то деньги-меха (куна, резана, веверица, векша). О том, что русские в расчетах пользовались мехами и «кожами без волос», говорят Ибн-Росте и Насир-эд-Дин Ахмед Тусский.
Древнеславянский город
Описывая обычаи радимичей, вятичей и северян, киевский летописец говорит, что у них не бывало браков, т. е. свадебного обряда, но игрища между селами, на которых они умыкали себе жен. Это говорит о том, что у древних славян были села, деревни и пригороды, противореча рассказу Прокопия (VI в.) о том, что славяне жили в дрянных избах, разбросанных на далеком расстоянии одна от другой,
Как правило, каждое племя у славян имело один город, и только если оно было многолюдным и мощным, оно могло иметь и большее количество городов. Такими городами, например, у восточных славян в X в. были: у полян – Самбатас (Киев), у северян – Чернигога (Чернигов), у кривичей – Милиниска (Смоленск), у словен – Немогарда (Новгород) и др.
В древнейшее время города у славян строились из земли и только позже стали строиться из камня и кирпича. У некоторых славян города носили названия по материалу постройки. Встречающиеся у разных славянских племен многочисленные Белгороды получили свое название от того, что строились из камня и затем были выбелены. В противоположность этому несколько городов, известных под именем Землин, т. е. «земляной», вроде Земун и Землин на территории Венгрии, – указывают на то, что они были построены из земли. Для постройки «белых городов» наиболее удобным местом были возвышенности и скалы, где под рукою имелось много камня; для постройки же «черных городов» – равнины, особенно болота, где строились на сваях «болотные города».
Древнерусские летописные города XI в.: а – древнерусские города, упомянутые в летописи; б – древнерусские города, изученные раскопками; в – древнерусские города, упомянутые в источниках XII–XIII вв., на которых есть культурный слой XI в.; г – неславянские племена; д – границы Руси
Особенно много городов-крепостей было у полабских и прибалтийских славян, потому что им постоянно угрожала опасность со стороны соседей-неприятелей, которыми были не только немцы, но и собственные же братья-славяне. Эти города-крепости, за стенами которых, в случае неприятельского нападения, население со своим имуществом могло найти убежище, строились или на возвышенностях, или на болотах, т. е. в местностях, защищенных самой природой. Они представляли собой пустую или застроенную местность, обнесенную округлым валом, который иногда укреплялся еще частоколом и бревнами. Здесь же обыкновенно помещались и святилища.
Это был наиболее ранний тип городов у поморско-балтийских славян. Другой тип, более поздний, представляет собой особые крепости, возникшие вследствие потребности обезопасить внешние пределы страны, но эти крепости уже имели у себя постоянный гарнизон или стражу. Такие крепости строились, главным образом, на границах племенных объединений, отчасти и внутри страны.
Кремль в Зарайске
Как у южных, так и у западных славян постройка этих городов-крепостей или замков лежала на обязанности населения, составляла одну из его «всеобщих повинностей», от которой освобождались только привилегированные лица и монастыри. В обязанности населения входил и ремонт этих крепостей, поставка военной стражи, снабжение построенных в крепости магазинов продовольствием и фуражом. Начиная с XII в., грамоты говорят об освобождении монастырских крестьян от обязанности постройки и ремонта княжеских замков.
Замок был центром хозяйственной и политической жизни народа. Это были места, укрепленные своим естественным положением, расположенные либо на взгорье, либо среди непроходимых лесов и болот, окруженные рвом, валом или засеками. В замках собирались веча, отправлялось богослужение, производился обмен продуктами своего земледельческого и промышленного труда; здесь же народ хранил хлебные запасы; сюда, наконец, в минуты опасности он приносил свое имущество. В мирное время в замке оставалась дежурная стража или гарнизон из населения, но вообще замок оставался пустынным и ни в малейшей степени не имел характера города. Если же у народа был князь, то он жил в замке; его личный двор придавал замку больше живости, но это еще не делало замок городом.
Если не находилось подходящей по природным условиям территории для постройки укреплений, славяне ограничивались в таком случае неприступной с двух-трех сторон горной вершиной и пользовались ею как своим убежищем на случай нападения неприятеля. На равнинах для постройки укрепления они обыкновенно выбирали какой-нибудь болотистый участок, окружали его земляным валом, укрепленным хворостом и деревьями, и снаружи окружали его рвом, оставляя один вход.
Кроме того, для тех же целей славяне использовали старые, хорошо сохранившиеся или полуразрушенные укрепленные пункты своих предшественников (городища). При благоприятных природных условиях с течением времени вокруг городища поселялись ремесленники, торговцы, крестьяне. Это население окружало пригород новым валом, плетневой или бревенчатой оградой или рвом, наполненным водою. Так возникал новый город, или место – в древнем значении этого слова. Последующие насельники такого «Новгорода» образовывали подградия, или подгороди, которые в свою очередь с течением времени огораживались новой защитительной стеной. Таким образом, старый военный укрепленный пункт, город-крепость, с течением времени превращался в торгово-промышленный центр.
Древнейшим типом городов у восточных славян в IX–X вв. были земляные города, т. е. укрепленные пункты, огороженные земляным валом, земляною стеною или земляным городом.
С IX в. у восточных славян начинают строиться деревянные города типа острога, т. е. деревянного частокола из свай, поставленных стоймя и заостренных сверху, либо рубленой бревенчатой стены. Эти деревянные укрепления воздвигались или на старом земляном валу, или позади вала, образуя таким образом вторую линию укреплений.
По свидетельству русских историков, каменные города (стены) стали строиться у восточных славян в XI в. Первая каменная городская стена была построена в Киеве великим князем Ярославом в 1037 г. В 1044 г. начат был каменный детинец Новгорода.
