Таинственный спаситель Хойт Элизабет

Он с минуту пристально смотрел на нее, потом отвел взгляд.

Вы выглядите взволнованной. Быть может, я принесу бокал пунша и вы немного освежитесь?

И он ушел, прежде чем она успела сказать, что терпеть не может пунш.

Он ушел от нее, оставив одну прямо посреди танцующих. Такого с ней еще никогда не случалось. Боже милостивый, он что, считает себя королем Англии? Или держит ее за обыкновенную шлюху?

Она решительно улыбнулась какой-то матроне, которая открыто глазела на нее, затем повернулась и покинула круг танцующих. Несколько знакомых приветствовали ее, а она даже не помнила толком, что ответила. Через какое-то время Изабель оказалась в дальнем конце бального зала и не задумываясь несколько раз обошла комнату. Что ж, когда Уинтер вернется, уж у нее будет что ему сказать. И вообще где он? Не может же он так долго ходить за пуншем. Если только не избегает ее и не улизнул из бального зала, как трус…

Или не ускользнул из-за каких-нибудь дел Призрака.

До нее вдруг дошло. Она резко вскинула голову, оглядывая бальный зал. Его нигде не было видно. Но ведь не мог же он… не здесь. Но, переходя из комнаты в комнату, она вскоре обнаружила, что в доступной гостям части дома его нет.

Оставались семейные покои.

Изабель была у боковой стены бального зала. Потребовалась всего дюжина шагов, чтобы выскользнуть в коридор. Ей уже однажды доводилось бывать в доме виконта д’Арка, и она помнила, что библиотека находится в конце этого коридора. Она быстро подошла к двери и заглянула внутрь. Комнату освещал один канделябр, но Изабель увидела, что она пуста. Еще несколько минут потребовалось, чтобы убедиться, что Уинтера нет нигде.

Изабель сделала глубокий вдох и стала крадучись подниматься по лестнице на следующий этаж. Она рисковала своей репутацией. Осматривая комнаты, доступные для гостей, она всегда могла сказать, если ее обнаружат, что заблудилась. Труднее будет объяснить недоразумение, оказавшись на другом этаже, с семейными покоями.

Она осторожно приоткрыла дверь и обнаружила дамскую спальню — возможно, леди Уимпл. К счастью, горничной там не оказалось, но и Уинтера тоже не было. Коридор делал поворот, и она очутилась перед дверью в еще одну спальню. Изабель набрала в грудь воздуха и проскользнула внутрь.

Комната была декорирована в темно-красных и коричневых тонах — по-видимому, личные апартаменты лорда д’Арка. Всю центральную часть комнаты занимала огромная кровать с балдахином в цвет портьер, скрывающих окна. Вдоль стен, украшенные обильной резьбой, стояли различные предметы меблировки. Изабель прокралась дальше и, чувствуя себя неловко, заглянула под кровать. Ничего. Ее уже начало охватывать разочарование, когда она уловила, что в соседней комнате кто-то напевает. Боже милостивый, должно быть, это камердинер лорда д’Арка — и, судя по звукам, он направляется в спальню. Изабель выпрямилась, готовая бежать… когда чья-то рука высунулась из-за портьеры и втащила ее в альков.

Она ахнула — чуть слышно, — но некто зажал ей рот. Глаза еще не привыкли к темноте, но Изабель в тот же миг поняла, кто это. Он наклонился, длинным носом своей маски скользнув по ее волосам, и прошептал:

— Шш.

Она застыла, сердце колотилось, как пойманная в силки птица. Он крепко прижимал ее к себе, пока они слушали, как напевающий тихонько камердинер ходит по комнате. Ладонь его была горячей даже сквозь кожу перчатки, и она чувствовала прикосновение его твердой груди к спине. Теперь сердце ее билось учащенно по совсем другой причине.

По совершенно неподходящей причине.

Послышался какой-то странный звук, как если бы за портьерами выдвинули ящик. Дыхание Призрака оставалось ровным и глубоким. Он был настолько спокоен, будто они стояли где-нибудь в гостиной.

Злость обуяла Изабель. Как смеет он быть таким невозмутимым, таким сдержанным? Как так действовать на нее, что соски напрягаются, а внутри все тает? Как смеет делать все, что сделал с ней, и ни в чем при этом не признаваться?

Руки ее сжимали его руку, но сейчас она их разжала. Камердинер замурлыкал новую мелодию, что-то знакомое, хотя она не вполне ее узнала. Изабель пошарила позади себя, коснувшись гладкой ткани, плотно облегающей его бедра. Он шевельнулся, словно желая отодвинуться от нее, но в алькове просто не было места. Позади них было окно в пол, впереди — портьера.

От нее Призраку не убежать. Она провела ладонями позади себя, куда смогла дотянуться. Нащупала его бедра и выпуклость ягодиц, но не больше. В отчаянии Изабель стиснула кулаки, а затем приняла решение.

Она быстро повернулась в его руках. Естественно, он мог бы удержать ее, но любая борьба выдаст их камердинеру.

Она подняла взгляд и заглянула в его глаза, поблескивающие в прорезях странной маски. Что он чувствует? Злость? Любопытство? Возбуждение?

Какая разница? Ей надоело ждать, когда Уинтер признается, кто он. Надоело носить маску напускной веселости, скрывая свои истинные чувства. Никто никогда не замечал этого. Никто, кроме него. Если он не может или не хочет сделать первый шаг, тогда, черт возьми, она сама его сделает.

Она опустилась на колени.

Он резко втянул воздух. Изабель почувствовала это движение, даже если и не слышала вздоха. Подняв руки, она отыскала пуговицы ширинки и начала трудиться над ними.

Он стиснул ее запястья, отстраняя руки от своего паха. Она вскинула глаза, когда до них донесся отчетливый звук открывшейся и закрывшейся двери.

Тишина.

Голову он чуть склонил вбок, когда смотрел на нее, мышцы бедер затвердели и напряглись там, где ее руки касались их.

Изабель ждала, но Уинтер не пошевелился.

Она медленно наклонилась вперед и коснулась поцелуем тонкой кожи его перчаток. Открыла рот. И куснула его за палец.

Он дернулся в ответ. Легкое, чуть заметное движение, но она, тем не менее, почувствовала его и улыбнулась.

— Не надо, — прошептал он так тихо, что это мог быть всего лишь вздох.

Но он уже был возбужден до предела. Слова ее прозвучали тихо, но отчетливо:

— Позволь мне.

Медленно, словно борясь с собой, Уинтер отпустил ее руки.

Изабель не стала ждать, когда он передумает. Подавшись вперед, потянула ширинку, раскрыла ее и завладела тем, что искала.

Он оказался точно таким, как она помнила: мощным, тяжелым и, ах, таким прекрасным. Она вытащила его член наружу и пробежалась пальцами по горячей, туго натянутой коже.

Он замер, словно готов был либо бежать, либо сопротивляться, поэтому дальше она действовала быстро и уверенно: открыла рот и коснулась губами головки возбужденного фаллоса.

Он выдохнул какое-то слово коротко и резко.

Она закрыла глаза, упиваясь его ароматом, мускусным и чувственным. У него был солоноватый привкус, и она наслаждалась ощущением жизни под своим языком. Правой рукой она ласкала его легко, но решительно, ибо желала, чтоб это продлилось подольше. Желала, чтоб он никогда, сколько будет жить, не забыл этого.

Его большие ладони двигались неуверенно, касаясь ее волос, щек, дотрагиваясь до лба в нежнейшей ласке.

В глазах защипало, и она ахнула, выпустив его орудие изо рта, но продолжая держать в руках. Подняла лицо со струящимися по щекам слезами и почувствовала, как Уинтер стер их пальцем в перчатке. Он заставляет ее чувствовать… переживать так много. Заставляет желать того, чего у нее никогда не может быть.

Его совершенные губы раздвинулись:

— Изабель.

— Нет, — пробормотала она и вернулась к своему занятию.

Глупые слезы не прекращались, и она вкусила и их тоже, водя языком по всей длине его восставшей плоти. Он был прекрасен — такой твердый, такой горячий! Она изласкала головку, слегка касаясь языком самого ее центра, и услышала его тихий стон, почти всхлип.

А потом снова взяла его в рот.

Уинтер покачнулся на пятках, словно его с силой толкнули, и эта реакция побудила ее удовлетворенно сжать губы. Изабель вновь закрыла глаза и позволила окружающему, печали в душе и даже самому мужчине раствориться, уплыть. Она сосредоточилась лишь на этой горячей плоти у себя во рту. Такой твердой, такой жаждущей, всецело оказавшейся в ее власти. Она мечтательно поглаживала его ствол, лаская каждую пульсирующую вену, нырнула в бриджи и обхватила ладонью яички. И все время посасывала, посасывала, посасывала.

Пока пальцы его не стиснули ее волосы чуть ли не до боли и она не почувствовала, что он на грани. Тогда женщина подняла глаза, желая увидеть его в пароксизме страсти, наблюдая, как голова его запрокинулась, рот приоткрылся и зубы поблескивают в лунном свете.

Первая струя была сильной и почти безвкусной, но вторая принесла солоноватый привкус мужчины, и сорвавшийся с губ стон без слов рассказал ей о невыразимо сладких муках, сердце ее сжалось от восторга.

Она не переставала посасывать эту желанную плоть, вцепившись ему в бедра, чтобы не выпустить изо рта, ибо трудилась ради этой награды и заслужила каждую каплю. Когда наконец его жезл начал терять свою упругость, она смилостивилась и стала просто нежно лизать его. Между ног у нее было влажно, тело пылало, готовое принять его, но он не сможет…

Его резкое движение застигло Изабель врасплох. Только что она стояла перед ним на коленях, а в следующее мгновение Уинтер резко поднял ее и поставил на ноги. Пальцы больно впились ей в руки, и она тихонько вскрикнула, глаза ее расширились, когда она увидела…

Его рот накрыл ее губы. Он пленял ее, овладевал ею, со всех сторон обволакивая своей силой. Она обмякла в его объятиях, готовая ко всему, что бы он ни сделал…

А в следующий миг его уже не было.

Изабель заморгала и потрогала пальцами распухшие губы. О боже, что она наделала? Осознание действительности нахлынуло резко, безжалостно — кто она и, что важнее, кто он! Ибо лунный свет осветил его лицо перед поцелуем, и в глазах у него она ясно увидела блеск… слез.

Уинтер Мейкпис, пошатываясь, вывалился в коридор, остановился в темном углу и, прислонившись к стене, сдвинул маску на лоб и потер руками лицо. Оно было мокрым от слез. Он плакал как ребенок. Боже милостивый, то, что сделала Изабель, потрясло его до глубины души. Быть так близко друг к другу, чтобы она вот так встала перед ним на колени и… Как будто ему открылось еще одно новое чувство. Он чувствовал ее, чувствовал мир вокруг и в то же время знал, что они являются средоточием этого мира, только они двое. В ту минуту зверь, которого он годами пытался усмирить и запереть в клетку, вырвался на свободу и ревел.

Он охнул, выпрямился и вернул маску на место. Знает ли Изабель, кто он? С кем она делала это: с Уинтером Мейкписом или Призраком? Если это был Призрак, то душа его умирает, но если Уинтер Мейкпис, значит, она только что все изменила. Прекрасная, упрямая, ужасная женщина! В какие игры она играет?

Уинтер сердито покачал головой. Он вполне мог ее остановить. Он больше ее, сильнее. Но просто не хотел ее останавливать. В ту минуту, когда руки ее лежали на его ширинке, а плоть натягивала ткань, требуя освобождения, он бы, наверное, умер, если б она ушла, не дотронувшись до него. Ему стоило невероятных усилий не дать волю рукам. А когда она наконец взяла его возбужденный член в рот — этот сладкий, этот восхитительный рот…

От одних лишь мыслей об этом его естество снова восстало.

Уинтер чертыхнулся и осторожно вышел из тени. Ему следовало бы вернуться к гостям, показаться там, но сейчас надо было подумать о другом. На лестнице послышались шаги. Он проворно юркнул в какую-то комнату. Она была маленькой и темной — гардеробная, по всей видимости, — но с окном, слабо освещенным луной. Он забрал мешок со своей одеждой, который спрятал, переодевшись в костюм Призрака. Безопаснее было обыскивать дом д’Арка в обличье Признака, случись кому-то его обнаружить. Прежде он планировал снова переодеться и вернуться на бал, но не теперь.

Уинтер прошел к окну и, подняв раму, выглянул наружу. Окно выходило в сад за домом. Геометрически подстриженные кусты отбрасывали тени в лунном свете, и комната находилась на третьем этаже. К счастью, под каждым отливом был декоративный выступ. Правда, всего дюйма три шириной, но этого должно быть достаточно.

Спустя пять минут Уинтер спрыгнул на землю. Он наклонился, чтобы достать клочок бумаги, который спрятал в сапоге, и повернул его к свету так, чтобы можно было прочесть нацарапанные на нем слова: «Кафсхед-лейн, 10».

Адрес в Сент-Джайлсе. Он нашел эту бумажку в ящике письменного стола д’Арка. Губы его скривились. Неужели виконт так уверен в себе, что записал адрес притона, где держат детей? Маловероятно, но Уинтер все равно намеревался воспользоваться этой ниточкой.

Ночной ветерок донес до него женский смех. Уинтер оцепенел, взглянув в сторону дома. Свет заструился из дома, когда дверь открылась и в сад вышла какая-то пара. Дама прижалась к своему кавалеру, явно не возражая против того, что может произойти в темном саду.

Уинтер поднял с земли мешок, повернулся и легко побежал по подстриженной траве, направляясь к калитке, ведущей к стоянке кебов.

Неужели их свидание было для Изабель всего лишь игрой? Сомнительным развлечением во время фривольного бала?

Или она знает, кто он на самом деле?

Леди Бекинхолл поспешила вернуться в бальный зал, надеясь, что ее отсутствие не было замечено, но ей не стоило волноваться.

Что-то другое взбудоражило гостей.

Присутствующие столпились вокруг какого-то человека на входе в бальный зал, и оттуда доносился гул голосов и потрясенные возгласы. Изабель была слишком далеко, чтобы понять, что происходит. Она направилась было туда, когда перед ней возник хозяин дома.

Она схватила его за рукав.

— Что там такое? Что стряслось?

Он рассеянно взглянул на нее.

— Не знаю. Я не слышал, что он сказал. Идемте выясним.

Виконт стал прокладывать путь сквозь толпу, и Изабель последовала за ним. Когда они приблизились к дверям, Изабель увидела, что мужчина одет в темно-зеленую ливрею — в цвета д’Арков: белый и синий — и сильно взволнован. Она была потрясена, увидев струящиеся по его лицу слезы.

— Милорд! — вскричал слуга, заметив виконта. — Ох, милорд, какой ужас!

Голоса по-прежнему сливались в какой-то неразборчивый гул, но Изабель услышала, как кто-то отчетливо произнес: «Нет». Она посмотрела налево и увидела леди Маргарет.

Лицо девушки помертвело.

Изабель поспешила к ней.

— Что случилось? — спросил лорд д’Арк, и его аристократический тон, казалось, успокоил беднягу. — Скажи толком.

Изабель уже подошла к леди Маргарет и тронула за руку. Та никак не отреагировала на прикосновение. Ее большие карие глаза были с мольбой устремлены на мужчину в темно-зеленой ливрее.

— Мой хозяин… — Лакей сглотнул, когда слезы снова потекли из глаз. — Господи помилуй, милорд, мистер Фрейзер-Бернсби убит!

Какая-то дама вскрикнула. Лорд д’Арк побелел, лицо сделалось каменным, и Изабель вспомнила, что они с мистером Фрейзер-Бернсби близкие друзья… были близкими друзьями.

— Я… я не знал, куда еще мне пойти, милорд, — пробормотал лакей и опять расплакался.

Гул в окружающей их толпе нарастал, но Изабель не сводила взгляда с леди Маргарет. Девушка покачнулась, открыла рот, но не произнесла ни слова. Она походила на ребенка, которого вдруг ударили по лицу.

Изабель схватила ее за руку.

— Не надо.

Это по крайней мере заставило леди Маргарет повернуться к ней, хотя взгляд оставался невидящим.

— Роджер…

— Нет, — настойчиво прошептала Изабель. — Вы не должны. Не сейчас.

Леди Маргарет потрясенно заморгала и внезапно стала без звука оседать на пол. Изабель рванулась к ней, но недостаточно быстро, чтобы успеть подхватить.

К счастью, кто-то другой успел. Мистер Годрик Сент-Джон с молниеносной скоростью подоспел к леди Маргарет, прежде чем она ударилась об пол. Словно зачарованный уставился он в белое лицо девушки.

Изабель тронула его за руку.

— Идемте со мной.

Он выгнул бровь, но без слов поднял безвольное тело леди Маргарет на руки. Изабель не могла не заметить, с какой легкостью он это сделал. Странно. Она никогда бы не подумала, что мистер Сент-Джон, этот известный «книжный червь» и философ, так силен.

Но в данную минуту это было не важно. Изабель быстро направилась прочь из толпы, подальше от перешептывающихся людей, подальше от возможных пересудов.

— Несите ее сюда, — велела она мистеру Сент-Джону. Она отыскала небольшую гостиную сразу за дамской комнатой отдыха. К счастью, поблизости никого не было — все отправились посмотреть, что за шум в бальном зале.

Он осторожно положил леди Маргарет на канапе и, взглянув наледи Бекинхолл, впервые заговорил:

— Послать за кем-нибудь?

— Нет. — Она опустилась на колени рядом с канапе и дотронулась до щеки леди Маргарет. Очнувшись, девушка тихо застонала. Изабель посмотрела на мистера Сент-Джона.

— Спасибо вам за помощь. Лучше, чтобы об этом не говорили.

Он слегка кивнул.

— Можете рассчитывать на мою скромность.

Бросив еще один взгляд на Мэгс, мужчина тихо покинул комнату.

— Роджер? — простонала бедняжка.

— Шш, — отозвалась Изабель. — Мы можем побыть здесь еще немного, пока вы не придете в себя, но долго задерживаться нельзя. Кто-нибудь заметит ваше отсутствие и сопоставит смерть мистера Фрейзера-Бернсби и…

— О Боже! — ахнула леди Маргарет, и рыдания сотрясли ее тело.

Изабель на миг прикрыла глаза, ошеломленная этой душераздирающей скорбью. Какое она имеет право вмешиваться? Какое у нее право внушать девушке, что она не должна выдавать своего отчаяния — и любви к мистеру Фрейзеру-Бернсби, которая тому причиной.

Но больше ведь некому.

Поэтому Изабель открыла глаза и опустилась рядом со всхлипывающей леди Маргарет.

— Ну, будет, будет, — неловко пробормотала она, обнимая девушку. — Не убивайтесь вы так, а то заболеете.

— Я любила его, — со слезами сказала леди Маргарет. — Мы собирались пожениться. Он просто… просто… — Она покачала головой, не в силах вымолвить больше ни слова.

Ох, ну зачем существуют смерть, отчаяние и горе? Почему надежды чудесной, милой девушки должны быть разбиты, мечты о семье и любви разрушены? Это просто несправедливо. Неправильно. Когда мужчины каждый божий день плетут заговоры и интригуют друг против друга, почему Бог наказывает невинную девушку?

Губы Изабель скривились в горькой усмешке. Да только леди Маргарет больше никогда не будет невинной. Она до дна испила чашу горя и утраты, и это навсегда оставит след в ее душе.

Изабель вздохнула.

— Идемте. Мы можем найти вашу матушку и…

Но леди Маргарет покачала головой.

— Ее здесь нет. Она на загородном приеме в деревне.

— Тогда вашего брата, маркиза.

— Нет! — воскликнула леди Маргарет. — Он не знает о нас с Роджером. Никто не знает.

Изабель закусила губу.

— Тогда следует быть осмотрительными. Если гости увидят, что вы так расстроены, то подумают худшее и начнут судачить.

Леди Маргарет закрыла глаза.

— И будут правы. Мы были… близки.

Что ж, Изабель не вправе судить. В сущности, ее даже восхитило откровенное утверждение девушки: в голосе леди Маргарет не было слышно стыда, только лишь скорбь.

Но это не меняло факта, что от репутации леди Маргарет не останется камня на камне, если пройдет слушок, что они с мистером Фрейзером-Бернсби были любовниками.

— Тем больше причин взять себя в руки, — мягко проговорила Изабель.

— Мне все равно, — прошептала Мэгс.

— Знаю, дорогая, но вы должны думать о будущем. — Изабель понимала, что ее прямота граничит с жестокостью, но должна была это сказать. — Возьмите себя в руки, миледи. Нам надо пройти к вашей карете через бальный зал.

С кем вы сегодня приехали?

— Моя… моя двоюродная бабушка живет со мной, пока мама в отъезде.

Изабель смутно припоминала пожилую седовласую женщину, которая иногда сопровождала леди Маргарет.

— Хорошо. Вначале я отведу вас в карету, а потом пошлю ее к вам.

Все оказалось не так просто, разумеется. Потребовалось еще пятнадцать минут настойчивых уговоров со стороны Изабель, но наконец леди Маргарет была готова покинуть комнату. Глаза у нее покраснели, лицо припухло, и было очевидно, что она плакала, но по крайней мере уже успокоилась.

— Вам нужно только добраться до своей кареты, — пробормотала Изабель, ведя девушку в бальный зал. — Всего несколько шагов, и вы сможете расслабиться.

Леди Маргарет машинально кивнула.

— Умница, — похвалила Изабель. Они дошли до бального зала. Гости все еще толпились у входа, и на них, кажется, никто не обращал внимания, слава тебе Господи. — Мы просто скажем вашей бабушке, что у вас мигрень. Своей горничной вы можете доверять?

— Что? — непонимающе взглянула леди Маргарет.

Девушка, по-видимому, не представляет, как быстро разлетаются сплетни среди слуг.

— Не важно. Просто избавьтесь от горничной сразу после того, как она поможет вам раздеться. Заприте дверь и отдохните.

— Леди Бекинхолл, вот вы где! — послышался откуда-то сбоку мужской голос.

Она повернулась, частично загородив собой леди Маргарет. Мистер Сеймур стоял рядом с лордом д’Арком. Оба выглядели мрачными. Лицо виконта по-прежнему было зеленовато-бледным.

Скулы мистера Сеймура, напротив, горели лихорадочным румянцем.

— Ужасно, просто чудовищно. Хладнокровное убийство джентльмена прямо здесь, в Лондоне. — Он с любопытством взглянул на леди Маргарет. — Для высокочувствительных натур новость, должно быть, ошеломляющая.

Изабель бросила на него уничтожающий взгляд.

— Более чем. И даже для натур с нормальной чувствительностью. Мистер Фрейзер-Бернсби был прекрасно воспитанным джентльменом, и многие его любили. Нам будет его не хватать.

Лорд д’Арк буркнул что-то себе под нос и стремительно удалился.

— Они были близки, — кивнул мистер Сеймур в сторону д'Арка. — Кажется, вместе учились в школе, точно не знаю. Д’Арк довольно скрытный малый, а Роджер со всеми держался по-приятельски. — Он покачал головой. — Мы найдем его убийцу, будьте уверены, дамы. Уже вызвали драгун, и они прочесывают Сент-Джайлс. К рассвету преступник будет за решеткой.

Изабель недоуменно уставилась.

— Кто?

Мистер Сеймур непонимающе вскинул брови.

— Кто убил Роджера Фрейзера-Бернсби? — нетерпеливо спросила Изабель.

— Прошу прошения, леди Бекинхолл, но я думал, вы слышали, — мягко отозвался мистер Сеймур. — Роджер Фрейзер-Бернсби был убит Призраком Сент-Джайлса.

Глава 11

«Истинная Любовь арлекина плакала горькими слезами, но не сдалась. На следующее утро она отправилась посоветоваться с колдуньей. — А, — сказала колдунья, услышав рассказ Истинной Любви. — Арлекин отдал свою душу Властелину Ночи и больше не может ходить под солнцем. Так и проведет он целую вечность, не видя и не слыша никого вокруг, нацеленный лишь на свою месть. Дело это нелегкое, но если ты хочешь вернуть его на свет, то должна будешь вначале связать его Любовью, потом промыть глаза его Печалью и, наконец, заставить прикоснуться к Надежде…»

Из легенды об арлекине, Призраке Сент-Джайлса

Луна низко висела в ночном небе, словно богиня, указывающая путь, когда Уинтер Мейкпис час спустя перепрыгивал с крыши на крышу. Он приземлился на четвереньки, но тут же вскочил и легко побежал по кровельной дранке. Близко. Он уже так близко, что чувствует это нутром. Дети, нуждающиеся в его помощи, где-то рядом, и он найдет и спасет их. Ему надо забыть про эмоции, вызванные леди Бекинхолл. Попытаться вновь запереть на замок все, что она выпустила на свободу. Он будет с ней исключительно Уинтером Мейкписом, позаботится, чтобы она больше никогда не встречалась с Призраком. Если сможет сделать это, тогда, возможно, у него есть шанс продолжать жить по-прежнему. Потому что, как бы чудесно с ней ни было, он выбрал себе иную стезю. Эту. Вот для чего он создан: нести защиту тем, кто не имеет голоса.

Исправлять зло, которое угрожает поглотить Сент-Джайлс.

Он спрыгнул с крыши на стену, а оттуда на Кафсхед-лейн. Дверь под номером десять была покосившейся, без фонаря над ней. Выше через две двери на ветру раскачивалась какая-то вывеска, но если на ней что и нарисовано, в темноте было не разглядеть. Уинтер подергал ручку, и, когда она не поддалась, отступил на шаг и просто выбил дверь ногой.

Она распахнулась на ржавых петлях, врезалась в стену и отскочила от нее. Уинтер поймал ее рукой и пригляделся.

— Пшел прочь! — донесся изнутри визгливый голос.

Уинтер вгляделся во мрак. Прямо за дверью жалась какая-то женщина, стиснув в дрожащей руке нож.

— Боже милостивый, да это сам дьявол!

— Где дети? — проскрипел Уинтер.

Женщина изумленно вытаращила глаза.

— Какие дети? Нету тута никаких детей.

Уинтер шагнул внутрь, и она попятилась назад.

— Я знаю, что дети здесь. Где они?

Слезящиеся глаза женщины сделались еще больше.

— Ты явился, чтоб забрать меня в ад?

Уинтер огляделся. Какие-то тела лежали в углу, не то мертвые, не то мертвецки пьяные, но явно взрослые. Да и сама женщина не похоже, чтоб способна была заправлять детской фабрикой.

— Есть тут кто-нибудь еще?

Она заморгала, приоткрыв рот.

— Никого с тех пор, как ростовщик закрыл свою лавку и ушел отсюда. Тому уж не один месяц.

Уинтер быстро прошел к единственной в комнате двери и открыл ее. За ней было помещение с таким низким потолком, что даже не встать в полный рост.

И там было пусто.

Разочарование сдавило грудь. Это то место, где должны были держать детей. Этот адрес — единственная зацепка, которую ему удалось найти в спальне д’Арка. Если она ложная, то он пропал.

Дети пропали.

Снаружи послышался топот лошадиных копыт по мостовой.

Уинтер выбежал из комнаты.

По улице приближалась группа всадников. Драгуны Тревельяна с факелами. В мерцающем свете он только успел заметить вывеску через две двери; когда они поскакали к нему.

На вывеске была изображена свеча.

— Стой! — рявкнул капитан.

Как же, держи карман шире. Уинтер подпрыгнул, ухватившись за угол здания. Он стал карабкаться вверх, цепляясь за выступы руками и ногами. Стена взорвалась возле лица, ударив в маску осколками кирпича. Запоздало раздался звук выстрела.

— Спускайся, или пристрелю тебя прямо там, — прокричал Тревельян.

Уинтер ухватился за край желоба, подтянулся и запрыгнул на крышу, как раз когда еще один выстрел расколол черепицу у него под ногами. Он побежал, не прячась, не глядя под ноги, сознавая, что лошади следуют за ним внизу по улице. Он устремился к коньку крыши, перемахнул через него и побежал вниз по другому скату, ногами выбивая черепицу, которая с грохотом летела на землю. Драгуны завернули за угол и ворвались в переулок внизу. Расстояние до следующего дома было слишком велико, перепрыгнуть не удастся, а если он свалится, его тут же схватят.

— Сдавайся! — прокричал Тревельян. — Ты окружен.

И действительно: Уинтер увидел, что драгуны уже и на улице справа. В этот раз их была не одна дюжина. С чего это вдруг Тревельян решил задействовать все свои войска?

Теперь у него нет выбора.

Уинтер отошел на пару шагов для разгона и побежал по краю крыши к ближайшему дому.

— Ничего у тебя не выйдет, приятель!

Раздался выстрел, и Уинтер прыгнул.

Слишком далеко. Слишком.

Уинтер врезался в край соседнего здания, и от удара боль пронзила грудь. Пальцы вытянутых рук царапали черепицу, пытаясь ухватиться, когда он начал падать. Он скользил вниз, разрывая кожу перчаток о грубую дранку.

А потом зацепился.

Лишь на мгновение он повис, шепча благодарственную молитву, а затем оттолкнулся ногами от стены дома и перескочил через край крыши.

И побежал что было сил.

Звук ружейного выстрела эхом отозвался в ночи.

Изабель вскрикнула, словно попали в нее. Она открыла дверцу кареты и, держась за ременную петлю, высунулась из движущейся кареты.

— Гони туда, где стреляют, Джон!

Ее кучер был в общем-то человеком невозмутимым, но на эти ее слова обернулся и испуганно воззрился на хозяйку.

Страницы: «« « ... 910111213141516 » ... »»