Оргия за тридевять земель Серова Марина
Сам Виктор Владимирович только кивал и за обе щеки уплетал тушеную рыбу с капустой, морковью, свеклой и луком.
– Потрясающе! – восклицал он. – У-у, как вкусно!
– А потом такая рыба обязательно должна настояться, – заключила тетушка. – Иначе эффект будет совсем не тот.
– Я готова, Виктор Владимирович, – улыбаясь, сообщила я.
– Погодите совсем немного, Евгения Максимовна! – с набитым ртом произнес Светин. – Я никак не могу обидеть вашу милую тетушку, не доев до конца эту тушеную два часа, а потом так замечательно настоянную рыбу!
Наконец Виктор Владимирович окончил трапезу. Перед тем как уйти, он долго отвешивал тетушке похвалы, выражал безумное восхищение. Я думала, он не найдет в себе силы вернуться в обыденную реальность никогда. Вот как вкусно готовит моя тетушка!
В три часа дня мы приблизились к зданию Дома журналистов. Я все-таки убедила Виктора Владимировича, что номера машины стоит на время заменить. Мало ли кому в ходе расследования вздумается нас преследовать? Ни к чему этому «кому-то» знать, кому машина принадлежит на самом деле.
– Что я должен говорить? – разволновался Светин, идя к входу в Дом журналистов.
Я его успокоила:
– Говорить буду я, вы должны только мне поддакивать. Постарайтесь выглядеть как можно более официально. Справитесь?
– Уж как-нибудь…
Вот так болтая, мы очутились на крыльце здания, построенного еще в девятнадцатом веке, перед большой застекленной дверью. Я потянула дверь на себя. Надо заметить, она оказалась тяжелой. Переживавший по поводу того, удастся ли нам провернуть задуманную операцию, Виктор Владимирович, спохватился, и сам дернул за ручку, дабы пропустить меня вперед.
Мы оказались лицом к лицу перед вахтером.
– Вы к кому? – спросила строгая, но вместе с тем безобидная на вид бабулька за столом перед «вертушкой».
Я вынула удостоверение, краем глаза отметив, что Светин делает то же самое.
– Мы журналисты из Пензы. Нам требуется материал по поводу конференции, посвященной проблемам экологии и охране окружающей среды, состоявшейся десятого апреля. К кому можно обратиться?
Вахтерша смутилась.
– Да, что-то такое у нас, кажется, было. Я попробую созвониться с Алексеем Григорьевичем, он – главный редактор «Тарасовского вестника». Кажется, он что-то такое возглавлял…
Мы застыли в ожидании, пока вахтерша свяжется с Алексеем Григорьевичем по телефону.
– Алло? Алексей Григорьевич? Тут какие-то журналисты из Пензы. По поводу конференции десятого апреля. Экология, охрана среды…
В трубке послышалось невнятное бормотание. Потом вахтерша повернулась к нам.
– Какая газета? – зашептала она.
– «Пензенская интеллигенция», – ответила я.
– «Пензенская интеллигенция», – сказала старушка в трубку… – Да… Да… Хорошо.
Старушка повесила трубку и вновь обратилась к нам:
– Алексей Григорьевич вас примет. Четыреста первый кабинет. Лифт там.
Мы миновали «вертушку», вызвали лифт. Пару минут спустя мы петляли по извилистым коридорам старинного здания в поисках четыреста первого кабинета.
Наконец кабинет отыскался. Табличка на двери гласила: «„Тарасовский вестник“. Главный редактор Дмитриев Алексей Григорьевич». Я постучала, дождалась, когда из глубины кабинета донесется «Да!», после чего вошла. Следом за мной юркнул Светин.
Алексей Григорьевич оказался худосочным лысеющим человеком лет сорока. На носу у него сидели круглые очки, а черты лица он имел мелкие.
– Присаживайтесь, – кивнул Дмитриев.
Мы послушно уселись в предназначенные для гостей кресла.
– Мы – журналисты из Пензы… – начала было я, но Алексей Григорьевич меня прервал.
– Был я в Пензе, – задумчиво сказал он, – общался с редакторами и журналистами многих газет, но вот «Пензенскую интеллигенцию» что-то не припомню…
Я сосредоточилась, попыталась поймать вдохновение, широко улыбнулась и заговорила, стараясь одним духом выпалить всю речь, которую импровизировала тут же:
– «Пензенская интеллигенция» – молодая газета, ей меньше трех лет, но даже за это короткое время мы сумели обрести весьма широкий круг читателей, главным образом – из рядов пензенской интеллигенции, для которой, собственно говоря, и создавалась газета.
Алексей Григорьевич удивленно вскинул брови, а я продолжила:
– Газета «Пензенская интеллигенция» освещает самые различные проблемы, берет во внимание всевозможные моменты научной, культурной, политической жизни общества…
Алексей Григорьевич замахал рукой:
– Ладно, ладно! Единственный момент. Мне необходимо посмотреть ваши журналистские удостоверения. Не обижайтесь, но это моя обязанность. Доверяй, но проверяй, как говорится.
Мы с Виктором Владимировичем охотно продемонстрировали главному редактору «Тарасовского вестника» изготовленные пару часов назад «корочки». Алексей Григорьевич повертел сии произведения искусства в руках, хмыкнул и вернул нам.
– Ну-ну, – покачал головой он. – Я вас слушаю. О чем вы хотели расспросить?
Словно вахтерша не сообщила ему, что мы хотели спросить!
– Нас интересуют материалы конференции, посвященной проблемам экологии и охране окружающей среды, состоявшейся десятого апреля, – сказала я. – Понимаете, пензенская интеллигенция чрезвычайно озабочена нынешним положением экологии в стране, чистотой воды в Волге-матушке, положением в соседней Тарасовской области. С момента проведения конференции в Тарасове миновало более недели, а читатели, озабоченные данной проблемой, буквально завалили нас письмами – обычными и электронными. И это совершенно справедливо, ведь варварское отношение современного человека к природе ставит под угрозу само существование рода людского. Оглянитесь вокруг! Стремительно приближаются к той грани, за которой стоит вымирание, многие виды животных и растений. Воздух, земля и вода превратились в смертельные яды благодаря нерациональному использованию радиоактивных отходов…
Дмитриев махнул рукой.
– Все-все! Достаточно! Я прекрасно осведомлен насчет глобальных проблем человечества. Давайте приступим к делу. Я вас слушаю.
– Давайте. Меня интересует план конференции, зачитанные там материалы.
Алексей Григорьевич глубоко вздохнул:
– Доставайте свои блокноты, диктофоны или что у вас там.
Я охотно вынула из внутреннего кармана пиджака записную книжку, ручку и состроила сосредоточенную гримасу, приготовившись записывать. Виктор Владимирович последовал моему примеру, и я подумала, что из него и вправду мог бы получиться не такой уж и плохой актер.
– Вы прекрасно понимаете, насколько актуальна тема, которой была посвящена конференция, – начал Алексей Григорьевич монотонным голосом, тем самым, что способен загипнотизировать, ввести в состояние, аналогичное зимней спячке, кого угодно. – В связи с этим были зачитаны доклады различных выдающихся ученых нашего города из самых разных областей науки. То, что в конференции участвовали экологи, ясно само собой. Кроме того, выступали химики, биофизики, биологи различных направлений, инженеры и даже математики… Всех не перечислишь.
Я изо всех сил старалась делать вид, что записываю каждое слово Дмитриева. Светин от меня не отставал – тоже что-то строчил в своем блокноте.
– Конференцию открыл академик, профессор, доктор биологических наук Семыкин Дмитрий Арсеньевич. Доклад его назывался «Негативные изменения результативности сельскохозяйственных мероприятий в связи с дестабилизацией экологической ситуации в Тарасовской области за последние двадцать лет».
Говорил Алексей Григорьевич долго и нудно. Тщательно и подробно излагал все нюансы представленных вниманию членов конференции докладов. К чему ему понадобилась такая обстоятельность, я не знаю. Это не была речь человека, севшего на любимого конька, спешащего поделиться с людьми тем, что волнует его душу. В рассказе Дмитриева не было ничего живого. Похоже, Алексей Григорьевич сам не рад был лишний раз вспоминать о скучных тезисах, выдвинутых учеными, понятными лишь узкой группе специалистов. Но по-другому главный редактор, видимо, не мог, где-то приучился исполнять свои обязанности с дотошной точностью, в соответствии с правилами. Наконец он дошел до интересующего нас момента:
– Далее по плану следовал доклад Игоря Сергеевича Маркова, но он не состоялся в связи с трагической смертью последнего…
Алексей Григорьевич намеревался пойти дальше и продолжить заунывное перечисление состоявшихся докладов, но я его остановила:
– А вот этот момент нас особо интересует. Ведь говорят, что именно из-за своего доклада Игорь Сергеевич и погиб…
– Неужели в Пензе и такие слухи ходят?! – изумился Дмитриев.
– Ходят, еще как ходят! – горячо продолжала я. – А еще ходят слухи, что некто Владимир Николаевич Светин должен был прочесть доклад на ту же тему, что и Марков, но сел в тюрьму по обвинению в убийстве того же Маркова…
В глазах Алексея Григорьевича впервые за время нашей беседы вспыхнул огонек.
– Это вообще странная история! – увлеченно поведал он. – О том, что доклады имеют общую тему, нам стало известно за несколько дней до конференции. Марков и Светин явились к нам лично и объяснили, что к чему. Просили разрешить ситуацию. Похоже, оба они были в бешенстве, очень обозлены друг на друга. Мирно им договориться не удалось, пришлось тянуть жребий. Повезло Маркову.
Внезапно Дмитриев притих. Похоже, осознал, что ведет себя как баба, лузгающая семечки на завалинке и травящая своим подружкам-сплетницам небылицы про всех проходящих мимо людей. Алексей Григорьевич пристально поглядел на нас.
– Слушайте, – медленно проговорил он. – А вы случайно не из какой-нибудь бульварной газетенки пришли, чтобы сенсацию подчерпнуть?
– Что вы! – воскликнула я. – «Пензенская интеллигенция» – известнейшая в нашем городе газета! Мы даже сотрудничаем с местным Союзом писателей, публикуем на наших страницах очерки и новеллы молодых авторов. Молодых, но обещающих когда-нибудь в будущем стать настоящими мастерами пера. Если вы не верите…
– Ладно, ладно. Не хочу с вами пререкаться. Так что конкретно вас интересует? Я не знаю, кто убил Маркова – Светин или кто еще. Пусть милиция занимается выяснением.
– А что у него был за доклад? На какую тему?
– О, это была очень щекотливая тема. Но я вам скажу. Думаю, не стоит таить правду от общественности, тем более что не сегодня-завтра она все равно всплывет на поверхность. В общем, расклад такой. Есть у нас в Тарасове предприниматель, Леснин Андрей Владиславович, владелец завода, расположенного на берегу Волги, в Заводском районе города, и занимающегося изготовлением парфюмерных изделий. Знаете, всякой там ерунды для женщин – лака для ногтей, краски для волос, губной помады, румян и прочей дребедени. Предприятие называется «Леснин-Парфюм».
Так вот, отходы завода сбрасываются в Волгу. Официально они не представляют большой опасности и вредят экологии не больше, чем сток канализационных вод. Хотя и в последнем случае можно поспорить. Но Марков и Светин занимались изучением жизнедеятельности различных форм беспозвоночных организмов, обитающих в волжских водах близ Заводского района Тарасова. Светин занимался донными формами организмов – бентосом, а Марков – планктоном. И выяснилось, что численность многих беспозвоночных в Волге близ Заводского района тесно коррелирует с выбросами отходов производства фирмы «Леснин-Парфюм». Исследования, которые Марков и Светин проводили независимо друг от друга, показали наличие в клетках беспозвоночных смертельно ядовитых соединений, которые никак не утилизируются, разлагаются по нескольку лет и представляют опасность как для животного и растительного мира, так и для населения области…
– Чем грозило Леснину обнородование данных исследований?
– Леснину это грозило полным банкротством. Ведь если бы исследования были представлены общественности, они неизбежно бы привлекли внимание соответствующих структур власти. А уж те бы постарались на славу, подвергли бы все тщательной проверке. Им ведь только кость кинь, а возможности они не упустят. Можно на этом хорошенько нагреть руки, а если повезет, продвинуться в карьере. Завод Леснина непременно прикрыли бы, бизнес его пошел бы прахом.
– А что получили бы Марков и Светин за свои открытия?
– Если бы дело получило громкую огласку, то, несомненно, коллеги-ученые оценили бы их по достоинству… Слушайте, а почему это вас так интересует?
– Возможно, это была бы самая большая сенсация, которая могла случиться на конференции. Но, к сожалению, сенсация так и не состоялась…
– Ну-ка, покажите, что вы там записываете! – вдруг воскликнул редактор «Тарасовского вестника».
Я и моргнуть не успела, а Дмитриев уж вырвал у меня из рук блокнот. Единственное, что я туда записала помимо бесформенных каракулей – это название фирмы, владельца которой собирались обличать Игорь Сергеевич с отцом моего клиента, а также имя самого владельца фирмы. И сейчас главный редактор газеты «Тарасовский вестник» изучал мои заметки.
– Послушайте, это не ваше… – начала было я, но Алексей Григорьевич лишь триумфально усмехнулся.
– Ага, значит, никакие вы не журналисты. Что-то вынюхиваете! Ну-ка, ну-ка… Кто вас подослал?
Я протянула руку, пытаясь отобрать то, что принадлежит мне по праву, но Алексей Григорьевич, ухмыляясь, спрятал записную книжку, которая содержала в себе столько важных для меня телефонов.
– Отдайте мою записную книжку! – потребовала я возмущенно. – Она мне нужна, там много моего личного.
А Дмитриев тем временем жал на кнопку под столешницей, очевидно намереваясь вызвать охрану. Назревал конфликт, и мне это не нравилось.
Охрана не заставила себя долго ждать. Несколько минут спустя дверь отворилась, и в кабинет ворвались трое крепеньких парнишек в камуфляжных костюмах. Лица у всех троих мрачные и не предвещающие ничего хорошего, а на поясах – резиновые «демократизаторы».
– Вот эти люди выдают себя за журналистов, а на самом деле их подослали какие-то частные лица, – сообщил Алексей Григорьевич.
– Придется вам проследовать в милицию, – сообщил один из охранников.
– Не надо в милицию, – сказал Виктор Владимирович. – Евгения Максимовна, скажите им. Я оценю ваше слово по заслугам.
Я внимательно посмотрела на клиента. Затевать драку, когда таковой можно избежать, мне не хотелось. Впрочем, в милицию мне хотелось еще меньше.
Светин кивнул, уголки его губ чуть приподнялись кверху. Я догадалась, что таким образом он дает мне добро. Ну что ж, если он желает…
Внезапность – залог победы. Я прыгнула навстречу мужчине, стоявшему ко мне ближе других, ловко ухватила его за запястье и вывернула кисть так, что уже выхваченная им дубинка упала на паркет. Охранник, по всей вероятности, не ожидал такого, а потому растерялся, и я, воспользовавшись ситуацией, произвела бросок через бедро. Мужик с грохотом рухнул на пол. Вслед за этим я отняла записную книжку у Алексея Григорьевича. Тем временем в руках двух других амбалов тоже возникли резиновые палки.
– Позвольте нам уйти! – громко сказала я. – Мы не собирались причинять никому здесь вреда! Нам просто нужна была информация! Не стоит затевать разборки!
– Руки вверх! – упрямо прогнусавил охранник. Что поделаешь, работа у него такая. Семейство-то кушать просит.
– Послушайте! Вам действительно лучше опустить нас с миром!
Краем глаза я отметила, что брошенный мною на пол человек поднимается на ноги, да и на двух других мои реплики не произвели особого впечатления.
И пусть на вид я барышня слабая и беззащитная, но тут мое тело на миг превратилось в сжатую до предела пружину, а в следующий миг она распрямилась. При помощи приема под названием «вертушка» я сшибла с ног обоих охранников с дубинками. Одному удар пришелся по виску, другому по челюсти. Оба противника одновременно прилегли на пол.
Но тот, кого я свалила в самом начале, попытался совершить бросок в мою сторону. Моей реакцией был «удар льва» – ногой назад. В итоге подошва моего ботинка впечаталась в нос этого типа, словно в свежую сочную сливу, несколько секунд назад упавшую на землю с дерева. Только тут я обратила внимание, что в течение всей потасовки Алексей Григорьевич истерично визжал, парадоксальным образом навевая мысли о женской неуравновешенности.
Не давая охранникам и Дмитриеву опомниться, я схватила клиента за руку и кинулась к двери. Вызывать лифт времени не было, в такой ситуации это чудо техники может понадобиться только законченному идиоту, и я бросилась к лестнице. Понеслась по ней с такой прытью, словно старалась перепрыгивать через лестничные пролеты. Виктора Владимировича я волокла за собой, словно котенок – консервную банку, привязанную к хвосту. Дышала я часто-часто. «А ведь вляпались из-за пустяка! – с досадой думала я. – И еще… Лучше бы мы с этими охранниками не спорили!»
Когда мы очутились в вестибюле, вахтерша, увидев нас, замерла, как соляной столп. Бабулька на этот раз не собиралась допытываться, кто мы такие, да что нам надо, и выяснять прочие обстоятельства, заставившие нас здесь появиться. Уверена, в тот момент она готова была беспрепятственно пропустить нас куда угодно и даже заплатить нам за это, лишь бы никогда более не созерцать наши физиономии.
Однако приключение наше еще не окончилось. Справа от нас находился коридор, поворачивающий куда-то назад. Вот оттуда и выскочили двое охранников. Причем совсем не те, с кем я до того имела честь сойтись в сражении. Что касается тех трех, то они спускаться не спешили. Что, собственно, неудивительно, учитывая телесные повреждения, которые я им нанесла. Но, быть может, именно они и вызвали подмогу. Времени задумываться над подобными вопросами у меня не было. Фактически мне сейчас предстояло решить великую философскую дилемму под названием «быть или не быть». И для начала я попробовала вновь взять внезапностью. Я жутко закричала, и охранники, чуть даже присев, шарахнулись в разные стороны. Это и помогло мне с достоинством выйти из ситуации. Не теряя ни секунды, я потащила клиента к дверям, на улицу, на свободу.
И вот мы вновь вдыхаем свежий воздух и бежим со всех ног к машине. Словно робот, я совершаю автоматические и точные движения. Вот открываю правую переднюю дверцу автомобиля и впихиваю внутрь Светина, вот открываю левую дверцу и забираюсь в машину сама. Поворачиваю ключ в замке зажигания, включаю передачу…
Все как во сне. В зеркало заднего обзора наблюдаю, как двери Дома журналистов открываются, и оттуда выбегают двое охранников. Жму на газ. Машина трогается с места. Единственная мысль в голове – только бы шины не прострелили. Иначе все это шоу было ни к чему. Хотя, в конце концов, не банк же эти ребята охраняют, так что скорее всего стрелять-то им не из чего.
Я вырулила за поворот, на одну из узких улочек, которых в Тарасове полно и в центре. Так, петляя, я старалась избежать столкновения с блюстителями правопорядка: ведь охранники могли сообразить, что к чему, и обратиться в милицию. Конечно, в итоге все в любом случае уладилось бы, у меня во властных структурах полно знакомых, но лишний раз использовать связи не хотелось.
Однако обошлось. Я завела машину в один из тупиковых дворов и попросила Светина помочь мне заменить липовые номера на настоящие. Когда все было готово, я успокоилась и повела автомобиль в сторону Московской, откуда намеревалась попасть на дорогу, ведущую в Ленинский район. Виктор Владимирович никак не мог успокоиться. Всю дорогу он тяжело дышал.
Дома мы переоделись, пообедали, и когда настала пора пить чай, я наконец заговорила с клиентом:
– Ну, Владимир Викторович, какими будут дальнейшие наши действия?
– По-моему, понятно: нам необходимо установить контакт с Лесниным. Возможно, стоит за ним и последить… Наверняка Маркова убили именно из-за доклада. Бизнес ведь – дело темное, Евгения Максимовна. Люди из-за денег мать родную растерзать готовы, не то что расправиться с каким-то там ученым, который пишет свои жалкие статьи или доклады.
– И вы думаете, охотится за вами именно человек Леснина?
– Ну а почему нет?
Я пожала плечами.
– Не знаю. Мне кажется, Леснин – достаточно состоятельный человек, и приди ему в голову идея устранить вас как возможную помеху, он наверняка прибег бы к услугам профессионального киллера, а не того дилетанта, что у всех на виду околачивается в спортивной куртке возле вашего дома.
– А вы все-таки думаете, он дилетант?
– Конечно! Стал бы профессиональный киллер пытаться убрать человека дедовскими методами – с ножом в руке? Профессионал обязательно воспользовался бы снайперской винтовкой с мощным оптическим прицелом или еще чем-нибудь в таком роде. И на глаза бы он кому не надо не попадался. Засел бы где-нибудь на чердаке дома напротив, и… Если бы киллер был профессиональным, вы ко мне не обратились бы. Не успели бы просто. Киллер давно бы сделал свое дело и получил от заказчика свои денежки. Кроме того, профессиональный киллер предварительно тщательно изучает жизнь «клиента». И только потом действует. А уж о сестре вашей ему давно было бы известно. А так, похоже, он и не подозревает о ее существовании…
– Да-а… И тем не менее начнем мы именно с Леснина. На данный момент, мне кажется, – единственный ключ к разгадке.
– Можно начать с преподавателя, которого Степан Олегович обозначил как «икс», – возразила я.
– А, ерунда, – махнул рукой Светин. – Начинать надо с владельца завода. Вот только как найти к нему подход?
– Тут я могу вам помочь, – ответила я. – У меня есть друзья в милиции. Крупные, кстати, чины. У них я получу всю информацию, которую только возможно раздобыть об этом предпринимателе…
– Эх-х, – горько вздохнул Виктор Владимирович, – что бы я без вас, Евгения Максимовна, делал!
А в самом деле, что?
Глава 3
В тот же вечер я позвонила одному из самых близких своих знакомых из рядов сотрудников милиции – Евгению Басенкову. Изложила Жене суть проблемы, и он обещал все выяснить, попросив позвонить попозже, часов эдак в девять вечера.
Как мы и условились, в девять я отзвонилась, и была, признаюсь, слегка поражена некоторыми деталями информации, которую мне предоставил Женя.
Андрей Арсеньевич Леснин, за глаза в бизнес-тусовке называемый скромненько Эрмитажем – за немалые габариты, проживал в Кировском районе Тарасова, неподалеку от места, известного в народе как Стрелка. Проживал не один, а вместе со своим бульдогом Му-Му, попугаем Кешей и телохранителем Герасимом. Правда, смешно? И вообще Эрмитаж был известен в богемных кругах Тарасова как большой любитель животных. Басенков заметил кстати, что ему совершенно не верится, чтобы человек, обожающий животных, стал нарушать законы экологии. Правда, если посмотреть с другой стороны, то странно, что человек, у которого телохранителя зовут Герасим, назвал свою собачку Му-Му и при этом уверяет всех, что обожает животных. В общем, Басенков намекнул, что, возможно, Эрмитаж просто создал себе имидж любителя животных – ради того, чтобы иметь репутацию благодетеля на фоне своего отнюдь не благодеятельного бизнеса.
Помимо всего прочего, Женя назвал домашний, мобильный и рабочий номера телефонов Андрея Арсеньевича, а также номера всех машин, в том числе и любимой – джипа «Чероки», выкрашенного в ядовито-желтый цвет. Я едва успевала записывать под диктовку Жени информацию, включающую адрес завода, фамилии и данные на ближайших партнеров и конкурентов Эрмитажа. Когда Женя закончил, я, с трудом приходя в себя от восхищения его расторопности, рассыпалась в благодарностях старому другу:
– Спасибо тебе, Женек! Молодец, что еще тут скажешь!
– Но это еще не все! – усмехнулся Басенков, и я ясно представила себе его довольное лицо. – Завтра в четыре господин Леснин намерен посетить богемное собрание Общества защиты животных. Там вы имеете шанс познакомиться с интересующей вас личностью. И еще со множеством других чудиков, к вашему расследованию отношения не имеющих, но от того не менее интересных. Вход свободный. Записывай адрес, тезка!
Записав, я повесила трубку и обратилась к Светину:
– Ну, Виктор Владимирович, приготовьтесь! Завтра мы отправляемся в Общество защиты животных!
– Что-то? – у Виктора Владимировича глаза на лоб полезли.
– В Общество защиты животных, – невозмутимо повторила я и улыбнулась. – Погодите, я вам все объясню.
И я объяснила. Естественно, клиент принялся меня благодарить. Но я лишь усмехнулась и строго произнесла:
– Но все не так просто!
– А что такое?
– Вначале мы должны заехать к моей тетушке. Нам нужно переодеться подобающим образом, по-богемному, чтобы в Обществе защиты животных нас приняли за своих, а кроме того – снова сменить номера машины. Кто знает, что нас ожидает на этот раз. Но главное в том, что если мы заедем к тетушке, то сможем великолепно пообедать!
Я лукаво подмигнула Виктору Владимировичу. На лице последнего отразилась непередаваемая гримаса предвкушения. Казалось, еще немного, и он заурчит.
У тетушки мы были в одиннадцать утра.
Она как раз запекала в духовке курицу с майонезом. Сказала, что готовит по индийской методике, то есть с дымком. И действительно, в квартире было не продохнуть от дыма, валящего из щели под кухонной дверью. Тем не менее пахло вкусно. В качестве гарнира тетушка жарила картошку и нарезала салат из свежих помидоров и огурцов.
Пока я возилась с автомобильными номерами, Виктор Владимирович с удовольствием согласился стать собеседником тетушки Милы. Кстати, потом, когда вся эта история закончится, она еще не раз упомянет в разговоре, что никогда не встречала столь обаятельного и интересного человека, как Виктор Владимирович Светин, который к тому же прекрасно разбирается в кулинарии.
В тот день Светин произвел на тетушку такое впечатление, что она даже не стала ворчать по поводу маскарада, который обычно вызывает в ее сердце чувство крайнего неудовольствия. А маскарад я задумала устроить более чем забавный. Благо в гардеробе у меня имелись шмотки и на тот случай жизни, когда придется общаться с богемой.
Себе я выбрала серебристое платье с глубоким декольте, на шею повесила кулончик в виде черепахи, панцирь которой был изготовлен из ракушки каури. На голову нацепила парик, делавший меня похожей на профессиональную гейшу.
Для Виктора Владимировича я подобрала и вовсе забавный наряд. В одном из шкафчиков я отыскала мужскую сорочку голубого цвета, изрисованную презабавнейшими мишками. Мишки собирали грибы в корзинки, забирались на сосенки, играли с лягушками, рыбками и божьими коровками. Я подумала, что Светин в подобном наряде будет выглядеть по меньшей мере смешно, но зато впечатление на завсегдатаев тусовок Общества охраны животных должен произвести неизгладимое. Помимо этой рубашечки я предложила Светину облачиться в бордовый пиджак «нового русского» и нелепые оранжевые брюки. А довершал маскарадный костюм моего клиента знак пацифика – пусть видят, что Виктор Владимирович против всякого убийства.
Однако сразу заняться переодеванием Светина мне не удалось. Тетушка как раз закончила готовить, подала к столу тарелки с картошкой и салатом, оформленные как подобает – просто по-ресторанному! – а также большую тарелку с курицей. Ах, как слюнки-то у нас потекли от одного вида покрытой румяной корочкой и посыпанной перцем, словно пудрой, курочки!
В течение часа попытки обратить на себя внимание клиента оборачивались пустой тратой сил и времени. Куда более привлекательной ему на тот момент представлялась другая женщина – моя любимая тетушка Мила, автор всего этого кулинарного великолепия.
Наконец трапеза подошла к концу, и я вернула Виктора Владимировича, все еще находящегося под впечатлением, к реальности. Когда Светин переоделся и я подвела его к большому зеркалу, стоящему у одной из стен моей комнаты, произошло то, что в литературе называется «улыбка медленно сползала с его лица».
– Я похож на клоуна! – вскричал Светин. – Я не соглашусь в таком виде гулять по улицам!
– По улицам гулять и не надо, – возразила я. – Достаточно просто сесть в машину, доехать, пообщаться с людьми, которые, кстати, могут выглядеть ничуть не лучше вас, и уехать тихо-спокойно, разузнав все, что нужно, наметив план дальнейших действий.
– Но неужели нельзя обойтись без этого?!
– Можно, но нежелательно. Вы хотите добиться успеха?
– Хочу.
– Тогда должны меня слушаться. Если будете спорить, я найду еще кучу аргументов!
Я состроила на лице очаровательную улыбку. Очень уж мне хотелось вывести своего клиента в свет в таком смешном наряде. Может, женская стервозность взыграла, кто знает…
Виктор Владимирович сокрушенно покачал головой.
– Сдаюсь, – сказал он и поднял руки вверх. – Все! Сдаюсь!
Заседание Общества защиты животных должно было состояться в центральном тарасовском Доме культуры. Несмотря на обещанный Басенковым свободный вход, первыми личностями, на которые мы натолкнулись у крыльца ДК, были охранники в камуфляжной форме, вызвавшие у меня неприятные ассоциации с блюстителями порядка из Дома журналистов. Охранники окинули нас скептическим взглядом.
– Здесь состоится заседание Общества защиты животных? – важно спросила я, словно несла миссию спасения мира.
– Здесь, – усмехнулся охранник. – Будете беседовать на тему, как плохо есть мясо?
– А вы едите мясо? – вскричала я. – Как вы можете! Ведь эти садисты убивают живых существ! Что произошло бы, если бы кого-нибудь из вас превратили, скажем, в котлеты по-киевски?
– Идите, идите, – махнул рукой охранник. – Вам на второй этаж.
Когда мы уже находились в помещении и направлялись в сторону лестницы, до моего уха донеслось сказанное нам со Светиным вслед презрительное:
– Пр-р-ридурки!
Настроение мое поднялось. Такая реакция охранника означала, что играла я, исполняя новую роль, замечательно.
На втором этаже мы услышали смех и спокойную музыку. К нам подбежал мальчишка лет пятнадцати, с пушком, пробивающимся над верхней губой.
– Вы в Общество защиты животных? – спросил он.
– О да, именно туда.
– Тогда вам вон в тот зал…
Мы добрались до двери, на которую указал мальчишка, толкнули ее и вошли. В зале царили смех и воодушевление. Пестрая публика сновала по залу. «Тяжело в такой толчее будет отыскать господина Леснина», – подумала я.
Я заметила стулья, расставленные по периметру зала, у стен.
– Пойдемте, – сказала я Виктору Владимировичу, – присядем.
Мы выбрали себе стулья, занимающие выгодную позицию, с которой нам открывалась большая часть зала. Я решила для начала присмотреться к народу, соизволившему посетить заседание Общества охраны животных.
Прямо передо мной седовласая старушка, одетая так, словно обладает данными Памелы Андерсон, втолковывала какую-то чушь брюнету лет двадцати пяти, типаж которого совпадал то ли с образом жгучего испанского мачо, то ли с образом горячего кавказского парня.
– Дело в том, – говорила старушка, – что наукой доказано происхождение человека от животных. Представьте себе, наш пра-пра-пра, не знаю сколько раз прадед, был обезьяной, а пра-пра и так далее дед этой обезьяны был каким-то, как сейчас выражаются, низкоразвитым млекопитающим. Тем самым, от которых произошли лисы, волки, коровы, – короче, все животные, мясо которых мы сейчас употребляем в пищу, из меха которых шьем себе одежду и над которыми совершаем прочее насилие. Вот и получается, что мы уничтожаем наших сколько-то раз – юродных сестер и братьев, дядь, теть, племянников и племянниц! Вы только подумайте!
– Тут главное не впасть в утопические рассуждения, – рассуждал мачо-кавказец. – Ведь млекопитающие произошли от пресмыкающихся, а они – от земноводных, а те – от рыб, ну а последние – и вовсе от каких-то червяков. Выходит, скажем, вши – тоже в какой-то мере наши не знаю сколько раз – юродные дяди и тети. Не переживать же нам из-за судьбы какой-нибудь вши!
– А что! – живо отозвалась старушка. – Все мы твари божьи, и если бог создал вшей, значит, это для чего-то нужно. Так какое же мы право имеем покушаться на божье творение!
Я отвернулась. Разговор становился все более бессмысленным, но тут на подмостки перед нами вышел мужчина с озорными кручеными усами, во фраке, с галстуком-бабочкой. Наверное, на этом мероприятии он играл роль конферансье.
– Дамы и господа! – воззвал конферансье торжественным слащавым голосом. – Сегодня мы собрались здесь, чтобы послушать выступления сотоварищей, озабоченных нелегкими судьбами братьев наших меньших. Так вот! Общество защиты животных существует уже двенадцать лет, и мы многого успели добиться. Мы провели ряд митингов против скотов, которые занимаются разведением, как они выражаются, скота на мясо. Выходили в прямой эфир известной тарасовской эф-эм-радиостанции с выступлением против использования в качестве одежды норковых, лисьих, песцовых и прочих шкурок. Кроме того, мы давали интервью Центральному телевидению, в котором выражали мнение по поводу антигуманной, точнее – антиживотной пропаганды в литературе, кинофильмах, мультипликации и средствах массовой информации. Как видите, мы многое сделали для животного мира. И еще больше сделаем потом! А теперь, дамы и господа, прошу внимания! Сейчас я от имени председателя Общества защиты животных прошу вас внести посильный вклад в великое дело защиты братьев наших меньших от безжалостных, бессовестных и аморальных живодеров, людей, у которых просто отсутствует сердце. Сборы пожертвований осуществляются вот через этот ящичек, – конферансье указал на черную коробку с покатой крышкой, в которой наверняка имелась узкая щель. – Завтра же о вас и вашей добродетели будет напечатано в газете «Тарасовская культура»! – поспешно добавил конферансье.
Люди потянулись к подмосткам. Опускали в ящичек для сбора пожертвований денежные купюры. Конферансье кричал и брызгал слюной направо и налево:
– Не упустите свой шанс! В ваших силах спасти природу страны, наставить человечество на путь истинный, спасти мир и подать пример заблудшим душам, не подозревающим, что братья наши меньшие – такие же существа, как и мы, способные чувствовать и откликаться на проявления человеческой доброты! И о вашей добродетели обязательно узнают! О тех, у кого сердце за несчастных животных болит сильнее всего, будет напечатана целая статья в газете! Спешите помочь братьям нашим меньшим!
То, что происходило вокруг, вызывало у меня приступы тошноты. Просто в голове у меня не укладывалось, как это взрослые люди могут заниматься черт знает чем!
– Может быть, и нам какую бумажку кинуть для виду? – спросил у меня Виктор Владимирович.
Я пожала плечами.
– Как хотите. Но особо растрачиваться не рекомендую. Не вижу никакого толку, даже для дела. Попробуйте свернуть десятирублевую купюру так, чтобы никто не смог разглядеть достоинство. Потому что, похоже, здесь собрались одни одержимые, которые выбрасывают на ветер – именно так, на ветер! – немалые суммы.
– Пойдемте, Евгения Максимовна. Если уж играть свою роль, то играть до конца.
Светин выдал мне десятирублевую купюру, и мы проследовали к подмосткам. По очереди мы опустили свернутые бумажки в ящичек. При этом я старалась улыбаться так, словно действительно спасала мир. Внезапно я услышала позади себя:
– А, Андрей Арсеньевич, здравствуйте! Как поживает ваш песик?
– Здравствуйте, здравствуйте, Сергей Павлович, – раздался в ответ сдавленный басовитый голос. – Му-Му чувствует себя прекрасно. Верный пес! Вчера Герасим попробовал со мной спорить, так Му-Му чуть не порвала ему глотку. Еле оттащить удалось!
Я медленно обернулась и увидела… человека невероятных размеров. Да что там! Невероятных – мягко сказано. Этот человек больше всего походил на огромный, неравномерно набитый мешок. Насчет того, чем именно набитый, тут мне сразу конкретные ассоциации в голову не приходили. У Леснина было красное потное лицо, щеки его тряслись, словно бульдожьи брыли. И я сразу представила себе, как должна выглядеть его Му-Му. Недаром ведь говорят, что хозяин и собака всегда похожи друг на друга! Описывая внешность Андрея Арсеньевича, в заключение хочу добавить, что из конгломерата жира, который полагалось воспринимать как человеческое лицо, нагло блестела пара черных и въедливых свиных глазок. По правую руку от Эрмитажа стоял человек с имбецильным лицом. Он то и дело кивал. Герасим, что ли?
Эрмитаж важно прошествовал к ящику для сбора пожертвований. Дурковатый спутник не отставал от него ни на шаг. Это был телохранитель, уж их-то повадки я знаю! Значит, точно, – Герасим.
Эрмитаж демонстративно, так, чтобы как можно большее число присутствующих разглядело его щедрость, опустил в ящик стодолларовую купюру. После этого он отошел в сторонку и с самодовольным видом принялся наблюдать, какое количество финансов выделяют остальные любители животных. Во взгляде Леснина нетрудно было уловить откровенное презрение, относящееся ко всем присутствующим без исключения.
Я улучшила момент, когда Андрея Арсеньевича никто не отвлекал, и обратилась к нему с вопросом:
– Я слышала, вы большой любитель собак?
Эрмитаж медленно, как бы с неохотой повернулся ко мне.
Герасим насторожился, но я сделала невинное личико, и интерес телохранителя ко мне как к возможной опасности поугас. Зато зажегся другой интерес. Ох уж эти томные взгляды мужчин, обращенные на женщину!
Леснин, фальшиво улыбаясь, произнес:
– О да, обожаю собачек!
– А какой породы ваша собачка?
– Бульдог. Английский бульдог. У меня – сучка.
– Ой, а мне больше нравятся пудели. Скажите, а чем именно вас привлекают бульдоги?
Леснин посмотрел мне в глаза с таким видом, как будто у меня в кармане миллион, который я ему должна и который цинично не желаю отдавать.
– Бульдог – настоящая собака, с железной хваткой. Вцепится – не отпустит.
В этот момент и в Андрее Арсеньевиче проклюнулось что-то бульдожье. Я подумала, что и в бизнесе он, должно быть, как бульдог – вцепится и ни за что не отдаст.
– Я видела сумму, которую вы отдали как пожертвование. Вы, должно быть, очень любите животных!
На самом деле я пыталась выяснить, с каким человеком я имею дело, что он за личность, пресловутый Эрмитаж, искренен он или нет.
– О да, я очень люблю животных, – ответил Леснин, но гримаса на его лице отражала чувство глубокого отвращения.
В этот момент кто-то положил Андрею Арсеньевичу руку на плечо.
– А, Дмитрий Дмитриевич! – воскликнула гора сала и отвернулась от меня так, словно господин Эрмитаж не желал иметь со мной никакого дела.
Читать бесплатно другие книги:
