Ночной убийца Сэндфорд Джон

— Если хочешь, — кивнув, ответил Лукас.

— А мы поладим?

— Может, поладим, а может, и нет, — сказал он. — Разве это важно?

Коннел серьезно посмотрела на него.

— Я тоже так считаю, — согласилась она. — Итак, что будем делать?

— Проверять книжные магазины.

Меган окинула взглядом свой пиджак.

— Мне нужно переодеться. У меня в машине есть другой костюм.

Когда она ушла, Лукас позвонил Андерсону, чтобы получить предварительные данные, собранные отделом убийств по делу Уонамейкер.

— Мы только начали, — сказал Андерсон. — Пару минут назад звонил Скураг. Он поговорил с подругой Уонамейкер, и та уверена, что погибшая собиралась в книжный магазин. Но в заявлении о ее исчезновении упоминается, что кто-то другой предположил, будто она могла пойти в галерею на Пятой авеню.

— Мы займемся книжными магазинами, а вы возьмите на себя галереи.

— Если у нас будет время. Парни Лестера носятся по городу, как будто им поджаривают пятки, — ответил Андерсон. — Да, насчет Мусорщика Дуга. Про него тут много всего, но последний раз его имя всплывало три года назад. Тогда он жил в ночлежке на Франклин-авеню. Шансы, что он все еще там, ничтожно малы. Вполне возможно, что он уехал из города.

— Давай адрес, — сказал Лукас.

Закончив разговор с Андерсоном, он взял телефонную книгу, вышел в коридор и скопировал весь раздел «Желтых страниц» под заголовком «Книги». Затем он вернулся в кабинет за курткой, которую действительно купил в Нью-Йорке. Эта мысль почему-то слегка смутила его. Он одевался, когда в дверь постучали.

— Да?

На пороге показался толстый розовощекий мужчина лет тридцати с небольшим, в свободном зеленом костюме и с напомаженными светлыми волосами. Улыбаясь, словно образцовый продавец, он сказал:

— Привет, Дэвенпорт. Я Боб Грив. Меня откомандировали в твое распоряжение.

— Я тебя помню, — сказал Лукас, пожимая ему руку.

— По программе «Офицер Френдли»?[6]

Грив был жизнерадостным и слегка взъерошенным, но его зеленые глаза слишком безупречно гармонировали с костюмом итальянского покроя, а лицо украшала модная двухдневная щетина.

— Да, в детском саду моей дочери висел плакат, — сказал Лукас.

— Точно, это я, — ухмыльнувшись, подтвердил Грив.

— Отличный прыжок: оттуда — и прямо в убойный, — заметил Лукас.

— Да уж, черт возьми. — Улыбка Грива погасла, он плюхнулся на стул, на котором до него сидела Коннел, и посмотрел на Лукаса. — Думаю, ты слышал обо мне.

— Я не… ну…

— Грив-неумеха? Не нужно, Дэвенпорт, — Грив минуту изучал его, а затем продолжил: — Меня ведь именно так называют, Гривнеумеха, в одно слово. И держат в убойном только по одной причине: я женат на племяннице мэра. Моей жене надоело, что я работаю в программе «Офицер Френдли». Слишком скучно. Не о чем сплетничать с подругами.

— Ну…

— Теперь я занимаюсь тем, в чем совсем не разбираюсь, да еще оказался между двух огней — моей старушкой и коллегами.

— От меня-то ты чего хочешь?

— Совета.

Лукас развел руками и пожал плечами.

— Если тебе нравилось быть Офицером Френдли…

Грив отмахнулся от его слов.

— Не такой совет. Я не могу вернуться к Офицеру Френдли, моя старушка оборвет мне уши. Ей с самого начала не нравилось, что я коп. А «убойный отдел» звучит немного лучше. Еще она заставляет меня носить поганые итальянские костюмы идиотского цвета и разрешает бриться только по средам и субботам.

— Похоже, тебе пора подумать о ваших отношениях, — сказал Лукас.

— Я люблю ее.

— Тогда у тебя серьезные проблемы, — ухмыльнувшись, подвел итог Лукас.

— Точно, — Грив потер щетину на подбородке. — Парни в убойном только и делают, что поносят меня. Они считают, что я плохо работаю, и я с согласен с этим. Всякий раз, когда появляется какое-нибудь дерьмовое дело, оно попадает ко мне. Вот и сейчас то же самое. В отделе все смеются надо мной. Поэтому мне нужен твой совет.

— А что случилось?

— Я не знаю, — ответил Грив. — Я считаю, что это убийство, и мне известно, кто преступник, но неясно, как он это сделал.

— Никогда не слышал ничего подобного.

— Конечно слышал, — возразил Грив. — И слышишь каждый день.

— Что? — удивился Лукас.

— Дело из серии проклятых загадок запертой комнаты, вроде тех, что раскрывают старые английские дамы. Это сводит меня с ума.

В этот момент в комнату влетела Коннел. Она была в синем костюме, туфлях того же цвета на низком каблуке, белой блузке и белом галстуке. В руках она держала огромную сумку. Коннел посмотрела на Грива, потом на Лукаса.

— Я готова.

— Боб Грив, Меган Коннел, — представил их друг другу Лукас.

— Да, мы в некотором роде уже встречались, — сказал Грив. — Пару недель назад.

В комнате возникло легкое напряжение. Лукас взял со стола папку Коннел и протянул Гриву.

— Мы с Меган прокатимся по книжным магазинам, а ты почитай отчеты. Поговорим завтра утром.

— Во сколько?

— Не слишком рано. Давай здесь, часов в одиннадцать?

— А что насчет моего дела? — спросил Грив.

— Обсудим его завтра, — сказал Лукас.

Когда Лукас и Коннел вышли из здания, она бросила:

— Грив настоящий придурок. У него щетина на лице, будто он из Голливуда, и костюмы как в «Полиции Майами», но он не сможет найти ботинки в собственном шкафу.

Лукас раздраженно покачал головой.

— Может, стоит немного притормозить? Ты не настолько хорошо его знаешь.

— Некоторые люди как открытая книга, — фыркнула Меган. — Он просто клоун.

Коннел раздражала его: у них были совершенно разные стили работы. Лукас любил медленно входить в разговор, поболтать немного, вспомнить общих друзей. Коннел действовала как образцовый следователь: факты и больше ничего.

Впрочем, результат все равно был одинаков: никто в полудюжине книжных магазинов, где они побывали, не узнал Уонамейкер. Они напали на ее след в загородном магазине «Умные книги».

— Она несколько раз приходила на встречи с авторами, — сказал владелец, покусав губу, и внимательно посмотрел на фотографию. — Почти ничего не покупала… Мы приглашаем писателей, проезжающих через наш город, подаем вино и сыр. Так вот, она побывала на половине подобных мероприятий. Может, даже больше.

— В прошлую пятницу у вас не было такой встречи?

— Нет, но в других книжных магазинах были.

— Где?

— Понятия не имею. — Он развел руками. — Проклятые авторы похожи на тараканов. Их сотни. И они постоянно участвуют в каких-нибудь чтениях. Особенно в конце недели.

— И как мне узнать, где проходили такие чтения?

— Позвоните в «Стар трибьюн». Там кто-нибудь обязательно ответит на ваш вопрос.

Лукас позвонил из телефона на углу, набрав по памяти еще один номер.

— Мне было интересно, позвонишь ли ты, — приглушенным голосом сказала женщина. — Ты возрождаешь свою сеть?

— Именно этим я сейчас занимаюсь. Но в ней образовалось множество дыр.

— Я с тобой.

— Спасибо, я очень ценю это. Меня интересуют встречи с писателями.

— В «Испуганном журавле» читали стихи, в «Сейнт» — что-то под названием «Женщины прерий», не знаю, почему я это пропустила. «Гностик» в издательстве «Дикая лилия» и «Столп мужественности» в «Кросби». На последнее приглашали только мужчин. Если бы ты позвонил на прошлой неделе, я, возможно, смогла бы провести тебя туда.

— Поздно, — ответил Лукас. — Мой барабан сломан.

— Проклятье. У тебя был отличный барабан.

— Мм, спасибо, Ширлин, — поблагодарил Лукас и, повернувшись к Коннел, сказал: — Можем вычеркнуть «Кросби» из списка.

Владелец «Испуганного журавля» ухмыльнулся, увидев Лукаса.

— Вот это да… Как поживаешь, приятель?

Они пожали руки, и хозяин магазина кивнул Коннел, которая смотрела на него, точно змея на птичку.

— Неплохо, Нед, — ответил Лукас. — Как твоя старушка?

Брови хозяина магазина поползли вверх.

— Снова в положении. Достаточно махнуть в ее сторону рукой, и она попалась.

— Такое впечатление, что сейчас все в положении. Жена одного моего друга тоже ждет ребенка. Сколько ты уже настрогал? Шесть?

— Семь. А что привело вас ко мне?

Коннел, слушавшая их болтовню едва скрывая нетерпение, сунула ему под нос фотографии.

— Она была здесь в пятницу вечером?

— Мы пытаемся понять, что делала в последние дни своей жизни женщина, которую убили на прошлой неделе, — немного мягче объяснил Лукас. — Мы подумали, что она могла присутствовать на поэтическом вечере в твоем магазине.

Нед перебрал снимки.

— Да, я ее знаю. Гарриет… фамилию не помню. Так? Не думаю, что она была тут. На вечер пришли человек двадцать, но, мне кажется, ее я не видел.

— Но она заходила сюда?

— Да, время от времени. Я смотрел по телевизору «День» и подумал, что это, возможно, она.

— Поспрашиваешь про нее?

— Конечно.

— А что такое «День»? — спросила Меган.

— Дневные новости на канале «ТВ-3», — пояснил Нед и добавил: — В пятницу вечером я ее здесь определенно не видел. Впрочем, меня не удивит, если окажется, что она побывала на чтениях в каком-нибудь другом месте.

— Спасибо, Нед.

— Не за что. Заходи. Я сейчас пополняю отдел поэзии.

Когда они вышли на улицу, Коннел спросила:

— У тебя много знакомых среди владельцев книжных магазинов?

— Кое-кто имеется, — ответил Лукас. — Нед приторговывал травкой. Я прижал его, и он это дело бросил.

— Хм, — протянула она, обдумывая его слова. — А почему он сказал тебе о поэзии?

— Я люблю стихи, — ответил Лукас.

— Чушь это.

Лукас пожал плечами и направился к машине.

— Прочитай стих.

— Отвали, Меган, — сказал Лукас.

— Ну ладно тебе. — Она догнала его и преградила путь. — Прочитай стихотворение.

Он задумался на мгновение и продекламировал:

Коннел, и без того бледная, побелела еще больше, и Лукас, неожиданно вспомнив, что говорил ему Слоун, выругался про себя.

— Кто это написал?

— Эмили Дикинсон.

— Рукс сказала, что у меня рак?

— Да, но я не думал об этом…

Коннел внимательно посмотрела на него и неожиданно улыбнулась.

— А я надеялась, что как раз подумал. Решила: «Господи, какая оплеуха!»

— Ну…

— В «Дикую лилию» на западном берегу?

Лукас покачал головой.

— Сомневаюсь. Это феминистский магазин. Убийца слишком бросался бы в глаза.

— Тогда в «Сейнт», в Сент-Пол.

По дороге Меган сказала:

— Я очень тороплюсь раскрыть это дело, Дэвенпорт. Я умру через три или четыре месяца, шесть в лучшем случае. Сейчас у меня ремиссия, и я чувствую себя неплохо. Доктора даже на время отменили химиотерапию, ко мне начали возвращаться силы. Но это ненадолго. Две-три недели, и болезнь снова набросится на меня. Я хочу поймать его до того, как умру.

— Мы постараемся.

— И даже больше, — сказала она. — Я в долгу перед несколькими людьми.

— Ладно.

— Я не хотела тебя пугать, — добавила она.

— Но ты меня все равно пугаешь.

Владелец «Сейнта» сразу же узнал Уонамейкер.

— Да, она была здесь.

Его голос прозвучал тихо и немного сдержанно. Он посмотрел на Лукаса поверх очков в позолоченной оправе, похожих на те, что носил Джон Леннон.

— Ее убили? Господи, она была не из тех, кого убивают.

— А какой она была?

— Ну, знаете… — Она махнул рукой. — Робкой. Не из тех, кто пользуется успехом у мужчин. Она даже задала вопрос, когда Маргарет закончила читать свои стихи, но, думаю, потому, что никто ничего не спрашивал и Уонамейкер стало неловко. Вот такой она была.

— Она ушла одна или с кем-то?

— Одна. Я помню, потому что это произошло довольно неожиданно. Во время большинства встреч с авторами она уходила последней, словно ей было совсем нечего делать. Но я видел, как она шла к выходу минут через пятнадцать после окончания чтений. В магазине еще оставалось несколько человек. Я тогда подумал, что ей, наверное, не понравилась Маргарет.

— Она спешила?

Владелец магазина почесал в затылке и выглянул в окно на улицу.

— Да. Когда вы спросили… Она выглядела так, будто направлялась в какое-то определенное место.

Лукас взглянул на Коннел, на щеках которой появился легкий румянец.

Хозяин «Сейнта» нахмурился.

— Знаете, я вот сейчас вспоминаю… Вопрос, который она задала, был каким-то надуманным, притянутым за уши. Я даже глаза закатил, мысленно, конечно. А потом она поспешно ушла.

— Так, будто что-то произошло, пока она находилась в магазине? — подсказала ему Меган.

— Боюсь ошибиться, но думаю, вы правы.

— Интересно, — сказал Лукас. — Нам нужен список тех, кто тогда присутствовал, кого вы знаете.

Владелец магазина «Сейнта» смущенно отвернулся.

— Я думаю, многие мои покупатели сочтут это вторжением в их личную жизнь.

— Хотите взглянуть на фотографии Уонамейкер? — мягко спросил Лукас. — Убийца распорол ей живот, и внутренности вывалились наружу. Мы думаем, что он ловит свои жертвы в книжных магазинах.

Хозяин «Сейнта» мгновение смотрел на него, а потом кивнул.

— Я составлю список.

Из магазина Лукас позвонил Андерсону и рассказал, что удалось узнать.

— Она ушла отсюда в девять часов.

— Пятнадцать минут назад мы нашли ее автомобиль, — сообщил Андерсон. — Он находился на штрафной стоянке, его привезли из центра Сент-Пола. Подожди-ка… — Андерсон с кем-то переговорил и вернулся. — Его доставили со склона холма на Шестой. Мне сказали, что это рядом с Дейтоном.

— Значит, она куда-то собиралась.

— Если только не была где-то, откуда пешком пришла в магазин.

— Не думаю. Ей пришлось бы пройти восемь или десять кварталов. Возле магазина полно мест для парковки. Она приехала на машине.

— Что происходит в Дейтоне в девять? Кстати, магазин еще работал?

— Там есть бар, «У Харпа», на углу. Мы с Меган зайдем туда.

— Давайте. Ребята из Сент-Пола займутся машиной, — сказал Андерсон. — Я передам, что вам удалось выяснить в книжном. Вы попросили список имен?

— Да, но не думаю, что это нам много даст.

— Сообщи их мне, я проверю.

Лукас повесил трубку. Коннел направлялась к нему из задней части магазина, куда ушел владелец, чтобы переговорить с одним из продавцов про участников той встречи.

— Один из тех, кто здесь был тогда, коп, — с напором сказала она. — Патрульный из Сент-Пола. Его зовут Карл Эрдрих.

— Проклятье, — сердито выругался Лукас, снял трубку, снова позвонил Андерсону и продиктовал имя.

— Что дальше? — спросила Коннел, когда он закончил разговор.

— Давай проверим бар, — сказал Лукас. — Прежде чем заняться Эрдрихом, нужно кое-что обсудить.

Меган резко развернулась и встала перед Лукасом.

— Что, черт побери, происходит? — спросила она.

— Это называется Обычное Дерьмо, — ответил он. — И прошу тебя, успокойся. Речь идет о часе или двух, а не о целой вечности.

Но она разозлилась и по пути к «порше» Лукаса громко стучала каблуками.

— Почему ты ездишь на этой развалине? Тебе следует купить что-нибудь приличное, — громко заявила она.

— Заткни свой поганый рот, — ответил Лукас.

— Что? — Она вытаращила глаза.

— Я сказал, заткни свой поганый рот. Если ты не замолчишь, можешь отправляться в Миннеаполис на автобусе.

Продолжая кипеть от ярости, Коннел вошла вслед за Лукасом в бар «У Харпа».

— О господи, — пробормотала она, когда увидела барменшу.

За стойкой стояла темноволосая женщина, похожая на эльфа, с огромными черными глазами и пухлой нижней губой. Макияж выглядел слишком ярким.

Барменша была в узкой шелковой блузке с глубоким вырезом, без бюстгальтера, но с черным галстуком-ленточкой, скрепленным черепаховой брошью у самого горла.

— Копы? — спросила она с улыбкой.

— Точно, — кивнул Лукас. Он тоже улыбнулся и попытался поймать ее взгляд. — Нам нужно поговорить с тем, кто работал здесь в пятницу вечером.

— Это я.

Она положила на стойку локти и наклонилась к Лукасу, мимоходом взглянув на Меган. От барменши едва уловимо пахло корицей, и этот легкий запах напоминал сон. А еще у нее была нежная кожа с веснушками.

— А что вы хотите?

Лукас показал ей фотографию Уонамейкер.

— Она была здесь?

Барменша внимательно посмотрела ему в глаза, довольная произведенным впечатлением, взяла фотографию и принялась изучать ее.

— Она так выглядит?

— Очень похоже, — ответил Лукас, не сводя с нее глаз.

— А что она натворила? — спросила барменша.

— Она была здесь? — повторил он вопрос.

— Плохой мальчик, не хочет мне говорить, — пожурила его барменша, потом нахмурилась, выпятила нижнюю губу, еще раз посмотрела на снимок и покачала головой. — Мне кажется, ее тут не было. Нет, если она так одевается, я просто уверена. Наши посетители предпочитают черный цвет. Черные рубашки, черные брюки, платья, шляпы и армейские ботинки. Я обратила бы на нее внимание.

— Народу было много?

— В Сент-Поле? — Барменша взяла тряпку и принялась тереть какое-то пятно на стойке.

— Ладно…

Полицейские направились к выходу. Барменша окликнула их.

— Все-таки что она сделала?

— С ней сделали, — сказала Коннел, заговорив в первый раз с тех пор, как они вошли в бар, и ее слова прозвучали точно упрек.

— Да?

— Ее убили.

Барменша вздрогнула.