Стена Новгородского кремля
Образцом городового строительства у восточных славян может служить старейший в X в. город Северянской земли – Чернигов, расположенный на высоком берегу Десны. По археологическим данным, сообщаемым профессором Д. Самоквасовым, первоначально Чернигов занимал площадь только в размере около 350 м в окружности; впоследствии это стал так называемый детинец.
План древнего Чернигова
В XI в. город Чернигов составляли уже два города – внутренний и внешний город, или детинец, впоследствии кремль или кремник, и наружный, или «околный город», или «кромный город», или просто «кром», и занимал в составе этих двух городов уже очень большую площадь. Впоследствии к этой площади был прибавлен третий город, а в московское время к трем старым городам был присоединен четвертый, площадь которого тоже была обведена земляным валом и рвом.
Древняя Ладога
Укрепления Пскова
В позднейших слоях Ковшаровского городища X–XII вв. обнаружены остатки новых оборонительных сооружений, состоявших из деревянных укреплений на каменном фундаменте, сложенном из булыжника. Столбы этих укреплений были вкопаны в землю ниже каменной кладки и обнесены горизонтально положенными бревнами. Вокруг укрепленного городка на площади в 4–5 га найдены следы открытого поселения – «селища». В таких «селищах» жила основная масса населения.
Археологический инвентарь из Старой Ладоги
Старые городища либо запустевают, превращаясь во временное убежище, либо перерастают в города. Иногда жители «селищ» воздвигали городища, но это были лишь временные убежища, куда скрывались во время нападений врагов окрестные жители.
Исследования показали, что в города превращались те древние городища, которые были расположены на важных торговых или военных путях. Они разрастались в размерах, их укрепления часто превращались в «детинец», «кремль», за пределами которых жила основная масса городского люда.
Так образовались города Старая Рязань, Ростов, Смоленск, Витебск, Полоцк, Туров, Изборск, Орша, Белозерск, Старая Ладога и другие древнейшие центры Руси.
Из городища, расположенного на правом берегу реки Полоты, типичного большесемейного городища VIII–IX вв., вырастает феодальный Полоцк. Старое городище превратилось в «детинец», но когда и он перестал удовлетворять потребности горожан, в XI в. выстроили новый «детинец», в пять раз больше первого, но уже в устье реки Полоты.
В 12 километрах от Смоленска, у деревни Гнездово, стоит больше-семейное городище. Это – древний Смоленск. В X в. здесь возникают два новых, укрепленных валами городища – одно в устье реки Свинки, другое – в устье реки Ольшанки, окруженное обширными селищами и огромным курганным некрополем, насчитывающим несколько тысяч курганов. В XI в., когда городища перестали удовлетворять потребности древних смолян, город был перенесен на теперешнее его место.
Такую же эволюцию претерпели Новгород, древнейшее городище которого – «Рюриково» – находится в 3 километрах к югу от Новгорода; Белозерск, расположенный в X в. в 10 километрах к востоку на берегу реки Шексны; Ростов возник из древнего Сарского городища; Ярославль, выросший рядом с древним городищем «Медвежий угол», и многие другие.
Некоторые города вырастали на месте древних поселений непосредственно, как это произошло с Киевом – «мати градом Русьским», Ладогой, древним «Альдейгобургом» скандинавских саг.
План древнего Полоцка: 1 – места археологических исследований; 2 – район древнейшего поселения; 3 – курганы; 4 – развалины древних каменных зданий (до начала XIII в,); 5 – древнейшие храмы
Эти перенесения древнерусских городов обусловлены различными причинами. Во-первых, город переносился, если дальнейшее разрастание древнего «детинца» становилось невозможным, а потребность в этом была; во-вторых, в том случае, если новое его местоположение больше соответствовало потребностям торговли и военных предприятий князей, и, в-третьих, когда в древних центрах – городищах времен племенного быта – сосредоточивалась враждебная князю родоплеменная знать, и разгром ее сопровождался ликвидацией старого поселения.
Города становились ремесленными и торговыми центрами и резиденциями князя и дружины. В центре города, за стенами «детинца», стояли княжеские хоромы и дворы, дома и дворы окружающей князя знати. У стен «детинца» располагалось поселение «черного люда» и торг. Позже и они обносились стеной и снова обрастали неукрепленным поселением – «околоградьем». Строились церкви и монастыри. Вокруг города располагались княжеские, боярские и монастырские села, загородные княжеские «красные дворы».
К городу сходились пути – сухопутные и речные. Дороги получали название от городов и стран, к которым они вели, а городские ворота назывались по дорогам: «Черниговские», «Курские» (Новгород-Северск), «Лядские» (Киев) и т. д.
В это время, IX–XI вв., Русь была покрыта городами, и недаром в скандинавских сагах за ней закрепилось название «Гардарика», т. е. «страна городов». Об обилии городов у восточных славян сообщают Географ Баварский, Масуди и Аль-Истахри.
План городища в Вышгороде с церковью Бориса и Глеба XI в. Укрепления Пскова
Наряду с городами, развивавшимися из древних городищ, появляются города-крепости, которые ставили князья для обороны земли от «ворогов» и для господства над окрестным населением.
Некоторые из них с течением времени окружаются «околоградьем» и превращаются в города, другие исчезают бесследно.
Княжой город
У князей были свои города: Выш город (Ольги), Белгород (Владимира), Изяславль (Рогнеды) и т. д.
В этих городах, являвшихся центрами не только военно-административного, но и административно-хозяйственного управления, сосредоточивались разного рода «княжие мужи» и челядь: данщики, вирники, ябетники, мечники, мостники, городники, тиуны, рядовичи, ремесленники, холопы. Одни из них были управителями, другие – слугами, третьи выступали в качестве рабочей силы в княжеском хозяйстве. В военное время из этих управителей и слуг формировалась княжеская «молодшая» дружина.
