Девочка моя ненаглядная Харькова Елена

– Варя, я… – с трудом начала бормотать Зина.

– Ничего не говори. Не надо, – прервала её Варя. – Уходи.

– Прости! – заплакала Зина и ушла.

– Ты чего ревёшь? – нахмурился Иннокентий, когда Зина появилась в дверях его комнаты.

– Так, ерунда, – тут же вытерла слёзы Зина и присела к нему на диван. – А я Варе сейчас все вещи отдала…

– И правильно сделала, – одобрил Иннокентий. – Нам от неё ничего не надо. Ты же теперь не с ней, а со мной.

– Но мне не в чем с тобой сегодня в ресторан идти…

Зина робко взглянула на него, ожидая, как он к этому отнесётся.

– Чёрт! Я ведь уже с друзьями договорился! Ты не могла до завтра подождать? После ресторана бы и отдала! – разозлился Иннокентий.

– Нет, Кеша, так нельзя. Я же её предала, как мне после этого в её вещах ходить?

– Жалеешь, что так поступила? – прищурился Иннокентий.

– Нет! – твёрдо сказала Зина. – Я ради тебя, Кешенька, на что угодно пойду! Ты для меня главнее всех на свете! Что ты скажешь, то я и сделаю!

Иннокентий довольно улыбнулся и притянул к себе девушку.

– Ты, Зинка, сладкая такая бабёнка! И как я раньше тебя не замечал? У тебя фигурка-то получше будет, чем у остальных девок в классе. Всё при тебе: и сиськи что надо, и попа. Только вот твоя задрипанная одежда весь вид портит. С тобой же стыдно на людях появляться!

Зина посмотрела на него полными ужаса глазами.

– Ты меня бросишь?!!

– Успокойся, не брошу, – смилостивился он. – Завтра заедем в пару мест, там тебя приоденут. Будешь ты у меня, Зинка, нарядная, как красотка с обложки журнала «Работница»!

– Правда?! – обрадовалась Зина и стала целовать его лицо.

– Правда, правда. Девушка Иннокентия должна быть одета лучше всех!

Зина вообще расцвела от удовольствия. То, что сейчас Иннокентий назвал её своей девушкой, было для Зины гораздо ценнее, чем любая красивая одежда. Она была счастлива! Да, ради этого можно было даже предать свою лучшую подругу.

Зина уже представила, как они идут под руку с Иннокентием и он всем её гордо представляет: «Знакомьтесь, это моя девушка! Да-да, это МОЯ ДЕВУШКА!!!»

– Это будет завтра. Ну а сегодня я пойду в ресторан. Без тебя, – спустил он её с небес. – Ты же сама понимаешь, что в таком виде с тобой я там появиться не могу.

И, увидав, как лицо Зины сразу скуксилось, он нахмурился.

– Вот только давай без этого! Не вздумай сейчас заплакать! Я терпеть не могу женские истерики!

– Нет-нет, Кеша, я не буду плакать! – захлопала глазами девушка. – Конечно, я понимаю, что сегодня тебе лучше пойти без меня.

– А ты не обижаешься? – недоверчиво взглянул он на неё.

– Нисколько! – заверила его Зина.

– И это правильно! – расплылся в улыбке Иннокентий и ущипнул её за щёку. – Умная ты баба, Зинка! Хоть в учёбе ты и дура дурой, но в жизни ты очень умна! И я тебя за это уважаю!

Зина счастливо улыбнулась. Она, словно собачка, готова была беспрекословно служить Иннокентию хоть за пару слов похвалы. И он это видел.

Вечером приехал Григорий. Он остановил машину возле арки и три раза просигналил. Варя продолжала лежать на кровати. Он ещё раз просигналил. Варя вдруг решительно встала с постели и выглянула в окно. Григорий стоял рядом с машиной и курил. Увидев Варю в окне, он помахал ей рукой. Варя немного подумала, а потом всё же помахала ему в ответ.

– Пусть будет так! – сказала она, обращаясь к своей фарфоровой кукле на подоконнике. – Значит, Лялечка, так судьбе угодно. Значит, Григорий теперь и будет моим мужем. Пусть будет так…

И Варе сразу на душе стало легче. Она опять заулыбалась. В её беззаботном мире опять наступила гармония. И это было хорошо!

Варя подошла к зеркалу, чтобы убедиться, что та юная и весёлая Стрекоза опять вернулась к ней. Увы, что-то неуловимое в её глазах всё равно исчезло навсегда.

«Ерунда! Подумаешь, повзрослела! Да, я теперь не глупая девчонка, а взрослая женщина. Ну и что? Всё равно я красивая! – подумала она, пристально разглядывая себя в зеркало. – Даже очень красивая! И я буду счастливой! А это главное! И неважно с кем».

Варя быстро оделась, вышла из комнаты и тихо прокралась мимо кабинета, в котором отец в кресле читал газету. В прихожей ей попался Иннокентий, который тоже собирался куда-то уходить. Варя нахмурилась, приготовившись к словесной перепалке. Но Иннокентий ей неожиданно приветливо улыбнулся.

– Не дрейфь, сестрёнка, я тебя прикрою. Скажу отцу, что ты с нами гуляла. Беги уж к своему Григорию.

– Спасибо, – буркнула она.

– Только к одиннадцати домой возвращайся. Не позже и не раньше. Я как раз в это время приеду. Нужно, чтобы мы вместе в квартиру вошли.

Варя с удивлением посмотрела на брата. В кои-то веки он стал заботиться о ней.

– Хорошо, – пообещала Варя и уже более тепло сказала ему: – Спасибо!

На следующий день Иннокентий, как и обещал, повёз Зину за одеждой. Они сели в машину отца на заднее сиденье.

– Василий, отвези-ка нас к папиным цеховикам, – приказал Иннокентий водителю.

Дядя Вася удивлённо посмотрел на парня.

– А отец в курсе? – уточнил он.

– Конечно, – соврал Иннокентий. – Ну, что стоим? Вези!

Машина поехала по незнакомому для парня маршруту и вскоре остановилась возле какого-то барака.

– Где искать-то? – брезгливо осматривал это неприятное место Иннокентий.

Водитель поманил парня придвинуться поближе.

– Справа в торце дома будет железная дверь. Постучи три раза. Потом пауза. И опять тройной стук. Когда дверь откроют, скажи, что к Сидорычу пришёл от Петра, – нехотя прошептал ему дядя Вася на ухо и добавил: – Только смотри, чтобы девчонка этот пароль не узнала! А то отец голову оторвёт!

– Понимаю, не маленький, – отрезал Иннокентий и приказал Зине: – Ты пока здесь посиди.

Иннокентий вышел из машины и пошёл к бараку, стараясь не запачкать свои лакированные ботинки грязью.

Он сделал так, как научил его дядя Вася, и вскоре дверь со скрипом открылась.

– От Петра, говоришь? – недоверчиво оглядел его хмурый небритый мужик в тёмно-синем комбинезоне. – Ну проходи, коль не врешь.

Иннокентию пришлось нагнуться, чтобы головой не стукнуться о низкую притолоку. Сразу за дверью была крутая лестница вниз. Иннокентий стал осторожно спускаться вслед за небритым мужиком. Дальше была ещё одна очень толстая металлическая дверь. Иннокентий сначала удивился, зачем здесь такая дверь, словно от банковского сейфа. Но когда после условного стука дверь открыли, он всё понял. Тишину подвала сразу раздавил громкий стрекочущий шум. Они оказались в огромном подвальном помещении, которое было похоже на настоящий цех какой-нибудь швейной фабрики.

Иннокентий даже присвистнул от восторга, разглядывая этот подпольный цех. Здесь плотными рядами стояли швейные машинки, за которыми шумно строчили, словно Анки-пулемётчицы, разнокалиберные женщины. Здесь были и старые, и молодые, и толстые, и худые. Но всех их объединяла угрюмая, какая-то беспросветная усталость на лицах.

– Это кто? – удивлённо оглядела Иннокентия толстая женщина в черном халате, увешанном прилипшими к нему нитками.

– Говорит, что от Петра, – пожал плечами небритый мужик. – К Сидорычу пришёл.

Женщина ещё раз недоверчиво оглядела парня.

– Ну пошли, раз пришёл.

Она повела его между рядов к огороженному деревянными панелями закутку, в котором вполне солидный мужчина в дорогом костюме сидел за столом и что-то сосредоточенно считал на счётах, а данные записывал в толстый журнал.

– Сидорыч, тут пацан какой-то… Говорит, что к тебе… От Петра… – ухмыляясь, сообщила ему женщина.

Мужчина поднял на Иннокентия удивлённый взгляд.

– Я сын Петра! – важно сообщил им Иннокентий.

Мужчина радостно всплеснул руками.

– Ну как же! Как же! Я сразу тебя узнал, Иннокентий! Мы же на твоём дне рождения познакомились! – засуетился он. – С чем к нам пожаловал? Я ведь с Петром на днях уже рассчитался за этот месяц…

– Я по личному делу, – важно заявил Иннокентий. – Девушка у меня есть. Хорошая девушка. Да одна беда – она плохо одета. Не найдётся у вас чего-нибудь для неё?

Мужчина заулыбался, узнав о несложности проблемы.

– Конечно, Иннокентий! Не вопрос! Мы твою девушку с радостью приоденем. Да только мы тут одни джинсы шьём… Ничего другого, к сожалению, предложить не можем. Какой у неё размер? Сейчас мы ей что-нибудь подберём.

– Размер? Не знаю, – пожал плечами Иннокентий. – Она наверху в машине сидит. Посмотрите сами.

– Мань, сходи погляди, – приказал Сидорыч женщине. – А ты, Иннокентий, пока присядь. Кофейку будешь? А может, коньячку налить?

– Налейте. И коньяк, и кофе, – надменно заявил Иннокентий и уселся на стул, который ему уступил мужчина.

Иннокентий наслаждался своей властью над всеми этими людьми. Ему нравилось видеть, как они, узнав, кто он такой, сразу засуетились, забегали, начали лебезить перед ним.

Вскоре женщина вернулась и принесла Иннокентию только что сшитые джинсы.

– Вот! Самый лучший у нас фасон! – подобострастно протянула она ему штаны. – И вот тут, посмотрите, даже лейбл пришит. Вот, «Рифле» называется! Прямо как американская фирмА! Ни за что не отличить!

– «Райфл», – снисходительно поправил её Сидорыч. – Могу ещё предложить «Левис» или «Монтану». Мы их тоже, так сказать, здесь шьём. Не американские, конечно, джинсы, но тоже качественные. Мы стараемся!

– Вам какую фирму завернуть? – услужливо прогнулась Маня.

Иннокентий продолжал невозмутимо пить кофе с коньяком. Женщина непонимающе переглянулась с Сидорычем.

– Я же говорю, она у меня СОВСЕМ РАЗДЕТА, – вскинул брови Иннокентий.

– А! – наконец поняла женщина. – Двух джинсов хватит?

– Пять! – отрезал Иннокентий, поставил пустую чашку на стол и пошёл к машине.

Сидорыч, строя гримасы и размахивая руками за его спиной, показывал женщине, чтобы она поскорее всё организовала.

Иннокентий сел в машину и обнял притихшую Зину. Девушка сразу прильнула к нему. Она очень боялась этого пустынного места, она испугалась той грузной женщины, которая заставила её выйти из машины, минуту пристально разглядывала её и после этого молча удалилась. Всё здесь Зину пугало.

– Скоро мы поедем? – жалобно прошептала она.

Но Иннокентий не ответил. Он просто стал целовать её и гладить по ноге, задирая платье всё выше и выше. Отвлёк его от этого занятия робкий стук в окно. Иннокентий открыл дверцу и принял от мужчины бумажный пакет с джинсами.

– Молодец, Сидорыч, быстро справился с заданием, – высокомерно похвалил он мужчину.

– Я вообще-то Степан Евграфович. А Сидоров – моя фамилия, – представился мужчина и кивнул на барак. – Просто они меня Сидорычем называют, по-простецки…

– Ну-ну, бывай, Евграфович, – кивнул ему Иннокентий и приказал шофёру: – Василий, поезжай дальше. Нам теперь надо Зинаиде платье подобрать.

Вскоре весь багажник машины был забит бумажными пакетами.

– Всё? Теперь домой? – спросил Василий.

Иннокентий задумался.

– Так, шмоток мы тебе набрали, надолго хватит. Осталось золотишко какое-нибудь на шею повесить… Василий, поезжай-ка в магазин «Изумруд», к товароведу… как его там зовут?

– Эдуард Робертович, – ответил водитель, нахмурив брови. – А твой отец точно в курсе?

– Не твоё дело! – огрызнулся Иннокентий. – Поезжай!

– Ой! – испугалась Зина. – Не надо мне золота! Я обойдусь!

– Моя девушка не может ходить без золота! – отрезал Иннокентий и прикрикнул на водителя: – Василий, что стоишь? Заводи машину!

А Зина просто расцвела от счастья! Эти два слова «моя девушка» из уст Иннокентия были для неё словно бальзам на сердце. Она хотела их слышать постоянно.

– Я самая счастливая девушка на свете! – прошептала она ему на ухо.

– Что, нравятся мои подарки? – хмыкнул Иннокентий.

– Очень!

– Приедем домой, отработаешь, – сально ухмыльнулся он.

На этот раз Зина даже не стала прятать пакеты с вещами. Она гордо выложила всё на свой диван. И, увидев хмурящееся лицо матери, сразу заявила:

– Это не чужие вещи. Это всё моё! Мне мой парень эту одежду подарил! Он у меня богатый!

– Зина! – начала было мать, но Зинка не дала ей больше и слова сказать.

– Значит, так, мама, я не хочу ничего слышать. Если вы с отцом не в состоянии обеспечить своих детей, одеть их в нормальную одежду, так не мешайте это делать другим. И вообще, мама, не учи меня жить. Ты свою жизнь загубила: столько лет жила, живёшь и будешь жить в нищете. А я так не хочу! Я сама о себе позабочусь. Только ты, пожалуйста, в мою жизнь не лезь!

– Тоня, что она говорит? – спросил дедушка, подставив ладонь к уху.

– Что сама о себе заботиться будет, – ответила бабушка, подслеповато уставившись в своё вязание. – Ох, по-моему, я опять петлю пропустила…

Бабушка очень плохо видела, поэтому вязание у неё получалось всегда кривое, с пропущенными петлями. Носить эти вещи было невозможно. Они сразу начинали расползаться, стоило лишь только натянуть на себя эту кофточку или носок. Но бабушка была очень горда тем, что вносит свою лепту в семейные дела. Поэтому мать Зины, получив очередной «шедевр», благодарила бабушку и тут же распускала всё в клубок, который на следующий день торжественно опять вручали старушке со словами: «А вот мы ещё шерсти купили! Свяжи-ка, бабуля, теперь Ванечке свитер!»

– Зина сама о себе заботиться будет? Это правильно, – одобрил дедушка. – Когда человек сам о себе заботится – это хорошо. А вот когда пошевелить ногами не можешь, и даже чтобы пописать, под тебя другие утку подкладывают – вот это никуда не годится! Так что, Нина, не ругайся, пусть Зиночка сама ухаживает за собой, пока может.

Мама устало махнула полотенцем.

– А, делай что хочешь! Раз ты считаешь, что я свою жизнь загубила, что ж, поглядим, как ты своей жизнью распорядишься.

– Вот увидишь, мамочка, я и свою жизнь устрою, и вас из этой нищеты вытащу! Вы ещё меня благодарить будете!

– Дай-то бог! – уже более миролюбиво сказала мать.

– Тоня, что она говорит? – опять спросил дедушка.

– Что бог даст, – буркнула бабушка, сосредоточенно махая спицами.

– Вот-вот, и я это говорю, – прокряхтел дедушка. – Даст бог, сегодня дождя не будет! Это точно! Потому что у меня рука с утра не болит. А это верный признак!

Саша вот уже неделю жил как в аду. Он каждый вечер ждал Варю, а она всё не приходила. Он тогда стал караулить её возле дома… Бесполезно. Варя исчезла из его жизни. И это, казалось, навсегда.

– Саш, ну ты чего такой угрюмый? – ныла сестрёнка. – Поиграй со мной!

– Прости, Мариш, не хочу, – вяло отвечал ей Саша, сидя у окна и с тоской глядя на улицу. А вдруг именно сейчас Варин силуэт появится возле его подъезда?!

– А давай тогда порисуем? Нарисуй мне рыцаря! – потребовала Маришка. – На белом коне! И со шпагой в руках! А шпага пусть будет такая длиннющая-предлиннющая! Чтобы ею можно было всем твоим врагам бошки на фиг срубить!

– Нет у меня никаких врагов, – улыбнулся Саша и растрепал девочке чёлку. – Маришка, займись пока чем-нибудь сама, ладно? А мне ничего не хочется делать.

– Ты Варю ждёшь, да? – догадалась сестрёнка и вдруг сказала: – А я знаю, где она!

– Где? – очнулся наконец-то Саша и схватил сестру за плечи. – Ты видела её? Скажи, где она?

– Её Змей Горыныч заколдовал, и теперь она заколдованная в его пещере валяется, – тяжело вздохнула девочка. – Поэтому и не может к тебе прийти.

Саша расстроенно отпустил сестру и опять отвернулся к окну.

– Да, Сашенька, плохи твои дела, – грустно сказала сестрёнка, водя пальчиком по полированному столу. Ей нравилось, что за пальцем по глянцевой поверхности тянется длинный белёсый след. – Пока ты этому Змею Горынычу кишки наружу не выпустишь, твоя принцесса к тебе не вернётся.

Марина остановилась и пристально посмотрела на брата.

– А ты у меня, Сашка, слишком добрый и жалостливый. И животных ты не обижаешь, даже плохих. Вон, у нас тараканы по кухне разгуливают как по парку Горького, а ты их тапком не хочешь плющить! Гадость этакую! Поэтому ты не сможешь этому Змею Горынычу брюхо вспороть, – покачала головой девочка и махнула рукой. – Даже и не берись за это пропащее дело! Так что, Сашка, забудь свою принцессу, пока тебе этот змеюка подлый сам голову набок не свернул!

– Мариш, ну что за чушь ты несёшь! И чем только твоя голова глупенькая забита! – поцеловал её в макушку Саша. – Пойдём лучше погуляем, а то ты от меня всё равно не отстанешь.

– Это не чушь! Я правду говорю! Всамделишную! – обиделась Маришка. – Пожалуйста, Сашенька, не связывайся ты с этим Горынычем! Потому что принцесс вокруг много, вон их пруд пруди, а ты у меня, Санька, один!

Девочка обхватила брата за ноги и всхлипнула.

– Ну вот, сама придумала сказку, сама же в неё и поверила, – погладил он по голове сестрёнку. – Выкинь ты эту глупость из головы. Пойдём лучше мы с тобой мороженого в кафе поедим. Всё веселее будет.

Маришка тут же вытерла слёзы и счастливо заулыбалась.

Варя лежала на плече у Григория и с нежностью рисовала пальчиком узоры у него на груди.

– Ну что, хорошо тебе со мной? – спросил Григорий.

– Хорошо! – томно улыбнулась девушка. – Очень хорошо!

– Вот видишь, а ты так долго дурью маялась, бегала от меня.

– Глупая была, – согласилась Варя и, приподнявшись, посмотрела ему в глаза. – Гриш, ты знаешь, по-моему, я тебя люблю!

– Любишь? – довольно хмыкнул Григорий. – Это хорошо. Тогда свари-ка ты мне кофе. А мне надо срочно позвонить. Дела, Варенька, дела не ждут…

Он похлопал девушку по бедру, встал, закутался в халат и ушёл в кабинет. А Варя пошла на кухню.

Ей нравилось хозяйничать у Григория в доме. Хоть готовить она так и не научилась, но зато теперь умеет кофе варить и яичницу жарить. И это, как ни странно, её ничуть не напрягало.

Варя поставила на поднос кофейник, две чашки и тарелку с бутербродами. Теперь она уже учёная, поднос взяла двумя руками, не стала изображать из себя красотку-официантку. Вдыхая аромат свежеприготовленного напитка и тихо напевая песенку, Варя понесла кофе любимому мужчине. Подойдя к тяжёлой дубовой двери кабинета, Варя остановилась. Руки у неё были заняты подносом, поэтому открыть дверь она не могла. Варя стала озираться, куда бы поставить поднос, ведь на пол еду ставить не хотелось.

– И что Пётр? – послышался из-за двери раздражённый голос Григория. – Плевать я на него хотел! Будет так, как я сказал! Слышишь? Действуй. А с Петром я сам разберусь.

Не успела Варя отпрянуть, как дверь распахнулась, и перед ней предстал Григорий.

– Ты что, подслушиваешь?! – резко спросил он.

– Нет. Я тебе кофе принесла. А дверь была закрыта… – растерянно ответила Варя. – Поэтому я нечаянно всё услышала…

– Да? И что же ты слышала? – недовольно нахмурил брови Григорий.

– Что у тебя с моим отцом какой-то конфликт…

– Для тебя это разве новость? – уже мягче спросил он, забрал поднос у девушки и, зайдя в кабинет, поставил его на стол.

– Нет, конечно, я знаю, что папа тебя не любит.

Григорий сел в кресло и, притянув Варю, посадил её к себе на колени.

– Мне важно, чтобы ты меня любила. А нелюбовь твоего отца я как-нибудь переживу.

Варя обняла его за шею.

– Мы вдвоём как-нибудь это переживём, – поправила она его.

В конце месяца Пётр, как всегда, сидел у себя в кабинете и подсчитывал барыши. Но в этот раз он был неприятно озадачен. Что-то не сходилось, получалось почему-то меньше денег, чем обычно. Вот Петру и пришлось просматривать все записи и сравнивать с журналом. Он долго корпел над бумагами.

– Всё, нашёл! – наконец откинулся он на спинку кресла. – Вот ведь мерзавец! Обмануть меня хотел! Ну я ему устрою!

Пётр, в ярости накручивая цифры на телефонном аппарате, дозвонился своему подельнику.

– Алё, Иван, срочно привези ко мне Эдуарда Робертовича. Как что случилось? Этот подлец решил меня обмануть! Больше ста рублей недодал! Вези-ка его сюда! Я ему сейчас мозги промою! – прорычал он в трубку и нажал на рычаг.

Вскоре в кабинет вошли двое мужчин: огромный широкоплечий Иван и маленький, толстенький, весь трясущийся от страха товаровед ювелирного магазина «Изумруд» Эдуард Робертович.

Пётр сидел за столом мрачнее тучи.

– Ну рассказывай, как тебе пришла в голову идея меня обмануть, – сверкнул глазами Пётр на товароведа.

– Пётр, да ты что… Да разве ж я могу… Да ни в жизнь я тебя не посмею обманывать… Тут какая-то нелепость… – испуганно бормотал Эдуард Робертович.

– Нелепость?!! – взревел Пётр. – Хороша нелепость! Тянет аж на сто двадцать три рубля! Только вот удивительно, что ж ты не округлил-то, а? Что, совесть помешала меня на сто пятьдесят рублей обмануть? Какая-то заковыристая у тебя совесть…

Пётр зло усмехнулся своей шутке.

– А, ты про эти деньги говоришь, – сразу вдруг успокоился Эдуард Робертович. – Так я сейчас всё объясню.

– Давай, попробуй объяснить. А я послушаю, – прорычал Пётр и, сложив руки на груди, откинулся на спинку кресла. – Начинай свою сказку.

Товаровед вытер носовым платком пот со лба.

– Пётр, у нас с тобой уже несколько лет уговор, что я плачу тебе каждый месяц по триста рублей. Это большая сумма, Пётр, очень большая! Мне не просто её набрать. Сам знаешь, как сейчас ОБХСС лютует, всех проверяет… Лишний раз боишься кого-то обсчитать, боишься хорошую вещь в подсобке спрятать, чтобы потом перепродать…

– Не бойся. Я всё держу под контролем. Если что, выручу, – вальяжно махнул рукой Пётр.

– Спасибо тебе за заботу! Вот поэтому я всегда тебе всё в точности, копеечка в копеечку отдаю, – подобострастно улыбнулся Эдуард Робертович. – Но вот в этом месяце произошла накладочка. Первого числа я с тобой, Пётр, полностью рассчитался. Так? Так. А четвёртого числа ко мне пришёл твой сынок и набрал с витрины золотишка для своей девушки аж на сто двадцать три рубля и сорок две копейки. У меня вот тут всё записано. Вот, посмотри! Пётр, я бедный человек. Я не в состоянии сначала тебе платить, а потом твоему сыну, которого я тоже очень уважаю…

– Что?! – взорвался Пётр. – Ты о чём говоришь? Это правда? Это был Иннокентий???

– Ну да, его твой шофёр ко мне привез… – растерянно хлопал глазами товаровед.

Пётр поморщился от боли и стал тереть грудь.

– Что, опять сердце прихватило? – забеспокоился Иван.

– Ничего, сейчас пройдет… А ты, Эдуард Робертович, иди. Всё нормально, разобрались. Иди. Иван, позови-ка ко мне Василия.

– Да, так всё и было, – подтвердил шофёр. – Иннокентий сказал, что с вашего разрешения я его должен повозить по цеховикам, чтобы приодеть его девушку. А потом он велел отвезти их в «Изумруд» к Эдуарду Робертовичу.

– Что?! Он ещё и по цеховикам прошёлся?! И девке какой-то все места показал?!! – в ярости закричал Пётр.

– Пётр Иванович, я человек подневольный, куда мне скажут, туда и везу… – испуганно пробормотал Василий. – А Иннокентий сын ваш, как я мог ему отказать…

– Иди, Василий, я зла на тебя не держу… Так, где этот мерзавец? Иннокентий! Иди сюда! Немедленно! – заорал Пётр на всю квартиру. – Иван, тащи сюда этого идиота.

Иннокентий, словно испуганный малыш, стоял перед отцом с трясущимися ногами и, опустив голову, шмыгал носом.

– Идиот! Кретин! – извергал ругательства отец. – Совсем у тебя мозгов нет?! Как ты посмел лезть в мои дела? Как твоя дурная башка сообразила выдать все адреса подпольных цехов какой-то приблудной девке?!

– Она никому не скажет. Зинка своя, – мямлил Иннокентий, но отец его не слушал.

– Ты за моей спиной меня, своего отца, унизил! Теперь все решат, что я, Пётр, совсем совесть потерял, что мне уже мало денег, я стал ещё и шмотками у них прикармливаться! Словно какая-то нищая побирушка!

– А чё им, жалко? У них этих тряпок завались! Подумаешь, не обеднеют…

– Нет, он полный идиот! – уже обессилев, тихо сказал Пётр Ивану. – Убери его с глаз моих долой.

Иннокентий быстро шмыгнул за дверь.

– Ну вот кому мне своё дело оставить? – устало опустился в кресло Пётр. – Не этому же безмозглому юнцу? Кто продолжит мой бизнес, когда я помру?

– Пётр, тебе ещё жить да жить. А Иннокентий за это время пока подрастёт и поумнеет, – попытался успокоить его Иван.

– Этот вряд ли поумнеет, – махнул безнадёжно рукой Пётр. – Хоть он и мой сын и больно мне об этом говорить, но у Иннокентия гнилая душонка. Не сможет он вами как следует управлять. Загубит он всё дело из-за своих амбиций и чванства.

Иван не возражал, потому что понимал, что Пётр прав.

– А кого же тогда ты назначишь своим преемником? Дело-то семейное, – озадаченно спросил Иван.

– В том-то и вопрос… – почесал затылок Пётр. – Надо Варьку срочно выдать замуж за какого-нибудь толкового мужика. Вот зятю всё и передам.

– Григорию? – уточнил Иван. – Я слышал, что он на твою Варвару глаз положил.

– Нет! Только не ему! Я этому типу свою дочь, а тем более дело, не доверю! Он слишком жадный, безжалостный и беспринципный человек. Если он встанет во главе – Москва захлебнётся в крови и в наркотиках.

– А говорят, твоя дочь с ним встречается, – осторожно намекнул Иван.

– Ерунда! Я Варьке запретил с ним общаться. Она не посмеет против меня пойти! – уверенно ответил Пётр и посмотрел на Ивана потемневшими от ярости глазами. – А если я узнаю, что Гришка продолжает её домогаться, – раздавлю ублюдка!

Пётр задумался, постукивая пальцами по столу, и тихо добавил:

– Видно, не получится у нас с Григорием мирно уживаться. Надо гнать его из Москвы!

Иннокентий в шоке стоял за дверью. То, что он сейчас услышал, его ошеломило. Как смеет отец так говорить о нём?! Как смеет так поступать с ним?! Их семейное дело он хочет подарить чужому человеку, какому-то Варькиному мужу, а он, его родной сын, останется не у дел!!!

– Вот ведь сволочь! – побелевшими от ярости губами прошептал Иннокентий. – Он мне больше не отец!

Вечером Иннокентий пришёл в Варину комнату.