Крошка Нильс Карлсон Линдгрен Астрид
Господин Лильонкваст и я вышли из трамвая у королевского замка. Кто потом вёл этот трамвай, я не знаю.
– Пойдём поздороваемся с королём, – предложил господин Лильонкваст.
Я согласился.
Я думал, что речь идёт об обычном короле, но это было не так. Мы прошли через ворота замка и поднялись по лестнице в большой зал. Там на двух золотых тронах сидели король с королевой. На короле была корона золотая, на королеве – серебряная. А глаза… Вряд ли бы кто смог описать их глаза. Когда король с королевой посмотрели на меня, мне показалось, будто огненно-ледяные мурашки пробежали по моей спине.
Низко поклонившись, господин Лильонкваст сказал:
– О король страны между Светом и Тьмой! О королева Страны, Которой Нет! Позвольте вам представить Йорана Петерсона с улицы Карлбергсвеген!
Король обратился ко мне. Если бы водопады умели разговаривать, я подумал бы, будто со мной заговорил огромный водопад. Но я ничего не помню из того, что сказал мне король.
Короля и королеву вереницей окружили придворные дамы и кавалеры. И вдруг они запели. Никогда прежде ни я да и никто другой в Стокгольме не слыхал подобной песни. Я стоял и слушал, как они поют, и огненно-ледяные мурашки ещё сильнее забегали по моей спине.
– Вот так поют в стране между Светом и Тьмой. Так поют в Стране, Которой Нет, – сказал король, кивнув.
Вскоре мы с господином Лильонквастом снова стояли на Северном мосту.
– Теперь ты представлен ко двору, – сказал Лильонкваст и чуть погодя добавил: – А сейчас мы поедем в Скансен, музей под открытым небом. Хочешь повести автобус?
– Не знаю, сумею ли, – ответил я. Мне казалось, что водить автобус гораздо труднее, чем трамвай.
– Это не имеет ни малейшего значения, – снова сказал господин Лильонкваст. – Ни малейшего значения в стране между Светом и Тьмой.
Миг – и перед нами уже красный автобус. Я влез туда, сел за руль и нажал педаль. И надо же: оказалось, что я просто замечательно умею водить автобус. Я вёл автобус так хорошо и быстро, словно был профессиональным шофёром, и сигналил, будто это мчится машина «скорой помощи».
Когда въезжаешь через ворота в Скансен, по левую руку видишь на холме старинную усадьбу Эльврус – хутор со множеством домов и великолепными зелёными лужайками перед ними. В стародавние времена эта усадьба находилась в провинции Хэрьедален.
Когда мы приехали в Эльврус, там, на крыльце одного дома, сидела девочка. Мы подошли к ней и поздоровались.
– Здравствуй, Кристина, – сказал господин Лильонкваст.
На Кристине было какое-то чудное платье.
– Почему она так одета? – спросил я у господина Лильонкваста.
– Такие платья носили в Хэрьедалене в стародавние времена, – ответил он.
– В стародавние времена? – переспросил я. – Разве теперь она здесь не живёт?
– Только когда наступают сумерки, – ответил господин Лильонкваст, – ведь она тоже из страны Сумерек.
Из усадьбы доносились звуки музыки, и Кристина пригласила нас войти. Двор напоминал Стокгольмский музей деревянного зодчества под открытым небом. Трое музыкантов играли там на скрипках, а вокруг них танцевали люди, много людей. В открытом очаге горел огонь.
– Кто все эти люди? – спросил я.
– В стародавние времена они жили в Эльврусе, – ответил господин Лильонкваст. – А теперь, когда спускаются сумерки, они встречаются здесь и веселятся.
Кристина плясала со мной. Подумать только: я умею танцевать, да так хорошо! Это я-то, с моей больной ногой!
После танцев мы объедались всякими разными лакомствами, которые стояли на столе. Хлеб, сыр, оленье жаркое… Чего там только не было! Всё казалось необыкновенно вкусным, ведь я ужасно проголодался! Но мне хотелось получше осмотреть Скансен, и мы с господином Лильонквастом отправились дальше.
Выйдя за усадьбу, мы увидели лося.
– Что случилось? Он вырвался на волю? – спросил я у господина Лильонкваста.
– В стране между Светом и Тьмой все лоси живут на воле, – ответил он. – В Стране, Которой Нет, ни одно животное не живёт в загоне.
– И это не имеет ни малейшего значения, – добавил лось.
Я ни капельки не удивился, что он умеет разговаривать.
В кафе «У высокого чердака», где мы с мамой и папой обычно по воскресеньям пили кофе, – это было в те времена, когда у меня ещё не болела нога, – ввалились два забавных маленьких медвежонка. Они подошли вразвалочку к одному из столиков и, усевшись, громко потребовали лимонаду. В воздухе тут же пролетела большущая бутылка и плюхнулась прямо перед ними. Медведи по очереди стали пить лимонад из бутылки. А потом один из них взял да и выплеснул лимонад на голову другому. Пострадавший, хоть и промок, только смеялся и говорил:
– Это не имеет ни малейшего значения. Ни малейшего значения в стране между Светом и Тьмой.
Мне было интересно наблюдать за животными, которые разгуливали где им вздумается, и мы с господином Лильонквастом бродили повсюду и без конца глазели на них. Никто из людей нам так и не встретился, я имею в виду никто из обыкновенных людей.
Под конец господин Лильонкваст спросил, не хочу ли я посмотреть, как он живёт.
– Конечно, хочу, – ответил я. – С большим удовольствием.
– Тогда летим на мыс Блудкудден.
И мы полетели.
Там, на мысу, вдалеке от других домов стоял маленький-премаленький домик жёлтого цвета.
Он утопал в кустах сирени и с дороги был почти не заметен. От веранды вниз, к озеру, тянулась узенькая тропинка. На берегу у мостков стояла на привязи лодка. И дом, и лодка, и всё вокруг были, ясное дело, гораздо меньше привычных домов и лодок. Да и господин Лильонкваст был совсем крошечным. И тут я впервые заметил, что и сам стал таким же крошечным.
– Какой уютный домик! – воскликнул я. – Как называется это место?
– Приют Лилий, – ответил господин Лильонкваст.
О, как чудесно благоухала в саду сирень! На небе светило солнце, волны плескались о берег, а на мостках лежала удочка. Да, представьте, на небе светило солнце! Не правда ли, чудно?! Я выглянул сквозь сиреневую изгородь и увидел, что там по-прежнему всё те же голубые сумерки.
– Да, над Приютом Лилий всегда светит солнце, – сказал господин Лильонкваст, поймав мой удивлённый взгляд. – И здесь всегда цветёт сирень. А окуни то и дело клюют на удочку. Хочешь поудить рыбу? Ты можешь приходить сюда в любое время.
– О да, с удовольствием! – обрадовался я.
– В следующий раз… в следующий раз, – пообещал мне господин Лильонкваст. – А сейчас пора домой. Время сумерек истекает, и скоро наступит ночь.
И мы снова полетели.
Мы пролетали над дубами парка Юргорден, над сверкающими водами залива и высоко над городом, где в домах уже зажигали свечи. Я и не предполагал, что на свете может быть что-либо более прекрасное, чем этот город, раскинувшийся внизу.
Там, под улицей Карлбергсвеген, прорубают туннель. Иногда папа подносил меня к окну, чтобы я увидел большие строительные ковши, которые выгребают из недр земли камни и гравий.
– Хочешь зачерпнуть немного гравия ковшом? – спросил у меня господин Лильонкваст, когда мы оказались на Карлбергсвеген.
– А я справлюсь с подъёмным краном? – заинтересовался я.
– Это не имеет ни малейшего значения. Ни малейшего значения в стране между Светом и Тьмой.
И представьте себе, я справился! Это было так легко и весело! Я черпал гравий, один ковш за другим, и выгружал его на грузовик, стоявший рядом. Это было ужасно интересно! Но тут в самой глубине я увидел чудных маленьких старичков. У них были красные глаза, и они выглядывали из пещеры, расположенной в недрах земли, где должен был пройти туннель.
– Это Подземные жители, – сказал господин Лильонкваст. – Они тоже из страны Сумерек. Там, внизу, у них большие просторные залы, сверкающие золотом и бриллиантами. В следующий раз мы обязательно сходим туда.
– Подумать только! А что, если линия метро ворвётся прямо в их залы? – спросил я.
– Не имеет ни малейшего значения, – как всегда произнёс господин Лильонкваст. – Ни малейшего значения в стране между Светом и Тьмой. Подземные жители смогут передвинуть свои залы в любое место, если это потребуется.
Было совсем темно, когда мы влетели сквозь закрытое окно моей комнаты и я плюхнулся прямо на кровать.
– До завтра, Йоран! – сказал господин Лильонкваст. – Увидимся, как только наступят сумерки! – крикнул он на прощание и исчез.
В ту же самую минуту в комнату вошла мама и зажгла лампу.
Так я познакомился с господином Лильонквастом. С тех пор он прилетает ко мне каждый вечер и забирает меня с собой в страну между Светом и Тьмой.
О, какая это диковинная страна! И до чего же там прекрасно! И не имеет ни малейшего значения, болит у тебя нога или нет. Ведь в стране между Светом и Тьмой можно летать!
Петер и Петра
Не так давно в стокгольмской народной школе имени Густава Васы случилось нечто необычное. Дело было в понедельник. В одном из начальных классов как раз шёл урок чтения. Вдруг в дверь кто-то едва слышно постучал. Так тихо и коротко.
– Войдите! – сказала учительница.
Но никто не вошёл. И тут снова раздался стук.
– Пойди и посмотри, кто это, – велела учительница мальчику, которого звали Гуннар, – он сидел ближе всех к двери.
Когда Гуннар открыл дверь, перед ним предстали двое маленьких детей. Маленьких-премаленьких. Мальчик и девочка. Ростом они были ничуть не больше кукол. Войдя в класс, они прямиком направилиь к фрёкен. Мальчик поклонился, а девочка присела в книксене. Затем дети сказали:
– Мы хотим узнать, нельзя ли нам ходить в эту школу?
Учительница была так удивлена, что поначалу растерялась, но потом она спросила:
– А вы, собственно говоря, кто такие?
– Нас зовут Петер и Петра, – ответил мальчик. – Мы карлики.
– Мы из маленького народца, – добавила девочка.
– Мама с папой считают, что и карликам надобно учиться, – сказал мальчик.
– А где вы живёте? – спросила учительница. – Вы уверены, что приписаны к этой школе?
– Мы живём в Васапарке, – ответил Петер.
– А народная школа имени Густава Васы находится как раз на территории этого района, – сказала Петра.
И учительнице пришлось признать, что так оно и есть.
Все ребята в классе повытягивали шеи, чтобы как следует разглядеть новеньких. Вот будет здорово, если Петер и Петра станут их одноклассниками! Что за удивительный сегодня денёк!
Учительница предложила Петеру и Петре сесть, но тут же спохватилась, ведь в классе не было маленькой парты, которая подошла бы таким крохам.
– Куда же вас посадить, милые дети? – сказала она растерянно.
– Они могут сесть со мной! – живо откликнулся Гуннар.
И Петер с Петрой направились к парте Гуннара. Мальчик по очереди подхватил детей на руки и посадил перед собой прямо на стол. Потом показал им место в книге, где они прервали чтение. Учительница велела Гуннару читать дальше, что он и сделал.
– «Бабушка, милая», – прочёл Гуннар.
Петер с Петрой слушали, как он читает, и понимающе кивали, хотя никак не могли взять в толк, почему эти чёрные мелкие завитушки-буковки означают: «Бабушка, милая».
К концу занятий Петер и Петра уже кое-чему научились. Кроме «Бабушка, милая», они узнали, что два плюс три равняется пяти, а ещё выучили песенку: «Как весело, как весело смотреть на лягушат».
Домой Гуннар, Петер и Петра возвращались вместе, ведь им было по пути. Петер и Петра всё время держались за руки и озирались по сторонам, прежде чем перейти улицу.
Когда они подошли к перекрёстку на Оденгатан, Петра заволновалась.
– Здесь особенно оживлённо, – сказала она. – Такое сильное движение!
– Я помогу вам перейти улицу, – успокоил её Гуннар и повёл Петера и Петру через дорогу. Всякий раз, когда к ним приближался автомобиль, Гуннар поднимал руку и делал знак «Стоп!», точь-в-точь как настоящий полисмен.
Оказавшись на другой стороне улицы, Петер и Петра поблагодарили Гуннара и, помахав ему рукой и крикнув на прощание:
– До свидания! – устремились в парк.
С тех пор Петер и Петра каждый день приходили в школу. Все в классе были рады видеть их. А фрёкен, такая добрая, велела столяру смастерить для Петера и Петры две маленькие школьные парты, которые поставили возле учительского стола. Специально для них в коридоре были прибиты и две маленькие-премаленькие вешалки, почти над самым полом. А то как бы Петер смог повесить свою красивую курточку, а Петра свой красивый плащ!
Когда учительница вызывала Петера или Петру к доске, чтобы они решили какие-нибудь арифметические задачки, малышек приходилось приподнимать и ставить на высокий стул. На уроках же чтения дети всегда сидели у Гуннара на крышке парты, а когда им нужно было что-то прочесть, вставали прямо на книжную страницу. И всем это безумно нравилось, ведь это и вправду было очень мило. Фрёкен говорила, что Петер и Петра – прилежные ученики, и ставила им только хорошие отметки.
К концу зимнего семестра неожиданно ударили морозы, и в Васапарке, как всегда, залили каток. Приготовив уроки, Гуннар обычно приходил в парк, чтобы покататься на коньках. Где живут Петер с Петрой, он не знал, но ему ужасно хотелось посмотреть на их жильё. И вот как-то вечером, уже сняв коньки и собравшись домой, он решил разыскать домик Петера и Петры. Он обошёл весь парк и наконец, далеко-далеко, в самом укромном его уголке, увидел слабый луч света, пробивавшийся из-под какой-то ели. Гуннар устремился туда. Там, под густой елью, он увидел землянку, а в ней небольшое окошечко. Вот, оказывается, откуда струился свет! Гуннар встал на колени и заглянул в окно. Там за круглым столом сидели, склонившись над домашним заданием, Петер и Петра. Их папа, откинувшись в кресле-качалке, читал газету, а мама стояла у плиты и варила кофе. Электричества в землянке не было, лишь керосиновая лампа отбрасывала мягкий и ласковый свет на склонённые головки детей. Гуннар осторожно постучал в окно. Через какое-то мгновение отворилась маленькая дверца, и Гуннар увидел на пороге Петера.
– Привет! – сказал Гуннар. – Это я.
– Как хорошо, что ты пришёл! – обрадовался Петер. – Ты наверняка знаешь, сколько будет, если от семнадцати отнять девять.
– Восемь, – ответил Гуннар.
– С кем это ты разговариваешь? – раздался папин голос.
– С одноклассником! – крикнул в ответ Петер.
Тут прибежала вприпрыжку и Петра.
– Ты что, катался в парке? – спросила она Гуннара.
– Мы с Петрой тоже умеем кататься. Если хочешь, можешь посмотреть, – предложил Петер. – Вот только надо дождаться, пока каток закроют. Мы боимся выходить на лёд, когда там большие дети.
– Жаль, что мы не можем пригласить тебя к себе, ты слишком высокий, – сказала Петра. – Но ты можешь заглянуть к нам в окно.
Гуннар так и сделал. Он снова встал на колени и заглянул через окно в их маленькую уютную комнатку. Петер с Петрой стояли у окна и корчили смешные рожицы. Потом они что-то написали на клочке бумаги и прижали его к стеклу.
«Ты замичательный паринь, Гуннар!» – было выведено на листке печатными буквами.
Петер с Петрой так заразительно смеялись, что и Гуннар, глядя на них, тоже засмеялся. Так они и стояли втроём, смеясь через стекло: Петер и Петра – в комнате, а Гуннар – снаружи. Но вот Петер показал на часы, висевшие на стене, что означало: каток уже закрыт. Тогда Петер с Петрой, схватив коньки и поспешно натянув на себя куртки, шапки и варежки, выбежали из землянки на улицу, не забыв при этом помахать маме с папой рукой.
Каток расстилался перед ними, тёмный и пустынный. Петер и Петра, быстро надев свои крохотные коньки, вышли на лёд.
Держась за руки, они скользили по льду, словно в танце, и танец этот был чарующий и удивительно красивый. Петер и Петра порхали взад-вперёд, и вокруг них разливалось какое-то слабое мерцание. И откуда-то издалека доносились звуки музыки. Но, может, это Гуннару только казалось? Он затаил дыхание. Ничего красивее он никогда прежде не видел. Гуннар подумал, что воспоминания об этом он сохранит навсегда, на всю свою жизнь.
Когда танец закончился, Петер и Петра, обняв друг друга, подкатили к Гуннару. Глаза их блестели.
– Разве мы плохо катаемся? – спросил Петер Гуннара.
А Петра добавила:
– Мы катаемся здесь по часу каждую ночь. Когда большие дети спят. И чудеснее этого ничего на свете нет!