Такой княжой город был заселен княжескими ремесленниками: оружейниками, ювелирами, «каменосечцами», гончарами и другими, ставившими на своих изделиях родовой знак своего князя.
Княжеские родовые клейма на изделиях ремесленников-холопов обнаружены как раз там, где княжеское хозяйство в IX–XI вв. было больше всего развито: Киев, Чернигов, Белгород, Вышгород, Изяславль, Остерский Городок, Канев. Это были княжеские города, цент ры княжеского хозяйства. Здесь княжеский «красный двор», где иногда живет подолгу сам князь, но чаще всего его посадник, здесь князья заводят свое хозяйство, наблюдают за ним. Тут склады «узорочья», «тяжкого товара» и всякой «готовизны»; меда в «медовушах», вина, воска, хлеба, которые доставляют «тянущие» к городу «волости» и «земли», выгоны и выпасы, «бобровые гоны», «ловища», «перевесища», «бортные ухожаи», обслуживаемые «трудом всякого рода челяди: холопов, смердов, рядовичей.
Княжой город окружают села – княжеские сельские поселения, находящиеся под управлением и наблюдением сельских и ратайных старост и тиунов и всякого рода слуг – рядовичей. Здесь пасутся стада скота, косяки лошадей.
Сюда, в город, стекается дань и военная добыча, поборы и штрафы, товары и рабы, тут вся жизнь князей.
Такой княжой город становился центром освоения окрестной земли. Вокруг него возникали княжие села и слободы, и деревни сельских общинников постепенно втягивались в княжеское хозяйство. Всюду появлялась княжеская администрация, ставившая «затесы» на дубах и соснах, прокладывавшая межи, устанавливавшая повсюду всякого рода «знамения», строго преследовавшая за «перетес», каравшая всякого, кто «межоу переореть», пускавшая на некогда общинные выгоны стада скота с княжим «пятном».
Печати Новгорода Великого
Всюду появлялись княжие села, «ловища и перевесища», «рольи» и «бортные ухожаи», трудились княжеские холопы и смерды, ремесленники и рядовичи, всюду хозяйничали огнищане и конюхи, тиуны и посельские.
И специальные «княжие мужи» – «городники» – «нарубали» все новые и новые города, становившиеся военно-административными центрами. Такой княжой город, где жили ремесленники и концентрировались всякого рода товары и «узорочья», где находились «склады» живого товара – рабов, – естественно, привлекал к себе купцов и ремесленников, соблазненных перспективой торга и безопасной работы под защитой городских валов и стен, под защитой княжеской дружины, и княжеский город обрастал «околоградьем» – посадом.
Челядь
В древнейших дошедших до нас источниках, договорах Олега и Игоря с Византией, заключающих в себе остатки еще более древнего «закона русского», в «Русской Правде» Ярослава говорится о продаже и покупке холопов (рабов) и челяди. Челядь – первая категория зависимого люда на Руси, вырастающая из патриархального рабства. В глубокой древности термин «челядь», «челядо» означал членов семейной общины, детей, подчиненных власти отца, патриарха.
Трахтемировское городище на Днепре
Позднее в состав богатых семей стали входить рабы-пленные, всякого рода слуги, люди, задолжавшие и обязанные работать на своих господ, и т. д. И с течением времени термин «челядь» стал обозначать людей, обслуживающих хозяйство князей, бояр и прочей знати.
«Челядь» – прежде всего рабы, приобретаемые в результате «полона», в процессе войн и «примучивания» таких сборов дани, которые иногда очень мало чем отличались от первого.
Но понятие «челядь» несколько шире, чем собственно раб – «холоп» или «роба». Этих последних позднее стали называть «челядин полный». Итак, всякий холоп – челядин, но не всякий челядин – холоп. Челядью являются и слуги, работающие в хозяйстве господина. Это были рядовичи – люди, задолжавшие и заключившие «ряд» (договор) с господином и обязанные работать на него, закупы – люди, взявшие «купу», т. е. ссуду, и отрабатывающие за нее в хозяйстве своего заимодавца, ремесленники и т. д.
Челядью называли и управляющих хозяйством князей и бояр и их домом и двором: огнищан, ведавших княжим домом – «огнищем», старост, тиунов, конюхов, кормильцев и т. д. Это были привилегированные слуги, в военное время составлявшие личную дружину князя или боярина, а в мирное время являвшиеся их опорой и помощниками в деле управления.
Эти слуги, фактически отличаясь своим положением от раба, юридически являются теми же рабами. Самый факт, что все, в какой-то мере попавшие в зависимость от князя или боярина, становятся в положение раба, чрезвычайно характерен для того времени. Даже наем свободной рабочей силы в те времена часто приводил к потере «наймитом» своей независимости.
Небольшое по своим размерам хозяйство, включающее в себе запашку, сады, огороды, выпасы и выгоны для скота, самый скот, «бортные ухожаи», «бобровые гоны», «ловища» и «перевесища» и прочие промыслово-охотничьи и рыболовные угодья, держится на челяди.
Челядь обслуживает и собственное хозяйство князя, и хозяйство «великих» и «светлых» князьков и бояр и прочих «нарочитых», «лучших людей», и их двор в широком смысле слова – усадьбу, дом, семью, разных «воев», скоморохов, волхвов и прочих лиц, сливающихся с семьей князя и крупных бояр и наполняющих их «горницы» и «гридницы», их «хоромы» и «сени».
В городе, населенном княжой «челядью» от огнищанина и конюха до холопа, сосредоточивается управление окрестной княжеской землей. На ее территории стоят княжеские села. Некоторые из них известны нам по именам, так как о них попутно, случайно упомянул летописец. Это село Ольжичи, принадлежавшее Ольге, Берестово, село князя Владимира. Источники называют еще село Будутино, принадлежавшее Малуше, матери Владимира, село Ракома под Новгородом, куда ездил Ярослав в свой «двор» в 1015 г.
Вокруг сел лежали «нивы», «ловища», «перевесища», «места», обнесенные «знаменьями» с княжеской тамгой. Князья либо захватывали свободные земли и угодья, либо отнимали земли у общин, превращая «сельских людей», «простую чадь» в рабочую силу своего хозяйства.
В этих «градах» и селах князья сажали на землю своих пленников – холопов. Так зарождалось и росло княжое землевладение.
В княжеских селах стояли «хоромы», где живал сам князь, как это было во времена Владимира и Ярослава (Берестово и Ракома). Тут же жили княжеские тиуны, старосты, разного рода слуги, часто занимавшие высокие посты в дворцовой иерархии, работали холопы, рядовичи, смерды.
На дворе стояли всякие хозяйственные постройки: клети, овины, гумна, хлебные ямы, хлевы. Тут же располагались скотный двор и птичник.
На лугах паслись стада скота и косяки лошадей с княжеским «пятном» – клеймом, находившиеся под наблюдением конюхов и сельских тиунов или старост. На эти же выпасы гоняли свой скот княжеские смерды, холопы и прочая челядь, работавшая на князя.
В доходах князя вместо всякого рода поборов, штрафов, военной добычи и т. д. все большее и большее значение приобретают поступления от хозяйства.
Вслед за княжеским развивалось и боярское землевладение. Первое время, на заре русской государственности, в период войн и походов, доходы княжеских дружинников состояли главным образом из военной добычи, части дани, которой делился с ними князь, полюдья, наконец, из части княжеских судебно-административных доходов.
Наиболее видным, богатым и влиятельным дружинникам князья давали дань с покоренных племен и присоединенных земель.
К концу X и особенно в XI в. картина резко меняется. Времена походов с целью захвата военной добычи и взимания дани кончаются. Источником обогащения становится население самой Руси. Устанавливаются характер и нормы дани – «уроки», создаются административно-финансовые единицы – «погосты», «места», местные организационные центры, где сосредоточивается княжеская администрация.
Ускользнуть от обложения данью становится все труднее и труднее. Всюду рыщут княжеские тиуны, «аки огнь», и рядовичи, «аки искры», всюду княжие мужи: посадники, данщики, вирники, мечники, ябетники, мостники, городники и т. д.
Число их все увеличивается, а функции умножаются. Содержание их падает на плечи населения. «Кормы», «поминки», «поборы», «виры», «продажи», «пошлины» всей своей тяжестью ложатся на плечи простого «людья». Дань перерастает в феодальную ренту, и особенно быстро этот процесс протекает на княжеских землях.
Начинается «окняжение» земли. В этом процессе окняжения земли князьям помогают их соратники по былым войнам и походам – дружинники. Они становятся правой рукой князя. Из их среды формируются княжеская администрация и вотчинные слуги. Она, эта дружинная среда, выделяет, с одной стороны, посадников, данщиков, вирников, мечников, ябетников и прочих членов княжеской администрации, с другой – огнищан, тиунов, старост и других деятелей княжеского вотчинного управления. Их «кормит» сельский люд, данники, князья, в их пользу поступают некоторые поборы, с ними делится своими доходами князь, многие из них живут с князем под одной крышей и сидят на княжеских пирах за одним столом с ним.
Теперь не дани с земли, а сама земля с сидящим на ней людом представляет собой ценность в глазах дружинника. И вчерашний воин, мечтавший о военной добыче и грабеже, о «серебряных лжицах», выкованных из серебра, добытого князем в результате успешной войны, превращается в землевладельца.
Смерды
С течением времени расширяется круг зависимого люда. Среди зависимых людей в XI в. упоминаются смерды.
Термин «смерд» уходит к доисторическому племенному названию. В различных языках это слово, конечно, звучало различно. В ряде языков оно звучало «мер», «морд», «мард», «мурд».
У некоторых потомков древнейшего доисторического населения Европы этот термин сохранился в обозначении народа (меря, мурома, мордва, удмурды), у других же он превратился в социальный термин. Так, в славянских языках термин «смерд» стал обозначать «страдника», работника, подчиненного, зависимого человека. В древней Руси смерды являлись особой категорией сельского люда.
Смерды – данники князя, но не только данники. Просто данники носили название «людье», «простая чадь», «сельские люди». Смерды – это те общинники-данники, которые принадлежали князю, с которых собирали всякие «поборы» княжие дружинники, отправляясь в «полюдье». О них, об этих смердах, современник Ярославичей Ян Вышатич говорил: «Яко смерда еста моя и моего князя». Позднее, с оседанием дружины на землю, бояре-дружинники превращали их из данников в своих крепостных, так как теперь они были заинтересованы не в дани со смердов, а в самих смердах, в их хозяйстве, в их лошадях и пашнях.
Поэтому-то термин «смерд» отложился прежде всего в топонимике «внешней Руси», в землях подвластных киевскому князю племен, куда ходила в «полюдье» его дружина во времена Константина Багрянородного. В собственно «Руси», в среднем Приднепровье, термин «смерд» в топонимике почти не встречается.
Смерд – зависимый от князя человек. Об этом говорят вознаграждение за убийство и за «муку» смерда, идущее в пользу князя, переход имущества умершего смерда князю, если у покойного не было сыновей, штраф за убийство смерда, равный «вире», уплачиваемой князю за убийство его холопа, пастьба скота смерда вместе со скотом князя и т. д.
Смерды «живут по селам», а селом называлось в древней Руси поселение, где находился княжеский или боярский двор. Смерд дарится вместе с землей. Он прикреплен к земле. Он крепостной. Изменить свое состояние он может, только выйдя из общины, бежав, т. е. перестав быть смердом.
Смерд обязан платить оброк, т. е. дань, и нести барщину.
