На прорыв времени! Российский спецназ против гитлеровцев Артюхин Сергей

— Господин президент?

Сидящий в кожаном кресле пожилой мужчина даже не повернул головы, продолжая смотреть в окно. Но все же отреагировал на вопрос, коротко бросив через несколько секунд молчания:

— Слушаю.

Вошедший замялся и, что-то невнятно пробормотав, стряхнул с генеральских погон невидимую пылинку.

— Проблемы? — переспросил хозяин кабинета совсем другим тоном, в котором абсолютное спокойствие смешалось с ледяной беспощадностью.

— Да, товарищ Главнокомандующий, — собравшись с духом, выпалил генерал.

Это сообщение вызвало наконец реакцию. Плавно повернув голову, президент смерил вошедшего взглядом, от которого явственно потянуло холодом.

— Насколько плохо? — Вопрос прозвучал почти утвердительно.

— Худший вариант неизбежен. — Вошедший виновато развел руками.

— И когда это стало известно?

— Только что пришло последнее подтверждение. Звонок я получил, уже направляясь к вам.

— Это абсолютно точно, что они готовят удар?

— Да. Противник не собирается идти на компромисс. Вероятность неправильной оценки нами ситуации в этот раз фактически неотличима от нуля. — После этой фразы человек в форме расправил плечи и, твердо посмотрев в голубые глаза Главнокомандующего, произнес: — Я считаю, что мы должны атаковать уже сейчас. Другого шанса не будет, господин президент.

— Значит, они все-таки решились, — устало пробормотал один из самых влиятельных людей на Земле. Затем, после недолгого молчания, неожиданно спросил: — А проект «Барьер» готов?

— Боюсь, что нет. — Министр обороны, а вошедший в главный кабинет страны был именно им, отрицательно покачал головой.

— Насколько не готов? На двадцать процентов? На тридцать? На пять?

— Все эти штуки с плазмой ни разу не испытывались против множественных целей, тем более последних модификаций крылатых ракет противника. И у нас нет никаких гарантий результата…

— В этом мире никто не дает гарантий, товарищ генерал. Нам нужен хотя бы один — слышите? — один, — президент стукнул кулаком по подлокотнику, — завалящий шанс. Плевать, что не испытывали. Испытаем в бою. Разворачивайте систему.

— Есть еще одна проблема. — После этих слов человек в кресле удивленно вскинул голову.

— Мы не успеваем, не так ли? — В голосе главы государства явственно послышалась угроза.

— Вертолет готов. Бункер тоже и… — генерал не договорил, но смысл фразы был вполне понятен.

— Да я не про себя, — все тем же тоном высказался президент, — я про «Барьер».

— Система ПРО вместе с «Барьером» будут развернуты в течение пары часов, товарищ Главнокомандующий. Правда, тут еще такая штука…

— Штука? — Лидера крупнейшего государства планеты не устраивали подобные фразочки в ситуации приближающегося Армагеддона.

Где-то минуту министр обороны что-то обдумывал. И, наконец, уверенно произнес:

— Третий фокус так и не настроили.

— И где он?

— Где-то в Южной Америке. Точнее рассчитать не успели.

Глава государства минуту молчал, явно что-то для себя решая. А затем просто сказал:

— Не имеет значения. Если сработает, защитим венесуэльских друзей. А если нет… все это будет уже неважно. В любом случае мы не можем отказаться… — И после секундной паузы Президент Российской Федерации приказал министру обороны: — Отправьте в войска красный пакет, включайте «Барьер» и готовьте свой чемоданчик, товарищ генерал армии. — И так и не вставший из кресла хозяин кабинета тихо добавил, уже больше для себя, чем для кого-либо еще: — Если нам суждено умереть, то мы утащим этих ублюдков за собой.

Побледневший военачальник стремительно вышел из кабинета.

Только что закончившееся совещание штаба бригады с участием генерала армии Ледникова и трех сопровождавших его офицеров, прибывших утром из Москвы для осуществления оперативного руководства «учениями», не слишком радовало. Назревающий конфликт грозил перерасти в Третью Мировую Войну, что не могло поднимать настроение нормальному человеку.

Большинство офицеров уже покинули помещение — остались только командующий бригадой генерал Веткач, начальник его штаба Кормильцев и начальник тыла.

— Полковник, — обратился комбриг к тыловику, — что у нас с приемкой последних грузов?

— Как раз сейчас должны последний состав втаскивать на территорию складов. Гражданских, что привез с собой Ледников, разместили в одной казарме с вертолетчиками, на довольствие поставили. С утра им уже наметили задачи, чтобы привезенные сверхштатные БПЛА по готовности как можно быстрее догоняли маршевые колонны. Сложнее будет с горючим: наш полевой склад ГСМ забит под завязку, все три тысячи кубов, — офицер пожал плечами. — Так что будем заправщики и цистерны наполнять прямо из «бочек».[1] С остальным проблем не вижу, все по планам.

— Хоро… — договорить генерал не успел.

Что и в какой последовательности происходило в следующие несколько секунд, не смог достоверно вспомнить ни один из наблюдателей. Яркое, совершенно ни на что не похожее свечение за окнами штаба сменило южную ночь. То ли одновременно, то ли с секундной разницей в любую сторону на подстанции, находившейся метрах в трехстах за зданием штаба, засверкали искры, исчезнувшие, впрочем, так же быстро, как и свечение. На выключившиеся лампы в комнате офицеры обратили внимание не сразу, так как ночная темнота вокруг сменилась рассветом!

И почти сразу из расположения складов и разгрузочного терминала донесся непрерывный заполошный гудок маневрового тепловоза, совершенно непохожий на обычные сигналы, которые используют железнодорожники. Меньше чем через минуту гудок прекратился. Других ярко выраженных шумовых эффектов у внезапной иллюминации не было. Да и ничто другое не указывало на какое-либо ЧП.

— Что за нах?! — Веткач не обращался к кому-то конкретно, одновременно пробуя включить настольную лампу. Она не включалась! Комбриг поднял взгляд на своего начштаба, как будто тот имел отношение к работе бытовых систем. Но, как оказалось, люди, отвечавшие за работу этих самых систем, тянули службу вполне компетентно. В нескольких местах военного городка послышался приглушенный гул аварийных генераторов, включилось освещение, хотя утреннее солнце позволяло уже обойтись без него.

— Максимыч, позвони на терминал, узнай, что у них там случилось, — приказал генерал начальнику тыла. — А ты, — повернулся Веткач к начштаба, — быстренько на узел связи заскочи, пусть держат ушки на макушке и селекторную связь со мной пусть поддерживают. Потом к Ледникову — он, наверное, еще даже форму перед сном не успел снять. Попроси вернуться сюда, чувствую, одним фейерверком тут не обошлось, на часах почти двадцать три, а глянь, что за окном творится! Может, он чего-то нам на совещании не сказал.

Один из полковников молча откозырял и вышел из комнаты, второй взялся за телефонную трубку. Ответили ему очень быстро.

— Что? Как отрезало «бочку»?! И пути пропали?! Да что у тебя там творится, лейтенант?

— Остынь, Максимыч, лучше пусть попробует разобраться на месте подробнее, и потом уже с докладом сюда! — Комбриг сам поднял трубку прямой связи с ответственным дежурным по бригаде: — Объявляйте срочный сбор офицеров по тревоге, остальной личный состав, кроме нарядов и отдыхающих смен, пока не трогайте. Пусть прибывают в расположение своих подразделений и ждут дальнейших распоряжений, выполняйте!

Затем нажал на мигающую клавишу пульта селекторной связи:

— Веткач, понял, соединяйте, только сначала скажите, как там с Москвой? Продолжайте вызывать постоянно! — Переключил канал на нового абонента: — Что у тебя, Лисов?

— Товарищ генерал, у меня… в общем, как сказать, один из сержантов — Кирин — проверил нашу систему позиционирования. И вот что выяснилось: если спутниковая отрубилась — связи нет и все, то инерциальная работает. Но не это важно, в общем, инерциалка показывает какое-то сумасшествие — будто мы в Европе.

— Что??!!! — Комбриг мгновенно облился холодным потом. Это… Это кошмар! Боеготовое соединение фактически вторглось на территорию НАТО! Долбаный повод для начала всемирной бойни… Но ведь этого же не может быть, потому что не может быть никогда?!

Больше времени на размышления у Веткача не осталось. Распахнулась дверь, и в кабинет стремительно вошел похожий на разбуженного медведя генерал армии Ледников в сопровождении начштаба и одного из своих офицеров.

Отмахнувшись от попытки генерала, так и державшего в руках телефонную трубку, начать доклад, он прошел сразу к столу.

— Полковник кратко уже сообщил мне о феноменах, да я и сам свечение, мать его, видел, перебои со светом тоже. Кто у тебя на связи и о чем докладывает?

— Подожди, Лисов, не отключайся. Впрочем, отставить, лучше садись в машину и приезжай в оперцентр! Жду! — Веткач положил трубку. — Лаврентий (оба генерала знали друг друга давно, еще со времен учебы в военном институте, поэтому, несмотря на разницу в должностях, в достаточно узком кругу общались без лишних церемоний), тут такое дело… — Он замялся. — Звонил командир приданной нам роты СпН майор Лисов. Его ребята попытались определиться с нашими координатами через инерциалку, так у них выходит, что мы в Европе! Сам понимаешь, если это так, то лучшего повода для наших «заклятых друзей» начать заварушку по-взрослому и не найти!

Ледников, сразу как-то осунувшийся, сел в кресло комбрига. Несколько минут в кабинете стояла мертвая тишина. Веткач подумал, что у его однокашника действительно есть какая-то дополнительная информация, не зря он последнее время не маршировал по коврам и паркетам Министерства обороны, а занимался, кроме непосредственных обязанностей, еще и какими-то научными разработками.

Не сам, конечно, а по прямому приказу президента курировал в одном из институтов весьма серьезный и секретный проект. Простое сообщение о весьма вероятном столкновении с войсками НАТО не могло так на него подействовать, да и знали они оба, что рано или поздно такое должно было случиться. Вон, все сегодняшнее совещание было этому посвящено. Тут что-то другое. Ладно, что сейчас об этом голову ломать, будет нужно — старый однокашник поделится.

За окнами уже ничего не напоминало картинку часовой давности. Рассвет вступал в свои права, через площадь перед штабом быстро, но без лишней суеты, пробегали в разных направлениях офицеры, спешащие на свои места.

— Ты дал команду всем дежурным службам собрать сведения о произошедшем? — Встряхнувшись, Ледников встал из-за стола, жестом пригласив Веткача на его рабочее место. От его подавленного настроения не осталось и следа. Теперь это опять был решительный офицер, готовый ставить самые трудные задачи своим подчиненным и добиваться их выполнения.

— Не успел. Сейчас поднимают офицеров, они должны прибыть в свои подразделения.

— Тогда делаем так… Общее командование бригадами принимаю на себя! Устанавливай связь с бригадой Соломенцева, если это возможно, всем службам выяснить обстановку в рамках своих возможностей, а через полчаса собирай командиров подразделений в комнате оперативного планирования. Подними по тревоге техническую разведку, пусть высылают БПЛА, слушают эфир на всех возможных частотах, заодно надо уточнить наши действительные координаты. Чем раньше разберемся в обстановке, тем быстрее поймем, продолжаем «учения» или перекраиваем все с нуля!

— Начштаба! — Ледников начал сыпать приказами, словно уже был в гуще боя. — Обеспечьте подготовку к работе оперативных планшетов и селекторной связи с удаленными абонентами во время совещания. Возьмите в помощь моего майора.

— Есть, тащгенармии!

Пока комбриг давал необходимые приказы, новый командир только что созданной группировки отошел к окну. Не обращая внимание на происходящее за ним, вспоминал те несколько минут после прибытия в расположение бригады. Едва он успел принять рапорт Веткача, как прибежавший посыльный пригласил его в комнату ЗАС. Полученная шифрограмма оказалась не так уж совсем неожиданной, но, как это обычно и бывает в таких случаях, совершенно не вовремя! На последовавшем за этим совещании Ледникову постоянно приходилось заставлять себя не отвлекаться и внимательно следить за ходом обсуждения стоящих перед бригадами задач. И не давала покоя мысль, сообщать ли кому-нибудь еще о действительном положении вещей. Слишком все пока неоднозначно, да и потом вопросов будет не меньше! Но вот с одним человеком надо обязательно будет поговорить откровенно, ну почти…

— Всех озадачил, Иван? — Ледников с грустной улыбкой обернулся к Веткачу, откинувшемуся в кресле и переводящему дух после раздачи ЦУ своим подчиненным. — Ты ведь что-то еще за душой имеешь, не так ли?

— Рано об этом говорить, надеюсь, после совещания внесем ясность, ты же меня хорошо знаешь. Особо темнить, тем более с тобой, не в моих привычках. Подожди совсем немного.

Мигнул очередной сигнал настольного терминала комбрига. Тот включил громкую трансляцию.

— Тащгенарм, вас генерал Соломенцев вызывает. Связи с Москвой нет, только с нашими подразделениями на территории базы и на постах. Тут еще такая странность…

— Не мнись, не на свидании! Что за странность?

— Мы поймали сигналы точного времени от нескольких радиостанций на ДВ и СВ, получается… — Тут голос дежурного по узлу связи на секунду прервался. Но офицер быстро взял себя в руки: —…Получается, что сейчас три часа сорок четыре минуты, да еще двадцать первого июня сорок первого года! Тысяча девятьсот сорок первого, — на всякий случай уточнил связист. — Если бы я один это слышал, так ведь вся дежурная смена тоже…

— Кто у тебя там сегодня дежурит? — вполголоса спросил Ледников.

— Майор Гордеев, заместитель начальника отделения связи, нормальный мужик! Есть выходы на боевые, умеет быстро оценивать самые невероятные вводные, так что если он говорит что-то, то успел подумать, что именно говорит.

Генерал нагнулся ближе к микрофону и рявкнул:

— Майор, отставить панику! Давайте нам Соломенцева, а сами переключитесь на наушники и послушайте нас.

— Иван Анатольич? Приветствую. А я уж думал, мы тут одни. У тебя такая же хрень, что и у нас? Ну, со связью и спутниками?

— Генерал, это Ледников, Веткач рядом со мной, на линии также командир дежурной смены узла связи. Ситуация, мать ее, в первом приближении такова: раз мы вас слышим, а больше никого на наших рабочих частотах нет, то, по предварительным данным, нас занесло в сорок первый год, в самый канун войны! И я не сошел с ума!

Через пятнадцать минут у нас начинается расширенное штабное совещание. Дайте команду выслать БПЛА для разведки местности и срочно поднимайте своих офицеров, включайте режим телеконференции и запись, кто не успеет к началу, потом прокрутите им, только без общей тревоги! Хотя вчера солдаты и «отбились» на час раньше, но тут еще и мелкая петрушка со временем — как говорят наши связисты, сейчас четыре часа утра. Сам понимаешь, если все это происходит на самом деле, бойцам сегодня будет не до отдыха, пусть хоть немного сна урвут. Подробнее объясню на совещании. Все, до связи! — Хлопнув по кнопке отключения, что вызвало сотрясение стола, Лаврентий Георгиевич повернулся к комбригу: — Пошли, Иван, там уже должны начать собираться.

Они вышли в коридор и по короткой лестнице спустились к лифту, доставившему их в бункер под зданием штаба. Оборудованный по самым новым военным стандартам, центр оперативного управления позволял принимать информацию от большого количества внешних источников, обрабатывать и выводить ее на тактические планшеты для последующей оценки и принятия решений практически в режиме реального времени. На одном из широкоформатных мониторов был виден такой же оперцентр бригады Соломенцева, где уже сидел сам комбриг-23 с несколькими успевшими прибыть офицерами своего штаба. На некоторых других экранах глазу представала панорама местности с высоты птичьего полета — это шли передачи с видеокамер беспилотных разведчиков. В центре обширного зала загадочно перемигивались огоньки на вертикальных и горизонтальных тактических планшетах, которые постепенно приобретали вид крупномасштабной карты, постоянно пополняющейся все новыми и новыми топографическими знаками.

Шло картографирование местности мобильными и стационарными инструментальными средствами обеих баз. Жесткие диски компьютеров поглощали гигабайты информации от самых разнообразных датчиков, выстраивали модели оптимального расположения средств наблюдения и раннего обнаружения, принимали и передавали данные на машины управления средств ПВО, разведчикам, в общем, всем абонентам, связанным в единую военную сеть АСУ. Теперь достаточно было дать команду расчетам, и после того, как они займут свои места по боевому расписанию, останется только включить питание блоков управления, чтобы получить готовую картинку тактической обстановки, вероятные угрожаемые направления, рекомендованные маршруты выдвижения к районам развертывания.

Казалось, что подобные системы нуждались в людях гораздо меньше, чем люди в них. Нажал кнопку «Вкл.», а дальше машина сама начнет движение, обнаружит цели, оценит степень их угрозы, выберет средства поражения и произведет пуск или выстрел! Но так только казалось, особенно сегодня. Никакая, даже самая продвинутая система, не смогла бы правильно оценить ситуацию, в которую попали бригады, она могла только помочь людям, в меру своих металлических и полупроводниковых сил.

— Товарищи офицеры! — Голос дежурного перекрыл мягкое гудение системных блоков и почти неслышный шелест кондиционеров.

— Вольно! Занимайте свои места. Кого-то еще надо ожидать? — спросил Ледников.

— Начмеда, товарищ генерал армии. С грузового терминала в госпиталь доставили солдата с острым отравлением парами горючего, а наш подполковник как раз специалист по токсикологии. Но он прислал своего заместителя. Все остальные в наличии. Запись совещания аппаратными средствами включена.

— С бойцом что-то серьезное?

— Надышался паров керосина, подробности мне пока не доложили, но врачи обещают, что ничего необратимого для здоровья нет. На ЧП выезжал начтыла.

— Хорошо, потом, вместе с уточнением о наших материальных ресурсах, доложит и о происшедшем.

Здоровенный, как медведь, командующий говорил медленно, обводя притихшую аудиторию тяжелым, злым, но в то же время веселым — как будто перед боем — взглядом.

— Так, начнем с разведки. Что-то конкретное успели установить? Одну минуту, — командующий остановил вскочившего подполковника с заметным шрамом на загорелом лице. — Связь, что у нас со временем вокруг, в часах и минутах?

— Четыре ноль семь, това…

— Спасибо, майор. Вводите текущее время во все имеющиеся устройства, требующие синхронизации по времени, будем постепенно приводить наши приборы в соответствие с окружающим миром. Внимание, всем присутствующим, переведите свои часы на четыре ноль восемь, терминалы тоже настройте на текущий момент! После совещания уточните у связистов более точно и откалибруйте всю вверенную вам аппаратуру. Подполковник, докладывайте.

— Средствами РТР и позиционирования установлено следующее. Местоположения баз — между ППД бригад сто двадцать шесть километров. Двадцать первая бригада: смешанный лесной массив в двадцати двух километрах севернее города Кобрин. Ближайший населенный пункт в шести километрах от нас севернее, периметр базы для визуального обнаружения наземным наблюдателем практически недоступен, рельеф без выраженных перепадов высот, местность до ближайших дорог для нашей техники проходимая, с минимальным использованием инженерных машин. — Появляющиеся на большом экране отметки ярко иллюстрировали слова офицера.

— Двадцать третья бригада: лиственный лес в тринадцати километрах на северо-запад от населенного пункта Мосты. Ближайшая деревня в пяти километрах от базы, возможность обнаружения наземными наблюдателями с нашей позиции определить не представляется возможным. Рельеф в районе дислокации бригады аналогичен нашему, в наличии две возвышенности, пригодные для размещения РЛС обнаружения в целях увеличения их радиуса действия. В результате разведвылета БПЛА обнаружены военные объекты в радиусе пятидесяти километров от ППД. — Подполковник сделал паузу и, глотнув воды, продолжил: — Сканирование радиодиапазона позволило засечь дежурный радиообмен между частями РККА и гораздо более интенсивные переговоры на немецком языке в диапазоне УКВ от двадцати восьми до тридцати семи мегагерц, много радиостанций, работающих в телеграфном режиме. Запись ведется, но дешифровка, ввиду отсутствия информации о типичных кодах этого периода, в ближайшее время невозможна. Перехват открытого текста затруднен из-за наличия всего одного переводчика, в достаточной степени владеющего немецким. — И офицер, словно в оправдание, добавил: — Все-таки мы не с Бундесвером собирались воевать.

Собравшиеся внимательно слушали доклад. Несмотря на общую фантастичность происходящего, особой растерянности на лицах офицеров не наблюдалось. Не зря обе бригады последние несколько лет провели в «горячих точках»! И пусть сегодня «вводная» была из разряда сценариев компьютерных игр или сюжетов приключенческой литературы, но ведь на тренажерах и КШУ какие только задачи им не приходилось отрабатывать! Вот и настал момент, когда самая буйная фантазия стала реальностью. И тут только одно могло иметь значение — хватит ли им умения использовать весь приобретенный опыт еще раз, выполнить приказы, которые отдадут генералы, нанести противнику максимальный урон, сохранив как можно больше жизней своих подчиненных.

Личный состав этих соединений изначально комплектовался из людей, имеющих боевой опыт. Все рядовые были только из контрактников, сержанты заканчивали соответствующие факультеты в вузах. В обеих бригадах не было ни одного военнослужащего, не принимавшего участия хотя бы в одном-двух боевых выходах, да и гражданские специалисты не вчера появились в штатном расписании, при необходимости умели выполнять и некоторые ограниченные военные обязанности.

Гораздо удивительнее было то, что с самого момента формирования бригад им не только передавали на вооружение самые передовые образцы военной техники, но и предоставляли гораздо больше свободы в выборе способов и средств для выполнения поставленных боевых задач, практически не сковывая их действия политическими лозунгами! Во главе угла была именно военная эффективность, без оглядки на вопли разных правозащитников и прикормленных либеральных СМИ.

Внимательные люди могли заметить, что после очередной операции, вызывающей визг и крики среди многочисленных оппозиционеров, привыкших отрабатывать гранты заокеанского «политбюро», всегда среди высших офицеров Генштаба находился генерал, которого власти назначали «козлом отпущения». Следовало шумное публичное разбирательство, кого-то с треском выдворяли из уютного кабинета на заслуженную пенсию или назначали на «случайно» освободившуюся должность в отдаленном гарнизоне. Его место занимал кто-то новый, и только время могло показать, это очередной кандидат на заклание или человек, действительно способный выполнять свои обязанности на этой должности. Но даже среди этих наблюдателей не все могли заметить, что выбирались такие «жертвы» отнюдь не случайно. Шел постепенный, но весьма целенаправленный отсев высшего и среднего комсостава с ответственных должностей по непонятным для широкого круга параметрам.

Казалось бы, прямого отношения к повседневной работе бригад все эти события не имели, особых обсуждений событий где-то в далекой столице и шикарных кабинетах среди бойцов и офицеров не было, им было вполне достаточно одного того, что им не мешали выполнять их работу.

Поэтому совещание почти ничем не отличалось от многих таких же, ранее происходивших в этом зале. Те, кому было что доложить, докладывали, остальные внимательно слушали, брали на заметку те детали, которые касались непосредственно их участка задач, уточняли нужные детали, вносили свои предложения. Нормальная, рабочая обстановка.

Все рапорты заняли чуть больше полутора часов, на поверхности вступало в свои права утро последнего мирного дня. Наконец очередь докладывать дошла и до начальника тыла.

— Сначала о происшествии на грузовом терминале. Как я понял из предыдущих выступлений, факт переноса двух баз из нашего времени в сорок первый год можно считать установленным. — Полковник бросил взгляд на Ледникова. Тот спокойно кивнул.

— Инфраструктуру баз, насколько я могу судить, этот феномен не затронул, поэтому могу утверждать, что потерь в материальном плане мы не понесли, за исключением одного частного ЧП и общего, касающегося полного отсутствия электроснабжения от внешних ЛЭП. Локальное происшествие таково. При втягивании последнего, пришедшего в наш адрес сборного состава во время маневровых работ часть состава оказалась за той границей, которая ограничила, извините за корявый оборот, переносимую территорию. Для всех, наблюдавших этот момент непосредственно, это выглядело как моментальное исчезновение привычной местности за периметром базы, появление там совершенно нового пейзажа.

Конкретно с составом произошло следующее. Тепловоз успел втянуть на терминал четыре платформы с контейнерами и шесть цистерн с авиационным керосином. Седьмая почти целиком оказалась как раз на оставшейся территории, и, естественно, для нас она исчезла. Остался фрагмент с ближней колесной тележкой и куском цистерны примерно на пятнадцать-двадцать тонн. Локомотивной бригаде, составителю и охране складов очень повезло, что этот фрагмент сохранил устойчивость на путях и только получил некоторый крен в сторону пропавшей части «бочки». Волочение по рельсам такой штуки наверняка вызвало бы искрение и воспламенение паров вылившегося керосина. Не буду отвлекать собравшихся деталями, подробный рапорт будет готов позднее. Замечу только, что в результате решительных действий бойцов охраны и помогавших им железнодорожников предотвращено крупное возгорание авиатоплива с непредсказуемыми последствиями и задержание двух местных военнослужащих, оказавшихся в непосредственной близости от периметра. Про этих военных вы уже знаете из доклада «особняка». — По залу пробежала волна улыбок. Так в бригаде называли, в узком кругу, конечно, помощника начштаба по защите государственной тайны. — В ходе противопожарных мероприятий один из рядовых получил отравление от паров разлившегося керосина, медпомощь ему оказана.

Теперь что касается моей службы в порядке обеспечения предстоящих событий. Забегу вперед и, в нарушение субординации, предположу, что в стороне мы не останемся. Поэтому документы будут готовиться исходя из участия бригады в боевых действиях в новых условиях, кое-какие прикидки я уже начал делать. Сводная справка по МТО за 20 июня уже в базе данных, осталось внести содержимое последних полученных четырех контейнеров и шести цистерн с керосином. Два контейнера, по накладным, загружены сверхштатными БПЛА ближнего и среднего радиуса действия, в одном — ракеты «воздух-воздух» для вертолетов, в последнем — запчасти для РЛС наших средств ПВО. У меня пока все.

Полковник сел на место. Ледников поднялся из-за своего терминала:

— Итак, товарищи офицеры. Подведем краткие итоги. Что мы имеем? А имеем мы… то, что имеют нас. Природа или еще какая херь. Перенесением в Белоруссию. На восемьдесят лет назад. И сейчас у нас с вами утро двадцать первого июня. Сорок, мать его, первого года.

В связи со сложившимися обстоятельствами принимаю общее командование бригадами на себя. По итогам совещания начальникам штабов подготовить проекты боевых приказов. Считаю необходимым довести до всех присутствующих, что я принял решение оказать Советскому Союзу всемерную помощь имеющимися в нашем распоряжении силами и средствами! Врежем фашистам так, чтоб только ошметки летели.

С шести ноль-ноль местного времени на территории баз приказываю ввести режим военного времени. Вы все принимали присягу, поэтому нежелание выполнять дальнейшие распоряжения с любыми мотивировками буду расценивать как дезертирство с поля боя, последствия сами представляете!

Неожиданно вскочил высокий худой майор с юридическими эмблемами:

— Товарищ генерал армии, поймите! Территория баз изменилась… То есть ни сантиметра земли Российской Федерации не переместилось, только люди и неодушевленные объекты. И таким образом, вооруженные силы не признанного ни одним из государств сорок первого года вторглись на территорию СССР с оружием и приступили к несогласованному с законными комбатантами уничтожению вооруженных сил другой державы, также вторгшейся на территорию СССР, но перемещенцам, то есть нам, не угрожавшим. При этом эти перемещенцы законов и обычаев войны не соблюдают. Приказа собственного правительства на ведение военных действий не имеют. Налицо типичное незаконное вооруженное формирование, или, иначе, банда! — Санадылов во время доклада размахивал руками, словно пытался подкрепить свои слова.

— И что ты мне тут предлагаешь? Не воевать, мать твою? А наши войска пускай люлей от немцев получают по полной программе? — Ледников начал заводиться. — Я эту «Барбароссу» четыре, мать ее, раза учил. Мне что, ее пятый раз учить? Ты мне чего тут про законы заливаешь, а? В законах твоих предусмотрено попадание в прошлое?!

— Товарищ генерал армии, просто я обращаю внимание на наш неопределенный статус. Надо бы нам заключить договор с местным правительством до начала боевых действий…

— Договор? А без него нам, значит, можно и не воевать? Ты, млять, представляешь, сколько нужно времени, чтоб такие бумажки приготовить? Или думаешь, что товарищ Сталин все бросит и сюда помчится? Как волшебник на голубом вертолете?! Бумажки подписывать?

— Я…

— Молчать!! Мы, мать твою, в стороне не останемся — смотреть, как гитлеровские ублюдки втаптывают мою страну в грязь, я не буду. Ясно?! — Последнее слово Ледников буквально проревел, что только добавило ему сходства с медведем.

— Так точ…

— Топай давай, умник, отсюда. Бандой нас называть, это же надо! Свободен…

Дождавшись, когда пунцовый и дергающийся, как марионетка в руках неумелого кукловода, майор выйдет из зала, Ледников несколько раз глубоко вздохнул, успокаиваясь, и повернулся в сторону особиста:

— Ты там дай команду своим ребятам, которые не спят, пусть присмотрят за этим… Сам понимаешь, нам сейчас разные идейные с их закидонами совершенно не в жилу. Только аккуратно, без эксцессов.

Тот кивнул и застучал по клавишам своего терминала.

— Продолжаю. — Командующий бросил взгляд на таймер, который как раз мигнул и высветил «5:56 21:06:41». — Срочно сообщить дежурным в подразделениях распоряжение: не поднимать личный состав до особого приказа, всеми мерами поддерживать в казармах тишину и порядок. Особенно это касается расположения вертолетных экипажей. Они мне нужны отдохнувшими и в полном порядке. Я собираюсь подготовить план действий в ночь с двадцать первого на двадцать второе. Для предварительной разработки планов в зале оперцентра предлагаю остаться командирам бригад, начальникам штабов, начоперодам, начальникам разведки, командирам рот спецназа и по одному медику от бригады, компетентным в вопросах физиологической и психологической устойчивости бойцов! Остальным приказываю отбыть на свои рабочие места и начать прорабатывать планы развертывания и обеспечения подразделений с целью нанести воздушному противнику максимальные потери с учетом возможного противодействия дружественных сил. Именно с таким акцентом. Все необходимые данные вам будут передаваться на рабочие терминалы по мере их проработки моим штабом. Выполнять!

Все, не приглашенные остаться, начали расходиться. Ледников провожал их взглядом и не находил в лицах офицеров ни капли растерянности или недоумения полученным приказам.

— Лисов!

— Я, товарищ генерал армии? — Командир спецназа вскочил, пряча усмешку в глазах.

— Что ты мне тут подпольной деятельностью занимаешься? Самый умный? И когда успел раскопать эти архивы? — Несмотря на грозный тон, генерал не собирался устраивать публичную выволочку ротному. Не первый раз эта рота действовала в интересах двадцать первой бригады, и генерал уже привык к некоторым вольностям, которые майор позволял себе во время участия обсуждений предстоящих совместных действий. Сейчас его действительно интересовало, когда и где Лисов успел найти файлы с описанием действий войск Западного фронта в первый день войны, да еще разные боевые приказы и донесения штабов. В самом начале совещания майор скинул их на терминал командующего.

— Так получилось, что примерно неделю назад мы с ребятами в роте как раз на эту тему поспорили, дата ведь приближалась. Начали копать в Интернете, вот у меня и набралось кое-что. А когда комбриг приказал явиться в оперцентр, меня как под руку кто толкнул, перекатал на флеху это самое кое-что и прихватил с собой.

— Ясновидящий, млять, — добродушно проворчал генерал. — Ладно, молодец, твоя инициатива оказалась очень к месту. Но я тут кое-что стал прикидывать, и получается не слишком хорошо. Торчат наши бригады хоть и не на самом виду, так и места здесь не самые глухие, воинских частей тут до… буя и больше, в любую сторону глянь, так то пехота, то танкисты или аэродром какой полевой. Пролетит любой «кукурузник» местный, а внизу, откуда ни возьмись, целый городок, да сразу видно, не обычная мирная деревушка! Доложит командиру, и начнутся у нас совсем ненужные разборки.

— Причем со своими же, — мрачно заметил Веткач. — Надо быстро решать, как такое развитие событий пресечь в корне. Есть предложения, как нам до трех часов утра завтрашнего дня не засветиться особо перед местными, не угодить под «дружественный огонь» и успеть подготовить реально выполнимый план помощи Красной Армии в самый нужный момент, не особо добавляя неразберихи, которой завтра и без нас хватит?

— То есть, Иван Анатольич, ты предлагаешь начать активные действия сразу, не дожидаясь прорыва немецких ударных частей в глубь нашей территории? Действовать не по коммуникациям, а по боевым порядкам? — вступил в разговор Соломенцев.

— Почему бы и нет? — согласно кивнул генерал армии. — А ты сам посмотри часть боевого донесения штаба четвертой армии в одиннадцать пятьдесят пять в округ! — Ледников вывел несколько строчек на проекционный экран, установленный в центре зала:

«6-я стрелковая дивизия принуждена была к 7.00 22.6.41 г. отдать с боями Брест».

— Или вот еще это. — Генерал щелкнул мышкой:

«Наши авиаполки имеют большие (30–40 %) потери, штаб армии разгромлен (в Кобрин)».

— Там еще много чего есть. Коммуникации мы не забудем, это само собой, но учтите все, если мы сможем с первых часов уменьшить потери наших частей, не допустить хотя бы на отдельных участках потери управления, это будет гораздо полезнее, чем пропустить панцеры к Минску, пусть и с отрезанными тылами. Я совсем не уверен, что теперешние командиры смогут грамотно устроить «котел» прорвавшимся частям вермахта, они же сами контрудар на утро двадцать третьего июня готовили с оговоркой «Границу до особого распоряжения не переходить», какие тут «котлы»! Тут еще такой момент: севернее и восточнее немцы начали наступление пусть и совсем ненамного, но позже. Они полностью уверены, что добились абсолютной тактической внезапности. Что будет, если с первых минут на центральном участке у них все пойдет не так, как планировалось? — Ледников посмотрел на реакцию своих офицеров. В глазах светилось согласие.

— Пусть мы не сможем помочь на первых порах тем, кто оказался в Белостокском выступе, но уж на направлениях Гродно — Минск и Брест — Минск «Барбароссу» затормозить сможем. А если успеем правильно наладить взаимодействие с остальными частями Западного фронта, то и фланговый прорыв с севера к Минску сорвем!

— Ладно, товарищи генералы, что мы видим? — Командующий группировкой подошел к экрану, демонстрирующему в данный момент карту первого дня Великой Отечественной войны в крупном масштабе, с отметками расположения немецких и советских войск. Все это, добавив места дислокаций бригад, успел смонтировать Лисов, пользуясь приоритетным доступом компьютеров оперативного центра к общей сети.

Зрелище не самое приятное, если учесть темпы, с которыми немцы смогли прорваться к Минску, Киеву и Ленинграду. Но слишком у них все завязано на взаимодействие групп армий «Север», «Центр» и «Юг». И на уверенность, что все будет происходить почти в полном соответствии с планами. Задержка в продвижении фронта, особенно на центральном участке, создает угрозу флангам сразу для двух их групп армий. Немецкие генералы глупостью не страдали… тьфу, не страдают, поэтому будут вынуждены реагировать на такие события перегруппировками своих частей, перенаправлением ударов на фланги, тем самым снижая давление в глубину. У Красной Армии появится время для проведения мобилизации и выдвижения резервов к угрожаемым участкам. Считаю, что нам не следует отрываться от своих баз, а принять за основу разработки наших действий активную оборону, пусть ее и ругали, называя вынужденной стратегией слабых. И не надо забывать, что до установления устойчивого взаимодействия со штабами округа и центральным руководством СССР, мы не сможем использовать наши дальнобойные средства поражения с полной эффективностью.

Еще раз оглянувшийся Ледников увидел внимательно внимающих ему офицеров.

— Одним моментом надо воспользоваться обязательно. По документам выходит, что артподготовку фрицы начали одновременно с бомбежкой наших аэродромов и узлов управления. На нашем участке в три пятнадцать. Первые наши истребители поднялись с воздух после четырех утра. Ни один самолет этого времени не имеет привычной нам системы опознавания «свой-чужой». Поэтому относительно свободно ПВО мы сможем применять только в первые сорок пять минут, начиная с появления целей в зоне досягаемости, но уж применить их по максимуму. — Ледников обвел взглядом присутствующих в зале и на экране. — Поэтому приказываю разработать такую схему расположения ЗРК и средств обнаружения, которые позволят прикрыть от воздушных налетов следующие районы. Двадцать первая бригада: Брест, Кобрин, Пружаны, особенно расположенные рядом с ними аэродромы, собственную базу с возможностью обстрела целей на подлете к станции Твели, где располагается штаб четырнадцатого механизированного корпуса. Двадцать третья бригада: Гродно, Скидель с перехватом пролетающих самолетов курсом на Лиду, Волковыск, собственную базу с возможностью обстрела пролетающих курсом на Мосты самолетов противника. Рассчитать силы ПВО прикрытия каждого из указанных объектов, требуемый боезапас, наземную поддержку из расчета танковый и мотострелковый взводы на батарею ЗРК. — Сделав паузу, командующий одним глотком осушил здоровенную кружку с уже остывшим кофе, после чего продолжил: — Следующее. Медицина, какой распорядок дня можете предложить, исходя из подготовки личного состава к выдвижению в заданные районы не ранее двадцати трех часов сегодня и ведению боевых действий начиная с трех часов утра двадцать второго июня? И учтите, нам придется использовать большинство солдат для проведения маскировки расположения бригад не позднее чем через час. Предлагаю начать побудку ваших подчиненных и разработку мероприятий для поддержания физического и психологического тонуса всех находящихся на вверенной мне территории. Можете приступать к выполнению.

Дождавшись, пока медик покинет оперцентр, Ледников продолжил:

— Командирам вторых батальонов каждой из бригад выделить одну роту из своего состава для усиления комендантских рот, с целью обеспечить охрану периметра. Разведчикам быть готовым совместно с приданными ротами спецназа выполнить специальные мероприятия по установлению контакта с командованием ближайших к нам частей Красной Армии. План этих мероприятий я сообщу отдельно. Было бы полезно провести некоторые противодиверсионные операции, не допустив группы «Бранденбурга» к линиям правительственной связи, но мы сами не знаем, где эти линии проложены. Подождем, что нам дознаватели скажут после работы с местными офицерами. Поднимайте личный состав, без сирен, без лишней нервотрепки, выделите толковых офицеров, чтобы они разъяснили ситуацию гражданским специалистам.

И последнее. Через полчаса я обращусь к личному составу. Чтоб все слушали, понятно?

Означенное время спустя Ледников, одетый в парадный мундир, вещал с многочисленных компьютерных и телеэкранов:

— Бойцы! Окончательно подтвердились наши подозрения, появившиеся еще ночью. Неизвестным нам образом наши бригады оказались перенесены в 21 июня 1941 года. Мы не знаем, как это произошло и зачем. Но! Мы все знаем, что всего через день на СССР нападут фашисты. У нас есть возможность избавить нашу Родину от тех страшных жертв, какие она принесла в Великой Отечественной войне. Я верю, нет, я знаю, что в наших силах нанести немцам чудовищный урон. В нашем распоряжении техника и тактика, на восемьдесят лет опережающие все, что есть у немцев. Две наши бригады — это огромная сила, которую мы можем и должны применить для защиты России. Мало кто из вас помнит СССР. Но вы все помните слезы наших дедов и прадедов на Днях Победы. Вы знаете, какие жертвы принесла наша страна, чтобы победить. Я надеюсь, нет, я знаю, что вместе мы изменим мир. И обещаю, что мы, ваши командиры, вас не подведем!

— Ну что… Навешаем фрицам звиздюлей? — Ноздри генерала армии хищно раздулись…

Несмотря на явную необычность ситуации, почти все находившиеся в расположении бригад люди действовали по раз и навсегда заведенному порядку. Штаб вырабатывал решения, отдавал приказы, офицеры доводили их до своих подчиненных, а те выполняли эти приказы. Не все еще полностью осознали, что они навсегда оторваны от привычного им мира, да и времени на рефлексии не оставалось — необходимо было подготовиться, пусть и к почти привычным действиям, но с поправкой на весьма специфические внешние условия. Произошли считаные инциденты, когда люди не смогли справиться с собой, все среди гражданского обслуживающего персонала.

Хотя базы и являлись полностью военными структурами, но ставить за прилавок военторга или заведовать библиотекой Дома офицеров военнослужащего было бы глупой расточительностью. Особо тяжелых случаев не было, выручило то обстоятельство, что женская часть населения, пусть и не слишком многочисленная, имела родственников прямо здесь, на территории баз. Поэтому штатные психологи достаточно быстро справились с несколькими истериками.

Машина подготовки была запущена, все ее маховики вращались без дополнительных усилий, поэтому у генералов Ледникова и Веткача нашлось свободное время для разговора с глазу на глаз. Решив совместить, они совершали контрольный обход городка и беседовали:

— Понимаешь, Иван, не так много я и знаю по сравнению с тобой. И все события для меня почти такая же неожиданность. Был проект на самый крайний случай, если уж не получится остановить полномасштабный конфликт между нами и янкесами, использовать для противоракетной обороны какую-то новую теорию. Я обеспечивал прикрытие разработок со стороны Министерства обороны, как в таких случаях и бывает, в отдельные детали меня не посвящали. Что-то связанное с плазменным щитом над всей территорией России. Как это должно было работать, какую мощность потреблять, из каких источников, понятия не имею. Как обычно бывает у «яйцеголовых», кто-то что-то посчитал «по новой, не имеющей аналогов в мире методике», нашел, что при определенных условиях могут появиться побочные эффекты. Его, как у них там водится, подняли на смех, началась подковерная возня. Наверху решили не класть яйца в одну корзину, наскребли денег, выделили опальному доценту оборудование, людей подкинули, сам знаешь, как бывает в таких случаях.

Веткач кивнул, действительно, что тут такого нового. Оснащение бригады новейшими образцами вооружения имело и обратную сторону. Один из ДОСов[2] постоянно был занят прикомандированными специалистами, копавшимися со своими гудящими и щелкающими приборами то в технических боксах, то на директрисах полигонов. В случаях неполадок в технике и оборудовании хватало скандалов между «промышленниками» и «научниками», как они себя очень быстро стали делить. А улаживать такие конфликты приходилось ему, командиру бригады. Знакомое дело.

— И мы провалились в сорок первый по милости этого самого доцента?

— Нет, конечно. При чем тут он? Как раз его расчеты и предупреждали о вероятности совершенно не нужных никому явлений. Хотя новая лаборатория была совершенно автономная и занимались ею совсем другие люди, из разговоров моих «подопечных» я понял, в чем могла быть подлянка, пусть и в самых общих чертах. Сам плазменный щит не должен быть особо вредным для тех, кто им заслоняется, иначе зачем вообще его городить. Но вот, оказывается, если при атаке на него воздействует слишком много боевых блоков, есть вероятность сброса лишней энергии по совершенно неизученным современной наукой вариантам. Одним из таких вариантов пресловутый доцент и предсказал возникновение трех фокусов, как он их назвал, где достаточно большие площади территории, со всем, что на них находится, проваливаются в неизвестность. Может, даже в прошлое. Там слишком много зависело от случайных факторов, мы могли вообще попасть в самую заваруху уже завтрашнего дня. Не думаю, что мы легко отделались бы. Случайный снаряд, неважно чей, в склад горючего или артиллерийский, и полетели клочки по закоулочкам.

— То есть изначально не планировалось засылать нас в прошлое, с вполне определенной целью переиграть войну и следующие за ней события?

— Кто же такое мог планировать?! Ты, Иван, учился в той же Академии, что и я, по тем же самым учебникам. Пусть без особых подробностей, но сам ход Отечественной мы помним, что, как, почему делалось, с какими результатами. При желании можно нафантазировать что угодно, но у нас же тот самый случай, на который никто не рассчитывал серьезно. Не было никакой гарантии, что сработает именно таким образом, бригады провалятся без потерь, да еще будет время на оценку ситуации, подготовку действий. Последний шанс, расчет на случайное стечение обстоятельств. И нет никакой гарантии, что мы сможем этот шанс использовать, согласись, что ресурсов у нас не так много для коренного изменения хода войны.

Генералы присели на скамейку у одной из ротных курилок вблизи казармы. Вокруг продолжалась деловитая суета. Натягивались масксети на здания, развозились по заранее намеченным местам надувные макеты сооружений, служащих для введения в заблуждение сторонних наблюдателей. Вот прокатил грузовик с краской, в парках срочно замазывали на всей имеющейся технике опознавательные знаки Российской армии, нанося поверх красные звезды. Все были заняты вполне привычным делом, не ломая себе голову, что завтра противником будут не опереточные армии очередной карликовой республики, вздумавшей побряцать оружием в расчете на заморские гранты и поставки, а одна из самых подготовленных и успешных армий последних двух лет. Солдаты и офицеры верили в себя, в свое оружие, в своих командиров и собирались выполнить воинский долг так, как того требовала присяга, пусть сейчас государство, которое они собирались защищать, называлось несколько иначе. Но ведь родились и выросли они именно в этой стране, хотя и спустя много лет. И, наверное, многие из них в глубине души думали, что вот теперь, здесь и сейчас, они смогут сделать так, что не будет тех десятилетий, когда их Родина превращалась в удобный сырьевой придаток для более циничных и прагматичных лукавых «друзей».

— А давай-ка, генерал, сходим к твоим особистам, что они там наработали с задержанными. — Ледников легко поднялся и подтолкнул задумавшегося о чем-то Веткача.

Тот как-то сразу подобрался, посмотрел на своего старого сослуживца и хмыкнул:

— Надумал что или просто на предков любопытно глянуть?

— Судя по тому, что ты так хитро смотришь, сам тоже что-то крутишь в голове не самое уставное? — не остался в долгу Лаврентий Георгиевич.

— Не дает покоя мысль, что взаимодействия с местными военными у нас никакого, как бы еще больше дров не наломать, чем было на самом деле. Пошли, заодно я вызову Лисова, он большой мастер выдумывать нестандартные ходы.

И они направились к неприметному особнячку, скрытому в небольшой рощице за штабом. Домик ничем особо не выделялся среди остальных зданий, даже количество разнообразных антенн и других технических загогулин не шло ни в какое сравнение с тем же центром связи бригады.

Среди личного состава к этому зданию прочно прилипло прозвище «Лубянка», хотя о какой-либо скрытой, а тем более открытой неприязни между обычными военнослужащими и контрразведчиками и речи не было.

Утро для лейтенанта Сергея Вересова началось совершенно отвратительно. Не зря говорили преподаватели в училище связи, которое он закончил в прошлом году: «Мелкое нарушение устава часто влечет за собой совершенно несоизмеримые с проступком последствия». Что заставило его поддаться на уговоры веселого попутчика, старшего лейтенанта, служившего в штабе четырнадцатого корпуса, там, куда сам Вересов получил неожиданное, но весьма перспективное назначение? Меньше года молодой командир прослужил в забытом всеми окраинном гарнизоне, где из всех видов связи был только телефонный коммутатор, а о новых радиостанциях, за освоение которых будущий лейтенант, а тогда еще курсант, получил благодарность в приказе по училищу, и слыхом не слыхивали. А тут приказ явиться в штаб округа, суточная беготня по коридорам, заполненным командирами с множеством «шпал» в петлицах, оформление проездных документов через полстраны, с предписанием явиться не позднее двадцать третьего июня для дальнейшего прохождения службы в штаб одного из корпусов Западного Особого военного округа!

Само место новой службы говорило о многом, поэтому лейтенант и спешил, надеясь, что явка до указанного в приказе крайнего срока сразу позволит начальству отметить усердие нового подчиненного. А тут такая невезуха! Попутчик, ехавший с ним от Минска на соседней полке в купе, как оказалось, служил в том же самом штабе уже третий год и возвращался из отпуска.

Обычные дорожные разговоры, традиционные сто граммов «за знакомство» под купленные на вокзале пирожки и колбасу, рассказы о местах службы, обычаи и порядки, принятые в разных частях. Вот эти самые обычаи и привели новых знакомых в совсем негостеприимные камеры какой-то непонятной, но, судя по совершенно незнакомому оружию и форме задержавших их бойцов, жутко секретной части.

Будущий сослуживец, старший лейтенант Середко, в ходе разговора упомянул о некоторых условностях, существующих в подразделении, куда они оба направлялись. Там считалось за правило хорошего тона, если отпускник при возвращении выкладывал к общему столу встречающих сослуживцев дичь или зайца, подстреленного в недалеко расположенном лесочке. На вопрос, с чем и как именно охотиться, попутчик заверил, что все давно продумано, есть местный лесник, по совместительству егерь, у которого и подходящее оружие всегда найдется, и разрешение на охоту выправить можно. Даже специальные места с подкормкой будущих трофеев есть у расторопного помощника любителей свежатинки.

Вот так, слово за слово, старлей и уговорил младшего товарища отложить явку в часть на следующее утро, но уже с достойным вкладом для будущих сослуживцев. Сойдя на станции Тевли с поезда, они быстро смогли уговорить местного жителя подвезти их на телеге к избушке лесника, оказавшейся всего километрах в десяти от станции. Нехитрый ужин, сборы, прогулка по лесу к месту будущей охоты. Совсем рано, еще даже светать толком не начало, Середко разбудил напарника, они запалили костер и только хотели вскипятить в котелке чай, как заметили буквально в полутора десятках метров от места ночевки забор, которого вроде вчера и не было. Прямо напротив их костра в заборе были широкие ворота, через которые прямо на них набегал вал какой-то резко пахнувшей жидкости.

Что происходило дальше, Вересов до сих пор не мог вспомнить достаточно связанно. Гудок, похожий на паровозный, крики людей за стеной, потом через ворота выбежали несколько человек в совершенно незнакомой форме, затушившие костер и моментально скрутившие не успевших прийти в себя командиров. Без излишней грубости, но весьма убедительно сопровождая свои действия тычками опять же неизвестным оружием, пришельцы провели своих пленников за забор, там быстрым шагом их доставили к небольшому домику, где после быстрого, но тщательного обыска развели по одиночным камерам. Ни на один из вопросов горе-охотников никто из окружающих не ответил, только заверили, что доложат по команде и потом с ними поговорят более компетентные люди.

Сергей не знал, сколько времени прошло, прежде чем в двери что-то масляно бумкнуло, она отворилась и на пороге появился подтянутый военный среднего роста, все в той же незнакомой форме, усеянной разноцветными пятнами.

— Лейтенант Вересов? Пройдемте.

Коридор, в глухом торце которого за столом вместо привычного телефона занятого каким-то аппаратом совершенно незнакомой формы и назначения сидел еще один человек в пятнистом, в стенах несколько дверей, таких же, на которую лейтенант недавно любовался изнутри. Лестница наверх, всего десяток ступеней, холл, очередная, правда, более привычная дверь и за ней кабинет. И вот тут до Сергея наконец стало доходить то, что не сразу бросалось в глаза!

«Погоны! — пронеслось в голове у Сергея. — Почему я раньше этого не понял? Что же это за армия такая? Не может ведь быть такого, что нас похитили, а потом куда-то перевезли, шли мы совсем недолго, пешком, подвал тоже невозможно стронуть с места так, чтобы я этого не заметил».

На обстановку в кабинете, которая слишком резко отличалась от всего ему привычного, он даже не обратил особого внимания, и так все кругом было слишком непонятно.

— Садитесь, лейтенант, — приказал ему сидевший за столом мужчина в начинавшем вызывать уже какое-то стойкое отвращение камуфляже. На его погонах виднелись четыре маленьких звездочки защитного цвета. — Давайте познакомимся. Ваши документы я уже посмотрел, теперь представлюсь сам — Захаров Николай Петрович, заместитель начальника отдела контрразведки двадцать первой особой отдельной бригады Вооруженных сил России. Чтобы не вызывать у вас еще большего недоумения, могу сразу успокоить: никакого отношения к войскам бывшей Российской империи мы не имеем. На все ваши вопросы, которых наверняка очень много, я или мои коллеги постараемся ответить, но не сейчас, а когда у нас для этого будет свободное время. В данный момент нам от вас необходимо только принципиальное согласие оказать помощь. В чем она будет заключаться, вы сейчас поймете.

Вересов несколько раз сглотнул, но сухость во рту не проходила. «Ерунда какая-то, какая Россия, какая особая бригада, что они тут мне сказки рассказывают, какая еще помощь?!»

— Можно воды? — каркающим севшим голосом спросил он.

— Да, конечно, угощайтесь. — Капитан поставил на стол перед собой два тонких стакана, наполнил их из большой прозрачной бутылки, из одного отпил сам, другой подвинул по столу ошарашенному Сергею.

— Что за помощь? Кто вы вообще такие и где я нахожусь?

— Не волнуйтесь так, хотя я отлично понимаю ваше состояние, мы и сами не до конца поняли, что происходит, но сразу могу сказать одно. Если бы мы собирались причинить вам вред или использовать вас как источник информации помимо вашей воли, то, смею заверить, сделали бы это достаточно легко. Поэтому пока вам остается поверить мне на слово, что мы собираемся действовать исключительно в интересах Советского Союза. Но для того, чтобы эти действия были достаточно эффективны, нам необходима информация для налаживания взаимодействия с вашим командованием. — Офицер сделал паузу и строго посмотрел в глаза лейтенанта.

— Вы сами знаете, какая сейчас международная обстановка, на самом деле она еще более опасная, чем принято у вас считать. Завтра на рассвете, в нарушение всех договоренностей, без объявления войны, армия Германии начнет боевые действия против СССР. Это будет не провокация, как на Дальнем Востоке, а действительно полномасштабная война, которая продлится четыре года! Советский Союз победит, завершив свой поход в мае сорок пятого года на развалинах Берлина. Но цена, которую придется заплатить за эту Победу, будет слишком высока. Вы можете мне не верить, но ход истории от этого не изменится, и завтра на ваших товарищей по оружию начнут падать немецкие бомбы и снаряды. Нам, для того чтобы попытаться уменьшить эффект внезапности со стороны вермахта, необходимо установить связь с теми частями Красной Армии, которые находятся рядом с нами. Я не собираюсь от вас что-либо скрывать, но у меня, а особенно у вас, я имею в виду всю страну, просто нет времени на долгие обсуждения и сомнения. Тем более что моя просьба будет совсем непохожа на допрос или вербовку иностранной разведкой.

— Так что именно вы от меня хотите? — спросил совершенно сбитый с толку лейтенант.

— Это хорошо, что у нас начинается конструктивный разговор, — усмехнулся капитан. — Мне хотелось бы, чтобы вы добровольно согласились снять свою форму и некоторое время, с помощью наших сотрудников, посвятили изучению материалов, которые мы предоставим. Ну посудите, нам ничто не мешает раздеть вас и не спрашивая согласия, но первый шаг к взаимному доверию кто-то должен сделать. Вот я и предлагаю, чтобы этот шаг сделали вы сами.

— А если я не соглашусь?

Капитан встал из-за стола, подошел к окну, выходящему на тенистую полянку, окруженную совершенно нетипичными для Западной Белоруссии деревьями.

— Посмотрите, — предложил он. — Там сейчас начинается последний мирный день нашей страны. Не удивляйтесь, несмотря на наш несколько отличный внешний вид, это действительно наша общая страна! И я не хочу ей пожелать повторения того, что она уже испытала в нашей истории. Ваш отказ не изменит наших намерений, все, что намечено, мы постараемся сделать, и вечно держать вас в камере мы тоже не собираемся, даже доставим в расположение той части, куда вы направлялись. Единственное, что свободу вы получите уже после начала войны, и нет никакой гарантии, что прибудете вы не на развалины штаба корпуса, куда командированы. И принять ваш рапорт о прибытии будет просто некому, так как большинство ваших будущих сослуживцев или погибнут под немецкими бомбами, или будут пытаться выйти из окружения, в которое неминуемо попадут без нашей поддержки! Даю вам десять минут на размышления, извините, но большим временем ни вы, ни я не располагаем. — Капитан вернулся к столу, нажал кнопку на пульте и сказал вошедшему конвоиру: — Отведите лейтенанта в третью комнату.

В соседнем кабинете за происходящим наблюдали на экране монитора его хозяин, начальник отдела контрразведки, и старший лейтенант Петр Середко.

Для него знакомство с обитателями базы началось несколько раньше, чем для Вересова, и проходило несколько иначе. Уже в четыре утра его вывели из камеры, доставили в комнату с большим настенным экраном и включили просмотр наспех скомбинированного сборника из фильмов сериала «Великая война». На любые вопросы сидящий рядом сотрудник, представившийся «майором Дементьевым» сухощавый шатен со странными погонами, лишь отдаленно напоминающими старорежимные, отвечал однообразно: «Все ответы потом».

Что творилось в голове у старлея за эти два часа, трудно представить, но за все время просмотра он так и не задал ни одного вопроса. Только немного придя в себя, он все-таки начал разговор:

— То, что я увидел, очень страшно. Но зачем вы все это мне показали? Не хочу сказать, что считаю себя великим мыслителем, но придумать такое ради запудривания мозгов рядовому командиру — это слишком сложно. И кто вы такие на самом деле?

Его собеседник задумался на минуту, потом, тщательно подбирая слова, сказал:

— Пока вы смотрели фильм, у нас в штабе проходило совещание. — Майор вытащил из уха и продемонстрировал Петру маленький наушник телесного цвета. — С помощью нашей аппаратуры я слышал все, о чем там говорили. Если наши разведчики и командиры не ошиблись, то получается следующее: каким-то образом две воинские части бывшего СССР, ставшего после некоторых событий Российской Федерацией, провалились из две тысячи двадцать первого года в сорок первый нашего прошлого века, то есть к вам. Сейчас совершенно неважно, как и почему СССР стал Россией, гораздо актуальнее то, что завтра начнется та война, которую назовут впоследствии Великой Отечественной. Как именно она начиналась, какие беды и разрушения принесла нашему народу, вы видели сами, — майор тяжело вздохнул. — Понимаю, что поверить в подобное очень трудно даже для нас, хотя уж мы-то за последнее время привыкли к самым необычным вещам. Ваше право не доверять всему тому, что вы здесь увидели и услышали, но изобретать что-то другое в мои намерения не входит. Меня несколько обнадеживает, что вы не стали сразу задавать кучу вполне естественных вопросов, а какое-то время сами пытались оценить новые знания.

Поэтому предлагаю простой выбор: вы нам доверяете, и тогда мы работаем вместе, пытаясь хоть в малой части изменить уже произошедшее в нашей истории, или отправляетесь к себе в камеру, а после начала войны мы переправляем вас в вашу часть, и делайте дальше, что хотите. Не могу предоставить вам слишком много времени для определения своей позиции, поэтому сделаем так. Пройдем в мой кабинет. Вы можете еще подумать, задать самые необходимые вопросы, на некоторые из них я постараюсь ответить, а заодно посмотрим беседу, которую мой заместитель сейчас будет проводить с вашим товарищем.

Проследив за выходящим из комнаты Вересовым, старший лейтенант спросил:

— А для чего вам нужна его форма?

— Как вы думаете, Петр, если нас с вами разделяет восемьдесят лет, то наше оружие и боевая техника совершеннее вашего? — Майор развернул к собеседнику ноутбук, экран которого показывал цветную картинку с выходящим на боевой курс штурмовым вертолетом Ми-28Н. Через несколько секунд с его пилонов сорвались огненные стрелы, устремившиеся к еле видимым вдали коробочкам на земле. Камера сделала быстрый наплыв, коробочки превратились в танки совершенно непривычных очертаний. Но долго любоваться на них не пришлось. Что-то замелькало в воздухе, несколько машин расцвели яркими даже в дневном свете вспышками, а когда рассеялись клубы пыли и дыма, глазам предстала картина весело полыхавших груд металлолома, только что бывших грозными боевыми машинами. — Атака на танки, каждый из которых хоть и считается у нас устаревшим, но превосходит любой из имеющихся сейчас на вооружении любой страны в несколько раз, проводилась с расстояния более шести километров. Что будет с немецкими танками, когда они завтра встретят не один такой аппарат, который называется «вертолет», а целую эскадрилью из восьми машин? А у нас есть не только это…

Середко перевел дух.

— Так при чем тут форма? Если вы таким образом издалека можете одновременно уничтожать любую технику немцев, то война ведь не будет такой, как вы мне показали? — с надеждой спросил он.

— Товарищ старший лейтенант, сами подумайте. У нас есть техника, превосходящая вермахт по своим боевым качествам, боеприпасы и многое другое, но нас самих, да и запасов в нашем распоряжении не так много, особенно по сравнению с теми сотнями дивизий, которые сейчас готовятся к нападению. Перекрыть километров шестьдесят или сто фронта мы сможем, разнести на щепки штук пятьсот или даже тысячу вражеских самолетов тоже, если они подлетят к нам на дистанцию стрельбы. А дальше что делать? — Российский офицер развел руками. — Обойдут нас с флангов, потому что если мы будем воевать каждый за себя, то, как дело происходило с частями Красной Армии, застигнутой врасплох, вы сами видели. Израсходуем все до последнего снаряда и патрона, при очень большом везении уничтожим, — майор задумчиво почесал затылок, — ну, мечтать так мечтать: с десяток, может, даже полтора дивизий. Остальных полутора сотен вермахту вполне хватит, чтобы и нас с землей сровнять недели за три-четыре, при очень большом нашем везении, и, что очень вероятно, слегка изменить свои планы.

Не разбрасываться сразу на Ленинград, южное направление, а сконцентрироваться на прорыве к Москве, не дожидаясь осени. А там ведь все на ниточке держалось, немцам совсем чуть-чуть сил не хватило для занятия столицы! Ни один теоретик не сможет предсказать, чем это может обернуться для страны. Капитуляции не будет, как я думаю, может, даже и в Берлин наши придут ненамного позже, но вот мы с вами этого точно не узнаем, да и цена такой победы может быть гораздо выше, чем в прошлый раз.

Середко ошеломленно помотал головой. Слишком многое взваливал на него этот необычный человек из будущего.

— Выход мы видим только один. Как можно раньше установить связь с командованием четвертой армии, для организации совместного отпора врагу. Выходить на связь с более высокими инстанциями сегодня или завтра совершенно бесполезно. Нам просто не поверят. Вы же сами до конца еще не верите, хотя и видели вполне достаточно, чтобы понять очевидное? — почти утвердительно поинтересовался майор. — Отпустить вас сейчас в штаб вашего корпуса, так тоже нет гарантии, что они поверят на слово. Снабдить современным автоматом тоже — мало ли сейчас новых образцов оружия появляется.

Дать с собой компьютер с записями фильмов о Великой Отечественной — опять-таки не выход, слишком много времени потребуется на ваше обучение обращению с ним.

Офицер встал и, пройдясь туда-сюда, продолжил:

— Оптимальным представляется следующий вариант. Мы дадим вам в сопровождение одного из наших командиров, для которого и нужен комплект действующей сейчас формы и настоящие документы вашего времени, снабдим его нужной техникой. Вы с ним являетесь в штаб и любыми путями добиваетесь приема у генерал-майора Оборина. Ваше присутствие и помощь при разговоре с комкором будут лишним аргументом в правдивости рассказа нашего человека. Если согласны подумать над этим предложением, то сейчас могу устроить вам небольшую экскурсию по расположению бригады, для большей наглядности, так сказать.

Около десяти часов дверь кабинета начальника контрразведки распахнулась, и в него вошли Ледников с Веткачем.