Призрачный мир. Сборник фантастики Дивов Олег

Со Скотленд-Ярда оказалось довольно легко перевести разговор на местную полицию, а там — и на те события, которые в тихом Сент-Мери-Мид сходили за сенсации. Драка в пабе, сватовство Джона Флинчвуда к Мэгги Хейли, зимняя эпидемия инфлюэнцы, от которой еще не все оправились…

— Мэгги ходит, задрав нос, — поджимала губы Эмилия, — можно подумать, что отхватила невесть какого принца. А этот Флинчвуд всего-то почтовый служащий, и вершина его возможной карьеры — начальник почтового отделения. А ведь за ней ухаживал Тони Виддок, образованный юноша, помощник капитана!

— Из моряков не слишком хорошие мужья, — покачала головой старшая Эллиот. — Если, разумеется, женщине нужен муж, а не деньги мужа плюс свобода. Выбор Мэгги делает честь ее здравомыслию.

— К слову о моряках, — встрепенулась мисс Вуд. — Я на днях встретила молодого Фаулера. Он, бедняга, был сам не свой. Представьте, не успел их пароход причалить, как юноша мчится к невесте, а мистер Рукасл не пускает его и на порог. Говорит о крайней опасности заразиться и захлопывает дверь перед самым носом.

— Молодому человеку следует прислушаться к советам будущего тестя, — покивала миссис Марпл. — Мистер Рукасл заботится о нем, хотя и в своей грубой манере. Бедняжке Алисе не станет легче, если ее жених тоже сляжет.

— Бедняжка Алиса, — вздохнула младшая Эллиот. — Я скучаю по ней. Всегда такая веселая, жизнерадостная, рядом с ней забываешь, сколько забот и горестей в этом мире.

— Инфлюэнца — не шутка. — Старшая Эллиот отхлебнула чай и вздохнула. — Пять смертей за месяц! Несчастная Элизабет Мюррей до сих пор не пришла в себя после смерти сына, все плачет и плачет. И старой миссис Хиггс жить бы еще да жить, бедняжке. Надеюсь, Алиса скоро поправится. Мистер Рукасл ученый человек и сведущ в медицине, хотя и не доктор…

Джейн долила гостьям чаю и спросила:

— Может, имеет смысл посоветоваться с хорошим доктором? У меня есть знакомый… Он, правда, больше известен как автор детективных рассказов, но он действительно хороший врач.

— Для этого, я думаю, нужно прежде всего согласие мистера Рукасла, а он и правда никого на порог не пускает, даже дам из приходского женского кружка. — Эмилия снова поджала губы. — Мистер Рукасл, при всем моем уважении, отвратительный грубиян. Мы хотели навестить Алису, но единственное, чего добились, — это согласия передать ей наши наилучшие пожелания.

— Я думаю, — Джейн кивнула не столько Эмилии, сколько своим мыслям, — я спрошу его. Хуже от этого не станет, верно?

Чаепитие покатилось дальше, и разговор ушел в вовсе уж немыслимые для здравомыслящего человека дебри: о призраке девушки, который вот уж третью неделю бродит вокруг церкви, пытаясь брать за руки честных прихожанок, о том, чего этот самый призрак может хотеть и чем ему помочь… Дженни сочувственно кивала, а сама думала: хорошо, что Шерлок не слышит, он бы так высмеял эти «антинаучные бредни», что навсегда превратился бы из «великого лондонского сыщика, за которого вышла дочка Марплов» в «хама и грубияна, вот уж не повезло бедняжке Джейн».

Ватсон, почему-то смущенный, заглянул вечером, в начале девятого. Сбивчиво извинялся, топтался на пороге и вообще странно себя вел.

— Что случилось, Ватсон? Вы примчались, как будто за вами по пятам гонится Джек-потрошитель. Кто-то из ваших больных?.. Нет, вы сегодня не занимались практикой. Что-то с женой? Не смущайтесь, говорите уже!

— Да нет, Холмс, я… я просто соскучился, если честно.

Шерлок ушам своим не поверил.

— Соскучились? И потому бежали сюда от самого кэба, как на пожар?

— Ну… да. Вдруг очень захотелось увидеться с вами. Знаете, наши встречи по пятницам… Это прекрасно, но… Я рад вашему семейному счастью, Холмс, но мне отчаянно не хватает вашей дружбы. Наших совместных приключений, расследований, ваших объяснений потом, у камина… Вы заняты, я понимаю, супружеская жизнь — совсем не то, что холостяцкая, и уже не явишься без приглашения, потому что можно помешать… чему-то, чему мешать нельзя, но сейчас ваша жена уехала, и, может быть…

Шерлок повернулся к зеркалу, с недавних пор висевшему на стене — верный признак того, что в квартире живет женщина, — и, глядя на свое отражение, с чувством сказал:

— Мистер Шерлок Холмс, вы напыщенный болван, растерявший все дедуктивные навыки! Никогда, слышите, никогда больше не сомневайтесь в дружбе доктора Ватсона! Вам же известно, что он просто крайне щепетильный джентльмен. — Снова посмотрев на Ватсона, он улыбнулся и спросил: — Друг мой, ваши пациенты смогут обойтись без вас немного, как в старые добрые времена? Я собираюсь в Девоншир, где моего совета ждет некая юная особа, кажется, попавшая в беду. Не составите мне компанию?

В купе они оказались одни. Холмс пересказывал Ватсону обстоятельства дела, ощущая себя так, будто перенесся лет на пять в прошлое. Когда оба они были холостяками и думать не думали, что совместные приключения сменятся вдруг совместными чаепитиями по пятницам.

— …Мисс Хантер крайне удивило требование мистера Рукасла обрезать ее прекрасные волосы — а они действительно прекрасны, уж поверьте мне — и носить какую-то особенную одежду, которую для нее выберут. Будучи разумной, хоть и бедной девушкой, она отказалась от места, но Рукасл настаивал. Через некоторое время он прислал ей письмо… В общем, будучи бедной, хотя и разумной девушкой, после недолгих колебаний мисс Хантер согласилась. И вот сегодня от нее пришла телеграмма. Мы встретимся утром в Торбее, в гостинице «Черный лебедь». Я не знаю, что там произошло, телеграмма была короткой и, как мне показалось, отчаянной. У меня, конечно, уже есть версии, но… Вы знаете меня, Ватсон: я пытаюсь не давать воли фантазии, пока не выясню все факты.

За окном поезда медленно уплывали назад унылые девонширские равнины. Настроение, вопреки этой унылости и несмотря на беспокойство за бедную девушку, ожидавшую их в Торбее, улучшалось с каждой минутой.

— И правда, — вздохнул Ватсон, — совсем как в старые добрые времена. Помните Гримпенскую трясину, Холмс? Надеюсь, в этом деле не будет адского пса.

— Не должно быть, — кивнул Холмс, улыбаясь. Воспоминания о Гримпенской трясине у него сохранились в основном приятные, ведь именно в тех местах он познакомился с Дженни. — Скорее всего, мы имеем дело с бытовым преступлением, какие-то семейные тайны… Впрочем, я обещал не давать волю фантазии.

— Здесь так мило! — сказал Ватсон, рассматривая пейзаж за окном. — Эти очаровательные сельские домики… До чего приятно на них смотреть! Но я невольно вспоминаю наш давний разговор о том, сколь часто эта милая пасторальная картинка скрывает преступления…

— Увы, мой друг, вы правы. В самой жалкой лондонской трущобе крик ребенка, которого бьют, или драка, которую затеял пьяница, тотчас же будут услышаны соседями, кто-то из них вызовет полицию, и порок понесет заслуженное наказание. А каждый из этих домов отстоит от соседнего на добрую милю, между ними лес, и населены они в большинстве своем невежественными бедняками, которые мало что смыслят в законодательстве. Дженни рассказывала мне об этих местах. Здесь происходят совершенно чудовищные вещи, и их удается скрывать годами, а порой и десятилетиями.

— Думаете, мисс Хантер стала жертвой одной из таких чудовищных тайн?

— Думаю, да. Посмотрите, Ватсон, видите вон ту дорогу? Она ведет прямо к Сент-Мери-Мид.

— Вы всегда так улыбаетесь, когда вспоминаете жену, Холмс. Я очень рад, что вы ее встретили. Вы удивительно подходите друг другу.

— О да! Дженни — мой ангел.

Остаток пути они провели в молчании: Шерлок думал о жене, а Ватсон, судя по напряженному выражению лица, — о деле.

Мисс Хантер, как выяснилось, вовсе не ждала их в Торбее. Две коляски, в одной из которых сидели Холмс с Ватсоном, а в другой — миловидная девушка, подкатили к «Черному лебедю» почти одновременно. Шерлока это несколько встревожило; он не хотел, чтобы слишком много людей видели их вместе с гувернанткой мистера Рукасла. Поэтому он сделал вид, что не знаком с ней, и быстро прошел в гостиницу. К счастью, мисс Хантер не стала его окликать. Определенно, очень умна.

Войдя в гостиницу, девушка быстро взяла комнату и неторопливо поднялась по лестнице. За время, пока она не скрылась из виду, Шерлок успел тоже получить ключ и, оставив Ватсона расписываться в регистрационной книге, заспешил следом.

В коридоре второго этажа Шерлок подождал, пока мисс Вайолет отопрет номер и войдет внутрь, после чего начал возиться с соседней дверью. Тем временем поднялся и Ватсон, и они отправились к девушке.

— Здравствуйте, мисс Хантер, — сказал Шерлок. — Вы крайне предусмотрительно не стали меня окликать. Это мой друг доктор Ватсон, я думаю, его помощь окажется нелишней. Он участвовал во многих моих расследованиях.

— Здравствуйте, джентльмены. — Мисс Вайолет сидела у обеденного стола, на котором, впрочем, не было ничего, кроме накрахмаленной скатерти. — Спасибо, мистер Холмс, что вы приехали и привезли с собой вашего друга. Мистер Ватсон, рада знакомству с вами. Я так и поняла, мистер Холмс, что вы хотите избежать свидетелей, и нахожу это правильным. Если мистер Рукасл захочет проследить за мной, его шпионы ничего не заподозрят. У меня не так много времени, меня отпустили до трех часов, поэтому, с вашего позволения, я начну свой рассказ. Простите, что не предлагаю вам завтрак, но если я закажу сюда еду на двоих, это может вызвать ненужные подозрения.

Когда я согласилась работать у мистера Рукасла, он прислал мне с курьером билет на поезд, так как, по его словам, беспокоился, что у меня может не оказаться денег на дорогу. И так вышло, уж не знаю, планировал ли он это, что поезд прибыл в Торбей ночью, чуть позже полуночи. Мистер Рукасл встретил меня на вокзале и отвез в свое поместье «Старые тисы». На самом деле он вовсе не богат — поместье давно нуждается в ремонте, земли вокруг Рукаслам не принадлежат. Тем более удивительно, что он положил мне такое большое жалование. Впрочем, в этой истории много удивительного.

— То есть, — перебил Шерлок, — мистер Рукасл, случайно или намеренно, скрыл ваше прибытие в поместье?

— Да. Мы не встретили по дороге ни одного человека.

— А после кто-то видел вас? Я имею в виду, кроме обитателей поместья?

— В том-то и дело, что нет. Более того, отпуская меня сюда, мистер Рукасл строго-настрого запретил мне говорить, что я живу у него, очень странно это поясняя. Дело в том, что он женат вторым браком на женщине значительно младше его. Причем когда они с теперешней миссис Рукасл познакомились, прежняя его супруга еще была жива. Мистер Рукасл рассказывал, что полюбил юную Эвелину, но не смел дать воли своему чувству. А потом его жена умерла от внезапной болезни, и через некоторое время он сделал предложение возлюбленной. Он говорит, в округе и так многие считают, что он уморил Агнессу, чтобы жениться на Эвелине, и если выяснится, что у него в доме снова появилась молодая особа, пойдут некрасивые слухи, мол, Джефро Рукасл снова собрался поменять жену. Мне такое объяснение кажется несколько натянутым, но я вынуждена подчиниться.

— Вас пригласили к ребенку, я правильно понимаю?

— Да, мистер Холмс, к ребенку. Впрочем, я не понимаю, для чего я ему: мальчик и так развит не по годам, все свое время он проводит за тем, что называет «научные исследования». Он читает книги, в основном не художественные, а естественнонаучные, поминутно бегает к отцу за объяснениями непонятных терминов, а потом ставит опыты, проверяя факты, о которых узнал. Мы с мистером Рукаслом пытались объяснить ему, что я тоже могу ответить на его вопросы, но Эдуард признает только авторитет отца. Подчиняясь его воле, он задает вопросы мне, но потом все равно идет к мистеру Рукаслу перепроверять ответы. К счастью для меня, пока лишь несколько раз мне не хватило знаний, чтобы ответить ему, но ведь ребенку семи лет еще не исполнилось.

Теперешняя миссис Рукасл — тихая женщина, удивительным образом почти незаметная в доме. Она кажется тенью мужа и сына, а не самостоятельным человеком. У меня создалось впечатление, что угождать им — цель ее жизни. Впрочем, они оба обращаются с ней ласково, любят ее и заботятся о ней.

От первой жены у мистера Рукасла была дочь Алиса, но в эпидемию, которая разразилась недавно, она заболела и умерла. Мистер Рукасл очень горюет, хотя траура и не носит; мне показалось, он просто равнодушен к одежде, надевает то, что приготовят ему слуги. Миссис Рукасл тоже тоскует, она как-то жаловалась мне, как грустно стало в доме после смерти хохотушки Алисы. Мне кажется, именно потому все и происходит так, как происходит…

Но буду последовательна. Бедняжка Алиса умерла совсем недавно, в деревне, где она заразилась, до сих пор бушует инфлюэнца. Мистер Рукасл несколько раз говорил мне об этом и строго-настрого запретил туда ходить. Еще не хватало, повторяет он все время, чтобы эта зараза унесла еще чью-нибудь жизнь. Когда я отпрашивалась у него вчера, он особо уточнил, что я еду именно в Торбей, а не в ту деревню, Сент-Мери-Мид.

— Сент-Мери-Мид? — взволнованно переспросил Шерлок. — О боже! Но ведь туда уехала Дженни! Я должен немедленно… Впрочем, нет. Простите, мисс Хантер, продолжайте. Пара часов дела не исправит, а после нашего разговора я тотчас же отправлюсь туда. Видите ли, там сейчас гостит моя жена.

— О, мистер Холмс, я надеюсь, с ней ничего не случится! Мистер Рукасл так напуган этой эпидемией, я понимаю, дело в смерти его дочери, но вдруг там действительно что-то серьезное? Я постараюсь изложить все поскорее.

— Только, пожалуйста, не в ущерб деталям.

Мисс Хантер кивнула и продолжила, чуть более торопливо, но все так же подробно.

— В доме двое слуг, супружеская чета. Миссис Толлер — грубоватая, но работящая женщина, очень себе на уме. Она и кухарка, и служанка, одним словом, выполняет всю домашнюю работу. Мистер Толлер много пьет, из-за чего я мало общаюсь с ним. Он крайне неприятен в нетрезвом виде, то есть бльшую часть дня. На его попечении находится огромный пес, злющее существо неизвестной мне породы, на ночь его спускают с цепи. Мистер Рукасл особо предупреждал меня, что собака признает только его и мистера Толлера, а любого другого человека не задумываясь разорвет на части, и чтобы я не вздумала ночью выходить в сад. Пес воспитан злым, а сейчас он особенно беснуется, я слышала, как мистер Толлер жаловался жене, дескать, животное тоскует без хозяина, и с ним почти невозможно стало иметь дело. Раньше за ним смотрел лично мистер Рукасл, а теперь они вроде как не ладят. Я попыталась осторожно выяснить, почему — спросила мистера Рукасла, отчего он не навещает свою собаку; тот ответил, что это из-за болезни Алисы. Пояснил, что его одежда и руки пропитались лекарствами, и их резкий запах, почти неощутимый нашим носом, для собаки почти невыносим. Пес явно переживает: ночами он жутко воет, я долго привыкала спать под эти звуки.

Вот, собственно, и все про обитателей «Старых тисов». Кстати, там действительно очень много тиса — и вокруг дома, и в самом доме. Обеденный стол сделан из тиса, и еще в одной комнате, о которой я скажу чуть позже, тисовая дверь.

Мой день протекает так. Утром я с ребенком. После обеда я надеваю платье, приготовленное для меня, отправляюсь в гостиную, сажусь в кресло, миссис Рукасл сидит рядом и вышивает, а мистер Рукасл расхаживает по комнате и… Я, право, не знаю, как пояснить… Он смешит меня. Он рассказывает удивительно смешные истории, такие, что я хохочу, утирая слезы.

— Где расположено ваше кресло?

— Я сижу спиной к окну, мистер Холмс.

— Вас видно из окна?

— Думаю, да. Но кому? Мистеру Толлеру и его собаке? «Старые тисы» — очень уединенное место.

— Как вы думаете, что это за платье? Вряд ли ведь его шили для вас, не так ли?

— Я думаю, мистер Холмс, что это платье Алисы. Она была хохотушкой, мистер и миссис Рукасл очень скучают без ее смеха… Возможно, они пытаются представить, будто я — это она?

— Может быть, может быть. Что происходит дальше?

— Ровно в три тридцать мистер Рукасл отпускает меня, я иду к себе в комнату, переодеваюсь и снова провожу время с ребенком. Вечером, после шести, Эдуард гуляет с родителями, а я читаю в библиотеке или просто отдыхаю. В начале десятого укладываю его спать и ложусь сама.

Во время одной из вечерних прогулок Рукаслов я обошла дом и обнаружила запертую комнату — ту самую, с тисовой дверью. Мне показалось, что за ней кто-то есть, я слышала странные звуки, словно кто-то ходит. На мои расспросы мистер Рукасл ответил, что ставит там некоторые опыты, для которых необходима полная темнота, и чтобы я ни в коем случае не входила туда, иначе плоды нескольких месяцев его работы будут уничтожены. Но мне показалось, мистер Холмс, что он нервничает и… не знаю, возможно, странности этого дома пробудили во мне излишнюю подозрительность, но мне кажется, он лжет. С тех пор я каждый вечер стою возле той комнаты и слушаю. Иногда мне чудится, что кто-то за дверью стонет, но на мой зов ни разу не ответили. Откровенно говоря, мистер Холмс, я просто боюсь, мне постоянно лезут в голову всякие мистические истории, одна страшнее другой, а порой я думаю, что схожу с ума и мне все это мерещится…

— Не думаю, мисс Хантер, не думаю. Все это крайне подозрительно. Вы правильно поступили, вызвав меня. Очевидно, в доме совершено или совершается преступление, и я приложу все усилия, чтобы выяснить какое. Относительно же вашей безопасности: я убежден, пока вам ничего не угрожает, если, конечно, мистер Рукасл не застанет вас у той комнаты. Вам лучше больше не ходить к ней. Я съезжу в Сент-Мери-Мид, узнаю подробности об эпидемии и расспрошу жену о Рукаслах. Если в деревне действительно инфлюэнца, я заберу миссис Холмс, и мы поселимся здесь, в «Черном лебеде». Если же эпидемия — выдумка вашего нанимателя, мы останемся там, но я буду ежедневно наведываться в Торбей и час, положим, с семи до восьми вечера, ожидать вас. Я так понимаю, в это время вы можете относительно незаметно покинуть поместье.

— Огромное спасибо вам, мистер Холмс, — мисс Хантер в волнении сжала край скатерти, — вы удивительно отзывчивый человек! Я сказала мистеру Рукаслу, будто бы каждую неделю отправляю письмо и немного денег родным, то есть через неделю я в любом случае могу приехать. Ну и, разумеется, если случится что-то непредвиденное, я воспользуюсь вашим любезным предложением.

— Великолепно, так и договоримся. Насколько я понимаю, у вас время еще есть, а мы, с вашего позволения, откланяемся. — Шерлок поднялся, Ватсон тоже вскочил. — Я хочу поскорее увидеть жену.

— Мисс Хантер, — взволнованно сказал Ватсон, — позвольте выразить восхищение вашей храбростью. Я участвовал во многих расследованиях Холмса, и не всегда мужчины были так отважны и так внимательны к деталям, как вы. До встречи через неделю.

Они почти сбежали по лестнице, и скоро коляска мчалась в Сент-Мери-Мид, как на пожар. Ватсон нервно перебирал инструменты и пузырьки в своем чемоданчике, с которым никогда не расставался, а Шерлок просто сидел, закусив губу, и невидящим взглядом смотрел прямо перед собой.

Расследование откладывалось.

В сельской жизни есть свой несомненный шарм, думала Джейн. Шерлок считает, что здесь слишком скучно для человека с деятельным разумом, но он не прав. Деревенские сплетни, незначительные на первый взгляд события, разговоры за чаем и после церковной службы дают не меньше пищи для ума, чем самые шумные лондонские преступления.

Сейчас Джейн стояла возле церкви в кружке местных дам и девиц и с наслаждением слушала возмущенную речь Эмилии Гринберг.

— Здоровехонька! — рассказывала Эмилия. — Сидит у окна в своем любимом платье, том самом, цвета электрик, и смеется, аж пополам складывается! И нет чтоб прийти в церковь, как порядочная, возблагодарить Господа за исцеление…

— Вы неправы, дорогая, — покачала головой мисс Вуд. — После инфлюэнцы еще долго чувствуешь отвратительную слабость. У бедняжки наверняка недостаточно сил для дальних прогулок. К тому же ей опасно сейчас находиться среди людей, она может вновь заразиться. Мистер Рукасл совершенно прав, не выпуская Алису из дому, она должна сначала полностью поправиться.

— А ко мне снова подходил призрак, — невпопад произнесла младшая Эллиот. — И вы знаете, мне показалось, у него лицо Алисы. Я так испугалась! Слава богу, Эмилия, вы сказали, что она жива, я уж подумала…

В этот интереснейший момент беседа была прервана самым неожиданным и даже, пожалуй, скандальным образом. По крайней мере, рассеянно подумала Джейн, пищей для пересудов Сент-Мери-Мид обеспечена теперь на годы вперед. Из-за поворота, кренясь и жалобно скрипя, вывернула коляска, несомненно знакомый Джейн голос крикнул: «Стой!» — возница натянул вожжи, из-под колес взметнулась пыль…

— Слава богу, с тобой все в порядке!

— Разумеется, Шерлок, со мной все в порядке. — Джейн осторожно вывернулась из крепких объятий мужа и украдкой огляделась. Глаза присутствующих дам определенно стоили того, чтобы их запомнить.

Первой пришла в себя мисс Вуд. Слегка кашлянув, почтенная дама окинула лондонского сыщика внимательнейшим взглядом и чопорно произнесла:

— Добрый день, мистер Шерлок Холмс! Наконец-то вы почтили нас своим присутствием, это так приятно! Вы уже спасли Англию?

— Конечно. — Шерлок учтиво поклонился. — Дело оказалось не слишком сложным. Но мне сказали, что в Сент-Мери-Мид бушует эпидемия?

— Как видно, слухи до Лондона доходят с изрядным опозданием, — улыбнулась мисс Вуд. — Эпидемия давно закончилась. Последние больные, благодарение Господу,выздоравливают, и новых случаев заболевания не было, кажется, уже с месяц.

— Слава богу, — повторил Шерлок. — Признаться, давно я не впадал в такую панику.

— Как это романтично, — шепнула младшая Эллиот. Эмилия сурово поджала губы, но видно было, что в эту минуту она отчаянно завидует Джейн.

— О, и доктор Ватсон тоже здесь, — улыбнулась Джейн. — Здравствуйте, Джон. Я вижу, вы всерьез собрались меня спасать, как это мило. Думаю, вам обоим стоит отдохнуть с дороги.

Опершись о галантно подставленную ладонь Шерлока, Джейн вспрыгнула в коляску и подумала: придется напечь еще печенья, сегодня вечером дом наверняка будет ломиться от любопытствующих кумушек.

Едва коляска отъехала от церкви, Шерлок переспросил:

— Дженни, милая, с тобой в самом деле все в порядке? Мне сказали, что в Сент-Мери-Мид бушует эпидемия, есть даже смертельные случаи…

Дженни вгляделась в Шерлока: он и правда был напуган. Покачала головой:

— Смертельные случаи действительно есть, это ужасно, за месяц пять похорон! Но сейчас, слава богу, все закончилось. Как раз когда вы подъехали, — Дженни невольно улыбнулась, вспомнив эффектное появление мужа, — Эмилия рассказывала, что последняя больная, Алиса, чувствует себя лучше.

— Вот как, — Шерлок задумчиво посмотрел на Ватсона. — Случайно не Алиса Рукасл?

— Ты ее знаешь? Насколько я помню, когда ты приезжал просить моей руки, вас не представляли друг другу… Вы виделись? Ей правда лучше? Здесь волнуются за нее, я даже хотела попросить вас, Джон, посмотреть ее…

— Ее отец…

Шерлок замолчал: коляска остановилась у дома четы Марпл. Наступила та непременная суматоха, которая сопровождает всякий приезд гостей, тем более — приезд неожиданный. И лишь через четверть часа, когда миссис Марпл суетилась, собирая на стол, а служанка готовила гостевую комнату для Ватсона, ему удалось закончить начатую фразу так, чтобы не услышал никто лишний.

— Ее отец, — медленно сказал Шерлок, — утверждает, что она умерла.

Дженни немного помолчала, потом спросила странно севшим голосом:

— Умерла? Это мистер Рукасл тебе сказал?

— Нет, не он. Вернее, он, но не мне. Я с ним не виделся.

— Наших девушек, когда они хотели навестить Алису, он не пустил в дом. Но сказал, что она идет на поправку… Вот что, Шерлок, расскажи мне все толком.

На сжатый пересказ событий хватило получаса — как раз до обеда. Обед получился натужно-веселым, Дженни крепилась, очевидно, не желая расстраивать новостью миссис Марпл, неуклюже шутила о премьер-министре и очередном спасении Англии, Шерлок рассеянно поддакивал, а сам думал, думал, думал. Картина вырисовывалась странная.

Либо Алиса Рукасл на самом деле не умерла, либо ее смерть скрывают ото всех. Допустим, девушка жива, и ее держат взаперти, пытаясь к чему-то принудить, а за нее тем временем выдают гувернантку. Тогда понятно, почему ее отец не носит траур и кто вздыхает за тисовой дверью. Но зачем мисс Хантер сказали, что Алиса умерла? Можно было бы сочинить что угодно — больна, уехала, вышла замуж…

Если Алиса мертва, но ее смерть замалчивают, опять же понятно отсутствие траура, ведь в дом Рукаслов приходили женщины из деревни. Тогда ясно, зачем в доме девушка, заменяющая Алису, ясно, почему эту девушку не пускают в Сент-Мери-Мид. Но в чем смысл? Зачем скрывать смерть дочери? И что тогда находится в запертой комнате?

После обеда Шерлок отозвал в сторону Ватсона и попросил его поговорить с деревенским врачом. Дженни обещала разузнать, не уехал ли еще незадачливый жених Алисы. Первая приходящая на ум причина, по которой любящий отец мог запереть дочь, — неугодное замужество.

Сам же Шерлок засел в отведенной ему комнате и набил трубку…

Дженни медленно шла по главной улице Сент-Мери-Мид. В палисадниках цвели крокусы и ранние гиацинты, пахло свежевскопанной землей и клейкими почками. Пахло весной, жизнью. Тяжело было думать, что эту весну Сент-Мери-Мид встречает чередой похорон.

Дженни плохо знала Алису Рукасл: для девушек разница в семь лет — существенна. Но мистер Рукасл… Сейчас Дженни вспомнила, что в детстве боялась «господина из дома за тисами». И в самом господине, и в его доме, мрачном, почти заброшенном, чудилось таинственное зло. Тисы обычно сажают на кладбищах, Дженни не хотела бы жить среди деревьев, навевающих мысли о смерти…

Вот и у церкви тисы растут, подумала Джейн, выйдя на площадь. И тишина здесь кладбищенская: служба закончилась, люди разошлись, впору поверить, что только призраки и ходят.

Стоп.

Дженни остановилась, вперясь взглядом в темную полосу тисовой аллеи. Призрак.

Призрак, который нервная младшая Эллиот приняла за Алису!

Дженни развернулась и быстрым шагом направилась к дому.

Шерлок на рассказ о призраке отреагировал в самой скептической из всех своих скептических манер.

— Дженни, ты веришь в призраков? Ты же умная женщина! Двадцатый век на пороге, что за кумушкины суеверия, право!

— Нет-нет, — замотала головой Дженни. — Я просто чувствую: здесь что-то важное. Такое… знаешь, как бывает, кажется, протяни руку — и ухватишь разгадку за самый краешек… Нет никаких призраков, есть… не знаю что, но за этим прячется важная улика!

Шерлок хмыкнул, словно пытаясь сказать: я не хочу с тобой спорить, дорогая, но ты говоришь сущую нелепицу! Между тем Дженни вспомнила еще одно:

— Шерлок! Мистер Рукасл, он… Как-то он сильно поскандалил с нашим викарием, они спорили о природе смерти. Его исследования…

— Исследования, — повторил Шерлок. — Маленький сын Рукасла играет в научные исследования.

— Вот видишь! Откуда может маленький ребенок знать про подобное?

— В натуре детей, словно в зеркале, отражается натура родителей. Раз юный Эдуард так увлечен наукой, значит… Хм, интересно, что за эксперименты ставит Джефро Рукасл за запертой тисовой дверью?

— И связаны ли они как-то с мнимой смертью Алисы? — подхватила Дженни. — Или, — добавила грустно, — не мнимой…

Тем временем вернулся от местного коллеги Ватсон. Рассказ практикующего в Сент-Мери-Мид доктора Карпентера не вызвал бы подозрений даже у записного параноика. Да, мистер Рукасл приглашал его к заболевшей дочери. Состояние Алисы вызывало серьезные опасения, несчастный отец соглашался на любые траты, сам сидел с дочерью, строжайшим образом выполнял назначения врача. В тот день, когда, по всем признакам, следовало ожидать кризиса, он с подобающими извинениями сообщил доктору Карпентеру, что выписал из Лондона исключительно грамотного специалиста, своего былого товарища по университету. Доктор Карпентер появлению конкурента не возмутился, скорее даже обрадовался: ему хватало забот с тяжелыми больными в Сент-Мери-Мид.

Дженни покачала головой.

— Доктор Карпентер замечательный врач, без него в Сент-Мери-Мид умерло бы куда больше людей и эпидемия не закончилась бы так быстро. Я не вижу смысла менять его.

— Так бывает, — возразил Ватсон. — В отчаянии родственники больных склонны обвинять врача и искать панацею. Результат, увы, обычно трагичен.

— Но мистер Рукасл не из таких. Он всегда отзывался о докторе Карпентере с огромным уважением.

— Угроза для жизни близкого человека способна помутить самый здравый разум, поверьте, Дженни… Что теперь, Холмс?

— Теперь мы идем к местному викарию. — Шерлок вскочил, подал руку жене.

— К викарию?

— Ну да. Мне кажется, он прольет свет на увлечение мистера Рукасла наукой. Помните эксперименты и запертую дверь?

Викария Джереми Петтифера Шерлок не видел со дня их с Дженни свадьбы. Прошло уже почти четыре года, но мистер Петтифер ничуть не изменился. Сухонький старичок, преувеличенно бодрый, на самом деле сердце уже прихватывает, да и радикулит иногда скручивает, однако викарий не хочет сдаваться старости. Суетливые руки все время ищут себе занятие — то перебирают бумаги на столе, то хватаются за четки, то поправляют очки. Кожа чуть потемнела: в мельчайшие морщины намертво въелась земля, не отмыть, как ни старайся. Мозоль на указательном пальце — это не от мотыги, а от пера. И пятно от чернил на мизинце. Проповеди мистер Петтифер до сих пор записывает, хотя для его зрения это, наверное, уже тяжело.

Миссис Петтифер, спокойная старушка с благостным взглядом выцветших карих глаз, степенно накрывала на стол. Крепкий чай, домашнее печенье. Она все еще печет сама и, надо полагать, будет стоять у плиты до тех пор, пока однажды утром не сможет подняться с постели.

Упорные люди. В деревнях наподобие Сент-Мери-Мид таких много. Если бы еще их упорство было направлено не на борьбу с прогрессом и не на отрицание всего нового…

— Мистер Петтифер, возможно, мои вопросы вас удивят, но я прошу ответить на них со всей возможной серьезностью.

— Да-да, мистер Холмс, конечно. Для меня честь помочь такому известному своими добродетелями человеку, как вы.

— Дженни говорила мне, что вы спорили с мистером Рукаслом по поводу каких-то его взглядов, не то мистических, не то еретических…

Дженни тихонько сидела в углу, обхватив руками чашку с чаем. Рядом с ней Ватсон пытался налегать на печенье понезаметнее. Миссис Ватсон отлично готовит булочки и пряники, но печенье ей не удается.

Миссис Холмс и доктор Ватсон не глядели на викария, но разговор слушали очень внимательно.

Мистер Петтифер скорбно вздохнул.

— Я знаю Джефро Рукасла с… Да с того дня, как его крестили. Он всегда был очень любознательным мальчиком, его родители это поддерживали, я благословил его ехать учиться в университет… Кто же знал, что все выльется в такое… в такое…

— Богомерзкое увлечение, — авторитетно припечатала миссис Петтифер, доливая Дженни чаю.

— Несколько лет назад Джефро стал увлекаться… не знаю, мистер Холмс, я простой сельский священник, я не знаю, как такое называется. Магией? Нет, не думаю, что это магия. Джефро утверждает, что магии не существует, ведьмы на метлах — выдумка, и вместе с тем… Он говорит, что маленький народец — ну, вы понимаете — есть на самом деле, что он прячется в холмах и наблюдает за нами. И что он намного древнее нас, людей, у него много знаний, особенных знаний, неведомых нам. И якобы он, Джефро, пытается до этих знаний докопаться.

— Докопаться? — повторил Шерлок. — Это как? Изловить лепрекона и расспросить?

— Нет. Он говорит, маленький народец не станет с нами разговаривать. Но знания можно получить — так же, как любые знания. Джефро искал магические тексты и пытался анализировать их. С его точки зрения, невежественные люди считали волшебством то, что не укладывалось в их понимание мира. Ну, дикарь, на глазах у которого вы притянете кусок железа магнитом, станет почитать вас как колдуна, потому что не знает о магнетизме. Вот так же и люди, видя необычные вещи, немедля объявляли их магией…

— За что же в таком случае вы ругали мистера Рукасла? За жажду познания?

— Мистер Холмс, — пальцы викария ухватились за четки и начали быстро перебирать их, — магические тексты запрещены церковью вовсе не потому, что в них содержится какая-то не такая наука. Дело не в знаниях. Дело в том, что, занимаясь всем этим, Джефро служит дьяволу.

— Ну почему же? Он всего лишь хочет разобраться, насколько я понял. Так же я распутываю клубок улик, докапываясь до преступника.

— Но вы ищете его, чтобы покарать! А Джефро — чтобы покориться.

— С чего вы взяли, мистер Петтифер?

— Я не уверен, что смогу объяснить, мистер Холмс. Я простой сельский священник и не всегда умею облечь свои мысли в правильные слова. Но то, что мы называем магией, всегда направлено на изменение хода вещей… Неправильное изменение, понимаете? Можно удобрять растение, чтобы оно росло быстрее. Но заставлять его вновь превращаться в семя — неправильно. Потому же богоугодно помочь разродиться женщине, которая не может сделать этого без медицинской помощи, но недопустимо убивать, обрывая чью-то жизнь. Это искажает замысел Господень, нарушает естественный ход вещей. Нельзя заставлять зиму идти следом за весной. Я слышал, в наше время модно называть то, о чем я говорю, чепухой, но… Мистер Холмс, Бог есть любовь. То знание, которое от Бога, несет в себе любовь. В том, что вы делаете, есть любовь к людям. В том, что делает ваш друг, мистер Ватсон, есть любовь к людям. В том, что делает Джефро Рукасл, любви нет.

— Так что же он делает, мистер Петтифер?

— Мне трудно говорить об этом, мистер Холмс… Вы ведь понимаете, тайна исповеди замыкает мне уста… Но раз вы спрашиваете, значит, он все же доигрался.

Джефро скупил все магические книги, до которых смог дотянуться. Почти все деньги с поместья уходили на это. Время от времени он продавал старые книги, «отработанные», по его словам, чтобы купить новые. Он рисовал на теле пентаграммы для защиты от зла, пытался наколдовать себе удачу, деньги… Ничего, конечно, не получалось, но он старался снова. Тратил годы на то, чтобы за один миг получить счастье. Совсем перестал слушать советов, а когда я посетовал на это, показал мне кулон, который носит не снимая, и сказал: «Вот, это тигровый глаз, он помогает мне принимать верные решения. Зачем мне людские домыслы, когда сама природа указует путь?»

Мне трудно пояснить, мистер Холмс, почему привлечение удачи посредством таких ритуалов — это путь к дьяволу. Я думаю, надо быть священником, чтобы чувствовать это. Но поверьте мне, в этом есть попрание замысла Господня. Бог сотворил нас, чтобы мы выбирали свой путь и шли по нему, трудясь над каждым шагом, ежечасно проверяя правильность выбора и упорно преодолевая преграды — собственными силами и с Его помощью. Не с помощью знаков на теле и призывания мгновенного успеха.

А потом у нас был тот разговор… О душе, о смерти… Джефро сказал, что душа заточена в теле, как в темнице, и в момент смерти высвобождается и уходит к Создателю. Но ее можно задержать или сразу же вернуть, и тогда человек оживет. Он говорил, что, возможно, именно так воскрес Иисус — Его душа просто вернулась в тело, ибо Он Бог и имел власть возжелать этого. Я пытался увещевать его, уверял, что нет большего кощунства, чем мешать душе уйти в горние выси, и что он пытается спорить с Богом. Но Джефро лишь отмахивался и твердил, что если бы Господу не было угодно, чтобы он пользовался этим знанием, Он не дал бы возможность его получить. Насколько я понял, Джефро считает, будто маленький народец на самом деле не живет долго, а просто умирает и потом воскресает. Я в сердцах сказал, что это ересь и за такое должно от церкви отлучать. А он ответил: ну и пожалуйста, нужна мне ваша церковь. Больше я его в храме не видел.

— А мисс Рукасл? Она приходила?

— О да, вся семья приходила, кроме него.

— Когда они были на службе в последний раз?

— В самом начале эпидемии, мистер Холмс. Потом Алиса тяжело заболела, и семье стало не до посещения церкви.

— Вы не бывали у нее во время болезни?

— Нет.

— Как вы думаете, мистер Петтифер, могла ли она просить отца позвать вас и получить отказ?

— Думаю, нет. Джефро верит в Господа нашего и не может так поступить со своей дочерью. Нет, нет, в такое я не готов поверить.

— Что ж, спасибо, мистер Петтифер, — сказал Шерлок, поднимаясь, — вы пролили свет на происходящее. Я очень надеюсь, что душа мистера Рукасла не отягощена убийством, но, боюсь, мои надежды напрасны.

По Сент-Мери-Мид ехали не торопясь — на этом настояла Дженни, прекрасно знающая, сколь малой искры хватает в родной деревне для раздувания самых диких слухов. Однако едва последние дома остались позади, Холмс скомандовал вознице подстегнуть лошадей.

— Хорошо бы успеть до того, как Рукаслы вернутся с прогулки, но вряд ли, скоро совсем стемнеет… Надеюсь, Ватсон, ваш револьвер при вас?

— Конечно, Холмс. Смешно сказать, когда шел к вам в гости, прихватил по старой привычке.

— Шерлок, дорогой, так что ты говорил про убийство? — рассеянно спросила Дженни. Когда она размышляла, ее тон всегда становился немного отстраненным.

— Я думаю, Рукасл мог убить Алису, чтобы проверить свои домыслы.

Дженни сморгнула.

— О чем ты говоришь?! Шерлок, дорогой, это же полный бред!

— Почему бред? Дочь от нелюбимой жены, как раз заболела, если не получится, можно списать смерть на эпидемию…

— Во-первых, с чего ты взял, что первая жена была нелюбимой?

— Мисс Хантер рассказывала, он полюбил Эвелину еще при жизни Агнессы.

— Ну и что? Между мистером Рукаслом и Агнессой не было страсти, но они друг друга уважали и жили дружно. Если ты успел наслушаться сплетен, будто бы Джефро уморил Агнессу, чтобы жениться на Эвелине, имей в виду, это не более чем досужие вымыслы. Во-вторых, что бы там ни было у него с обеими женами, Алису он на самом деле обожал.

— Дженни, я не особенно верю в любовь, про которую кричат на всех площадях. Показывал обществу, что обожает, — да. Но обожал ли?

— Почему на площадях? Ты, мой дорогой, снова преувеличиваешь. Мистер Рукасл нигде не кричал о том, как он любит дочь. Так же, как ты не кричишь о том, что любишь меня, — но это видно. Понимаешь, видно! По взглядам, жестам, улыбке! Он таял, глядя на Алису, из его глаз уходила обычная холодность. Знаешь, я боялась его в детстве, мистера Рукасла, о его доме среди детей ходили страшилки, а сам он, вечно растрепанный, нелюдимый, небрежно одетый, такой непохожий на деревенских джентльменов, был пугалом вроде того черта, которого рисуют в детских книжках с рождественской моралью. Я перестала его бояться, когда увидела, как он смотрит на дочь. Его взгляд теплел, понимаешь? Такое не подделаешь.

Шерлок мягко взял жену за руку. Они ничего не сказали друг другу, но Ватсон смущенно отвернулся.

— То есть ты думаешь, Дженни, что Алиса просто умерла от инфлюэнцы, а Рукасл попытался ее воскресить?

— Да, — грустно кивнула Дженни. — Это похоже на правду. И призрак у церкви — ее душа, которую он задержал в этом мире, совсем как рассказывал мистер Петтифер. Джон правильно сказал: когда жизнь родного человека в опасности, отчаяние толкает на крайние шаги. Даже на безумные…

— Послушайте, гениальные детективы, — взмолился Ватсон, — может, вы все-таки объясните, что происходит? Вы считаете, что за тисовой дверью… воскресшая девушка?

— Позже, друг мой, — пообещал Холмс. — Мы, кажется, уже приехали.

— Нет, немного дальше, — подала голос Дженни. — Там прореха в ограде, мальчишки разломали.

За темными купами тисов едва угадывалась громада старинного дома. В трех окнах второго этажа горел свет: в одном ярко, а в двух — едва-едва.

Шерлок помог Дженни сойти на землю, пробормотал:

— Темнота нам на руку.

— Если не переломаем ноги, — нервно хихикнула Дженни.

— Господа, вы надолго? — подал голос возница. — То есть ждать вас или, может, я поеду? Неуютно здесь…

— Ждите! — категорично приказал Холмс. Проскользнул в щель, образовавшуюся на месте выломанного прута ограды, сделал несколько шагов вглубь парка, прислушался. Обернулся: — Ватсон, Дженни, сюда.

Вопреки опасениям, эта часть парка была не слишком запущенной. Сквозь перепревшую прошлогоднюю листву пробивалась молодая трава. Дженни подобрала юбку и шла, опираясь на руку Шерлока. Ватсон с револьвером наперевес разведывал путь.

— Странно, что не слышно собаки, — тихо сказала Дженни.

— Да, действительно, — встрепенулся Шерлок. — Ватсон, ради всего святого, не прозевайте ее!

— Собака спит, — почти над самым ухом Шерлока сообщил незнакомый голос.

Шерлок подпрыгнул, разворачиваясь, Ватсон вскинул револьвер, а Дженни сказала:

— Добрый вечер, мистер Фаулер. Я искала вас в деревне, а вы, оказывается, здесь. Шерлок, познакомься, это жених мисс Рукасл.

— Мистер Фаулер, — Шерлок не стал тратить время на любезности, — я правильно понимаю, что вы прикормили собаку?

— Да, сэр. И клянусь богом, на сей раз никто не помешает мне увидеться с Алисой! — Молодой человек энергично взмахнул рукой с ломом, едва не задев Ватсона. — Я не собираюсь больше верить этому старому обманщику! Если Алиса не хочет меня видеть, пусть скажет мне это сама! Клянусь, я не позволю водить себя за нос!

— Не клянитесь, мистер Фаулер, — грустно сказала Дженни, беря его за руку, — не клянитесь. Боюсь, вам не удастся сдержать своих пылких обещаний. Мне очень жаль говорить вам это, но Алиса, судя по всему, умерла.

— Что? Что за глупости вы…

Шерлок сделал нетерпеливый жест, но Дженни предупреждающе сжала его плечо.

— Мистер Фаулер, насколько мы можем судить, она не пережила эпидемию. Мне правда очень, очень жаль.

— Нет, — Фаулер упрямо мотнул головой. — Нет, вы ошибаетесь. Я видел ее, она сидела на своем любимом месте в гостиной у окна и смеялась… Смеялась, а меня даже не порог не пустили! Я хочу знать…