Когда Гуннар с коньками через плечо возвращался в тот вечер домой, он что-то тихонько напевал про себя. На душе у него было светло. До чего же ему нравились Петер и Петра!
Скоро настало Рождество, и в один прекрасный день в школе начались каникулы. У Петера с Петрой в табеле были только пятёрки. Учительница выставила им отметки на крошечных-прекрошечных листочках маленькими-премаленькими цифрами. Петра получила по чтению пять с плюсом. И она этим страшно гордилась. А Петер, увы, получил только пять.
На Рождество Гуннар должен был уехать в Смоланд, к бабушке с дедушкой. Провожая, как всегда, друзей, он на прощание сказал:
– До свидания, Петер! До свидания, Петра! Увидимся в следующем году!
– До свидания, Гуннар! – крикнули ему в ответ Петер и Петра. – Ты замечательный парень! Скоро увидимся! – И, помахав Гуннару напоследок рукой, они поспешили в парк.
Однако в школу Петер с Петрой никогда больше не вернулись. Закончились рождественские каникулы, в школе снова начались занятия, а маленькие человечки так и не появились. Все в классе только и ждали, что вот-вот услышат их слабый стук в дверь. А больше всех ждал Гуннар. Но Петер и Петра не приходили. Маленькие-премаленькие парты по-прежнему стояли возле учительского стола. Но теперь за ними никто не сидел. Да и маленькие вешалочки в коридоре тоже пустовали.
Но вот однажды в почтовый ящик Гуннара почтальон опустил крохотный-прекрохотный конверт. Это было письмецо от Петера и Петры. Вот что в нём было написано:
«Дорогой Гуннар, мы переехали в Тьерп. Наша мама сказала, что там жильё получше. Вот только катка здесь нет, и потому мы ходим на маленькое озеро. И всё же в Васапарке было лучше. Гуннар, ты замечательный парень! Привет от Петера и Петры».
Зимними вечерами Гуннар, как и прежде, ходит в Васапарк, чтобы покататься там на коньках. Но иногда он просто стоит и смотрит на лёд. И почти всегда ему кажется, что он видит крохотного-прекрохотного мальчика и такую же крохотную-прекрохотную девочку, танцующих на льду под волшебные звуки музыки, долетающие откуда-то издалека.
Весёлая кукушка
– Нет, больше мне не выдержать, – совершенно неожиданно сказала мама Гуннара и Гуниллы накануне Рождества.
– Да, и мне тоже, – согласился папа.
Гуннар и Гунилла лежали в детской и всё слышали. Они-то хорошо понимали, что именно не могут больше выдержать мама с папой. Ведь Гуннар и Гунилла были больны уже целых четыре недели. Нельзя сказать, что так уж опасно больны, но всё-таки им пришлось лежать в постели.
Четыре недели – это много дней, и много-много часов, и много-много-много минут. И почти каждую минуту Гуннар с Гуниллой звали маму и просили то попить, то сказку почитать, то простыни перестелить, потому что они насыпали туда хлебных крошек. Гуннару и Гунилле казалось, что дни тянутся ужасно медленно; если приставать к маме было уже не с чем, они во всё горло кричали:
– Мама, который час?!
Им всего-то и нужно было узнать, скоро ли раздастся уютный и бодрящий бой часов, возвещавший, к примеру, время, когда им принесут сок или булочки или когда вернётся домой из банка папа.
Но вот теперь и папа сказал, что больше не выдержит. Даже он.
– Думаю, нужно купить детям часы, – решил он. – И завтра же. Тогда, по крайней мере, они не будут то и дело приставать и спрашивать, который час.
Следующий день для Гуннара и Гуниллы был полон ожидания. Им было совсем невмоготу. Ну разве можно спокойно лежать в постели и ждать!
– Интересно, какие часы купит нам папа? – не унимался Гуннар.
– Может, будильник, – рассуждала Гунилла, – или красивые светящиеся часы из Далекарлии…
Но когда папа наконец пришёл домой и развернул пакет, который принёс с собой, то ни будильника, ни далекарлийских часов в нём не оказалось. Там были часы с кукушкой.
Папа повесил их на стену в детской, и едва он это сделал, как стрелки часов показали ровно шесть. И вдруг – нет, такого вам видеть не доводилось – в часах отворилось окошечко, и оттуда выскочила маленькая деревянная кукушечка. Она послушно пропела шесть раз, чтобы все знали: сейчас шесть часов – ни больше и ни меньше. После этого она исчезла, и окошечко за ней захлопнулось.
Папа объяснил детям, какой у этих часов механизм и как он позволяет деревянной кукушке выскакивать из окошка и петь. И рассказал, что такие вот часы с кукушкой делают в Швейцарии.
«Удивительный подарок», – подумали Гуннар с Гуниллой.
До чего же интересно лежать в ожидании, когда часы пробьют и семь, и восемь, и десять раз! Признаться, брат с сестрой не заснули, даже когда часы пробили десять, хотя мама уже давным-давно пожелала им спокойной ночи и погасила свет. Правда, по-настоящему темно в детской никогда не было, потому что ночью под их окном горел уличный фонарь.
«Нам жутко повезло», – считали Гуннар с Гуниллой.
И вот когда стрелки часов показали десять, из своего окошка выскочила кукушка и пропела десять раз, точно и аккуратно, как всегда.
– Как ты думаешь, откуда она знает, сколько раз ей надо прокуковать? – поинтересовалась Гунилла.
– Эх ты! Ясное дело откуда! Ведь папа же сказал, это механизм работает, – ответил Гуннар.
Но тут случилось настоящее чудо. Окошечко часов снова распахнулось, и оттуда выскочила маленькая деревянная кукушка.
– Все только болтают: механизм да механизм, – недовольно пробурчала она. – Есть на свете такое понятие, как способность к математике. И этого у меня не отнимешь. Это означает, что я умею считать. Да, да, умею!
Гуннар и Гунилла сидели в своих кроватках, точно аршин проглотили, и смотрели во все глаза.
«Может, нам всё это только снится?» – думали они.
– Она… она умеет говорить, – прошептал наконец Гуннар.
– Ясное дело, умею, – сказала кукушка. – Неужто ты думаешь, что я умею только куковать?
– Нет, – смутился Гуннар, – но…
– Я очень дельная и вежливая, – продолжала маленькая деревянная кукушка. Она слетела вниз и устроилась на краешке кровати Гуннара. – Где только я не побывала! – сказала она. – Чего только не видела! Как подумаю, у самой иной раз голова кругом идёт.
Гуннар и Гунилла ещё больше вытаращили глаза.
– А разве ты не приделана к часам? – очень вежливо спросила Гунилла.
– Конечно нет, – с укором сказала кукушка. – Это только люди так думают.
И тут пришла мама, чтобы узнать, почему в детской такой переполох. Кукушка проворно исчезла, с треском захлопнув за собой окошечко. И ещё долго не появлялась после ухода мамы.
– А почему ты не показываешься при маме? – спросила у неё Гунилла. – Почему она не должна знать, что ты живая?
– Это тайна, – ответила кукушка. – Тайна, которая известна только детям. Взрослые ни за что в это не поверят. Пусть они по-прежнему думают, что все кукушки в часах деревянные. Ха-ха-ха, сами они деревяшки, вот они кто, не будь я Весёлая кукушка.
«А ей подходит это прозвище “Весёлая кукушка”», – отметили про себя Гуннар с Гуниллой. Они всё больше и больше радовались своим новым часам.
Летая взад-вперёд по комнате, Весёлая кукушка оживлённо болтала с детьми.
– Поклянитесь, что никому не проговоритесь, что я живая, – потребовала она. – Если только вы это сделаете, я никогда в жизни не скажу вам больше ни слова, а только каждый час буду куковать. Кстати, – продолжила она, – будет лучше, если вы сейчас же ляжете в постель. Иначе я боюсь проспать. Так тяжко пробуждаться посреди ночи, когда тебе каждый час приходится выскакивать из окошка. Особенно в три часа ночи. Вообще-то неплохо было бы обзавестись будильником, – сказала Весёлая кукушка и исчезла в своём окошечке.
На следующее утро Гуннару с Гуниллой мама, как обычно, принесла завтрак в постель. Пока дети ели и пили чай, мама сидела рядом. В положенное время весёлая кукушка выскочила из своего окошечка и пропела восемь раз. Но, конечно, не сказала ни слова. Она только подмигнула одним глазком детям. Гуннар и Гунилла восхищённо переглянулись. Нет, им это не приснилось. Кукушка и вправду была живая. Просто чудо, на удивление живая!
День близился к вечеру, и мама Гуннара и Гуниллы всё больше и больше удивлялась: в детской никто не кричал и не требовал ни воды, ни сказок. Время от времени оттуда доносились таинственные восторженные смешки. Но, когда мама заходила в детскую посмотреть, что там творится, дети чинно сидели в своих кроватках. Только щёчки у них необычно розовели, и казалось, они втихомолку над чем-то посмеиваются. А почему, мама взять в толк никак не могла и всякий раз возвращалась на кухню в недоумении. Откуда ей было знать, что кукушка начала свои показательные полёты.
Громко распевая, она летала прямо над детскими кроватками и то и дело кувыркалась. Гуннар и Гунилла визжали от восторга.
Потом Весёлая кукушка, устроившись на подоконнике, рассказывала им обо всём, что видела на улице за окном.
А там красиво падал снег, и куда-то спешили нагруженные пакетами дети, – ведь скоро Рождество.
Гуннар и Гунилла грустно вздохнули.
– А мы в этом году не сможем купить подарки маме и папе, – печально сказал Гуннар.
– Да, нам не велено вставать до самого сочельника, – пояснила Гунилла.
– Ну, это я улажу, – пообещала Весёлая кукушка. – А теперь отворите мне окно, я полечу за подарками.
– Но у нас ведь нет денег, – сказал Гуннар.
– Есть, только совсем немножко, – уточнила Гунилла.
– Это я тоже улажу, – снова пообещала Весёлая кукушка. – Я снесу золотое яйцо. Сегодня ночью я уже снесла три. Они наверху, в часах.
Миг – и она взлетела к часам, скрылась в окошке и тут же вернулась с крошечным золотым яйцом в клювике. Она вложила его в руку Гуниллы, и девочка подумала, что ничего краше ей в жизни видеть не доводилось.
– Пожалуйста, оставь яйцо себе, – сказала кукушка. – Я снесу ещё. Ну а теперь отвори окно, я слетаю к домовым за рождественскими подарками.
– Но в Стокгольме домовые не водятся, – усомнилась Гунилла.
– Сдаётся мне, вы не очень-то знаете о том, что водится в Стокгольме, а что нет, – сказала Весёлая кукушка. – Беда в том, что ваши глаза не видят, а уши не слышат. Иначе бы вы увидели, как весенними вечерами в Парке-где-растёт-хмель танцуют эльфы, и услышали, как в Старом городе перед самым-самым Рождеством трудятся в своей мастерской домовые.
Гуннар с Гуниллой так и ахнули от удивления, а потом поспешно открыли окно, чтобы Весёлая кукушка смогла слетать за рождественскими подарками.
Целый день носилась она взад-вперёд с золотыми яйцами и пакетами. Это было и вправду нелегко: ведь ей приходилось ещё следить за временем, чтобы успеть в срок прокуковать.
«Какие чудесные подарки принесла кукушка!» – ликовали Гуннар с Гуниллой. Брошь и браслет – для мамы, бумажник и перочинный нож – для папы, а сколько прелестных игрушек для кузин! О, до чего же было интересно разглядывать содержимое пакетов! И вообще как замечательно, что у них есть Весёлая кукушка! Единственное, что беспокоило Гуннара с Гуниллой, как объяснить маме с папой, откуда взялись все эти рождественские подарки. Но брат с сестрой обещали сохранить страшную тайну. И пусть родители думают что хотят!
Незадолго до восьми часов вечера пришла мама пожелать спокойной ночи детям, которые весь день были такими послушными. Весёлая кукушка была в очень игривом настроении, и, прежде чем влететь в своё окошко и захлопнуть его за собой, она шепнула детям:
– А теперь мы немножко подшутим над вашей мамой.
Когда мама подоткнула детям одеяла и сказала: «Пора спать. Уже восемь часов!» – в тот же миг окошечко у часов открылось, и оттуда выглянула маленькая деревянная кукушечка и запела.
Она всё пела, пела и пела. И не восемь раз, а целых двадцать шесть! Мама так и села ошеломлённая.
– Что это значит? – спросила она. – Должно быть что-то с механизмом…
– Наверное, это так, – сказали Гуннар с Гуниллой.
И, забравшись под одеяла, дети громко расхохотались.
Мирабель
Я расскажу вам об удивительном событии, которое произошло со мной два года назад. Мне было тогда всего шесть лет. Сейчас же мне восемь.
Зовут меня Бритта-Кайса, хотя, впрочем, какое это имеет значение. Мама, папа и я живём в маленьком-премаленьком домике, окружённом таким же маленьким садиком. Наш дом стоит совсем одиноко. Поблизости никто не живёт. Но рядом проходит узкая шоссейная дорога, а в самом конце этой дороги – далеко, далеко – начинается город.
Мой папа садовник. Каждую среду и субботу он ездит в город и продаёт на рынке овощи и цветы. За них он получает деньги, правда, не такие уж огромные. Мама говорит: так не бывает, чтобы денег всегда хватало. В то время – два года тому назад – мне ужасно-преужасно хотелось иметь куклу. Иногда в базарные дни я ездила с мамой и папой в город. Там, недалеко от рынка, есть большой магазин игрушек. И каждый раз, когда мне случалось бывать поблизости, я останавливалась перед витриной, смотрела на выставленных в ней кукол и ужасно хотела купить хотя бы одну. Но мама говорила, что это совершенно невозможно, ведь все деньги, которые папа выручал за овощи, уходили на одежду, еду и другие необходимые вещи. Я понимала, что никакой надежды иметь куклу у меня нет, но всё равно не могла не мечтать о ней.
Ну а теперь я подхожу к рассказу о том чуде, которое со мной произошло. Однажды весной, два года тому назад, папа с мамой, как обычно, повезли на рынок весенние первоцветы и берёзовые листья. Я осталась дома, сама не знаю почему. И как же мне повезло, что я осталась тогда дома. К вечеру, когда стало смеркаться, я вышла в сад посмотреть, не едут ли мама с папой.
Стоял такой дивный вечер! Весь сад, и наш домик, и причудливо извивавшаяся дорога – всё казалось таким необыкновенным! Воздух тоже был напоён чем-то удивительным, да, не могу даже объяснить, каким удивительным всё это было. И вот, когда я стояла там и смотрела на холм, я услыхала стук колёс и очень обрадовалась: вот наконец-то и мама с папой. Но, когда повозка подъехала ближе, я увидела, что это вовсе не они, а какой-то маленький удивительный старичок. Я не сводила с него глаз, но наконец опомнилась и выбежала из сада отворить ворота[2], чтобы старичку не пришлось слезать с облучка. Так как ворота находятся совсем рядом с нашим домом, я обычно отворяю их тем, кто проезжает по дороге мимо. Иногда мне даже дают за это монетку. Когда я отворяла ворота маленькому удивительному старичку, мне было чуточку боязно, ведь никого поблизости не было. А откуда мне было знать, добрый это старичок или нет, хоть с виду он и был добрый. Миновав ворота, старичок велел лошади остановиться и, посмотрев на меня, засмеялся.
– Тебе надо бы дать монетку за то, что ты открыла мне ворота, – сказал он. – Но монетки у меня нет. Взамен ты получишь кое-что другое. Дай-ка руку!
И я протянула руку. И тогда маленький удивительный старичок положил мне на ладошку крохотное жёлтенькое зёрнышко. Оно блестело, как золотое.
– Посади это зёрнышко в своём саду и не забывай каждый день поливать, и увидишь, как из него вырастет что-то необычное, – сказал старичок.
Тут он щёлкнул кнутом, и повозка тотчас исчезла, словно её и не было. А я долго ещё стояла на дороге и слышала, как где-то далеко-далеко скрипят колёса и цокает копытами лошадь. Всё это было так необыкновенно!
И вот я пошла в свой огородик за домом и посадила в землю подаренное мне зёрнышко. Потом сбегала за зелёной леечкой и обильно полила водой то место, куда его посадила.
С тех пор я каждый день ходила и поливала зёрнышко и сгорала от любопытства, что же из него вырастет. Я думала, может, это будет розовый куст или ещё что-нибудь красивое. Но никогда, никогда не смогла бы я отгадать, что вырастет на самом деле.
Однажды утром, когда я, по обыкновению, пришла полить своё зёрнышко, то увидела, как из земли проросло что-то красненькое, маленькое-премаленькое. С каждым днём это красненькое становилось всё больше и больше, и вот уже наконец можно было разглядеть, что это такое. Отгадайте, что это было? А это была красная кукольная шляпка, и надета она была на куколку.
Да, это была самая настоящая кукла, и она росла у меня на грядке! Ну, не удивительно ли? Отгадайте, что было потом? Я поливала куклу водой! Да-да, я поливала её и утром, и днём, и вечером, а мама с папой всё удивлялись:
Читать бесплатно другие книги:
