Перси Джексон и лабиринт смерти Риордан Рик

Глава вторая

Прерванный вызов из царства мертвых

Ничто не может так испортить прекрасное утро, как долгая поездка в такси с рассерженной девчонкой.

Я снова и снова пытался разговорить Аннабет, но она вела себя так, будто я только что замочил ее любимую бабушку. Все, чего я сумел от нее добиться, — лаконичная информация о том, что весной в Сан-Франциско ей досаждали чудовища, после Рождества она дважды побывала в лагере (меня это сильно задело, ведь она даже не позвонила мне, когда приезжала в Нью-Йорк!) и что ей ничего не известно о Нико ди Анджело (это длинная история). Почему она ездила зимой в лагерь, Аннабет мне не сообщила.

— А от Луки были известия? — спросил я.

Она отрицательно покачала головой. Я знал, как болезненна для нее эта тема. Аннабет всегда восхищалась Лукой, бывшим старостой домика Гермеса в лагере, который предал нас и примкнул к силам Кроноса, повелителя злобных титанов. Аннабет никогда не признавалась, но я догадывался, что она все еще любит Луку. Прошлой зимой, когда мы сражались против него на горе Тамалпаис, он ухитрился выжить после падения с пятидесятифутовой скалы. Сейчас, насколько мне было известно, он продолжал плавание на захваченном монстрами круизном лайнере, пока его разрубленный на куски повелитель Кронос отлеживался в золотом саркофаге, восстанавливая по грамму свою плоть и выжидая, пока не обретет достаточно мощи, чтобы послать вызов богам-олимпийцам. Все это в разговоре между нами, полукровками, обозначалось словом «Проблема».

— Гора Тамалпаис с тех пор так и кишит чудовищами, — сказала Аннабет. — Я не решилась подобраться к ней поближе, но не думаю, что Лука все еще там. Я почувствовала бы его присутствие.

Сами понимаете, от этих слов настроение мое не улучшилось.

— Как дела у Гроувера? — спросил я.

— Он в лагере. Сегодня ты с ним увидишься.

— Ему повезло с поиском? Я хочу сказать, его попытки разыскать бога Пана удались?

Аннабет принялась теребить бусы на шее, как делала всегда, когда волновалась.

— Сам узнаешь, — пробормотала она нехотя. Но так ничего и не объяснила.

Когда мы ехали через Бруклин, я попросил у Аннабет телефон, чтобы позвонить маме. Обычно мы, полукровки, стараемся не пользоваться мобильниками, потому что посылать наши голоса в эфир — это все равно что так прямо и объявить чудовищам: «Ку-ку, я тут! Съешьте меня, пожалуйста!» — но этот звонок был для меня очень важен. Я оставил на нашем автоответчике голосовое сообщение, в котором постарался объяснить все, что произошло в школе Гуди. Боюсь только, что мне не очень-то это удалось. Еще сказал маме, что со мной все в порядке, пусть она не беспокоится, и что я останусь в лагере до тех пор, пока дело не наладится. И еще попросил ее извиниться за меня перед Полом Блофисом.

После этого мы долго ехали в полном молчании. Город постепенно таял вдали, а потом и совсем исчез из виду, когда машина покинула скоростное шоссе и покатила по проселочной дороге в северной части Лонг-Айленда, мимо фруктовых садов и виноградников и ларьков, где продают самые свежие продукты.

Почему-то мне все время попадался на глаза тот телефонный номер, что нарисовала на моей ладони Рейчел Элизабет Дэр. Я понимал, какая это глупость, но мне ужасно хотелось позвонить ей. Может, она объяснит мне, что значили слова эмпусы о том, что лагерь будет сожжен, а мои друзья захвачены в плен. И почему, когда Келли взорвалась, поднялась такая пыль?

Я уже давно усвоил, что когда чудовищ убивают, они погибают не навсегда. Мало-помалу — на это могут потребоваться недели, месяцы, а может, даже годы — они вновь формируются из кипящей мерзостью первичной материи Царства мертвых. Но все равно, обычно монстры не так легко обращались в прах. Если эта Келли, конечно, и в самом деле была уничтожена.

Такси свернуло на дорогу 25А, и мы поехали через лес, который все тянулся и тянулся вдоль северного побережья, пока слева не показалась низкая гряда холмов. Когда Аннабет попросила водителя повернуть на проселочную дорогу номер 3.141, что вилась у подножия Холма полукровок, он нахмурился.

— Там местность плоская, как стол, мисс, и ни одного дома. Вы не ошибаетесь?

— Не ошибаюсь. Будьте добры, поезжайте.

Аннабет протянула ему плату за проезд, и он счел за лучшее не спорить.

На гребень холма мы с Аннабет взбирались пешком. Охранник — молодой сторожевой дракон — обвился вокруг сосны и дремал, но когда мы приблизились, мгновенно проснулся и, увидев нас, задрал голову, чтобы ему пощекотали под подбородком. Когда Аннабет сделала это, у него от счастья аж пар повалил из ноздрей, как из чайника. Дракон закатил глаза и замер.

— Привет, Пелей, — сказала Аннабет. — Все тут у нас в порядке?

Последний раз, когда я видел Пелея, в нем было едва футов шесть росту, теперь же он вытянулся примерно в два раза, а по толщине не уступал тому дереву, на котором дремал. Над его головой, на самой нижней ветке, сверкало золотое руно, чья магическая сила защищала наш лагерь от вторжения. Дракон казался умиротворенным и расслабленным, а это означало, что в лагере все спокойно. Да и сам лагерь — раскинувшиеся под холмом прямо у наших ног зеленые поля, лес, белые здания в греческом стиле — выглядел мирно. Четырехэтажная постройка, именуемая Большим домом, гордо возвышалась среди полей клубники. К северу от Большого дома, за пляжем, искрилась под солнечными лучами вода залива Лонг-Айленд.

Но что-то… что-то неясное внушало мне тревогу. В воздухе чувствовалось какое-то напряжение, будто сам холм затаился и сдерживает дыхание в предчувствии опасности.

Когда мы сбежали с вершины холма в долину, перед нашими глазами предстал обычный вечер летней смены. Большая часть ребят, как я понимаю, прибыла сюда в прошлую пятницу, и теперь все занимались делом. Сатиры бродили по полям клубники, наигрывая на свирелях, и магия музыки заставляла ягоды созревать быстрей. У нескольких ребят проходил урок верховой езды — оседлав пегасов, они парили над лесом. Трубы кузниц дымились, и изнутри доносился стук молотов, там занимались ковкой, изготавливая оружие для продажи в магазинчиках народных ремесел. Две команды, сформированные из представителей домиков богинь Афины и Деметры, состязались на беговой дорожке в гонках на колесницах, а на озере команда подростков, сидевших в греческой триреме, сражалась с большим, оранжевого цвета морским змеем. В общем, ничего особенного, обычный летний денек в лагере.

— Мне нужно переговорить кое о чем с Клариссой, — бросила мне Аннабет.

Я уставился на нее с таким видом, будто она сказала: «Мне нужно съесть большой вонючий сапог», и только потом спросил:

— Зачем?

Клариссу из домика Ареса я терпеть не могу, на мой взгляд, она хуже всех в лагере. Подлая девчонка, противная задира. Ее отец, бог войны, пообещал разделаться со мной, поэтому теперь она регулярно пытается вышибить мне мозги. В остальном, надо признать, она неплохой товарищ.

— Мы с ней кое над чем работаем вместе, — туманно объяснила Аннабет. — Ладно, увидимся попозже. Пока!

— Над чем ты с ней можешь работать?!

Взгляд Аннабет скользнул в сторону леса.

— Я передам Хирону, что ты приехал. — Ясно, переводит разговор на другое. — Он наверняка захочет поговорить с тобой перед слушанием дела.

— Какого дела?

Не ответив, она повернулась и побежала по дорожке к арене, на которой обычно проводились состязания мечников. Даже ни разу не оглянулась.

— Было чрезвычайно приятно с вами побеседовать, мисс, — проворчал я, глядя ей вслед.

Когда я шел через лагерь, мне повстречалось несколько старых приятелей, и я остановился поболтать с ними. На подъездной аллее перед Большим Домом Коннор и Тревис Стоуллы из домика Гермеса возились с нашим лагерным внедорожником. Силена Боргард, староста домика Афродиты, помахала мне рукой, пролетая надо мной на пегасе. Я поискал Гроувера, но нигде его не увидел. Наконец я добрался до поля для поединков. На этой арене, где тренировались мечники, я всегда как бы случайно оказывался, когда бывал не в духе, и, нужно признаться, упражнения с мечом меня здорово приводили в норму. Может потому, что мечевой бой — это единственное, в чем я хоть чуточку разбираюсь.

Я прошел на арену, и тут мое сердце едва не остановилось! В самом центре поля, развалившись, лежала спиной ко мне самая огромная адская гончая, которую мне когда-либо доводилось видеть.

Я хочу сказать, что мне приходилось встречать довольно-таки внушительного вида адских гончих. Например, одна из них, размером с упитанного бегемота, пыталась убить меня два с лишним года назад. Но та, на кого я наткнулся сейчас, была уж точно не меньше танка. Понятия не имею, как она смогла проскользнуть незамеченной через границы лагеря, но устроилась тварь на арене совсем по-домашнему — улеглась на живот и, удовлетворенно порыкивая, грызла оторванную голову бутафорского солдатика. Собаченция меня еще не заметила, но стоит мне пошевелиться, как она немедленно меня учует. Времени бежать за помощью не было, и я тихонько потянул из кармана авторучку и стал снимать колпачок, чтобы обнажить свой меч Анаклузмос.

— А-а-а! — заорал я изо всех сил и бросился в атаку.

Лезвие моего меча уже было в дюйме от огромной спины гончей, когда невесть откуда взявшийся чужой клинок парировал удар.

ДЗИНЬ!

Адская гончая навострила уши и рявкнула:

— ВУУФ!

Я отпрыгнул назад, еще не понимая, что происходит, сделал новый выпад и нанес ответный удар. И увидел перед собой седого мужчину в доспехе греческого воина, который без проблем парировал мой натиск.

— Стоп! — спокойно сказал он. — Объявляется передышка.

— ВУУФ! — Лай адского создания сотряс всю арену.

— Но это же адская гончая! — закричал я.

— Она не опасна, — успокоил меня мой противник. — Ее зовут Миссис О'Лири.

Я непонимающе заморгал и переспросил:

— Миссис О'Лири?

Услышав свою кличку, чертова собака опять оглушительно рявкнула. И по ее лаю я сообразил, что эта гончая совсем не злая, а лает просто от возбуждения. Она подтолкнула мокрую, основательно прожеванную куклу-солдатика своему хозяину.

— Хорошая девочка, — сказал тот, свободной рукой схватил чучело за шею и зашвырнул на трибуны. — Схватить грека! Схватить грека!

Миссис О'Лири рванулась за добычей, прыгнула на нее и стала топтаться на несчастном манекене, кроша огромными лапами его доспехи. А потом вообще вцепилась зубами в шлем и принялась жевать.

Мечник сухо улыбался. На вид ему, судя по седоватым, коротко подстриженным волосам и бородке, можно было дать лет пятьдесят, и я должен сказать, что для такого старикана он неплохо сохранил спортивную форму. Он носил черного цвета альпинистские штаны и бронзовый нагрудник, из-под которого виднелась фирменная оранжевая футболка нашего лагеря. Неожиданно я заметил у него на груди, у основания шеи, странную, цвета крови, отметину, только я не понял: это родимое пятно или татуировка. Увидев, на что я смотрю, хозяин адской гончей поправил шнуры нагрудника, и пятно спряталось под воротником.

— Миссис О'Лири — моя домашняя собачка, — объяснил он, — и я убедительно прошу тебя больше не тыкать ей в спину мечом. Договорились? А то мы с ней обидимся.

— Кто вы?

— Обещаешь не убивать, если я спрячу меч?

— Обещаю.

Он вложил меч в ножны и протянул мне руку.

— Квинтус.

Его ладонь была шершавой, как наждачная бумага.

— Перси Джексон, — представился я — Извините за нападение на вашу, э-э, собачку. А как вы вообще…

— Приручил исчадие ада? Длинная история, включающая ряд смертельных схваток и немало мелко прожеванных бутафорских солдатиков. Между прочим, я новый инструктор лагеря по мечевому бою. Помогаю Хирону, пока мистер Д. в отсутствии.

— А-а… — Я старался не смотреть в ту сторону, где Миссис О'Лири уже сорвала с груди воина щит вместе с державшей его рукой и теперь трясла его так, словно это была тарелка фризби. — Подождите, а что, мистера Д. нет в лагере?

— Ну да… Сложные времена, видишь ли. Даже Дионису приходится заниматься делами. Сейчас он отправился навестить кое-кого из старых друзей. Убедиться, что они заняли правильную позицию и готовы поддержать того, кого нужно. Большего я тебе сообщить не могу.

Если Дионис уехал, то это лучшая новость из всех, что я услышал за нынешний день. Он назначен директором нашего лагеря только потому, что Зевс прислал его сюда в наказание за слишком горячие ухаживания за лесными нимфами. Мистер Д. нас прямо-таки ненавидит и изо всех сил старается как можно больше усложнить нашу жизнь в лагере. Так что если его нет, нынешнее лето может оказаться не слишком скучным. Хотя, с другой стороны, уж если Дионис оторвал задницу от стула и стал рекрутировать помощников богам в их битве с титанами, значит, дела и впрямь приняли плохой оборот.

Слева от меня послышалось громкое «бумс». Неподалеку на земле были сложены штабелем шесть деревянных ящиков, каждый размером со стол, сейчас вся эта гора зашаталась, и они рухнули на землю. Миссис О'Лири, воинственно пригнув голову, помчалась прямо на них.

— Тпру, малышка! — прикрикнул на нее Квинтус. — Это тебе не по зубам.

И он отвлек ее внимание, подбросив в воздух бронзовый щит на манер фризби.

Ящики подскакивали и катились по земле. На их сторонах были напечатаны какие-то слова, но с моей дислексией мне понадобилось немало времени, чтобы разобрать надпись:

РАНЧО «ТРИ — Г — ТРИ»

ОСТОРОЖНО, НЕ ПЕРЕВОРАЧИВАТЬ!

На нижней стороне имелась надпись более мелкими буквами: «Открывать осторожно. Ранчо „ТРИ — Г — ТРИ“ не несет ответственности за порчу имущества, нанесение ущерба или мучительно болезненную гибель».

— Что в этих коробках? — поинтересовался я.

— Маленький сюрприз, — последовал ответ. — Тренажеры для завтрашних занятий. Тебе понравится.

— Понятно, — кивнул я, хоть слова насчет «мучительно болезненной гибели» мне не особенно пришлись по душе.

Квинтус метнул щит подальше, и Миссис О'Лири потрусила за ним.

— Вам, молодым, нравится балансировать на краю пропасти. Теперь лагеря совсем не те, что были в моем детстве.

— Так вы… вы полукровка? — ошарашено пробормотал я.

Я совсем не хотел показывать, насколько я потрясен, но мне никогда раньше не встречались взрослые полубоги.

Квинтус тихонько рассмеялся.

— Некоторым из нас и впрямь удается дожить даже до таких лет, знаешь ли. Ведь не каждый полукровка получает зловещие предсказания.

— Вам известно о том, что мне предсказано?

— Да так, довелось услыхать кое-что.

Мне хотелось спросить, что именно он слыхал, но как раз в этот момент раздался возглас:

— Перси, вот ты где!

И на арене появился Хирон. Наверное, он прискакал с тренировочного стрельбища, поскольку за спиной у него болтались колчан и лук с натянутой тетивой, а нижняя часть его белоснежного конского тела была заляпана грязью и травой. Верхнюю, человеческую, часть туловища прикрывала футболка с крупной надписью «Кентавр № 1», а каштановую гриву и бороду он коротко подстриг, как обычно делал летом.

— Вижу, ты уже встретился с нашим новым инструктором. — Тон Хирона был благожелательным, но глаза смотрели настороженно. — Квинтус, вы не возражаете, если я заберу у вас Перси?

— Ни в коем случае, мистер Хирон.

— Не обязательно звать меня «мистер», — сказал Хирон, но вид у него сразу стал довольный. — Пошли, Перси. Нам надо многое обсудить.

Я бросил прощальный взгляд на Миссис О'Лири, которая теперь жевала ноги бутафорского воина.

— Пока. Увидимся, — попрощался я с Квинтусом.

Когда мы отошли на некоторое расстояние, я зашептал Хирону:

— Мне этот Квинтус кажется… ну, как бы сказать, каким-то…

— Загадочным? — подсказал Хирон. — Сразу не разберешь, каков он?

— Ага.

Хирон кивнул.

— Очень опытный боец. К тому же полукровка. Превосходный мечник. Но я и сам хотел бы понять… — Тут кентавр замолчал. Что бы он ни хотел понять, сообщать об этом мне он явно раздумал. — Сначала о главном, Перси. Аннабет мне сказала о твоей встрече с эмпусами.

— Ой, да!

И я рассказал ему о битве, которая разгорелась в школе Гуди, и о том, как Келли вдруг неожиданно исчезла со взрывом и пламенем.

— Гмм, — произнес кентавр. — Не каждая эмпуса способна сотворить такое. Только самые могущественные из них. Она не погибла, Перси. Таким образом она от тебя сбежала. Плохо, однако, что в свите Гекаты начались волнения.

— А что они делали в школе? — спросил я. — Меня поджидали?

— Вполне возможно. — Хирон нахмурился. — Удивительно, что в этой ситуации тебе удалось устоять. Способность этих созданий завораживать… почти ни одному из героев не удавалось выстоять и не поддаться их чарам. И все они были пожраны эмпусами.

— Меня бы тоже сожрали, — признался я, — если б не одна девочка. Ее зовут Рейчел.

Хирон кивнул.

— Да, по иронии судьбы тебе помогла обычная смертная, но мы, конечно, вернем ей долг. О том же, что эмпуса рассказала тебе о нападении на лагерь, мы еще поговорим позднее. Сейчас не до того, надо торопиться в лес. Там тебя ждет Гроувер.

— Где?

— В лесу идет слушание его дела, — мрачно объяснил Хирон. — Совет копытных старейшин собрался на заседание, чтобы решить его судьбу.

Хирон сказал, что надо торопиться, поэтому я забрался к нему на спину, и мы поскакали к лесу. Когда он галопом мчался мимо домиков, в которых мы все жили, я успел бросить взгляд на павильон для трапезы — открытое здание в греческом стиле, расположенное на вершине холма и обращенное к морю. Я увидел его в первый раз с прошлого лета, и на меня сразу нахлынули плохие воспоминания.

Тем временем Хирон углубился в лес. Лесные нимфы выглядывали из-за деревьев, подсматривая за нами. Призрачные тени каких-то огромных существ шуршали в чаще — прятавшиеся здесь чудовища служили постоянной угрозой обитателям лагеря.

Я думал, что за последние два лета изучил лес досконально, мы не один раз играли здесь в захват флага, но Хирон скакал такими тропами, которых я ни разу не видел. Дорожка вилась меж старых ив, чьи кроны полностью смыкались над нею, образуя свод, потом мы миновали небольшой водопад и оказались на поляне, заросшей целым морем лесных цветов.

Там на траве кружком расположилась группа сатиров. В середине поляны стоял Гроувер. А лицом к нему на тронах, которые представляли собой по-особому подстриженные кусты роз, восседали три старых толстых сатира. Этих стариков я еще никогда не видел в лагере и решил, что они, наверное, и есть Совет копытных старейшин.

Мне показалось, что как раз перед нашим появлением Гроувер о чем-то докладывал Совету, потому что сейчас его пальцы нервно накручивали край футболки, а сам он то и дело беспокойно переступал своими козлиными копытами. Он, в общем-то, мало изменился с прошлой зимы, видимо, потому, что сатиры растут вдвое медленнее людей. Его прыщеватое лицо разгорелось от волнения, рожки немного подросли и теперь смешно выглядывали из спутанной шевелюры. С некоторым испугом я понял, что стал выше его ростом.

На поляне также сидели Аннабет, Кларисса и еще одна девочка, которую я раньше не видел. Они втроем сгрудились немного поодаль от сатиров. Хирон ссадил меня на землю, и я очутился прямо рядом с ними.

Волосы Клариссы были стянуты банданой под цвет ее камуфляжного костюма, и она очень походила на мальчишку. К чему, впрочем, всегда и стремилась. Сейчас она бросила на меня короткий взгляд и пробормотала «привет, салага», что, в общем, должно было означать, что настроение у нее превосходное. Гораздо чаще Кларисса говорила «привет» и тут же пыталась меня прикончить.

Аннабет обвила рукой талию незнакомой девочки, которая выглядела так, будто только что плакала. Маленького роста, изящная — как ее, наверное, назвали бы взрослые, — с пышными волосами янтарного цвета и хорошеньким, немного эльфийским личиком. На ней были зеленый хитон и шнурованные высокие сандалии, а у глаз она держала платок.

— Все это кончится ужасно, — захныкала девочка.

— Что ты, что ты. — Аннабет погладила ее по плечу. — Все будет хорошо, Можжевелочка.

Аннабет взглянула на меня и одними губами произнесла: «Подружка Гроувера».

По крайней мере, я подумал, что именно это она и прошептала, хоть смысла в подобных словах не было ни малейшего. Чтобы у Гроувера была подружка?! Но когда я посмотрел на Можжевелку пристальней, то заметил, что уши у нее чуть заострены кверху, а глаза, если не считать того, что они покраснели от слез, были зелеными-презелеными, цвета хлорофилла. А-а, понятно. Передо мной была дриада — лесная нимфа.

— Мистер Ундервуд, — с важностью заговорил одни из членов Совета, перебивая собиравшегося что-то сказать Гроувера, — и вы всерьез полагаете, что мы способны в это поверить?

— Но, господин Силен, — пробормотал тот, — ведь я говорю чистую правду.

Член Совета Силен обернулся к коллегам и с горячностью стал им что-то говорить. Хирон прошел вперед и встал рядом с ними, внимательно прислушиваясь к беседе. Я знал, конечно, что он почетный член Совета, но не считал это особенно важным. Старейшины не показались мне такими уж выдающимися личностями, скорее они напоминали козлов в зоопарке — жирное брюхо, тусклые глаза, которые не видят ничего, кроме кормушки, и вечное сонливое выражение на морде. Так что я не совсем понимал, чего, собственно, Гроувер так беспокоится.

Силен одернул на огромном брюхе желтого цвета рубашку поло и поудобнее устроился на троне.

— Мистер Ундервуд, уже в течение полугода — целых шесть месяцев! — членам нашего Совета приходится выслушивать ваши провокационные заявления о том, что с вами говорил сам бог дикой природы Пан.

— Но я вправду слышал его голос!

— Какая дерзость! — проскрипел тот, что сидел слева от Силена.

— Потише, Марон, — оборвал его кентавр. — Имейте терпение.

— Вот еще, терпение! — продолжал ворчать Марон. — Я по самые рога сыт этой чепухой. Станет бог природы говорить с этим…

Можжевелка, казалось, хотела броситься на старого сатира и поколотить его, но Аннабет и Кларисса удержали ее.

— Не время, подружка, — прошептала Кларисса. — Погоди чуток.

Не знаю, что удивило меня больше — Кларисса, удерживающая кого-то от драки, или то, что она и Аннабет, отчаянно презиравшие друг друга, вместе затеяли какое-то дело.

— Итак, в течение шести месяцев мы были снисходительны к вам, мистер Ундервуд. Позволили вам совершать различные путешествия. Не отозвали вашей лицензии на проведение поиска. Мы доверяли вам, ожидая, что вы сумеете предъявить доказательства своего нелепейшего утверждения. И что вы нам теперь, спустя все это время, преподнесли?

— Мне нужно еще немного времени, — попросил Гроувер.

— Ничего он не нашел! — взвизгнул тот, который сидел посередине. — Ничего!

— Но, Леней…

Силен поднял руку, призывая к молчанию, но тут Хирон наклонился и сказал что-то сатирам. Те сразу скисли. Они принялись что-то бормотать и спорить между собой, но Хирон сказал еще что-то, и Силен неохотно кивнул. Потом со вздохом объявил:

— Итак, мистер Ундервуд, мы согласны дать вам еще один шанс.

— Благодарю! — физиономия Гроувера сразу просветлела.

— Мы даем вам одну неделю.

— Как одну?! Но, сэр, это невозможно!

— Одна неделя, мистер Ундервуд. После истечения этого срока, если вы не сумеете подтвердить сделанные вами заявления, ваша лицензия на поиск будет отозвана и вам придется поискать себе другое занятие. Возможно, такое, в котором вы могли бы лучше проявить свои актерские способности. К примеру, кукольный театр. Или степ.

— Но, сэр, я… Что со мною станет, если я лишусь лицензии на поиск? Вся моя жизнь…

— Заседание Совета откладывается, — объявил Силен. — Все приглашаются на обед. Приятного аппетита!

Старый сатир хлопнул в ладоши, и из-за деревьев выступила группа нимф с блюдами овощей, фруктов, консервированных продуктов и прочих козлиных деликатесов. Кружок сатиров дрогнул, распался, и они накинулись на еду. Гроувер понуро направился в нашу сторону. Его вылинявшая голубая футболка была украшена портретом какого-то сатира с надписью: «Получил, козел?»

— Привет, Перси! — Он был так подавлен, что даже не протянул руку, чтобы поздороваться. — Все нормально?

— Старые козлы! — воскликнула Можжевелка. — Ох, Гроувер, они и понятия не имеют, как ты старался!

— Существует еще один вариант, — туманно высказалась Кларисса.

— Нет же, нет! — Лесная нимфа в испуге затрясла головой. — Гроувер, я не отпущу тебя.

Лицо моего друга сильно побледнело.

— Я… я хотел бы еще подумать об этом. Мы ведь даже не знаем, где искать.

— О чем вы говорите? — вмешался я.

Где-то далеко раздался звук рога. Аннабет нахмурилась и сказала:

— Позже я тебе все объясню, Перси, а сейчас нам нужно торопиться. Начинается осмотр домиков.

Правда, ужасно несправедливо, что проверка нагрянула в момент, когда я только что прибыл в лагерь? Но со мной вечно так. Каждый вечер один из старост обходит все наши домики, проверяя чистоту, и делает отметки на особом листе папируса. Тем, кто займет лучшие места, гарантирована первая очередь в душе, а значит, вволю горячей воды. Обитателям домика, который очутился на последнем месте, достается уборка на кухне после обеда.

Для меня лично проблема заключается в следующем: я, как правило, единственный обитатель домика Посейдона. И к тому же, как известно, Перси Джексон не принадлежит к числу тех, кого обычно называют чистоплотными и опрятными мальчиками. А так как гарпии-чистильщицы обычно появляются в лагере всего один раз — в последний день лета, то вполне возможно, что мой домик сейчас пребывает в том же состоянии, в каком я оставил его зимой. Фантики от конфет и пакеты от чипсов валяются на кровати, доспехи, которые были на мне во время соревнования за захват флага, разбросаны по всей комнате… ну и так далее.

Поэтому я рысью припустил в жилую зону, где двенадцать домиков — по одному на семью каждого бога-олимпийца — выстроились на зеленом лугу в виде английской буквы U. На бегу я успел заметить, что дети Деметры старательно подметают свой домик и спешно выращивают свежие цветы на подоконниках. Конечно, стоит им только пальцами щелкнуть, как жимолость уже вьется по притолоке, а маргаритки густым ковром покрывают крышу, — и вы называете это справедливостью? Не думаю, что им хоть раз досталось последнее место при таких осмотрах. А ребята из домика Гермеса бегают в панике, рассовывая грязное белье под кровати и обвиняя друг дружку во всех грехах. Они, конечно, известные лодыри, но уж точно раз в сто аккуратнее меня.

Увидев, что Силена Боргард как раз выходит из домика Афродиты, на ходу делая отметки на своем папирусе, я тихонько чертыхнулся про себя. Силена — отличная девчонка, но ужасная чистюля и инспектор из нее — зверь. Она просто обожает, чтобы все было «по струночке», а я терпеть этого не могу. В общем, мои руки уже чувствовали тяжесть кухонных блюд с объедками, которые мне сегодня предстоит выскребать.

Домик Посейдона стоял последним в ряду «мужских» домов, выстроившихся по правую руку вдоль луга. Сооруженный из серого морского ракушечника, он был длинный и низкий, как барак, но зато наши окна смотрели в море и по комнате всегда гулял свежий морской ветер.

Я ворвался внутрь, надеясь еще успеть с подкроватным маневром по примеру ребят Гермеса, но тут же застыл на месте от удивления. В шатре орудовал метлой мой сводный брат Тайсон!

— Перси! — завопил он, уронил метлу на пол и кинулся ко мне.

Если вам не доводилось видеть деловито суетящегося по хозяйству циклопа в цветастом фартучке с нагрудником и резиновых хозяйственных перчатках, то поверьте мне, это зрелище может и мертвого поднять на ноги.

— Привет, верзила! — обрадовался я и тут же поморщился. — Эй, поосторожней с ребрами! Ой-ой.

Его медвежье объятие мне удалось выдержать. Сияя от счастья, Тайсон поставил меня обратно на пол, его коричневый глаз горел радостным волнением. Мой брат выглядел как обычно: кривые зубы покрывал желтый налет, прическа сильно смахивала на воронье гнездо, из-под фартучка выглядывала дырявая фланелевая рубаха и джинсы самого великанского размера, но для меня видеть его было настоящим утешением. Мы с ним расстались почти год назад, когда он отправился на дно морское, чтобы работать в кузницах циклопов.

— Как поживаешь? — спросил Тайсон. — Чудовища еще не сожрали?

— Даже ноготочка не откусили.

И я продемонстрировал ему свои руки и ноги в целости и сохранности. Тайсон счастливо заржал.

— Ура! Теперь можно навалиться на бутерброды с арахисовым маслом и раскатывать на морских конях! Мы с тобой зададим жару чудовищам и увидим Аннабет. И вообще устроим хорошенький буумс!

Понадеявшись, что он не собирается заняться всем этим прямо сейчас, я ответил, что мы обязательно здорово повеселимся нынче летом. На Тайсона невозможно было смотреть без улыбки, столько энтузиазма он излучал.

— Но сначала нужно как следует подготовиться к осмотру. Мы должны…

Тут я огляделся и понял, чем Тайсон был занят до моего прихода. Пол начисто выметен. Койки застелены в лучшем виде. В фонтанчике с морской водой сверкали надраенные кораллы. На подоконниках цвели в вазах морские анемоны и еще какие-то неизвестные фосфоресцирующие растения, которые Тайсон наверняка натаскал со дна моря. Они были в сто раз красивее всех букетов, что вырастили дети Деметры.

— Тайсон, да лучше нашего домика ни у кого нет!

Он просиял.