Страна Арманьяк. Бастард Башибузук Александр

Тука я возвеличил, почитай, из самых низов: несмотря на наличие у него почти дворянского происхождения, вряд ли его раньше принимали на таком уровне.

С Франсуа — так же. Почти мгновенный перенос: из мальчика на побегушках — в полноправные пажи дворянина, и не из последних. Метаморфоза, практически нереальная по нынешним временам. А если учитывать обещанную мной возможность возвеличиваться и дальше, то его судьба попахивает чудесами.

И надеюсь, орлы мои понимают, что все эти возможности и радужные перспективы у них сохранятся только со мной.

Мои успехи — это их успехи.

Нет меня — добро пожаловать опять на дно.

Так что блюдите и пылинки сдувайте со своего господина.

И нет в этом ни капельки моего тщеславия — только трезвый расчет.

— Вдовствующая принцесса Вианская, Беарнская и Андоррская, дочь Франции Мадлен де Фуа примет вас, бастард д’Арманьяк, виконт де Лавардан, де Рокебрен. — Вместо пажа появился почтенный старец в цветах Фуа, с посохом в правой руке. — Прошу вас следовать за мной. Принцесса примет вас в малой тронной зале. Ваша свита пока может оставаться здесь. Сейчас к ним прибудет прислуга для услужения.

Ага, мажордом, или камердинер, или кто там еще…

Аж светится от надменности и собственной значимости. Старик бравый, лоб пересекает глубокий шрам, осанка — как кол проглотил. На боку рапира, да не парадная, а боевая, и кинжал присутствует. Дамский угодник до сих пор: седые волосы завиты, бородка тщательно пострижена и ухожена. И прослеживается в его поведении некое превосходство пополам с воинственностью.

Не исключаю, что успел и с Арманьяками порубиться не один раз — во всяком случае, давнюю родовую вражду поддерживает и помнит. И как-то он последнюю фразу выделил, как выплюнул унизительно. Абсолютно не подкопаешься, все сказано по чину и с якобы уважением, но все-таки.

«Малая тронная зала». Что это означает? Не достоин я большой залы, что ли? Ой не нравится мне это. Да и Тука с Франсуа отделили… Почикают же нас по частям. Хотя если бы собирались, порубили бы и вместе.

Старик тоже вызывает вопросы. Вроде камердинер и мажордом — не самые высокие дворянские должности, разве что у особ царственной крови… А этот по надменности — граф, не меньше. Твою дивизию… Ничего не понимаю. Графа с герцогом от виконта ни за что не отличу…

Но рогом не упрешься. Идем, старик. Идем…

Прошли по лестнице, затем узенькими темными коридорами, и наконец он стукнул по филенке и как сама собой распахнулась створка в двойных дверях. Он вошел, торжественным голосом отбарабанил мои титулы и… исчез.

И что тут у нас?..

В богатом зале, освещенном помимо света из окон множеством свечей в золотых шандалах, у дальней стены на троне сидела ослепительно красивая женщина. Мне даже показалось, что от нее исходит сияние, как от святой. Абсолютно не обращая внимания на остальных присутствующих, я смотрел только на нее. Женщина эта притягивала как магнит и не давала даже на мгновение оторвать взгляд от нее.

Пышные волнистые волосы чудного золотистого отлива заплетены в косы, уложены кольцами по бокам головы и стянуты золотой сеткой, унизанной жемчужинами. Небольшая изящная корона усыпана крупными жемчужинами и драгоценными камнями, пускающими солнечные зайчики во все стороны. На плечи небрежно накинута красная мантия, отороченная горностаями. На высокой шее узорчатое, также усыпанное драгоценными камнями ожерелье с большим медальоном на подвеске.

Поверх бархатного алого платья — белая, шитая золотом накидка без рукавов, стянутая под высокой грудью золотым пояском…

Ох и хороша Мадлен…

Кожа нежного матового бело-мраморного цвета…

Большие зеленые глаза…

Чувственные пухлые губы…

Нежные округлые черты лица…

Выглядит совсем молодой, а у нее уже двое детей…

Так-так… Дружище, берем себя в руки…

— Бастард Жан д’Арманьяк, виконт де Лавардан, де Рокебрен, — склонился я в поклоне, мазнув беретом в руке по паркету.

Старался выглядеть почтительным, но ни в коем случае не раболепствующим. Даже с Туком прорепетировал предварительно.

— Приветствую вас, виконт; со мной рядом его высокопреосвященство кардинал Пьер де Фуа, второй сын Гастона Четвертого де Фуа, — произнесла Мадлен грудным, с легкой хрипотцой голосом, почему-то упустив мое звание бастарда. — Назовите причину, что привела вас к нам.

Я отвесил кардиналу еще один поклон и одновременно постарался немного осмотреться.

По углам комнаты стоят два стражника в полном вооружении, даже забрала на шлемах надвинуты, руки на мечах. Скорее всего — кабальеро из ближней охраны. И однозначно за портьерами, скрывающими стену, еще есть, и не один, бодигард.

Рядом с троном стоит кресло, на котором сидит, застыв в напряжении, совсем еще молодой мужчина в алой шелковой сутане, нервно поигрывает четками из слоновой кости. Кардинал, значит.

— Мой долг — засвидетельствовать почтение вашему высочеству. — Еще раз поклонился. — Я следовал в Арагон и не смог миновать ваши владения, отчасти по первой причине.

— Я принимаю ваши изъявления, виконт. — Мадлен слегка склонила головку. — Но, очевидно, помимо этой причины, у вас есть и еще повод видеть нас.

— Вы проницательны, ваше высочество. Я по воле случая считаю своим долгом донести до вас печальное известие.

— Появление Арманьяков в Фуа ранее было само по себе недобрым знамением, — воспользовавшись паузой, вклинился в разговор кардинал.

— Говорите, виконт, — проигнорировала Мадлен замечание кардинала.

— Контессу Жанну д’Арманьяк, в девичестве Жанну де Фуа, забрал к себе Господь! — медленно и зловещим тоном произнес я.

— Как! Этого не может быть! — воскликнул священник. — По нашим сведениям, мою сестру сопроводили в Родез в полной безопасности и с приличествующим почтением после того, как ее муж и ваш отец скончался от нервного потрясения, не пережив падения Лектура и собственного пленения.

— Виконт, вы сообщаете немыслимое, — чуть не зашипела Мадлен. — Насколько нам известно, а известно нам многое, контесса сейчас пребывает в полном здравии, и ее еще не родившийся ребенок — тоже. Потрудитесь объясниться!

Принцесса не смогла скрыть ярость на своем лице, и я в ошеломлении увидел, как красавицу сменила расчетливая жестокая хищница.

Стража по углам, лязгнув железом, синхронно сделала шаг вперед…

— Я думаю, нам все же стоит выслушать виконта! — нервно заявил кардинал и встал. — Ну же, не медлите.

Стража отступила…

Уже хорошо…

— Мой отец Жан Пятый Божьей милостью конт д’Арманьяк не умер от болезни. Его, нарушив перемирие и презрев охранные грамоты своего монарха, подло убили на глазах у его жены. Потом отдали тело солдатам на поругание. Совершил этот подлый проступок Гийом де Монфокон со своими людьми. Первый удар нанес некий Пьер ле Горжиа, вольный лучник…

— Мы сожалеем, виконт, — нетерпеливо заявил кардинал, — но что случилось с Жанной?

— Контессу едва вырвали из лап распоясавшейся солдатни в Лектуре, и она смогла избежать насилия, но его не избежали дамы ее свиты. И ее спасение — заслуга только благородного кабальеро виконта Гастона дю Леона, чудом прекратившего бесчинства. Я слышал свидетельство об этом из его уст и свидетелем разговора называю Господа Бога нашего. — Я не сменил тона, добавив только трагичности и мрачности.

— Дальше, виконт, ради бога, продолжайте! — взволнованно выкрикнул кардинал.

— Далее ее сопроводили в замок Бюзе, что в окрестностях Монстарюка, где, удалив свиту, содержали как пленницу. — Я сделал еще одну трагическую паузу. — Охрану держали люди виконта дю Леона, под его же личным руководством, и, видит бог, этот благородный кабальеро делал все, чтобы смягчить условия пребывания контессы под арестом. Но!..

— Но ей же не причиняли вреда! — с нажимом воскликнула Мадлен. — Вы же сами говорите, что этот благородный кабальеро окружал ее должным почтением. И делал он это, скорее всего, по приказу руа Луи, моего царственного брата!

— Возможно. Мне это не ведомо. — Я сделал легкий поклон. — Но по истечении двух дней пребывания контессы в замке туда заявились сеньор де Кастельно де Бретену с аптекарем метром Гернадоном и вслед за ними — ранее упомянутый барон Гийом де Монфокон с письменным приказом допустить их к контессе. Гастон дю Леон не мог ослушаться и сделал это.

— Зачем аптекарь? Она, наверное, была больна? — Кардинал заметался по комнате.

— Конечно, контесса была больна, и мой брат прислал ей лекаря! — торжествующе заявила Мадлен. — Это очень благородно — заботиться о жене своего врага. Вы же не будете утверждать, виконт, что ваш отец не выступал против руа Луи?

— Этого я не буду утверждать, ваше высочество. Но следствием приема микстуры, которую вышеупомянутые люди вынудили принять контессу, стали преждевременный выкидыш и ее смерть в результате кровотечения.

— Откуда вы это знаете, виконт? — Пьер де Фуа подскочил ко мне, потрясая руками.

— Из ее уст, — зловеще прошептал я. — В момент, когда она испустила дух, я находился рядом. Я проник под видом монаха в замок с намерением спасти ее и сопроводить в Фуа или Помплону. Ее и будущего законного наследника земель Арманьяк. Но, к сожалению, не успел.

— Этого не может быть… — в растерянности прошептала Мадлен.

— Это так же верно, ваше высочество, как и то, что я вот этой рукой отправил в ад де Монфокона и лекаря, свершивших это черное дело. Порукой моим словам является честь моя, а свидетелем — Господь наш. Я готов поклясться на Святом причастии, и пусть Божий суд рассудит меня и людей, посмевших утверждать, что я лгу, — на одном дыхании я выпалил это и замолк, скрестив руки на груди.

Черт… Даже не приходится играть. Эмоции бастарда так и зашкаливают. Надо немного успокоиться, а то наворочу еще дел… В первую очередь необходимо заронить недовольство Пауком в брате Жанны. Как нельзя кстати он оказался тут, вместе с Мадлен. И при этом надо умудриться не настроить против себя саму владетельную женщину. Все-таки регентша графства, она же и решает здесь все.

— Моя сестра мертва, — потрясенно заявил кардинал Пьер де Фуа. — Я был прав, выступая против ее брака с Арманьяком.

— Ее похоронили по христианскому обычаю с подобающими почестями, ваше преосвященство, — подсказал я ему.

— Это небольшое утешение для меня…

— Вы, виконт, упоминали какой-то приказ, — жестко поинтересовалась у меня Мадлен, прервав кардинала.

— Лишь только тот, в котором предписывалось Гастону дю Леону допустить к Жанне де Фуа упомянутых дворян и лекаря.

— Он у вас? — Глаза Мадлен сощурились, напоминая глаза ядовитой змеи.

— Нет, ваше высочество. Его увез с собой сеньор де Кастельно де Бретену, и у меня не было возможности его догнать.

— От чьего имени был этот приказ?

— От имени вашего царственного брата, ваше высочество. В приказе предписывалось виконту Гастону дю Леону допустить людей, подавших оный ордонанс, к контессе.

Я хотел сначала приврать, сообщив, что в приказе было прямое указание Паука извести Жанну вместе с ребенком, но воздержался. Неправдоподобно. Паук ни за что не стал бы так подставляться. Да и реакция Мадлен будет совершенно непредсказуемой. Прикажет за ложь заковать в кандалы — и права будет.

— Ваше высочество, моя цель — только сообщить вам о смерти Жанны де Фуа, не более того, — продолжил я.

— Мы вам очень признательны, — поблагодарил меня кардинал.

— Таким образом, получается, что смерть наступила не в результате выпитой микстуры, а в результате родовой травмы, — ни к кому не обращаясь, задумчиво произнесла Мадлен. — Переезд, перенесенные в результате смерти мужа потрясения, ужасы захваченного города… Вполне…

— Ее заставили выпить микстуру! Я не сомневаюсь в словах этого кабальеро! — рявкнул Пьер де Фуа.

— Ваше высокопреосвященство, несомненно, разбирается в родовых недомоганиях? — язвительно заявила Мадлен.

— Нет, но…

— Мы имеем здесь лишь только то, что мой брат предписал допустить к вашей сестре лекаря в сопровождении упомянутых кабальеро. И все! — повысила голос Мадлен. — Это было вызвано его заботой о ее здоровье. Поступок в высшей степени благородный. И случившийся результат — не его вина, а лишь произволение Господне. К сожалению, за грехи наши он почти всегда забирает к себе одного из каждых трех младенцев. Как ни печально, но так есть. Я даже допускаю, что вина есть на лекаре. Вина есть на сопровождающих его кабальеро, спустя рукава подобравших лекаря. Даже допускаю, что эти люди, питая ненависть к роду Арманьяков, умышленно это сделали, но при чем здесь его величество Луи Одиннадцатый? Виконт благородно покарал злодеев за этот поступок. Я уверена, что оставшемуся в живых злодею не избежать гнева моего царственного брата. Пьер, оставьте на время эмоции и взгляните на ситуацию трезвым взглядом.

— Вы правы. — Кардинал устало потер виски. — Вы, как всегда, правы.

— Я восхищаюсь вашим умом и прозорливостью, ваше королевское высочество. — Я смиренно поклонился.

Я не зря назвал ее «королевским высочеством». Тук посоветовал. Мадлен имела право на такое обращение как принцесса Франции, но только до брака с Гастоном де Фуа, и я, назвав ее так, на изысканном языке куртуазии подчеркнул, что регина осталась так же юна, как до брака.

Мадлен самодовольно слегка кивнула головой и едва заметно улыбнулась, показывая, что поняла и одобрила мою похвалу.

Ага… сработало. Умница Тук!

Так… Что мы имеем? Совершенно ясно, что здесь все решает Мадлен, и если я стану настаивать на виновности Паука, получу результат, прямо противоположный нужному. Как ни печально, но твердых доказательств у меня нет. Наивно было бы думать, что в результате моего заявления дворяне Фуа под предводительством брата Жанны тут же объявят войну Пауку. Да и не нужно это пока. Но сомнения я все-таки заронил… и зароню еще…

А регентша умна и предусмотрительна, как сам дьявол. Ведь совершенно же ясно, что она сначала решила переговорить со мной в узком кругу, чтобы выяснить причины, побудившие нанести визит. Даже допускаю, что Мадлен знала о смерти Жанны, и умело сыграла неведение. А как лихо она перекрутила ситуацию…

Красива, умна, хитра… Обожаю таких женщин.

Но надо постепенно выводить себя из-под удара.

— Я еще раз поясняю: цель моя — донести до вас известие об участи Жанны, но ни в коем случае не обвинять руа Луи. Да, он был врагом моего отца, но у отца было много врагов. И я не сомневаюсь, что в смерти Жанны, контессы д’Арманьяк, нет его прямой вины. Истинные виновники уже наказаны, оставшийся в живых тоже не избежит этой участи. А я же, дав обет, отправляюсь утверждать торжество христианской веры в Арагон. Как видите, даже снял цвета Арманьяков. Ибо по обету я пока забываю о своем происхождении. Судьба отца моего — лишь судьба воина, погибшего на войне. Опять же, главный ее виновник уже наказан. Пути Господни неисповедимы, и не наше дело вмешиваться в произволение Господне.

— Ваше благородство несомненно, виконт. — Мадлен внимательно рассматривала меня.

Даже показалось, что чрезмерно пристально, оценивающе.

— Мы признательны вам за принесенное известие, хотя оно и печально. Вы мой гость и можете оставаться при дворе сколько вам будет угодно. Я дам приказания выделить приличествующие покои и приставить слуг.

— Да, виконт… Вы мой гость тоже, — поспешил заявить кардинал.

Неожиданный оборот…

Ну и что мне делать?..

Начали за упокой, закончили во здравие…

А Мадлен посматривает на меня вполне заинтересованно…

Не надо обманываться. Однозначно — собирается придержать меня и за это время получить от Паука распоряжения, как со мной поступить. Приказать схватить прямо сейчас она не может, это послужит косвенным доказательством вины ее братца, да и кардинал на дыбы встанет… А вот сыграть и вашим и нашим вполне может.

Меня приблизит, тем самым убедив свой двор в своей полной лояльности к Фуа. Еще бы, приблизила кабальеро, покаравшего убийц Жанны де Фуа, причем всем известно, что я в немилости у ее братца. Местные дворянчики будут в восторге от своей регентши.

И одновременно уведомит Паука, доказав ему свою преданность. Голубиной почтой уже вовсю пользуются. Не быстрое это, конечно, дело, но все-таки гораздо быстрее, чем письмо с гонцом отправлять. Минимум неделя у меня есть…

— Я с благодарностью принимаю ваши предложения, ваше высочество и ваше высокопреосвященство, — согласился я.

Боюсь до дрожи в коленках. Но, как говорится, назвался груздем — полезай в кузов.

Надо свести знакомство с первыми дворянами графства.

Деликатно заронить искру сомнений уже в них. Напрямую. Создать себе репутацию благородного мстителя за смерть дамы из рода Фуа и получить кучу преференций за это.

И чем черт не шутит! Возможно, получится убедить Паука в своей безобидности и посредством этого отодвинуть хотя бы на время угрозу жизни.

Для столь достойных целей можно на недельку и задержаться. Арагон от меня никуда не уйдет.

Цели-то ясны, а вот какими методами их достигать, понимаю совершенно смутно. Даже совершенно не понимаю. Но уже начал. Сам себе удивляюсь. Интриган дворцовый, ёптыть… Не склонен я к этому делу, а вишь, как все повернулось. Жить захочешь — и не так раскорячишься. Золотые слова. Житейские…

— Мне надо кое-что обдумать, — вывел меня из раздумий кардинал. — Я покину вас, ваше высочество, а с вами, виконт, мы увидимся сегодня вечером.

Пьер де Фуа коротко поклонился Мадлен, мне просто кивнул и стремительно вышел из комнаты.

Мадлен достала откуда-то из-под мантии серебряный колокольчик, и после ее звонка практически мгновенно слуги принесли небольшой столик с блюдом фруктов, кувшин вина и два бокала. Затем поставили два венецианских кресла с бархатными подушечками на них. Немолодой уже слуга в желтой ливрее разлил по кубкам исходящее парком вино и застыл в ожидании дальнейших указаний.

— Покиньте нас. Все, — повелительным тоном приказала Мадлен, сделав ударение на последнем слове.

Слуга исчез мгновенно, за ним, побрякивая железом и чуть с промедлением, удалились бодигарды. Один из них, уходя, мазнул по мне неприязненным взглядом.

М-да… Видимо, вражда родов нешуточная, и посему мое пребывание во дворце может обернуться чередой дуэлей, а то и вообще угрозой получить кинжал в спину. Весело…

Из-за портьеры никто так и не появился, вопреки моим ожиданиям, но это ничего не значило, там вполне могла оказаться дверка, куда и скрылись невидимые телохранители. Если, конечно, приказ контессы к ним относился тоже.

— Я думаю, виконт, вам не помешает выпить немного гиппокраса. — Мадлен, изящно встав с трона, пересела в кресло.

Я заметил ее довольно холодное выражение лица и мгновенно вспомнил все, что читал про средневековых отравителей. И про Борджиа, и истории от Анн и Сержа Голон, да и Морис Дрюон, чью фамилию я себе собрался присвоить, до последнего абзаца припомнился.

Отравит же, как пить дать!

На хрена ей в живых такой знающий свидетель проделок ее братца?

Правильно!

Незачем.

Мама…

Но все-таки на несгибающихся деревянных ногах побрел к креслу. Вот как-то хочется верить, что она просто не успела приказать сыпануть в этот чертов гиппокрас мышьяка или чего еще похуже.

Сел и дрожащей рукой взялся за бокал.

— Вы очень храбрый человек, виконт, — заключила Мадлен, все так же холодно смотря на меня своими прекрасными глазами, — но я жду от вас пояснений.

— Я готов вам пояснить все, что вы пожелаете, ваше королевское высочество, — стараясь, чтобы голос не сильно подрагивал, пролепетал я, — ваши приказания для меня святы.

Нюхнул винный напиток… Пахнет приятно… корица и имбирь, кажется, да еще немного ванили подсыпали, а ядом не пахнет…

Тьфу ты, придурок!

А как яд должен пахнуть?

То-то же…

— Почему это мои приказания для вас святы? — с ехидцей в голосе поинтересовалась Мадлен. — С родом Фуа у вас вражда определенная. С родом Валуа — тоже. А я как раз принадлежу к обоим в равной мере.

— Вам отвечать предельно откровенно, ваше королевское высочество? — Я понемногу взял себя в руки, увидев, как она, блеснув белоснежными зубками, отпила глоточек вина. — Или мне говорить то, что вам хочется от меня слышать?

Никогда я не боялся так, как ее, ни одну женщину. Но одновременно стала появляться уверенность, что она мне не причинит вреда; во всяком случае, не сейчас. Да и, в конце концов, очень я сомневаюсь, что она хитрее и умнее некоторых современных представительниц ее пола, с которыми мне приходилось иметь дело.

Можно до бесконечности рассусоливать о том, что женщины непредсказуемы и загадочны и не родился еще мужчина, познавший их до конца. В чем-то это утверждение верно, но в любом случае прежде всего они — женщины, с одинаковыми слабостями и недостатками. Буде то в двадцать первом веке или в пятнадцатом.

— Конечно, откровенно! — жестко ответила Мадлен. — Оставьте свою куртуазию для моих придворных дам. У вас будет еще возможность блеснуть пред ними. Назовите истинные причины вашего прибытия сюда!

Сделал малюсенький глоточек винного напитка и даже зажмурился от страха…

Вкусно… чем-то напоминает глинтвейн…

— Сообщить о смерти контессы Жанны д’Арманьяк, в девичестве Жанны да Фуа; она просила об этом пред кончиной, и мой долг — выполнить ее последнее желание. — Я сделал глоток уже побольше. — А вражда моего рода с Фуа и Валуа — ничто по сравнению с моим обещанием. Я точно так же, не колеблясь, суну голову в пасть льву, если речь пойдет о моем слове.

Мадлен совершенно спокойно и холодно несколько секунд меня рассматривала.

Я воспользовался паузой и равнодушным тоном добавил:

— Но все-таки есть еще одна причина, ваше королевское высочество. Мне хотелось увидеть вас. Ибо слава о вашей красоте и уме вашем разнеслась не только по землям франков.

— Расскажите мне все о вашем пути сюда. С того момента, как вам удалось ускользнуть из Лектура. Вы же были вместе со своим отцом? Не так ли? — проигнорировав слова по поводу своей красоты и ума, попросила Мадлен.

— Да, вместе…

Особо не чинясь, я пересказал свои приключения; конечно упустив истинную цель побега из осажденного города. В моем варианте она несколько изменилась, трансформировавшись в ссору с отцом по причине несогласия с его действиями. Якобы я был сторонником более ранней сдачи города и скорейшего примирения с Пауком.

Про приют бенедиктинцев не стал утаивать, и о том, как де Монфокон его вырезал, — тоже.

Схватку с его отрядом описал достоверно и о предательстве бароном своих людей не умолчал.

Конечно, о том, что дю Леон меня опознал и отпустил, ничего не сказал. Виконт — благородный человек, и подставлять его — низко и подло.

Контесса слушала, почти не переспрашивая и почти не выказывая никаких эмоций, только поигрывала кистями от своего пояса. Дослушав, поинтересовалась:

— Виконт, как вы думаете, чем вызвано его отвратительное поведение?

— Не знаю; к сожалению, заглянуть в его мысли у меня не было возможности. Могу только предполагать, что он был средоточием всех пороков, недостойных благородного кабальеро. Хотя точно не могу сказать, ваше высочество… — слегка покачал головой, глядя на Мадлен.

— Возможно, он слишком рьяно исполнял приказы моего царственного брата. Не так ли? — подсказала контесса.

— Приказ есть приказ, он обязан был его исполнить от и до. Не понимаю вас… — Я изобразил недоуменный вид, хотя уже примерно понял, к чему клонит Мадлен.

По лицу контессы проскользнула досадливая гримаска.

— К примеру, виконт, у де Монфокона был приказ схватить вас; но неужели вы думаете, что Луи приказывал громить монахов-бенедиктинцев и пытать приора?

— Конечно нет…

— Вот я именно об этом. К сожалению, государи, приказав исполнить свою волю вассалам, не могут контролировать ее исполнение, и многие слишком уж яро ее исполняют.

— Если хочешь сделать что-то правильно — сделай это сам. Так, ваше королевское высочество?

— Вы, виконт, удивительно точно формулируете. — Мадлен довольно кивнула головкой. — Но понимаете, ваше выражение не применимо к государям, поэтому такие прискорбные случаи и происходят. Но ладно. У нас еще будет возможность переговорить с вами на эту тему. Я бы хотела сейчас затронуть совсем другое.

— Я буду говорить с вами обо всем, о чем вы пожелаете.

— Вам придется рассказать моим придворным прискорбную историю о кончине Жанны де Фуа, и это… — Мадлен замолчала, видимо, подбирая слова.

— Это вызовет непредсказуемую реакцию. Не так ли, ваше королевское высочество? — закончил я фразу за нее.

Как все предсказуемо… Сейчас будет уговаривать меня не рассказывать истинные подробности.

— Именно так. Вам необходимо упустить некоторые моменты.

— Какие?

— Микстуру! — твердо и жестко заявила Мадлен.

— Его преосвященство уже знает о ней, и не исключено, что сейчас общается с кабальеро по этому поводу. К тому же как я могу лгать? — Я изобразил на лице негодование.

— Вам не надо лгать, виконт! Просто опустите небольшие подробности. К тому же вы сами говорили, что не знаете, для чего была предназначена микстура.

— Но…

— Виконт, вы сейчас не в том положении, чтобы торговаться. — Мадлен звякнула кубком, поставив его на столик. — Вы сделаете это?

— Нет, ваше королевское высочество, не буду… — твердо заявил я и сделал паузу, посмотрев на Мадлен. Когда она гневно уставилась на меня и собралась что-то сказать, продолжил: — Но! Как я уже упоминал, моя цель — только довести до вас это прискорбное известие, и я не намерен смущать ваших кабальеро. Поэтому я просто предоставлю вам право уведомить ваших кабальеро, а сам лишь скромно подтвержу ваши слова.

Мадлен так и не разразилась гневной тирадой. Вместо этого внимательно посмотрела на меня, причем, кажется, с некоторым уважением, которого ранее не прослеживалось. Слегка улыбнулась и довольно кивнула головой:

— Так тому и быть. Но я хочу вас предупредить еще об одном. Вы находитесь при дворе Фуа, а значит, вам не стоит ждать от моих людей особо теплого приема. Даже несмотря на мое покровительство. Вражда вашего рода и рода Фуа — в прошлом, но некоторые захотят расшевелить старую ненависть. Так что…

— Я готов к этому… — Сдержанно поклонился. — В любом случае ваши люди — благородные дворяне, и я не ожидаю ничего более чем… в общем, несколько дуэлей мне совсем не повредят. Чего не могу обещать в отношении ваших людей.

— Вы уверены? — Мадлен окинула меня оценивающим взглядом.

— Я могу быть уверен только в себе, ваше королевское высочество. И еще в том, что вы самая прекрасная и умная дама во всем христианском мире…

Мадлен немного смутилась и даже кокетливым движением поправила прядь волос, но быстро справилась и заявила:

— Вы мне льстите, виконт. Кто с вами прибыл?

— Мой эскудеро дамуазо Уильям Логан и мой паж дамуазо Франсуа де Саматан. В высшей степени благородные и достойные нобли. Дамуазо Логан приготовляется к принятию сана кабальеро.

— Очень хорошо. Они сейчас прибудут сюда, вы их представите мне, после чего я вас представлю двору…

Тук с ходу бухнулся на колено, в движении содрав берет. Был благосклонно выслушан и облагодетельствован добрым словом контессы. В общем-то дежурной фразой, но произнесенной достаточно благосклонно.

Франсуа тоже ловко управился, причем удостоился вполне искренней улыбки и ободряющего взгляда принцессы.

— У вас, виконт, просто очаровательный паж, — обратилась ко мне Мадлен, не сводя с мальчика глаз, — он похож на ангелочка.

— Да, ваше высочество. — Мне пришлось еще раз поклониться. — Помимо красоты, он отличается редкой для своего возраста смелостью и отвагой.

— Какая прелесть… — протянула томным голосом Мадлен. — Подойдите ко мне, юный храбрец.

Франсуа по своему обычаю покраснел как вареный рак, но приблизился к контессе, как-то исхитрившись не грохнуться по пути в обморок.

— Это вам. — Мадлен достала из рукава белоснежный платок с золотой монограммой в уголочке и протянула моему пажу.

— Я буду хранить его, ваше высочество, как самую величайшую драгоценность в мире, — пролепетал мальчик и под пристальным взглядом контессы слегка покачнулся, теперь уже радикально побледнев.

— Он так чувственен, — улыбаясь, как сытая тигрица, заявила Мадлен. — Отдайте его мне, виконт. Обязуюсь — он получит надлежащее обучение и посвящение.

— Ваше королевское высочество… — кланяться уже надоело до чертиков, но пришлось еще раз изобразить поклон, — я обдумаю ваше предложение.

Еще чего не хватало. Парень, конечно, хиленький и в своем роде совсем не приспособленный для ратного дела, но как паж вполне справляется, да и свыкся я как-то с ним. Не отдам…

— Хорошо, вернемся к этому разговору позже… — Мадлен кивнула и встала со стула. — Следуйте за мной.

Прошли по узкому коридору, причем впереди нас, как джинн из кувшина, нарисовался давешний старик с посохом.

Остановились перед мощной двухстворчатой дверью из цельных дубовых плах, покрытых замысловатой резьбой.

— Вам необходимо будет остаться здесь, — заявил старик-придворный, обращаясь ко мне, и выскользнул за дверь.

Тотчас за ней трижды проревели трубы и громогласно объявили полные титулы Мадлен. Контесса приосанилась и величаво прошла в распахнувшиеся двери и, как я успел заметить, к ней сразу на входе присоединилось несколько дам и юношей — очевидно, пажей и фрейлин.

Сунулся было за ней, но Тук придержал меня за рукав и зашептал:

— Вас пригласят, монсьор…

— Сам знаю… — зашипел в ответ.

Чертовы этикеты… так и вляпаться недолго.

Прошло минут десять, причем я так ничего, кроме легкого гула за дверью, и не распознал. Наконец появился старик (как мне успел объяснить Тук, дворцовый сенешаль). Откуда он возник, опять было непонятно: выходил в одну дверь, появился из-за спины, настоящий джинн, в натуре… но створки распахнулись, и старик отлично поставленным голосом продекламировал:

— Бастард Жан д’Арманьяк, виконт де Лавардан, де Рокебрен!

Невольно затаив дыхание, сделал шаг вперед, одновременно ощутив… легкий ропот, прошелестевший по залу.

Яркий свет от многих десятков свечей во множестве шандалов и настенных бра.

Страницы: «« ... 1112131415161718 »»

Читать бесплатно другие книги:

Александра Воронцова просто не могла скрыть своих слез – мало того что ее несправедливо обвинили в п...
Друзья Фома и Семен серьезно влипли – набрали кредитов, открыли собственное дело, а бизнес прогорел....
Хрестоматия содержит работы ведущих зарубежных и отечественных авторов, посвященные измененным состо...
Так виртуозно вляпываться в истории могу только я!Не всякой девушке «повезет» выскочить замуж за сам...
Знакомьтесь, перед вами Таши Арсайн. По рождению – темный, по профессии – некромант, по характеру… А...
В книге рассматривается широкий круг вопросов, способствующих переходу управляющих организации к про...