Изгои
«Изгой» – это человек, вырванный из своей обычной среды. В те времена постоянного разрушения древних родовых и общинных связей, распада и разложения семейных и территориальных общин всякий «людин», порвавший связь со своей общиной, вышедший из нее, становился изгоем.
Изгои выходили из сельских общин, изгоев порождала и городская жизнь, выходили изгои и из других групп населения. Старый термин «изгой», вначале означавший человека, «выжитого» из рода, переносится на людей, потерявших связь с общиной, с городской сотней, быть может, даже дружиной, людей, лишенных «жизни», т. е. имущества.
В источниках более поздних термин изгой, как правило, обозначает церковных и монастырских зависимых людей.
Русь накануне образования Киевского государства
Первая половина IX в. На необозримых пространствах Восточной Европы, среди лесов и болот, в пущах и по берегам рек, у самой кромки лесов, на границе со степью и на далеком севере, у побережья Ильменя, в Карпатских горах и по Оке, раскинулись поселения русских племен.
Обширные земли занял «словенеск язык на Руси». И везде «свое княженье», везде свои «светлые и великие князья», везде свое «всякое княжье»: «в Полях» княжье «свое», «в Деревлях свое, а Дреговичи свое, а Словени свое в Новегороде, а другое на Полоте, иже Полочане».
Племенных князей окружают «лучшие», «нарочитые мужи», «старая» или «нарочитая чадь». Эти князья «держат» свою землю, свое племенное княжение.
Ростовский кремль
Они опираются на родоплеменную знать, порождены ею, тесно связаны с советом племенных старейшин – «лучших мужей», с вечем-сходом племени, на котором «сдумаша», решали все вопросы «земли».
Хазарский каганат
Падение державы волынян, разгромленной аварами, ослабило восточное славянство и привело к тому, что южные и восточные русские племена подпадают под власть хазар – полукочевых племен различного происхождения, среди которых господствующую роль играли племена тюркского происхождения.
Хазарский воин
В VIII в. складывается Хазарское государство, так называемый Хазарский каганат, занимавший обширную территорию от Закавказья на юге до Камы на севере, где его соседом было государство камских или серебряных болгар, ближайших сородичей хазар, и от Днепра и Сожа на западе до закаспийских степей на востоке.
Связи между русскими племенами и хазарами установились очень давно. Они были результатом торговых и культурных сношений населения Восточной Европы с Востоком еще в домусульманские времена, в V–VI вв. н. э. Эти связи привели восточных славян в состав хазар.
В «Истории албанов» Моисея Утийца помещен рассказ о нападении хазар на города Тбилиси и Бердаа в Закавказье, причем среди хазар были воины, называвшие жир «салом», а посуду – «шаром» или «череп» (черепок), т. е. говорившие по-русски. Это было в VII в.
Существовало ли здесь, на юге, сплошное русское, славянское население? Конечно, нет. В южных, прикавказских и приволжских областях Хазарии жили русские купцы, воины-дружинники, населявшие хазарские города. Сюда, на восток, их привлекала перспектива торговли и службы в войске могущественного хазарского кагана. Власть хазарского кагана распространилась на племена восточных славян не позднее VIII в.
Это были времена, когда каждое племя жило «особе» «и живяху кождо с своим родом и на своих местах, владеюще кождо родом своим», когда русские племена «свою волость имели», и каждое племя имело «княженье» свое.
Летопись датирует начало установления хазарского владычества в среднем Приднепровье смертью легендарных трех братьев, основателей Киева – Кия, Щека и Хорива.
В народном предании о Кие отразились времена походов на Дунай и в земли Византии, и речь идет не о воспоминаниях о походах Олега, Игоря и Святослава, память о которых не успела изгладиться еще в представлении киевлян летописных времен, а о походах гораздо более ранних. И летописец прав, связывая установление хазарского владычества со смертью легендарных братьев – основателей Киева, ибо это событие, действительно, имело место после упадка варварских политических образований антов, т. е. после VII в.
«По сих же летех, по смерти братья сея быша обидимы Древлями и инеми околними, и наидоша я Козаре, седящая на горах сих и в лесах, и реша Козари: „платите нам дань“».
Летопись сообщает, что до «призвания варагов» «Козари имаху на Полянех и на Северех и на Вятичех, имаху по белей веверице от дыма».
Из дальнейшего рассказа летописца мы узнаем, что и радимичи платили дань хазарам «по щьлягу». По щьлягу «от рала» платили дань хазарам и вятичи, хотя ранее летопись указывает на уплату вятичами хазарам «по белей веверице от дыма». В данном случае, по-видимому, имела место замена более древней дани «веверицами» от каждого «дыма» данью «щьлягами», т. е. деньгами, «от рала» (плуга).
Таким образом, вся восточная группа славянских племен – поляне, северяне, вятичи и радимичи – оказались под властью хазарского кагана.
Сообщение летописи подтверждается письмом хазарского царя Иосифа ученому испанскому еврею Хасдаи-ибн-Шафруту, в котором перечисляются народы, живущие в Волжско-Окском бассейне, по Дону и на левом берегу Днепра и подвластные хазарам: «На этой реке (Итишь) живут многие народы – буртас, булгар, арису (ерзя), цармис (черемисы), вентит (вятичи), савар (север, северяне), славиун (славяне)…»
В письме хазарского царя Иосифа среди хазарских данников упоминаются северяне и вятичи. Что же касается третьего племени восточных славян, подвластных кагану, а именно «славиун», то интересно отметить, что царь Иосиф перечисляет эти народы, как бы двигаясь по карте с севера на юг и на юго-восток. «Славиун» он помещает на юго-восток от северян, т. е. где-то на Северном Донце или на Дону. И это вполне понятно – под покровительством кагана, обезопасившего на долгое время от вторжений кочевников степи Восточной Европы, русское население начинает спускаться по Дону все дальше и дальше на юг.
Примитивная хазарская держава ограничивалась лишь сбором дани с покоренных славянских племен. И под властью хазарского кагана «володеюще роды своими», правя в своей земле, своим племенем, и мало считаясь с хазарским властелином, «живяху кождо с родом», племенем своим, жили и управляли племенные князья, «светлые и великие князья», «всякое княжье Руския земля», дожившее до времен Олега и Игоря.
Вовлечение в торговлю с Востоком, в походы и войны хазарских каганов привело славян в города Хазарии. И это было уже в VIII и в самом начале IX в.
Еще Ибн-Хордадбег (середина IX в.) сообщает, что «Русы, а они принадлежат к славянам…» ездят Доном и Волгой в столицу Хазарии.
В Итиле, лежавшем в устье Волги, был целый район, заселенный славянами и называвшийся «Славянской частью». Он был расположен в восточной, торговой части Итиля, в так называемом Хазеране.
Из «русов и славян», по свидетельству Масуди (X в.), формировалась стража хазарского кагана и его прислуга.
«Для славян и русов и других язычников» в Итиле был особый судья, который судил «по закону разума».
Фахр ад-дин Мубарак-шах сообщает, что у «хазар есть письмо, заимствованное у русских… И они пишут слева направо и буквы друг с другом не соединяются, и букв не больше, чем двадцать одна». Это письмо видел у одного руса в Херсонесе Константин Философ (Кирилл) во время своей поездки в Хазарию в середине IX в.
Таким образом, хазарская письменность уходит корнями в древнее русское, славянское письмо, а это свидетельствует о большой роли славянства в жизни народов Хазарии.
Мадьяры
Постепенно власть хазар ослабевала. На сцену выступили мадьяры. Вихрем по степям Восточной Европы пронеслись их орды. Одетые в звериные шкуры, малорослые, с тремя косичками на бритой голове, на своих маленьких, лохматых и выносливых лошадях, венгры своим внешним видом, своей стремительностью в бою, жестокостью и воинственностью наводили страх на народы, встречавшиеся им на пути их продвижения на юг и на запад.
В конце 20-х или начале 30-х гг. IX в. мадьяры появляются в Лебеди – стране, лежащей где-то между Доном и Днепром в причерноморских степях. В те времена венгры подчинялись хазарам. В Лебедии мадьяры пробыли недолго и через три года под давлением кочевых тюркских племен – печенегов – перебрались в область между Днепром и Дунаем, так называемую Ателькузу. Здесь они обосновались на более длительный срок и отсюда они совершали свои грабительские налеты в земли восточных славян для захвата добычи и пленных-рабов.
Ибн-Росте сообщает: «Мадьяры господствуют над всеми соседними славянами, налагают на них тяжелые дани и обращаются с ними, как с военнопленными (т. е. рабами)». Захваченных в плен славян венгры продавали в рабство грекам.
Но набеги венгров на славян были далеки от «примучивания» аваров. Народная память не оставила нам воспоминаний о венгерском владычестве. Наша летопись сохранила только одно упоминание об уграх.
«Идоша Угри мимо Киев горою, еже ся зоветь ныне Угорьское, и пришедше к Днепру сташа вежами, беша бо ходяще аки се Половци. Пришедше от въстока и устремишеся через горы великие, яже прозвашася горы Угорьскиа…»
«По сих же обрах придоша Печенези; паки идоша Угри Чернии мимо Киев, послеже при Олзе».
Но во времена летописца на Руси об уграх уже основательно позабыли, и сообщения летописи сбивчивы и туманны.
Из Ателькузу венгры переходят через Карпаты, заняв Паннонию (современная Венгрия) и оставив следом своего пребывания на Руси лишь «Угорское» под Киевом да «угринов» – дружинников киевских князей.
Печенеги
В 30-х гг. IX в. в Придонских степях, в Лебедии, а затем и в степях Приднепровья появляются печенеги. Вторжение кочевников не могло не отразиться на связи Приднепровья и Хазарии. Власть хазарского кагана ослабевает.
Туманное воспоминание о прекращении даннических отношений полян к хазарскому кагану нашло свое отражение в рассказе летописца о том, как поляне отказались платить дань хазарскому кагану и вместо дани послали хазарам меч, что и послужило предвестником освобождения полян от хазарского владычества.
Ко времени летописца это событие облеклось в форму легенды, но само оно не было легендой. Летописный рассказ отразил в эпической форме действительный исторический факт – освобождение среднего Приднепровья, земли полян, «Поля», «яже ныне зовомая Русь», от власти хазарского кагана. На грани VIII и IX вв. кончились времена хазарского владычества на Руси.
И на развалинах хазарского каганата создается могучее русское государство – Киевская Русь, распростершая свои владения на земли Хазарии, на земли ясов и обезов (абхазцев), касогов (черкесов) и хазар, до Корчева (Керчи) и Тмутаракани и сохранившая на себе еще в течение длительного времени следы былой общности политической жизни русских племен и хазар.
Тысячи
Эпоха разложения племенного строя, эпоха варварства характеризуется созданием на Руси, как и во многих других странах, особой военной организации, находящейся в руках варварской знати. Этой организацией была так называемая «тысячная» организация. «Вой» древнерусских «земель» и «волостей» объединялись в десятки, сотни и тысячи, которые возглавлялись десятскими, сотскими и тысяцкими.
«Тысячи» существовали в Киеве, Вышгороде, Белгороде, Сновске под Черниговом и т. д.
С течением времени, по мере «окняжения» земель и власти, тысячная организация принимает иной характер. Тысяцкие и сотские обрастают административными, финансовыми и судебными функциями, сами сотни превращаются в организации купечества, городского (Новгород) или зависимого сельского люда (Галич, Волынь), а тысячи эволюционируют в сторону расширения их военных функций. Так «окняжается» и трансформируется древняя тысячная военная организация. Но все это произошло позднее, в XI–XIII вв., а в IX веке тысячная военная организация была еще сильна, и входившие в ее состав воины представляли собой основную военную силу русских земель. Основную, но не единственную, так как наряду с ней зарождалась новая военная организация – княжая, дружинная.
Дружина
Источником обогащения организованной в дружины русской социальной верхушки были также войны и походы, преследовавшие целью захват военной добычи и взимание дани.
Походы русских дружин на Византию (Сурож, Егину, Амастриду, Константинополь, Корсунь), на Восток (Абесгун, Сари, Дайлем, Гилян, Нефтяную землю, Самкерц, Бердаа), дунайских и камских болгар, на «ляхов» и «чудь», ятвягов и литву и т. д. способствуют обогащению участников этих походов. Не всегда они были удачны, но часто русские дружины возвращались с походов, «неся злато и паволоки, овощи, и вина, и всякое узорочье» и «ополоняшася челядью».
Другим источником обогащения дружинной знати было взимание дани. Ее взимали с покоренных племен «от рала» («от плуга») или «от дыма» по «черне куне», «беле веверице» или «по щълягу». Собирали в качестве дани «скору», воск и мед, «ополонялись челядью». До середины X в. дань взималась в произвольных размерах, и мерилом размера дани были лишь жадность и сила князей.
Иногда взимали «дань легъку», чтобы привлечь на свою сторону сильное племя, как это имело место по отношению к северянам, которых подчинил себе Олег, освободив их одновременно от подданства хазарскому кагану; иногда, наоборот, накладывали «дань тяжьку», «болши Олговы», особенно после того, как некоторые племена пробовали оказать сопротивление («затворишася», «заратишася»).
Собирали иногда по нескольку раз, как это имело место во времена Игоря в древлянской земле, когда древляне должны были один раз уплатить дань Свенельду и его «отрокам» и дважды Игорю, что, наконец, переполнило их чашу терпения и привело к убийству Игоря. Мало того, что общинники кривичи, северяне, дреговичи, радимичи и другие должны были платить дань, они же должны были «повоз везти», т. е. доставлять продукты-товары, собранные в качестве дани, к определенным пунктам.
Конный дружинник X в.
Дань платили не только киевскому князю. Платили племенным князьям, местным «светлым и великим» князьям, «иже суть под рукою» киевского князя, из числа «находников» – варягов или племенных князей, признавших киевского князя своим верховным вождем. Одновременно со сбором дани «примучивались» всяко го рода другие поборы, «виры» и «продажи».
Кроме сборов дани, «вир» и «продаж», существовало еще «полюдье». Константин Багрянородный указывает: «Зимний и суровый образ жизни этих самых Руссов таков. Когда наступит ноябрь месяц, князья их тотчас выходят со всеми Руссами из Киева и отправляются в полюдье, т. е. круговой объезд, а именно в славянские земли Вервианов, Другувитов, Кривичей, Севериев и остальных славян, платящих дань Руссам. Прокармливаясь там в течение целой зимы, они в апреле месяце, когда растает лед на реке Днепре, снова возвращаются в Киев. Затем забирают свои одно-древки, как сказано выше, снаряжаются и отправляются в Романию (Византию)».
Константин Багрянородный указывает, что полюдье не распространяется на земли Руси внутренней, коренной (Киев, Чернигов, Переяславль). Оно распространяется лишь на земли подвластных киевскому князю славянских племен, на «Русь внешнюю».
Термин «дружина», в древности обозначающий всякое содружество, товарищество, союз, общность, приобретает теперь более специфический оттенок и начинает означать княжеских воинов и сотрудников, княжих «мужей».
Дружинники окружают древнерусских «великих и светлых» князей, живут с ними под одной крышей, наполняя их горницы и разделяя все их интересы. Князь советуется с ними по вопросам войны и мира, организации походов, сбора дани, суда, административного управления. С ними вместе он принимает законы, постановления, решения.
Н. Рерих. Славяне на Днепре. 1905 г.
Они помогают князю управлять его домом, двором, хозяйством, разъезжают по его поручениям по земле, творя суд и расправу, собирая дани, «уставляя» землю, «нарубая» города, созывая воинов, следя за княжеским хозяйством, за «нивами» и «уходами», «ловищами» и «перевесищами», за селами и челядью.
Они же отправляются «слами» (послами) князя в другие страны, к другим правителям, «гостят» там и торгуют княжими товарами, которые собрал он во время полюдья или в результате удачного похода в «чужую землю», заключают от его имени договоры и, снабженные княжими полномочиями (позднее оформляемыми в грамоты), ведут дипломатические переговоры.
Дружина делится на три группы. На первом месте стоит «старшая» дружина, «бояре светлые», выросшие из «лучших мужей», «старой» или «нарочитой чади». Они имеют свое хозяйство, свой двор, челядь, своих дружинников-«отроков». Они – старшие, и им поручаются важнейшие функции княжеского управления.
Младшая дружина («детские», «пасынки», «отроки», «юные») живет при дворе князя, обслуживает его дом, двор, хозяйство, выступая в роли слуг. С ней делится князь частью своих доходов от сборов дани, судебных штрафов, частью военной добычи. Князь снабжает ее «оружием и порты», «лжицами» и пищей, жилищем и «узорочьем», короче – всем. Из ее среды выходят слуги князя, его телохранители, младшие должностные лица, младшие агенты княжьего управ ления. Эта часть княжой дружины сливается с княжим «огнищем» – двором, с «чады и домочадцы», с несвободными слугами – челядью.
И, наконец, третья группа состоит из «воев», «мужей храборьствующих». Это были воины в самом широком смысле слова, набранные из народа. Эти «мужи» «древних князи» собирали «многое имение», «воююще ины страны».
В древности «мужи храборьствующие», составлявшие основной боевой контингент личных военных сил князя, имели огромный вес. Они выходили из народа и были тесно связаны с ним. Но они с течением времени теряли свое значение и уступали место группировкам – «старшей», «передней» и «молодшей» дружине. «Мужи»-воины либо входили в состав «передней» дружины, либо поглощались «молодшей», либо попадали в подчиненное положение и к тем, и к другим, снова сливаясь с народом, с городским населением, выступая в качестве «воев» городских ополчений – «полков», и между ними и князем вырастала зияющая пропасть.
Военное дело
На войну славяне шли обыкновенно пешими, прикрыв тело бронею и имея на голове шлем, при левом бедре тяжелый щит, за спиною лук со стрелами, пропитанными ядом; кроме того, они были вооружены обоюдоострым мечом, секирою, копьем и бердышом.
С течением времени, начиная, по-видимому, с X в., славяне ввели в свою военную практику и конницу, о чем можно судить по показанию Льва Диакона относительно армии Святослава. Не исключена, конечно, возможность наличия у славян кавалерийских отрядов и в более раннее время. По показанию Константина Порфирородного (X в.), у хорватов имелось 60 тысяч всадников. Личная дружина князя у всех славян была конною.
Постоянного войска у славян не было. В случае военной надобности в поход выступали все мужчины, способные носить оружие, а детей и жен с пожитками они укрывали в городах или в лесах.
Маврикий рассказывает о характерном для славян искусстве прятаться в воду и с помощью длинной камышины для дыхания долго оставаться под водою, не замечаемыми неприятелем.
Шлем переяславского князя Ярослава Всеволодича
Славяне предпочитали сражаться в теснинах и ущельях, поражали врагов внезапным нападением из-за скалы или из-за кустарника, во время боя устраивали искусственный заслон из телег, строили валы и засеки.
Обычным боевым строем у славян был треугольник, или клин, кабан, кабанья голова, называемый в русских летописях «свиньею».
В общем, надо сказать, древние славяне были большими мастерами в военном деле, любили войну и, наделенные отвагою, мужеством, стойкостью и выносливостью, представляли собою прекрасную военную силу, пользуясь в этом отношении широкою известностью у своих соседей как на востоке, так и на западе, которые охотно принимали их к себе на военную службу.
Из отдельных лиц, состоявших у византийцев на военной службе и занимавших крупные командные должности, известны, например, в 469 г. начальник фракийских войск Анангаст, ант или славянин по происхождению; в 30-х годах шестого века ант Хвилибуд (Хилвуд), командовавший греческими гарнизонами на Дунае; в середине VI в. ант Доброгаст – начальник византийской черноморской эскадры.
Славяне были в византийской экспедиционной армии, воевавшей в Италии против готов, участвовали в византийско-персидской войне 554 г. и т. д.
О военном искусстве славян, которого они достигли к концу VI в., говорят, между прочим, известные слова Иоанна Эфесского: «Они стали богаты, имеют много золота, серебра, табуны лошадей и оружие и научились вести войны лучше самих римлян».
Однако славяне шли на войну не только хорошо материально вооруженные, но и в веселом, бодром настроении, с музыкой, свирелями, бубнами и с танцами, часто не помня об осторожности.
Военные походы русов
Первым выступлением могущественной Руси на арене мировой истории было нападение русов на Сурож. «Житие Стефана Сурожского» рассказывает о нападении новгородского князя Бравлина на Крым. Бравлин «плени» всю землю от Херсонеса (Корсуня) до Керчи и штурмом, «силою изломив железные врата», взял Сурож. Это было в конце VIII или в самом начале IX в.
В 813 г. русы нападают на остров Егину. В первой трети IX в. руссы совершают поход на город Амастриду (на южном берегу Черного моря, у Синопа). Впечатление, произведенное этими походами русских дружин на Византию, было огромное.
О Руси узнали, о ней заговорили, ее оружие стали уважать, с ней вынуждены были считаться. О Руси заговорили не только в Византии, – ее хорошо узнали и на Востоке. В 40-х гг. IX в. Ибн-Хордадбег пишет как о чем-то обычном, давно установившемся, о «пути купцов Русов, а они принадлежат к славянам», по Черному морю в Византию («Рум»), по Дону и Волге в Хазарию и далее, на Каспий.
В это же время о Руси узнали и на Западе. И это произошло потому, что Русь не только «дикий и грубый» народ, как характеризуют его испуганные «ромеи» (византийцы), которые готовы были наградить воинственную Русь какими угодно чудовищными чертами, но и народ, создающий пусть еще варварское, примитивное, но все же свое государство, а, следовательно, прибегающий к дипломатическим переговорам и соглашениям.
Взаимоотношения между русскими и греками определялись соглашениями, договорами. Но, очевидно, незадолго до 860 г. греки нарушили соглашение «между Русью и Грекы» и перебили русских «слов» и «гостей» в Константинополе или русских рыбаков и промысловиков где-нибудь у Белобережья или на Березани.
Н. Рерих. Строят ладьи. 1903 г.
Ответом на нарушение Византией договора о дружеских взаимоотношениях с Русью и был поход русских 860 г., – поход, ставящий задачей отмщение за нарушение греками международных соглашений и возобновление старых договорных отношений. Это война, а не налет, война, преследующая своей целью восстановление попранных интересов Руси, а не грабительский поход варваров, война как продолжение дипломатии, на которую было способно только государство.
18 июня 860 г. 200 русских кораблей неожиданно напали на Константинополь. Положение осажденного Константинополя было очень тяжелым. Теперь уже не крымские или малоазиатские владения императора подверглись нападению русских, горели предместья столицы.
Императору Михаилу пришлось вернуться из похода и начать переговоры с русскими.
Читать бесплатно другие книги:
