Жена пРезидента Ланска Ева
В конторе по прокату снаряжения кандидатов на роль потенциального мужа не оказалось. Бородатый дядька в полосатой шапке, похожий на постаревшего и располневшего Буратино, пыхтя, натягивал свои деревянные ботинки.
Семейная пара в одинаковых зеленых, словно спецодежда для хирурга, комбинезонах была поглощена спором друг с другом, почему-то не о том, какой выбрать скальпель, а о том, какие выбрать лыжи.
Компания парней и девушек хохотала без остановки над всем, что попадалось им на глаза. То ли щекотал морозный воздух, то ли выкуренная накануне трава была слишком ядреной.
Люська выбрала себе лыжи и уговаривала Сашу взять хотя бы санки. От лыж Саша отказалась наотрез.
– Ну, боишься на лыжах, ладно, не надо! Но не на заднице же съезжать с горки, даже самой малюсенькой! А картонок тут не дают, бери санки. Здесь люди не случайные, никто в тебя не въедет, не бойся ты! – увещевала Люська. – И вообще, мы для чего приехали? По сторонам смотреть! А смотреть лучше, когда едешь на чем-нибудь! Лучше обзор!
– Ладно, ладно, – согласилась Саша.
Ей было стыдно за свой детский страх перед смелой Люськой, которая всего лишь второй раз в жизни вставала на лыжи. Первый был с каким-то мужем. И все для нее, для Саши.
Небо было серым и пасмурным, снег белым, деревья черными. Если бы не люди в разноцветной одежде, можно было представить себя встроенной в старую черно-белую фотографию, какие у бабы Нюры хранились в толстом бархатном альбоме.
Но люди сильно скрашивали пейзаж. Синие и красные мужчины-лыжники, малиновые и бирюзовые дети, голубые и желтые девушки. Такую забавную цветовую закономерность вывела Саша, пока осматривалась. Эта закономерность, конечно, имела исключения, но розовой шапочки не было ни на одном мужчине-лыжнике, а синего костюма ни на одной девушке.
Думая об этом, Саша осваивала небольшую горку. Съезжать было совсем не страшно. Морозный воздух сжимал лицо обжигающими ладонями, дух захватывало от скорости. Страх забился куда-то на самое донышко, уступив место детскому восторгу и радости. Саше казалось, что ей снова двенадцать лет, сейчас каникулы и можно гулять, не думая ни о чем, до самого вечера!
Откуда появился ОН, Саша не могла ни вспомнить, ни объяснить. На горе рядом с ней никого не было, каталась она у подножия, скорость небольшая, безопасность полностью соблюдена, и вдруг… Огромная, как ей показалось, фигура в красном лыжном комбинезоне выросла откуда-то слева, словно материализовалась из холодного воздуха. Она не успела ничего предпринять, чтобы избежать столкновения. Только услышала, как проскрежетали полозья ее санок по его лыжам. Звук был ужасающий и очень громкий.
Фигура в красном костюме повалилась на нее, как огромный тяжеленный мешок. Саша свалилась в снег. Лицом вниз. В глаза, в нос и в рот набилась колючая ледяная крупа. Придавленная красным мешком, она не могла ни шевельнуться, ни повернуть голову. Какое-то время они так и лежали неподвижно друг на друге.
– Ну, блин! – подало признаки жизни тело и тяжело свалилось рядом.
Саша в ужасе поднялась и наклонилась к человеку в красном.
– Что с вами? Вам больно? Вы говорить можете?
Только сейчас Саша по-настоящему испугалсь. Она поняла, что произошло. Мужчина выскочил ей наперерез из кустов, что росли неподалеку слева, она переехала его лыжи, и поэтому он упал.
– Господи! Скажите что-нибудь! Вы меня слышите?
Саша встала на колени и склонилась над ним, как медсестра над раненым бойцом. Они ровесники. Ему не больше тридцати, пронеслось в голове. Саша взяла его за руку, чтобы пощупать пульс.
В этот момент парень открыл глаза и посмотрел на медсестру. Его глаза были цвета снежного пасмурного неба – серые, мутные, словно занесенные многодневной метелью. Под носом, красным и крупным, почти как у Деда Мороза, застыли маленькие сосульки. Лицо, слегка отечное, но с приятными чертами, исказилось гримасой.
– Вам больно? Вам помочь? Вы слышите меня?! – закричала Саша и сразу закашлялась. Горло сдавило болью.
– Да не ори ты! Слышу я тебя! – наконец произнес он низким голосом и отдернул руку, словно его запястье было самым интимным местом организма.
– Господи! Слава богу! – с облегчением выдохнула Саша и не смогла сдержать счастливой улыбки. – Я боялась, что я вас… что вы…
– Дурочка! – чуть мягче сказал пострадавший и улыбнулся в ответ. – Все нормально, не переживай. Говорила мама: сынок, только не в Яхрому! Вот! Слушать надо маму! Ты слушаешь маму?
– Маму? – опешила Саша.
– Ясно. Тоже не слушаешь. Как тебя зовут-то, саночница?
– Саша. Александра.
– Серьезно? Меня тоже Саша. Александр. Саша врезался в Сашу. Прикольно… А чего ты так испугалась? Я у тебя первый сбитый, что ли?
– В этом сезоне – да, – начала приходить в себя Саша.
– А! Ну, с почином тебя, спортсменка! – ответил парень, снимая лыжи и отряхиваясь от снега. Саша почувствовала легкий запах алкоголя. Этот запах она узнала бы из тысячи.
– Ну, если помощь вам не нужна, передавайте привет вашей маме и будьте здоровы. – Саша встала с колен и обернулась в поисках сбежавших от хозяйки санок.
– Ой… – охнул парень.
– Что такое? – встревожилась Саша.
– Кажется… спина…
– Похоже, помощь вам все-таки нужна. – Она подошла к парню. – Надо обязательно показаться врачу. Спина – это очень опасно.
– Да знаю. Но вроде не ударился, просто упал неудачно, хорошо хоть на тебя! – засмеялся он. – Ты хоть худовата, но в одежде самортизировала приземление. У тебя-то все в порядке?
– Вроде да. Снега наелась только, – улыбнулась Саша.
– Давай его кофе запьем? Прямо сейчас. Не против?
– Спасибо. Я не могу. Я тут с подругой. Она меня искать будет.
– Это ты чтобы не потеряться нацепила? Свистульку из магазина? – тронул он рукой Люськин талисман на веревочке.
Саша покраснела. Неудобно получилось…
– Нет. Это рация, – придумала она ответ.
– Да? – засмеялся парень. – И как же она работает? Ты говоришь в дырочку: «Первый, первый, я второй»? И к тебе прилетает подруга с такой же свистулькой?
– Волшебник прилетает в голубом вертолете. И бесплатно показывает кино, – ответила Саша.
– Слушай, я тоже могу быть волшебником в голубом вертолете. Даже в розовом. Это зависит от того, что я покурил, – засмеялся парень.
Саша улыбнулась в ответ. Шутит. На наркомана он не похож.
– У тебя очень красивая улыбка, Александра. Не прячь ее. Я всегда говорил, что мир спасут красота и массовые расстрелы. Вот, правда, насчет красоты не уверен. Шучу. Не пугайся. Я за мир во всем мире.
– Надеюсь…
Александр пристально и очень серьезно посмотрел на Сашу. Вот тогда-то она увидела его глаза по-настоящему. На мгновение время остановилось…
– Можно, я тебе позвоню? – спросил он. – Тебе же интересно, как я себя буду чувствовать после того, как меня переехала симпатичная девушка на санках? А кому я могу еще рассказать, как моя спина?
– Все хорошо будет с твоей спиной. Я тебе обещаю. Только в следующий раз не пей, когда соберешься кататься на лыжах. Это может плохо кончиться.
– Слушаюсь, мэм! – Парень приставил руку к синей вязаной шапке, по-военному отдавая честь, и щелкнул задниками лыжных ботинок. – Так я позвоню?
– Пока… – Саша отвернулась и пошла прочь.
– Девушка, девушка! – Парень одним прыжком догнал Сашу.
Она остановилась и в упор взглянула на него. Его серые глаза были по-детски растерянными. Изо рта шел пар, казалось, тоже от расстройства. Словно Дед Мороз спешил, боясь опоздать на праздник, а когда прибежал, дети в панамках уже ловили бабочек.
– Если ты сейчас уйдешь, я буду дежурить в этих кустах каждую субботу и ждать тебя.
– Я больше сюда не приеду.
– И тебе меня не жалко? В кустах очень холодно и нет элементарных удобств. Я могу погибнуть без вайфая.
– Ты будешь падать на проезжающих мимо девушек. Согреешься и развлечешься.
– Для этого занятия нужен длинный плащ, надетый на голое тело. У меня нет такого. Плаща, в смысле. Да и вместе с лыжами это будет не комильфо. Хотя, если выбирать между лыжами и плащом, я бы предпочел лыжи. У плаща, особенно надетого на голое тело, и особенно, если сидеть в нем в кустах, подмоченная репутация. Лыжи, на мой взгляд, предпочтительнее. Еще в раннем Средневековье некоторые народы использовали лыжи. Представляешь? Достоверно известно, что в шестом веке киргизы спускались на лыжах с гор и грабили монголов. Возможно, идея длинного плаща была украдена именно у них.
Саша смотрела на высокого трогательного парня и чувствовала вплоть до замерших ног и гудевших коленок, что уходить от него ей совсем не хочется.
– Ты знаешь, я вообще терпеть не могу ни Яхрому, ни прочие наши так называемые горнолыжные склоны, – заговорил он, словно продолжая прерванный разговор. – Хотя я патриот! Но истинный патриотизм и ура-патриотизм – две большие разницы, как любит повторять мой родитель. Я за справедливость в оценках прежде всего. Соотношения цена-качество не в пользу наших в данном вопросе. Вот та же Яхрома. Что про нее можно сказать? Из положительного только то, что людей на склоне минимум, несмотря на выходной день. Остальные впечатления уже не в плюс. Склон жесткий, местами выскобленный до льда. Когда под ногами изрыто до состояния «яма-на-яме», устоять подобно подвигу. Причем сровнять это безобразие никто попыток не делает, хотя лопата стоит на самом виду. Подъемник – это вообще отдельная песня, просто реальная трасса для могула! Один мой друг очень хорошо карвил на лыжах и то навернулся здесь. Чего я поперся сюда, сам не знаю. Хотя нет, кажется, знаю… – Александр улыбнулся и достал из нагрудного кармана телефон. – Диктуй номер. Я запишу. Пожалуйста.
Саша смотрела в глаза своего случайного знакомого, как в бездну. Клубок разных, противоречивых и необъяснимых чувств наматывался где-то между сердцем и саднившим горлом. Ниточки ожидания счастья, предчувствия чего-то нехорошего, близости мечты, страха неотвратимости заплетались и путались словно специально, чтобы она не в силах была разделить их снова…
– Мои родители познакомились, когда катались на лыжах. Не на горных, конечно, на обычных, – сказал он. И зачем-то добавил: – В Челябинской области это было…
Всю обратную дорогу Саша молчала. Они с Люськой еле нашли свободное место в электричке и сели на него вдвоем. Ноги отваливались, и жутко хотелось снять с себя ужасные штаны, казалось, набитые камнями, и залезть в горячую ванну. Люська привязалась с вопросами:
– Ну, Саш, ну расскажи! Я же видела, как ты стояла с каким-то высоким парнем в красном комбезе. Он все руками размахивал. Кто такой-то?
– Да не знаю я, Люсь. Человек. Я въехала в него, упали, познакомились.
– Ты прям как в кино – шел, упал, очнулся, гипс! – не отставала Люська. – Ну как его зовут? Откуда он? Чем занимается?
– Зовут Саша. Больше ничего не знаю.
– Телефон спросил?
– Спросил.
– Дала?
Саша кивнула.
– Ну и ладно, – примирительно подытожила подруга. – Главное, чтобы человек был хороший. Если человек хороший, не важно, какого цвета у него «мерседес».
Глава 6
Александр позвонил в понедельник вечером. Саша задержалась на работе, возвращаться в свой пустой «коммунальный рай» не хотелось. Он весело спросил:
– Как дела, саночница?
Она ответила:
– Спасибо, все нормально. Как ты? Как твоя спина? Ты показался врачу?
Да, он тут же, прямо на следующий день, обратился к своему врачу. Доктор, друг семьи, многим обязан его отцу, замечательный специалист, диагноз ставит без всяких новомодных приборов, одними руками. И всегда точно. У него вся их семья лечится. Так вот, доктор обнаружил смещение дисков в позвоночнике и запретил на время лечения любые лыжно-саночные приключения на неокрепшую задницу.
Александр подробно рассказал о визите к врачу, оперируя медицинскими терминами, объяснил, какое лечение ему назначили, что он уже начал делать и какие результаты принесли мероприятия. Разговор получился долгий и содержательный.
Под конец Саша сказала:
– Я очень рада, что твоя спина в надежных руках. Я так испугалась, когда ты упал. Обязательно доведи лечение до конца, не бросай и не забывай выполнять предписания доктора.
Александр ответил:
– Пожалуй, мне нужен человек, который будет контролировать этот процесс. Я жутко забывчивый и лечиться не люблю. Ты возьмешься за меня, спортсменка?
– А как же друзья? Есть у тебя друзья-приятели? – спросила Саша.
– Конечно! – засмеялся Александр. – Но с ними хорошо подрывать здоровье, а следить за ним, драгоценным, решительно некому…
Он звонил еще несколько раз, аккуратно докладывая, что происходит с дисками его позвоночника.
Саша подробно обо всем расспрашивала, напоминала об ответственности перед молодым организмом, даже вспомнила несколько бабушкиных рецептов. Бабушка мучилась болями в спине и под рукой всегда держала пояс из собачьей шерсти и пузырек с меновазином, ужасно вонючим, но действенным. Баба Нюра натирала им поясницу, вонь мази безбожно пропитала комнату.
К бабушкиным рецептам Александр отнесся очень внимательно, записал название лекарства, попросив Сашу продиктовать его по буквам.
Когда тема общения «твоя здоровая спина – это самое главное» исчерпала себя, Александр пропал.
Саша сначала ждала, ежеминутно проверяя, нет ли пропущенных звонков на телефоне. Потом, разозлившись на себя, совсем перестала доставать телефон из сумки без необходимости, пыталась уговорить себя, что ничего нет и быть не могло с этим внезапным тезкой, влетевшим в ее жизнь из яхромских кустов. Она приводила сама себе убедительные доводы с примерами, но его наивные глаза ребенка, словно запорошенные многодневной метелью, так и стояли перед ней.
Его эсэмэска: «Я скучаю по тебе, саночница», – казалось, окатила ее волной радости. Она прочитала ее много раз, словно название единственного, спасительного лекарства, и каждая буква отдавались сладким уколом в самое сердце. Пасмурное небо сразу же сделалось жемчужным, голые ветви деревьев сплелись в изысканные узоры из черных бархатных нитей, люди вокруг заулыбались, и каждое окно светилось счастьем сквозь солнечные шторы…
Саша целый час думала, что ответить на эсэмэску. Хотелось закричать огромными заглавными буквами «БЕЗ ТЕБЯ Я НЕ ЖИВУ!», а лучше тут же позвонить, чтобы услышать его низкий голос с игривыми веселыми нотками, и сказать ему это по телефону, нет, лучше не по телефону, а в глаза, чтобы видеть, как кружит в них метель, держать его за руку.
И хорошо, что она не поддалась первому порыву, а подождала…
В конце концов она ответила одним смайликом, желтым колобком с разинутым ртом во всю пропеченную лысую голову, который означал просто улыбку…
Он замолчал еще на несколько дней, но в Сашу уже вселилась уверенность, что «все будет хорошо». Этот человек ее, только ее и никуда от нее не денется. Она решила расслабиться и ни о чем не думать.
Он появился на пороге ее конторы так неожиданно, что фраза, которую в этот момент произносила Сашина сотрудница Вероника Павловна: «Девчонки, а не пора ли нам по…» – так и осталась незаконченной.
Все четыре «девчонки» от тридцати до шестидесяти двух лет, находящиеся в комнате, повернулись в сторону высокого русоволосого парня в куртке, отороченной лисой, и высоких ботинках. Он держал в руках шапку и улыбался.
– Здравствуйте, девушки! А где у вас тут Александра? – весело произнес он, ища глазами Сашу.
Саша встала из-за стола и шагнула ему навстречу.
– Как ты вошел, там же охрана… – Она все еще не верила, что видит его в собственной конторе.
– Охрана? Где?
– Внизу.
– А, этот лысый гриб в погонах? Мы с ним договорились. Он меня уже знает. И очень любит. Я за тобой вообще-то, Саш. Ты уходить-то собираешься из конторы своей?
– Собираюсь, конечно. Подождешь полчасика? Мне надо отчет доделать. Обязательно сегодня…
– Какая ответственная! Пчелка! Полчасика – это долго. Я соскучусь. Может, у тебя почитать чего есть?
– Почитать?…
Саша вернулась к своему столу и выдвинула верхний ящик. Краем глаза она видела, что в комнате продолжается немая сцена. Три «девицы» из отдела договоров и статистики не шевелясь, во все глаза и очки рассматривали гостя. Саше было приятно, но она ни за что не призналась бы себе в этом.
Она извлекла из стола книгу, которую недавно купила и уже начала читать. Роберт Музиль «Человек без свойств». Сначала, еще в книжном магазине, ее удивили названия глав. Особенно третьей: «Даже у человека без свойств есть отец, обладающий свойствами» и тридцать девятой: «Человек без свойств состоит из свойств без человека». А когда она купила книгу и начала пролистывать, глаза сразу выхватили абзац:
«Возник мир свойств – без человека, мир переживаний – без переживающего, и похоже на то, что в идеальном случае человек уже вообще ничего не будет переживать в частном порядке и приятная тяжесть личной ответственности растворится в системе формул возможных значений. Распад антропоцентрического мировоззрения, которое так долго считало человека центром вселенной, но уже несколько столетий идет на убыль, добрался, видимо, наконец до самого «я»; ибо вера, что в переживании самое важное – это переживать, а в действии – действовать, начинает большинству людей казаться наивной».
Эти слова ей показались столь же сложными, сколь и точными, о чем-то таком, что ей следовало знать.
– Это о чем? – с сомнением крутя толстую книжку в руках, спросил Александр.
– О том, как убить полчасика, – улыбнулась Саша.
– «Действие романа происходит в Вене в одна тысяча тринадцатом году, – скороговоркой начал читать аннотацию гость. – Главный герой, тридцатидвухлетний Ульрих, возвышенный мечтатель, интеллектуал и циник, уставший от себя и от мира, живет яркой, но беспорядочной жизнью. Ему не приходится заботиться о хлебе насущном, благодаря богатству и связям своего отца…» Вещь! – заключил он. – Пошел убивать полчасика. Выходи!
«Мерседес» у него действительно был. Хороший, наверное. С забавным номером ООО. Саша не разбиралась ни в номерах, ни в машинах. Новый и чистый. В салоне пахло кожей, уверенностью и сладковатым парфюмом Александра.
Он обычно заезжал за ней после работы, иногда опаздывая из-за пробок или путая время встречи, и ей приходилось ждать.
В ресторанах он был очень щепетилен в выборе еды, долго изучал меню, устраивал разносы и допросы официантам и менеджерам. Его часто узнавали, уважительно приветствовали. Как-то в одном из заведений к ним вышел хозяин и, согнувшись в низком почтительном поклоне так, что показал вытертую розовую макушку, сладко пропел:
– О! Александр Алексеевич, какая честь для нас, проходите, пожалуйста. Сегодня как никогда удался ризотто. Всё как вы любите! – В течение трапезы он, как старый лис, вилял белым хвостом-полотенцем у столика, выспрашивая: – Вы довольны, Александр Алексеевич? Вам понравилось? А вашей очаровательной спутнице понравилось? Вам десерт от шеф-повара! Передавайте огромный привет вашему батюшке, Алексею Олеговичу! Мы ждем всю вашу семью в любое время! Для вас всё самое лучшее!
Саше было стыдно и неудобно за этого пожилого, не очень здорового, судя по цвету лица, человека, так унижающегося перед парнем, которому он в отцы годится.
Александру, похоже, это тоже не слишком понравилось. «Толстяк перегнул» – было написано на его лице в течение всего ужина, но он, как ни странно, промолчал. Своей известностью в заведениях общественного питания Александр Добродел был обязан родителю. Он был сыном известного бизнесмена Алексея Добродела и трудился в одной из его разветвленных структур.
Подробнее об этом он не распространялся, хотя рассказывать о себе очень любил, и почти все время, которое они проводили вместе, они говорили только о нем. О его настроении, желаниях, снах, друзьях, о проблемах в его семье… Сашу действительно интересовало все это. Она чувствовала, что нужна ему, хотела помочь разобраться, понять…
Проблемы родного семейства волновали ее друга в первую очередь. Несмотря на свои двадцать шесть, его самосознание застряло где-то в районе подростковых обид и разоблачений. Саша очень скоро оказалась в курсе запутанной истории семейства Добродел.
История происхождения фамилии Добродел уходила своими корнями в глубь веков и там терялась в догадках. Существовало несколько противоречивых версий, ни под одной из которых не было убедительного основания. Самим Доброделам больше нравилась версия о добрых делах их далеких предков. В те некреативные времена людей часто называли по внешности, характеру или поступкам – горбонос, кривошей, пустобрех, добродел…
Отец Александра, Алексей Олегович, родился в крупном городе за Уралом, принадлежащем еще более крупной области, в которой Советская власть сосредоточила стратегические запасы предприятий горнодобывающей отрасли и тяжелого машиностроения.
Родитель окончил политехнический институт, затем аспирантуру. Потом его сокурсник и друг, работающий в местном горисполкоме, пошел на повышение и вспомнил про аккуратного, педантичного, ответственного и умеющего дружить Алексея с чудесной, говорящей и хорошо запоминающейся фамилией.
Полтора года Алексей трудился в комитете по управлению имуществом этого горисполкома, потом их с другом позвали в администрацию области. Стартовая площадка была подготовлена. Дальше в отцовской карьере проблем не было даже с маслом, по которому она шла в гору. Основную роль, по его словам, сыграл тот факт, что он был одним из немногих кандидатов, кто не являлся членом КПСС. Было время, когда он страшно сокрушался по этому поводу, но вот сейчас факт отсутствия партийного билета сыграл роль проездного.
Дальше Алексея Олеговича поманила столица, и он, доверив управление на местах старому другу, перебрался с семейством в Москву.
К тому времени у них с женой Аллой было уже двое детей – Александр и его старшая сестра Анна.
Алексей и Алла действительно познакомились на лыжне. Алла каталась на лыжах с подругой и остановилась посреди лыжни поправить слетевшее крепление. В это время пышущий здоровьем Алексей бежал на лыжах на хорошей скорости и, не успев затормозить, воткнулся в девушку сзади.
– Вот и разбери, что правильно, а что нет, – рассказывал Александр. – Надо было бы матери сойти с лыжни и поправлять свои крепления, не мешая другим лыжникам. Но если бы она сделала, как положено, я бы на свет не появился.
Манера матери всегда поступать как удобно ее левой ноге сохранилась на протяжении всей последующей жизни. Из-за этого случались бесконечные скандалы и разборки с участием разных персонажей – матери с отцом, матери с сестрой, матери с бабушкой-свекровью. Бабушка-свекровь ненавидела мать лютой ненавистью. За что, маленький Саша не понимал. Как только он оказывался в заботливых бабушкиных руках, она принималась рассказывать ему гадости о его матери. Он их воспринимал как сказки на ночь. Это же не про его маму, а про какую-то чужую злую тетю, ведь его мама хорошая.
«Она мне сразу не понравилась, как только увидала ее, – пересказывал Александр бабкины сказки “Про мать твою” ее голосом. – Невежливая такая, никогда не улыбнется лишний раз. Я строго-настрого наказала Лешеньке – до окончания института никакой свадьбы! Да он и сам сказал, что видеть ее не хочет. Она к тому времени институт-то свой забросила и болталась без дела. Но вишь ты, дружок помирил их, Игорек, чтоб ему пусто было! Хорош тоже мне друг! И Леша, как диплом защитил, сказал, что женится! У меня аж сердце зашлось! А он – люблю, все равно женюсь».
Александр любил пересказывать Саше эти семейные истории, он их горестно прозвал «Детские трамвы». Обычно в какой-то момент этих воспоминаний в уголке глаза можно было заметить проблеск слезинки.
Он каждый раз погружался в раздумья с примесью жалости к себе, к родственникам, ко всему окружающему миру. Саша, представляя маленького беззащитного мальчугана, постоянного невольного свидетеля ссор и женских разборок, почти физически слышала эти крики, и её сердце сжималось от жалости и обиды за Александра. Но он умел вывести её из этого состояния за пару минут.
Во время декламации голос Александра было не отличить от старческого. Крупный нос шевелился, как у беззубой сварливой старушки, на нем не хватало только толстой волосатой бородавки. Текст он и правда знал наизусть… Саша смеялась.
При подаче документов в ЗАГС его будущие родители выяснили, что невеста на четыре года старше жениха. Но отца это не остановило…
– А тебе сколько лет? – спросил тогда Александр.
– Тридцать, – честно ответила Саша.
– А мне двадцать шесть, – растерянно произнес он.
Получалось, что, кроме столкновения на лыжне, в их знакомстве было еще одно совпадение. Разница в возрасте между ними такая же, как у его родителей… Александр замолчал, не зная, что с этим вторым совпадением делать и как комментировать.
– Не знаю, зачем все эти женские склоки? Я в них не разбирался. И отец тоже. Он на работе всегда пропадал. Я его почти и не видел. По-моему, от этого у него сегодня чувство вины от невыполненного отцовского долга зашкаливает все допустимые нормы.
– А потом что было?
– Анька родилась, потом я, вскоре отец сказал, что его в Москву зовут и мы с матерью останемся, пока он там все наладит. И уехал. Мы жили все в одной комнате – мать, сестра и я. И я видел такие вещи, которые мальчики моего возраста видеть не должны… Отец вернулся, и они с матерью ругались несколько дней подряд. Затем нам с сестрой объявили, что родители разводятся и мы едем в Москву с отцом. Мне было десять лет, сестре пятнадцать. В Москве уже я пошел в пятый класс…
– И ты больше не видел мать?
– Видел. Она навещала, звонила, но, правда, все реже и реже. Сейчас созваниваемся по праздникам. Она приезжает иногда, видимся…
Он произнес это равнодушно, словно говорил не о матери, а о старой соседке. Ну припрется, надо чаю предложить, что делать, воспитанные же люди…
– Слушай, а кто был с вами вместо матери? Вы же были совсем еще маленькие, – спросила Саша.
– Да это как-то не было проблемой. Во всяком случае, для меня. У папы всегда были симпатичные сослуживцы, секретарши, которые обожали сюсюкать со мной и задаривали конфетами и машинками. Они сформировали мой вкус. Я до сих пор люблю женщин, сладкое и машинки, – пошутил Александр.
Глава 7
Стекло машины приятно холодило висок. Саша еще была в своих мыслях и воспоминаниях. За окном привычная московская картина – множество машин в пробке, передвигающихся со скоростью больной черепахи. К чему все эти лошадиные силы под капотом? Скорость чуть увеличилась, пробка, похоже, рассасывалась.
Перед глазами почему-то стояло лицо ее свекра, Алексея Олеговича Добродела. Рыхлое, широкое, внушающее доверие. Всеобщий родственник, добрый и малопьющий. Его глаза, большие, серые, с чуть набрякшими мешками, как у уставшего от верности пса, принадлежали человеку, не способному на дурные поступки, который не знал, где и ножи-то в доме лежат. Крупный пористый нос и цвет глаз достались мужу от отца. Форма глаз и рта, вероятно, от бабушки. Уж очень похож он был на старушку, изображая ее…
– Да чтоб тебя! – вскрикнул водитель, и машина резко тормознула.
Саша виском проехалась по стеклу и ткнулась лбом в переднее сиденье.
– Александра Анатольевна, вы не ушиблись? – Женя испуганно смотрел на нее в зеркальце заднего вида.
– Нет-нет. Все нормально. Что там?
– Да бросаются под колеса, придурки…
– Осторожнее, пожалуйста.
Она окончательно пришла в себя, даже заметила в соседней машине забавную картинку: мужчина на пассажирском сиденье, активно жестикулируя, видимо, что-то пытался объяснить женщине, сидящей за рулем. Судя по его красному лицу и ее невозмутимому виду, получалось у него не очень.
Радио в машине бубнило голосом, показавшимся Саше очень знакомым и очень похожим на голос Добродела-старшего. Саша прислушалась.
– Что у вас за станция?
– «Эхо Москвы». Переключить? – спросил водитель.
– Сделайте погромче. – Ей показалось, она услышала знакомую фамилию.
– Сегодня в продолжение темы о знаменитых родителях мы попробуем дозвониться до Александра, сына известного бизнесмена Алексея Добродела. Двадцативосьмилетний Александр неплохо зарабатывает в одной из отцовских дочерних компаний. Окончив Высшую школу экономики, он стал руководителем проекта одного из крупнейших металлотрейдеров на российском рынке. Затем возглавил аналитическое управление и руководил проектом дирекции стратегического развития группы предприятий «Комплексные системы», также принадлежавших его родителю. А в возрасте двадцати пяти лет возглавил совет директоров. Не считает ли Александр свои выдающиеся бизнес-таланты прямым следствием родственных связей? И не кажется ли Доброделу-старшему карьера сына слишком уж стремительной? Мы попытались выяснить это у удачливого молодого бизнесмена. Александр Добродел, которому мы позвонили на мобильный телефон, выслушав просьбу о комментарии, попросил перезвонить. Но затем переключил телефон на секретаршу, которая сообщила нам, что не уполномочена отвечать на подобные вопросы. Однако честнее оказался его отец. Алексей согласился обсудить снами эту ситуацию. Вот эта запись: «Сфера энергетики России настолько широка, что трудно найти область, где бы не могли работать близкие мне люди, – вновь зазвучал уверенный голос свекра. – Мне, как отцу, совершенно очевидно следующее: мои дети вправе выбирать специальность, получать образование, проходить стажировку, поступать на работу, наращивать компетенцию, менять работу и так далее. Я стараюсь не мешать детям реализовать их собственный выбор. При этом они такие же частные лица, как и вы. Я горжусь, что мой сын Александр «недалеко откатился от яблони» и работает на ведущем предприятии Южного Урала, откуда я сам родом и где у меня живут родные. Александр является наемным менеджером, начавшим свою карьеру в группе с должности руководителя проекта и успешно продвигающимся по карьерной лестнице благодаря своему образованию, деловым и личным качествам. Да, сегодня он – публичная фигура компании, у него складывается политическая карьера, но, надеюсь, это не помешает ему оставаться таким же успешным руководителем, каким он был до сих пор…»
Саша заметила, что водитель искоса поглядывает на нее. Как опытная обслуга, он пытался поймать новое настроение хозяйки, которое нарисуется на ее лице после прослушивания радиопередачи из жизни родственников.
– Политическая карьера Александра Добродела, – гнусавил ведущий, – действительно складывается удачно. Достаточно сказать, что его очередным детищем стала новая партия патриотов на политическом небосводе страны, которую так и назвали МПР – «Молодые патриоты России». О патриотичности Добродела-младшего можно судить по его поступкам. Достаточно вспомнить, что для празднования своего двадцатипятилетия, например, он арендовал для своих друзей яхту, которая, несмотря на свои огромные размеры, с трудом вмещала всех желающих повеселиться за его счёт. Тусовались у берегов Франции и Италии. Алкоголь дешевле, чем по тысяче евро за бутылку, компания не употребляла. «Живём один раз!» – кричала возбужденная молодёжь. Александр проживает в центре Москвы, столице страны, на патриотических чувствах к которой он и собирается строить свою политическую карьеру. Ходят слухи, что недавно он женился на некой Александре Прониной. Официальной громкой свадьбы у них не было. Поговаривают, что сын не осмелился пойти наперекор своему родителю, не выразившему особого восторга от единения с девушкой неподходящего добродетельной семье статуса. Получить комментарии на эту тему от виновников события нам не удалось…
Саше стоило усилий сохранить равнодушное выражение лица. Не хватало еще, чтобы водитель видел, как ей плохо… Она отвернулась к окну и постаралась взять себя в руки.
В салоне заиграла музыка. Проигрыш какой-то известной песни… «Ну а то, что ты смог убить любовь, ничего, обычные дела…» – обозначила себя певица Валерия. Ну вот, профессиональный подбор музыки. Лучше было просто не найти…
Водитель бросил осторожный взгляд в зеркальце заднего вида и снова крутанул ручку радио.
Эту композицию она узнала мгновенно – Walking in my shoes.
- Да вы бы сломались под тяжестью
- гнета, который я взвалил себе на плечи,
- Если бы оказались на моем месте,
- Если бы оказались на моем месте…
Ударник долбил по барабанам, словно судьба по больной, обтянутой кожей голове. Любимая группа ее мужа и любимая песня. Она не любила ни ту ни другую. Этого водитель знать, конечно, не мог. Под эту композицию муж становился невменяемым как обкуренный учащийся автомеханического колледжа. Он поднимал руки, отщелкивая пальцами ритм, покачивал бедрами, закрывал глаза, мотал головой из стороны в сторону.
Точно так же он мотал головой над Сашей, подписывающей последние приглашения на свадьбу. «Свадьбы не будет, милая. Мы не можем. Я все отменил…» – сказал он тогда.
И свадьбы не было…
Почти все приглашения были уже разосланы. Свадебное платье лежало дома у Александра в огромной коробке. Они долго выбирали место и наконец решили все же отправиться на замечательный остров, где они были, когда начали жить вместе. На маленький остров в Тихом океане, один из сотни на Мальдивах. Он снял весь остров под свадьбу и сотню приглашенных гостей, забронировал и выкупил все билеты, и даже меню было уже утверждено.
Они дружно занимались подготовкой к свадьбе, даже не ссорились… Только один раз. Из-за его наряда. Муж был совершенно непримиримым в вопросе соответствия галстука к костюму, рубашки к цвету глаз, носков к цвету рубашки и прочее и прочее. Носков особенно. Светло-серые были слишком светлыми, оттенка «мокрый асфальт» слишком мокрыми, фисташковые напоминали детский утренник с мороженым, розовые, по его выражению, «инициировали сомнения в твердости сексуальной ориентации будущего мужа»…
На подготовку ушло четыре месяца ежедневных совещаний. И за неделю до дня вылета он сказал:
– Свадьбы не будет, милая. Мы не можем. Я все отменил…
Немое удивление в Сашиных глазах заставило его выдавить из себя еще несколько фраз:
– Я считаю, что это просто бессмысленно. Жена отца тоже удивляется, зачем все эти безумные сборы, если мы уже женаты? Ну что ей возразить? Незачем… Мне кажется, она права…
Да. Они уже были женаты. Поженились в тот же день, когда он сделал ей предложение. Поехали в ЗАГС и зарегистрировали брак.
– А тебе интересно, что я считаю? – еле удерживаясь, чтобы не разреветься, спросила Саша.
– Здесь считаю я. Извини… Так лучше.
Саша молча дособирала чемодан и ушла. Правда, совсем не с теми вещами, что предполагались еще полчаса назад.
Потом он стоял на коленях в ее коммунальной комнатухе, клялся в любви, плакал, размазывая по щекам крупные блестящие слезы, как ребенок. Кулаки только были совсем недетского размера.
Под дверью, утирая пьяные слезы, подслушивал Димон.
– Ну ты пойми, зачем нам нужен этот маскарад со свадьбой и шумихой в прессе, мы же так любим друг друга, малыш… – говорил муж.
«А вот подишь ты, бывает ведь она, любовь та», – думал за дверью Димон.
И конечно, она простила…
Звонок телефона прервал поток свадебных воспоминаний, мутных и запутанных, как фата, которой не было.
Водитель услужливо выкрутил ручку громкости до минимума.
– Да, я слушаю, – ответила Саша.
– Сашуля, привет! Как дела?
Это был Вовик, очередной «лучший» друг мужа. Вовик обожал розовые рубашки, обтягивающие его протеиновые бицепсы, всегда расстегивал три верхние пуговицы, чтобы была видна эпилированная грудь, и на вопрос «Чем занимаешься?» отвечал: «Делаю бабулек, детка».
– Привет, Вовик.
– Чем занимаешься?
– В пробке стою на Ленинградке.
– О! Круто! А мы тут праздник празднуем.
В трубке слышались громкие голоса, музыка и смех на два голоса – мужского нетрезвого и женского визгливого.
– Поздравляю! А что за праздник?
– Утверждение учредительных документов, – с трудом выговорил Вовик и заржал. Два длинных слова оказались слишком сложными для нетрезвого Вовикова языка. – А ты знаешь, зачем я звоню?
– Зачем?
Читать бесплатно другие книги:
