Перси Джексон и похититель молний Риордан Рик

Я сделал над собой усилие. Все шло именно так, как я боялся.

Я посмотрел на трон поменьше, пустовавший рядом с троном Аида. Он был выточен в форме черного позолоченного цветка. Мне хотелось, чтобы здесь присутствовала царица Персефона. Я вспомнил кое-что из мифов — о том, как она умеет влиять на настроения мужа, успокаивать его. Но стояло лето. Конечно же, Персефона где-то там, наверху, в мире света, вместе со своей матерью — богиней плодородия Деметрой. Ее появления, не влияя на вращение Земли, означали смену времен года.

Аннабет откашлялась и ткнула меня пальцем в спину.

— Повелитель Аид… — начал я. — Сэр, войны между богами быть не должно. Это будет… плохо.

— На самом деле плохо, — добавил Гроувер, приходя мне на помощь.

— Верните мне жезл Зевса, — попросил я. — Пожалуйста, сэр. Позвольте мне отнести его на Олимп.

— И ты осмеливаешься предъявлять мне такие претензии после того, что сделал? — Глаза Аида загорелись опасным блеском.

Я переглянулся с Аннабет и Гроувером. Они выглядели так же сконфуженно, как и я.

— Хм… Дядя, — сказал я. — Вы вот говорите «после того, что ты сделал». А что я такого сделал?

Тронный зал сотрясла такая сильная дрожь, что ее, наверное, почувствовали даже в Лос-Анджелесе. Осколки камней посыпались с потолка пещеры. Вдоль всех стен распахнулись двери, и внутрь строем вошли сотни скелетов-воителей всех времен и народов, принадлежавших к западной цивилизации. Они выстроились по периметру зала, перекрыв выходы.

— Думаешь, я хочу войны, божок?! — проревел Аид.

Я хотел было сказать: «Эти ребята не похожи на миротворцев». Но подумал, что отвечать так — опасно.

— Вы — повелитель мертвых, — осторожно произнес я. — Война расширит пределы вашего царства.

— Слово в слово то, что говорят мои братья! Ты думаешь, мне мало моих подданных? Разве ты не видел, как раскинулись Поля асфоделей?

— Да, но…

— Ты хоть представляешь, скольких поглотило мое царство в одном только прошедшем веке, сколько новых отделений я вынужден был открыть?

Я открыл рот, но Аида было уже не остановить.

— Новые охранники, — простонал он. — Очереди в суд! Персонал работает в две смены. Я богатый бог, Перси Джексон. Я контролирую залежи всех драгоценных металлов. Но нынешние расходы!

— Харон требует повышения заработной платы, — выпалил я, внезапно вспомнив о нашем разговоре.

Стоило мне сказать это, как я пожалел, что язык не прилип у меня к гортани.

— И не говори мне о Хароне! — пронзительно завопил Аид. — Он стал совершенно невыносим, когда обнаружил, что на свете существуют итальянские костюмы! Проблемы, проблемы на каждом шагу, и я должен управляться со всем лично. От одной только ежедневной поездки от дворца к воротам можно с ума сойти! Нет, божок! Чтобы умножать число подданных, помощи мне не требуется! Не хочу я никакой войны.

— Но ведь вы взяли жезл повелителя Зевса.

— Ложь! — И снова раздался грохот. Аид поднялся с трона высотой со стойку футбольных ворот. — Твой отец может дурачить Зевса, мальчик, но я еще не выжил из ума! Его план мне ясен.

— Его план?

— Вором во время зимнего солнцестояния был ты, — заявил он. — Твой отец думал сохранить этот маленький секрет. Он отправил тебя в тронный зал на Олимпе. Ты взял жезл Зевса и мой шлем. Не пошли я фурию, чтобы обнаружить тебя в Йэнси, Посейдон мог бы и преуспеть, скрывая свои замыслы начать войну. Но теперь-то тебя вывели на чистую воду. И все узнают, что ты вор, служащий Посейдону, а я получу обратно свой шлем!

— Но… — сказала Аннабет. Ручаюсь, ее мысль работала с бешеной скоростью. — Повелитель Аид… неужели ваш шлем тьмы тоже пропал?

— Не разыгрывай из себя невинное дитя, девчонка. Ты вместе с сатиром помогаешь этому герою — и вы являетесь сюда, чтобы угрожать мне от имени Посейдона. Ставить мне ультиматумы. Или Посейдон думает, что меня можно шантажировать, втянуть в его игры?

— Нет! — сказал я. — Посейдон не… я не…

— Я никому не говорил про исчезновение шлема, — проворчал Аид, — поскольку не питаю никаких иллюзий, что кто-нибудь на Олимпе проявит ко мне хоть малейшую справедливость, хоть чуточку поможет мне. Я и словом не могу обмолвиться, что мое самое могущественное оружие устрашения пропало. Поэтому я сам искал тебя, а когда стало ясно, что ты идешь ко мне с угрозами, то я не старался остановить тебя.

— Вы не старались остановить нас? Но…

— Немедленно верни мне шлем, или я остановлю смерть в этом мире! — пригрозил Аид. — Таково мое встречное предложение. Я разверзну землю и выпущу наверх мертвых. Вот когда вы поймете, что такое кошмар. А ты, Перси Джексон, — твой скелет поведет мои армии из Аида.

Вооруженные скелеты сделали шаг вперед, держа оружие наизготовку.

В эту минуту мной должен был бы овладеть ужас. Однако, странное дело, я почувствовал себя оскорбленным. Ничто так не злит меня, как обвинения в том, чего я не делал. В этом у меня богатый опыт.

— Вы с Зевсом стоите друг друга, — огрызнулся я. — Думаете, я обокрал вас? Вот почему вы послали за мной фурий?

— Разумеется.

— И других монстров?

— Я не имею к ним никакого отношения. — Аид презрительно скривил губы. — Я не желал тебе быстрой смерти, мне хотелось, чтобы тебя доставили живым и ты мог собственными глазами увидеть все муки Полей наказания. Почему, как ты думаешь, я так легко впустил тебя в свое царство?

— Легко?

— Верни мою собственность!

— Но вашего шлема у меня нет. Я пришел за жезлом Зевса.

— Который уже заполучил! — выкрикнул Аид. — Ты явился с ним сюда, дурачок, думая, что сможешь угрожать мне!

— Неправда!

— Тогда открой рюкзак!

Ужасное предчувствие поразило меня. Мой рюкзак так потяжелел, будто я тащил в нем шар для боулинга. Не могло же это…

Скинув рюкзак с плеча, я расстегнул молнию. Внутри лежал двухфутовый металлический цилиндр, заостренный с обоих концов, гудящий от скрытой в нем энергии.

— Перси! — ахнула Аннабет. — Как же так?..

— Я… я не знаю. Ничего не могу понять.

— Все вы, герои, на одно лицо, — поморщился Аид. — Ваша гордость делает вас глупцами, и вы думаете, что можете выступить против меня с таким оружием. Я не просил принести жезл повелителя Зевса, но поскольку он здесь, ты должен отдать его мне. Уверен, это превосходный товар для сделки. А теперь… мой шлем. Где он?

Я лишился дара речи. Никакого шлема у меня не было. Я понятия не имел о том, как жезл попал ко мне в рюкзак. Мне больше нравилась мысль, что Аид пустился на какую-то хитрость. Аид был плохой парень. Но неожиданно все перевернулось. Я понял, что эту игру ведет кто-то другой. Кто-то другой стравливал Зевса, Посейдона и Аида. Жезл оказался в рюкзаке, а рюкзак я получил от…

— Постойте, повелитель Аид, — взмолился я. — Это недоразумение.

— Недоразумение? — прорычал Аид.

Скелеты прицелились. Высоко над нами послышалось хлопанье кожистых крыльев, и три фурии спланировали вниз, чтобы усесться на спинку трона своего повелителя. Одна из них, с лицом миссис Доддз, приветливо улыбнулась мне и щелкнула хлыстом.

— Никакого недоразумения, — отрезал Аид. — Я знаю, зачем ты пришел. Мне известна подлинная причина того, почему ты принес жезл. Ты пришел, чтобы поторговаться за нее.

Из ладони Аида извергся шар золотого пламени. Он взорвался на ступенях передо мной, и я увидел свою мать, застывшую в золотом дожде, как в тот момент, когда Минотавр душил ее.

Я не мог произнести ни слова. Я протянул руку, чтобы дотронуться до нее, но свет был таким же горячим, как огонь костра.

— Да, — удовлетворенно кивнул Аид. — Это я удерживал ее. Я знал, Перси Джексон, что рано или поздно ты явишься, чтобы поторговаться за нее. Верни мой шлем, и, возможно, я отпущу ее. Ты ведь знаешь — она жива. Но только пока. Если я останусь недоволен тобой, все изменится.

Я вспомнил о жемчужинах, лежавших у меня в кармане. Может, они помогут мне. Если бы я только мог освободить маму…

— Ах, жемчужины, — с иронией протянул Аид, и кровь застыла у меня в жилах. — Да, мой братец со своими маленькими фокусами… — Ну, доставай их, Перси Джексон.

Рука моя подчинилась и достала жемчужины.

— Всего три, — покачал головой повелитель мертвых. — Какая жалость! Надеюсь, ты понимаешь, что каждая защищает только одного. Ну, попытайся забрать свою маму, божок. И кого из своих друзей ты оставишь коротать вечность со мной? Давай. Выбирай. Или дай мне рюкзак и прими мои условия.

Я посмотрел на Аннабет и Гроувера. Они помрачнели.

— Нас обманули, — сообщил я им. — Ваше мнение.

— Да, но зачем? — спросила Аннабет. — А голос из ямы?..

— Пока не знаю, — ответил я. — Но попробую спросить.

— Решай, парень! — завопил Аид.

— Перси, — Гроувер положил руку мне на плечо, — только не отдавай ему жезл.

— Знаю.

— Я останусь, — сказал он. — А третью жемчужину дай маме.

— Нет!

— Мы сатиры. У нас нет души, как у вас, людей. Он может замучить меня до смерти, но никогда не получит меня навечно. Я просто реинкарнируюсь, скажем, в цветок. Это лучший выход.

— Нет. — Аннабет вытащила свой бронзовый нож. — Вы двое, идите. Гроувер, ты должен защищать Перси. Должен получить право на поиск и начать искать Пана. Забери отсюда его маму. Я вас прикрою. У меня есть план: я погибну в бою.

— Ни за что! — запротестовал Гроувер. — Я прикрою тылы.

— Подумай хорошенько, козленок, — улыбнулась Аннабет.

— Замолчите, вы оба! — Я чувствовал, будто сердце мое разрывается пополам.

Они оба прошли со мной через такие испытания! Я вспомнил, как Гроувер бомбардировал Медузу в саду статуй, как Аннабет спасла нас от Цербера; мы выжили, несмотря на ловушку Гефеста, на взрыв на верху Арки в Сент-Луисе и соблазны казино «Лотос». Мне тысячу миль не давала покоя мысль, что меня предаст друг, но эти друзья никогда не пошли бы на предательство. Они только и делали, что раз за разом спасали меня, а теперь были готовы погибнуть ради спасения моей мамы.

— Я знаю, что делать, — сказал я. — Вот, возьмите.

И дал каждому по жемчужине.

— Но, Перси… — распахнула глаза Аннабет.

Я повернулся к маме. Мне отчаянно хотелось пожертвовать собой и отдать последнюю жемчужину ей, но я знал, что она скажет. Она никогда не допустила бы этого. Я должен был вернуть жезл на Олимп и рассказать Зевсу правду. Я должен был предотвратить войну. Если бы вместо этого я спас ее, она не простила бы мне этого. Я подумал о пророчестве, которое услышал на Холме полукровок, — казалось, это случилось миллион лет назад. «В конце концов ты не сможешь спасти самое главное».

— Прости, — сказал я матери. — Я возвращаюсь. Я найду способ.

Самодовольная улыбка на лице Аида погасла.

— Божок?.. — вопросил он.

— Я найду ваш шлем, дядя, — сказал я ему. — Я верну его. Не позабудьте о том, чтобы повысить зарплату Харону.

— Ты бросаешь мне вызов?..

— И не такая уж это обуза — время от времени поиграть с Цербером. Ему нравятся красные резиновые мячики.

— Перси Джексон, ты не…

— Пошли, ребята, скорее! — крикнул я.

Мы наступили на свои жемчужины. Момент был страшный — ничего не случилось.

— Уничтожьте их! — завопил Аид.

Воинство скелетов ринулось на нас, обнажив мечи и осыпая нас очередями из автоматов. Фурии метнулись, рассекая воздух огненными хлыстами.

Как только скелеты открыли огонь, обломки жемчужины у меня под ногами вспыхнули зеленым светом, повеяло свежим морским ветром. Вокруг меня сомкнулась млечно-белая сфера, оторвавшаяся от земли и устремившаяся вверх.

Аннабет и Гроувер следовали непосредственно за мной. Копья и пули, высекая искры, но не причиняя нам никакого вреда, расплющивались о жемчужные пузыри. Аид возопил так гневно, что замок сотрясся на своем фундаменте, и я понял, что ночь в Лос-Анджелесе будет бурной.

— Посмотрите вверх! — пронзительно крикнул Гроувер. — Мы разобьемся!

Действительно, мы стремительно неслись навстречу сталактитам, которые вот-вот пронзят наши пузыри и изменят направление полета.

— Как ты управляешь этими штуками? — выкрикнула Аннабет.

— Не думаю, что это возможно! — заорал я в ответ.

Мы истошно завопили, когда пузырьки врезались в потолок пещеры и… Наступила тьма.

Что, мы умерли?

Нет, я по-прежнему ощущал стремительное движение. Мы пронзали каменистую толщу так же легко, как пузырьки, поднимающиеся со дна океана. До меня дошло, в чем заключалась сила жемчужин. «Все, принадлежащее морю, в море же и вернется», — сказала нереида.

Несколько мгновений я ничего не видел за гладкими стенками своего пузыря, затем моя жемчужина разбилась об океанское дно. Две другие млечные сферы, где находились Аннабет и Гроувер, воспаряли к поверхности. И — ба-бах!

Мы вынырнули на поверхность посреди залива Санта-Моника, сбив с доски какого-то серфера, возмущенно крикнувшего нам:

— Идиоты!

Схватив Гроувера, я потянул его к спасательному буйку. Поймав Аннабет, я подтолкнул и ее туда же. Какая-то любопытная акула — большая, белая, футов одиннадцать в длину — описывала вокруг нас круги.

— Пошла прочь, — велел я ей.

Акула развернулась и поспешила восвояси.

Серфер пронзительно кричал вслед, что мы сумасшедшие придурки, и старался по-собачьи отплыть подальше.

Непонятно как, но мне удалось определить время: было раннее утро двадцать первого июня. День летнего солнцестояния.

Вдали полыхал Лос-Анджелес: дым пышными клубами вздымался над целыми кварталами по всему городу. Все верно — произошло землетрясение, и все по вине Аида. Возможно, в данную минуту он посылал войско своих мертвецов мне вдогонку.

Но сейчас царство мертвых не представлялось мне таким уж важным.

Надо добираться до берега. Надо доставить жезл Зевса обратно на Олимп. Но больше всего мне хотелось серьезно потолковать с богом, который обвел меня вокруг пальца.

Глава двадцатая

Я сражаюсь со своим придурочным родственником

Нас подобрал катер береговой охраны, но полицейские были слишком заняты, чтобы задерживать нас или пытаться выяснить, как трое подростков в городской одежде оказались посреди залива. Рации разрывались от экстренных звонков. Надо было справляться со стихийным бедствием.

Они высадили нас на пристани Санта-Моники, накинув нам на плечи полотенца, и умчались спасать других.

Одежда наша промокла насквозь, даже моя. Когда появился катер береговой охраны, я молча взмолился, чтобы, вытащив меня из воды, они не увидели, что я совершенно сухой, это могло бы вызвать некоторое недоумение. Так что я даже радовался, что с меня капает. Естественно, моя водонепроницаемая волшебная сила покинула меня. Я был босиком, потому что отдал свои тапочки Гроуверу. Уж лучше пусть береговая охрана задумается над тем, почему один из нас босой, чем — почему у другого копыта.

Добравшись до берега, мы, пошатываясь, побрели по пляжу, наблюдая за городским пожаром на фоне изумительного восхода. У меня появилось чувство, словно я только что воскрес из мертвых, — да так оно и было. Жезл Зевса тяжело оттягивал рюкзак. Но после свидания с матерью на сердце стало еще тяжелее.

— Просто не верится. — Аннабет слегка потряхивало. — Мы проделали такой путь, чтобы…

— Это была хитрость, — ответил я. — Стратегия, достойная Афины.

— Эй! — предостерегающе заметила Аннабет.

— Тебе что — еще не ясно?

— Теперь ясно. — Она опустила глаза, гнев ее поутих.

— А мне вот нет! — пожаловался Гроувер. — Может быть, кто-нибудь…

— Перси… — сказала Аннабет. — Мне так жаль твою маму. Так жалко…

Я притворился, что ничего не слышу. Если бы я стал говорить о матери, то расплакался бы, как ребенок.

— Пророчество сбылось, — объявил я. — «Ты отправишься на запад и встретишься с богом, который изменил». Но это был не Аид. Аид не хочет войны между Большой троицей. Кражу подстроил кто-то другой. Кто-то похитил жезл Зевса и шлем Аида, а потом подставил меня, потому что я сын Посейдона. Посейдона обвинят обе стороны. Сегодня на закате начнется тройственная война. И все из-за меня.

Гроувер покачал головой, окончательно сбитый с толку.

— Но кто этот подлый трус? Кому так не терпится начать войну?

— Дай-ка подумать…

Я остановился как вкопанный, глядя вперед.

Он поджидал нас, все в том же черном кожаном плаще и темных очках, алюминиевую бейсбольную биту он закинул на плечо. Мотоцикл тарахтел рядом, фара окрашивала песок в красный цвет.

— Привет, приятель, — сказал Арес, делая вид, что искренне рад видеть меня. — Тебе полагалось умереть.

— Ты обманул меня! — бросил ему я. — Ты украл шлем Аида и жезл повелителя.

— Но, по крайней мере, я украл их не собственными руками, — усмехнулся Арес. — Богам строго-настрого запрещено похищать чужие символы власти. Но ты не единственный из героев, которым свойственно заблуждаться.

— Кого ты использовал? Клариссу? Она была там во время зимнего солнцестояния.

— Какая разница? — Мое предположение, казалось, позабавило Ареса. — Главное в том, парень, что ты можешь помешать войне. Понимаешь, ты должен был погибнуть еще в царстве мертвых. Старый водяной вышел бы из себя, узнав, что Аид тебя убил. Вне себя был бы и Зевс, узнав, что нюхальщик трупов похитил его жезл. Аид, значит, все еще ищет вот это…

Арес достал из кармана маску — вроде тех, которые надевают грабители банков, — и положил ее между ручками мотоцикла. Маска тут же превратилась в украшенный искусной резьбой бронзовый боевой шлем.

— Шлем-невидимка, — выдохнул Гроувер.

— Точно, — кивнул Арес. — И при чем тут я? Аид возненавидит обоих — Зевса и Посейдона, потому что не знает, у кого из них шлем. Очень скоро нас ожидает знатное трехстороннее побоище.

— Но вы же одна семья! — протестующе воскликнула Аннабет.

— Самая хорошая война, — пожал плечами Арес, — всегда самая кровавая. Люблю повторять: нет ничего лучше, чем смотреть, как дерутся родственники.

— Ты дал мне рюкзак в Денвере, — сказал я. — Жезл повелителя был там все это время?

— И да, и нет. Возможно, это слишком сложно для твоего смертного умишки, но рюкзак — это слегка видоизмененный футляр для жезла. Жезл связан с ножнами примерно так, как твой меч с тобой, парниша. Он ведь всегда оказывается у тебя в кармане?

Я не понимал, откуда Арес узнал про это, но предполагал, что бог войны должен знать все об оружии.

— Так или иначе, — продолжал Арес, — я тут немного баловался волшебством, так что жезл должен был вернуться в ножны, как только ты попадешь в царство мертвых. Ты стоишь совсем рядом с Аидом и тут… Бинго, получите и распишитесь! А если б ты погиб по пути — невелика потеря. Оружие было бы по-прежнему у меня.

— Но почему просто не оставить жезл повелителя себе? — спросил я. — Зачем посылать его Аиду?

Челюсть Ареса дернулась. Мне вдруг показалось, что он прислушивается к какому-то другому, внутреннему голосу.

— Почему я не… о да… с таким мощным оружием…

Он пребывал в трансе секунду… другую…

Мы с Аннабет тревожно переглянулись.

— Ну… мне не хотелось неприятностей. — Лицо Ареса просветлело. — Лучше было поймать тебя с поличным.

— Ты лжешь, — оборвал я. — Отправить жезл Аиду не твоя мысль.

— Конечно моя!

Из-под очков Ареса поднялся дым, словно они притягивали огонь, как линза.

— Приказ о краже отдал не ты, — настаивал я. — Кто-то другой послал героя украсть оба предмета. Потом, когда Зевс поручил тебе выследить его, ты поймал вора. Но не сдал его Зевсу. Кто-то убедил тебя отпустить его. Ты держал предметы при себе, ожидая, что другой герой придет и доставит их по назначению. Голос из ямы вертит тобой как хочет.

— Я — бог войны! Никто не смеет мне приказывать! И мне не снятся разные сны!

— Кто-нибудь тут говорил про сны? — поинтересовался я.

— Давай-ка вернемся к более насущным делам, приятель. — Арес кипел от возмущения, но старался скрыть это, напустив на себя угрюмый вид. — Ты жив. Я не могу допустить, чтобы ты вернул жезл на Олимп. Ты можешь заговорить зубы этим тупоголовым кретинам. Поэтому мне придется тебя убить. Извини, ничего личного.

Бог войны щелкнул пальцами. Песок разлетелся у него из-под ног, и из-под земли вырвался кабан даже больше и уродливее, чем тот, голова которого висела над дверью домика номер семь в Лагере полукровок. Зверь рыл песок, свирепо глядя на меня крохотными глазками, опустив острые как бритва бивни и ожидая приказа убить меня.

— Сразись со мной сам, Арес. — Я отступил в полосу прибоя.

Он расхохотался, но в смехе его я различил легкую примесь… беспокойства.

— У тебя только один талант — убегать. Сбежал от Химеры. Сбежал из царства мертвых. Чего-то тебе явно не хватает.

— Что, трусишь?

— Сопли утри, пацан! — Темные очки бога войны стали понемногу плавиться от жара его глаз. — Правило гласит: никакого прямого вмешательства. Облом, парень. Ты не в моей весовой категории.

— Беги, Перси, — предупредила Аннабет.

Огромный кабан ринулся на меня.

Ну, я же был просто создан убегать от чудищ, посланных Аидом или Аресом, — от всех.

Как только вепрь бросился на меня, я отступил в сторону и снял колпачок с ручки. В моих руках оказался Анаклузмос. Я резко взмахнул им. Отрубленный правый бивень кабана упал к моим ногам, в то время как животное, утратив ориентацию, кинулось в море.

— Волна! — крикнул я.

И тут же неизвестно откуда в море возникла гигантская волна, которая спеленала вепря, словно одеялом. Тварь завизжала от ужаса. И исчезла, море поглотило ее.

Я обернулся к Аресу.

— Ну что, будешь драться? — спросил я. — Или предпочтешь выпустить на меня других своих поросят?

— Ну, гляди, парень. — Арес побагровел от ярости. — Я мог бы превратить тебя…

— В таракана, — подсказал я. — Или в ленточного червя. Не сомневаюсь. Это спасло бы твою божественную шкуру, чтобы тебя не высекли, да?

Языки пламени плясали поверх очков бога войны.

— Ну, держись. Действительно, нарываешься на то, чтоб мокрого места от тебя не осталось?

— Если я проиграю, можешь превратить меня в кого угодно. Можешь взять жезл. Если же выиграю я, шлем и жезл будут моими и тебе придется убраться отсюда.

Арес злобно усмехнулся.

Он снял лежавшую у него на плече биту.

— Как тебе больше нравится, чтобы тебя уделали: в классическом стиле или в современном?

Я указал ему на свой меч.

— Отлично, покойничек! Будет тебе классика.

Бейсбольная бита в руках Ареса мигом превратилась в огромный двуручный меч. Эфес заменял большой серебряный череп, державший в зубах рубин.

— Перси. — Голос Аннабет дрогнул. — Не надо. Он все-таки бог.

— Он трус, — ответил я ей.

Аннабет проглотила комок в горле.

— Надень по крайней мере это. И удачи. — Она сняла ожерелье с бусинами и кольцом отца и повесила его мне на шею. — Мир, — провозгласила Аннабет. — Отныне Афина и Посейдон вместе.

Я почувствовал легкий жар прилившей к щекам крови, но изобразил улыбку.

— Спасибо.

— И это тоже возьми, — сказал Гроувер. Он дал мне расплющенную жестяную банку, которую, вероятно, хранил в кармане тысячи миль. — Сатиры — за тебя.

— Гроувер… Даже не знаю, как благодарить.

Он легонько хлопнул меня по плечу. Я сунул банку в задний карман.

— Ну что, попрощался? — Арес двинулся на меня, полы его черного кожаного плаща волочились по песку, меч ярко, подобно огню, блестел в лучах восходящего солнца. — Я сражаюсь уже целую вечность, парень. Моя сила безгранична, и я не могу умереть. Ну, что?

«Комплекс неполноценности», — подумал я, но промолчал.

Я стоял в волнах прибоя, чуть попятившись и зайдя в воду до лодыжек. И вспомнил, что когда-то сказала Аннабет в денверском ресторане: «Арес силен. Но это все, что у него есть. Иной раз силе приходится поклониться мудрости».

Бог войны нанес рубящий удар сверху вниз, метя мне в голову, но меня уже не было на прежнем месте.

Тело думало за меня. Вода, казалось, выталкивала меня, и я, как выброшенный из катапульты, пролетел над Аресом и, приземляясь, полоснул его клинком. Но Арес оказался проворным. Он извернулся и кончиком эфеса отвел удар, который должен был прийтись ему прямо в спину.

— Неплохо, неплохо, — усмехнулся бог войны.

Он рубанул снова, и мне пришлось выскочить из воды. Я постарался сделать шаг в сторону, чтобы снова зайти в воду, но Арес, казалось, разгадал мои намерения. Он предпринял обходной маневр и обрушился на меня с такой силой, что мне пришлось предельно сосредоточиться, чтобы не дать разрубить себя на куски. Я продолжал пятиться от накатывавшихся волн, выжидая, пока Арес раскроется и я смогу атаковать. Его меч был на несколько футов длиннее Анаклузмоса.

«Иди на сближение, — однажды сказал мне Лука во время урока фехтования. — Если твой клинок короче, иди на сближение».

Я шагнул навстречу и сделал выпад, но Арес ожидал этого. Он выбил клинок у меня из рук и ударил кулаком в грудь. Я взлетел в воздух на двадцать, возможно, тридцать футов. И сломал бы себе спину, не упади на мягкий песок дюны.

Страницы: «« « ... 1516171819202122 » »»