Черная гора (сборник) Стаут Рекс
— Пожалуйста. Сначала мы зашли в дом, где много лет назад жил мой друг Грудо Балар. Теперь в доме проживает незнакомый мне человек, который никогда даже не слышал про Балара. Затем мы отправились по одному адресу, который я узнал в Албании. Мне сказали, что некий Данило Вукчич, если захочет, может много мне рассказать о Духе Черной горы.
— Кто именно дал вам его адрес?
Вулф потряс головой:
— Я же сказал вам вчера, что не буду подвергать неприятностям никого из тех людей, что согласились помочь мне. Нам удалось разыскать этого Данило Вукчича, и он в самом деле знает все, что нас интересует. Правда, у меня создалось впечатление, что он не горит желанием поделиться этими сведениями с первым встречным. Я держался с ним довольно откровенно. Вы, возможно, помните, что я рассказывал вам о том, что мы спрятали в горах солидную сумму в американских долларах. Так вот, я ему тоже рассказал об этом, но теперь уже раскаиваюсь. Не стоило мне так откровенничать. Думаю, что именно поэтому он предложил отвести нас в горы к одному из руководителей Духа Черной горы. Сейчас я даже не представляю, как я выдержал это путешествие. После мучительного…
— Минуточку. Вы где-нибудь видели Жубе Билича? Юнца, который вчера привёл вас сюда?
Вулф казался озадаченным:
— Где? В горах?
— Видели ли вы его где-нибудь с тех пор, как ушли отсюда?
— Нет. А что?
Стритар отмахнулся:
— Ничего. Продолжайте.
— До пещеры мы добрались — мне сказали, что она находится возле албанской границы, — глубокой ночью. В пещере было пятеро. Вукчич сказал, что один из этих пятерых и есть предводитель Духа Черной горы, хотя впечатления на меня тот совсем не произвел.
— Как его зовут?
— Имен мне не называли. Я тогда уже начал подозревать, что дело нечисто. Они настаивали, чтобы я раскрыл им, где находится наш тайник. Мне даже начало казаться, что они собираются силой выпытать у меня эти сведения. Да и сам Вукчич вызвал у меня недоверие, хотя ему я, конечно, в этом не признался. В противном случае мы могли просто не выбраться оттуда живыми. Я ломал голову, как выпутаться из этой истории, и, как мне кажется, справился с задачей достаточно успешно. Утром я сказал, что мы хотели бы взглянуть на границу с Албанией, и Вукчич проводил нас до границы — она ведь никак не помечена. Когда мы до неё добрались, мы просто двинулись вперёд и оказались на албанской территории. Вукчич пытался нас задержать, но мы не послушались. Он некоторое время сопровождал нас, но, когда мы вышли к крепости, остановился. Мы подошли к крепости поближе и вдруг услышали крики. Остальное вам известно от товарища Зова.
— Я бы хотел услышать это от вас. Все, что можно, — каждое слово.
Вулф рассказал Стритару обо всем, что случилось, умолчав только о наших с ним переговорах и о том, что Данило заходил в крепость. Закончил он так:
— Мы с сыном не ждем от вас особой благодарности за наши заслуги, однако кое о чем мне хотелось бы вас попросить. Мой сын давно мечтает о пистолете системы «люгер», и он говорит, что тот пистолет, что принадлежит товарищу Зову, находится в прекрасном состоянии. Он готов поменять его на свой «кольт», если товарищ Зов не возражает.
Я, конечно, не знал, что именно Вулф сказал, но сразу понял, что он допустил ошибку. Зов тут же вскочил и принялся орать и размахивать руками, а Стритар насупился и поджал губы. Окажись Стритар умнее и проницательнее, не сносить бы нам с Вулфом головы.
Впрочем, Вулф, заметив, какую бурю поднял, мигом пошёл на попятный:
— Что вы, товарищ Зов, не волнуйтесь так. Я же просто предложил. Я думал, это будет вам приятно. Алекс, верни товарищу Зову его пистолет.
Я вынул из кармана «люгер», отдал его Петеру и вернулся на своё место.
Стритар, похоже, успокоился.
— Что ж, ваш рассказ полностью совпадает с тем, что я узнал от товарища Зова, — сказал он. — Конечно, вы могли как-то договориться, времени у вас было достаточно, но у меня нет причин подозревать вас. Можете сказать своему сыну, что человек, которого он убил, — Дмитрий Шувалов, один из главных русских боссов в Албании.
Вулф перевёл для меня его слова, и я радостно осклабился.
— Зову несказанно повезло, что вы подоспели, — продолжил Стритар. — Вы заслуживаете награды. Что вы собираетесь делать дальше? Не хотите съездить в Белград? Не исключено, что мы могли бы устроить вам встречу с маршалом Тито.
— У нас же нет никаких документов!
— О, это ерунда, после того, что вы сделали.
— Не знаю… — с сомнением в голосе протянул Вулф. — Мы с сыном уже выполнили то, ради чего приехали. Мне не нужно много времени, чтобы отличить овец от козлищ. Я убедился, что нынешний режим печется о моем народе и заботится о благе для моей страны. Мы были рады вам помочь, но нам гораздо легче оказывать вам помощь из Америки. Кстати, в том тайнике в горах, о котором я вам говорил, спрятаны восемь тысяч американских долларов. Я хотел бы, чтобы вы приняли их в знак нашего доверия к власти и желания поддержать её.
При этих словах Вулфа Стритар и Зов переглянулись. Зов, должно быть, подумал, что денежки нужно поделить пополам, поскольку он привёл нас сюда, а Стритар наверняка прикинул, что с Зова хватит и десяти процентов.
Вулф продолжал:
— Я, конечно, понимаю, что это пустяки, но пусть это будет просто жестом доброй воли. Когда мы вернемся в Америку, мы подумаем, что ещё можно для вас сделать.
— Нам нужны друзья в Америке, — кивнул Стритар.
— Разумеется. Мы постараемся оказать вам всяческое содействие. Может быть, вы хотите, чтобы мы вступили в коммунистическую партию и попытались склонить американских коммунистов в вашу пользу?
— О господи! — Стритар ошалело вскинул голову. — Они же давно продались Москве, это любому ребенку известно. Нет, с этой мразью мы связываться не будем. А где вы живете в Америке?
— В Филадельфии.
— Где это?
— Это город с двухмиллионным населением в девяноста милях к юго-востоку от Нью-Йорка.
— Два миллиона жителей! Невозможно представить. А там вас тоже зовут Тоне Стара?
— Нет. — Вулф чуть замялся. — Дело не в том, что я вам не доверяю, товарищ Стритар. Просто я не хочу, чтобы до моего возвращения кто-то наводил справки обо мне среди моих друзей и коллег. Когда я вернусь в Америку, я тут же сообщу вам, как меня зовут там, и дам свой адрес. Скажите мне только следующее. Я буду высылать вам деньги, но хочу быть уверенным, что они попадут по назначению. Как это лучше сделать?
Стритар поджал губы.
— Я обдумаю и дам вам знать. Вы правы, это нужно организовать как следует. Когда вы отбываете и как?
— У нас нет документов.
— Я знаю.
— Откровенно говоря, мы хотели бы уехать как можно скорее. Дело в том, что здесь нам грозит опасность. Я знаю, что полиция находится в вашем подчинении и служат в ней настоящие профессионалы, но мы слышали, как этот русский сказал товарищу Зову, что тот был вынужден прийти в крепость, поскольку прекрасно знал, чем грозит ему ослушание. Следовательно, они могут не только посылать сообщения в Титоград, но могут принимать определенные меры, если эти сообщения игнорируются. Они, безусловно, не простят нам гибели Дмитрия Шувалова, не говоря уж о двух других людях. В Титограде нам определенно грозит опасность.
— Но вас никто не видел. Никто не знает, что вы здесь.
— Данило Вукчич знает. И его друзья тоже. Возможно, я его подозреваю напрасно, но лучше подстраховаться. Кто знает, может быть, он как раз сейчас докладывает албанцам о том, что случилось. И в этой связи я хотел бы ещё кое-что добавить, хотя, возможно, это и не наше дело.
— Что именно?
Вулф посмотрел на Зова, потом перевёл взгляд на Стритара.
— Это имеет отношение к товарищу Зову. Мне кажется, что он находится в ещё большей опасности, чем мы. У меня есть одно предложение, которое, возможно, позволит избежать этой угрозы.
— Какое?
— Отправьте товарища Зова в Америку. Он может поехать с нами сейчас или потом сам приедет к нам, а мы обещаем его устроить. Я вижу здесь сразу несколько преимуществ: во-первых, в Америке товарищу Зову ничего не угрожает; во-вторых, рядом с нами будет человек, который знает про ваши нужды и поможет мне передать вам деньги и конфиденциальную информацию. Если по какой-либо причине вам это представляется неудобным, я, конечно, настаивать не буду.
Стритар и Зов переглянулись. Стритар сказал:
— Что ж, стоит подумать. Мне кажется, что в этом что-то есть.
— Мне тоже, — произнес Вулф. — Тем более что Зов совсем недавно побывал в Америке. Именно поэтому я и предложил вам этот вариант. Возможно, вы даже придумаете для него ещё какое-нибудь поручение. В таком случае ему может понадобиться помощь, а на нас вы всегда можете рассчитывать — мой сын сегодня это доказал.
Стритар посмотрел на Зова. Потом перевёл взгляд на Вулфа. Затем взглянул на меня. По общему духу беседы, по взглядам и по ряду иных признаков я уже догадался, что речь идёт о чем-то весьма серьезном, поэтому выдержал его взгляд уверенно и с достоинством. Наглядевшись на меня вдоволь, Стритар повернулся к Вулфу и спросил:
— Вам не доводилось слышать о человеке по имени Ниро Вулф?
Меня следует представить к высшей награде — я даже глазом не моргнул. Пусть произношение Стритара и оставляло желать лучшего, словосочетание «Ниро Вулф» я в состоянии разобрать на любом наречии. Представьте себе моё состояние: я знал, что пахнет жареным, и вдруг этот головорез называет Вулфа по имени. Как моя рука не нырнула к кобуре — до сих пор ума не приложу. Да, на лице Вулфа не дрогнул ни один мускул, но для меня это было слабое утешение. Вулф не потеряет присутствия духа, даже если ему посулят круглую сумму.
— Разумеется, слышал, — сказал он. — Если вы имеете в виду знаменитого сыщика из Нью-Йорка. Вы не найдете ни одного американца, который бы про него не читал.
— Вы с ним знакомы?
— Нет, не имею чести. Но я знаю одного человека, который с ним на короткой ноге. Кстати, по его словам, я немного похож на Вулфа. Правда, я видел Вулфа на фотографии, и мне кажется, что единственное сходство состоит в размерах наших животов.
— А не знали ли вы человека по имени Марко Вукчич?
— Нет, но его имя я уже сегодня слышал. Оно упоминалось в беседе Шувалова с Зовом. Он имеет какое-то отношение к Данило Вукчичу?
— Да, это его дядя. Он владел роскошным рестораном в Нью-Йорке. Теперь ресторан отошёл к Ниро Вулфу, который, по нашим сведениям, собирается помогать деньгами и оружием Духу Черной горы. Причём в больших количествах.
— Значит, не стоило убивать Марко Вукчича, — пробурчал Вулф.
— Я с вами не согласен. Мы же не знали, что у него есть друг, который так быстро займет его место. Мне только сегодня рассказали об этом.
— И теперь вы хотите убить Ниро Вулфа?
— Я этого не говорил, — резко сказал Стритар.
— Но имели в виду. Я отношусь к категории тугодумов, но это для меня очевидно.
Я предложил, чтобы вы поручили Зову что-нибудь ещё, а вы тут же спросили про Ниро Вулфа. Это шито белыми нитками. Итак, вы хотите убить Вулфа.
— Ну и что? — огрызнулся Стритар.
— Ничего. Нужно подумать. А какие у вас имеются основания подозревать, что Вулф будет помогать Духу Черной горы?
Стритар выдвинул ящик стола и вынул листок бумаги.
— Позавчера один человек в Бари получил от Ниро Вулфа телеграмму следующего содержания: «Сообщите проживающим за Адриатикой, что всеми делами и обязательствами Вукчича занимаюсь я. Вскоре получите двести тысяч долларов. В следующем месяце высылаем в Бари нашего человека для переговоров».
Стритар убрал бумагу в ящик и задвинул его.
— Вы удовлетворены?
— Да, похоже, вы правы. А кто этот человек из Бари?
— Это не имеет значения. Вы хотите знать слишком много.
— Я так не считаю, товарищ Стритар… если я могу так вас называть. Поскольку я с вами предельно откровенен, я вправе рассчитывать на взаимность. Нам с сыном на обратном пути придётся проехать через Бари, чтобы получить свои вещи и документы, и мы можем повстречать этого человека. Кто он?
Стритар пожал плечами и сказал:
— Паоло Телезио.
Вулф выпучил глаза.
— Что?!
— А в чем дело? — в свою очередь удивился Стритар. — Вы о нём слышали?
Вулф нахмурился.
— Дело в том, что именно у него мы оставили свои вещи и документы. Мой знакомый из Филадельфии отрекомендовал мне его как надежного человека, который поможет нам переправиться через Адриатическое море. И он работает на Дух Черной горы! Кто бы мог подумать! Что же нам теперь делать?
— Ничего особенного, — ответил Стритар. — Самое главное — не говорите Телезио, что я видел телеграмму. Вы поняли?
— Разумеется, — обиженно ответил Вулф. — Мы же не дураки, хотя вчера вы назвали нас именно так. Или вы по-прежнему так думаете?
— Возможно, я ошибался. Я согласен, что в Америке вы можете принести нам гораздо больше пользы, чем здесь. А что касается доказательств намерений Ниро Вулфа помогать Духу Черной горы, мне кажется, что я сумел вас убедить. Вы согласны?
Вулф замялся.
— Пожалуй, да.
— Значит, его нужно устранить. Вы согласны помочь?
— В зависимости от того, что придётся для этого делать. Убить человека в Америке — это не то же самое, что убить человека здесь. Сам бы я за это не взялся.
— Я вас и не просил. Я только спросил, согласны ли вы помочь. Петеру Зову потребуется помощь. Вы говорите, что Филадельфия находится в девяноста милях от Нью-Йорка — то есть в ста пятидесяти километрах, — это даже хорошо, потому что в Нью-Йорке Зову было бы опасно.
Вулф чуть призадумался, потом сказал:
— Есть одна сложность. Как бы мы ни таились, Зова могут арестовать. Что, если он нас выдаст?
— Вы уже видели, каков он под пытками. Неужели американская полиция тоже применяет такие методы?
— Нет. — Вулф посмотрел на меня. — Алекс, товарищ Зов должен ехать в Америку, и нас просят помочь ему организовать убийство Ниро Вулфа. Я согласен взяться за это дело, если ты не против.
Я напустил на себя серьезный вид. Я готов был отдать восемь тысяч центов за то, чтобы сказать, что всю жизнь мечтал прикончить этого типа, но не был уверен в том, что Зов со Стритаром и в самом деле не понимают английского. Поэтому я ограничился тем, что сказал:
— Я согласен, папочка. Я готов взяться за любое дело, в котором участвуешь ты.
Вулф посмотрел на Стритара:
— Мой сын согласен. Мы должны уехать как можно быстрее. Вы можете переправить нас в Бари?
— Да. Но Зову придётся воспользоваться другим маршрутом. — Стритар взглянул на часы. — Дел у меня по горло. — Он повысил голос: — Джин!
Открылась дверь, и вошёл один из писарей. Стритар обратился к нему:
— Найди Трумбича и Левстика и приведи сюда. Я буду занят ещё час. Не мешать мне без крайней необходимости.
Зов любовно погладил «люгер».
ГЛАВА 15
Всё-таки нас арестовали за отсутствие документов, и это едва не нарушило все наши планы. Правда, случилось это не в Черногории. Стритар решил не рисковать — на случай если мы всё-таки передумаем и захотим заехать в Белград, где могли бы проболтаться насчёт восьми тысяч долларов, — и ни на минуту не упускал нас из вида. Он накормил нас мясом, сыром, хлебом и изюмом, а с наступлением сумерек вывел на улицу и усадил в новенький «Форд». Нас отвезли в Будву, деревушку на самом побережье, расположенную, по словам Вулфа, всего в пяти милях к северу от того места, где два дня назад нас высадил Гвидо Баттиста. За полтора часа, которые понадобились ему на то, чтобы проехать тридцать миль, водитель не перекинулся с Вулфом и дюжиной слов, а меня и вовсе не замечал. Высадив нас у самой пристани, он что-то буркнул встречавшему нас незнакомцу, и в ту же минуту хлынул проливной дождь.
Дождь не утихал всю ночь, однако катер, на котором нас переправляли, оказался на несколько столетий новее, чем посудина Гвидо. В нём нашлась даже каютка, в которой я прилег. Вулф попытался последовать моему примеру, но койка была такая узкая, что ему приходилось держаться за железную скобу, чтобы не упасть. В конце концов, отказавшись от борьбы, Вулф растянулся прямо на полу. Обратный путь через Адриатику на катере, который с резвостью скакуна рассекал волны, занял у нас на три часа меньше, чем путешествие на корыте Гвидо. Ещё не рассвело, когда катер бросил якорь, нас бесцеремонно запихнули в какой-то ялик со смуглым гребцом и высадили на берег, после чего ялик тут же развернулся и отчалил.
Вулф выкрикнул ему вслед:
— Где мы находимся, чёрт возьми?
— Там, где надо! — последовал ответ.
— Вежливый мерзавец, — заметил я.
Мы натянули свитера, вооружились фонариками и двинулись в глубь суши. Если нас и в самом деле высадили в условленном месте, то в двухстах метрах от берега должна была проходить дорога на Мольфетту, рыбачью деревушку. Вскоре мы наткнулись на эту дорогу, повернули налево и пошлепали по ней, проклиная дождь. Я думал только о том, как заставить Вулфа перевести мне инструкции на водяном отопителе, когда мы доберемся до оштукаренного домика в Бари.
Доковыляв до Мольфетты, мы постучались в дверь ближайшего выбеленного домика, обсаженного деревьями, и Вулф, поговорив с хозяином, просунул ему через щель листок бумаги.
Итальянец, столь же любезный, как и гребец с ялика, согласился довезти нас до Бари за пять тысяч лир. В дом он нас не пригласил, и мы дожидались его под развесистым инжиром. Наконец он появился, выкатил из-под навеса маленький «Фиат», и мы взгромоздились на заднее сиденье.
Ерзая в промокших насквозь брюках, я пытался размышлять. Кое-что мне было не по душе — например, я никак не мог уразуметь, зачем Вулфу понадобилось отдавать восемь кусков этим висельникам. С другой стороны, я готов был признать, что Вулф пытался сделать так, чтобы его предложение выглядело как можно более соблазнительным для Стритара. Смущало одно: Зова мы с собой не прихватили и никакой гарантии на то, что он и в самом деле заявится в Штаты, у нас не было. В Италию он должен был пробраться через Горицию, как и прежде, а встретиться мы договорились в Генуе.
Я продолжал обмозговывать сложившееся положение, когда «Фиат» затормозил, левая дверца открылась, и в лицо водителю брызнул луч фонаря. Снаружи стоял некто в плаще до пят. Он задал несколько вопросов, потом открыл заднюю дверцу, посветил на нас и что-то спросил. Вулф ответил. Завязалась оживленная беседа, причём плащ настаивал, а Вулф не уступал. Наконец плащ захлопнул нашу дверцу, обошел машину справа, открыл переднюю дверцу, забрался на сиденье справа от шофера и повернулся лицом к нам. В его руке я разглядел пистолет, вороненый ствол которого смотрел на нас с Вулфом.
— От меня что-нибудь требуется? — спросил я Вулфа.
— Нет. Он хотел проверить наши документы.
— Куда мы едем?
— В тюрьму.
— Господи, разве мы не в Бари?
— Уже подъезжаем, да.
— Так скажите ему, чтобы отвёз нас в тот дом, и мы покажем ему эти идиотские документы!
— Нет. Я не хочу рисковать — завтра по ту сторону Адриатики узнают, что я был здесь.
— Что вы ему сказали?
— Что я хочу встретиться с американским консулом. Разумеется, он отказался тревожить консула в такое время.
Я попытаюсь протолкнуть новый закон, согласно которому в любом городе должно быть по два консула — дневной и ночной. Уверен, что любой из вас, которому доводилось провести ночь или хотя бы её часть в итальянской кутузке, поддержит меня. Нас — вернее, Вулфа — допросили. Сначала за нас взялся прилизанный красавчик в безукоризненном мундире, потом пару часов усердствовал жирный гиппопотам в засаленной рыбацкой робе. Отобранные у нас ножи и пистолеты не прибавили им доброжелательности. В конце концов нас запихнули в крохотную камеру с двумя койками, уже заселенными примерно пятьюдесятью тысячами душ. Двадцать тысяч обитателей представляли блохи, ещё двадцать тысяч — клопы, а остальных я и по сей день не могу классифицировать. После ночи в стогу сена и второй ночи, проведенной в обледеневшей пещере, можно было посчитать любое новшество улучшением, но на деле вышло не так. Я вдоволь нагулялся от стены до стены (целых десять футов), стараясь не наступить на какую-нибудь часть Вулфа, который сидел прямо на бетонном полу. Про завтрак могу сказать одно — мы от него отказались. Шоколад — то, что от него осталось, — был в рюкзаках, которые, естественно, у нас отобрали.
В одной из первых же статей нового закона о дневных консулах должно быть требование о том, чтобы на службу они приходили к восьми утра. Лишь в начале одиннадцатого дверь в нашу камеру распахнулась, и вошедший тюремщик что-то сказал. Вулф велел мне следовать на ним, и мы прошагали по коридору, затем поднялись по лестнице и вошли в залитую солнечным светом комнату, в которой сидели двое. Долговязый субъект с сонной физиономией и оттопыренными ушами размером с суповую тарелку проскрипел по-английски:
— Я Томас Арнольд, американский консул. Мне сказали, что вы изъявили желание встретиться со мной.
— Я хочу поговорить с вами, — Вулф бросил взгляд на второго человека, — с глазу на глаз.
— Это синьор Анжело Бизарро, надзиратель.
— Спасибо. И тем не менее я вынужден настаивать на своей просьбе. Мы не вооружены.
— Да, я знаю. — Арнольд повернулся к надзирателю, и после непродолжительного обмена репликами синьор Бизарро встал со стула и вышел, оставив нас наедине с лопоухим консулом. — Слушаю вас, — сказал он. — Вы американцы?
— Да. Если вы позвоните в американское посольство в Риме и попросите соединить вас с мистером Ричардом Коуртни, то избавитесь от нас в самые короткие сроки.
— Сначала вы должны объяснить мне, почему вы оказались ночью на дороге, без документов и с оружием.
— Хорошо, — согласился Вулф. — Только вы должны гарантировать, что о нашем присутствии здесь не узнают газетчики. Меня зовут Ниро Вулф, я частный сыщик из Нью-Йорка. А это мистер Арчи Гудвин, мой доверенный помощник.
Консул улыбнулся:
— Я вам не верю.
— Тогда позвоните мистеру Коуртни. Или даже проще… Вы знаете Паоло Телезио, брокера и торгового агента из Бари?
— Да. Мы встречались.
— Если вы позвоните ему и позволите мне поговорить с ним, то он привезёт сюда наши документы, должным образом проштампованные в Риме четыре дня назад. Он также удостоверит, что мы — те, за кого себя выдаем.
— Черт побери, так вы и в самом деле Ниро Вулф?
— Да.
— Тогда какого чёрта вы шляетесь по ночам с оружием и без документов?
— Согласен, это неосмотрительно, но другого выхода у нас не было. Мы здесь по крайне щекотливому и конфиденциальному делу, и никто не должен узнать, что мы в Италии.
Я мысленно восхищался Вулфом. Он дал понять Арнольду, что мы находимся здесь по секретному заданию американского правительства, и даже в том случае, если консул решит позвонить послу в Рим и услышит в ответ, что это не так, то подумает только, что наше задание и правда сверхсекретное.
В посольство звонить консул не стал. Во всяком случае, при нас. Он позвонил Телезио, передал трубку Вулфу и потом сидел и оживленно беседовал с нами до тех пор, пока Телезио не принес наши документы. Вулф настолько сумел внушить ему, что никто не должен знать, кто мы такие, что Арнольд не назвал наших имен даже надзирателю.
Телезио привёз нас к себе домой. В прихожей Вулф сказал мне:
— Мы разденемся здесь, а эти мерзкие тряпки выбросим на улицу.
Так мы и сделали. Спрашивать Вулфа про устройство обогревателя мне не пришлось, потому что предусмотрительный Телезио уже включил его.
Два часа спустя, в четверть второго, мы сидели с Телезио на кухне и уплетали грибной суп, потом спагетти с сыром, запивая их вкуснейшим вином. Мы уже были чистые, переодевшиеся и сонные, как мухи. Вулф позвонил в Рим Ричарду Коуртни и договорился о встрече в пять часов. Телезио позвонил в местный аэропорт и сказал, что самолёт вылетает в половине третьего. Мы слегка поспорили на двух языках, что несколько осложняло беседу. На чемодане Вулфа инициалов не было, а вот на сделанных по его заказу рубашках и пижаме они были вышиты. Не мог ли Зов каким-то образом увидеть их и сообразить, что его пытаются заманить в ловушку? Вулф считал, что риск ничтожно мал, но мы с Телезио так на него насели, что он сдался. Рубашки и пижаму было решено оставить у Телезио, который пообещал выслать их в Нью-Йорк в самое ближайшее время. А вот мой чемодан был помечен моими инициалами, но мы решили, что «А.Г.», благо меня зовут Алекс, не столь рискованно, как «Н.В.».
Телезио отвёз нас в аэропорт на своём «Фиате», который по-прежнему выглядел целехоньким, несмотря на то, что его владелец делал все от него зависящее, чтобы посшибать все встретившиеся на пути деревья и телеграфные столбы.
Приземлившись в Риме, мы сели в такси, которое доставило нас в американское посольство. Теперь я могу похвастать, что знаю Рим как свои пять пальцев. Его население составляет один миллион шестьсот девяносто пять тысяч четыреста семьдесят семь человек, и в нём полно древних строений.
Когда мы зашли в одно из таких строений — я имею в виду здание посольства, — до назначенной встречи оставалось ещё десять минут, но ждать нам почти не пришлось. Молодая женщина, выглядевшая как конфетка, но рискующая через несколько лет обзавестись вторым подбородком, поинтересовалась, кто мы такие. Вулф представляться не стал, сказав лишь, что нас ждет мистер Коуртни. Секретаршу, видимо, проинструктировали, потому что она что-то сказала в телефонную трубку, и пару минут спустя к нам вышел сам Ричард Коуртни. Он любезно приветствовал нас, не произнося вслух наших имен, и провел к себе по длинному, непозволительно широкому коридору. Пожалуй, целых три кошки могли пройти по нему бок о бок, хотя четвертой было бы уже тесновато.
В каморке, служившей кабинетом, стояли три стула. Коуртни пригласил нас занять два из них, а сам направился к третьему, который стоял за столом, заваленным бумагами. За четыре дня, прошедших после нашей первой встречи, Коуртни не слишком изменился.
— Вы сказали по телефону, — начал он, глядя на Вулфа, — что хотели попросить меня об услуге.
— О двух услугах, — поправил его Вулф. — Первая заключалась в том, чтобы мы могли попасть к вам, не называя своих имен.
— Это уже сделано. А вторая?
— Постараюсь быть кратким. Мы с мистером Гудвином прибыли в Италию по личному, но очень важному и абсолютно конфиденциальному делу. За время пребывания на итальянской земле мы не нарушили ни одного закона, если не считать того, что при нас не было документов. Наше дело благополучно завершено, однако возникла одна загвоздка. Мы хотим завтра отплыть из Генуи на борту «Базилии», но нужно, чтобы мы плыли инкогнито. Успех нашего дела окажется под серьезной угрозой, если станет известно, что мы находимся на борту этого судна. Мне удалось, позвонив из Бари в Рим, забронировать для нас двухместную каюту на имя Карла Гюнтера и Алекса Гюнтера. Я бы хотел, чтобы вы сейчас позвонили в компанию и сказали, что я приду за билетами.
— Чтобы подтвердить, что по прибытии в Нью-Йорк вы с ними расплатитесь?
— Нет, я заплачу сейчас наличными.
— Тогда зачем?
— Чтобы заверить, что мы именно те, за кого себя выдаем.
— И только?
— Да.
— Господи, какая ерунда! — Коуртни вздохнул с облегчением. — Тысячи людей путешествуют инкогнито. На это вам не требуется разрешение посольства.
— Возможно. Однако я предпочитаю подстраховаться. Я должен исключить всякий риск, пусть даже он ничтожно мал. Кроме того, я не хотел бы пускаться в пространные объяснения при разговоре с чиновниками. Вы позвоните?
Коуртни улыбнулся.
— Я приятно удивлён, мистер Вулф. Конечно, я позвоню. Хотел бы, чтобы все наши соотечественники обращались ко мне только за подобными услугами. А теперь, если вы не возражаете, я хотел бы, в свою очередь, попросить вас об одном одолжении. Я уведомил посла о том, что вы придёте на приём, и посол изъявила желание познакомиться с вами. Вы сможете уделить ей несколько минут?
Вулф нахмурился:
— Это женщина?
— Да.
— Я вынужден просить у вас прощения. Я смертельно устал, а нам ещё нужно успеть на семичасовой самолёт до Генуи. Если только… вы не обидитесь и не передумаете звонить…
Коуртни от души расхохотался.
— Нет, я не передумаю, — сказал он, утирая слезы. Потом снова захохотал, запрокинув голову назад.
Мне показалось, что для дипломата подобного ранга он ведёт себя чертовски неприлично.
ГЛАВА 16
На следующий день, в пятницу, мы сидели в нашей каюте второго класса на борту «Базилии». Отплытие было намечено на час дня. Все было замечательно, кроме одного. В генуэзском отеле «Форелли» мы всласть отоспались (я проспал одиннадцать часов кряду как убитый) и вкусно позавтракали. Вулф уже ходил не волоча ноги, да и мои синяки поджили. Зарегистрировали нас как Карла и Алекса Гюнтеров, не задавая лишних вопросов. Посадка тоже прошла без сучка без задоринки.
Каюта с иллюминаторами наружу была в два раза больше нашей камеры в тюрьме Бари, и, кроме двух коек, в ней оказалась ещё пара кресел, в одно из которых Вулф ухитрялся протискиваться, хотя и не без труда. Все было замечательно.
Но куда подевался Петер Зов?
Зов сказал Вулфу, что, высадившись в Гориции, доберётся до Генуи через Падую и Милан, а на борт «Базилии» взойдет в качестве стюарда в четверг вечером. Вулф поинтересовался, под каким именем поплывет Зов, но Стритар сказал, что они решат это позднее. И вот мы сидели в каюте и мучились неизвестностью, не зная, путешествует ли Зов с нами.
— До отплытия остался ровно час, — произнес я. — Попробую сходить на разведку. Стюарды снаружи так и кишат.
— Проклятье! — прорычал Вулф и стукнул кулаком по подлокотнику кресла. — Нельзя было отпускать его от себя!
— Стритар почуял бы неладное, если бы вы упорствовали. Да и в любом случае он не пошёл бы на это.
— Пф! Зачем мне тогда голова? Я должен был что-нибудь придумать. Я последний болван! Нет, я не могу плыть в Америку без него!
В дверь постучали, и я сказал:
— Войдите.
Дверь открылась, и в проеме возник Зов, который нес наши чемоданы.
— О, это вы, — произнес он по-сербскохорватски. Потом поставил чемоданы на пол и повернулся, чтобы идти.
— Подождите минутку, — попросил Вулф. — Я должен вам кое-что сказать.
— Позже скажете. Сейчас нет времени.
— Всего одно слово. Не старайтесь убедить нас, что вы не понимаете английского языка. Вас бы не взяли стюардом, если бы вы не говорили по-английски.
— А вы догадливый, — сказал Зов по-сербскохорватски. Потом добавил, уже по-английски: — Хорошо.
И был таков.
Я запер за ним дверь и повернулся. Вулф сидел с закрытыми глазами и шумно сопел. Минуту спустя он открыл глаза, посмотрел на чемоданы, перевёл взгляд на меня и только тогда поведал, о чем они говорили с Зовом.
— Нужно выяснить, под каким именем он здесь устроился, — сказал я.
— Выясним. Ступай на палубу и следи за сходнями. Вдруг он что-то заподозрит и решит улизнуть.
— С какой стати?
— Не знаю. Люди с таким покатым лбом часто бывают непредсказуемы. Отправляйся.
Читать бесплатно другие книги:
