Золотые пауки (сборник) Стаут Рекс

Глава 5

На следующий день, в субботу, уже к полудню, я собрал обширную информацию, касающуюся нашей возможной клиентки. Скажу лишь, что пять минут, проведенных благодаря содействию моего друга Лона Коэна в справочном отделе редакции «Газетт», позволили мне установить, что она и впрямь является миссис Деймон Фромм и стоит от пяти до двадцати миллионов долларов. Я не вдавался дальше в её кредитоспособность, так как вряд ли мы потребовали бы от неё гонорар, превышающий её состояние. Её муж, вдвое старше её, умер два года назад, оставив ей все своё состояние. Детей у них не было. Урожденная Лаура Аттертон, из семьи достопочтенных филадельфийских граждан, она прожила с мужем семь лет до самой его смерти.

На пожертвования мистера Фромма в различные благотворительные учреждения кормилось много разных председателей, председательниц, ответственных секретарей и прочих деятелей, которые после его смерти проявляли глубокий и вполне понятный интерес к его завещанию, но за исключением немногочисленных и весьма скромных отчислений весь капитал отошёл его вдове. Однако, исполняя завет мужа, она поддерживала различные филантропические организации и посвящала много времени и энергии их деятельности, особенное внимание уделяя любимому детищу покойного — АСПОПЕЛ, как сокращенно именовали Ассоциацию помощи перемещенным лицам люди, испытывающие затруднение с дыханием или просто экономящие время.

Без четверти двенадцать в субботу Вулф сидел за своим столом в кабинете, а я стоял возле него, проверял вместе с ним список расходов по последнему проведенному нами делу. Вулфу померещилось, что он обнаружил в отчете ошибку на двадцать долларов, и мне предстояло доказать, что он не прав. Но тут Вулфу повезло. Двадцать долларов, которые я отнес за счёт расходов Орри Кэтера, следовало выплатить Солу Пензеру, и хотя это никак не влияло на общий итог, но было поставлено мне в минус. Повторяю, это никак не отразилось на общем итоге, так что мы были квиты с шефом. Забрав со стола отчёт и подойдя к шкафу с картотекой, я взглянул на часы. Без одной минуты двенадцать.

— Двадцать девять минут после одиннадцати тридцати, — известил я. — Позвонить ей?

Он пробурчал: «Нет», — и я направился к сейфу за чековой книжкой, чтобы проверить некоторые расходы по дому, пока Вулф крутил верньер радиоприемника, желая прослушать полуденные известия. Проверяя корешки чеков, я краешком уха слушал:

— «Предстоящая Бермудская конференция руководителей Соединенных Штатов, Великобритании и Франции, которая была прервана из-за отставки премьера Майера, вероятно, будет продолжена. По имеющимся сведениям преемник Майера будет введен в должность в ближайшее время и займет место за столом переговоров».

«Тело миссис Деймон Фромм, богатой нью-йоркской филантропки и общественной деятельницы, было обнаружено сегодня ранним утром в Ист-сайде между опорными столбами строящейся эстакады. Согласно сообщению полиции она сбита машиной. Подозревается, что это не было несчастным случаем».

«Около миллиона жителей Нью-Йорка провели вчера внушительную демонстрацию…»

Вулф не выключил радио. Насколько я мог судить по его лицу, он продолжал слушать. Но когда пятиминутная передача известий закончилась, вид у него был угрюмый. Даже после того, как он выключил приемник, это выражение так и оставалось на его лице.

— Ну и дела… — тихо произнес я.

То, что мы услышали, могло вызвать дюжину комментариев, но ни один из них не мог бы теперь помочь. Да и угрюмость Вулфа не вызывала охоты комментировать происшедшее. Спустя некоторое время он положил ладони на подлокотники кресла и принялся медленно двигать ими взад и вперёд по жесткой обивке. Так продолжалось некоторое время, затем он сложил руки на груди и выпрямился в кресле.

