Сувенир из Камбоджи Александрова Наталья

– Кошмары снятся? – насторожилась Лола. – Что конкретно?

Она верила в сны и даже купила в свое время в букинистическом магазине старинный толкователь снов. Книга была толстая, с золоченым переплетом и множеством гравюр. Лола прятала ее от Маркиза, потому что знала, что не миновать ей Ленькиных насмешек.

– Да нет, вспомнить потом ничего не могу, только такое чувство – что-то ужасное случилось.

В коридоре послышался шум, и Лола встрепенулась.

– Слушай, мне тут долго нельзя быть! Тебя охраняют почище, чем президента!

– А что мне делать, я тут больше не могу, а они не выписывают… – Алена сморщилась и едва не заплакала.

– Слушай! – Лолу осенило. – А ты попробуй ночью не спать! Вдруг услышишь что-нибудь интересное!

– А как не спать, сестра таблетку сует и стоит над душой, чтобы я проглотила…

– Ну, ты как ребенок малый, – рассердилась Лола. – Ну нельзя же такой беспомощной быть! Смотри, запихиваешь таблетку вот сюда, под язык, – она показала, куда, – а потом спокойно пьешь воду, таблетка никуда не денется. Только потом ее обязательно в туалет спусти, чтобы не нашли. А сама притворись, что крепко спишь, и понаблюдай! Мобильник получше спрячь!

В дверях палаты заскрипел ключ, и Лола, как заяц, бросилась в ванную. Однако там тоже было неспокойно, потому что в пятой палате находился доктор Мовсесян собственной персоной, который отключил уже больную Галкину от прибора и теперь внимательно ее осматривал. Все это Лола выяснила, подглядывая в щелку.

– Так-так… – бормотал доктор, – так-так… – Он поглядел в лицо больной, поднял одно веко, потом другое, посветил в глаза фонариком, легонько похлопал по щекам.

Потом вздохнул и вышел. Лола поставила на место большую бутылку шампуня, которой она намеревалась шарахнуть доктора по голове, если он решит зайти в ванную вымыть руки. А что, ничего особенного, доктор специализируется на больных головах, так что потом уж, наверное, сумеет привести себя в порядок.

Лола выскользнула в палату номер пять, потому что из седьмой доносились голоса и звук передвигаемой мебели.

Больная Галкина лежала, закрыв глаза, вид у нее был получше: щеки слегка порозовели, губы тоже не казались такими бледными. Лола мимоходом отметила, что теперь женщина кажется гораздо моложе, и с чего ей болеть? Впрочем, голова – дело сложное…

И только Лола хотела покинуть осточертевшую пятую палату, как дверь распахнулась и вошел молодой парень в такой же форме, как она, из чего Лола сделала вывод, что это санитар.

– Опаньки! – удивился парень. – Это кто ж тут такой?

– Напугал как! – Лола сделала вид, что вздрогнула.

– Ты чего тут делаешь? – не отступал парень.

– Как – чего? – Лола потихоньку входила в роль, потому что сразу просчитала, что парень невредный и не откажется поболтать с симпатичной сестричкой. А за порядком следить он не собирается, ему не за то деньги платят. – Меня Левон Акопович послал! – Лола кивнула на агрегат.

– И меня послал… – удивился парень. – У нашего Левона мозги набекрень, от этих заразился…

– Вот и хорошо, что пришел, поможешь мне эту бандуру тащить!

– А ты новенькая, да? – Парень смотрел на Лолу с большим интересом, потому что у нее сама собой расстегнулась верхняя пуговка на форменной рубашке.

– Ага, меня Олей зовут! – бойко отозвалась Лола. – А ты… ой! – Она поглядела на карточку, прикрепленную к кармашку у парня на груди. Карточка была не простая, а магнитная, то есть, надо полагать, являлась еще и пропуском. И написано на ней было Писаренко, а дальше…

– Ну что смеешься? – обиделся парень. – Ну назвали так родители…

Лолино восклицание относилось к фамилии. Дело в том, что именно такой фамилией Лола представилась Лене Маркизу при первом их случайном знакомстве. Лола прикидывалась тогда недалекой провинциальной девицей и фамилию выбрала соответственную, и имя – Лолита. Лолита Писаренко. Ленька, конечно, не поверил, но потом они подружились, и с тех пор работали вместе. Это было… сколько же лет назад? Кажется, что всю жизнь она знает Леньку…

У парня на карточке было написано Ольгерт. Ольгерт Писаренко. Это похлеще, чем Лолита!

– Да я ничего… – Лола погладила парня по плечу. – Всякое в жизни бывает.

Они подхватили агрегат и поволокли его прочь из палаты в дальний конец коридора. Там, в тупичке, парень все-таки легонько прижал Лолу и малость полапал. Лола со смехом вырвалась, ловко стянув с его кармашка магнитную карточку, при виде которой у нее появились кое-какие продуктивные идеи.

Ольгерт остался разбираться с агрегатом, а Лола нашла лестницу и поднялась на третий этаж, потому что помнила, что в той, обычной части клиники, на первом и втором этажах была сплошная стена, а на третьем – дверь, запертая на электронный замок.

На третьем этаже располагались врачебные кабинеты и разные служебные помещения типа бухгалтерии. Двери здесь были самые обычные, все одинаковые, коридор скромный, как видно, весь шик израсходовали на ту, первую половину клиники, а здесь вся эта показная, бьющая в глаза красота совсем не нужна. Лола сделала озабоченное лицо и спокойно шла по коридору к той самой заветной двери в конце, но тут ей наперерез выскочила девушка. Девушка кусала губы и тряслась, по щекам ее катились слезы.

– Стойте, Елена! – послышался крик, и на пороге показалась женщина, которую Лола еще раньше узнала по голосу. Это была та самая Полина Викторовна, с которой она разговаривала по телефону, представившись Ольгой, подругой Алены. И несчастная девушка была секретарем этой мегеры, вот уж не повезло человеку с работой!

Лола знала, что эмблемой медиков является чаша, наполненная ядом, и нависающая над ней змея. Так вот Полина Викторовна была похожа на эту змею, словно они были родными сестрами. Та же плоская голова, те же прищуренные маленькие глазки, и в голосе проскальзывало такое же шипение.

Лола в этой клинике ходила так, будто ступала по минному полю. Ей было страшно, причем страх этот не был вызван определенной причиной, но Лола всегда доверяла своей интуиции. Поэтому она побоялась пройти мимо мегеры – та обязательно привяжется, раз уж она так разошлась. И Лола скользнула в удачно подвернувшуюся дверь туалета. Минут через пять туда же ввалилась несчастная секретарша. Вид ее был ужасен. Она наклонилась над раковиной и залилась слезами.

– Ну-ну, – не выдержала Лола, – ну зачем же так-то реагировать.

Она сама поплескала в лицо девушки холодной водой и протянула полотенце.

– Я не могу, – всхлипывала Лена, – я больше не выдержу.

– Так увольняйся! – Лола пожала плечами.

– Придется, – грустно сказала Лена. – Тут вообще-то платят хорошо… А ты новенькая? Что пропуск не носишь?

– Оторвался… – Лола вытащила из кармана магнитную карточку Ольгерта Писаренко.

– Смотри, у нас с этим строго… – вздохнула Лена. – Если Полина увидит…

– Ну она и стерва!

– Тише! – Лена вздрогнула и оглянулась по сторонам. – Твоя правда, конечно, да еще тут этот случай с Череповой… Знаешь?

– Слышала краем уха! Вроде она из окна выбросилась?

– Да, – теперь Лена говорила едва слышно, – но не когда у нас лежала, а потом, уже дома, через две недели после выписки. А муж все время звонит и грозится в суд подать, якобы лечение было неправильное. Вот Полина и психует, потому что ей с ним приходится объясняться! Левон Акопович ей так прямо и сказал: «Я врач, а вас для того и держу, чтобы вы в таких ситуациях разбирались».

– А она на тебе злость срывает! – подхватила Лола. – Мой тебе совет – увольняйся!

Лола вышла из туалета, деловым шагом промаршировала по коридору, сунула карточку в щель электронного замка и оказалась в общедоступной половине клиники. Дверь бесшумно закрылась за ней. Лола перевела дух и спустилась вниз, чтобы выйти, как все. Никто ее не остановил, никто не окликнул. Она обогнула здание клиники, и снова никто не удивился – мало ли за какой нуждой сестричка выскочила на улицу.

Лола беспрепятственно села в свою машину и поехала домой. Консьержка в собственном подъезде посмотрела на нее удивленно, но Лола этого не заметила.

– Лолка! – весело удивился Маркиз. – А что это на тебе надето? Это теперь так модно ходить?

Лола оглядела себя – в суматохе она забыла снять форму медсестры, так и явилась домой – в хлопчатобумажных зеленоватых брюках и свободной рубашке.

– Тебе идет! – веселился Маркиз. – Так и ходи!

– Отстань ты! – беззлобно отмахнулась Лола и поскорее скрылась в ванной, ей совсем не хотелось пересказывать Лене свои сегодняшние приключения.

В пятницу Лола встала очень рано.

Это было для нее настоящим подвигом – обычно она просыпалась не раньше одиннадцати, полчаса потягивалась в постели, затем там же пила свой утренний кофе. Правда, обычно для этого ей приходилось встать, приготовить этот кофе, принести в свою комнату, снова лечь в постель и там его выпить, потому что Леня Маркиз был как раз ранней пташкой и к тому времени убегал по делам.

Но в эту пятницу Лола проснулась от дразнящего аромата свежезаваренного кофе, открыла глаза и увидела Леню с подносом в руках. На этом подносе дымилась большая чашка кофе, а рядом с ней красовались свежие ореховые круассаны, только что разогретые в микроволновой печке.

Лола решила, что все еще спит и видит приятный сон. Она закрыла глаза, снова их открыла, но Леня стоял на прежнем месте, и в руках у него был поднос с кофе и круассанами.

– Ленечка, как это мило с твоей стороны! – прощебетала Лола, вдыхая аромат кофе.

Но тут она окончательно проснулась и осознала простую, но безжалостную истину: Леня способен принести ей кофе в постель в одном-единственном случае: если ему что-то от нее нужно. Настроение у Лолы начало портиться. А затем она совершенно случайно бросила взгляд на настенные часы. В первый момент Лола не поверила своим глазам: на часах еще не было семи утра!

Лолины глаза округлились, из груди непроизвольно вырвался мучительный стон:

– Что это? Сколько сейчас времени?

– Шесть сорок пять, – бесстрастно проговорил Леня. – Без четверти семь, если так тебе будет приятнее.

– Мне нисколько не приятнее! – воскликнула Лола. – Я сейчас умру! Умру, не приходя в сознание! Зачем ты меня разбудил в такую рань? Ты прекрасно знаешь, что я – настоящая сова и в такие ранние часы я просто не человек!

– Сейчас ты выпьешь кофе, потом примешь душ – и станешь человеком! – произнес безжалостный Леня. – Ты не забыла, что тебе нужно ехать на оптовую базу? И поторопись, а то разберут самые ходовые носки и колготки!

Тут Лола вспомнила все – поездку в электричке, разговор с опытной торговкой и то, что сегодня – пятница, а значит, ей нужно немедленно ехать на оптовый рынок, чтобы найти там владельца злополучной сумки на колесиках.

– Будешь пить кофе? – сурово спросил ее Маркиз.

– Буду! – ответила Лола, хмуро взглянув на своего жестокого компаньона.

Она отхлебнула кофе, посмотрела на Леню и добавила:

– А я-то вообразила, что ты способен принести мне кофе просто из хорошего отношения…

Однако Лола всегда знала, когда нужно прекратить капризы и собраться. За полчаса она допила кофе, приняла душ, оделась в соответствии с ролью и отправилась на оптовый склад.

Поздней осенью в восемь часов утра в нашем городе темно, как глубокой ночью. Однако и на улицах, и в общественном транспорте в это время уже полно народу. Разумеется, чтобы не выбиваться из роли, Лола ехала на склад на метро и своими глазами (а также боками, локтями и коленями) убедилась в том, что многие горожане очень рано встают и отправляются по своим делам.

Добравшись до оптового склада, она увидела мрачное одноэтажное здание, перед которым уже толпились заспанные недовольные женщины с тележками и сумками на колесиках.

– Тетеньки! – выкрикнула Лола, оглядывая заспанную толпу. – Кто тут последний?

– Тут последних нету, – огрызнулась тетка в лиловой куртке с капюшоном. – Кому охота себя последней считать? Я вот, к примеру, крайняя, так что придерживайся меня.

Лола встала в конец очереди, выставив перед собой сумку, и стала прислушиваться и приглядываться к окружающим.

– Слыхали, девочки, – говорила рослая женщина в коротком полушубке, – говорят, вчера Албанию завезли.

– Что еще за Албания такая? – недоверчиво переспросила Лолина соседка. – Первый раз слышу! Турцию знаю, Польшу знаю, Китай знаю, а Албании этой отродясь не слыхала!

– Албания – страна такая, – авторитетно сообщила женщина в полушубке. – Неподалеку от Греции. Они у себя завод итальянский поставили, так что их колготки не хуже итальянских, а стоят в три раза дешевле.

– Надо брать! – решительно заявила Лолина соседка.

В это время дверь склада с ревматическим скрипом открылась, и торговки рванулись внутрь с тележками наперевес, как матросы на штурм Зимнего.

Лолу внесло на склад бурным человеческим потоком, и она тут же оказалась перед длинным рядом полок, на которых стояли бесчисленные коробки.

– Ты чего зеваешь? – окликнула ее бывшая соседка. – Набирай, сколько унесешь!

– А кому платить-то? – растерянно спросила Лола.

– Оплата на выходе, как в автобусе! Да не зевай, а то все, что получше, расхватают!

– Вон она, Албания! – радостно закричала тетка в полушубке и бросилась к другому стеллажу, на котором громоздились красные коробки.

Лолу опять подхватило людским потоком и понесло вперед. Возле самого стеллажа с албанскими колготками она налетела тележкой на приземистую женщину в красном мохеровом берете. В отличие от остальных торговок, она была без тележки, вместо нее тащила за лямки огромный рюкзак.

– Ты куда прешь?! – завопила тетка с рюкзаком. – Разуй глаза, тетеря деревенская! Ты мне своей телегой весь бок отбила!

– Извините, тетенька, я не хотела… – залебезила Лола. – Меня толканули… тут сами видите, что творится…

– Не хотела она! – тетка повернулась к Лоле, надув щеки, словно лягушка.

Вдруг глаза ее полезли на лоб, она ахнула и завизжала истеричным голосом:

– А откуда у тебя эта сумка?! Ты где, дрянь подзаборная, ее взяла? Украла?!

Она вцепилась в Лолину тележку и потянула ее к себе.

– Как это – украла? – возмутилась Лола. – Моя это сумка! Моя собственная!

– Да ты что врешь-то? – тетка огляделась по сторонам, словно призывая всех торговок в свидетели. – Вы только поглядите, девочки, на эту дрянь! Понаехали тут! Украла сумку, да еще не признается! Как это она твоя, когда я вот эту самую заплату месяц назад своими личными руками пришивала? Когда носки греческие завезли, мне в толчее сумку порвали, чуть весь товар не потеряла, пришла домой и пришила заплату, а она теперь не признается! Вот же, заплата такая приметная, это я от старой куртки кусок использовала! Говори, зараза, сей момент, откуда у тебя эта сумка! Говори или я тебе сейчас волосенки выдеру и сдам на парики!

Она подступила вплотную к Лоле и вцепилась в ее волосы, явно вознамерившись осуществить свою угрозу. Лола ловко вывернулась и жалобно заверещала:

– Тетенька, не троньте меня! Не виноватая я, он мне сам эту сумку подарил!

– Он? – тетка опешила и от неожиданности утратила боевой дух. – Неужто Коля?

– Он самый, Николай! – поспешно подтвердила Лола. – На, говорит, Тася, пользуйся и вспоминай Николая!

– Ах он, сволочь! – завопила хозяйка сумки. – Ах он, крокодил беззубый! А мне сказал, что у него украли эту сумку! И с чего это он тебе вздумал ее подарить?

– Как это с чего? – Лола вошла в роль. – Известно, с чего! Он мне почитай каждую неделю ценные подарки делал! То шапочку вязаную подарил, с помпоном, то штаны удобные тренировочные, то чайник электрический…

– Чайник?! – взвыла тетка. – Это такой, который без провода?

– Он самый! – гордо воскликнула Лола. – Еще и голубенький!

– Это же, выходит, он с тобой хозяйство завести хотел? Он с тобой, лахудра неприличная, жить совместно намылился? Мне разные слова говорил, а с тобой совместную жизнь планировал?

– Очень даже может быть! – ответила Лола, подбоченившись. – Вполне даже можем мы с Колей семью создать!

– Семью? С тобой? – тетка окинула Лолу презрительным взглядом и сплюнула на пол.

Вокруг них давно уже образовался круг зрителей. Торговки забыли о своих насущных делах, забыли о своей незамысловатой коммерции и в совершенном восторге наблюдали за разыгравшейся у них на глазах античной трагедией.

– Так это он, выходит, у тебя, обезьяна бесхвостая, целыми днями пропадал? – кричала тетка, набирая обороты. – Мне говорил, козел безрогий, что работу ищет, а я, дура, думала, что он с дружками своими встретился и за старое принялся – воровать… А он, выходит, к тебе таскался? Нет, я этого так не оставлю, я ему тебя предъявлю и в его глаза бесстыжие погляжу! А потом в эти же глаза плюну!

Тетка схватила одной рукой Лолу за шиворот, другой вцепилась в свою многострадальную сумку и выбралась со склада на улицу.

В мощных руках ревнивой тетки Лола чувствовала себя котенком, которого тащат за шкирку, она могла только безвольно перебирать ногами. Впрочем, она не слишком сопротивлялась: ей нужно было выяснить, кто тот человек, который оставил в доме Анны Аркадьевны злополучную сумку, и в данный момент обстоятельства складывались наилучшим для нее образом.

Оказавшись на улице, она исподтишка огляделась по сторонам и увидела на другой стороне улицы знакомую машину: это Леня, как и обещал, подстраховывал ее на случай каких-либо неожиданностей. Лола махнула ему свободной рукой, давая понять, что все идет по плану.

Тетка заметила ее жест и снова закричала:

– Ты кому это машешь, лахудра бескультурная? Ты думаешь, тебе кто-то поможет? Никто тебе не поможет! – И она с новой силой потащила Лолу по улице.

Судя по ее темпу, идти было недолго.

Вскоре тетка свернула в темную арку, втащила Лолу в мрачный двор и устремилась к двери, ведущей в полуподвал.

– Сейчас я вам устрою очную ставку! – проговорила она многообещающим тоном. – Предъявлю тебя этому павиану, посмотрю в его лживые глазенки, а потом так вас обоих отделаю, что новую фотографию в паспорт вклеивать придется!

Лола подумала, что ее задача выполнена, что она выяснила адрес хозяйки сумки и ее криминального сожителя и теперь неплохо бы сбежать, а то эта ревнивая особа и впрямь может осуществить свои угрозы. Она попыталась вывернуться, но тетка держала ее за плечо, как железными клещами. Придерживая локтем сумку, тетка достала ключ, отперла дверь и втащила Лолу внутрь.

Они оказались в большой полутемной комнате. Когда-то это, возможно, была дворницкая.

Вид у комнаты был довольно обжитой. Посредине стоял обеденный стол, накрытый несвежей скатертью, в углу – платяной шкаф с перекосившейся дверцей, в другом углу – широкая тахта, на которой, под серым полушерстяным одеялом, лежал небритый мужчина с тускло-серым лицом.

– Дрыхнешь, козел?! – завопила тетка, выйдя на середину комнаты. – Дрыхнешь, скотина бесполезная? Я вкалываю, как ломовая лошадь, чтобы тебя, урода, прокормить, а ты какой-то лахудре подзаборной чайники без провода даришь? Да не только чайники, а еще и сумку мою собственную подарил!

Мужчина не шелохнулся.

– Да что же это такое! – Хозяйка еще прибавила громкости, как будто подкрутила ручку в радиоприемнике. – Он тут прохлаждается, а я из-за него должна тяжеленный рюкзак таскать! А ну, просыпайся, козел, и посмотри на эту дрянь!

Она подтащила Лолу к самой тахте и уставилась на своего сожителя. Он не пошевелился.

– Да что же это творится? – повторила тетка и отбросила одеяло, до самого подбородка прикрывавшее мужчину.

Лола ахнула. Горло мужчины было перерезано от уха до уха, несвежее белье насквозь пропиталось темной кровью.

– Ой, Коленька, светик мой! – заверещала тетка и кинулась к окровавленному трупу, забыв о Лоле.

Лола воспользовалась этим и стремглав вылетела из бывшей дворницкой. Она бежала, не разбирая дороги, опомнилась только через несколько минут в каком-то незнакомом дворе. Перед ней стоял мусорный бак, на крышке которого два кота выясняли отношения. Они посмотрели на Лолу крайне недовольно – мол, мешаешь серьезному делу, – спрыгнули и от греха подальше сбежали в подвальное окошко.

Лола перевела дыхание, огляделась и вышла в открытые ворота.

Пройдя еще два двора, она наконец оказалась на улице и пошла вперед, не разбирая дороги. Перед ее глазами стояло перерезанное горло подозрительного незнакомца. Вдруг рядом с ней затормозила машина. Лола испуганно шарахнулась в сторону, но тут стекло опустилось и удивительно знакомый голос проговорил:

– Лолка, ты что идешь как в воду опущенная? Садись в машину и расскажи, что тебе удалось узнать!

Лола посмотрела на водителя машины диким взглядом и припустила прочь.

– Лолка, ты что, не узнала меня? Это же я! – Маркиз остановил машину, выскочил и догнал свою боевую подругу. – Да что с тобой случилось?

– Слу… слу… случилось… – пролепетала Лола, затравленно оглядываясь по сторонам. – Горло… перерезали… от уха до уха…

– Где? – Леня осмотрел Лолино горло. – Да что ты, Лолочка! Все у тебя в порядке!

Он с трудом подвел ее к машине, усадил и повторил:

– Все в порядке, цело твое горло, ни царапинки! Одна-единственная морщинка…

– Где?! – воскликнула Лола совершенно другим голосом, повернула к себе зеркало заднего вида и принялась рассматривать свою шею. – Где морщина? Что ты выдумываешь?

– Ну, извини, мне пришлось это сказать, чтобы вывести тебя из стресса, – признался Леня. – А теперь расскажи, что с тобой стряслось.

Лола отдышалась и подробно рассказала Лене о своих приключениях на оптовом складе и об ужасной находке в бывшей дворницкой.

– Представляешь, она откинула одеяло, а у него горло перерезано, и кровища…

– Не нравится мне это! – мрачно проговорил Маркиз.

– Не нравится? – перебила его Лола. – Представляю, что бы ты говорил, если бы увидел это своими глазами!

– Да нет, я не то имею в виду, мне не нравится, что его убили, как только мы вышли на его след. Такое впечатление, что кто-то подчищает следы… – Он немного помолчал и продолжил: – Итак, самый перспективный след оборвался. Что же нам теперь делать?

– Лично я знаю, что буду делать, – твердо заявила Лола. – Я поеду домой, наполню ванну и буду лежать в ней, пока не успокоюсь и не отмою запах оптового склада!

Леня понял, что спорить с ней сейчас бесполезно и опасно, и отвез Лолу домой. Сам он уединился в своей комнате и стал обдумывать дальнейшие шаги.

След с сумкой оборвался, точнее, был обрезан. Кроме этого, оставался еще голубой пикап в рекламных наклейках и неизвестный, который проник в квартиру Анны Аркадьевны через окно.

Голубых пикапов в городе было множество, также как и фирм, занимающихся изготовлением рекламных материалов. Так что этот след вряд ли куда-то приведет. Конечно, если не будет другого выхода, придется и этот вариант отработать.

Другое дело – вор, который влез в окно.

У него явно были навыки опытного альпиниста. Альпинистов в городе тоже немало, но таких, у которых имеется криминальное прошлое, среди них единицы.

А это значит, что нужно ехать в «Касабланку», к Ивану Игнатьевичу…

Из ванной доносилось Лолино пение. Унылым голосом Лола выводила: «Нет, не тебя так пылко я люблю, не для меня красы твоей блистанье…» Послушав мрачный Лолин голос, Леня решил, что на месте того человека, к которому обращен романс, он бы только порадовался, что его не любит такая малосимпатичная личность. Впрочем, он не винил свою подругу – все же Лолке досталось. Созерцание трупа с перерезанным горлом кого угодно может вывести из себя.

– Аскольд, – сказал Леня появившемуся в прихожей коту, – пригляди тут за Лолой, внимание прояви. И вообще, чтобы никакого хулиганства, спрошу по всей строгости!

Кот все понял и уселся под дверью ванной.

Леня остановил машину на знакомой улице. Здесь, насколько он знал, много лет располагалась бильярдная «Касабланка». Но теперь вместо вывески бильярдной на том же самом месте красовалась вывеска «Кафе “Абхазия”».

– Вот те на! – проговорил Леня, разглядывая буквы, увитые искусственным виноградом. – А где же «Касабланка»?

Он все же спустился по лесенке в просторный полуподвал.

Вместо длинных бильярдных столов там стояли маленькие столики на две и на четыре персоны, за которыми солидные мужчины средних лет пили крепчайший кофе или уплетали хачапури и вели свои солидные неспешные разговоры.

За стойкой, оформленной под плетеную кавказскую изгородь, стоял толстяк с пышными усами.

– Что стоишь, дорогой? – обратился он к растерянно оглядывающемуся Лене. – В ногах правды нет. Не надо стоять, надо за стол садиться, кофе пить, хачапури кушать!

– А тут ведь раньше бильярдная была… – начал Леня.

– Мало ли что тут раньше было! – отозвался толстяк. – Раньше все было! А теперь тут мы, так что заходи, не стесняйся…

– А куда теперь та бильярдная переехала? – не сдавался Леня.

– Слушай, дорогой, я тебе что, справочное бюро? Не знаю я про твою бильярдную!

– Да мне вообще-то не бильярдная нужна, я одного знакомого ищу, Ивана Игнатьевича…

– Вах, дорогой! – оживился бармен. – Так бы сразу мне и сказал, что тебе Иван Игнатьевич нужен! Тут он, тут, вон там, за дальним столиком сидит!

Леня посмотрел в указанном направлении и действительно увидел за самым дальним столиком симпатичного благообразного старичка, которого вполне можно было принять за престарелого профессора или даже академика.

В действительности Иван Игнатьевич в прошлом был легендарным вором – домушником высочайшей квалификации. Именно он в восьмидесятые годы прошлого века украл из квартиры директора крупного мебельного магазина драгоценную табакерку, некогда принадлежавшую Екатерине Великой. За два часа до кражи директору магазина доставили дефицитный финский холодильник. Холодильник поставили на кухне и оставили без присмотра. Как только все домашние разошлись по делам, дверца холодильника открылась, и оттуда вылез Иван Игнатьевич. Внутри холодильника он не задохнулся благодаря компактному аквалангу. Открыть сейф и достать оттуда шкатулку – было для него делом техники.

Еще одна удивительная история ходила в те годы по городу. В те времена самыми обеспеченными людьми, кроме работников торговли, были зубные техники. И вот жил в городе один зубной техник со склонностью к искусству. Дома у него хранилось несколько дорогих картин художников-передвижников девятнадцатого века, которыми он очень гордился. И еще он гордился своей машиной – новенькой бирюзовой «Волгой» ГАЗ-24.

И вот как-то, проснувшись утром, счастливый обладатель «Волги» не увидел свою машину на стоянке возле дома. Он чрезвычайно расстроился и сообщил о пропаже машины в ГАИ. Однако, когда через несколько часов он вернулся домой, пропавшая машина стояла на прежнем месте, а под ее лобовым стеклом лежала записка и конверт.

Записка была следующего содержания: «Уважаемый владелец “Волги”! Приношу Вам глубочайшие извинения за то, что без разрешения воспользовался Вашей машиной. Дело в том, что я опаздывал в аэропорт, а моя собственная машина в ремонте. Еще раз приношу свои извинения и в виде компенсации прошу принять от меня два билета на концерт Элтона Джона».

И действительно, в приложенном к записке конверте лежали два билета на концерт английского музыканта. А надо сказать, что билеты на единственный концерт Элтона Джона были чрезвычайным дефицитом и продавались с рук втридорога.

Зубной техник по достоинству оценил широкий жест экстравагантного угонщика и решил на него не сердиться. Он сообщил в ГАИ, что машина нашлась, и вместе с женой отправился на концерт.

Каково же было его изумление и возмущение, когда, вернувшись с концерта, он увидел, что его квартира вскрыта и ограблена. В частности, пропали все картины передвижников.

Так вот, в определенных кругах именно Ивану Игнатьевичу приписывали эту изящную двухходовую комбинацию.

Несмотря на такие блестящие профессиональные достижения и несомненный авторитет среди коллег, к тому времени, когда Иван Игнатьевич по возрасту и состоянию здоровья вынужден был удалиться от дел, оказалось, что сбережений у него катастрофически не хватает для того, чтобы сохранить достойный уровень жизни. Видимо, виной тому был его широкий характер, привычка к расточительности и неумение экономить. Пенсии же людям его опасной и трудоемкой профессии, как известно, не начисляют.

По этим причинам состарившийся домушник не отказывался от небольших побочных заработков. Конкретно, он занимался частными консультациями по своей бывшей профессии. Летом он часами сидел на скамье в знаменитом «Катькином садике», у подножия памятника Екатерине Великой, играя в шахматы с такими же представительными старичками, зимой же перебирался в популярную бильярдную «Касабланка». В одном из этих привычных мест его всегда могли найти люди, заинтересованные в квалифицированной консультации заслуженного домушника.

Когда бильярдная «Касабланка» закрылась и на ее месте открылось кафе «Абхазия», Иван Игнатьевич остался на прежнем месте, чтобы не утратить связи со своей многочисленной клиентурой. Владельцы кафе относились к нему весьма благосклонно, потому что многочисленные клиенты старого домушника, придя на консультацию, непременно заказывали как минимум пару чашек кофе и хачапури, да и сам Иван Игнатьевич сидел не за пустым столом. Кроме того, он был местной достопримечательностью, что тоже привлекало в кафе дополнительную клиентуру.

Итак, Леня подошел к столу старичка и уважительно приветствовал его:

– Мое почтение, Иван Игнатьевич! Как ваше бесценное самочувствие?

– Грех жаловаться, голубь сизокрылый, скриплю помаленьку, чего и тебе желаю. Присаживайся, коли уж пришел. Кофейку выпьешь? Кофе тут отменно варят! Я тебе честно скажу, сизокрылый ты мой, жалко, конечно, что «Касабланка» закрылась. Я, грешным делом, люблю смотреть, как молодежь шары катает, но кофе тут не в пример лучше варят. Особенно по-турецки, в горячем песке. Я уж не говорю про хачапури, хачапури здесь просто божественные.

При этих словах возле их столика беззвучно возник официант. Видимо, он обладал удивительно тонким слухом или просто умел читать по губам.

– Принеси ты нам, голубь сизокрылый, – обратился к официанту Иван Игнатьевич, – две чашечки кофе по-турецки. Ты знаешь, как я люблю – густой, крепкий, сладкий и непременно чтобы капельку коньяку. Ну и хачапури, конечно.

– Хачапури какие? – уточнил официант.

– Закрытые, конечно. По-имеретински. Открытые я не люблю, из них вечно масло вытекает.

Официант принял заказ и удалился. Иван Игнатьевич проводил его взглядом и повернулся к Лене:

– Помнится, сизокрылый ты мой, мы с тобой в шахматишки играли. Как насчет того, чтобы сейчас сыграть партию со стариком? А то, знаешь, скучно как-то…

– Почему бы и нет?

Старик достал доску, расставил фигуры и протянул Лене руки:

– Выбирай!

Лене достались черные, что, несомненно, порадовало Ивана Игнатьевича. Он сделал первый ход королевской пешкой и неторопливо проговорил:

– Ну, голубь сизокрылый, рассказывай, с чем пожаловал. Говори, чем я могу помочь молодому дарованию.

– Консультация ваша нужна, Иван Игнатьевич! – Маркиз сделал зеркальный ход и поднял глаза на собеседника. – Вы ведь всех наших коллег в городе знаете…

– Ну, это ты мне, голубь, льстишь! – усмехнулся старик. – Всех наших коллег нет даже в главной базе эмвэдэ! Но кое-кого, конечно, знаю, не без того. Только ведь знаешь, сизокрылый ты мой, я в своем возрасте благотворительностью не занимаюсь, консультации у меня платные. Помнишь мои расценки?

– Само собой, Иван Игнатьевич, как не помнить. Только скажите, в какой валюте вы сейчас принимаете? Прежде, помнится, вы предпочитали доллар…

– Ненадежен стал доллар… – пригорюнился старичок. – При такой недальновидной политике Федерального резервного банка и таких негативных показателях нью-йоркской фондовой биржи на него никак нельзя полагаться. С другой стороны, у европейской валюты тоже будущее ненадежно. Прямо даже не знаю, чему верить, но на данный момент я предпочитаю евро…

– Евро так евро. – Леня достал из бумажника две хрустящие купюры и протянул старику.

Иван Игнатьевич тренированными пальцами ощупал купюры и спрятал в карман.

– Ну, голубь сизокрылый, кто же тебя сейчас интересует?

– Интересует меня, Иван Игнатьевич, такой ловкий человек, который запросто может с крыши спуститься и влезть в любую квартиру через окно. То есть, проще говоря, чтобы у него были навыки промышленного альпиниста.

– Альпинист, говоришь? – задумчиво переспросил Иван Игнатьевич. – С крыши на чердак, говоришь?

– Не на чердак, а в квартиру.

– Ну, это я так, к слову. Чердаков сейчас, считай, и не осталось, все под жилье переоборудованы или художникам под мастерские… или еще подо что… – Иван Игнатьевич, прищурившись, взглянул на Леню: – И для чего же тебе такой ловкий парень требуется? Дело, что ли, интересное задумал?

– Ну, Иван Игнатьевич, помилуйте, я же вам плачу за информацию, а не наоборот!