Жуков. Мастер побед или кровавый палач? Громов Александр

Кто придумал «трофейное дело»?

Но радость Победы лично для Жукова оставалась неомраченной очень недолго. Старшая дочь маршала Эра Георгиевна, говоря о причинах гонений, постигших ее отца, утверждала, что Сталин после войны начал видеть в Жукове и его соратниках не просто соперников, способных покуситься на его власть, но и свидетелей его ошибок и слабостей. «К первому июня 46-го, когда состоялось заседание Высшего военного Совета, органы госбезопасности собрали компромат на отца. На том Совете в основном звучали обвинения, которые были выбиты следствием из Главного маршала авиации Александра Новикова, боевого соратника папы. Новиков провел в заключении шесть лет. А после смерти Сталина был реабилитирован… Отца обвинили практически в организации захвата власти. Его снятию с должности Главкома Сухопутных войск предшествовало еще и нашумевшее «трофейное дело». Жукова обвиняли в том, что он эшелонами вывозил из Германии для личного пользования мебель, часы, произведения искусств, километры ткани, которые я лично ни у нас дома, ни на даче никогда не видела».

По словам дочери маршала, чекисты конфисковали у нее фотоаппарат, подаренный отцом, а у младшей сестренки – куклу с закрывающимися глазами. Сгинула бесследно и антикварная брошь, преподнесенная однажды певицей Руслановой Александре Диевне. «Она сказала, что генералов правительство наградило орденами и званиями, а вот для их жен награды не учреждены. А жены ждали, любили, поддерживали. И вынув из сумочки бриллиантовую брошь, произнесла, что хочет наградить жену маршала Жукова Александру Диевну за терпение, верность и преданность». Причем брошь была не просто старинная и дорогая – Русланова рассказывала, что эту драгоценность носила Наталья Гончарова. И приобрести брошь певица сумела лишь тогда, когда рассказала предыдущим владельцам, что намерена подарить ее супруге Георгия Константиновича.

Тема трофеев в те времена была весьма обширной – почти каждый, кто закончил войну в Европе, тем более в Германии, что-нибудь да привез домой. Достаточно вспомнить такого мастера по запечатлению атмосферы времени, как Владимир Высоцкий с его «Балладой о детстве», написанной явно по впечатлениям детства собственного (в 1945 году Владимиру Семеновичу шел восьмой год):

А трофейные кинофильмы, не только немецкие, но и американские, которые вполне официально демонстрировались в государственных кинотеатрах!.. Так что сама по себе добыча трофеев не особо и осуждалась общественным мнением, хотя власти, конечно, стремились не допустить обширного мародерства. Другой вопрос, что у военачальников в этом деле были совсем другие возможности, нежели у рядового солдатика или даже офицера, привозившего жене в подарок кофточку, побрякушку или пару туфель.

Сталин был уверен в том, что именно госбезопасность сможет проконтролировать и прекратить мародерство некоторых высокопоставленных военных. Жуков не был первым попавшим под сталинскую раздачу со своим «трофейным делом».

Среди множества поучительных историй, повествующих о вывозе советскими военачальниками трофеев из Германии, одной из самых популярных является следующая:

«Сталин собрал крупных военачальников и сказал:

– Мне стало известно, что некоторые генералы и маршалы нажились на войне, которая была трагедией для народа.

Сказал и ушел. Генерал (будущий маршал) Василий Чуйков к утру вывез из своей квартиры не только все ценности и мебель, привезенные из Германии, но и вообще все, оставшись буквально в пустой квартире».

МИНИСТРУ ВООРУЖЕННЫХ СИЛ СССР И. В. СТАЛИНУ ОТ БЫВШЕГО ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО ВВС, НЫНЕ АРЕСТОВАННОГО НОВИКОВА

Заявление.

Я лично перед Вами виновен в преступлениях, которые совершались в военно-воздушных силах, больше чем кто-либо другой.

…Я счел теперь необходимым в своем заявлении на Ваше имя рассказать о своей связи с Жуковым, взаимоотношениях и политически вредных разговорах с ним, которые мы вели в период войны и до последнего времени.

Хотя я теперь арестован и не мое дело давать какие-либо советы в чем и как поступить, но все же, обращаясь к Вам, я хочу рассказать о своих связях с Жуковым потому, что мне кажется пора положить конец такому вредному поведению Жукова, ибо если дело так далее пойдет, то это может привести к пагубным последствиям.

За время войны, бывая на фронтах вместе с Жуковым, между нами установились близкие отношения, которые продолжались до дня моего ареста.

Касаясь Жукова, я прежде всего хочу сказать, что он человек исключительно властолюбивый и самовлюбленный, очень любит славу, почет и угодничество перед ним и не может терпеть возражений.

Зная Жукова, я понимал, что он не столько в интересах государства, а больше в своих личных целях стремится чаще бывать в войсках, чтобы, таким образом, завоевать себе еще больший авторитет.

Вместо того, чтобы мы, как высшие командиры, сплачивали командный состав вокруг Верховного Главнокомандующего, Жуков ведет вредную, обособленную линию, т. е. сколачивает людей вокруг себя, приближает их к себе и делает вид, что для них он является «добрым дядей». Таким человеком у Жукова был и я, а также Серов.

Жуков был ко мне очень хорошо расположен и я в свою очередь угодничал перед ним.

Жуков очень любит знать все новости, что делается в верхах, и по его просьбе, когда Жуков находился на фронте, я по мере того, что мне удавалось узнать – снабжал его соответствующей информацией о том, что делалось в Ставке. В этой подлости перед Вами я признаю свою тяжелую вину.

Так, были случаи, когда после посещения Ставки я рассказывал Жукову о настроениях Сталина, когда и за что Сталин ругал меня и других, какие я слышал там разговоры и т. д.

Жуков очень хитро, тонко и в осторожной форме в беседе со мной, а также и среди других лиц пытается умалить руководящую роль в войне Верховного Главнокомандования и в то же время Жуков не стесняясь выпячивает свою роль в войне как полководца и даже заявляет, что все основные планы военных операций разработаны им.

Так, во многих беседах, имевших место на протяжении последних полутора лет, Жуков заявлял мне, что операции по разгрому немцев под Ленинградом, Сталинградом и на Курской дуге разработаны по его идее и им, Жуковым, подготовлены и проведены. То же самое говорил мне Жуков по разгрому немцев под Москвой.

Как-то в феврале 1946 года, находясь у Жукова в кабинете или на даче, точно не помню, Жуков рассказал мне, что ему в Берлин звонил Сталин и спрашивал, какое бы он хотел получить назначение. На это, по словам Жукова, он якобы ответил, что хочет пойти Главнокомандующим Сухопутными Силами.

Это свое мнение Жуков мне мотивировал, как я его понял, не государственными интересами, а тем, что, находясь в этой должности, он, по существу, будет руководить почти всем Наркоматом Обороны, всегда будет поддерживать связь с войсками и тем самым не потеряет свою известность. Все, как сказал Жуков, будут знать обо мне.

Если же, говорил Жуков, пойти заместителем Министра Вооруженных Сил по общим вопросам, то придется отвечать за все, а авторитета в войсках будет меньше.

…Ко всему этому надо еще сказать, что Жуков хитрит и лукавит душой. Внешне это, конечно, не заметно, но мне, находившемуся с ним в близкой связи, было хорошо видно.

Говоря об этом, я должен привести Вам в качестве примера такой факт: Жуков на глазах всячески приближает Василия Сталина, якобы, по-отечески относится к нему и заботится.

Но дело обстоит иначе. Когда недавно уже перед моим арестом я был у Жукова в кабинете на службе и в беседе он мне сказал, что, по-видимому, Василий Сталин будет инспектором ВВС, я выразил при этом свое неудовлетворение таким назначением и всячески оскорблял Василия. Тут же Жуков в беседе со мной один на один высказался по адресу Василия Сталина еще резче, чем я, и в похабной и омерзительной форме наносил ему оскорбления.

В начале 1943 года я находился на Северо-Западном фронте, где в то время подготавливалась операция по ликвидации так называемого «Демянского котла» и встречался там с Жуковым.

Как-то во время обеда я спросил Жукова, кому я должен писать донесения о боевых действиях авиации. Жуков ответил, что нужно писать на имя Сталина и тогда же рассказал мне, что перед выездом из Москвы он, якобы, поссорился с Верховным Главнокомандующим из-за разработки какой-то операции и поэтому, как заявил Жуков, решил не звонить ему, несмотря на то, что обязан делать это. Если, говорил Жуков, Сталин позвонит ему сам, то тогда и он будет звонить ему.

Рассказывал этот факт мне Жуков в таком высокомерном тоне, что я сам был удивлен, как можно так говорить о Сталине.

…Жуков везде стремился протаскивать свое мнение. Когда то или иное предложение Жукова в правительстве не проходило, он всегда в таких случаях очень обижался.

…Повторяю, что несмотря на высокое положение, которое я занимал, и авторитет, созданный мне Верховным Главнокомандующим, я все же всегда чувствовал себя пришибленным. Это длится у меня еще с давних времен.

Я являюсь сыном полицейского, что всегда довлело надо мной и до 1932 года я все это скрывал от партии и командования.

Когда же я столкнулся с Жуковым и он умело привязал меня к себе, то это мне понравилось и я увидел в нем опору. Такая связь с Жуковым сблизила нас настолько, что в беседах с ним один на один мы вели политически вредные разговоры, о чем я и раскаиваюсь теперь перед Вами.

(Опубликовано: Военно-исторический журнал, 1994, № 6, 8)

1 июня 1946 года маршал Советского Союза Георгий Жуков был вызван на заседание Военного совета в рамках расследования «трофейного дела», иначе называвшегося «генеральским делом». Как следует из названия, речь шла о расследовании злоупотреблений высшего командного состава по части присвоения и вывоза из побежденной Германии большого количества ценностей. Поводом для привлечения к этому делу Жукова стали показания, данные против него в апреле того же года маршалом Новиковым, и доклад Булганина: заместитель наркома обороны сообщал Сталину об имуществе, которым завладел лично Жуков. В докладе перечислялись изысканная мебель, картины, гобелены, золотые украшения, 30 кг серебряных изделий и почти 4 км дорогих тканей.

В таком масштабе или нет, но судя по тому, что маршал Жуков был вынужден написать объяснительную на имя Жданова, какое-то ценное имущество у него все же имелось.

Опала Жукова: неразумный гнев или тайный план Сталина?

9 июня 1946 года Сталин, который был не только главой Советского государства и партии коммунистов, но и министром Вооруженных Сил СССР, подписал приказ, согласно которому маршал Георгий Жуков освобождался от обязанностей заместителя министра Вооруженных Сил. Поводом для этого стало вышеупомянутое «трофейное дело», а также активно подогревавшиеся властью разговоры о «бонапартизме» маршала Победы.

Приказ о снятии его с должности был секретным. В тексте утверждалось, будто Жуков «считал, что его заслуги недостаточно оценены, приписывая при этом себе в разговорах с подчиненными разработку и проведение всех основных операций Великой Отечественной войны». После этого маршал был назначен командующим войсками Одесского военного округа.

За несколько часов до этого приказа Булганин и Василевский направили Сталину докладную записку с пояснениями: «Посылаем Вам исправленный, согласно Ваших указаний, проект приказа министра Вооруженных Сил Союза ССР о маршале Жукове». Текст приказа о Жукове вождь правил лично, вычеркивая и вписывая нужные слова. На экземпляре приказа, хранившегося в секретариате Высшего военного совета, как пишет о том В. В. Карпов в книге «Маршал Жуков: опала», имеются следующие пометы: «Приказ подписан товарищем Сталиным 9.6.46 г. Подлинный экземпляр находится в делах тов. Поскребышева. Василевский. 9.6.46 г.». На приказе имеются подписи следующих военачальников: «Конев. 10.6.46», «Мерецков. 10.6.46», «Голиков. 10.6.46», «Читал. Ф. Кузнецов. 10.6.46», «Голованов. 17.6.46», «Воронов. 12.6.46», «Судец. 12.6.46», «Яковлев. 12.6.46», «Рыбалко. 12.6.46», «Пересыпкин», «Хрулев», «С. Буденный».

Текст приказа, опубликованного только в 1993 году в «Военно-историческом журнале» (№ 5 за 1993 г.), гласил:

«Совет Министров Союза ССР постановлением от 3 июня с. г. утвердил предложение Высшего военного совета от 1 июня об освобождении маршала Советского Союза Жукова от должности главнокомандующего сухопутными войсками и этим же постановлением освободил маршала Жукова от обязанностей заместителя министра Вооруженных Сил.

Обстоятельства дела сводятся к следующему.

Бывший командующий Военно-Воздушными Силами Новиков направил недавно в правительство заявление на маршала Жукова, в котором сообщал о фактах недостойного и вредного поведения со стороны маршала Жукова по отношению к правительству и Верховному Главнокомандованию.

Высший военный совет на своем заседании 1 июня с. г. рассмотрел указанное заявление Новикова и установил, что маршал Жуков, несмотря на созданное ему правительством и Верховным Главнокомандованием высокое положение, считал себя обиженным, выражал недовольство решениями правительства и враждебно отзывался о нем среди подчиненных лиц.

Маршал Жуков, утеряв всякую скромность и будучи увлечен чувством личной амбиции, считал, что его заслуги недостаточно оценены, приписывая при этом себе, в разговорах с подчиненными, разработку и проведение всех основных операций Великой Отечественной войны, включая и те операции, к которым он не имел никакого отношения.

Более того, маршал Жуков, будучи сам озлоблен, пытался группировать вокруг себя недовольных, провалившихся и отстраненных от работы начальников и брал их под свою защиту, противопоставляя себя тем самым правительству и Верховному Главнокомандованию.

Будучи назначен главнокомандующим сухопутными войсками, маршал Жуков продолжал высказывать свое несогласие с решениями правительства в кругу близких ему людей, а некоторые мероприятия правительства, направленные на укрепление боеспособности сухопутных войск, расценивал не с точки зрения интересов обороны Родины, а как мероприятия, направленные на ущемление его, Жукова, личности.

Вопреки изложенным выше заявлениям маршала Жукова на заседании Высшего военного совета было установлено, что все планы всех без исключения значительных операций Отечественной войны, равно как планы их обеспечения, обсуждались и принимались на совместных заседаниях Государственного Комитета Обороны и членов Ставки в присутствии соответствующих командующих фронтами и главных сотрудников Генштаба, причем нередко привлекались к делу начальники родов войск.

Было установлено, далее, что к плану ликвидации сталинградской группы немецких войск и к проведению этого плана, которые приписывает себе маршал Жуков, он не имел отношения: как известно, план ликвидации немецких войск был выработан и сама ликвидация была начата зимой 1942 года, когда маршал Жуков находился на другом фронте, вдали от Сталинграда.

Было установлено, дальше, что маршал Жуков не имел также отношения к плану ликвидации крымской группы немецких войск, равно как к проведению этого плана, хотя он и приписывает их себе в разговорах с подчиненными.

Было установлено, далее, что ликвидация корсунь-шевченковской группы немецких войск была спланирована и проведена не маршалом Жуковым, как он заявлял об этом, а маршалом Коневым, а Киев был освобожден не ударом с юга, с Букринского плацдарма, как предлагал маршал Жуков, а ударом с севера, ибо Ставка считала Букринский плацдарм непригодным для такой большой операции.

Было, наконец, установлено, что признавая заслуги маршала Жукова при взятии Берлина, нельзя отрицать, как это делает маршал Жуков, что без удара с юга войск маршала Конева и удара с севера войск маршала Рокоссовского Берлин не был бы окружен и взят в тот срок, в какой он был взят.

Под конец маршал Жуков заявил на заседании Высшего военного совета, что он действительно допустил серьезные ошибки, что у него появилось зазнайство, что он, конечно, не может оставаться на посту главкома сухопутных войск и что он постарается ликвидировать свои ошибки на другом месте работы.

Высший военный совет, рассмотрев вопрос о поведении маршала Жукова, единодушно признал это поведение вредным и несовместимым с занимаемым им положением и, исходя из этого, решил просить Совет Министров Союза ССР об освобождении маршала Жукова от должности главнокомандующего сухопутными войсками.

Совет Министров Союза ССР на основании изложенного принял указанное выше решение об освобождении маршала Жукова от занимаемых им постов и назначил его командующим войсками Одесского военного округа.

Настоящий приказ объявить главнокомандующим, членам военных советов и начальникам штабов групп войск, командующим, членам военных советов, начальникам штабов военных округов и флотов.

Министр Вооруженных Сил Союза ССР Генералиссимус Советского Союза И. Сталин

Но, несмотря на грозные формулировки, прозвучавшие в этом приказе, Сталин не собирался окончательно расправляться с Жуковым (в отличие от арестованного А. Новикова, чье заявление против Жукова было сфабриковано работниками органов госбезопасности в рамках так называемого «дела авиапрома»), понизив его в должности, но не звании, сняв с постов заместителя министра Вооруженных сил и главнокомандующего сухопутными войсками, но при этом не вывел Жукова из состава Высшего военного совета.

«Тот факт, что в военные годы Жуков был заместителем Верховного Главнокомандующего, что его войска брали Берлин, что именно он принимал Акт о капитуляции Германии, а затем и Парад Победы, бесспорно, лежал тяжелым камнем на сердце дряхлевшего, а потому еще более параноидального и мстительного Сталина, – пишет в номере 2(287) журнала «Вестник онлайн» от 17 января 2002 г. Георгий Чернявский. – Кинофильм «Укрощение огня», посвященный созданию советского атомного оружия, открывался характерным прологом: вечером после заседания Берлинской конференции Сталин играет с Жуковым в бильярд. Сталин проигрывает и недовольно произносит: «Что-то слишком часто вы стали побеждать, товарищ Жуков». Этот сюжетный ход удачно отражал те тучи, которые постепенно собирались над головой прославленного маршала».

Но возможно, все было даже проще. Вскоре после войны на одном из дипломатических приемов американский командующий – генерал Эйзенхауэр заговорил о своем намерении заняться в будущем политикой и потом сказал примерно следующее: «А маршал Жуков будет преемником Сталина, и мы вместе будем работать над построением нового мира так же успешно, как воевали с общим врагом…» Легко догадаться, что информация об этом высказывании немедленно поступила к советскому лидеру, а товарищ Сталин, даже если и не был параноиком, то все равно вряд ли мог спокойно отнестись к обсуждению, каким этот мир будет без него.

За опалой, постигшей Жукова, мог скрываться вдобавок и прагматичный расчет вождя – маршал Победы, постыдно и несправедливо втоптанный в грязь, идеально подходил на роль центра притяжения для недовольных Сталиным. Эдакая ловля на живца. Но Жуков по определению не годился в заговорщики, он по своему характеру был одиночкой. И не был ни дипломатом, ни политиком, умеющим выстраивать сложные хитросплетения интриг. Победитель на войне, он всегда проигрывал в кулуарных междоусобицах.

Но на этом вождь не успокоился. «Трофейное дело» продолжало раскручиваться.

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

СОВЕТ МИНИСТРОВ СССР Товарищу СТАЛИНУ И. В.

В соответствии с Вашим указанием, 5 января с. г. на квартире Жукова в Москве был произведен негласный обыск.

Задача заключалась в том, чтобы разыскать и изъять на квартире Жукова чемодан и шкатулку с золотом, бриллиантами и другими ценностями.

В процессе обыска чемодан обнаружен не был, а шкатулка находилась в сейфе, стоящем в спальной комнате.

В шкатулке оказалось:

часов – 24 шт., в том числе: золотых – 17 и с драгоценными камнями – 3;

золотых кулонов и колец – 15 шт., из них 8 с драгоценными камнями;

золотой брелок с большим количеством драгоценных камней;

другие золотые изделия (портсигар, цепочки и браслеты, серьги с драгоценными камнями и пр.).

В связи с тем, что чемодана в квартире не оказалось, было решено все ценности, находящиеся в сейфе, сфотографировать, уложить обратно так, как было раньше, и произведенному обыску на квартире не придавать гласности.

По заключению работников, проводивших обыск, квартира Жукова производит впечатление, что оттуда изъято все то, что может его скомпрометировать. Нет не только чемодана с ценностями, но отсутствуют даже какие бы то ни было письма, записи и т. д. По-видимому, квартира приведена в такой порядок, чтобы ничего лишнего в ней не было.

В ночь с 8 на 9 января с. г. был произведен негласный обыск на даче Жукова, находящейся в поселке Рублево под Москвой.

В результате обыска обнаружено, что две комнаты дачи превращены в склад, где хранится огромное количество различного рода товаров и ценностей. Например:

шерстяных тканей, шелка, парчи, панбархата и других материалов – всего свыше 4 000 метров;

мехов – собольих, обезьяньих, лисьих, котиковых, каракульчевых, каракулевых – всего 323 шкуры;

шевро высшего качества – 35 кож;

дорогостоящих ковров и гобеленов больших размеров, вывезенных из Потсдамского и др. дворцов и домов Германии, – всего 44 штуки, часть которых разложена и развешана по комнатам, а остальные лежат на складе. Особенно обращает на себя внимание больших размеров ковер, разложенный в одной из комнат дачи;

ценных картин классической живописи больших размеров в художественных рамках – всего 55 штук, развешанных по комнатам дачи и частично хранящихся на складе;

дорогостоящих сервизов столовой и чайной посуды (фарфор с художественной отделкой, хрусталь) – 7 больших ящиков;

серебряных гарнитуров столовых и чайных приборов – 2 ящика;

аккордеонов с богатой художественной отделкой – 8 штук;

уникальных охотничьих ружей фирмы Голанд-Голанд и других – всего 20 штук.

Это имущество хранится в 51 сундуке и чемодане, а также лежит навалом.

Кроме того, во всех комнатах дачи, на окнах, этажерках, столиках и тумбочках расставлены в большом количестве бронзовые и фарфоровые вазы и статуэтки художественной работы, а также всякого рода безделушки иностранного происхождения.

Заслуживает внимания заявление работников, проводивших обыск, о том, что дача Жукова представляет собой, по существу, антикварный магазин или музей, обвешанный внутри различными дорогостоящими, художественными картинами, причем их так много, что 4 картины висят даже на кухне. Дело дошло до того, что в спальне Жукова над кроватью висит огромная картина с изображением двух обнаженных женщин.

Есть настолько ценные картины, которые никак не подходят к квартире, а должны быть переданы в государственный фонд и находиться в музее.

Свыше двух десятков больших ковров покрывают полы почти всех комнат.

Вся обстановка, начиная от мебели, ковров, посуды, украшений и кончая занавесками на окнах – заграничная, главным образом немецкая. На даче буквально нет ни одной вещи советского происхождения, за исключением дорожек, лежащих при входе в дачу.

На даче нет ни одной советской книги, но зато в книжных шкафах стоит большое количество книг в прекрасных переплетах с золотым тиснением, исключительно на немецком языке.

Зайдя в дом, трудно себе представить, что находишься под Москвой, а не в Германии.

По окончании обыска обнаруженные меха, ткани, ковры, гобелены, кожи и остальные вещи сложены в одной комнате, закрыты на ключ и у двери выставлена стража.

В Одессу направлена группа оперативных работников МГБ СССР для производства негласного обыска в квартире Жукова. О результатах этой операции доложу Вам дополнительно.

Что касается не обнаруженного на московской квартире Жукова чемодана с драгоценностями, о чем показал арестованный Семочкин, то проверкой выяснилось, что этот чемодан все время держит при себе жена Жукова и при поездках берет его с собой.

Сегодня, когда Жуков вместе с женой прибыл из Одессы в Москву, указанный чемодан вновь появился у него в квартире, где и находится в настоящее время.

Видимо, следует напрямик потребовать у Жукова сдачи этого чемодана с драгоценностями.

При этом представляю фотоснимки некоторых обнаруженных на квартире и даче Жукова ценностей, материалов и вещей.

Абакумов

10 января 1948 года

Не упускала власть и других поводов собрать и предъявить компромат на маршала Победы. 21 июня 1947 года Политбюро ЦК приняло постановление, согласно которому Жуков получал выговор за незаконное награждение певицы Лидии Руслановой орденом Отечественной войны.

21 июня 1947 года было принято (с грифом «Строго секретно») Постановление Политбюро ЦК ВКП (б) «О незаконном награждении тт. Жуковым и Телегиным артистки Руслановой и других орденами и медалями Советского Союза» (Власть и художественная интеллигенция. Документы ЦК РКП(б) – ВКП(б), ВЧК – ОГПУ – НКВД о культурной политике. 1917–1953. М., 1999 г.), в котором говорилось: «ЦК ВКП(б) установил, что тт. Жуков и Телегин, будучи первый Главнокомандующим группы советских оккупационных войск в Германии, а второй – членом Военного Совета этой же группы войск, своим приказом от 24 августа 1945 года № 109/н наградили орденом Отечественной войны первой степени артистку Русланову и приказом от 10 сентября 1945 г. № 94/н разными орденами и медалями группу артистов в количестве 27 чел[овек]. Как Русланова, так и другие награжденные артисты не имеют никакого отношения к армии. Тем самым тт. Жуков и Телегин допустили преступное нарушение Указа Президиума Верховного Совета СССР от 2 мая 1943 г. «Об ответственности за незаконное награждение орденами и медалями СССР», караемое, согласно Указу, тюремным заключением сроком от 6 месяцев до 2 лет.

Для того, чтобы скрыть противозаконное награждение Руслановой, в приказе от 24 августа были придуманы мотивы награждения Руслановой якобы «за активную личную помощь в деле вооружения Красной Армии новейшими техническими средствами», что представляет из себя явную фальсификацию, свидетельствует о низком моральном уровне Жукова и Телегина и наносит ущерб авторитету командования.

Сама обстановка награждения Руслановой и вручение ей ордена в присутствии войск во время парада частей 2-го гв[ардейского] кав[алерийского] корпуса представляла постыдное зрелище, и еще более усугубляет вину тт. Жукова и Телегина.

ЦК ВКП(б) считает, что т. Телегин, как член Военного Совета группы войск, несет особую ответственность за это дело, и та политическая беспринципность, которую он при этом проявил, характеризует его как плохого члена партии.

Учитывая изложенное и выслушав личные объяснения тт. Жукова и Телегина, ЦК ВКП(б) постановляет:

1. Тов. Жукову Г. К. объявить выговор.

2. Тов. Телегина К. Ф. перевести из членов ВКП(б) в кандидаты.

3. Принять предложение т. Булганина об освобождении т. Телегина от политической работы в армии и увольнении из Вооруженных Сил.

4. Войти в Президиум Верховного Совета СССР с предложением об отмене награждения артистки Руслановой, а также других артистов в количестве 27 человек, поименованных в приказе Жукова и Телегина № 94/н».

Легенда: несправедливо обиженный спаситель

После скандала с трофеями Жуков, продержавшись на посту замминистра обороны всего месяц, был изрядно понижен в статусе – Сталин отправил его руководить Одесским военным округом.

Александр Левит в одесской газете «Факты» (номер от 24 ноября 2011 года) так описывает прибытие маршала в славный приморский город: «Слух о приезде Жукова в Одессу моментально разнесся по городу, – рассказывал автору этих строк Анатолий Иванов, подполковник в отставке, служивший в 40-х годах прошлого века в Краснознаменном Одесском военном округе. – Не было публикаций в газетах, ничего не сообщило радио, но знакомые и незнакомые при встрече спрашивали друг друга: «Слыхали, к нам едет Жуков?»

Где он поедет? Ну конечно же, по Пушкинской, которая начинается от Привокзальной площади, а потом повернет на Дерибасовскую – все великие проезжали этим маршрутом. На тротуарах улиц встречающие не помещались, людской поток выплеснулся на обочины, а проезжая часть уже вся была усыпана цветами.

Простые люди не знали истинной причины приезда Жукова в Одессу. Но местное начальство понимало, что к чему. Первый секретарь обкома Алексей Кириченко присутствовал на Пленуме ЦК и все слышал. Узнав позднее о новом назначении маршала, он предвидел для себя многие неприятности. И не ошибся: прямо со дня приезда начинается канитель. Там, наверху, могут неправильно понять, подумают, что это он, Кириченко, или обком организовали такую торжественную встречу. Чтобы подобное не случилось, позвонил в Москву, куратору, попросил проинформировать в случае, если возникнут вопросы. В Москве тут же отреагировали на сигнал и сообщили «куда надо». У органов – прямая связь с эшелоном, в котором следует Жуков: не могли же они его отпустить без своих глаз и ушей. Тем более после разборок в ЦК! Получив команду из Москвы (с Лубянки), начальник охраны доложил маршалу, что в Одессе готовятся какие-то мероприятия, не санкционированные сверху, поэтому, дескать, Жукову не рекомендуется появляться принародно. «Как же быть?» – поинтересовался Георгий Константинович. «Вы не беспокойтесь, все сделаем в лучшем виде», – ответили ему. Вскоре поезд, не доезжая до Одессы, остановился на станции Раздельная. С платформ выгрузили две личные машины маршала, привезенные им из Германии. Одна из них – «мерседес-бенц» болотного цвета. Говорили, раньше он принадлежал самому Геббельсу и потому был бронированный. Вот на этих машинах въехали в город совсем не с той стороны, где ожидали встречающие…»

Приехав в штаб округа, Жуков выслушал доклады, а потом объявил перерыв, но отдыхать не стал, наоборот, вышел в коридор, где толпились офицеры. Подойдя к большой группе их, маршал иронически усмехнулся: «Вы, наверное, хотите знать, почему я, заместитель Верховного Главнокомандующего, прибыл командовать Одесским округом? – после чего рассказал анекдот: – Зимой был сильный мороз. Воробей летел, летел и на лету замерз. Упал. А тут шла корова. Задрала хвост и кое-что сделала. Это кое-что упало на воробья. Воробышек согрелся. Ожил. Высунулся и зачирикал. Откуда ни возьмись подбежала кошка, схватила воробья и сожрала. Вот как хотите, так и понимайте». Офицеры опешили – понять-то многие поняли, но как реагировать не знали. А Жуков заметил: «Видимо, не надо было чирикать…»

Кстати, по некоторым свидетельствам рассказанная Жуковым байка была любимым анекдотом самого товарища Сталина.

По воспоминаниям водителя Жукова – А. Бучина, поезд нового командующего встречала на второстепенном пути лишь небольшая группа офицеров – «растерянных, явно не в своей тарелке. Георгий Константинович не подал и виду, что заметил их состояние. Тепло, не по-уставному поздоровался, завязался разговор. Мы тем временем мигом выгрузили «мерседес» и «бьюик». Жуков и охрана заняли свои места, и две огромные, по масштабам одесских улиц, черные машины покатили к штабу округа…»

Но на этом злоключения Георгия Константиновича не завершились, скорее наоборот. Еще не успев толком освоиться в новой должности, он был вызван в Москву, на Пленум ЦК ВКП(б). Об этом Георгий Константинович говорил в беседе с военным историком Светлишиным: «Когда я увидел, что Сталин снова одет в довоенный френч, понял: быть «грозе». И опять не ошибся. После рассмотрения общеполитических вопросов и назревших проблем по восстановлению народного хозяйства Пленум приступил к обсуждению персональных дел отдельных членов ЦК. Семь человек, выведенных из состава ЦК, один за другим покинули зал заседаний. И тут я услышал свою фамилию. Каких-то новых фактов, доказывающих мою вину, не было приведено. Поэтому, когда мне было предложено выступить, я отказался от слова. Оправдываться мне было не в чем. Состоялось голосование, и меня вывели из состава ЦК. Как только руки голосовавших опустились, я поднялся со своего места и строевым шагом вышел из зала…»

Жуков вернулся в Одессу и вплотную занялся наведением порядка в округе. «В войска и на учения Георгий Константинович выезжал в любое время года и в любую погоду, – вспоминал офицер по особым поручениям С. П. Марков. – Вспоминается, как в феврале 1947 года он поездом направился на штабные учения в Тирасполь. В пути нас настигла сильная пурга, снегом занесло железнодорожные пути. Движение было приостановлено. Можно было отменить или перенести на день-два проведение учений. Но это было не в характере Жукова. Встал вопрос: как дальше следовать в Тирасполь? И тогда, как и в боевые времена Великой Отечественной войны, по указанию маршала были вызваны маленькие самолеты Ан-2. С примитивной маленькой площадки в пургу они поднялись в воздух и вскоре приземлились близ города. Штабные учения начались точно в срок, как и было предусмотрено планом…»

Ко времени пребывания в Одессе относится одна из легенд о Жукове, повествующая, как он расправился с местными бандитами.

«С бандитизмом Жуков боролся беспощадно, – пишет газета «Факты». – По его приказанию всем военным было выдано табельное оружие, в городе ввели патрули. Начальнику разведки Жуков велел переодеть с полсотни разведчиков в добротные трофейные макинтоши и шляпы, выдать им удобные пистолеты системы «вальтер» и направить патрулировать по самым темным одесским закоулкам. В случае нападения – стрелять без раздумий».

Кроме того, город был разбит на сектора, за каждый из которых отвечала определенная воинская часть. Особое внимание уделялось паркам, ресторанам, домам и кварталам с дурной репутацией. Военные постоянно патрулировали местность, особенно по ночам, вылавливая и сдавая в комендатуру всех мало-мальски подозрительных личностей. Потом их передавали для дальнейшего разбирательства в милицию. Так продолжалось несколько месяцев, и это основательно оздоровило обстановку в городе.

Описывает эту историю и Мария Георгиевна, по словам которой отец вспоминал «как, командуя Одесским военным округом в послевоенные годы, за одну ночь навел порядок в Одессе, где орудовали воровские шайки, выпущенные по амнистии уголовники. Одесситы вечером крепко запирали двери и боялись выходить на улицу. Днем родители водили детей в школу и из школы. Милиция не справлялась с тяжелой обстановкой. Первый секретарь Одесского обкома партии обратился к отцу за помощью. Была разработана тайная операция: строевым офицерам-фронтовикам выдали модные трофейные плащи, шляпы и револьверы «вальтер». Они появлялись на темных, пустынных улицах и привлекали внимание преступников, ищущих легкой наживы. Вдвоем, втроем бандиты нападали на «одинокого прохожего» и попадали куда следует. Одесситы долго потом называли эту операцию “блицкригом”».

«Факты» приводят и еще одну легенду о Жукове и одесских бандитах: «У маршала во время заседания в Оперном театре пропали именные часы. Он попросил начальника милиции разобраться. Каково же было его удивление, когда в своем тщательно охраняемом доме он нашел часы и записку следующего содержания: «Дорогой, любимый наш маршал Жуков! Это сделали не мы, а ростовская шпана. У нас, одесских воров, что-то украсть у вас никогда не поднялась бы рука. Счастья, здоровья, наш боевой маршал».

Жуков весьма жестко взялся и за решение квартирного вопроса, организовав при участии горсовета комиссию по выявлению пустующих квартир. После чего принудил жителей курортного города сдавать эти квартиры и комнаты офицерам по твердым ценам, намного ниже тех, которые обычно заламывали квартировладельцы.

Секретарь обкома Кириченко, для которого присутствие Жукова и так было источником волнений, оказался завален жалобами и слал в Москву отчаянные депеши: «Уберите от нас этого диктатора!»

Летом 1947 года из Москвы в Одессу нагрянула комиссия – проверять боеготовность округа, а в особенности поведение командующего. Возглавлял комиссию Булганин. Жуков его встречать не приехал. Отношения между ними, и так далекие от дружеских, испортились окончательно. «Комиссия не сумела выявить каких-либо существенных недостатков в боевой подготовке войск округа, – пишет Дайнес, – но получила большое количество жалоб офицеров о фактах грубого обращения Жукова с подчиненными. В одном полку, увидев грязные умывальники, он выставил командира за проходную и приказал больше в полк не пускать. Одного из своих заместителей, боевого генерала, выгнал с совещания за двухминутное опоздание.

Независимость Георгия Константиновича принимала демонстративный характер. Трудно сказать, шло ли это от наивной буйности русского характера, из-за неосознанного стремления всегда идти напролом, против течения, или было проявлением своеобразного протеста против унижения, пережитого на заседании Высшего военного совета».

А следователи, раскручивавшие «трофейное дело», даром времени не теряли. Обысками на даче история не исчерпывалась. Еще в августе 1946 года Булганин направил Сталину докладную записку: «В Ягодинской таможне (вблизи г. Ковеля) задержано 7 вагонов, в которых находилось 85 ящиков с мебелью.

При проверке документации выяснилось, что мебель принадлежит Маршалу Жукову.

Установлено, что и. о. Начальника тыла Группы советских оккупационных войск в Германии для провоза мебели была выдана такая справка: «Выдана Маршалу Советского Союза тов. Жукову Г. К. в том, что нижепоименованная мебель, им лично заказанная на мебельной фабрике в Германии «Альбин Май», приобретена за личный расчет и Военным Советом Группы СОВ в Германии разрешен вывоз в Советский Союз. Указанная мебель направлена в Одесский Военный Округ с сопровождающим капитаном тов. Ягельским. Транспорт № 152/8431».

Вагоны с мебелью 19 августа из Ягодино отправлены в Одессу.

Одесской таможне дано указание этой мебели не выдавать до получения специального указания.

Опись мебели, находящейся в осмотренных вагонах, прилагается».

Тогда же против Жукова дал показания его адъютант Семочкин, арестованный в рамках трофейного дела. Жукову все это стоило тяжелого сердечного приступа.

Назначением Жукова командующим Одесским военным округом Сталин не ограничился, тем более что вождю «заботливо» докладывали о крамольных разговорах маршала. И по личному приказу Сталина 5 января 1948 г. на московской квартире Жукова сотрудниками органов госбезопасности был произведен негласный обыск. Через пять дней его подробные результаты были доложены Сталину министром госбезопасности Абакумовым. По мнению Алексея Волынца, изложенному в книге «Жданов», «личные слабости Жукова были скорее поводом или как максимум лишь одной из причин его «опалы». Талантливый военный, без сомнения, один из лучших военачальников Второй мировой войны, маршал даже на фоне типично жестких и властных руководителей тех лет выделялся именно этими качествами характера. И в эйфории победы они, пожалуй, перешли у Жукова в откровенное самоуправство и даже барство. Чрезвычайно чуткий к подобным вещам Сталин, способный при необходимости обуздывать подобные свойства своего характера, решил поставить властного и влиятельного, слишком возомнившего о себе военачальника «на место» – благо военачальник своим поведением дал к тому немало поводов».

Вопросом Жукова и его трофеев занималась партийная комиссии в составе Жданова, Булганина, Кузнецова и Шкирятова. 12 января 1948 года озабоченный маршал направил в ЦК ВКП(б) на имя председателя данной комиссии А. А. Жданова свои объяснения – точнее будет сказать – попытки оправдания наличия обнаруженных у него запасов: «Я признаю себя очень виноватым в том, что не сдал все это ненужное мне барахло куда-либо на склад, надеясь на то, что оно никому не нужно». Но объяснение-покаяние Жукову уже не помогло. Не стоит забывать о том, что накануне февральского пленума ЦК партии 1947 года Жданов сделал в своей записной книжке отметку: «Посмотреть список членов и кандидатов ЦК… вывести Маленкова, Жукова». Маленков был конкурентом в борьбе за власть с Ждановым. А у Жукова возник заочный конфликт интересов с Ждановым при назначении его ставленника, генерала Шишкина, на пост начальника Главного политуправления армии. Жуков выступил против его кандидатуры.

На январском заседании председательствующий Молотов предоставил слово Жданову, который заявил: «Я вношу предложение вывести из состава кандидатов в члены Центрального комитета Жукова. Он, по моему мнению, рано попал в Центральный комитет партии, мало подготовлен в партийном отношении. Я считаю, что в кандидатах ЦК Жукову не место. Ряд данных показывает, что Жуков проявлял антипартийное отношение. Об этом известно членам ЦК, и я думаю, что будет целесообразно его не иметь в числе кандидатов в члены ЦК».

20 января 1948 года Политбюро ЦК ВКП(б) приняло Постановление «О т. Жукове Г. К. Маршале Советского Союза»:

ЦК ВКП(б), заслушав сообщение Комиссии в составе тт. Жданова, Булганина, Кузнецова и Шкирятова, выделенной для рассмотрения поступивших в ЦК материалов о недостойном поведении командующего Одесским военным округом т. Жукова Г. К., установил следующее.

Тов. Жуков, в бытность Главкомом группы Советских оккупационных войск в Германии, допустил поступки, позорящие высокое звание члена ВКП(б) и честь командира Советской Армии. Будучи полностью обеспечен со стороны государства всем необходимым, тов. Жуков, злоупотребляя своим служебным положением, встал на путь мародерства, занявшись присвоением и вывозом из Германии для личных нужд большого количества различных ценностей.

В этих целях т. Жуков, давши волю безудержной тяге к стяжательству, использовал своих подчиненных, которые, угодничая перед ним, шли на явные преступления, забирали картины и другие ценные вещи во дворцах и особняках, взломали сейф в ювелирном магазине в г. Лодзи, изъяв находящиеся в нем ценности, и т. д.

В итоге всего этого Жуковым было присвоено до 70 ценных золотых предметов (кулоны и кольца с драгоценными камнями, часы, серьги с бриллиантами, браслеты, броши и т. д.), до 740 предметов столового серебра и серебряной посуды и сверх того еще до 30 килограммов разных серебряных изделий, до 50 дорогостоящих ковров и гобеленов, более 60 картин, представляющих большую художественную ценность, около 3700 метров шелка, шерсти, парчи, бархата и др. тканей, свыше 320 шкурок ценных мехов и т. д.

Будучи вызван в Комиссию для дачи объяснений, т. Жуков вел себя неподобающим для члена партии и командира Советской Армии образом, в объяснениях был неискренним и пытался всячески скрыть и замазать факты своего антипартийного поведения.

Указанные выше поступки и поведение Жукова на Комиссии характеризует его как человека, опустившегося в политическом и моральном отношении.

Учитывая все изложенное, ЦК ВКП(б) постановляет:

1. Признавая, что т. Жуков за свои поступки заслуживает исключения из рядов партии и предания суду, сделать т. Жукову последнее предупреждение, предоставив ему в последний раз возможность исправиться и стать честным членом партии, достойным командирского звания.

2. Освободить т. Жукова с поста командующего Одесским военным округом, назначив его командующим одним из меньших округов.

3. Обязать т. Жукова немедленно сдать в Госфонд все незаконно присвоенные им драгоценности и вещи.

Это решение Политбюро, оформленное как постановление ЦК партии, было отправлено не только членам Высшего военного совета, главнокомандующим групп войск, главнокомандующему войсками на Дальнем Востоке, командующим родами войск, командующим войсками военных округов, командующим флотов, но и секретарям обкомов, крайкомов и ЦК компартий союзных республик.

4 февраля 1948 года министр Вооруженных сил Советского Союза Н. А. Булганин, нарушая установленный официальный порядок (без соответствующего постановления Совета Министров СССР о перемещениях Жукова как командующего войсками), подписал приказ о назначении Г. К. Жукова командующим войсками Уральского военного округа. Маршал Жуков отправился в Сибирь. На долгие пять лет. Но официально – не в ссылку, а командовать округом.

Жуковские письма к Сталину

Через месяц после этого заседания Жуков написал два письма Сталину. Копия второго письма была отправлена Жданову. В первом послании Жуков подчеркивал, что «исключение меня из кандидатов ЦК ВКП(б) убило меня. Я не карьерист и мне было легче перенести снятие меня с должности главкома сухопутных войск. Я 9 месяцев упорно работал в должности командующего войсками округа, хотя заявление, послужившее основанием для снятия меня с должности, было клеветническим. Я Вам лично дал слово в том, что все допущенные ошибки будут устранены», и просил лично его выслушать, уверяя, что вождя обманывают «недобросовестные люди, чтобы очернить меня».

Во втором письме Жуков подробно докладывал вождю о своих ошибках и обещал их больше не повторять:

«1. Во-первых, моя вина прежде всего заключается в том, что я во время войны переоценивал свою роль в операциях и потерял чувство большевистской скромности.

Во-вторых, моя вина заключается в том, что при докладах Вам и Ставке Верховного Главнокомандования своих соображений, я иногда проявлял нетактичность и в грубой форме отстаивал свое мнение.

В-третьих, я виноват в том, что в разговорах с Василевским, Новиковым и Вороновым делился с ними о том, какие мне делались замечания Вами по моим докладам. Все эти разговоры никогда не носили характера обид, точно так же, как я, высказывались Василевский, Новиков и Воронов. Я сейчас со всей ответственностью понял, что такая обывательская болтовня безусловно является грубой ошибкой и ее я больше не допущу.

В-четвертых, я виноват в том, что проявлял мягкотелость и докладывал Вам просьбы о командирах, которые несли заслуженное наказание. Я ошибочно считал, что во время войны для пользы дела лучше их быстрее простить и восстановить в прежних правах. Я сейчас осознал, что мое мнение было ошибочным.

2. Одновременно, товарищ Сталин, я чистосердечно заверяю Вас в том, что заявление Новикова о моем враждебном настроении к правительству является клеветой.

Вы, товарищ Сталин, знаете, что я, не щадя своей жизни, без колебаний лез в самую опасную обстановку и всегда старался как можно лучше выполнить Ваше указание.

Товарищ Сталин, я также заверяю Вас в том, что я никогда не приписывал себе операцию в Крыму. Если где-либо и шла речь, то это относилось к операции под станицей Крымской, которую я проводил по Вашему поручению.

3. Все допущенные ошибки я глубоко осознал, товарищ Сталин, и даю Вам твердое слово большевика, что ошибки у меня больше не повторятся. На заседании Высшего Военного Совета я дал Вам слово в кратчайший срок устранить допущенные мною ошибки и я свое слово выполняю. Работаю в округе много и с большим желанием. Прошу Вас, товарищ Сталин, оказать мне полное доверие, я Ваше доверие оправдаю».

12 февраля 1948 года Жуков отправился в столицу Урала – Свердловск. Там стояли лютые холода за тридцать, но, несмотря на это и на угнетенное состояние духа после всех гонений, маршал внешне держался бодро и весело. О том, каким был Жуков на Урале, подробно рассказал писатель Владимир Карпов, который в 1950 году приехал туда в командировку. Карпов тогда служил в Генштабе, и его задачей была проверка разведывательных подразделений округа.

«Я не скрывал своего желания увидеть маршала и хотя бы коротко поговорить с ним, – писал Карпов. – Начальник штаба генерал-лейтенант Шевченко и полковник Белоконь отнеслись к моему любопытству с пониманием. Но по официальному служебному положению миссия моя заканчивалась на докладе начальнику штаба округа, подготовка спецподразделений входила в его круг обязанностей, и к командующему округом мне идти не полагалось.

Начальник штаба сказал:

– Идите к нему на доклад, вроде вы меня не застали, а вам надо сегодня уезжать. Но если он вас выгонит – пеняйте на себя!

На том мы и порешили.

Я пришел в приемную Жукова и попросил адъютанта доложить командующему, что как представитель Генштаба хотел бы доложить об итогах моей работы… Жуков посмотрел на меня, перевел взор на Золотую Звезду на моей груди и спросил:

– За что Звезду получил?

– За «языками» лазил…

Лицо Жукова явно посветлело, он всегда радушно относился к разведчикам.

– А где ты у меня служил, подполковник?

К несчастью, я служил на Калининском, 1-м Прибалтийском и 3-м Белорусском фронтах, которыми Жуков в те годы не командовал. Но разве можно об этом сказать?! Выгонит он меня, как того полковника. И, мне кажется, я нашелся – быстро ответил:

– Все мы у вас служили, товарищ маршал.

И тут же подумал, что не вру, ведь Жуков был заместителем Верховного Главнокомандующего, и все мы действительно были его подчиненными. Не знаю, понял ли он мое затруднение и хитрость. В глазах его мелькнула какая-то лукавинка. Он сказал:

– Давай докладывай, что у тебя там…

Я коротко, очень коротко (учел печальный опыт предшественника) изложил результаты своей проверки.

Жуков слушал внимательно. Когда я закончил и встал, маршал тоже поднялся, вышел из-за стола, протянул мне крупную, но уже мягкую руку и сказал:

– Будь здоров, разведчик, – и очень хорошо, по-доброму, улыбнулся. Я вышел окрыленный. На всю жизнь мне запомнилась эта встреча.

В коротком разговоре за несколько минут, мне кажется, очень ярко проявились особенности его характера: и грубоватость, и прямота, и нетерпимость к болтовне, и серьезное отношение к делу, и уважение к боевому офицеру, и, наконец, добрейшая улыбка, свидетельствующая о его человечности».

Находясь на Урале, Жуков, как рассказывали окружавшие его люди, находил время, чтобы постоянно бывать в театрах и на концертах. И хотя особой любви к искусству за маршалом вроде бы не водилось, но он обратил внимание на то, сколь блестяще курсант Свердловской спецшколы ВВС Штоколов исполнил «Грустные ивы» М. Блантера и «Эх, дороги» О. Новикова. И не только похвалил, но и обмолвился: «Таких, как ты, в авиации много, а тебе надо петь». И издал приказ: «Курсанта Штоколова Б. Т. направить на дневное отделение консерватории».

С легкой руки Жукова несостоявшийся авиатор Штоколов стал знаменитым певцом, звездой сцены.

Возвращение на вершину

Тем временем постепенно улучшалось отношение Сталина к опальному маршалу. Весной 1950 года Жуков баллотировался на выборах в Верховный Совет СССР, в марте 1952 года был избран кандидатом в члены ЦК КПСС.

В различных источниках встречаются многочисленные упоминания о том, что Сталин, намереваясь начать новую чистку (убрав и Берию), собирался вернуть Жукова из Свердловска, где тот командовал войсками Уральского военного округа, и назначить в Москве на более ответственный пост. Документальных подтверждений этому нет, но уже начиная с 1950 года началось смягчение опалы Жукова. В этом году он был избран депутатом Верховного Совета СССР (Жукова выдвинул кандидатом в депутаты Ирбитский мотоциклетный завод).

В 1951 году Жуков был включен в состав советской правительственной делегации, посетившей Польшу. 22 июля 1951 года газета «Правда» опубликовала следующее сообщение:

«ВАРШАВА, 21 июля. (ТАСС). Сегодня в Варшаву прибыла советская правительственная делегация на празднование Дня возрождения Польши. В состав советской правительственной делегации входят заместитель председателя Совета Министров СССР тов. В. М. Молотов – глава делегации, Маршал Советского Союза Г. К. Жуков и посол СССР в Польше тов. А. А. Соболев.

На польско-советской границе советскую делегацию встретили заместитель председателя Совета Министров Польской Республики Минц и министр иностранных дел Скшешевский. При встрече на границе в честь делегации был выстроен почетный караул.

На Варшавском вокзале советскую делегацию встречали члены правительства Польской Республики во главе с председателем Совета Министров Польши Циранкевичем, маршал Польши Рокоссовский, члены Политбюро ЦК Польской объединенной рабочей партии, посол СССР в Польше А. А. Соболев, послы и посланники стран народной демократии в Польше.

При встрече делегации были исполнены советский и польский государственные гимны и был выстроен почетный караул Войска Польского. Вокзал был украшен советскими и польскими флагами».

Но этим газета не ограничилась – в «Правде» была опубликована не только речь главы делегации В. М. Молотова, но и полностью речь члена делегации Жукова. С ней Жуков выступил 21 июля 1951 года на торжественном заседании в Варшаве, посвященном седьмой годовщине возрождения Польши:

Товарищи! Разрешите мне от имени солдат и матросов, сержантов и старшин, офицеров, генералов и адмиралов Советской Армии и Военно-Морского Флота Союза Советских Социалистических Республик передать вам и всем трудящимся Народно-демократической Польской Республики сердечный привет и поздравление с днем национального праздника – седьмой годовщины возрождения Польши. Свой национальный праздник трудящиеся Польши и воины Войска Польского встречают в обстановке замечательных побед во всех областях хозяйственного и культурного строительства.

За короткий срок в вашей стране укрепился строй народной демократии. Успешно выполнен первый трехлетний план восстановления и развития народного хозяйства. Из страны аграрной Польша становится страной высокоразвитой индустрии. Ныне, под руководством Польской объединенной рабочей партии, трудящиеся массы Польши с энтузиазмом борются за выполнение шестилетнего плана – плана строительства основ социализма. Ваши успехи свидетельствуют о неоспоримых преимуществах народно-демократического строя перед строем капиталистическим, о неисчерпаемых возможностях, которые заложены в народной власти.

Страницы: «« « ... 89101112131415 » »»