— Арчи!

— Да?

— Сколько времени тебе нужно, чтобы напечатать на машинке краткий отчёт о нашей беседе с миссис Фромм? Не дословно. Только самую суть, как если бы ты докладывал мне… Не упоминай о моих словах, что одна и та же машина сбила Пита Дроссоса и Мэттью Бирча. Об этом официальных сообщений не было.

— Двенадцать минут.

— Отпечатай в форме заявления за моей и твоей подписями. В трёх экземплярах. Датируй полуднем сегодняшнего дня. И немедленно доставь в канцелярию мистера Кремера.

— Тогда полчаса. Заявление за двумя нашими подписями я должен составить более тщательно.

— Ладно.

Заявление заняло три машинописные страницы, и Вулф просматривал каждую из них, как только я вынимал её из каретки. Он не внес в текст никаких поправок, никаких замечаний, что являлось более существенным доказательством его подавленного настроения, чем отказ продиктовать мне заявление. Мы оба подписали бумагу, и я запечатал первый экземпляр в конверт.

— Кремера на месте не будет, — заявил я. — Так же как и Стеббинса. Они, конечно, заняты расследованием.

Он ответил, что пакет можно оставить для передачи кому угодно, и я отправился.

Я не новичок на Западной Двадцать второй улице, где помещается Уголовный отдел полиции Манхэттена, но в тот день я не встретил там ни одного знакомого лица, пока не поднялся по лестнице на второй этаж и не подошёл к столу дежурного, с которым у меня было лишь шапочное знакомство. Я оказался прав — ни Кремера, ни Стеббинса. В отделе был только лейтенант Роуклифф, дежурный позвонил и сказал, что я желаю его видеть.

Будь нас двадцать человек и в их числе Роуклифф, которые голодали бы на необитаемом острове и проводили жеребьевку, кого зарезать на жаркое, я бы не голосовал за Роуклиффа, зная, что из отвращения к нему не смог бы проглотить ни кусочка; его отношение ко мне было ничуть не лучше. Поэтому я ничуть не удивился, что он не пригласил меня к себе, а собственной персоной выплыл из двери и прошипел:

— Что нужно?

Я вынул из кармана конверт.

— Поверьте, это не письменное заявление с просьбой зачислить меня в штат полиции, и поэтому не рассчитывайте, что я буду служить под вашим командованием.

— О боже, если бы дожить до этого!

— Это также не письменная благодарность…

Он выхватил конверт у меня из рук, распечатал, бросил взгляд на то, кому адресовано заявление, посмотрел третью страничку — на наши подписи.

— Так-так… Не сомневаюсь — шедевр. Требуется расписка в получении?

— Не обязательно. Если хотите, я могу зачитать вам вслух весь текст…

— Единственное, чего я хочу, это увидеть в дверях вашу спину!

Не дожидаясь желаемого, он развернулся на каблуках и ушёл. Я обратился к дежурному:

— Пожалуйста, запишите, что я отдал пакет этому бабуину в один час шесть секунд летнего времени. — Я отправился восвояси.

Вулф уже сидел за обедом, и я включился в операцию «Омлет с анчоусами». Он не позволяет разговаривать за столом о делах. Нечего и думать прерывать его пищеварение, поэтому лишним доказательством его состояния являлось то, что во время дегустации пирога с инжиром и вишней он позволил себе прервать процесс принятия пищи: раздался телефонный звонок.

Вернувшись из кабинета, я доложил:

— Звонит некто по имени Деннис Горан. Может быть, вы помните…

— Да, чего он хочет?

— Вас.

— Мы позвоним ему через десять минут.

— Он куда-то уходит и не будет на месте.

Это не вызвало привычной вспышки гнева. Не мешкая, он отправился в кабинет. Пока он дошёл до телефона, я уже поднял отводную трубку за своим столом. Наконец Вулф уселся.

— Ниро Вулф слушает.

— Говорит Деннис Горан, адвокат. Произошла ужасная трагедия. Миссис Деймон Фромм нет в живых. Она попала под машину.

— Не может быть! Когда?

— Тело обнаружено сегодня в пять часов утра. — У него был писклявый тенор, который, казалось, вот-вот сорвется на визг, но, возможно, это было из-за шока, вызванного случившимся. — Я был её другом, вёл некоторые её дела и звоню вам по поводу чека на десять тысяч долларов, который она выписала вам вчера. Вы депонировали его?

— Нет.

— Вот и отлично. Так как миссис Фромм нет в живых, то чек, конечно, не может быть оплачен. Как вам удобнее — переслать его на домашний адрес миссис Фромм или ко мне?

— Ни то, ни другое. Я его депонирую.

— Но он не будет принят к оплате! Чеки, подписанные умершими, не…

— Знаю. Но чек уже учтен в банке…

— О… — Долгая пауза. — Но так как её нет в живых и она не может воспользоваться вашими услугами, а вы ей помочь… Этичнее было бы вернуть этот чек.

— Вы не мой наставник в вопросах этики, мистер Горан.

— Я этого не утверждаю. Но без всякой враждебности или предупреждения я хочу спросить вас, чем можно оправдать, что вы оставляете эти деньги себе?

— Тем, что я заработаю их.

— Вы намереваетесь их заработать?

— Да.

— Но как?

— Это моё дело. Если вы являетесь душеприказчиком миссис Фромм, я готов обсудить с вами этот вопрос, но не по телефону. Я могу принять вас сегодня до четырёх часов дня, или от шести до семи, или от девяти до полуночи.

— Не знаю… Боюсь, что не… Я посмотрю…

Он повесил трубку. Мы тоже. В столовой Вулф расправился с пирогом и кофе в полном молчании. Мы вернулись в кабинет, он устроился в своём кресле, и только тогда я произнес:

— Заработать их было бы хорошо, но главное — почувствовать, что вы их заработали. Я сомневаюсь, что нашего заявления, переданного Кремеру через Роуклиффа, окажется достаточно. Мое эго испытывает зуд.

— Депонируй чек, — пробормотал он.

— Обязательно.

— Нам нужна информация.

— Постараюсь.

— Получи её у мистера Коэна.

— Относительно чего нам нужна информация?

— Относительно всего. В том числе и о Мэттью Бирче, но учти, что Коэн не должен знать о том, что связывает убийства Пита и Бирча, если только полиция не сообщит об этом, или он получит эти сведения из других источников. Ничего не рассказывай ему. То, что я занялся этим делом, можно опубликовать, но причина моей заинтересованности не должна быть предана огласке.

— Сказать ему о Пите? Он бы весьма оценил это сообщение. Оно могло бы представить большой интерес для его статьи. А также показать, что ваша репутация…

Он стукнул кулаком по столу, что являлось для него высшим проявлением гнева.

— Нет! — прорычал он. — Репутация? Чтобы я сам наводил людей на мысль о том, что обращение ко мне за помощью грозит смертью? Во вторник тот мальчик. В пятницу женщина… Я не желаю превращать мой кабинет в преддверие морга!

— Подобная мысль приходила мне в голову.

— Советую держать её при себе. Нам понадобятся Сол, Фред и Орри. Но я сам прослежу за этим. Отправляйся.

Так я и сделал. Взял такси и отправился в редакцию «Газетт». Сотрудник на третьем этаже, который в течение трёх или четырёх лет состоял в списке лиц, дважды в год получавших в подарок от Вулфа коробку с орхидеями, созвонился с Коэном по внутреннему телефону и жестом пригласил меня пройти.

В кабинете у Лона было двое его коллег, но они тут же ушли. Пожав мне руку, Лон заявил:

— Не вздумай садиться. Даю тебе только две минуты.

— Ерунда! Я управлюсь меньше чем за час.

— Но не сегодня! Мы заняты убийством миссис Фромм. Тебя впустили ко мне только потому, что я хочу выяснить, почему вчера ты собирал о ней данные для Ниро Вулфа.

Я придвинул к себе стул и сел.

— Могу лишь сказать, что он расследует это убийство.

— Вот как?

— Да.

— А кто его нанял?

Я помотал головой.

— Почтовый голубь принес это в клювике, а Вулф мне не открылся.

— Сними ботинки и носки, а я пока раскурю сигарету и прижгу твоё нежное мясо, тогда ты у меня запоешь. Мне нужна только фамилия вашего клиента!

— Дж. Эдгар Гувер.

Он грязно выругался.

— Ну, хоть на ушко шепни!

— Ни за что.

— Все ведь знают, что Вулф занимается убийством миссис Фромм!

— Естественно. Но и только.

— А мальчик. Пит Дроссос? А Мэттью Бирч? Ими тоже?

Я окинул его удивленным взглядом.

— С чего ты взял?

— О боже! А объявление Вулфа в «Таймс» с обращением к женщине с золотыми серьгами в виде пауков, которая просила мальчика позвать полицейского? Миссис Фромм носила такие серьги, и ты вчера нагрянул сюда, чтобы навести о ней справки. А ещё Бирч. Он погиб под колесами машины, как и миссис Фромм. Я повторяю свой вопрос.

— Отвечаю. Ниро Вулф расследует убийство миссис Фромм со своей обычной энергией, умением и ленью. Он не прекратит расследования, пока не схватит мерзавца, или пока не наступит время отойти ко сну, в зависимости от того, что окажется первым. Упоминания о других убийствах должны идти отдельно.

— Связи между ними не наблюдается?

— Во всяком случае, не нами. Если я попрошу у тебя сведений о Бирче, то только потому, что ты сам упомянул о нём.

— Ладно. Обожди. Я должен успеть сдать материал в вечерний выпуск.

Он вышел из комнаты. Оставшись один, я попытался оспорить запрещение Вулфа рассказать Лону о куске материи из куртки Мэттью Бирча, найденном на днище машины, задавившей Пита, но Вулфа-то тут не было… Вскоре вернулся Лон.

— Мне все ещё нужен один час, — сказал я.

— Посмотрим. Рассказывать-то нечего.

Однако на нашу беседу потребовался если не час, то большая его часть. Сделав всего два звонка, Лон дал мне почти все нужные сведения, так что мне не пришлось копаться в архиве.

Итак, в пятницу миссис Фромм была на обеде в ресторане «Черчилль» вместе с мисс Анджелой Райт, ответственным секретарем АСПОПЕЛ. Вероятно, она отправилась туда прямо от нас, но я не обсуждал этого с Лоном. После обеда, около двух тридцати, обе женщины поехали в АСПОПЕЛ, где миссис Фромм подписала кое-какие бумаги и сделала несколько телефонных звонков. В редакции «Газетт» не было сведений о том, чем она занималась с трёх пятнадцати до пяти, но вернувшись домой, она около часа проработала со своим личным секретарем мисс Джин Эстей. Анджела Райт, по словам Лона, была приятной особой, так как принимала репортеров, а мисс Джин Эстей — нет, так как она отказывалась давать какие-либо интервью.

Незадолго до семи часов миссис Фромм уехала на ужин на своём «кадиллаке» с поднимающимся верхом в дом к Горанам, которые проживали в районе парка Грамерси. Неизвестно точно, где она оставила машину, но по вечерам в этом районе всегда можно было легко найти место для стоянки. За ужином присутствовало шесть человек:

Деннис Горан, хозяин,

Клэр Горан, его жена,

Лаура Фромм,

Анджела Райт,

Поль Кюффнер,

Винсент Липскомб, издатель.

Гости ушли вскоре после одиннадцати. Последней уехала миссис Фромм. В редакции имелись сведения, что Горан проводил её до машины, однако полиция этого не подтверждала, так что это следовало сбросить со счетов. Вот и все, что было известно о Лауре Фромм до пяти часов утра, когда торговец с рыбного базара наткнулся на её тело.

Всего за несколько минут до того, как я появился в редакции, окружная прокуратура сообщила, что миссис Фромм погибла под колесами своего собственного автомобиля. Её «кадиллак» нашли на Шестнадцатой улице, всего в нескольких минутах ходьбы от Десятого полицейского участка, и в салоне машины был обнаружен тяжёлый разводной ключ, которым несчастную жертву ударили по голове. Оставалось невыясненным — прятался ли убийца в машине, за спинкой сиденья, сел ли в машину вместе с убитой или подсел по пути. Можно предполагать, что, стукнув женщину ключом, он сел за руль, уехал в пустынное место, вытащил бесчувственное тело из машины и переехал его колесами. Небезынтересно было бы отправиться на Сентрал-стрит, полюбопытствовать, как эксперты обследуют машину, но меня и на милю не подпустили бы к лаборатории. К тому же я и сам был занят с Лоном.

Насколько знали в редакции «Газетт», на примете у полиции пока что никого не было. Конечно, все участники ужина находились под подозрением. Лон ничего не мог прибавить к этому, разве только, обсуждая обстоятельства дела, упомянул, что один из сотрудников редакции заинтересовался отношением миссис Горан к дружбе её мужа с миссис Фромм.

Я не высказал никаких возражений.

— Но если ты хочешь притянуть к делу Пита Дроссоса и Мэтью Бирча, то это ни к чему не приведёт. Кто такой этот Мэтью Бирч?

Лон фыркнул.

— По дороге домой купи выпуск «Газетт» за среду.

— У нас он есть дома, я читал. Но это было три дня назад.

За это время Бирч ничуть не изменился. Он был сотрудником Службы иммиграции и гражданства в течение двадцати лет. Женат, трое детей. Типичный замученный в своём кругу: играл на скачках, пользуясь услугами букмекера Дэнни Пинкуса.

— Ты говоришь, что вспомнил Бирча для примера. И только?

— Да.

— Ну откройся своему старому и верному другу Гудвину.

— Мне нечего тебе рассказывать.

— Услуга за услугу, Лон. Рассчитываю исключительно на твою взаимность. Так вот, слушай, полиция установила, что Пит Дроссос был сбит той же самой машиной, что и Бирч.

— Не может быть! — широко раскрыл он глаза.

— Однако это так.

— Откуда ты узнал?

— Извини, забыл. Но это абсолютно точно.

— Будь я проклят! — Лон потер руки. — Это замечательно, Арчи, просто замечательно. Пит и миссис Фромм, серьги. Пит и Бирч, машина. Ты понимаешь. «Газетт» может выйти с сенсационным материалом, что все три убийства связаны между собой.

— Поскольку это лишь предположение — бог в помощь.

— Верно… А что касается самой машины, то её украли в Балтиморе четыре месяца назад и дважды перекрашивали. Номер фальшивый.

— В печати об этом не было ни слова.

— Об этом сообщено в полдень. — Лон нагнулся ко мне, — Послушай, Арчи, у меня есть одна мыслишка… Как убедить тебя, что я достоин доверия? Испытай меня. Вот твой шанс. Какие есть доказательства, что Бирча и мальчика сбила одна и та же машина? Скажи, и я тут же забуду об этом…

— Я забыл об этом ещё раньше. Боже мой, да ты просто ненасытен. Собак следует кормить один раз в день, а ты уже получил свою порцию.

Я встал и одернул брюки.

Глава 6

Я вернулся домой в начале пятого. В кабинете шефа уже не было. На кухне я спросил Фрица, приходил ли к нам кто-нибудь. Он кивнул — да, инспектор Кремер.

Я удивлённо вздел брови.

— Обошлось без кровопролития?

— Без, — коротко ответил Фриц, но присовокупил, что было довольно шумно.

Я выпил стакан воды, по внутреннему телефону позвонил наверх в оранжерею и, услышав голос Вулфа, сказал:

— Я дома. Привет от Лона Коэна. Представить отчёт в отпечатанном виде?

— Нет. Поднимись и расскажи.

Это было не столь серьезное нарушение правил, как помехи за обедом, но и оно было из ряда вон выходящим. Меня это устраивало, ибо, когда Вулф злился из-за того, что кто-то оставил его в дураках, он включал свой необыкновенный мыслительный аппарат. Я поднялся на третий этаж, прошел в прихожую, затем в теплицу, где пышным цветом цвели мильтония роезли и фаленопсис Афродита. В следующем помещении распустились всего лишь несколько каттлей и лейлий, но мне это было безразлично, так как сейчас меня интересовал лишь один цветок — по имени Вулф, который помогал Теодору задергивать муслиновые шторы. Когда я вошёл, он провел меня в комнату, где выдерживались глиняные горшки для рассады, опустился там в единственное кресло и потребовал:

— Ну?

Я пристроился на табуретке и выложил ему все. Он сидел с закрытыми глазами, изредка дергая носом в местах, где, по его мнению, должны были быть знаки препинания. Отчитываясь перед ним, я всегда стремлюсь построить свой рассказ таким образом, чтобы он не задавал мне никаких вопросов, и на этот раз мне это удалось. Когда я умолк, он долго сидел, не шевелясь, затем открыл глаза и сообщил:

— Приходил мистер Кремер.

Я кивнул.

— Фриц уже сказал мне. Сказал, что свидание прошло довольно шумно

— Да. Он был необычайно агрессивен. Понятно, что он раздражён, но и я тоже. Он намекал, что, если бы я рассказал ему вчера о визите миссис Фромм, она могла бы остаться в живых. Полная чушь! Он также пытался напугать меня, что если я каким-либо образом буду ставить препоны полицейскому расследованию, то меня привлекут к судебной ответственности. Фу!.. Он все ещё внизу?

— Нет, разве только прячется в ванной комнате. Фриц сказал, что он ушёл.

— Я оставил его и поднялся сюда. Я уже позвонил Солу, Фреду и Орри. Который час?

Чтобы избавить его от необходимости повернуть шею и взглянуть на часы, я подсказал:

— Без десяти пять.

— Они будут здесь в шесть или в начале седьмого. От Горана ни звука. Сколько лет Джин Эстей?

— Лон не останавливался на этом специально, но вскользь заметил, что она молода. Предполагаю, что не старше тридцати. А почему вы спрашиваете?

— Хороша собой?

— Нет данных.

— Ты имеешь право знать. Она молода, этим все сказано, Сол, или Фред, или Орри могут найти для нас какую-нибудь ниточку, но я не желаю оставаться в неведении, пока они будут искать. Я хочу знать, что делала вчера миссис Фромм с трёх пятнадцати до пяти часов и о чем и с кем она разговаривала в течение часа, который провела с мисс Эстей. Мисс Эстей может знать о втором, а возможно, и о первом. Привези её сюда.

Не поймите его превратно. Он понимал, что это фантастика. Ведь не было ни малейшей надежды, что при создавшихся обстоятельствах я смогу попасть к личному секретарю миссис Фромм для частной беседы, не говоря уж о невозможности доставить её к нам для того, чтобы он смог расспросить её. Но для этого надо было потратиться всего-навсего на такси, поэтому какого чёрта не дать мне такого поручения?!

Я только заметил, что велю Фрицу поставить лишний прибор на тот случай, если наша гостья окажется голодной, оставил его в одиночестве, спустился этажом ниже, в свою комнату и, стоя у окна, принялся обдумывать предстоящую мне задачу. За десять минут я придумал и отверг четыре разных варианта. Пятый показался мне более подходящим, во всяком случае, он оставлял хоть небольшой шанс на успех, и я проголосовал за него. В моем гардеробе не было ничего подходящего для проведения моего плана, поэтому я направился в чулан, где держал различные предметы туалета для профессиональных надобностей. Достал там черную визитку, чёрные брюки в полоску, белую сорочку с крахмальным воротничком, черную шляпу и чёрный галстук. Подходящие случаю ботинки и носки имелись в моем личном гардеробе. Побрившись, я облачился во все это, посмотрелся в большое зеркало и был потрясен. Единственно, чего мне не хватало, так это либо невесты, либо катафалка.

В кабинете внизу я выбрал из коллекции оружия в ящике стола небольшой «морли» 22-го калибра, зарядил его и сунул в брючный карман. Это был своего рода компромисс. Кобура под мышкой с пистолетом 32-го калибра могла бы испортить изящные очертания моей фигуры, а после одного малоприятного случая, когда мне пришлось перенести операцию по извлечению из плеча пули, я дал обещание Вулфу и себе, что никогда не отправлюсь невооруженным по делу, хотя бы отдаленно связанному с убийством. По дороге я заскочил на кухню, попрощаться с Фрицем.

— Меня назначили послом в Техас, — сообщил я. — Адиос, амиго!

Было 5.38, когда я расплатился с шофером такси у подъезда дома на Восточной Шестьдесят восьмой улице. По другую сторону улицы на тротуаре толпилась небольшая кучка зевак, но на этой стороне полицейский в форме не позволял прохожим задерживаться. Солидный дом, облицованный гранитом, стоял в глубине, окруженный железной оградой выше человеческого роста, которая охраняла территорию по обе стороны внушительного крыльца, выступавшего на тротуар. Когда я направился туда, мне навстречу двинулся полицейский, но не затем, чтобы преградить мне путь. Полицейские предпочитают не задерживать людей, одетых, как я.

Я остановился, окинул его печальным взглядом и сказал:

— По поводу церемонии.

Он мог бы испортить все дело, если бы проводил меня до двери, но трое любопытных прильнули к ограде, и, пока полицейский отгонял их, я уже поднялся на крыльцо, нажал на кнопку звонка и заговорил с субъектом, открывшим передо мной дверь.

— Произошла неувязка с цветами, — печально, но твёрдо произнес я. — Нужно выяснить это с мисс Эстей. Будьте любезны доложить ей, что пришёл мистер Гудвин по поводу цветов.

— Сюда, прошу вас.

Дворецкий провел меня пять шагов по вестибюлю к двери, которая была распахнута настежь, жестом пригласил войти и попросил подождать. Комната мало походила на то, что я предполагал встретить в городской резиденции миссис Деймон Фромм. Она была меньше моей спальни. Кроме двух письменных столов, двух столиков с пишущими машинками и нескольких стульев, её загромождали ещё шкафы с картотекой. Стены были увешаны плакатами и фотографиями. После беглого осмотра я остановил было своё внимание на одном плакате, но тут услышал шаги и обернулся.

В дверях стояла мисс Эстей, пристально глядя на меня своими зеленовато-карими глазами.

— В чем дело с цветами? — вопросила она.

Не могу сказать, что её глаза были воспалены от большого потока слез, но, во всяком случае, они не были и радостными. При более счастливых обстоятельствах я дал бы ей менее тридцати лет, но только не сейчас. Миловидная, да. Она не носила серег. Ни следа царапины не было у неё на щеке, но прошло уже четыре дня, как Пит видел царапину, а он не рассказал о том, насколько она глубока или велика. Поэтому было мало надежды обнаружить следы царапины на лице Джин Эстей или на чьем-либо другом.

— Мисс Джин Эстей? — спросил я.

— Да. Так что там с цветами?

— Я и пришёл, чтобы сказать вам об этом. Возможно, вам приходилось слышать имя Ниро Вулфа?

— Детектив?

— Да.

— Конечно.