Если бы смерть спала (сборник) Стаут Рекс

Глава 11

Первый раз почти за целую неделю я спал в собственной постели.

Это был очень интересный период, вечер в воскресенье и часть понедельника. Думаю, вы обратили внимание на слова Вулфа, что он ни с кем не собирается ни встречаться, ни разговаривать, пока у него не будет больше фактов. Не могу вам сказать, каким образом он собирался добыть эти факты (ведь он сам заявил, что ни с кем не хочет держать связи). Может, при помощи телепатии, а может, собирался провести спиритический сеанс. Однако к двенадцати дня в понедельник стало ясно, что он имел в виду совсем другое. Он хотел сказать, что ему не нужны факты. Если бы факт предстал перед его глазами, он бы их закрыл, если бы он стал лезть ему в уши, он бы заткнул их пальцами.

Итак, как я вам уже сказал, это был очень интересный период. Перед вами был практикующий частный детектив с единственным источником дохода от случайной продажи рассады орхидей, с авансом в десять тысяч долларов наличными, который лежал у него в сейфе, с клиентом-мультимиллионером, одержимым навязчивой идеей, с превосходным гонораром в будущем, стоило ему пошевелить мозгами и сделать сногсшибательное открытие. Он между тем избегал находиться в одной комнате со мной из страха, что я могу ему что-либо сообщить. Он не связывался по телефону с Джареллом, не включал ни радио, ни телевизора. Я даже подозреваю, что в понедельник утром он не читал «Таймс», хотя не могу в этом поклясться: он обычно читает ее за завтраком, который Фриц доставляет к нему в комнату на подносе.

Все говорило о том, что Вулф паникует. Он до смерти боялся, что в любую минуту может всплыть факт, который вынудит его послать меня с дарами к Кремеру, а это для него хуже мороженого с мускусной дыней или редьки с устрицами.

Я понимал, какое у него было состояние, я даже сочувствовал ему. Разговаривая по телефону с Джареллом, я изо всех сил старался удержать его на расстоянии, вдалбливая ему, что Вулф, дескать, погружен в глубокие раздумья. Дела были не так уж и плохи. Как я и ожидал, лейтенант Роуклифф навестил семейство Джарелл, однако во время своего визита не слишком напирал на тот факт, что двое из довольно близких Джареллу людей, его бывший секретарь и друг дома, в течение последней недели превратились в прах. Разумеется, он не прочь был это сделать — Роуклифф мог брызгать слюной даже перед самим Святым Петром — да у него не было вещественных доказательств.

Без десяти двенадцать в понедельник зазвонил телефон, и меня пригласили как можно скорей пожаловать к окружному прокурору. Вулф все еще сидел в своей оранжерее. Обычно он спускался в одиннадцать, но в то утро он там засиделся из опасения, как бы я ему кое-что не сообщил. Я связался с ним по внутреннему телефону и доложил, где меня искать, вышел на Девятую авеню и взял такси.

На этот раз мне пришлось прождать всего несколько минут. Мандельбаум был по обыкновению вежлив, даже встал, чтобы пожать мне руку. Кресло, на которое он мне указал, было, разумеется, обращено к окну.

От меня ему нужно было то же самое, что и в прошлый раз, а именно: что я видел и слышал у Джарелла, только теперь касающееся не Джеймса Л. Ибера, а Корея Брайэма. Мне пришлось признать, что в настоящий момент это уже относится к делу, так что говорить мне пришлось больше, чем в прошлый раз, поскольку Брайэм обедал у Джарелла в понедельник, даже остался играть в бридж. То же самое повторилось в среду, к тому же я мог в разное время слышать замечания в его адрес. Мандельбаум был терпелив и дотошен, но к хитростям не прибегал. Правда, он несколько раз просил меня повторить тог либо иной эпизод, однако это настолько давно вошло в его практику, что перестало быть хитростью. Я не упомянул лишь об одной из моих встреч с Брайэмом, на совещании в кабинете Вулфа в пятницу вечером. К моему удивлению, он об этом тоже не заикнулся. Мне казалось, что им пора уже и до этого докопаться, однако, выходит, не успели еще.

Когда стенографистка, которой он велел отпечатать мои показания, вышла, я встал с кресла:

— Она с этим долго провозится, а мне нужно выполнить парочку поручений. Зайду чуть попозже и подпишу. Если вы, конечно, не возражаете.

— Разумеется, нет. При условии, что вы сделаете это сегодня. Скажем, в пять.

— Договорились.

Уже возле двери я обернулся:

— Кстати, вы, должно быть, обратили внимание на то, что я не подтвердил свою репутацию острослова.

— Совершенно верно. Очевидно, вы выдохлись.

— Надеюсь, что дело не в этом. А в том, что моя голова была слишком уж занята одним сообщением, которое я только что услышал. Про пули.

— Какие пули?

— Ну, про те две пули. Разве вы еще ничего не знаете? Пуля, которой был убит Ибер, и та, что сразила Брайэма, вылетела из одного револьвера.

— Я полагал, это держится… — он прикусил язык. — Откуда вы про это узнали?

Я улыбнулся.

— Знаю, что это держится в тайне. Не беспокойтесь, я не проговорюсь. Наверное, даже не скажу об этом мистеру Вулфу. Но долго такое не удержишь — слишком уж горячо. Типу, который мне это сказал, оно прямо-таки жгло язык. Ну да он меня хорошо знает.

— Кто это? Кто вам об этом сказал?

— Кажется, это был комиссар Мэрфи. Шутка, разумеется, что свидетельствует о том, что я обретаю прежнюю форму. Итак, загляну до пяти подписать показания.

У меня в руках был факт, причем добыл я его, ничем не рискуя. Если бы оказалось, что он не подтвердился — я бы узнал об этом по реакции Мандельбаума, — что ж, меня могли и разыграть. О'кей, я красиво его подцепил. Знал бы Вулф, с чем я приду домой, он бы скорей всего заперся у себя в комнате, не подходил бы к телефону, и мне бы пришлось орать ему через дверь.

Он только что уселся за ленч: филе окуня, запеченное в масле, лимонном соке и миндале, который мне пришлось с ним разделить. Даже не существуй этого табу не говорить за столом о деле, я бы все равно не осмелился испортить ему трапезу. Но как только мы очутились в кабинете и Фриц принес нам кофе, я начал:

— Мне страсть как не хочется заводить этот разговор сразу после ленча, но, по-моему, вы все-таки обязаны быть в курсе дела. Так вот: мы уже на раскаленной сковородке. В самом пекле. По крайней мере, таково мое мнение.

Обычно, прежде чем поставить чашку на стол, он делает три глоточка обжигающего кофе, на этот раз он сделал всего два.

— Мнение?

— Да, сэр. Мандельбаум больше часа вытягивал из меня все, что я видел и слышал про Корея Брайэма. Я сказал, что загляну чуть позже подписать показания, встал и уже на ходу кое-что ему сказал. Можете создать свое собственное мнение. Передаю дословно.

Что я и сделал. Слушать он меня начал с нахмуренным видом, под конец же он стал просто свирепым.

— Если угодно, можете злиться за то, что я выудил этот факт. Не проделай я этого номера, все бы оттянулось на день-два, не больше. Однако вы умеете злиться и в то же самое время шевелить мозгами, я это уже наблюдал. Похоже, сейчас самое время ими пошевелить.

Вулф фыркнул.

— Он простофиля. Ему следовало догадаться, что ты берешь его на пушку.

— Совершенно верно, сэр, так что можете злиться на него.

— Это делу не поможет. И мозги от этого не зашевелятся быстрей. Это настоящая катастрофа. Остается решить одно: стоит ли, прежде чем действовать, проверять тот факт, и если стоит, то как.

— Присутствуй вы при этой сцене, вы вряд ли бы сочли нужным его проверять. Да видели бы вы его физиономию, когда он говорил: «Я полагал, это держится…» — и вдруг прикусил язык.

Вулф положил ладони на стол и уставился в пространство. Это не предвещало ничего хорошего, поскольку вовсе не значило, что он шевелит мозгами. (Когда он ими шевелит, он откидывается на спинку кресла и закрывает глаза, а если слишком усердно шевелит, втягивает и вытягивает губы.) Выходит, в настоящий момент он бездельничал. Сидел и ждал, когда ему поднесут пилюлю, после которой во рту долго остается неприятный привкус. На это у него ушло целых три минуты.

Наконец он переложил ладони со стола на подлокотник кресла и сказал:

— Очень хорошо. Твой блокнот. Письмо мистеру Джареллу. Отправить немедленно с курьером. Или лучше отнеси его сам.

Он сделал глубокий вдох.

— Дорогой мистер Джарелл. Сопровождаю мое послание чеком на десять тысяч долларов, тем самым возвращая аванс, который вы мне выдали. Сумма издержек была невелика, поэтому я не стал ее вычитать.

Абзац. Выяснились некоторые обстоятельства, ввиду которых я должен довести до сведения соответствующих властей информацию, которую получил, действуя в ваших интересах, в частности, касающуюся пропажи вашего револьвера марки «боудоин» тридцать восьмого калибра.

Он замолчал, я поднял глаза от блокнота. Его губы были плотно сжаты, сбоку на шее подергивалась жилка.

— Нет. Не надо. Порви.

Мне самому это не больно нравилось. Я вырвал из блокнота две страницы, разорвал их на три части и швырнул в мусорную корзину.

— Соедини меня с мистером Кремером, — велел Вулф.

Это мне совсем не нравилось Вероятно, он решил, что промедление может нам дорого обойтись, и собрался расколоться еще до того, как об этом будет поставлен в известность клиент. Разумеется, неэтичным такой поступок не назовешь — ведь дело идет о двух убийствах, но слабоволием назвать можно. Я соединил его с Кремером, который, судя по его тону, тоже был не в настроении. Он сказал Вулфу, что может уделить ему всего одну минуту.

— Этого может оказаться больше чем достаточно, — ухмыльнулся Вулф. — Полагаю, вы помните наш разговор в субботу, то есть позавчера?

— Помню. Ну и что из того?

— Я сказал, что, если у меня будут основания считать, что я располагаю информацией, касающейся преступления, которое вы расследуете, я буду обязан сообщить ее вам. Подозреваю, что в данный момент я такой информацией располагаю, но хотел бы убедиться в этом наверняка. Пока же я вынужден опираться на данные, полученные своеобразным способом, следовательно, я не уверен, можно ли на них положиться. Мистер Гудвин установил, а может, ему так только кажется, что отметки на пуле, которой был убит Корей Брайэм, были сравнены с отметками на пуле, которой был убит Джеймс Л. Ибер, и оказались идентичными. Свое предположение я могу проверить лишь при условии, что вышеназванное доказано, вот почему решил проконсультироваться с вами. Ну что, советуете мне заняться этой проверкой?

— Ради Бога, — буркнул Кремер.

— Боюсь, мне необходим более определенный ответ.

— Отправляйтесь за ним к чертям, — посоветовал Кремер. — Мне известно, от кого узнал Гудвин, от того придурка с улицы Леонарда. Он стал выпытывать у нас, кто мог проговориться Гудвину про пули, а мы посоветовали ему посмотреть в зеркало. У вас еще хватит наглости просить меня это подтвердить. Ради Бога. Но учтите, если у вас есть информация, касающаяся убийства, сами знаете, как следует ею распорядиться.

— Вы совершенно правы. Как только она у меня появится, вы ее получите без каких бы то ни было противозаконных проволочек. Так, значит, вы советуете мне исходить из сообщения мистера Гудвина.

В трубке раздались гудки.

— Итак, установлено. Револьвер один и тот же, — сказал я. — Кстати, приношу свои извинения — я думал, вы собираетесь расколоться.

— Да, черт возьми, собираюсь. Ничего не поделаешь. Но только после того, как потешу свою душу благородным жестом. Соедини меня с мистером Джареллом.

Это удалось не сразу. Трубку сняла Нора Кент, которая сказала, что Джарелл разговаривает по междугородному телефону и что он не один. Я велел передать, чтобы он позвонил Вулфу для конфиденциальной беседы и как можно скорей. Пока мы ожидали его звонка, Вулф, чтобы отвлечься от мрачных дум, стал глазеть по сторонам, останавливая свой взгляд на огромном глобусе, встал и подошел к нему. Определенно, он выбирал, куда ему направиться: на какой-нибудь необитаемый остров или на один из полюсов, чтобы избежать наказания. Когда зазвонил телефон, он быстро снял трубку.

— Мистер Джарелл? Я держу в руке письмо, которое мистер Гудвин только что отпечатал под мою диктовку и которое я хотел немедленно отправить вам с курьером, но потом решил сперва зачитать по телефону. Слушайте.

Он его зачитал. Листки, как вы помните, валялись в мусорной корзине, но у меня хорошая память. Все было зачитано слово в слово.

— Вы не можете это сделать? Что еще за обстоятельства?

— Нет, сэр, я не имею права их раскрывать, тем более по телефону. Мне кажется…

— Не хитрите, Вулф! Если вы кому-нибудь дадите информацию, касающуюся моих личных дел, которую вы получили, работая в сугубо конфиденциальной области, вы будете жалеть об этом всю жизнь!

— Уже жалею. Что встретил вас, мистер Джарелл. Но позвольте мне закончить. Мне кажется, существует шанс, хоть и слабый, что может появиться основанием эти обстоятельства игнорировать. Когда я диктовал мистеру Гудвину это письмо, я намеревался попросить мистера Кремера навестить меня в шесть вечера, то есть через три часа. Я могу отложить эту встречу лишь при одном условии, а именно: вы соберетесь у меня в это самое время, все, кто был здесь в пятницу, за исключением мистера Брайэма, которого больше нет в живых.

— Зачем? Что это даст?

— Я буду настаивать на том, чтобы вы отвечали на задаваемые мной вопросы. Я не могу принудить вас всех на них ответить, но могу на этом настаивать и из отказа отвечать на вопрос сумею узнать больше, чем из самого ответа. Вот мое условие. Итак, что вы мне ответите?

Джарелл минут пять брызгал слюной, желая среди всего прочего узнать, что это за обстоятельства, которые вынудили Вулфа написать письмо, но делал это лишь в силу привычки находиться с противоположного конца дубинки — ему теперь было крепко не по себе.

Вулф повесил трубку, потряс головой, как бык, пытающийся согнать муху, и распорядился по телефону, чтобы ему принесли пиво.

Глава 12

Вулф налетел на них вихрем.

— Хитрить я не собираюсь. Когда вы были здесь в пятницу, моей главной задачей было выведать, кто из вас взял револьвер мистера Джарелла. Сегодня я должен выведать, кто убил из него мистера Ибера и мистера Брайэма. Я твердо убежден, что это сделал один из вас. Сначала я… Не перебивайте!

Он смотрел на Джарелла, но на того, судя по всему, сильней подействовал его тон, и он закрыл рот, не проронив ни звука. Вулф орет нечасто, главным образом на Кремера и на меня, но уж если он заорет, так держитесь. Заткнув глотку клиенту, восседавшему в красном кожаном кресле, Вулф обвел суровым взглядом всех остальных. Впереди, как и в предыдущий визит, сидели Сьюзен, Уимен, Трелла и Лоис. Так как Брайэма больше не существовало в природе, я занял свое законное место, в заднем ряду сидели двое: Нора Кент и Роджер Фут.

— Прошу меня не перебивать! — Это тоже было сказано решительным тоном, хотя и не так громко. — У меня уже лопнуло терпение. К вам, мистер Джарелл, это тоже относится. К вам в особенности. Прежде всего я попытаюсь растолковать всем вам, почему я убежден в том, что один среди вас — убийца. Для этого мне придется довести до вашего сведения факт, который был обнаружен полицией и который она держит в тайне. Стоит им узнать, что я довел его до вашего сведения, нам несдобровать. Вот этот факт: пули, которыми были убиты Ибер и Брайэм, вылетели из одного и того же револьвера. Вот, мистер Джарелл, то самое обстоятельство, о котором я сказал вам по телефону.

— Откуда мне…

— Не перебивайте. Этот факт, разумеется, выявился путем сравнения двух пуль в полицейской лаборатории. Как об этом стало известно мне — к делу не относится. Но покончим с самим фактом и перейдем к тому, что я заключил, исходя из него. Обе пули тридцать восьмого калибра, револьвер, который украли из стола мистера Джарелла, тоже тридцать восьмого калибра. В пятницу я обратился ко всем вам с призывом помочь мне отыскать револьвер мистера Джарелла, подсказал вам, каким образом поступить в том случае, если револьвер не участвовал в преступлении, а следовательно, его представление никак бы не отразилось ни на ком из вас. Естественно, если бы оружие не участвовало в преступлении, кто-нибудь из вас непременно бы откликнулся на мой призыв, ан нет же. Вот почему напрашивается догадка, что из этого револьвера был убит Ибер. И не просто догадка. Теперь она превратилась в целиком обоснованное предположение. Ведь Брайэм был убит из того же револьвера, что и Ибер, к тому же оба эти человека были очень близки со всем вашим семейством. Ибер пять лет прожил с вами под одной крышей, Брайэм был другом дома. Мало того, они оба фигурировали в деле, которое меня наняли расследовать ровно неделю тому назад. В том самом деле, из-за которого мистер Гудвин поселился…

— Прекратите! Вам известно, что…

— Не перебивать! — И снова это прозвучало точно раскат грома. — В том самом деле, из-за которого мистер Гудвин поселился в вашем доме под вымышленной фамилией. Мне нет необходимости докладывать вам, в чем суть этого дела, достаточно сказать, что оно было и серьезным, и безотлагательным, а также что в нем были замешаны и Ибер, и Брайэм. Давайте рассмотрим следующую гипотезу, оба эти человека были убиты кем-то со стороны, человеком, который руководствовался личными мотивами, а то, что они оба были связаны с вашим семейством, что револьвер оказался того же самого калибра, что и револьвер мистера Джарелла, что револьвер мистера Джарелла был выкраден одним из вас в день убийства Ибера, что, несмотря на мой призыв, револьвер так и не был возвращен, — все это цепочка совпадений. Если вы можете допустить такую гипотезу, я допустить ее не могу. Я ее решительно отвергаю и соответственно делаю вывод, что убийца — один из вас. Это и будет нашей отправной точкой расследования.

— Минуточку. — Это подал голос Уимен. Его тонкий нос, казалось, стал еще тоньше, а глубокая складка на переносице еще глубже. — Это может быть вашей отправной точкой, но только не моей. В нашем доме находился ваш человек Гудвин. Зачем? С какой целью? Возьмем весь этот шум вокруг похищенного револьвера… А если его взял он? Что, если это был ваш трюк, задуманный, разумеется, с ведома моего отца? Это моя отправная точка.

Вулф даже не стал расходовать на него свою энергию. Он попросту покачал головой.

— Нет сэр, вы определенно не понимаете, зачем я вас здесь собрал. Я собрал вас здесь для того, чтобы получить возможность выбраться из затруднительного положения. Из отчаянного положения. Мне претит действовать по принуждению, здесь к тому же еще придется придать гласности информацию, касающуюся личных дел клиента. И все же отправной точкой является мое заключение — кто-то из вас убийца. Это вовсе не значит, что основная наша задача состоит в том, чтобы выявить преступника и выдать его властям. Меня нанимали не для этого. Я остро нуждаюсь не в подтверждении своего заключения, а в правдоподобном доказательстве, на основании которого его можно было бы опровергнуть. Так что сами видите, что я хотел бы взять его под сомнение. Что касается вашего предположения, что револьвер мог взять мистер Гудвин, замыслив этот трюк вместе со мной и с ведома вашего отца, то это просто белиберда, не делающая чести вашему уму. Будь все так, как вы сказали, я бы в настоящий момент не находился в затруднительном положении. Я бы предъявил вам револьвер и доказал, что он не участвовал в преступлении, и спал бы себе спокойно по ночам.

— Если бы смерть спала, — пробормотала Лоис.

Все головы повернулись к ней. Нет, они не ожидали, что она может сказать что-нибудь стоящее, они были рады, что представилась возможность не смотреть на Вулфа и таким образом хоть чуть-чуть расслабиться. И друг на друга они не смотрели. Похоже, никому из них не хотелось встречаться глазами с соседом.

— Вот и все, — заключила Лоис. — Что вы все на меня уставились? У меня это просто вырвалось.

Головы снова повернулись в сторону Вулфа. Трелла поинтересовалась:

— Я не оглохла? Вы и в самом деле сказали, что хотите от нас доказательства того, что вы заблуждаетесь?

— Вопрос можно поставить и таким образом, миссис Джарелл.

— Где мы их возьмем?

Вулф кивнул.

— В том то и заключается вся сложность, Я не верю, что вы сможете доказать предложенную мной негативу. Разумеется, самый простой для этого способ — предъявить револьвер, но в это я давно не верю. Из опубликованных сведений я узнал, что Ибер был убит между двумя часами дня и шестью часами вечера в четверг. Брайэм — между десятью часами утра и тремя часами дня в воскресенье. У кого-нибудь из вас есть алиби хотя бы для одного из этих периодов?

— Вы их удлинили, — сказал Роджер Фут. — От трех до пяти в четверг и от одиннадцати до двух в воскресенье.

— Я исходил из крайностей, мистер Фут. Так надежней. Вы, оказывается, отлично проинформированы.

— Да, полицейские постарались на славу.

— Не сомневаюсь в их рвении. Боюсь, скоро вы будете видеть их гораздо чаще.

— Для начала можете исключить меня, — подал голос Отис Джарелл. — В четверг днем у меня состоялся ряд деловых встреч, целых три, и домой я вернулся около шести, В воскресенье…

— Все встречи происходили в одном месте?

— Нет. Одна — в деловой части города, две другие — в жилом районе. В воскресенье я провел целый час в обществе комиссара полиции, от половины одиннадцатого до половины двенадцатого, потом поехал прямо домой, до половины второго пробыл в библиотеке, спустился к ленчу, снова вернулся в библиотеку и пробыл там до пяти вечера безвылазно.

— Пф, — брезгливо изрек Вулф. — Неужели вы настолько глупы, мистер Джарелл? Ваш четверг безнадежен, воскресенье не лучше. Сперва вы болтались где-то между «Пингвином» и своим домом, потом, как утверждаете, сидели безвылазно в библиотеке. Вы там были один?

— Да, почти все время. Но если бы я оттуда выходил, меня бы непременно кто-нибудь заметил.

— Чепуха. В квартире есть черный ход?

— Служебная лестница.

— Это даже не заслуживает того, чтоб его обсуждали. Человек с вашими способностями и вашими средствами, решившись на убийство, наверняка сумеет изобрести способ пробраться незамеченным к выходу. — Вулф отвернулся от Джарелла. — Кто-нибудь из вас может представить неуязвимое алиби? Хотя бы для одного из этих периодов?

— В воскресенье, — начал Роджер Фут, — я отправился в «Бельмонт» взглянуть на лошадей. Туда я попал в девять и проторчал там до пяти вечера.

— С кем-нибудь? Все время?

— Нет. Но все время на виду у разных людей.

— И вы не в лучшем положении, чем мистер Джарелл. Еще кто-нибудь хочет попытаться, учитывая уровень предъявленных требований?

Никто из них не захотел. Уимен и Сьюзен, держась за руки, посмотрели друг на друга, но промолчали. Трелла оглянулась на брата и буркнула что-то неразборчивое. Лоис просто сидела и молчала. Джарелл тоже.

Тогда заговорила Нора Кет:

— Мистер Вулф, я бы хотела кое-что сказать.

— Валяйте, мисс Кент. Хуже уж не будет.

— Я хочу, чтобы было лучше… Для меня. Если вы исключили меня из круга подозреваемых, вы должны были об этом сказать. Мне кажется, вам следует сказать им, что я была у вас днем в пятницу И то, с какой целью.

— Вот вы и скажите. А я послушаю.

Она не спускала с Вулфа глаз.

— Я приехала сюда сразу же после ленча. Я сказала вам, что с первого же взгляда узнала в новом секретаре Арчи Гудвина, и спросила, зачем вы его к нам подослали, а еще спросила, кто вас нанял: мистер Джарелл или кто-то другой. Я сказала вам, что убийство Джеймса Ибера заставило меня задуматься над всем происходящим. Я сказала вам, что мне известно об исчезновении из стола мистера Джарелла его оружия, а совсем недавно я узнала о том, что пуля, убившая Джима Ибера, была того же самого калибра, что и оружие мистера Джарелла. Я сказала вам, что не боюсь, но не хочу сидеть сложа руки и ждать, что случится дальше. Поэтому я хочу нанять вас с целью защиты моих интересов и выплатить аванс. Верно?

— Все верно, мадам. И отлично изложено. Дальше.

— Я хочу, чтобы об этом узнал мистер Джарелл. Чтобы они все об этом узнали. А еще я хочу убедиться в том, что вы не забыли.

— Понимаю вас. Дальше.

— Я хочу, чтобы это было в протоколе. Я не думаю, чтоб они могли оспорить ваше заключение. Я полагаю, вы собираетесь сообщить в полицию об этом оружии, и знаю, что за этим последует. Я была бы признательна, если бы вы довели до сведения полиции, что я была у вас в пятницу и что я вам сказала. Разумеется, я сама доведу это до их сведения, но мне бы хотелось, чтоб это сделали вы. Я не боюсь, но я…

Джарелл очень долго сдерживал себя, наконец его прорвало.

— Черт побери? Нора? Ты была у Вулфа в пятницу, три дня назад! И не сказала об этом мне?

Она смотрела на него своими серыми глазами.

— Не кричите на меня, мистер Джарелл, — сказала она. — Вы не должны на меня кричать. Даже сейчас. Так вы доведете это до сведения полиции, мистер Вулф?

— Разумеется, если увижу их, мисс Кент. Вы правы, я собираюсь обратиться в полицию, хоть мне и не хочется. — Он снова обвел их взглядом. — Есть еще один отрезок времени, очень короткий, о котором я не упомянул сейчас, потому что мы занимались этим вопросом в пятницу. Это отрезок между шестью и шестью тридцатью в среду вечером, когда был похищен револьвер. В тот день никто из вас алиби не представил, даже мистер Брайэм, хотя теперь оно у него есть. — Вулф повернулся к Джареллу. — Я возвращаюсь к этому, сэр, по той причине, что когда вы во всеуслышанье заявили, будто оружие взяла ваша невестка, правда, оговорившись, что у вас нет доказательств. Теперь они у вас есть?

— Нет. Таких, как нужно вам, нет.

— А вообще, какие-нибудь?

— Разумеется, их у него нет. — Это был Уимен. Он смотрел не на Вулфа, а на своего отца. Но сказал «у него», а не «у тебя». — Это уже переходит всякие границы. Теперь уже речь не о пропаже оружия, а об убийстве двух человек. Он ее ненавидит, вот и все. И хочет любыми путями ее обесчестить. Он к ней приставал, целый год не давал ей прохода, а она его отвергла, вот он ее и возненавидел. Тут все ясно.

Вулф изменился в лице.

— Миссис Джарелл, вы слышали, что сказал ваш муж?

Сьюзен едва заметно кивнула.

— Да.

— Это правда?

— Но я не хотела бы… — Она замолчала. — Да, это правда.

Вулф крутанул головой влево.

— Мистер Джарелл, вы делали недостойные посягательства на жену вашего сына?

— Нет!

— Ты лжец, — отчетливо произнес Уимен, в упор глядя на отца.

— О, Господи! — воскликнула Трелла. — Замечательно. Чудесно.

Если я и знаю человека, который не нуждается в том, чтобы его жалели, так это Ниро Вулф. Однако в тот момент я был близок к тому, чтобы его пожалеть. Он приложил столько усилий, чтобы собрать у себя эту семейку в надежде, что они помогут ему выпутаться из сложной ситуации, они же превратили его кабинет в прачечную, где стирали свое грязное белье.

— Арчи, выпишите мистеру Джареллу чек на десять тысяч долларов, — распорядился Вулф.

Я встал и направился к сейфу за чековой книжкой.

— Безнадежно, — изрек Вулф, обращаясь ко всем сразу. — Признаться, я так и думал, но все-таки рискнул попытаться. Главным образом для того, чтобы спасти чувство собственного достоинства, но и вам хотел дать шанс. Теперь же всем вам предстоят тяжелые времена, а кто-то один из вас обречен. Мистер Джарелл, я вам больше не потребуюсь, вы мне и подавно. Кое-что из вещей мистера Гудвина осталось в той комнате, которую он у вас занимал. Он за ними пошлет либо подъедет сам. Чек, Арчи.

Я вручил ему чек, он его подписал, и я стал пробираться к Джареллу, чтобы отдать ему этот чек. Чтобы не попасть под ноги направляющемуся к двери Вулфу, мне пришлось идти к красному креслу кружным путем. Джарелл стал возражать, но Вулф даже не удостоил его вниманием.

Они встали и всей компанией двинулись к выходу. Невеселая это была компания. Я проводил их до самой входной двери, но никто из них, кроме Лоис, не удостоил меня даже взглядом. Она протянула мне руки и вместо улыбки, которая у нее не получилась, нахмурилась. Я нахмурился ей в ответ, показывая тем самым, что лично к ней у меня никаких претензий нет.

Я видел сквозь прозрачную изнутри панель, как они спускаются по ступенькам. Когда вернулся в кабинет, Вулф, снова рассевшийся в своем кресле, буркнул:

— Соедини меня с мистером Кремером.

— Вы раздражены, — заметил я. — Не лучше ли сперва сосчитать до десяти?

— Нет. Соединяй.

Я набрал — 8241. Манхэттен. Хоумсайд Вест, спросил инспектора Кремера, и меня соединили с Пэрли Стеббинсом. Тот сказал, что Кремер на совещании и в настоящий момент связаться с ним нет никакой возможности. На мой вопрос, когда он появится, Пэрли ответил, что не знает, и, в свою очередь, поинтересовался, что мне нужно.

Вулф схватил трубку своего телефона.

— Мистер Стеббинс? — задыхаясь от нетерпения, сказал он. — Ниро Вулф. Пожалуйста, передайте мистеру Кремеру, что я буду несказанно признателен, если он заглянет ко мне сегодня в половине десятого вечера, нет, как только закончится совещание. Передайте, что у меня есть для него важное сообщение, касающееся убийства Ибера и Брайэма… Нет, прошу прощения, но это должен быть именно Кремер… Знаю, так оно и есть, но если вы придете без мистера Кремера, вас не впустят. С ним — добро пожаловать… Значит, как только он освободится.

Повесив трубку, Вулф откинулся в кресле, закрыл глаза и задвигал губами. Определенно, он был в отчаянии. До обеда оставалось всего пятнадцать минут.

Глава 13

Я бы сказал, что мистер Кремер и сержант Стеббинс весят примерно одинаково, около ста девяноста фунтов каждый, но толстым ни одного, ни другого не назовешь. Не подумайте, будто у них одинаковые фигуры: у Кремера тело упругое, у Стеббинса — отвислое, у Кремера пальцы костлявые, у Стеббинса не видно ни единой косточки. Наверное, и все остальное у них в таком духе, но я никогда не загорал с ними на одном пляже, так что ручаться не могу. Не знаю, с кем из них труднее совладать, возможно, в один прекрасный день я это узнаю, хотя они и представляют собой закон.

Разумеется, не сегодня — ведь мы сами пригласили их к себе, чтобы дать им милостыню. Поздоровавшись с Вулфом, вновь прибывшие заняли свои места: Кремер — красное кожаное кресло, Пэрли уселся рядом с ним в желтое. Кремер даже постарался пошутить: он спросил у Вулфа, как обстоят дела с его соответствующим ходом рассуждений.

— Никак, — сказал Вулф. Он повернул голову так, чтобы видеть их обоих, и не прикидывался, будто он этому рад. — Мой разум перестал функционировать. Он потонул в потоке обстоятельств. Мой телефонный звонок вам был продиктован не разумом, а неудачей. Я скис и пошел на дно. Только что я вернул одному своему бывшему клиенту аванс в десять тысяч долларов. Отису Джареллу. Теперь у меня нет клиента.

Вы еще подумаете, будто хитрые серые глазки Кремера просияли от радости, — ничего подобного. Он верит сказанному Вулфом лишь после того, как оно пройдет соответствующую обработку в его лаборатории.

— Очень плохо, — громко сказал он. — Плохо для вас, хорошо для меня. Сведения всегда мне пригодятся. Вы сказали, они касаются убийства Ибера и Брайэма.

Вулф кивнул.

— Я их узнал не сию минуту, а несколько часов тому назад и тут же был вынужден признать, что обязан вам их сообщить. Они касаются одного события, имевшего место в доме мистера Джарелла в прошлую среду, свидетелем которого был Гудвин, который мне о нем и доложил. Прежде чем я вам их сообщу, мне нужно, чтобы вы ответили на один или два моих вопроса. Догадываюсь, вы узнали от мистера Джарелла, что он нанял меня в связи с одним делом, вследствие чего мистер Гудвин очутился у него в доме под вымышленной фамилией в качестве его секретаря. Я также догадываюсь, что он отказался сообщить вам, что это за дело, на том основании, что оно сугубо личное и конфиденциальное и к вашему расследованию отношения не имеет. Кстати, окружной прокурор и комиссар полиции его объяснения приняли. Вам, очевидно, тоже пришлось их проглотить, потому вы и не надоедали ни мистеру Гудвину, ни мне.

— Верно, я вам не надоедал. Что касается ваших догадок, гадайте себе на здоровье.

— Однако вы их не опровергаете. Я всего лишь хочу, чтобы вы уяснили себе, почему я не собираюсь докладывать вам о том, с какой целью нанял меня мистер Джарелл, хотя он больше и не мой клиент. Полагаю, это не пришлось бы по вкусу комиссару полиции и Окружному прокурору, а я не собираюсь настраивать их против себя. Второй вопрос… Да, мистер Стеббинс?

Пэрли не вымолвил ни слова. Он просто издал утробный рык и крепко стиснул зубы.

Вулф снова повернулся к Кремеру.

— Второй вопрос. Вы арестовали кого-нибудь хотя бы в связи с одним из этих убийств?

— Нет.

— Быть может, у вас есть достаточно оснований для того, чтобы заподозрить кого-то, не принадлежащего к семейному кругу Джарелла?

— Нет.

— Теперь сложный вопрос, на который требуется односложный ответ. Мне необходимо знать, не обнаружено ли что-нибудь такое, о чем еще не сообщалось и что лишает мое сообщение смысла? Быть может, было установлено, что кто-то входил либо выходил из дома, в котором проживал Ибер, в четверг днем? То же самое касательно Брайэма. Исходя из опубликованных сведений, можно предположить, что кто-то находился с ним на заднем сиденье его машины, которую припарковали в таком месте, где ее никто не мог увидеть, что его кто-то застрелил, прикрыл тело ковриком, пригнал машину на Тридцать девятую авеню в район Седьмой авеню, откуда можно быстро попасть в метро, поставил машину на стоянку и исчез. По-прежнему ли все это пребывает в стадии предположения? Может, нашелся свидетель, который видел эту машину то ли по пути, то ли тогда, когда ее припарковывали, и, следовательно, мог бы описать водителя? Из всего сказанного сформулируем один-единственный вопрос: располагаете ли вы какими-либо обнадеживающими фактами, на которых можно было бы основывать расследование и которые еще не были обнародованы ?

Кремер сдавленно хмыкнул.

— Вам требуется совсем немного, верно? Получите. Ответ на этот вопрос: нет. А теперь послушаем вас.

— Только тогда, когда я буду к этому готов. Пока же я принимаю все, рекомендованные в подобных случаях, предосторожности. Согласно сведениям, которыми располагаю я, оба убийства могли быть совершены Отисом Джареллом, его женой, Уименом Джареллом, его женой, Лоис Джарелл, Норой Кент и Роджером Футом. Или же двумя или тремя, а может, и всеми сообща. Итак, следующий вопрос: известно ли вам что-либо такое, что снимало бы подозрение с кого-нибудь из этих людей?

— Нет. — Кремер сузил глаза. — Вот, оказывается, в чем дело. Неудивительно, что вы с ним развязались. И вернули ему аванс. А ну-ка выкладывайте.