Взорвать прошлое! «Попаданец» ошибается один раз Рыбаков Артем

Ребята вытолкали из кустов спрятанный «БМВ», и мы приготовились встречать гостей.

«Вот они, голубчики! А телеги-то у вас не штатные, крестьян, похоже, обобрали», — после десятиминутного «пинания продолговатых предметов», как выражается наш командир, я встретил немцев, как любимую тещу, правда, заменив поцелуйчики и объятия взмахом регулировочного жезла.

Похоже, встреча с патрулем наших «гостей» нисколько не удивила, а сидевший на передней телеге молодой ефрейтор спрыгнул с транспортного средства и, одернув китель, направился ко мне, на ходу доставая из кармана бумаги.

— Ефрейтор Нойман-Гольц, господин фельдфебель. Следую на склад трофейного вооружения для получения предметов снабжения для волостного отряда самообороны!

Небрежно козыряю в ответ и представляюсь:

— Фельдфебель Шварценеггер, начальник мобильного патруля. — Фамилию я выбрал из чистого хулиганства, но скажите, кто из мальчишек не мечтал хоть на мгновение побыть Арнольдом? — Позвольте ваши бумаги?

Бегло пролистав зольдбух[11] и отметив про себя, что «блондинчик» из охранного батальона, я развернул накладную-запрос на получение сотни винтовок и четырех ручных пулеметов с патронами. Не то чтобы мне было сильно интересно, но вот имя командира местных «охранников» может пригодиться.

Пока я листал бумаги, в голове бродили всякие крамольные мысли вроде: «А вот сейчас главному кулаком в кадык, потом с ноги тому, что сидит в телеге, потом с разворота автоматом…» Но тут же внутренний голос заявлял: «Окстись, подвиги в духе Арта или Люка тебе пока не по плечу! Следуй плану».

И тут же вспомнилось, как несколько лет назад я напросился к Антону в зал. Опыт был интересный и весьма поучительный — я старательно повторял все, что мне показывал Тоха, слушал объяснения, но, когда дело дошло до «работы», показал себя полным слоупоком[12] и дохляком. Дернул я Антона за руку, вытягивая на себя, а он стоит, как стоял, а после его ответного рывка я пролетел около метра и думал не о том, какой прием провести, а как нос о пол не расквасить. Со всем остальным была похожая история: я его по голени пинаю — он стоит и улыбается, он меня — и я на одной ножке от боли скачу, он мой блок на раз сносит, а я его руку с трудом на пару миллиметров сдвигаю. А поставь нас рядом, я так даже и повнушительнее выглядеть буду. Килограммов на десять-пятнадцать. И, несмотря на то что за последний месяц физуху я поднял на недосягаемую прежде высоту, все-таки я решил оставить героизм профессионалам!

— Можете следовать дальше, ефрейтор. Бумаги в порядке.

— Спасибо, господин фельдфебель. Удачи вам!

«А тебе, ежик, я удачи не пожелаю, а совсем даже наоборот! Мог бы и погадать на цыганский манер: ждет тебя дорога легкая, короткая и скорый капец…» — злорадно думаю я, поправляя висящий на плече «МП-38».

17 июля 1941 года.

В приложении направляю директивы по чистке лагерей военнопленных, в которых помещены советские русские. Эти директивы были выработаны по согласованию с Верховным командованием вооруженных сил — отделом военнопленных (см. приложение).

Командиры лагерей военнопленных и пересыльных лагерей (стационарных и пересыльных) поставлены об этом в известность Верховным командованием вооруженных сил.

Прошу немедленно составить команды из одного офицера СС и четырех-шести солдат для лагерей, находящихся в соответствующем районе. В случае если для проведения данного задания необходимы дополнительные людские силы, следует немедленно сообщить мне. Однако обращаю Ваше внимание на то, что руководящие инстанции государственной полиции в рейхе, которые занимаются этим вопросом, располагают таким малым количеством людских сил, что дополнительный контингент сотрудников выделен быть не может.

Для облегчения проведения операции по очистке следует обращаться к офицерам связи при главнокомандующем военными лагерями военного округа в Восточной Пруссии генерал-майоре фон Гинденбурге[13] (Кенигсберг) и к главнокомандующему военными лагерями в генерал-губернаторстве генерал-лейтенанту Геррготту (город Кельцы).

В качестве офицеров связи направляются:

а) к генерал-майору фон Гинденбургу в г. Кенигсберг — криминальрат Шифер из руководящей инстанции государственной полиции в г. Штеттине;

б) к генерал-лейтенанту Геррготту в г. Кельцы — криминалькомиссар Рашвин из инстанции командира полиции безопасности и СД в Кракове.

Заданием этих офицеров связи является: время от времени, в особенности незадолго до начала операций, инструктировать команды по этим директивам и обеспечить необходимую связь со служебными инстанциями вооруженных сил.

Для реализации заданий команд, назначенных в лагерях военнопленных, я прилагаю (в приложении 2) директивы для команд полиции безопасности и СД, назначенных в стационарные лагеря. С этими директивами ознакомились Верховное командование вооруженных сил, а также главнокомандующие и коменданты лагерей.

Для проведения экзекуций начальники оперативных команд должны связываться с начальниками соответствующих руководящих служебных инстанций или же с командирами, на территории которых находится данный лагерь. Экзекуции не должны производиться в самом лагере или в непосредственной близости от него; они не являются публичными и должны совершаться, по возможности, незаметным образом.

В отношении проверки пересыльных лагерей в оккупированных областях начальники оперативных групп полиции безопасности и СД получат особые указания. Пересыльные лагеря, размещенные на территории, входящей в ведение дополнительных оперативных команд, направленных командирами полиции безопасности и СД и инстанциями государственной полиции, должны проверяться ими же.

В приложении 3 имеется список существующих до сего времени стационарных лагерей.

Дополнение: прошу начальников оперативных групп производить чистку в лагерях по возможности собственными силами.

Дополнение для инстанций государственной полиции в Штеттине: помещенные выше директивы передать криминальрату Шиферу, который должен немедленно явиться к генерал-майору фон Гинденбургу в Кенигсберг (В. Пруссия).

Дополнение для командира полиции безопасности и СД в Кракове: помещенные выше директивы передать криминалькомиссару Рашвицу, который должен немедленно явиться к генерал-лейтенанту Геррготту.

Распределить:

Командирам полиции безопасности и СД — в Кракове. Командирам полиции безопасности и СД — в Радоме. Командирам полиции безопасности и СД — в Варшаве. Командирам полиции безопасности и СД — в Люблине. Руководящим инстанциям государственной полиции — в Кенигсберге. Руководящим инстанциям государственной полиции — в Штеттине. Инстанциям государственной полиции — в Тильзите. Инстанциям государственной полиции — в Цехенау-Шретерсбурге.

Инстанциям государственной полиции — в Адленштейне.

Сообщить:

Рейхсфюреру СС и начальнику немецкой полиции.

Начальнику полиции безопасности и СД.

Начальникам бюро — I, II, III, IV и V.

Отделам рефератов — IV Д 2 и IV Д 3.

Верховному руководителю СС и полиции Северо-Востока (Кенигсберг).

Верховному руководителю СС и полиции в Кракове.

Инспектору полиции безопасности и СД в Кенигсберге.

Командующему полицией безопасности и СД в генерал-губернаторстве.

Оперативным группам А, Б, Ц, Д.

Подписал: ГейдрихВерно: канцелярская служащая Вольферт

Директивы для фильтрации гражданских лиц, подозрительных военнопленных Восточного похода, находящихся в военных лагерях на территории занятых областей, на оперативной территории, в генерал-губернаторстве и в лагерях, размещенных на территории рейха.

I. Намерение

Вооруженные силы должны срочно освободиться от таких элементов среди военнопленных, которых следует считать большевистской движущей силой. Особые, чрезвычайные условия Восточного похода требуют принятия особых мер, свободных от бюрократических или административных влияний.

До сего времени в основе всех предписаний и приказов по вопросу военнопленных были соображения исключительно военного характера.

Отныне необходимо будет стремиться к достижению политической цели, а именно: предохранить немецкий народ от большевистской травли и немедленно прочно прибрать к рукам оккупированную территорию.

II. Путь к достижению поставленной цели

А. Русские, находящиеся в лагерях, разделяются внутри лагеря на следующие категории:

1. Гражданские лица.

2. Солдаты (в том числе и переодетые в гражданскую одежду).

3. Политически враждебные элементы (из 1 и 2-го пунктов).

4. Лица из 1 и 2-го пунктов, выявленные как заслуживающие особого доверия и которых поэтому можно будет использовать в операциях по восстановлению оккупированных областей.

5. Национальные группы среди гражданских лиц и солдат.

В. В то время как разделение, указанное выше (раздел А, пп. 1–5), предпринимается органами лагеря, рейхсфюрер СС выделяет для выявления лиц, указанных в пп. А-3 и 4, «оперативные команды полиции безопасности и СД».

Они подчиняются непосредственно полиции безопасности и СД, специально проинструктированы в свете особых задач и проводят мероприятия в рамках порядка лагеря по директивам, полученным от начальников полиции безопасности и СД.

Комендант, в особенности его офицеры контрразведки, обязан держать теснейший контакт с оперативными командами.

III. Дальнейшее обращение с отфильтрованными группами:

А. Гражданские лица, поскольку они не являются подозрительными, остаются обособленными в лагере до тех пор, пока не будет возможности направить их обратно на оккупированную территорию. Дата для этого устанавливается командующими вооруженными силами или командующим тыловой военной территорией по согласованию с соответствующими служебными инстанциями начальника полиции безопасности и СД.

Основанием для возвращения является несомненная возможность использования этих лиц на работе на родине или в специально созданных рабочих формациях. За надзор во время возвращений пленных на их родину несет ответственность командующий вооруженными силами или командующий тыловой военной территорией. По возможности лагерь выставляет сопровождающие команды. В отношении «подозрительных лиц» сч. пункт II А-3.

В. Военные. В случае если военнопленных надо будет использовать на территории рейха, то азиатов следует отделить от европейцев. При фильтрации офицеров следует считать подозрительными. Во избежание влияния, которое офицеры могут оказать на рядовой состав, их следует заблаговременно отделить.

В отношении отправки военных будет издан особый приказ. Следует обратить внимание на то, что для использования на работах в Германии следует отсеивать азиатов и оставлять знающих немецкий язык.

C. В отношении лиц, определенных как «подозрительные» (см. п. А-3), вопрос решают оперативные команды полиции безопасности и СД. Если же отдельные лица, кажущиеся подозрительными, оказываются позже вне подозрения, то их следует определить к категории остальных гражданских лиц или солдат, находящихся в лагере. Просьбу оперативных команд о выдаче дополнительных лиц нужно удовлетворять.

D. Заслуживающих доверия лиц следует вначале привлечь к работе по фильтрации (п. А-3) и к исполнению других заданий руководства лагеря (особенно указываем на «немцев Поволжья»).

Если они оказываются подходящими для операций по восстановлению в оккупированных областях, то следует отказывать ходатайству об их возвращении на родину только в том случае, если они представляют интерес для контрразведывательной службы.

E. Национальные группы: украинцы, белорусы, литовцы, латыши, эстонцы, финны, грузины и немцы Поволжья. Разделять солдат и гражданских лиц по национальным группам, если они не должны тотчас же быть направлены на оккупированную территорию.

Об использовании отдельных национальных групп будет издан особый приказ.

Директивы для команд начальника полиции безопасности и СД, направляемых в стационарные лагеря.

Направление команд производилось по согласованию между начальником полиции безопасности и СД и Верховным командованием вооруженными силами от 16.7.41.

На основании особого полномочия и согласно данным им общим директивам в соответствии с порядком лагеря команды работают самостоятельно. Само собой понятно, что команды поддерживают тесный контакт с комендантами лагерей и с офицерами контрразведки, находящимися в распоряжении коменданта.

Заданием команд является политическая проверка всех лиц, содержащихся в лагере, фильтрация и дальнейшее выявление:

а) элементов, неблагонадежных в политическом, уголовном или другом отношении;

б) лиц, которых можно использовать для восстановления оккупированных областей.

Для осуществления этих задач командам не могут быть предоставлены никакие вспомогательные средства.

«Немецкая книга разыскиваемых» и «Особая книга с перечнем лиц, которых следует обнаружить в СССР» могут быть использованы в некоторых случаях. «Особая книга с перечнем лиц, которых следует обнаружить в СССР» недостаточна потому, что там указана только незначительная часть советских русских, которых следует считать опасными.

Команды должны опираться на их собственные заключения и добытые данные благодаря специальным знаниям и умению. Поэтому они смогут осуществлять свои задания только тогда, когда соберут соответствующие материалы.

Для своей работы, насколько это возможно, команды должны использовать сведения, собранные комендантами лагерей в процессе наблюдения за пленными и из допросов лиц, содержащихся в лагере.

Далее, команды должны с самого начала стараться находить среди пленных элементы, которые, как это предполагается, заслуживают доверия, невзирая даже на то, что речь идет о коммунистах, для использования их по осведомительной работе внутри лагеря, а также, быть может, и на работе в оккупированных областях.

Путем использования таких осведомителей и всех других имеющихся возможностей должно удаваться выявление среди пленных всяких таких элементов. С помощью краткого допроса выявленных лиц, а также других пленных команды должны в каждом отдельном случае ясно отдавать себе отчет в том, какие меры следует принимать. Показания одного только осведомителя не являются достаточными для того, чтобы определить кого-либо из пленных как подозрительного. По возможности следует как-то получить подтверждение.

Прежде всего необходимо выявить: всех выдающихся государственных служащих и партийных работников, в особенности профессиональных революционеров, работников Коминтерна, всех руководящих партийных работников Компартии СССР и ее родственных организаций: в центральных комитетах, в окружных и областных комитетах, всех народных комиссаров и их заместителей, всех бывших политических комиссаров Красной Армии, руководящих лиц центральных и посреднических инстанций при государственных учреждениях, руководящих лиц в хозяйственной отрасли, советско-русских интеллигентов; всех евреев, всех лиц, выявленных как подстрекатели, или коммунистов-фанатиков.

Не менее важно, как уже упоминалось, выявлять таких лиц, которых можно было бы использовать для восстановления, администрации и руководства хозяйством в завоеванных русских областях.

В конце следует выявлять еще таких лиц, которых можно было бы использовать для получения материалов, независимо от того, являются ли они полицейского или иного характера, и для выяснения общих интересующих вопросов. В числе этих лиц находятся в особенности все те высшие государственные и партийные работники, которые на основании своего положения и звания могут давать сведения о мероприятиях и методах работы советско-русского государства, Коммунистической партии и Коминтерна. При подборе этих лиц следует принимать во внимание их национальность.

Каждую неделю начальник оперативной группы отправляет в Главное управление имперской безопасности радиограммой или телеграммой краткий отчет, который должен содержать:

1. Краткое описание деятельности за прошедшую неделю.

2. Число выявленных подозрительных лиц.

3. Именной список лиц, выявленных как: работники Коминтерна, руководящие партийные работники, народные комиссары, руководящие работники.

4. Количество лиц, которых не следует считать подозрительными:

а) военнопленных,

б) гражданских лиц.

На основании этих отчетов Главным управлением имперской безопасности будут даны указания в отношении мероприятий, которые следует предпринимать в дальнейшем.

Для мероприятий, последовательно предпринимаемых на основании этих указаний, команды должны предлагать руководству лагеря выдавать им соответствующих пленных. Комендатуры лагерей имеют указания командования вооруженных сил удовлетворять эти требования (см. приложение 1).

Экзекуции не должны проводиться ни в лагере, ни в его непосредственной близости. В случае если лагеря находятся на территории генерал-губернаторства, в непосредственной близости от границы, то для принятия особых мер пленных следует привозить на бывшую советско-русскую территорию. Если экзекуции потребуются из соображений внутрилагерной дисциплины, то для этого начальник оперативной команды должен обратиться к коменданту лагеря.

О проведенных особых мерах команды должны вести следующий учет:

порядковый номер;

фамилия и имя;

дата и место рождения;

военное звание;

профессия;

последнее местожительство;

причина применения особых мер;

день и место применения особых мер (картотека).

В отношении решений о проводимых экзекуциях, об отправке благонадежных гражданских лиц и о направлении некоторых агентов для их использования оперативной группой в оккупированных областях начальник оперативной команды должен связаться с начальником ближайшей по местности руководящей инстанцией государственной полиции или с командиром полиции безопасности и СД и через них с начальниками соответствующих оперативных групп в оккупированных областях.

Такого рода сообщения следует в принципе направлять в Главное управление имперской безопасности IV А 1.

Начальникам оперативных групп и всем сотрудникам вменяется в обязанность тщательная проверка. Поступки их во время службы и вне службы должны быть выдающимися, взаимоотношения с комендантами лагерей должны быть наилучшие.

Сотрудники оперативных команд должны постоянно отдавать себе отчет в особом значении данных им заданий.

Глава 2

Секретно.

Для сотрудников охранной полиции, полевой жандармерии и полевых комендатур.

Согласно полученной информации, все русские паспорта серии П-КТ с приблизительным номером 685000 — фальшивые и являются документами прикрытия для коммунистических агентов.

Начальник Абверштелле. Подпись неразборчива.

«Адский хомячизм — вот как это называется!» — определение пришло мне в голову после взгляда на длиннющую колонну тяжело нагруженных людей, уходящих в лес. На обе трофейные подводы стволов накидали столько, что лошадки их еле тащат, приходится бойцам помогать, подталкивать. Бывшие пленные впряглись даже в найденный на складе орудийный передок, заставленный сейчас патронными ящиками. Что-то мы, конечно, на складе оставили, но основную массу «товара» вывезли. Машины нагрузили так, что я опасался, что рессоры выгнет в обратную сторону. А к «Опелю» еще и прицеп прикрепили. У немцев он как передвижная оружейная мастерская функционировал, но мы в него ящики с патронами засунули и несколько пулеметов…

Чернявский был так доволен, что оружие появилось, что Фермеру пришлось его даже уговаривать не рваться в бой прямо сейчас, а повременить до того момента, как спрячем оружие и более-менее рассортируем добычу. Себе мы отжали в основном патроны, гранаты со взрывателями Ковешникова и один «ДШК»[14] без станка и с погнутой мушкой.

Как сказал Бродяга: «Вот зачетная ковырялка для бронированных „меринов“!»[15]

На вопрос Несвидова о станке Саша с такой же непринужденностью ответил:

— В крайнем случае, если ничего не придумаем, просто к дереву примотаем и будем одиночными стрелять, все равно лента у нас одна.

* * *

Оружие спрятали в лесу, разделив на несколько отдельных нычек, нам оно, конечно, без надобности, но командир порекомендовал военюристу не жадничать и делиться информацией о закладках со встреченными по дороге окруженцами:

— Вы к фронту прорываетесь, а кто-то, может, решит партизанские действия, как капитан Никифоров, — он кивнул в сторону теперь уже бывшего помощника Чернявского, который с десятком «своих» людей копался в куче снаряжения, — продолжить.

— Сейчас шестьдесят человек остается, завтра — тридцать, так до фронта никто и не дойдет! — недовольно буркнул военюрист.

— Андрей Николаевич, они не к бабке на печку забились, — возразил ему Фермер. — Сражаться будут не хуже прочих. Было бы желание, а как — мы научим. И Зайцев согласен с вашими союзничать, так что не переживайте. — И добавил: — Вы от нас, они — от вас. К тому же в отличие от людей из вашего отряда у них с документами не очень.

Чернявский поморщился — с документами у него самого было, что и говорить, не очень… В «конторе» лагеря, несмотря на его временность, обнаружились аккуратные папки с личными делами на всех заключенных, имевших на момент пленения документы. В папках было все: красноармейские и командирские книжки (у кого они были), партийные и комсомольские билеты и даже награды! Но военюрист, как и еще некоторые командиры и политработники, свои документы «потерял». Вот и пришлось Бродяге на пару с Зельцем быстренько этих «бездомных, беспаспортных, безработных» прокачать на «косвенных».

— Товарищ майор госбезопасности, сколько нам немцев на себя отвлекать? — уходя от неприятной темы, спросил прокурор.

И Саша, отбросив жеманство и неуместную скромность, ответил:

— Чем больше — тем лучше. Но максимум того, о чем я могу попросить, — два дня.

— Мы постараемся… Все лучше в бою погибнуть, а не за колючкой тихо в грязи умирать. — И, поправив трофейную кобуру с «вальтером», пошел к своим бойцам.

Подхватив из коляски мотоцикла немецкий ранец, я в два шага догнал Чернявского:

— Товарищ военюрист, Андрей Николаевич, подождите секундочку!

— Да, товарищ старший лейтенант? — он повернулся ко мне.

— Вот, вам. От меня лично, — я протянул ему ранец. — Там всякие командирские мелочи: карандаши, два компаса, нож хороший… В общем, сами разберетесь! И удачи вам! — И, козырнув, я быстро пошел прочь.

* * *

Во время всей этой кровавой вакханалии я обратил внимание, насколько у меня изменились после пребывания в плену психологические реакции на некоторые вещи. Немцев я убивал с какой-то холодной отстраненностью, совершенно не воспринимая их как людей. В первый раз я заметил это, когда, подойдя на улице одной из деревень к немецкому ефрейтору — командиру патруля, спокойно попросил у него спички, а потом вогнал нож ему в сердце. Вытирая клинок о траву, я понял, что мне все равно, есть ли у него семья, как его зовут и о чем он думал. А после захвата склада проблема встала передо мной уже со всей ясностью. Слегка испугавшись самого себя, вечером того же дня я подсел к командиру.

— Саш, мне страшно.

— Что такое?

— Я убил (раньше мы все старались избегать этого слова, заменяя его разнообразными эвфемизмами, а теперь оно вылетело само собой) семерых, а мне все равно. Ножом и голыми руками, а ни кошмары не снятся, ни блевать не тянет…

— А чего хочется?

— Чтобы все это поскорее кончилось!

— Что все? — уточнил он.

— Да все! Немцы, наши, война! Мы же врем постоянно. Изображаем из себя героев, трепыхаемся… А кому это нужно? Мы их тут бьем-бьем, а там, — я махнул рукой куда-то на восток, — какой-нибудь мудак с ромбами сейчас два корпуса в окружении бросил!

— Тс-сс, не кричи так, — спокойно ответил Александр. — Вот ромбы получишь — будешь о корпусах думать. А пока — наше дело солдатское. Немцев резать и живыми при этом оставаться. Понял?! — И он внезапно сильно стиснул мое плечо. — А что не чувствуешь ничего по отношению к немцам — это даже хорошо. Это ты так от кровищи защищаешься. Уважаю!

* * *

— Я понимаю, вы, ребята, устали и вымотались, но надо еще немного напрячься! — голос Саши пробился сквозь пелену сна. — Завтра доделаем дорогу и вперед, в леса!

«А это он Мишу с Семеном накачивает…» — все последние пять дней, как только выдавалась минута отдыха, рядом с недавними пленными оказывался кто-нибудь из нашей группы и начинал «ездить по мозгам». Бродяга в шутку обозвал это «экспресс-подготовкой по бразильской системе методом Илоны Давыдовой». Да, хотя это может показаться странным, но наши командиры решили поднатаскать мужиков за неделю до, как сказал Фермер, «хоть до сколько-нибудь приемлемого уровня».

Вчера, например, Бродяга личным примером доказывал, что в партизанской работе дедовская двустволка зачастую не только не хуже армейской винтовки, но и иногда сильно лучше. «Новенькие» недоверчиво хмыкали, а вот те бойцы, которые уже притерлись к нашей группе, внимательно смотрели да на ус мотали. Когда же после демонстрации «хитрых ужимок и ухваток» Саша одним выстрелом снес «головы» двум специально приготовленным чучелам-мишеням, скептицизм бывших пленных рассеялся.

А сегодня моя очередь — буду натаскивать мужиков на работу ножом накоротке.

— Итак, граждане, для начала маленькая демонстрация, — начал я занятие. — Вы трое, возьмите карабины в положение «на плечо» и встаньте вон там, у угла дома, — в настоящий момент наш отряд базировался на небольшой пасеке, спрятавшейся в глубине леса километрах в семи от шоссе Слуцк-Минск, так что для большей наглядности я решил воспользоваться существующими «декорациями». — Будете патруль изображать. Ты, Михаил, будешь немецким офицером…

…Расслабленной походкой я двинулся навстречу Соколову. Конечно, эксперимент не совсем чистый, ведь ребята из «патруля» ждут подвоха и поэтому косятся на меня значительно пристальнее, нежели немецкий патруль смотрел бы на обычного прохожего, а тем более — солдата вермахта. Да и Миша тоже настороже… Пять шагов, три… Я вскидываю правую руку к козырьку, приветствуя «офицера», а вот левой… Левой плавно и быстро втыкаю деревянный имитационный нож в солнечное сплетение танкиста и как ни в чем не бывало продолжаю движение. Я сделал уже целых три шага, когда услышал за моей спиной сдавленное шипение (ну да, бил на совесть, чтобы вырубить…). Внимание «патрульных» отвлечено падающим Соколовым, и я ускоряюсь. Деревянный «нож» за моей спиной перекочевал уже в правую руку, а в левой зажат еще один — тот, что до этого был спрятан за ремнем.

Так, проскальзываем за спиной крайнего справа патрульного, «накалывая» его почку с левой руки. Правая же рука вгоняет второй нож в основание шеи следующего «немца» (тут уж я сдержал удар, боясь покалечить бойца). Еще один шаг… Скрестное движение рук… И деревяшки полосуют шею последнего «противника».

— Товарищ капитан, время? — обращаюсь к Бродяге, стоящему с секундомером в демонстративно вытянутой руке.

— Восемь с половиной секунд! Неплохо, товарищ старший лейтенант! Даже хорошо!

— Вопросы есть, товарищи? — спрашиваю слегка ошалевших от увиденного «курсантов».

— А вы точно их убили, товарищ старший лейтенант? — подает голос кто-то из заднего ряда.

— А это мы сейчас у товарища военврача узнаем, — я жестом подзываю к себе Семена. — Товарищ военврач второго ранга, оцените, пожалуйста, опасность повреждений, — и я показываю на ближайшем «курсанте», куда и как бил.

— Ну, с Михаилом все с первого взгляда ясно. Уж если ты его так деревяшкой приласкал, то с настоящим ножом он труп сразу. Так, почка насквозь… Тоже веселого мало… Сонная артерия, трахея и нервный центр… Кладбище — это без вопросов… Здесь тоже сонная… и яремная… и трахея… — скороговоркой перечисляет Приходько, наблюдая за моими действиями, и резюмирует: — Четыре трупа, товарищ старший лейтенант!

— Вот так — восемь секунд, и четырех немцев как не бывало.

— Антон, это на замашки уголовников похоже, — срывающимся голосом проговорил подошедший Соколов, потирая грудь.

— Какая разница, на что это похоже, если хорошо работает. Разобрали палочки, — я кивнул на кучу подготовленных имитационных ножей, — и работаем!

…Когда через час мы, как писали в школьном учебнике, «усталые, но довольные» сидели на бревнах у стены сарая, Миша спросил:

— Антон, ну скажи честно, без уверток, зачем нам это нужно?

— Миш, а у вас выбора другого нет, как у той собаки, с ногой, попавшей в колесо. И, кстати, как ты думаешь, из каких таких запасов мы Чернявскому помогли?

— А я откуда знаю? Может, у вас склад какой есть?

— Были б спички — был бы рай! — старой шуткой ответил я, а Соколов непонимающе посмотрел на меня.

«Черт, не в ходу тут шутки про наркоманов еще!» — сообразил я и пояснил: — Вот так же «пробежались» с ножами по окрестностям, немцев порезали, все, что было, собрали и Чернявскому отдали, и даже еще запасец остался.

* * *

«Товарищу Сталину И. В.

На занятой территории Белоруссии немцы начинают организованно грабить хлеб, скот и т. д. Керосин забирают чуть ли не из ламп. Все шире становятся зверские расправы с населением.

Насилия над женщинами приобретают неслыханный масштаб и проводятся организованно. В селе Ляды после разгрома лавок напившиеся офицеры потребовали, чтобы население представило в ближайший лес 18 девушек. Когда это не было выполнено, они забрали их сами, в том числе некоторых девочек в возрасте 13–14 лет, увели в лес, зверски изнасиловали и затем расстреляли.

В Слуцке и некоторых других местах уже организованы концентрационные лагеря. За проволоку загоняют всех трудоспособных, кормят похлебкой из конины 1 раз в 2 дня, готовят для уборки урожая, дорожных и других работ. За малейшее проявление недовольства или отказ от выдачи коммунистов или партизан, не говоря уже о выступлениях крестьян против немцев, деревни сжигаются дотла.

В Бресте уже работают филиалы гестапо, готовят списки для широких арестов. Оставшиеся семьи активистов и работников расстреливают прямо на улицах.

При этом ведомство Геббельса изощряется в способах пропаганды с целью умиротворения. Например, захватывают в плен раненого командира или красноармейца и подстраивают так, чтобы на глазах у населения была оказана тщательная медицинская помощь. При этом выказывают массу признаков участия. Затем провожают якобы к санитарному поезду, а легкораненых — на свою территорию, а за селом зверски срывают ими же наложенные повязки и расстреливают. Печатают большое количество листовок и даже плакатов с изображением действия всех видов немецкого оружия и с прославляющим его текстом.

Подавляющее большинство крестьян тяжело переживают утрату Советской власти, оказывают огромную помощь партизанам, выходящим из окружения нашим частям, группам и одиночкам, все дают для их питания и провожают к своим.

Начинается действительно широкое партизанское движение. Существуют многочисленные отряды, вредят немцам и в одиночку.

Вот некоторые новые достоверные факты.

1. Партизанский отряд под руководством Миклашевича (директор спиртзавода) и секретаря Речицкого райкома КП(б)Б Кутейникова напал на немецкую колонну, захватил один танк, 10 бронеавтомобилей и противотанковую пушку. Посадив на эти машины своих людей (сумели найти), оперируют дальше. Отряд настолько разросся и себя проявил, что командование 21-й армии, выслав своего представителя, дало ему специальное поручение.

2. Посланная нами из Могилева группа тов. Жуковского (секретарь Краснослободского райкома КП(б)Б) по пути к району действий обросла крестьянами и выбила немцев из Слуцка. Обеспокоенные разрывом коммуникаций, немцы выслали сильный отряд, партизаны ушли и выбили немцев из другого районного центра — Красной Слободы.

3. В Лунинецком районе партизаны вывели из строя танк, убили 30 немецких кавалеристов, сожгли 3000 тонн свезенного хлеба, склад горючего и взорвали мосты.

4. Глусский партизанский отряд в районе Бояновичи сжег 4 понтонных моста на р. Птичь. Вместе с подошедшей частью уничтожил более тысячи переправившихся немецких солдат.

5. Жлобинский партизанский отряд обнаружил ненецкий командный пункт, сильно охранявшийся, и сообщил ближайшей части. Вместе с частью напал и разгромил пункт. В числе многих убитых 1 немецкий генерал.

6. Паричский и Домановичский партизанские отряды уничтожили 30 танков и бронемашин, 3 захваченные целыми бронемашины служат партизанам.

7. В Туровском районе, в Озерках, партизаны уничтожили 2 моста и перебили 300 переправившихся немецких солдат.

8. В Дубровском сельсовете Паричского района крестьяне, затеяв разговор с немцами, напали на них и захватили 3 бронемашины.

9. Речицкий партизанский отряд по поручению командования доставил „языков“ — двух ефрейторов-фашистов.

10. Партизанские отряды захватили Глусск и Паричи.

11. В деревне Заполье Рогачевского района немецкие танкисты были забросаны гранатами и бежали, бросив танки и каски. Деревня затем была сожжена немцами.

12. В деревне Студянка Быховского района немцы собрали крестьян. Офицер спросил: „Какую власть вы хотите? Подумайте и отвечайте!“ Из толпы раздался выстрел, и офицер был убит наповал. Солдаты разбежались. Деревня также была сожжена дотла.

Партизаны пленных не берут, а пособников, выдающих немцам кого-либо, истребляют беспощадно.

Немцы боятся останавливаться на ночлег в лесу, ночуют в поле, а если поля нет, то лес предварительно тщательно простреливают, а потом останавливаются.

В противовес немцы пытаются создать отряды из белогвардейцев и остатков кулачества, чтобы действиями этих мерзавцев дискредитировать партизан.

Принимаем все меры для того, чтобы партизанское движение стало настолько мощным, чтобы это резко почувствовал фронт.

Обстановка, создаваемая немцами, помогает этому. Направляем дополнительно партийных и советских работников, по тем или иным причинам оказавшихся на этой стороне фронта. Здесь остается только основной узкий состав ЦК и СНК. Дополнительно к организованной пятидневной школе обучения технике обращения со специальным оружием диверсанта приступаем к организации парашютной школы на 5–8 тысяч белорусских комсомольцев. Это очень нужно, так как проход на территорию может стать затруднительным. Школу надо организовать поглубже, где-либо за Москвой. На это прошу санкции.

Приведу еще несколько отдельных фактов, представляющих интерес.

1) В Бресте до 1 июля форты крепости продолжали бой с немцами. 29 июня один форт выбросил белый флаг. Большая группа немцев подошла к форту и была расстреляна выкинувшими белый флаг. Что дальше стало после 1 июля с этими верными сынами Родины, сведений нет.

2) Продолжают с боями выходить из окружения группы бойцов и командиров 10-й и 3-й армий. Два дня тому назад на Могилевском направлении вышло 800 человек под командой генерала.

Сейчас снабжаем с воздуха боеприпасами дивизию 3-й армии в составе 3–3,5 тысячи человек, подходящую к Лепелю.

19 июля 1941. Пономаренко».

Глава 3

«Начальнику службы охраны тыла 9-й армии

Срочно.

Секретно.

Вчера, 6 августа, на колонну моего подразделения, осуществлявшую доставку предметов снабжения от тылового пункта передовым частям 9-й армии, было совершено нападение. Из-за того, что охрана колонны была возложена на самих водителей и старших машин, оказать существенное сопротивление нападавшим, имевшим тяжелое вооружение (пехотные орудия и минометы) и количеством свыше 200 человек, не удалось.

Общие потери составили:

6,5-тонные грузовики: 8 уничтожено, 8 серьезно повреждены.

Мотоциклы: повреждены 2.

Потери личного состава:

убито: 2 унтер-офицера и 5 рядовых;

ранено: 1 унтер-офицер и 10 рядовых.

Утрачено: вооружения — 13 тонн, боеприпасов — 32 тонны, вещевого имущества — 13 тонн, ГСМ — 20 тонн.

07.08.1941. Командир 606-го полка снабжения оберст-лейтенант фон Вихтиг».

* * *

Москва, улица Дзержинского, дом 2.

Страницы: «« « 12345678 » »»