Осторожно, сало! (сборник) Миркин Владимир

Оконфузились

Признаюсь вам честно, я отчаянный домосед и свой диван не променяю ни на какие блага и удовольствия жизни. Моей же жене, наоборот, не сидится дома, всегда чего-то не хватает, куда-то ее тянет, одним словом, все время куда-то ее прет… От этого всегда происходят какие-то неприятности и беспокойства. Сколько раз я ей говорил:

– Сиди дома, отдыхай, «Санту-Барбару» посмотри, какого еще тебе рожна не хватает…

А она мне в ответ:

– Неинтересный, – говорит, – ты человек, привык на диване сидеть, телевизор смотреть и пиво пить. Скучно… Ничего в жизни не меняется. Нет чтобы в кино сходить, или в музей, или хотя бы на экскурсию съездить…

А я говорю:

– А зачем в жизни что-то менять, мне и так хорошо. От перемен одни неприятности и конфуз получаются.

Я тогда и не догадывался, что мои слова окажутся пророческими. Но давайте расскажу вам все по порядку.

Как раз через неделю после этого разговора приехал ко мне в Крым погостить мой племяш из Москвы, Васька Крюков. Захотелось ему сильно на солнышке погреться, «витаминов» наших накушаться от пуза. У них там в Москве хоть «зелени» и много, а вот природных факторов не хватает. А у нас в Крыму все как раз наоборот: солнца – хоть залейся, моря и воздуха – даром не надо, а вот с «зеленью» напряженка.

Но самое удивительное то, что он приехал не один. А с самым настоящим американцем, Максом Смитом. У них там в Москве совместный бизнес. А у моей жены, я вам скажу, особый нюх на этих самых американцев. Они только порог переступили, а она уже спрашивает у племяша:

– Где, Вася, ты этого американца откопал?

А американец удивился и спрашивает у нее на ломаном русском языке:

– Как ви догадалься, что я есть американец?

– Так ты же негр, Максимка, – отвечает ему моя благоверная. – Сразу видно, что не китаец…

Так мы и познакомились. А племяш налил шампанское в бокалы за встречу и говорит:

– Михалыч, поехали в Ялту. Хочу своему другу Максу Южный берег Крыма показать.

Я, конечно, удивился такому предложению, потому как мы хоть в Крыму уже живем много лет, но сами забыли, когда последний раз на Южном берегу были. Сами понимаете, нам нет времени по Ялтам разъезжать, на хлеб зарабатывать надо.

Но племяш поставил вопрос ребром.

– Михалыч, – говорит, – поддержи компанию, бери свою благоверную и махнем на Южный берег Крыма. Сколько той жизни…

У меня, конечно, охоты особой нет по жаре ноги бить, по всяким там Ялтам и музеям ездить… Стал я отказываться, да моя змея, как назло, поддержала племянника. Ее как заклинило.

– Хочу, – говорит, – в Ялту. Тридцать лет живем с тобой, иродом, света божьего не видела. Хочу хоть раз в жизни на Ай-Петри подняться.

Делать нечего, я согласился, так сказать, под давлением коллектива. И пошли мы на набережную билеты на экскурсию покупать. А там от турфирм в глазах рябит. Предлагают шельмы экскурсии во все уголки Крыма: от Алушты и до самого Фороса. Но мы остановились на одной маленькой фирме, там билетерша оказалась очень ласковая, с ангельским лицом. Таких, наверное, в фирмах специально подбирают, чтобы людям мозги пудрить или, иначе говоря, клиентов заманивать. Одним словом, предлагает она нам путевку на Ай-Петри с посещением музея.

– Берите билеты, – говорит, – не пожалеете. Вас будет обслуживать комфортабельный микроавтобус «мерседес». После краеведческого музея посетите дегустационный зал, а затем подниметесь по канатной дороге на Ай-Петри, где вам будет предложена татарская кухня, а также широкий ассортимент лучших крымских вин.

Конечно, сами понимаете, от такой насыщенной программы очень трудно отказаться. И мы решились!..

Рано утром мы собрались в назначенном месте, ожидая обещанного «праздника жизни». Правда, вместо «мерседеса» к нам подъехала старая «газель»; кресла, к сожалению, не откидывались, и кондиционеров тоже не было… Но эта малость совершенно не испортила нам настроение, потому как нас впереди ждали прекрасные виды на море, а также красоты Ай-Петри с шашлыками и крымскими винами. Сели мы тихонько в автобус, смотрим себе в окошечко на природу да экскурсовода слушаем. Правда, экскурсовод попалась дюже строгая и, видимо, из местных педагогов. Словом не дает перекинуться. Стоило мне сказать племяшу, так, не очень громко, о том, что давно уже в горле пересохло и уже пора его пивом промочить, как она на нас бельмами своими как зыркнет, а потом и говорит:

– А тех несознательных экскурсантов, которые будут своими разговорами мешать мне рассказывать о достопримечательностях и красотах Крыма, я пересажу на задние сиденья.

Мы повернулись с племяшом назад, а там, на задних сиденьях, другие экскурсанты сидят синие от духоты, как в какой-то душегубке. А единственное окно, которое открывалось в автобусе, находилось впереди, рядом с экскурсоводом. «И действительно, – подумал я, – чего я, собственно, разболтался, человеку мешаю работать. Если так каждый, кому не лень, будет своими дурацкими разговорами мешать экскурсоводу рассказывать о красотах природы, то как же тогда работать…»

Одним словом, сидим мы смирно. Никого не трогаем, все понимаем. Вдруг экскурсовод – эта мымра очкастая – заявляет:

– В связи с тем, что во второй половине дня на канатной дороге, по которой планируется подъем на Ай-Петри, большие очереди, предлагаю вам изменить маршрут. Начать экскурсию не с музея, а с подъема.

– Но позвольте, – возмутился мой племяш. – Когда мы покупали билеты, нам предлагали вначале музей, а потом шашлык на Ай-Петри. А вы нам предлагаете все наоборот: вначале шашлыки, затем музей. Кто же после шашлыков и дегустации крымских вин в музей ходит?

Экскурсовод после этих слов совсем осерчала и говорит:

– Ну что же, если в группе есть несознательные экскурсанты, поедем старым маршрутом. Хотя непонятно, – продолжала она, – зачем некоторые едут на экскурсию? Или им что-то другое надо?

Но мы на эти колкие замечания не обращали никакого внимания, смотрим себе в окошечко и любуемся красотами природы.

Наконец, мы приехали на перевал, а экскурсовод снова объявляет: если кто хочет в туалет, девочки, как говорится, – налево, мальчики – направо. Все ринулись в лес, а там, извините за выражение, «мин» с бумажкой под каждым кустом видимо-невидимо, ногу поставить некуда. Но мы люди привыкшие, нашли себе нужный кустик. А вот с Максимкой беда, бегает, как угорелый, по лесу, туалет ищет. Пока мы нужду справляли, не заметили, как Максимка пропал. Мы стали всей группой искать его по лесу. А племяш мой совсем расстроился.

– Это, – говорит, – пахнет международным скандалом! И все почему? Да потому, что интуристу туалет не предоставили! Я, – говорит, – буду жаловаться вашему начальству.

Экскурсовод ему отвечает:

– Жалуйтесь хоть в ООН, нам не жалко…

А в это время из лесу наконец появился Максимка, который так и не нашел туалет.

– Лес, – говорит он, – нашел, а туалет не нашел.

Тут мой племяш не выдержал и говорит экскурсоводу:

– Почему вы предлагаете остановку в непредусмотренном месте? Это если каждый автобус, понимаете, будет здесь останавливаться, то что же будет? Мы же весь лес «заминируем». А как же экология?

– Ох, и какой же нам нервный пассажир попался, – тяжело вздохнув, сказала экскурсовод. – Сколько лет работаю, а таких беспокойных еще не видела…

А водитель, рыжий черт, ей поддакивает:

– А те пассажиры, которые слишком капризные, могут дальше и на такси поехать…

После столь веского аргумента вопросы к экскурсоводу исчерпались сами по себе. Но мы не обижаемся, любуемся красотами природы. Так мы и приехали к подножию Ай-Петри, сели на фуникулер и поднялись на самую вершину. А там, кроме красот природы, – шашлыки, дегустация крымских вин, татарская кухня. Одним словом, погуляли мы на славу и не заметили, как программа наша подошла к концу. Сели мы в автобус, довольные поездкой, и поехали обратно домой. Настроение у нас приподнятое, а в голове еще звучит песня:

Вот так мы и ехали домой, любовались себе красотами природы да пивко себе попивали. А назад дорога дальняя, едем мы час, едем мы два, до дому еще и полпути не проехали и не заметили, как «пузырьки» наши от пива отяжелели. Племяш мне и говорит:

– После пивка до ветру сходить не мешало бы… Да только, – говорит, – экскурсовод и водитель на нас волком смотрят. Стыдно их попросить остановиться где-нибудь под кустиком, а предусмотренных остановок с туалетом, видимо, не предвидится.

Мы посмотрели на часы – оставалось еще четыре часа пути, а водитель, собака, как назло, медленно едет, как будто каждый километр вымеривает. Одним словом, прижало нас так крепко, что терпеть уже мочи нет. А племяш как бы сам себя успокаивает:

– Это что же будет, если мы в непредусмотренном месте остановимся и будем портить экологию. Если так каждый автобус будет останавливаться где попало, то что же будет с экологией…

Невозможно будет любоваться красотами природы, только и будут видны вокруг бумажки и другие «предметы»…

Но только от этих слов нам легче не стало, видим, уже американец заерзал и лопочет что-то по-своему… Но тут, к нашему всеобщему восторгу, одну экскурсантку укачало, и она попросилась на воздух. Только автобус остановился, мы пулей выскочили до ветру. Мы с племяшом еле успели до кустов добежать, чуть не опростоволосились… А американец, будь он неладен, только до заднего колеса успел добежать… А тут, как на грех, водитель, собака, из-за угла выходит и говорит ему:

– Вы что это себе позволяете? А еще иностранец! Портите имущество фирмы. Я, – говорит, – колеса руками мою. Мне, – говорит, – за это деньги не платят. А если каждый экскурсант будет портить имущество, то как же тогда, – говорит, – работать.

Племяш услышал все эти несправедливые выпады к гражданину иностранной державы и стал жаловаться экскурсоводу на грубое поведение водителя.

– Водитель, – говорит, – может быть, является лицом фирмы, а может быть, и всей страны, а позволяет себе такие неделикатные грубости… к гражданину другой страны… Американец ведь тоже человек, он же не виноват, что организм требует…

А экскурсовод, видимо, припомнила нам утренний инцидент и давай нас ругать:

– Какие все-таки нам неспокойные экскурсанты попались… капризные… Все вам не так… От вас, – говорит, – спиртным пахнет. Вы, наверное, выпившие…

– Но позвольте, – говорю я, – вы же сами нас к татарину на дегустацию водили…

– А это еще доказать надо, – отвечает экскурсовод. – Вы сами, – говорит, – по своей инициативе посещали кафе, поэтому выпившие и мешаете мне проводить экскурсию. Я, – говорит, – имею все основания сдать вас в милицию. Поэтому, если вы экскурсанты разумные, сидите себе и помалкивайте…

После этих слов мы с племяшом, конечно, притихли, крыть, как говорится, нечем, да тут еще налицо факт порчи имущества. Настроение у нас упало, пиво в глотку не лезет. Так и доехали до самого дома. С тех пор мы с племяшом зареклись ездить на экскурсии. Потому как на Ай-Петри – оно, конечно, хорошо, но мочевой пузырь, знаете, не резиновый!

Кому не сидится – пусть ездят, а мне и на диване неплохо.

Средство от сглаза

Прочитал я как-то в газете одну интересную статью про третий глаз. И ужаснулся. Это что же творится на белом свете. Оказывается, целая армия разных колдунов, вампиров и других «кровососов» спокойно себе разгуливает на свободе и никому до этого дела нет. И вот представьте себе, если такой кровосос, или, как его еще называют, энергетический вампир, высосет у вас или у кого-нибудь другого всю жизненную энергию. Что вы тогда будете делать? Куда пойдете жаловаться? Не знаете! А все потому, что еще не придумали таких органов, которые бы привлекали к ответственности этих энергетических агрессоров. Говорят даже, что эти вампиры могут маскироваться под порядочных людей, взять, к примеру, хоть нашу соседку – бабку Ульянку. У них все в роду глазливые. Для нее раз плюнуть – навести порчу на чужую скотину или кого-нибудь сглазить. Если, к примеру, Ульянка к нам во двор идет, мы с Нюркой сразу своей корове Зорьке к хвосту пустое ведро привязываем, чтобы молоко не пропало. Потому как от зловредного взгляда Ульянки не то что молоко пропадает, куры перестают нестись.

А недавно мой кум бычка своего привел ко мне во двор на вязку с нашей Зорькой. И знаете, бычка как сглазили – не может никак нашу Зорьку покрыть. Три часа промучились – бесполезно! И тут я вспомнил про бабку Ульянку. Меня от этой мысли словно электричеством прошибло. Поворачиваюсь, глядь, а бабка Ульянка из своего окна на нас своими черными глазищами, как какой-то удав, смотрит.

Вот, думаю, отчего у бычка мужская слабость развилась. Это что же, думаю, делается на белом свете, управы нет на эту Ульянку. Если так дело дальше пойдет, так она может со скотины перейти на людей.

С тех пор как Ульянка к нам заходит, я сразу себе в штаны для защиты фольгу засовываю. Говорят, это хорошо сохраняет мужскую силу от злой энергии. И при этом обязательно в правом кармане кукиш держу. Меня Нюрка научила.

И вот однажды сидит у нас дома Ульянка, я уже наготове: фольгу вставил и кукиш в кармане держу. Так и сижу, стараюсь на Ульянку не смотреть. А тут моя дура Нюрка говорит:

– Вань, что ты сидишь как истукан? Хоть орешек поколол бы нам с Ульянкой.

А я Нюрке мигаю, мол, у меня же защита, одна рука занята…

А Нюрку как прорвало.

– Хочу, – говорит, – Ульянку орешками угостить.

Делать нечего, вытащил я руку из кармана и уже без всякой защиты стал им орешки колоть… И наколол себе неприятности на свои собственные орехи… Потому как Ульянка, как назло, весь вечер лыбилась и пялилась на меня, а ночью, когда со стороны моей благоверной начались поползновения в мою сторону, я вдруг занемог и лежал всю ночь ни живой, ни мертвый. Ульянка – вражья сила – всю энергию у меня высосала…

– Ну все! – говорю Нюрке. – Хана мне! Сглазила меня Ульянка…

Нюрка испугалась и говорит:

– Езжай завтра в город, у них там специальный центр есть – «Белой магией» называется. Там тебя родимого и вылечат от сглаза.

Так я и сделал. Утром, как только корову подоили, сел я на первый автобус и прямехонько в город, а там напротив автостанции висит вывеска: «Центр белой магии». Захожу в центр, а там в кабинете сидят сразу три мага и на меня смотрят. Самым старшим из них был седой старичок с жиденькой бородкой и большой деревянной клюкой, рядом сидели толстая цыганка в разноцветном платье и какой-то мужик без рубашки с огромной цепью на шее.

– На что жалуетесь, деточка? – тихо спросил у меня старичок.

– Сглазили, – говорю, – меня, дедушка. Куры не несутся, корова не телится, а у меня, извините за выражение, бессилие…

– Отчего куры не несутся? – не понял меня старичок. – Оттого, что у вас бессилие?

– Да нет, – удивился я слабым познаниям дедушки в области птицеводства. – Это не я, это наш петух Петька оплошал.

– Ну а при чем тогда ваше бессилие?

– А при том, что и меня, и петуха, и соседского бычка – всех нас моя соседка Ульянка сглазила.

Старичок внимательно посмотрел на меня, а затем повернулся к остальным магам.

– Ну, что скажете, коллеги? – обратился он к ним.

– Пять! – вдруг громко крикнул мужик с цепями. – Пять больших и семь маленьких.

– Нет, восемь больших и десять маленьких, – возразила ему цыганка.

Старец неожиданно поднял кверху свою клюку, и все замолчали. Он подошел ко мне ближе и говорит:

– У вас, деточка, я вижу десять больших черных чертей и двенадцать маленьких чертенят.

– В каком смысле? – спрашиваю я у него, ничего не понимая.

Вдруг старец поднял кверху свою клюку и с силой ударил меня по лбу, да так сильно, что у меня аж искры из глаз посыпались.

– Что выделаете? – испуганно прокричал я. – Старый человек, а деретесь.

– Молчи, дурак, – зло прошипел старец, – я чертей из тебя изгоняю.

Он опять замахнулся на меня, но я увернулся и побежал вокруг стола, а старичок за мной. Так мы пробежали несколько кругов. Потом старец остановился. А я устало сел на стул.

– Ну что? – опять обратился старичок к коллегам.

– Восемь больших и десять маленьких, – отвечают хором маги.

Старец внимательно посмотрел на меня и спрашивает:

– Деньги есть?

Я отвечаю:

– Есть.

– Тогда выложи их на стол, – говорит старец. – От них все беды. Они-то и удерживают чертей.

Я вытащил из кармана кошелек и положил на стол пятьсот рублей. Старец опять схватил клюку и набросился на меня. Мы опять стали бегать вокруг стола. Наконец светопреставление закончилось. И я опять устало сел на стул.

– Сколько? – опять спрашивает старец.

– Двое больших и четыре маленьких, – опять отвечают маги.

Старец на миг замер и закрыл глаза.

– Деньги! – вдруг воскликнул он. – Деньги держат их.

Он открыл глаза, ближе подошел ко мне и говорит:

– Проверьте еще раз ваш кошелек.

Я расстегнул кошелек и вытащил последние сто рублей. В кошельке осталась только стодолларовая бумажка – Нюрке на сапоги. Ее зеленая полоска не ускользнула от взора старичка.

Он опять набросился на меня, и мы побежали вокруг стола. Неожиданно старец остановился и говорит:

– Появился еще один черт – очень большой и зеленый. Вы, – спрашивает, – все деньги выложили?

А я отвечаю:

– Есть еще сто долларов – жене на сапоги. Но это же валюта!

– Адово изобретение, – отвечает старец и забирает у меня стодолларовую бумажку.

Он опять закружился вокруг меня и начал выкрикивать какие-то заклинания. Затем остановился, ударил меня клюкой по голове и радостно воскликнул:

– Вы свободны, деточка! Мы изгнали из вас всех чертей. Можете идти домой.

От счастья я поцеловал ручку старцу и выбежал на улицу. Радость переполняла меня. Наконец-то Зорька отелится, куры станут лучше нестись, ну и я, конечно… не опростоволошусь. Ну и самое главное, мою жизнь теперь будет сопровождать только удача.

Но радость моя улетучилась, когда я приехал домой и обнаружил, что у меня по дороге украли кошелек… И вдруг я вспомнил, что утаил от старца пятьдесят рублей на автобус. Видимо, один маленький чертенок все-таки во мне остался… Но в салон белой магии я больше не пойду… Уж больно там страшно…

Рассеянный доктор

Какие только удивительные истории не происходят с людьми по причине их рассеянности. А если это еще касается медицины – пиши пропало. Бинты, ножницы, скальпели – все забывают в животе после операции… И все по рассеянности. Об этом даже в газетах писали.

Взять, к примеру, нашего доктора – Ивана Николаевича Очкарева. Умница, начитанный, в своей области любого профессора за пояс заткнет. Но рассеянный! Страсть какой рассеянный! О его рассеянности в районе ходят легенды. Говорят, свой прием доктор начинает с одного и того же вопроса:

– Где мои очки?!

– У вас на лбу, доктор, – невозмутимо отвечает ему медсестра.

А вообще медсестра у доктора была форменная язва. Как-то доктор измерил давление у одного пациента, а затем ему говорит:

– У вас повышенное давление… вам лечиться надо.

А эта язва ему говорит:

– Как же вы, доктор, можете давление определить, если вы трубку забыли в уши вставить…

Конфуз, да и только. Но больше всего проколов у Ивана Николаевича было с микрофоном. Пациенты уже привыкли к тому, что доктор часто забывал выключить микрофон, когда уходил в туалет. Но больше всего запомнился один случай, когда доктор проводил в местном клубе сеансы «похудения».

А было это так. Доктор, как всегда, отдыхал после сеанса в гримерной. Его ассистент Степан Полторыбатько, полный лысоватый мужчина, раскладывал на столе обед. Запахло жареной колбасой и горчицей. Доктор обедал и одновременно делал внушение по телефону. Раздается очередной звонок.

– Доктор, помогите! – доносился из трубки отчаянный женский голос. – Ничего не могу с собой поделать. Кушать очень хочется…

– Всем хочется, – промычал доктор, с трудом прожевывая колбаску.

– Но со мной что-то происходит необычное, – продолжал голос из трубки. – Это психоз, доктор… булимия… Я съела целый рулет, две булочки с маком, пять кексов, десять пирожных и килограмм конфет… А в холодильнике еще остался киевский торт… И если вы меня сейчас не остановите, то я за себя не ручаюсь… Что мне делать, доктор?!

– Как что делать?! – удивился Очкарев. – Рецепт всем известен! Надо меньше жрать!

– Но у меня же болезнь! Пищемания! Бич XX века!

– Я еще раз вам настоятельно рекомендую: надо меньше жрать!

Доктор положил трубку и, довольный собой, наколол на вилку жирный кусок колбаски. Когда он уже поднес его ко рту, опять зазвонил телефон.

– Последний вопрос, доктор, – раздался тот же голос.

– Ну что еще? – недовольно проворчал Очкарев, нетерпеливо посматривая на колбаску.

– Скажите, доктор, можно ли мне скушать на ночь немножко сладкого… хоть капельку… граммульку… организм требует…

– Еще чего! – рявкнул Очкарев. – Ни грамма, ни полграмма! Сладкое – это яд!

Он со злостью бросил трубку и, наконец, спокойно съел свою колбасу. Немного успокоившись, он вновь приступил к обеду.

– А колбаса-то у тебя отменная, – похвалил он Степана. – Не колбаса, а сказка! Пальчики оближешь.

– Для себя готовили, – скромно ответил Степан. – Из собственного кабанчика…

– Ну тогда этой колбасе цены нет! – воскликнул доктор. – Это уже не сказка, а самая настоящая симфония!

Он развернул сверток, где лежали соленые огурцы и сало.

– А это что? – воскликнул он. – Неужели настоящее украинское сало! Да еще с перцем! Ох, не могу! Ну ижинкау тебя! Настоящий клад! А это что? Огурчик! Ох, не могу! Помидорчик! Ох!

Очкарев вытащил из целлофанового пакета миску с горячими варениками, обжаренными в луке.

– Вареники с капустой! – восторженно произнес он. – От такого блюда грех отказаться. Я буду не я, если не съем лично всю миску! Ох, я не могу!

Доктор еще долго вздыхал и охал, пока все не съел. Закончив еду, он вышел из гримерной и направился в зал. К его удивлению, зал был пуст.

– Что случилось? – в недоумении спросил он у вахтерши. – Где все пациенты? Я же отлучился только на десять минут…

– Побежали есть колбасу – ответила вахтерша.

– Как – есть колбасу?! – не поверил Очкарев. – Не может быть!

– Очень даже может быть, доктор! Вы просто забыли отключить беспроводной микрофон. Он и сейчас у вас на пиджаке блестит…

– Ну и что из этого? – не понял доктор. – При чем тут микрофон?

– Как при чем?! – изумилась вахтерша. – Когда вы хвалили колбасу во время обеда, все было слышно в зале… Все ваши пациенты приняли это за приказ. Но когда вы еще заявили, что сами лично съедите целую миску вареников с капустой, никто уже не мог выдержать… Все рванули из зала… да так рванули, что чуть двери не вышибли! Одним словом, сила внушения!

– М-да… – с досадой произнес доктор. – Это все Степан, бес ему в ребро, надоумил меня купить это чудо техники.

Он отключил микрофон и снял его с пиджака.

– У меня к этому сомнительному аппарату никогда сердце не лежало… – продолжал он. – Особенно после того, как я на прошлой неделе по рассеянности зашел с ним в туалет… От него одни неприятности. Все, с меня хватит!

Доктор в сердцах швырнул микрофон на пол и пошел искать для себя новых пациентов.

Вот такой случай произошел с доктором. Хотите верьте, хотите нет.

Как «в Ригу не ходи», а выпить хочется

Приехал как-то к нам в район новый врач из области Сергей Иванович Моторный, прославился тем, что стал проводить среди своих пациентов новый метод лечения от водки: условно-рефлекторную терапию. Одним словом, «рыгаловку». От этого обстановка в наркологическом диспансере за последнее время резко изменилась. Каждый вечер целый взвод пациентов с тазиками в руках выстраивались в ряд по коридору. Пили водку с лекарством апоморфин и по команде доктора громко и с чувством «ходили в Ригу»… От этого запах в коридоре стоял пренеприятнейший… Все это вызывало справедливое недовольство у сотрудников диспансера. А регистратор Надежда Михайловна и санитарка баба Дуся заметили одну странную закономерность… Почему-то все пациенты отпрашивались у доктора именно до семи вечера! В это время закрывался вино-водочный магазин, расположенный в двух шагах от диспансера. Все это, конечно, наводило сотрудников на разные мысли… И вскоре эти справедливые подозрения подтвердились…

Как-то собралась на лечение группа из четырех человек. Под руководством доктора пациенты выстроились в ряд, выпили водки с лекарством и ждут, когда их потянет «в Ригу». Первым поехал «в Ригу» Коновалов Петр Иванович – слесарь из ЖЭКа. Хорошо так поехал… а потом и говорит доктору:

– Отпустите меня пораньше, Сергей Иванович… у меня жена, сердешная… заболела. Срочно в аптеку за лекарством надо!

Пожалел его Сергей Иванович и отпустил домой.

Следующим поехал «в Ригу» Дудкин Михаил Михайлович – водитель из местной автобазы. Да так громко и с чувством поехал, что даже заплакал… Чем вызвал немалое удивление и беспокойство у доктора.