Пустячок, а приятно Серова Марина

Глава 1

– Дорогие гости! Я предлагаю тост за замечательную женщину, которая присутствует сейчас здесь вместе с нами. Великолепного работника, юриста, но не только. Ее профессия, частный детектив, казалось бы, мало подходит женщине, однако является нужнейшей и ответственнейшей в нашем обществе. В нестандартных ситуациях, когда нам, представителям правоохранительных органов, оказывается неимоверно трудно, наша Татьяна Иванова великолепно умеет распутывать самые сложные, самые головоломные преступления, не теряя при этом своей необыкновенной привлекательности и, я бы даже сказал, фантастической сексуальности. Посмотрите на эту женщину! Разве по ее виду когда-нибудь догадаешься, что у нее черный пояс по карате? Глядя на нее, женственную и обаятельную, трудно поверить, что позади у нее раскрытие сложнейших дел, которые смутили и поставили в тупик самых крутых следователей. Как известно, кличка у нашей Тани – Ведьма. И действительно, для всех злоумышленников в нашем городе она стала настоящей ведьмой, которая словно при помощи сверхъестественных сил предвидит все их злодеяния. Я предлагаю тост за частного детектива Татьяну Иванову!

Последовало восторженное «О-о!», звон состыковываемых рюмок, торжественно-приторные поздравления. Я тоже протянула свою рюмку с кагором, чувствуя, что мне уже приходится прикладывать некоторые усилия, чтобы держать ее прямо и сопротивляться тычкам в нее рюмками остальных гостей. Слова Гарика Папазяна, произносившего этот тост, долетали до меня как бы издалека, будто я находилась в соседней комнате, розовая пелена застилала мой взор – я откровенно балдела. Ничего не скажу, опьянение вообще-то вещь очень приятная. Но только неприятно было думать, что меня развезло, в то время когда другие сидели трезвые, как стеклышко. По крайней мере, на первый взгляд.

Дело в том, что я совершила ошибку, которую в двадцать семь лет совершать уже стыдно. Придя на день рождения к своему старому другу, сотруднику милиции Гарику Папазяну, я с ходу пожаловалась на зубную боль, которая и в самом деле мучила меня уже третий день. Тогда Гарик ничтоже сумняшеся посоветовал мне выпить водки, уверяя, что от зубной боли это лучшее средство. И я сдуру согласилась – сразу же натощак хлопнула рюмку этой химической гадости. Непонятно, как только алкаши пьют ее. Впрочем, почувствовала, что боль в челюсти и правда отступает, и я была ужасно довольна. Однако потом все сели за стол и последовал первый тост, который мы выпили за здоровье именинника стоя, с торжественным видом чокнувшись бокалом с традиционным шампанским. И только тогда моя старинная подруга Ленка-француженка, которую я на этот кутеж притащила с собой, воскликнула: «Танька, что ж ты делаешь? Ты ведь водку пила! Сейчас у тебя в животе ерш получится!» Я и сама уже сообразила, что непременно получится, однако несколько поздновато: ерш был уже во мне и немедленно начал свое гнусное дело. И вот теперь я сидела за столом расслабленная и чувствовала, что глупо улыбаюсь, наблюдая за происходящим вокруг сквозь розовую пелену.

Гости, частью хорошо знакомые, частью совершенно новые для меня лица, интенсивно ели, пили, о чем-то оживленно разговаривали друг с другом. Пробовали даже петь песни. Гарик затянул какую-то занудную армянскую песню, от которой у меня против воли закапали из глаз слезы. Сразу же заметившие это гости прятали ехидные улыбки. Недаром говорят, что по пьяни многие люди делаются сентиментальными, и вот я являла собой наглядное подтверждение этой давным-давно замеченной особенности человеческой природы.

– Танечка, а ты почему ничего не кушаешь? – Гарик подобрался ко мне с рюмкой темно-красного напитка. Признаюсь, в тот момент мне было абсолютно все равно, какого именно. – Не сиди, кушай, иначе еще хуже будет. Смотри, что тут около тебя… Вот печеночные лепешки, вот «шуба», вот салат из кальмаров и зеленого горошка, рыбный салат, а вот «оливье». Или хочешь, выпьем?

– Не хочу! – решительно проговорила я, чувствуя, что язык не особенно меня слушается. – Куда мне еще пить? Ты лучше подумай, как я домой добираться буду. Я же сюда на машине приехала…

– Да доберешься, все будет нормально, – легкомысленно заверил меня Гарик. – В автоинспекции у меня полно знакомых.

Я покорно кивнула, не став спорить. Как будто при езде в пьяном виде самое опасное – это инспектор ГИБДД.

– Ты в самом деле ешь давай, – сказала сидящая рядом со мной Ленка-француженка. – В твоем положении сейчас самое главное – поесть хорошо. Тогда и голова прояснится.

Я снова кивнула и пробормотала пьяным голосом: «Ладно, знаю без тебя…» Подцепив с ближайшей тарелки что-то – правда, так и не сумев сообразить, что именно, – я стала послушно жевать. Это старое правило мне было известно и без подсказки подружки. Только вот есть мне упорно не хотелось. Признаться, я вообще не большая любительница много кушать, предпочитаю кофе и сигареты. И если бы можно было питаться только одними ими, я бы вообще больше ничего не брала в рот. Однако, к сожалению, мой желудок имел на сей счет свое мнение, причем совершенно иное, а потому требовал, чтобы иногда в его рацион добавляли чего-нибудь более калорийное. А с мнением собственного желудка хочешь не хочешь приходилось считаться.

Внезапно я почувствовала странное, непонятно откуда взявшееся беспокойство. Как-то неуютно стало сидеть вот так, в доску пьяной, и тупо улыбаться радости и веселью других. Сначала мне подумалось, что мой проклятый зуб снова решил заболеть. Но, потрогав его языком, я поняла: нет, больной зуб прочно усыплен алкоголем и пока не подает особенных признаков жизни. Тогда я провела глазами вдоль праздничного стола, и тут стало ясно, что же меня смутило: на дальнем конце стола я обнаружила мужчину в очках, пристально наблюдающего за мной. Но в тот момент, когда мой пьяный взгляд дошел до его персоны, он отвернулся, опустив голову к своей тарелке.

Мне его поведение показалось весьма необычным. В суматохе вечеринки и застолья я как-то не обратила внимания на этого гостя и не помнила теперь ни его имени, ни кто он такой. А может, мне вообще его не представляли. На вид мужчине было не больше сорока, лицо бритое, несколько одутловатое и вроде бы усталое. Цвет его кожи в свете домашней люстры казался прямо-таки серым, под глазами отчетливо выделялись тени. Кажется, этот человек не дружит со спортом и со свежим воздухом. Да-да, как ни была я в тот момент пьяна, но профессиональная привычка отмечать отдельные черты в лицах и пытаться определить по ним характер и род занятий человека, ничего не поделаешь, брала свое.

Воспользовавшись тем, что мужчина не поднимал глаз, вроде бы сосредоточившись на поглощении праздничных блюд, я продолжила свои наблюдения.

Так-так, у этого типа род занятий явно интеллектуальный. Похоже, он часами просиживает в офисе за компьютером или над пачкой деловых бумаг. А в качестве отдыха у него сигареты и рюмочка коньяку или даже водки. Почти то же самое, что и у меня, но только, скажем так, в мужском варианте. Впрочем, черного пояса по карате, в отличие от меня, у мужчины нет, да и быть не может: по всему видно, что физическая закалка еще с юности у него равна нулю. Однако лицо я бы назвала красивым, насколько может быть красивым лицо неспортивного мужчины. Был в нем какой-то определенный шарм, способный вызвать интерес даже у такой многоопытной особы, как я.

И вот этот гость Гарика почему-то излишне пристально смотрел на меня… Смотрел не сводя глаз, и только теперь, когда я, в свою очередь, глянула на него, он опустил глаза. С чего бы ему проявлять такой интерес, а? Я ненадолго отвлеклась от наблюдения, попробовав подцепить что-нибудь с тарелки и запихнуть себе в рот. И немедленно снова ощутила на себе сумрачный, озабоченный взгляд мужчины с дальнего конца стола. А между прочим, насколько я могла судить по своим пьяным наблюдениям, странный человек практически ничего не пил. Во всяком случае, в отличие от остальных гостей, чьи физиономии заметно раскраснелись от принятого внутрь алкоголя, лицо мужчины оставалось бледным и печальным. Он почти не разговаривал с соседями и ел как будто через силу. Будь я помоложе, я бы, наверное, подумала, не влюбился ли в меня этот тип? А что, такое в принципе возможно: ко мне до сих пор подходят на улице двадцатилетние мальчики и пробуют ухаживать. А тут еще Гарик Папазян со своим трепом о моей сексуальности… Правда, в тосте именинника были еще слова про черный пояс и про то, что я лучший частный детектив в городе… Но опыт мне говорил, что в данном случае наверняка что-то другое. То, что у незнакомца камень на душе, я поняла сразу. За столько лет, проведенных в сыске, раскрыв массу дел, я научилась разбираться в людях очень хорошо и вижу потенциального клиента издалека. Даже если он сам еще не решил для себя вопрос, нужен ему или нет хороший детектив.

Пьяное состояние тем и приятно, что время летит незаметно. Застолье шло своим чередом, провозглашались еще какие-то тосты, в мою рюмку наливали то шампанского, то красного вина. Собственно, могли наливать чего угодно, мне уже было все равно. Помню, я что-то жевала, когда еда каким-то образом оказывалась на моей тарелке. И все время я ощущала на себе пристальный взгляд того странного мужчины. В конце концов мне это стало действовать на нервы. Такое же чувство возникает, когда назойливая муха иногда вьется вокруг головы и все садится на одно и то же место, и никак не удается избавиться от нее. Впрочем, во взгляде неизвестного гостя действительно было что-то необычное, грустное и сосредоточенное. Наверное, проблемы у него и впрямь очень серьезные, иначе бы он не смотрел так сумрачно.

Потом вдруг я заметила, что гости как-то разом стали вставать из-за стола и в комнате стало тише и прохладнее. Я решила, что мне тоже пора бы встать и отправиться домой, и даже попыталась воплотить свое решение в жизнь. Сделать это, однако, оказалось не так-то просто. Потому что, едва я поднялась на ноги, как все вокруг меня закружилось, закачалось… как на море во время качки. Когда я вздумала пройти к выходу из комнаты, в Гариковой квартире, такой милой и уютной, стала твориться жуткая чертовщина: внезапно большой, заставленный посудой стол решил наехать на меня сбоку, пришлось от него обороняться. Потом какой-то ненормальный стул кинулся мне под ноги, и я едва не кувыркнулась через него вниз головой. Я давно заметила, что мебель во время банкетов всегда ведет себя особенно агрессивно, что очень невежливо с ее стороны. И тут я почувствовала, что кто-то поддержал меня под руку.

– Вы лучше пока сядьте, посидите, – услышала я рядом с собой мужской, несколько сипловатый, но в целом приятный голос. – Сейчас Гарик гостей проводит, вернется, придумаем, что с вами делать…

Я послушно уселась на заботливо подставленный стул и только тогда подняла глаза на своего собеседника. Как я и предполагала, это был тот самый молчун с дальнего конца стола. Он сам уселся рядом со мной на другой свободный стул.

Какой-то мужчина в шапке и меховой куртке заглянул в нашу комнату, оглядел нас двоих, как мне с пьяных глаз показалось, насмешливо.

– Толя, ты идешь? – спросил он, обращаясь к очкастому молчуну. Голос у него был сильный, басовитый. Голос человека, уверенного в себе. Направив на него свой не сразу сфокусировавшийся взгляд, я обнаружила узкое и довольно правильное худощавое лицо с впалыми щеками. Судя по многочисленным морщинам и седым вискам, мужчине было лет около пятидесяти, а может быть, и чуть больше.

– Нет, Петя, – быстро и, сразу видно, трезво ответил сидящий возле меня мрачный тип. – А ты иди… Счастливо тебе добраться…

– Ах да, у тебя же девушка… Смотри, доведи ее до дома в целости и сохранности! – весело заметил человек в шапке, затем кивнул головой на прощание и, еще раз усмехнувшись, вышел.

Мы с угрюмым остались в комнате вдвоем.

– Вы знаете, мне вообще-то тоже уходить надо… – заговорила я, старательно произнося каждое слово, но сама слышала, что мой голос против воли звучит хрипло и развязно, как у пьяной шлюхи.

– Ничего, ничего, сидите, – спокойно проговорил мрачный очкарик, изредка поглядывая на меня. – Все будет нормально.

Но мне решительно не сиделось.

– Понимаете, я сюда на машине приехала, – продолжала лепетать я. – На бежевой «девятке». Видели, она там у подъезда стоит?

– Да, да, видел, – отвечал мужчина торопливо, рассеянно глядя куда-то в сторону. – Вы пока сидите, все будет нормально.

– Вы не подумайте, что я алкоголичка какая-то, – возразила я, пытаясь заглянуть ему в глаза. – Вообще-то я нормально переношу выпивку… – Тут я громко икнула, но мужчина сделал вид, что ничего не заметил. – Простите, – смущенно пробормотала я. – Просто так вышло, что у меня в животе получился ерш… еще перед обедом выпила рюмку водки… Всего одну! Чтобы зуб не болел…

– А у вас что, болит зуб? – вдруг заинтересованно спросил мужчина.

– Д-да… – пролепетала я и показала пальцем на рот. – Там, внутри…

– Да, серьезно? – Мужчина заинтересовался еще больше. А потом вдруг требовательно заявил: – Ну-ка, покажите. Откройте рот…

И я послушно раззявила варежку. Мужчина крепкими, уверенными пальцами взял меня за челюсть и стал вертеть мою голову, поворачивая ее так, чтобы свет от люстры падал мне в рот.

– Какой, говорите, зуб у вас болит? – спросил мужчина.

В ответ я промычала что-то невнятное. А что другое, кроме мычания, можно издать, когда вас железной рукой держат за нижнюю челюсть?

– А, вижу, – сказал наконец мужчина. – Вон, у вас там дырочка и десна распухла. Лечить надо зубик-то! – заявил он, отпуская мою челюсть.

В ответ я послушно кивнула и горестно вздохнула.

– Вы что, Анатолий Дмитриевич, за день на зубы не насмотрелись? Пришли ко мне на день рождения, а все норовите людям в рот заглянуть…

Гарик Папазян, проводив последнего гостя, теперь вернулся в комнату и стоял рядом с нами.

– Да вот, барышня на зуб жалуется, – серьезно и спокойно отвечал мужчина. – Я же врач. Могу ли отказать в помощи, тем более хорошенькой женщине…

– Так оказывайте помощь в своей клинике, – сердито отозвался Гарик. – И вообще… Время уже позднее, а вы, наверное, живете далеко…

Судя по резкому тону Гарика, знакомство его с Анатолием Дмитриевичем было очень поверхностным, и я даже удивилась, зачем вообще Папазян пригласил его на свой день рождения. Насколько я знаю, мой милицейский друг очень не любит присутствие посторонних на своих празднествах.

Мрачный мужчина несколько смутился от резкого тона именинника, но тем не менее спокойно заметил:

– Татьяну проводить надо. Ее одну в таком виде нельзя выпускать на улицу…

– А кто сказал, что она пойдет на улицу? – как-то уж совсем недовольно проворчал Гарик. – Таня останется со мной. Правда, Таня? У меня есть для тебя отдельная постель…

Внезапно до меня дошло, о чем говорит Гарик. А когда дошло, я сразу наполовину протрезвела. Дело в том, что Гарик Папазян, честный мент армянского разлива, был моим очень давним знакомым, милым и симпатичным работником правоохранительных органов, с которым я распутала несколько очень важных для меня дел. И он был бы совсем милым, если бы не его неизменная мечта непременно увидеть меня в своей постели. Но я, решительно не желая, чтобы мои отношения с правоохранительными органами стали чересчур интимными, всякий раз как могла увертывалась от ухаживаний Папазяна. Да, и до сих пор это у меня вполне получалось, однако теперь мое положение становилось действительно угрожающим. Угостив меня ершом, не знаю уж, сознательно или случайно, Гарик обрел слишком большую власть надо мной.

– Ты что, Гарик, спятил? – вскинулась я. – Какая еще постель?

Я даже довольно резко поднялась, но шкаф сбоку предательски надвинулся на меня, и, чтобы не упасть, я была вынуждена опереться на плечо мрачного очкарика.

– Ну, куда ты пойдешь в таком виде, Таня? – проговорил, заметно теряя самоуверенность, Гарик. – Оставайся лучше у меня.

– Пожалуй, будет лучше всего, если я провожу даму, – вдруг решительно заявил Анатолий. – Кстати, если зуб вас очень беспокоит, мы можем зайти в нашу клинику. Она круглосуточная, там сейчас есть дежурный врач…

– А вы что, стоматолог? – поинтересовалась я.

– Ну вот, доперла, – зло прокомментировал Гарик, явно недовольный тем, что опять добыча ускользает от него. – Я же тебе, еще когда вас друг другу представлял, говорил, что Анатолий Дмитриевич зубной врач. Кандидат медицинских наук, между прочим.

– Серьезно? – пролепетала я, оборачиваясь на молчаливого мужчину.

Тот скромно кивнул.

– Только что с того, что он кандидат? – продолжал усмехаться Гарик. – Зарплата у него хрен да еще маненько, калымить или негде, или не умеет. На машину кое-как денег скопил, а только купил – сломалась. Бедолага, одним словом…

– Да, кстати, Татьяна, – заговорил бедолага Анатолий Дмитриевич неожиданно галантно. – Водительские права у меня с собой, и, если хотите, я могу отвезти вас домой на вашей машине. Если вы доверяете, конечно…

Нет, я не доверяла свою бежевую «девятку» никому. Но праздничный стол плясал вокруг меня, выкидывая невероятные коленца и кружева, а люстра под потолком, самый обычный домашний электроприбор, мигала разноцветными огнями, словно цветомузыка на дискотеке, так что я, право, не знала, что и сказать.

– Согласна, согласна, – заявил вместо меня Гарик. – Двор у моего дома неспокойный, здесь хорошую машину на ночь лучше не оставлять.

– Но как же… – проговорила я недоумевающе. – Анатолий, ведь вы тоже, наверное, выпили…

– Нет, я не пил, – поспешил уверить меня стоматолог. – Мне не до пьянок, у меня проблемы… И со здоровьем, и вообще.

– Поэтому и грустный такой сидел весь день рождения, что трезвый! – весело воскликнул Гарик. – Кому ж понравится поститься, когда все вокруг пьют и жрут от пуза!

Гарик от души расхохотался, а я с интересом посмотрела на моего предполагаемого спутника: надо же, непьющий мужчина! Такое нечасто встретишь!

– Ладно, пойдем мы, Гарик, – проговорил Анатолий торжественно и печально, словно отправлялся в дальнее плавание. – Всех благ тебе, удачи…

Я также пожелала Папазяну чего-то хорошего, насколько мне позволил сидящий в мозгах и подавлявший их способности продуцировать мысли и слова ерш.

Оказавшись на улице, я, к своему удивлению, почувствовала облегчение и даже некоторое прояснение в голове. С наслаждением вдохнула студеный воздух, чувствуя, что после угара застолья даже он, по-городскому пахнущий автомобильными выхлопами, действует отрезвляюще.

Стояла ранняя весна, самая середина марта, когда днем светит солнышко и снежно-ледяной покров начинает таять, за ночь, однако, снова сильно подмораживает, и к утру вчерашние лужи становятся замороженным монолитом. Очень противная погода для автомобилиста: нужно быть готовым к самым неприятным сюрпризам. В такую погоду за руль в пьяном виде нельзя садиться вовсе. Однако не могла же я бросить свою машину в чужой подворотне, не отогнав ее домой!

Мой провожатый галантно довел меня до моей бежевой «девятки», одиноко стоявшей посреди полутемного, пустынного двора, и снова предложил:

– В самом деле, давайте я вас отвезу. Уверяю – я нормально езжу. Машина у меня просто сломалась, а то бы я сюда на ней прикатил…

Но я никак не могла решить, что же делать.

– Знаете, давайте пока постоим здесь, – попросила я. – На свежем воздухе так хорошо…

Машинально я потянулась за сигаретой. Анатолий дикими глазами смотрел на то, как я закуриваю и с наслаждением затягиваюсь табачным дымом. Кажется, стоматолог сам никогда в жизни не курил.

– Так вы, значит, зубной врач? – не знаю зачем спросила я. Свежий воздух заметно прояснил мои мозги, так что даже язык перестал заплетаться. – Если не секрет, где именно?

– Клиника, в которой я работаю, называется «Тан-мед», – серьезно, почти торжественно объяснил Анатолий.

– Как? – изумилась я. – «Тан-мед»? Это по-китайски, что ли?

– Нет! – Анатолий неожиданно рассмеялся. – Просто таким образом переименовали медсанчасть завода «Тантал».

– Ах, «Тантал»! – теперь рассмеялась и я. – Этот завод я, конечно, знаю. Даже как-то бывала на нем. Разумеется, по делу. И давно вы там работаете?

– Да, – Анатолий кивнул. – Семь лет…

Почему-то мой собеседник заметно нервничал, сообщая эти сведения. Я отчетливо чувствовала, что его занимает какая-то мысль. Впрочем, я уже догадывалась, какая именно.

– Ну же, смелей! – вдруг сказала я, заглядывая ему в лицо. – Пусть я сейчас и пьяна в доску, но я же вижу…

– Что вы видите? – испуганно проговорил он.

– Что вы не просто так стоите сейчас рядом со мной и делаете вид, что вам вовсе не нужно домой. Давайте рассказывайте, какие у вас проблемы. Времени у нас с вами, в принципе, не так уж много. Еще минут пятнадцать, и я окончательно протрезвею. А тогда сяду за руль и поеду домой. Так что не тяните…

Анатолий продолжал дрожащими руками тереть свой лоб, словно собираясь с мыслями.

– Да, да, вы правы, – наконец торопливо заговорил он. – Я действительно не просто так здесь с вами стою. И на этот день рождения поперся не просто так… Тем более что я, знаете ли, теперь совсем не пью…

– А Гарик ваш давний знакомый? – поинтересовалась я по привычке вытягивать из людей сведения, даже толком не зная, пригодятся ли они мне потом для чего-нибудь.

– Нет, с ним я знаком лишь немного, – ответил Анатолий. – Меня сюда и привели-то только ради вас. Я об этом попросил одного своего старого друга…

– Так, ясно, – нетерпеливо сказала я. – Теперь к делу. Что у вас стряслось?

– Ну, понимаете… – Анатолий явно собирался с духом, готовясь рассказать мне свою историю. – Как я вам уже сказал, я стоматолог, работаю в клинике «Тан-мед». Так вот, сегодня в нашей клинике случилось ЧП – пропала партия золота. И я пришел просить вас это золото найти. Видите ли, – заговорил он уже торопливо, – эта история такого рода, что я не только не могу рассказать о ней в милиции, но даже своему работодателю не могу рассказать. То есть я хотел бы, чтобы вы нашли золото как можно скорее и мы вернули бы его на место, чтобы о его пропаже никто и не узнал…

Анатолий наконец умолк, выплеснув наболевшее. Некоторое время я сосредоточенно молчала, обдумывая полученную информацию.

– Так… Скажите, Анатолий, – заговорила, я, – а вы в курсе, какие у меня расценки?

– Что? – Он уставился на меня с нескрываемым изумлением. – Какие расценки?

– Ах ты, святая невинность! – воскликнула я, глядя ему в глаза. – Вам же объяснили, что я частный детектив.

– Ну и что?

– А то, что это милиции зарплату из госбюджета платят – или делают вид, что платят, – а частному детективу его труды оплачивает заказчик. Мои труды стоят двести баксов за каждый день расследования. Есть у вас такие деньги?

– Двести баксов – это шесть тысяч? – переспросил он.

– Приблизительно, – кивнула я. – Но вообще-то я предпочитаю получать «зелеными».

– Ну, шесть тысяч у меня найдется, – задумчиво сказал стоматолог, – чтобы оплатить вам один день расследования…

– А если расследование продлится не один день? – не без иронии спросила я. – Кстати, у меня правило брать предоплату за пять дней вперед.

– Через пять дней мне ваше расследование будет на хрен не нужно, – неожиданно резко заявил мой предполагаемый клиент. – Золото надо вернуть до завтрашнего вечера – к приезду нашего шефа. Если золота не окажется на месте в его сейфе, мне крышка.

– Да? – переспросила я заинтересованно. – И что он с вами сделает?

– Счетчик включит, наверное, – пожал плечами Анатолий.

– Ну вот и вернете найденным золотом, – преспокойно заметила я.

– Да нет! Нет! Нет!!! – истерический крик Анатолия был таким внезапным, что я вздрогнула и выронила в снег сигарету. – Золото должно быть возвращено завтра вечером. Если этого не произойдет, если главврач обнаружит пропажу, мне в любом случае крышка! Тогда мне никто – ни вы, ни сам господь бог – не поможет!

Я с изумлением смотрела на мужчину, так внезапно потерявшего над собой контроль. Признаюсь, эта история начала меня интересовать помимо обещанных за ее расследование денег. Впрочем, заинтересованность свою я решила пока не показывать.

– Ладно, успокойтесь, – небрежно сказала я, закуривая новую сигарету. Анатолий и без моих слов уже взял себя в руки и облокотился на капот моей бежевой «девятки», только руки его заметно дрожали. – Ну вот что, если мы с вами будем сотрудничать, то давайте, по крайней мере, как следует познакомимся. Мое имя вы знаете. А ваше?

– Анатолий Дмитриевич Ольховский, – глуховатым голосом заговорил мой собеседник. – Врач стоматологической клиники «Тан-мед», кандидат медицинских наук. Вот, кстати… – он полез в карман курки и извлек оттуда небольшой кусочек картона, – моя визитная карточка. Там указано все: и фамилия, и домашний адрес, и номер телефона.

– Хорошо, – сказала я, сунув визитку в сумочку. – А теперь расскажите детали. Как велика партия золота, как она упакована, откуда взялась в нашем городе…

– Партия в семь килограммов, – заговорил Анатолий. Я невольно присвистнула. – Ну да, немало! – не без горькой иронии заметил он ответ. – А вы как думали? Зря, что ли, я тут с ума схожу…

– Ладно, дальше… – хладнокровно оставила я его вздохи.

– Расфасовано золото в стандартные слитки по двести пятьдесят граммов, на каждом печать Государственного банка России. Уложены они в чемоданчик типа «дипломат» из кожи коричневого цвета…

– Что, золото хранится в обычном «дипломате»? – удивленно переспросила я.

– Ну, он только с виду обычный, – не без сарказма в голосе пояснил Анатолий. – Вроде дешевый, потертый в нескольких местах. Пожалуй, у этого чемоданчика такой вид, будто его где-то на мусорке подобрали.

– Нормально, – согласилась я.

– Да, но на самом деле у этого чемоданчика стенки сделаны из титанового сплава, его никакая пуля не берет и автоген не режет. И замки с секретом.

– Вы знаете код?

– Н-нет, – помялся Анатолий. – То есть да…

– Так да или нет?

– Понимаете, – он снова начал заметно нервничать, – мне не положено его знать. Но я случайно подглядел, как шеф открывал этот чемоданчик…

– И, оставшись с чемоданчиком наедине, тоже попробовали его открыть?

Анатолий нервно кивнул.

– Уверены, что золото настоящее?

– Ну, в общем, да, – отозвался он. – Хотя я особо не разглядывал.

– Так, понятно… – Я немного помедлила, прежде чем задать следующий вопрос. – Вы, кажется, сказали, что золотой чемоданчик хранился в сейфе у вашего шефа?

– Ну да, конечно, – зубной врач кивнул.

– Сейф находится в кабинете главврача?

– Разумеется!

– А скажите, если не секрет, – я пристально посмотрела в глаза Ольховскому, – с какой стати хранить золотой чемоданчик доверили вам?

– Так это же золото клиники! – воскликнул Анатолий с самым честным видом. – Шеф на некоторое время уехал в Берлин, хранить ценности доверил мне. Я же один из ведущих специалистов клиники. Понимаете, это золото для зубных протезов, для золотых коронок.

Я удивилась:

– Что, все семь килограммов? Я слышала, что теперь золотые коронки выходят из моды, даже «новые русские» предпочитают ставить себе фарфоровые зубы…

– Ну почему? Вовсе нет, – возразил Ольховский. – У нас масса заказов на золотые коронки.

– Ну ладно, – сказала я, решив не спорить с ним в этом вопросе. – А когда вы обнаружили пропажу?

– Сегодня утром, около девяти часов… Пришел на работу и первым делом заглянул в сейф.

– Вы что же, постоянно лазите в сейф своего шефа? – удивилась я.

– Разумеется, – ничуть не смутился зубной врач. – Я ведь замещаю его. И ключ от сейфа у меня есть, и код его я знаю. В сейфе, помимо чемоданчика, еще кое-какие документы лежат, деньги на зарплату врачам, оборотные средства…

– Так, ясно, – нетерпеливо прервала я его. – Когда последний раз вы видели чемоданчик?

– Вчера вечером, перед уходом с работы, – отвечал Анатолий. – Я убирал в сейф документы и видел – чемоданчик был на месте.

– Уверены?

– Разумеется! Его трудно было бы не заметить.

– Следов взлома сейфа не обнаружили?

– Ни малейших, – сказал убежденно Ольховский. – А как открыл дверцу, сразу увидел, что в сейфе стало как-то странно просторно, потому и заметил пропажу.

– Так, ясно, – сказала я. – Значит, времени у нас до завтрашнего вечера…

– Точнее, до шести часов, – сказал Анатолий. – В восемнадцать часов с минутами прибывает на вокзал берлинский поезд, на котором приедет шеф. И я знаю его характер – он с вокзала сразу попрется в клинику. Посмотреть, все ли там нормально.

– Ладно, хорошо, – сказала я, затаптывая очередную сигарету в снег. – Попробую что-нибудь для вас сделать. А сейчас… – Я устало вздохнула. – Кстати, не хотите, чтобы я вас до дома довела? Вы где живете?

– На улице Вишневой…

– М-да, приличное расстояние отсюда! А теперь, в первом часу ночи, никакой транспорт не ходит.

– Спасибо, но только… – Он замялся. – Послушайте, мы что же, теперь едем домой?

– Разумеется! – Я посмотрела на Ольховского недоумевающе. – Я же объяснила: мне нужно отдохнуть… Да вы что, сами не видите, в каком я состоянии?

– Вижу, но… – Он снова замялся. – А разве зуб у вас больше не болит?

– Нет. А что?

– Я просто подумал, может быть, имеет смысл заехать в клинику, подлечить ваш зуб… Клиника наша работает круглосуточно, там сейчас есть два дежурных врача. Или, если хотите, я сам займусь вашим зубом.

Я нервно вздохнула: в теперешнем моем настроении и состоянии садиться в зубоврачебное кресло…

– Понимаете, – снова заговорил Ольховский, догадываясь о причине моего молчания, – я подумал, что вам в вашем расследовании времени даром терять нельзя. И чем раньше вы осмотрите место происшествия, тем лучше.

– Какое место происшествия? – не поняла я.

– Ну, сейф, из которого выкрали чемоданчик. И весь кабинет главврача в целом. У меня есть ключ, я вас проведу…

Он вытащил из кармана связку ключей. Даже при свете уличных фонарей я увидела, что ключи были фирменные, с очень замысловатой бороздкой, а на ручке у каждого имелось клеймо мастера в виде каких-то завитков и букв. Только не разглядела, каких именно.

– Ах нет, – сказала я, отрицательно качая головой. – Кабинет главврача мне совершенно незачем осматривать. Если там и есть отпечатки пальцев, то мне они ни к чему. Я не так работаю…

– Не так? – разочарованно и как-то озабоченно переспросил зубной врач. – Как же вы тогда собираетесь искать золото?

– Поспрашиваю у знакомых, – спокойно отвечала я. – Да вы не беспокойтесь, искать буду я, это не ваши проблемы. Если я берусь за дело, значит, есть шансы на успех. Поверьте, я беру со своих клиентов большие деньги не просто так…

Однако было заметно, что Ольховский очень озадачен и даже напуган тем, что я сказала. Он некоторое время рассеянно смотрел в сторону, напряженно поджав губы.

– Послушайте, да вы не берите в голову! – ободряюще сказала я. – Уж поверьте мне, я лучше знаю, как искать пропавшую вещь. Кстати, мы тут уже полчаса стоим и разговариваем. Вам что, домой не нужно?

– Нужно, нужно, – рассеянно пробормотал он, обходя мою машину. – Послушайте, – Ольховский нерешительно оглянулся на меня, – может быть, лучше все-таки я сяду за руль?

– Нет, Анатолий, – твердо заявила я. – Себе я даже в пьяном виде доверяю больше, чем вам в трезвом. Да вы садитесь, не бойтесь. У меня уже достаточно прояснилась голова, так что доедем нормально…

В пути он не произнес ни слова, видимо, не хотел отвлекать меня от дороги. Я чувствовала себя совсем как обычно, только временами, при торможении, мне казалось, будто сиденье как-то странно проваливается подо мной, а на поворотах будто бы машину уводит в сторону более, чем обычно. Все-таки хорошо, что в этот поздний час улицы были пустынны.

Доехав до улицы Вишневой, я повернулась к своему пассажиру:

– Ну что, далеко отсюда до вашего дома?

– Нет, нет, спасибо, здесь рядом. – Он открыл дверь и выбрался из машины. – Вы поезжайте, а я пройдусь немного пешком…

– Как хотите, – несколько обиженно отвечала я, понимая, что он попросту не доверяет моим водительским способностям в узком пространстве небольшой улицы. – Завтра во второй половине дня я вам позвоню. – Ольховский послушно кивнул. – А что касается оплаты… Если я найду ваш чемоданчик, с вас, как договаривались, двести баксов. А не найду, то ничего вы мне не должны. Ну что, договорились? Тогда до завтра…

Поглядев, как Ольховский торопливым шагом отправляется в сторону скопления разномастных жилых домов, которыми был застроен этот район, я снова завела мотор и тронулась в путь, на сей раз к себе домой. Вообще-то я знала, что криминальные элементы нашего общества ложатся и встают поздно, и я вполне могла бы сейчас застать большую часть из них в определенных, излюбленных ими местах, которые я неплохо знала. Но сама я пребывала далеко не в форме, голова моя лишь частично прояснилась, и более всего на свете мне был необходим сон. Кроме того, если перепродажу украденного золота преступники осуществляли по заранее намеченному каналу, я все равно уже опоздала. На такой спасительной мысли я окончательно успокоилась, а потому решила ехать домой и лечь спать. Как говорится – утро вечера мудренее.

Однако нормально поспать мне не удалось – разбудили телефонные звонки. Сначала начал занудно пищать мобильник, который я сдуру забыла отключить, потом зазвонил домашний телефон. Затем наступила короткая пауза, после чего вся эта музыка возобновилась снова. Так продолжалось несколько раз, прежде чем мое сознание выпросталось из глубин похмельного сна и захотело функционировать. Тщетно я надеялась, что возмутитель моего спокойствия потеряет терпение и отвяжется, и в конце концов сползла с постели и взяла трубку домашнего телефона. Попутно глянула на часы – было самое начало седьмого часа утра.

– Алло?

– Татьяна? Это Володя Кирьянов. Извини, что разбудил…

Я почувствовала большое желание выругаться: принесла его нелегкая! Человек, который, словно парнишка, сам себя называл «Володя Кирьянов», но откликался еще и на прозвище Киря, на самом деле был подполковником милиции. Старый мой приятель, как и Гарик Папазян, только, в отличие от последнего, Киря об интимных контактах со мной не мечтал. Так что его звонок в такую рань ко мне домой едва ли предвещал что-нибудь личное.

– А, Киря… – сказала я, зевая и потягиваясь. – Привет, рада тебя слышать! – Это была гнусная, лицемерная ложь, но ведь в жизни то и дело приходится лгать, от этого никуда не денешься. – Как у тебя дела?

– Нормально, – голос Кири звучал бодро и по-деловому. – Слушай, Таня, тебе фамилия Ольховский что-нибудь говорит?

– Абсолютно ничего, – сказала я, не совсем еще проснувшись. – А что?

– Ты уверена? – Киря был требователен и серьезен. – Ольховский Анатолий Дмитриевич, лечащий врач стоматологической клиники «Тан-мед»…

– Что «Тан-мед»? – Я вздрогнула, мгновенная догадка кольнула сонное сознание. – Ой, Киря, постой, погоди минуту. Я сейчас…

Я кинулась к своей сумочке, торопливо вытряхнула на стол ее содержимое. Отыскала визитку, которую дал мне накануне ночью зубной врач Анатолий. Что ж, все сходилось – моего вчерашнего заказчика и правда звали Ольховский Анатолий Дмитриевич. И как это я забыла? Ведь он же называл свое имя, когда мы разговаривали возле машины!

Я снова взяла в руки трубку телефона.

– Алло, Киря? Да, я знаю его…

– Вот как? Очень хорошо, что созналась!

– Киря, что случилось?

– Приезжай на Вишневую улицу, узнаешь… У тебя его домашний адрес есть?

– Киря, перестань садюжничать! – Тревога все больше и больше овладевала мною. – Говори, что произошло…

– Ольховский найден сегодня утром мертвым возле дверей своей квартиры.

– Что? – Я почувствовала, что у меня задрожали колени.

– Да, два пулевых ранения, в голову и в живот. Приезжай, посмотри. Только имей в виду: ты в числе подозреваемых. Разве не ты последняя видела его живым?

Киря ждал ответа. Я же молчала, чувствуя, что комок застрял у меня в горле, и я никак не могла проглотить его, чтобы сказать хоть слово.

Глава 2

Лицо мертвого Анатолия Ольховского было совершенно спокойным, глаза закрыты. Значит, он не мучился, умирая. Хоть это было отрадно. Стоявший рядом со мной Киря, он же подполковник милиции Кирьянов Владимир Сергеевич, внимательно наблюдал за мной.

– Кто его нашел? – осторожно спросила я его.

– Сосед, – мой стариннейший друг отвечал, как всегда, с готовностью. – Он рабочий, шел на утреннюю смену около пяти утра, наткнулся на тело. Ну, пока нас вызвали, туда-сюда…

– А как ты на меня вышел?

– Элементарно, – Киря пожал плечами. – Жена убитого сказала, что он отправился на день рождения к Гарику Папазяну. Мы и не поверили сначала, что все так просто. Как, кстати сказать, там у него было? Я не смог к нему попасть, на дежурство как раз заступил…

– Нормально было, – отвечала я. – Посидели, повеселились… Наелись, напились, разошлись…

– Ну да, – Кирьянов кивнул, – наш Гарик умеет устраивать все как надо. Народу много собралось?

– Полно… – Признаться, в тот момент у меня не было ни малейшего желания распространяться о том, как прошел день рождения Папазяна.

– И убитого ты там видела?