Охотники на тъёрнов Куно Ольга
– С чего вы взяли? – отозвалась я, не впечатленная его аргументом. – Может быть, я схватываю на лету?
– Ерунда. Вы даже ни разу не наступили мне на ногу.
– Что, вот так?
Хищно улыбнувшись, я продемонстрировала. Ирвин скрипнул зубами, но проявил стойкость.
– Примерно так, – подтвердил он.
– Ну ладно, вы меня раскусили, – покаялась я. – Мне действительно доводилось танцевать вальс. А разве в этом есть что-то предосудительное?
Я в очередной раз прислушалась: музыка продолжается. На этот счет можно пока быть спокойной.
– Вовсе нет, – откликнулся Ирвин. – Просто я пытаюсь разобраться в вашем прошлом.
– Зачем вам такие сложности? – изумилась я. – А, понимаю, вы снова меня допрашиваете?
Настала его очередь удивиться.
– «Снова»? Леди, вы не знаете, что такое допрос, и дай Создательница вам никогда этого не узнать. А я всего лишь пытаюсь разобраться, откуда берутся такие девушки, как вы.
– Желаю вам удачи в этом непростом деле, – осклабилась я, останавливаясь.
На сей раз окончание музыки не ускользнуло от моего внимания.
Но разговор на этом не закончился. Когда мадам Рене объявила, что осталась весьма довольна занятием и что мужчины могут быть свободны, я поймала Ирвина у самого выхода.
– Постойте! – строго сказала ему я. – Подождите минутку, у меня есть для вас подарок.
– Подарок?! – изумился он. – Не знаю, чем я заслужил такую честь, но я польщен.
– Ничем не заслужили, но будете еще больше польщены, когда его увидите.
С этими словами я метнулась к стулу, на котором оставила кое-что из своих вещей. Я так и ожидала, что рано или поздно повстречаюсь с Торендо где-нибудь в нашем крыле, и хотела быть во всеоружии на такой случай. Не зря же я потратила целых пару грошей на этот подарок, когда возвращалась из трактира через рыночную площадь!
– Вот! – Вся сияя от удовольствия, я вручила Ирвину резинового утенка. – Как только я его увидела, сразу же подумала о вас.
Надо отдать Торендо должное: он принял подарок, не колеблясь. В следующий раз надо будет подарить ему резинового дракона, по возможности в натуральную величину, и посмотреть на реакцию. Вот только где я такого достану?
– Очень этому рад, – принял вызов Ирвин. – Теперь я буду всякий раз думать о вас, принимая ванну.
– Главное, не забывайте предварительно как следует запереть дверь, – не осталась в долгу я. – А то если кто-нибудь ворвется к вам в комнату и обнаружит в воде утенка, может создаться неловкое положение.
– Что бы я делал без ваших советов?
Торендо галантно поцеловал мне руку, после чего отправился по своим делам в компании утенка.
Мадам Рене обсудила с нами сделанные во время занятий ошибки, и после репетиции мы разошлись по своим комнатам. Нерис в танцевальный зал так и не вернулась, поэтому прежде, чем направиться к себе, я приблизилась к ее двери, остановилась и прислушалась. С той стороны вскоре раздалось вполне отчетливое всхлипывание. Я постучала и, не получив ответа, решительно толкнула дверь.
Нерис сидела, забравшись с ногами на кровать, и рыдала в подушку.
– Убирайся! – прохрипела сквозь слезы она, после чего повернулась ко мне спиной.
Меня такой теплый прием особенно не смутил.
– Что случилось? – осведомилась я подчеркнуто спокойным тоном.
Без показного сопереживания и ненужных эмоций.
– Не твое дело, – грубо откликнулась девушка.
Она права. Не мое. Или все-таки мое? Я здесь не просто так нахожусь, и некоторые вещи, могущие вызвать у конкурсанток слезы, имеют к причине моего присутствия непосредственное отношение. Да и потом, решая, вмешиваться во что-то или нет, я руководствуюсь целым рядом соображений. Вопрос того, мое ли это дело, стоит при этом далеко не на первом месте. А вот интуиция, как правило, лидирует.
Словом, вместо того чтобы отвечать на ее реплику, я спросила:
– Хочешь чаю?
Непонимающе хмурясь и стараясь проморгаться, Нерис подняла на меня глаза, но почти сразу же снова спрятала лицо в подушку, которую все это время держала, крепко прижав к себе.
– Чаю? Какого чаю? – всхлипнула она.
– Да какого хочешь, – пожала плечами я. – Черного, зеленого, с мятой, с листом смородины. Принести?
Нерис немного помолчала, все еще уткнувшись в подушку, но уже не плача.
– Не надо, – сказала она затем, но голос звучал чуть более спокойно.
Чем я не преминула воспользоваться.
– Как знаешь, – проявила покладистость я. – Если передумаешь, скажи. Что стряслось? Тебя какой-то мужчина обидел?
На этот раз Нерис уже не стала воспринимать мой вопрос в штыки.
– Никто меня не обидел, – покачала головой она, судя по голосу, снова готовая разреветься.
Отсутствие виноватого – это вообще такая вещь, смириться с которой порой труднее, чем с бедой самой по себе.
– А в чем тогда дело? – спросила я, рискнув сесть на краешек кровати и осторожно положить руку ей на плечо.
Нерис молчала, и я уже думала, что ответа не получу и придется уйти ни с чем, когда она медленно подняла голову. Теперь я увидела, что лицо девушки, до сих пор скрывавшееся за подушкой, все покрыто крупными красными пятнами. Несколько секунд она смотрела на меня, потом сжатые губы дрогнули и Нерис снова заплакала, уронив голову на руки.
– Давно это у тебя? – спросила я.
По-прежнему спокойно, по-деловому, без жалостливых интонаций, которые только способствуют тому, чтобы предмет жалости и вовсе потонул в слезах. Спросила – и сразу сообразила, что вопрос глупый. Конечно, недавно. За завтраком я ничего подобного не заметила.
– Час или полтора, – глухо ответила девушка.
– Так, может быть, все скоро пройдет, – оптимистично заметила я, а мысленно стала прикидывать, какие болезни могут вызвать подобную сыпь.
– Не пройдет. – Нерис, напротив, была полна пессимизма. Я бы даже сказала, обреченности. – Это никогда быстро не проходит. Меня вышвырнут с конкурса.
– Что значит «никогда не проходит»? – выловила главное я. – Такое уже бывало?
– Конечно, бывало, – откликнулась она. – Это аллергия. У меня аллергия на молоко и на все молочное.
– Зачем же ты тогда ела молочное? – удивилась я.
– Я не ела! – почти закричала Нерис.
От избытка эмоций она даже стукнула кулаком по кровати.
– Ладно, не ела, – согласилась я. При таком повышенном проявлении эмоциональности лучше не спорить. – Но откуда в таком случае аллергия?
Нерис подняла на меня затравленный взгляд.
– Не знаю! – простонала она. – Но все симптомы знакомые, и началось вскоре после завтрака.
– Ладно, тогда давай по порядку. – Вот теперь разговор принимал деловое русло, и мне это нравилось. В рациональной среде я чувствую себя куда как более комфортно, чем там, где бал правят эмоции. – Что ты ела на завтрак?
– Салат, фрукты, немного хлеба, – не задумываясь, перечислила Нерис.
Как и каждый человек, вынужденный тщательно следить за собственной диетой, она хорошо помнила, что именно употребляла в пищу.
– Что-нибудь молочное затесаться в еду могло? – уточнила я. – Может быть, не специально, может, по недосмотру?
– Нет! – настойчиво повторила девушка. – Я всегда помню о таких вещах.
Вот в это я действительно верила. Человек, страдающий от сильной аллергии, вообще редко проявляет беспечность в подобных вопросах, а уж сейчас, когда от внешнего вида столь многое зависело…
– Постой-ка! – Я хлопнула себя по лбу. – А как насчет коктейля? Ты его пила?
После завтрака нам всем подавали специальные коктейли, якобы способствовавшие лучшему усвоению пищи организмом. При этом коктейли подавались непосредственно в комнаты конкурсанток, дабы каждая могла насладиться напитком в спокойной, медитативной обстановке. Это тоже якобы чему-то способствовало; чему именно, не помню, но, видимо, чему-то сильно хорошему. Но главное – коктейли были основаны на молоке.
Нерис, понявшая, куда я клоню, энергично замотала головой.
– Я с самого начала предупредила Джоан – или Джин – в общем, ту, которая отвечает за нашу диету, о своей аллергии. Подробно объяснила, чего именно мне нельзя. Она отнеслась к этому очень серьезно, распорядилась на кухне. Мне ни разу не приносили чего-то, в чем была бы хоть капля молока.
– То есть коктейль ты не пила? – заключила я.
Девушка снова помотала головой.
– Пила, – возразила она, сетуя на мою непонятливость. – Но тот коктейль, который готовят для меня, не основан на молоке.
– Ясно. – Я побарабанила кончиками пальцев по собственной ноге. – Ну что же, тогда выкладывай.
– Что?
Нерис уставилась на меня с недоумением.
– Кому ты успела рассказать о своей аллергии? – пояснила я.
– Рассказать?..
Нерис нахмурилась. В ее глазах появилось понимание. Она поджала губы, задумалась… и наконец, разочарованно покачала головой.
– Нет, – вынужденно заключила она. – Я никому не рассказывала. Зачем? Это не то, о чем болтают с девчонками.
– Ну хорошо, допустим, – без особой убежденности отозвалась я. – Тогда давай так. Кто мог слышать, как ты рассказывала об аллергии этой Джоан или Джин?
Нерис отвела взгляд в сторону и беззвучно зашевелила губами, припоминая.
– Там сидели рядом несколько девочек. – Она широко открыла глаза, будто сама удивилась такому откровению. – Ну да, кажется, их было три или четыре… Нет, точно, три.
– Кто именно?
Я сложила руки на груди, ожидая ответа. Нерис хмурила брови, вызывая в памяти не слишком хорошо сохраненную там картинку.
– Эвита была, – относительно уверенно произнесла она. – Потом еще… кажется… Да, точно, Лора.
– А третья? – не отставала я.
Нерис перевела на меня почти испуганный взгляд.
– Альта, – почти прошептала она.
– Понятно, – кивнула я, вставая с края кровати. – Оставайся здесь. Я попрошу мадам Сетуар прислать к тебе лекаря. Вполне вероятно, что он сумеет тебе помочь.
– Думаешь? – со смесью сомнения и надежды спросила девушка.
Я пожала плечами.
– Не знаю, но здесь, во дворце, лекари, несомненно, первоклассные. А у тебя все-таки не неизвестная никому болезнь, а хорошо изученная проблема. И уж, во всяком случае, сначала надо проверить все возможные решения и только потом плакать – если, конечно, ни одно из них не подойдет.
Оставив конкурсантку раздумывать в одиночестве, стоит ли возобновлять рыдания или же лучше немного с ними повременить, я первым делом выловила лакея – того самого Грегорио – и распорядилась, чтобы он принес госпоже Нерис горячего чаю. Потом заглянула к мадам Сетуар и сообщила ей, что конкурсантке необходим лекарь. Разговор тет-а-тет не доставил удовольствия ни одной из нас, однако мы оказались вполне готовы сотрудничать в случаях, когда в том возникала необходимость. Посему разошлись мы с мадам вполне мирно, и она пообещала заняться вопросом здоровья Нерис незамедлительно. Я же спустилась на кухню.
Здесь было ощутимо теплее, чем наверху, и очень вкусно пахло – кажется, рагу со специями. Из соседнего помещения, отделенного не доходящей до потолка перегородкой, доносился звук резво прыгающего по дощечке ножа. Высокая полная женщина в фартуке, месившая тесто, распрямила спину и вопросительно посмотрела на меня. Но прежде чем я успела объяснить, кто я такая и что мне нужно, ее лицо расплылось в улыбке.
– А я вас знаю! – радостно воскликнула повариха, вытирая руки полотенцем. – Вы – новенькая, леди Стелла!
– Ну… вообще-то да, – признала я, слегка удивленная такой осведомленностью.
– Вы два дня назад приехали, – продолжала щеголять знаниями повариха. – Я все про вас знаю. Мой муж поставил на вас двадцать медяков!
– Поставил на меня? – переспросила я, даже и не зная, радоваться ли такому доверию или возмущаться наглости собеседницы.
– Ну на то, что вы выиграете, – пояснила она, будто боялась, что я пойму ее слова слишком буквально.
– И почему же он решил, что я выиграю? – осведомилась я.
Любопытство все же преодолело раздражение.
– Считает, что новичкам везет, – беззаботно пояснила повариха. – А вот мой кузен с ним не согласен, – доверительно добавила она. – Он, знаете ли, считает, что ваше место – несчастливое. Дескать, ваша предшественница умерла и с вами то же самое случится.
Я лишь недоверчиво покачала головой, пораженная такой непосредственностью.
– Ой, я все болтаю и болтаю, а вам, наверное, что-то нужно, – спохватилась повариха. – Наверное, проголодались, пришли что-нибудь вкусненькое перехватить? Так мы сейчас быстро сорганизуем!
– Спасибо. Мне нельзя, я на диете, – соврала я. – У меня совсем другой вопрос. Скажите, это вы готовили для нас коктейли сегодня утром?
– Нет, не я, – отозвалась повариха. – Это Глэдис. Глэдис! – крикнула она так громко, что я инстинктивно вжала голову в плечи.
Из-за перегородки выскочила еще одна повариха. Должно быть, она была того же роста, что и первая, но из-за разницы в комплекции казалась на фоне первой практически миниатюрной.
– В чем дело? – низким голосом спросила она.
– Ты готовила для девушек с конкурса коктейли? – Первая не спрашивала, скорее констатировала. – Вот леди Стелла интересуется.
И она заговорщицки мне подмигнула.
Однако Глэдис ее радости не разделяла.
– Ну я готовила, – мрачно согласилась она. – И что с того?
– Коктейль, который вы сделали для леди Нерис, не содержал молока?
– Нет, – сверкнув на меня глазами, отчеканила Глэдис. – Я каждое утро готовлю этот коктейль. Еще ни разу не было никаких жалоб.
– Я в этом не сомневаюсь, – поспешила заверить я. – На самом деле меня интересует совершенно другое. Скажите, между тем временем, когда вы приготовили коктейль, и тем, когда его понесли наверх, кто-нибудь из девушек заходил на кухню?
– Нет, – покачала головой Глэдис.
– Вы уверены? – нахмурилась я. – Припомните хорошенько.
– Ну же, Глэдис, постарайся! – присоединилась ко мне первая повариха.
– Да не приходил никто! – воскликнула та. – Я все хорошо помню. Я приготовила, сама поставила на поднос, и лакей почти сразу унес коктейли наверх.
Больше никакой информации получить от Глэдис не удалось. Пришлось мне возвратиться в наше крыло не солоно хлебавши. Я медленно поднималась по лестнице, плавно ведя рукой по перилам, и думала, как бы еще попытаться прояснить ситуацию. Если Глэдис говорит правду, то запрещенный Нерис продукт в коктейль добавили уже после того, как слуга оставил напиток у нее в комнате. И до того, как сама Нерис успела вернуться к себе после завтрака. Но, если так, пойди теперь выясни, кто именно мог это сделать. Комната, в которой жила Нерис, находилась в небольшом закутке, рядом с комнатой Синтии. Все остальные девушки даже не проходили мимо этих двух спален, так что и заметить, скорее всего, ничего не могли. Лично я готова была поставить восемь из десяти, что виновница – Альта, но моя уверенность – это не доказательство.
Я подошла к комнате Нерис, намереваясь зайти и справиться, что сказал лекарь, как вдруг почувствовала какое-то движение у себя за спиной. Инстинкты, развитые за годы общения с тъёрнами, сработали хорошо. Выскочив из-за угла, я успела увидеть удаляющегося по коридору стражника.
– Эй! – окликнула я его.
Парень обернулся. Вид он имел виноватый, словно его застукали за неблаговидным занятием. Лицо оказалось знакомым. Тот самый стражник, что так жадно наблюдал за Синтией во время урока танцев. И тут во мне снова затеплилась надежда.
– Синтию высматриваешь?
Я заговорщицки улыбнулась, стараясь скопировать мимику давешней поварихи. Было важно не спугнуть парня, а наоборот, вызвать его на откровенность.
– Ну… да, – смущенно признал он.
– Скажи, а сегодня утром, после завтрака, ты тоже ее высматривал?
– А что? – подозрительно нахмурился он.
– Просто хочу кое-что у тебя спросить. Ну сам посуди, не посты же я проверяю!
– Ну ладно. – Похоже, мне удалось убедить парня в том, что уличать его в недобросовестном несении службы я не собираюсь. – Было дело, посматривал иногда. Не знал, с какой стороны она придет. Не хотел пропустить.
Он заметно покраснел.
– Скажи, а в соседнюю комнату кто-нибудь заходил? После того, как слуга разнес коктейли?
Я напряглась, ожидая ответа. Даже сжала руки в кулаки. Но парень меня не разочаровал.
– Ага, заходила, – не раздумывая, сообщил он. – Темненькая такая, с родинкой, Лора, кажется. Вошла и почти сразу вышла. А что?
Стало быть, Лора. Прежде чем уйти, я послала парню воздушный поцелуй, что, кажется, сильно его озадачило.
В комнату Лоры я вошла без стука, но и без театрального распахивания дверей при помощи громкого удара ногой. Просто открыла, вошла и остановилась на пороге. Даже не стала запираться, наоборот, оставила за спиной приоткрытую щелку, как бы намекая на то, что предстоящий разговор легко может переместиться за пределы этой комнаты.
Лора сидела за столом и что-то рисовала на листе бумаги.
– Намечаешь планы будущих свершений? – бодро осведомилась я. – Что-нибудь в духе превращения диетических коктейлей в молочные?
Лора резко вскинула голову. Почти сразу же взяла себя в руки и изобразила на лице непонимающее выражение, но для меня той, первой, реакции было достаточно. Доказательством она бы, конечно, служить не могла, но мне и не нужно было никому ничего доказывать.
– Не понимаю, о чем ты, – холодно сказала Лора. – И вообще, тебя никто не учил стучать, прежде чем входишь в чужую комнату?
Она говорила, а я все думала, наблюдая ее искривленные губы и неприязненный взгляд: и как такую взяли на конкурс красоты? Чем она лучше сотен, а то и тысяч других девушек?
– Меня очень много чему в этой жизни учили, – искренне призналась я. – И я очень многое из этого успела благополучно забыть.
– Очень печально, – враждебно заявила Лора.
– Возможно, – не стала спорить я. К чему же спорить с очевидным? – Но я пришла к тебе по делу. Слушай внимательно. У Нерис был лекарь и, на твое счастье, сказал, что сумеет ликвидировать аллергическую сыпь к моменту проведения конкурса. Но если ты выкинешь еще хотя бы один подобный фокус, не важно, в отношении кого – Нерис, меня или даже Альты, – вылетишь с конкурса с одного пинка. Ты хорошо поняла?
Лора напряглась, это хорошо читалось по ее взгляду, но в руках она себя держала совсем неплохо и сдаваться не собиралась.
– Ничего ты мне не сделаешь, – не то сказала, не то прошипела она. – Не на ту напала.
– Неужели? – удивилась я. – Смотри не ошибись. Я ведь могу прямо сейчас пойти и рассказать про твои фокусы мадам Сетуар или, к примеру, Ирвину Торендо.
Неожиданно конкурсантка рассмеялась мне в лицо. Зло, неискренне и невесело, конечно, но все-таки торжествующе.
– Давай, иди рассказывай! – с вызовом предложила она. – Вот увидишь, мне все равно ничего не сделают. А если кого-то и вышвырнут с конкурса, то как раз тебя. Туда тебе и дорога!
Я сложила руки на груди и откинула голову назад.
– Хм… Давай попробую угадать. У тебя есть во дворце надежный покровитель?
– Бьешь в яблочко, – осклабилась Лора.
– Кто же? – полюбопытствовала я.
– А вот это тебя не касается.
Дверь распахнулась, и у меня за спиной появился не кто иной, как начальник охраны.
– Леди, у вас все в порядке?
Он спрашивал елейным голосом галантного джентльмена, а в прищуренных глазах блестел лед.
– В полном, – беззаботно откликнулась я.
После чего устремила на Лору взгляд, который аналогичным образом не имел ничего общего с тоном произносимых слов.
Развернувшись, я вышла из комнаты. И когда уже подходила к собственной двери, в голове вдруг мелькнула мысль: что, если как раз Торендо и является тем самым таинственным покровителем, участие которого позволяет Лоре чувствовать себя настолько спокойно?
Тем вечером, прежде чем ложиться спать, я откинула покрывало, затем одеяло и тщательно изучила постель при помощи не потушенной еще свечи. Такая предосторожность себя оправдала. На кровати, чуть ниже подушки, лежала так называемая «жидкая лепешка». Детская игрушка, прозрачный сосуд плоской формы, наполненный жидкостью. Делается из особого материала и устроена так, что, стоит на нее надавить, сосуд лопается, а вода вылетает наружу фонтаном. На сей раз внутри была не простая вода, а какая-то оранжевая жидкость. Подозреваю, что плохо смывающаяся краска. Кто-то хотел устроить мне веселое укладывание.
Фыркнув – детский сад, да и только, даром что королевский дворец! – я собралась выбросить сосуд в открытое окно, предварительно убедившись, что внизу никого нет. Но потом передумала. Подошла к двери и аккуратно положила лепешку непосредственно на входе. После чего со спокойной совестью легла спать.
Ночью меня разбудил чей-то громкий визг. Впрочем, незваная гостья сбежала прежде, чем я успела ее рассмотреть. С каким сюрпризом она наведалась в мою спальню, тоже осталось невыясненным. Зато на следующее утро Вежанна так и не появилась за завтраком. Оранжевая краска действительно плохо смывалась.
Глава 9
Лунный холм
Лунный холм был самый обыкновенный, один из тех, каких Винсент за последние годы повидал немало. Пологий склон, поросший полевицей, клевером да ковылем. Деревья редки и по высоте уступают своим сородичам с равнины. Почва на таких холмах не слишком благоприятна для больших растений. Двигаясь быстрым шагом, Винсент приближался к вершине, округлая форма которой напоминала тупой конец яйца.
В лицо дул порывистый ветер, казалось усиливавшийся с каждым десятком шагов. Луна играла с природой в свои хитроумные игры. Игры, в которых Винсент мало что понимал, да и, сказать по правде, не слишком к этому стремился. Должно быть, из него вышел бы плохой капитан. Нет, управлять командой он смог бы с легкостью. Но все эти приливы, отливы, направление ветра – явления, которыми любит управлять луна, – явно не для него. Винсент определенно был человеком дня. И солнца.
Дорогу преградили заросли колючего кустарника. Такие встречались на лунных холмах довольно часто. Растение, способное существовать даже в пустыне, справится и в здешней, скудной на влагу почве. Обогнув кустарник, Винсент добрался почти до самого верха. И недовольно поморщился: взгляду открылось несколько простеньких, самодельных хижин, какие нередко устраивают себе пастухи, чтобы укрываться от дождя и совсем уж сильного ветра. Как раз такого, как сейчас. Прочная ткань, натянутая на вкопанные в землю колья, с шумом плескалась на ветру, подобно своевременно не убранному парусу.
Постройки, пусть даже такие примитивные, но прячущие часть земли от лунного света, – это плохо. На таких холмах поренья растет менее качественная – если вообще растет. И приготовить из нее порошок с нужными свойствами будет куда как сложнее. Впрочем, им все равно навряд ли удалось бы что-нибудь выяснить при помощи этой травы. Смена фазы завтра, сейчас уже перевалило за полдень, а значит, времени остается совсем мало. Вероятнее всего, тъёрна они будут брать тепленьким, выйдя на него благодаря способностям Следопыта. А сколько бы Винсент ни поддевал Дилана на словах, на профессионализм последнего Воин полагался всецело.
Да, трава навряд ли пригодится. Пожалуй, так оно и лучше. Морочить людям голову, развлекая неискренними разговорами, и попутно подсыпать им порошки в еду и питье – все это было совсем не в духе Винсента. Нет, он готов был все это сделать, буде в том возникнет необходимость, и не стал бы кочевряжиться или – того хуже – перекладывать не делающее чести занятие на плечи соратников. Однако встретиться с тъёрном лицом к лицу было ему более по душе.
Очередной порыв ветра принес в лицо подхваченные с земли семена одуванчика. Винсент мотнул головой. Как бы то ни было, он пришел сюда за пореньей. Пора заняться делом. Воин нагнулся, разглядывая растущие под ногами стебельки. И не столько зрением, сколько доведенным до совершенства чутьем уловил движение справа от себя.
Он резко развернулся, одновременно выхватывая из ножен меч.
По-видимому, они рассчитывали приблизиться незамеченными, но не успели. Их было трое, мужчины, все приблизительно среднего роста, в тряпочных масках с прорезями для глаз. Дующий незнакомцам в лицо ветер тянул их за плащи, будто пытался задержать. Но он не настолько силен, чтобы помешать им всерьез.
– Кто вы и что вам нужно? – крикнул Винсент.
Ветер несет его крик прямо в уши незнакомцам, но те начисто его игнорируют, будто бы и не слышат. И уже не идут, а почти бегут навстречу Воину, держа наготове мечи. Винсент поудобнее перехватывает свой, чуть шире расставляет ноги, принимая более устойчивое положение. Легко уходит от первого удара, предоставляет клинку встретить лезвие второго противника, успевает оттолкнуть его достаточно быстро, чтобы отбить удар третьего. А первый уже возвращается, пытаясь зайти со спины, и приходится быстро отступить и развернуться, чтобы видеть всех троих одновременно.
Дело было плохо, очень плохо. На раздумья особого времени не оставалось, но эту нехитрую истину Винсент осознавал хорошо. Силы не равны, и трое противников – это даже не тъёрн в своем истинном обличье. Пусть тъёрн опасен, пусть он сильнее, но он, во всяком случае, не может наступать с трех сторон одновременно. Есть только один способ выйти из этой истории живым: надо уходить. Но, Искусительница их побери, как это сделать?
Винсент попытался вывести из строя хотя бы одного. Не тут-то было: практически все силы приходилось тратить на оборону. Определившись с новой линией поведения, он стал отступать к одной из пастушьих палаток. Добрался, но по дороге его задели дважды. Один раз меч противника прошел по касательной, оставив на руке лишь неглубокую царапину. Со вторым ударом вышло хуже: подошедший с правого бока враг сумел ранить Винсента в бедро; судя по боли, достаточно глубоко.
Воин отметил для себя этот факт на рациональном уровне, как если бы отмечал особенности местности или слабую сторону противника. Тратить энергию на тревогу или, того хуже, жалость к себе нельзя категорически. Игнорируя боль так, как его в свое время обучали, он побежал, отрываясь от противников, и, откинув полог, нырнул под тряпичную крышу ближайшей палатки. Взмахнул мечом, поспешно разрезая ткань противоположной «стены», и выбрался наружу как раз тогда, когда двое врагов забежали следом за ним внутрь. Рубанул по удерживавшим потолок веревкам. Ткань упала на головы противников; оставалось только сожалеть, что на них не обрушился настоящий потолок, каменный или, на худой конец, деревянный. Но немного времени эта заминка Винсенту дала.
Скрестив мечи с третьим противником, не успевшим забежать в палатку вместе с товарищами, Воин почти сразу же ранил его в плечо и оттолкнул в сторону, туда, где копошились постепенно распрямляясь, оказавшиеся в ловушке враги. Внеся таким образом очередной виток неразберихи в их ряды, Винсент бросился вниз по склону холма. Споткнулся о камень, потерял равновесие и, не тратя лишнего времени, скатился на несколько ярдов вниз. Потом вскочил и побежал дальше, приволакивая ногу. Оглядываться не было нужды: приносимые ветром крики красноречиво свидетельствовали о том, что противники уже выбрались из палатки и теперь преследуют Охотника, подгоняемые праведным гневом.
Пришлось сделать небольшой круг, огибая очередной кустарник. Винсент задержался на долю секунды, оглядываясь, чтобы понять, куда двигаться дальше. Полностью проигнорировал легкое прикосновение к своей ладони и снова побежал, но тут почувствовал, как кто-то с силой лягнул его по ноге. Хорошо, что по левой. На ходу повернув голову, Винсент не сразу поверил своим глазам, заподозрив, что от кровопотери у него помутился рассудок. (На кровь он тоже привык не обращать внимания, но она успела как следует пропитать брючину, которая теперь липла к ноге.) Рядом с ним бежала белая лань. Бежала и смотрела на него чрезвычайно умными глазами. Сомнений не возникало: лягнула его только что именно она, больше некому. Убедившись в том, что Воин удосужился обратить на нее внимание, лань мотнула головой, будто с укоризной, и побежала не вниз по склону холма, а направо, в западном направлении. Каждую секунду оглядываясь, будто призывая Винсента следовать за ней.
Ну это уже было просто нелепо. Из области детских сказок, какие Воин, казалось бы, давно и основательно забыл. Вот уж никогда бы не подумал, что в последние минуты перед смертью ему привидится такая ерунда! С подобными галлюцинациями стыдно умереть даже в сражении… Но куда-то бежать все равно было надо, а силы заканчивались. Нога, до сих пор державшаяся на одном адреналине, слушалась с трудом. До подножия ему не добраться, тем более что и внизу далеко не сразу станет безопасно. Так что почему бы и не последовать – помилуй, Создательница! – за ланью?
Далеко бежать не пришлось. Лань остановилась около кряжистого дуба, обогнула его, а затем шагнула прямо в ствол. И исчезла. Винсент даже позволил себе негромкий смешок. Лань – это видение, тут все понятно. Исчезла – и хорошо. Но вот он, если сейчас попытается пойти за ней, попросту ударится лбом о ствол, как последний идиот! Вот только терять было особенно нечего. Ветки не позволяли ему видеть преследователей, но слышал он их вполне отчетливо. Поэтому, выругавшись сквозь зубы, он все-таки шагнул следом за ланью. И прошел сквозь ствол.
Вернее сказать, никакого ствола не было. Руки Винсента, которыми он попытался коснуться дуба прежде, чем ударится о него головой, нащупали воздух. А в следующее мгновение он с удивлением обнаружил, что стоит в маленькой каменной каморке. Позади – дневной свет и все еще слышны крики преследователей. А впереди в темноту уводит приоткрытая дверь. И показавшаяся из-за этой двери женская рука настойчиво делает ему знак проходить дальше. Заставлять женщин ждать Винсент не привык.
Стоило ему войти, как женщина бесшумно закрыла дверь и провернула в замке ключ. Винсент встал, прислонившись к холодной стене, переводя дыхание и позволяя глазам привыкнуть к темноте, разгоняемой лишь светом одного чадящего факела. Прямо уходил, забирая вниз, узкий коридор с низким потолком и неровными стенами.
Винсент приложил руки к вискам, будто силясь замедлить ритм стучащей в них крови, и прикрыл глаза. Похоже, галлюцинаций у него все-таки нет. Вход в каморку, которая служила своего рода прихожей этому подземному ходу, замаскирован при помощи иллюзии. Поэтому случайный путник видел перед собой самое обычное дерево, идти сквозь которое ему просто-напросто не пришло бы в голову. Но этим хозяева хода не ограничились, поставив далее второй уровень защиты, а именно запирающуюся на замок дверь.
Винсент открыл глаза. Женщина, закрывшая дверь на замок, теперь повернулась к нему лицом. Свет факела выхватил из сумрака бледное лицо и необыкновенно светлые волосы.
– Вы?! – выдохнул Винсент.
– Я, – пожала плечами Селина Палейно. – А кого вы рассчитывали здесь увидеть? Не настоящую же лань!
Винсент по-прежнему взирал на невесту короля с недоверием. Из всех людей – именно она? Или воспаленное жаром воображение все-таки сыграло с ним злую шутку? Что ж, во всяком случае, даже если это – иллюзия, смерти в таком бреду можно не стыдиться. Пожалуй, он даже готов считать ее благом.
Однако же что-то в голосе Селины разбивало в пух и прах весьма убедительную теорию о бреде раненого. Легкая насмешливость ее интонаций, нечто холодно-бодрящее не уводило в мир грез, а напротив, возвращало к реальности.
– Что вы здесь делаете? – прохрипел Винсент.
Дурацкий вопрос. Он не должен задавать таких вопросов даме, тем более почти королеве. Но что поделать, если в ее присутствии он перестает адекватно мыслить, даже без всяких ран?
Впрочем, ни обиды, ни возмущения Селина не выказала. Просто ответила все тем же тоном, от которого веяло холодом, но не враждебным, скорее сдержанным:
– Разве это не очевидно? Выгуливаю свой альтер. Не бегать же ланью по королевскому дворцу.
Альтер. Значит, лань – это все-таки не бред. Глядя на светлые волосы Селины, он припомнил белоснежный окрас лани. На презентации девушка свой альтер не раскрывала, что и неудивительно. Невесте короля негоже развлекать зрелищем любопытных придворных.
– Намного логичнее спросить, что здесь делаете вы, – добавила Селина, склонив голову набок. – Как лекардийский посол оказался на лунном холме, да еще и в такой своеобразной компании? Вы можете это как-нибудь объяснить, господин Лоренсо?
Она была тысячу раз права, и Винсенту следовало бы спешно придумать какую-нибудь убедительную историю. Но что тут сделаешь, если из всех ее слов его внимание зацепилось только за одну часть.
– Вы помните, кто я такой?
До сих пор он пребывал в полной уверенности, что Селина не замечает его.
– Помню, – пожала плечами она. – А что здесь удивительного? Мы с вами были представлены. Ну вы же помните, кто я такая. Или нет? – нахмурилась она.
Читать бесплатно другие книги:
