Непросто Мария, или Огонь любви, волна надежды Рыбицкая Марина

Глава 24

• Издалека долго текут мозги бойко,
• Текут мозги бойко –  конца и края нет…

– Тебе уже отвечают, – заявила Лёне Марика, обхватывая мое бьющееся в конвульсиях тело. – И очень громко.

– То, что вы Марию тут пытаете, – рявкнула девушка, – я уже поняла. Не поняла только – зачем?

– У нее эти… – В этот момент меня выгнуло особенно высоко, и Сапфиру, скорей всего, подбросило вверх, поскольку чуть позднее она приземлилась на меня снова и вышибла весь мой боевой дух. Правда, вместе с огоньком.

Тот так перепугался погрома, что бросил все нажитое нечестным трудом бесхозное имущество и выскочил наружу.

– Вот ты где, гаденыш! – Я так понимаю, квартирант попал в руки Диего, и тот теперь будет у него требовать возместить аренду помещения.

– Ш-ш-ш-ш-ш, – зашипело что-то. – Пф-ф-ф-ф!

– Уф! – вздохнул мужчина. – Еще один. Пять осталось.

– Их-то пять осталось, – резонно заметила Лёна. – А вот от Марии скоро ничего не останется! – И я с ней согласилась. Тихо и молча. Как положительная девушка. Лежу же, значит, положительная!

– И мы про то же! – поддержали нас девчонки. – Этот рентгеновский снимок нельзя считать за полноценную Марию.

– Пойду-ка я поспрашиваю в клане Знающих, – решила Лёна. – Вдруг есть менее садистский способ избавиться от этих огоньков.

Я подумала и решила: есть! Выковырять напрямую. Будет больно, но меньше.

– И мы тоже пойдем, – сообщили девочки. – Послушаем, что носится в эфире.

– Хорошо, – согласился Диего, обливая меня холодной водой. – Будут новости – сразу сообщайте.

– Ты бы с ней поосторожней, – вмешалась в процесс закаливания Марика. – Смотри, у нее уже кожа синяя, как небо. Мы же все-таки не в «Аватар» играем. В смысле в мини-«Аватар» или «Аватар» на строгой диете.

– Я вижу, – проскрипел мужчина сквозь зубы. – Но если я не буду подавлять ее водой, эти нахлебники быстро восстанавливаются и начинают питать ифрита.

– Дипломированный врач-садитолог, – с невольным уважением произнесла Сапфира.

На какое-то время наступила тишина.

– Прости меня, родная! – Теплые сильные пальцы погладили мою ладонь. – Но я не могу тебя отпустить. Только не тебя.

У меня на это признание слов не нашлось. Да и произнести их я бы не могла. Зачем тогда напрягаться?

– Не могу смотреть на тебя такую, – хрипло признался Диего. – Бледную и неподвижную. Давай я лучше дорасскажу историю.

Можно подумать, я могу отказаться!

– Получив известие о смерти младшего брата, – начал мужчина, – старший пытался выведать подробности дела. Но вся информация была засекречена Советом. Все, что удалось узнать, – младший был рядом с сотворенным молодым огненным. Ничего более, ни за какие деньги.

Сочувствую, амиго. Но ваша история уже сделала сквозную дырку в моем мозгу и теперь подбирается к сердцу.

– Старший брат сдался, – прошептал Диего с угрызениями в голосе. – Сдался под уговорами жены.

Точняк, Мексика! Теперь еще и жена откуда-то выплыла. Скоро полезут внебрачные дети от троюродной бабушки пятиюродного кузена с претензиями на наследство, потому что они самые близкие родственники. Остальные были удочерены и усыновлены в возрасте трех дней от зачатия.

– За несколько лет до трагической гибели брата старший… э-э-э… тритон нашел себе пару по душе, – пояснил Диего ровным голосом, каким говорят в минуту сильнейшей душевной боли. – Очень слабенькую воздушную, такую же, как его младший брат, почти потерявшую стихию полукровку. Милую, ласковую, скромную… одним словом, «воздушную» – этим все сказано.

Во-во! «Милая, ласковая, скромная» – на кухне, беременная и босиком! Прям вижу эту идеалистическую картину! А потом «милая» обкладывает «ненаглядного» словами, которые он в жизни не слышал, даже подрабатывая грузчиком в порту. «Ласковая» подсыпает в борщ пургену. «Скромная» выкатывает в ссоре список любовников длиной с Великую Китайскую стену. Может, лучше не подгонять женщину под свой стереотип, чтобы потом не погнали тебя?

– Мерседес практически ничего не умела, поэтому приравнивалась к людям, – продолжил мужчина с необычной нежностью. У меня начался приступ ревности. С чего бы это? – Ее основным умением было вызывание бриза. – Мне показалось или в интонации появились отзвуки теплой улыбки? – На самом деле весьма ценное качество в южных районах.

Жалко, что я этого не умею! А то бы ка-ак дунула! Чтоб ты с моего прокрустова ложа слетел километров на десять в длину и двадцать в глубину! Ревнивая женщина – это бульдозер без тормозов! Выкопает вину и закопает виновника!

– У них родились два очаровательных мальчика, – еще нежнее сообщил Диего. – Антонио и Алехандро.

Я мысленно промолчала. А что тут скажешь?

– Тритон подозревал, что у его семьи есть тайный враг, – начал развертывать интригу рассказчик. – Только не знал, кто и почему. Враг был жестокий и беспощадный…

На меня сверху вылилась ледяная вода. Теперь я знаю, у кого стажировался Диего. Небось отличником был! Маркиз де Гад!

– Извини, Мария! – с чувством повинился мужчина, стирая воду с лица мягкой тканью. – Мне так больно видеть тебя такой беспомощной. Ты всегда была моим лучиком. В твоих глазах жило солнце…

Мы оба помолчали. Каждый о своем. Кто-то думал об астрономии, кто-то об анатомии. Но оба устремились в науку!

– Старший брат долго вычислял своего врага, – Диего решил изменить тему и сменить «мылодраму» на мыльную оперу, – но каждый раз промахивался. Недруг постоянно уходил от преследования, грамотно зачищая следы и умело избегая поставленных ловушек. Старший…

Я собралась с последними силами и попыталась застонать. Ну хоть как-то обзови этого «старшего брата»! А то враг – неизвестный, главный герой по Европе призраком коммунизма скачет, ловушки расставляет. Одна бедная женщина – «Я тучи разведу руками». Угу. «Детей тебе я сделал, а дальше… дальше сами».

– Тебе плохо? – с тревогой спросил Диего.

А ты как думаешь? Я сейчас страдаю за все женское население! Думаешь, легко?

– Водички дать? – заботливо поинтересовался изувер. И довел меня до выброса еще одного огонька.

В этот раз прошло все гораздо легче. Я так разнервничалась и распереживалась внутренне, что тот огонек, который был ближе всего к эмоциональному центру, сбежал сам. Пока не заставили отвечать за всех мужиков скопом.

– Какая же ты умничка! – порадовался за меня Диего, заливая иммигранта водой. Кстати, вместе со мной. – Всего-то четверо осталось!

Господи, дай мне силы все это забыть! Если я очнусь без амнезии, я его в морозилке месяц буду держать без права переписки! Пусть мороженые пельмени грызет вместе с каменной совестью!

– Тебе нужно отдохнуть, – заявил мужчина. Поцеловал меня в лоб, заставив задуматься о своем статусе в жизни, и ушел. Тихо хлопнула дверь.

Какое-то время слышались негромкие, неразборчивые голоса, но потом стихли и они. Я провалилась в черную, бездонную яму, откуда не было выхода.

Передо мной парили алые укоряющие глаза. С ума сводил непрерывный шепот:

– Ты моя! Ты принадлежишь только мне! Я знаю твое тело изнури. Я был в твоей душе. Ты такая же, как я! Не отказывайся от меня. Не уходи. Я все равно не отпущу. Мы будем вместе всегда и в жизни, и в бессмертии…

– Нет! – отвергла я его. – Нет!

– Ты безголовая слабая девочка, – сощурились алые глаза. – Я могу не только убеждать, но и требовать!

По телу пробежала дикая боль. Не осталось ни одной незатронутой клеточки. Все пылало огнем, сгорая заживо и тут же восстанавливаясь, чтобы снова сгореть.

– Будь ты проклят! – кричала я, выгибаясь от муки.

– Только вместе с тобой, любимая, – целовал меня огнем Рошан. – Ты не сможешь жить без меня. Этот глупец надеется меня выманить. Но я – это ты. И если я уйду, то что останется тебе? Ты рассыплешься пеплом…

– Пусть! – Была согласна на все, что угодно, лишь бы избежать его ласк.

– Дурочка, – рассмеялся ифрит. – Ты станешь живым пеплом, который будет вечно искать меня. Пепел нельзя уничтожить, пока есть хоть одна мельчайшая крупинка. В ней будешь жить ты до скончания веков. Хочешь такой участи?

Я промолчала, борясь с ним.

– Погасший разум, – алые глаза смотрели прямо в душу, – и плоть, подверженная одному всепоглощающему желанию – воссоединиться со мной…

– НЕТ! – отбивалась я.

– ДА! – хохотал Рошан.

Меня вырвал из этого кошмара шквал ледяной воды. Ифрит исчез, но боль осталась. Мне казалось – по всей поверхности кожи танцует огонь. Чужой огонь – злой и беспощадный.

– Сейчас, – я услышала печальный голос Диего, – сейчас будет легче.

К потоку ледяной воды добавилось что-то еще. Такое же освежающее. Как будто меня поглаживали перышком. Я смогла расслабиться и перевести дух.

– Вот так, моя хорошая, – уговаривал меня мужчина. – Еще немного – и ты будешь свободна от них.

От них буду, а от себя?

Нежные мужские руки прошлись по мне, освобождая от клочков сгоревшей одежды, смазывая кремом и успокаивая боль.

Вскоре сверху опустилась легкая мягкая ткань.

– Мария, – присел рядом Диего, – если ты слышишь меня там, где ты сейчас, то знай: я буду бороться за тебя до конца.

Хм, осталось только поинтересоваться – не до моего ли? Просто перетягивание каната! Спортивные соревнования между Рошаном и Диего. Кто больше надо мной поиздевается! Победившему приз – мое замученное тело.

Брр, а не перспектива! Лучше бы свою сагу досказал…

Мужчина как будто услышал мои мысли. Ласково погладил по щеке, поцеловал губы легким касанием и сказал:

– История была не закончена. Луис, так звали старшего брата…

О-о-о! И года не прошло, как мы узнали личность главного героя. Через пару лет дойдем и до описания внешности.

– …в поисках врага ушел в море…

Пешком? По воде? Круто! А-а-а, он же тритон. У них все не как у людей!

– …а там его ожидала засада, – продолжил Диего. – Пока он отчаянно дрался в одиночку против полного круга стихий и даже сумел чудом выиграть сражение, его враг наведался к нему домой, к его семье.

А защиту поставить? Слабо? Ну да, ну да. Перефразируя слова известной песенки – «нам любое море по колено, нам любое дело по плечу». Сколько ж выпил ты, родной, знать я не хочу!

– В это время в гости к Мерседес, – отвлекся от описания боевки мужчина. И как только сумел? – приехали дальние родственники с пятилетним сынишкой и новорожденной девочкой. Родители оба были полукровками и сильной стихии не имели. Жили подобно людям, занимались любимым делом. Ксавер управлял торговой компанией, Кармен владела антикварным магазином и художественной галереей. Жили очень скромно.

Да-а-а? И почему мне в это не верится? Если уж они жили скромно, то как другие живут, те, которые без бизнеса и художественной галереи? Никак?

– Враг убивал семью Луиса долго и жестко. – Голос Диего упал почти до шепота. – С потрясающей изощренностью. Он уничтожил всех, кто был доме. Не пощадил даже детей…

Тихий надрывный звук рыданий.

Я попыталась пошевелиться и открыть глаза, чтобы утешить Диего. Пережить эту муку вместе. Не удалось. Мы плакали по отдельности, но над одним и тем же. Страшно терять близких, но еще ужаснее терять детей. Эта потеря невосполнима.

– Когда тяжелораненый Луис все-таки вернулся домой, – справился со своим горем мужчина, – его встретило пепелище и надрывный крик голодного описавшегося младенца, которого оставили спать в коляске в саду, в тени беседки рядом с фонтаном.

Наступила пауза. Словно он вспоминал ту картину, снова и снова переживая потерю семьи.

– Я… – запнулся Диего. Откашлялся и продолжил: – Луис погиб бы тогда. Просто ушел бы в море, полностью отдавшись родной стихии, растворившись в ней. Но младенец… он громко кричал и вопил, требуя воды, еды, ухода. Не он. Она – девочка. Маленькая, хрупкая, надрывно кричащая…

Мое сердце обливалось кровью.

Спустя какое-то время мужчина смог вернуться к рассказу:

– Пару лет назад до Луиса дошли наконец сплетни о том, кто стоял за этой жуткой резней.

А вот с этого момента поподробнее…

– Все темные слухи, все косвенные признаки несомненно указывали на одного огненного, который решил перейти в статус члена Совета и взялся тайком поглощать чужие стихии несотворенных… – Мастерски выдержанная пауза. – Рамона!

При этом имени меня выгнуло от злости и ненависти. Все нутро бушевало от ярости. Зародившийся во мне торнадо прошелся везде и вытолкнул наружу оставшихся огоньков. Я не хотела иметь ничего общего с Рамоном. Мы не хотели!

Раньше это была только моя война. Сейчас сюда прибавилась разделенная мука любимого мужчины. Общий враг…

– Тсс, – успокаивал Диего, удерживая меня на ложе и уничтожая огоньков. – Я раньше хотел убить Рамона любой ценой. ЛЮБОЙ! Но теперь появилось исключение. Ты. Ты мне дороже мести. Я…

– Папа! – раздался детский крик. – Папа, ты где?

У меня открылись глаза. И фигурально, и физически.

Господи, дай мне сил не открыть рот! Я ж тебя, Диего, сволочь, съем и костей не оставлю! Столько лет молчал о дочери! Шлялся со мной. Рисковал со мной. Спал рядом со мной. И ни разу даже словом не обмолвился о ребенке! Все! Когда я встану, то обязательно выйду! Сначала из себя, а потом на тропу войны! И повезет всем, кто не выживет!

Глава 25

• Лети, моя крыша, лети
• В безумно далекие дали.
• Не вздумай вернуться назад.
• Экстрима мы тут повидали…

– Папа! – Около моего неудобного ложа нетерпеливо подскакивала маленькая девочка с пронзительно-голубыми глазами, розовыми пухлыми губками и громадным бантом в каштаново-золотистых волосах. – Кто эта страшная тетя?

Диего стоял ко мне спиной.

– Франкенштейн, – разжала я спекшиеся губы, вспомнив Марику. Голос точно был оттуда. Хриплый, сорванный криком.

Диего подпрыгнул, будто сзади подкрался бодун и предложил ему денатурат на опохмелку.

– Мария! – резко развернулся он ко мне. – Как ты себя чувствуешь?

Я показала глазами на любопытствующего ребенка.

– Кара, – вспомнил о своем отцовском долге мужчина, – тебе нельзя здесь находиться. Мария сильно болеет…

– Чем, папа? – озаботилась девочка.

– Э-э-э… – замялся папа, не зная, как правильно обозвать мой недуг. Я бы предложила раздвоение личности и углубленный аутизм. Но решила не загружать присутствующих умными словами.

– Жизнью, – пришла я на помощь мявшемуся Диего.

– Ой! – заволновался ребенок, прижимая к груди ручки с розовыми ноготками. – А это лечится? Я могу градусник поставить или горчичник.

– Не думаю, – засомневалась я. – Но все равно спасибо. Градусник вставь папе, а горчичник я ему сама кое-куда наклею, когда встану. Много горчичников. Очень много!

– Папа не болеет, – не согласилась Кара, расправляя пышные оборки розового платья.

– Болеет, – попыталась усмехнуться я. – Только он об этом еще не догадывается.

– Кара, дорогая, – вмешался в женскую беседу Диего. – Тебе пора идти к няне. Марсела тебя уже наверняка потеряла.

– Нет, – упрямо мотнула локонами девчушка. – Ей сейчас некогда. Она восстанавливает мою комнату вместе с Паоло.

– Что ты сделала на этот раз? – тяжело вздохнул мужчина, трагически поднимая брови домиком. – Рисовала на стенах? Строила баррикады? Натирала полы скипидаром? Делала выкройки из штор?

– Это уже было, – надула пухлые губки не по годам развитая малышка. – Сегодня я училась владеть твоей стихией!

– И как? – простонал несчастный отец, пока я внутренне хихикала.

– Получилось! – гордо ответила Кара. – Только…

– Что только?.. – Судя по голосу, Диего приготовился к самому худшему.

– Только я немного утопила свою комнату, – потупилась девочка, ковыряя пол носком белой лаковой туфельки. – Немного. Всего-то по потолок…

– Мне нужно еще о чем-то знать? – полушепотом простонал отец.

– Ну-у-у… – замялась девочка. – Еще и твою… и Паоло… и Марселы… и кухню…

Мое настроение улучшалось прямо посекундно. С каждым словом ребенка. Просто бальзам на измученную ледяной водой душу!

– Я не буду тебя ругать, – плюхнулся в кресло Диего. – Но скажи, как тебе это удалось?

– Да все элементарно! – повеселела Кара. – Я просто начала тренироваться в комнате Паоло, потом перешла к Марселе…

– Стоп! – остановил дочь мужчина, делая трагическое лицо. – Последовательность не важна. Меня больше интересует, чем ты это делала?

– Шлангом, – изумилась девочка. – Только у тебя я уже использовала насос.

– Зачем? – обхватил черноволосую голову руками Диего. – Зачем ты взяла насос?

– Вообще-то два насоса, – призналась Кара, смущаясь. – Просто во дворе лежало два шланга для полива, и я решила – зачем им просто лежать? А для двух шлангов нужно два насоса…

– Я понял! – перебил ее мужчина, приподнимая голову. – А теперь иди к себе… Ах да, идти тебе некуда. Тогда ко мне…

– Папа… – начала напоминать забывчивому родителю Кара.

– И ко мне некуда, – немедленно согласился Диего. – Тогда иди… в сад! Там можно пользоваться всеми насосами!

– Иди, дорогая, – поддержала его я, старательно пряча улыбку. – Мужчины всегда всех посылают в сад, а потом нас там настойчиво ищут. Игра называется «ухаживание». Кто поймал, тому и дети.

– Не слушай тетю, – нахмурился мужчина. – Она сейчас не в себе после болезни.

– Скорее в себе, – поправила его я. – Но очень глубоко.

– Кара! – привлек внимание дочери мужчина. Ласково подтолкнул милейшее создание к выходу. – Иди поиграй с дельфинами.

– Папа, – укоряюще сказала девочка, – разве ты забыл, что в связи с военным положением ты отослал дельфинов и притащил акул?

– Забыл, – тряхнул буйной шевелюрой Диего. – С такими дамами, как вы, – энергичный кивок в мою сторону, – и себя забудешь!

– Тебе, пап, для хорошей памяти и крепкого здоровья нужно пить рыбий жир, – посоветовала Кара. – Хочешь, выдавлю?

Диего поперхнулся. Я могла только хихикать.

– Да что за ерш такой! – раздалось в коридоре вместе с сильным шумом.

Диего поднял голову и с тоской уставился на дверь.

Створка распахнулась. На меня пулей взлетел Дарси. Кот потоптался на моих костях, потерся лобастой головой, где смог, и плюхнулся на все чакры разом.

– Чудовище, – нежно сказала я животному. – Все что не растопчу – поразмазываю?

– Ур-р-р! – запел свою песенку Дарси, щуря хитрющие глаза. Вот маленький бомбовоз! Раскормила на свою голову.

– Можно я его поглажу? – радостно захлопала в ладоши Кара.

– Это ты у него спроси. – Я пыталась одновременно дышать и говорить. Получалось не очень. – Он создание гордое и независимое, со своим личным, особым мнением.

– А как его зовут? – приблизилась девочка, с невероятно счастливым выражением красивого личика разглядывая кота.

– Этого монстра зовут Дарси, – ответил Диего, все еще прислушиваясь к шуму, но на помощь не торопился.

– Дарси, – прощебетал ребенок, умоляюще складывая ладошки, – можно тебя погладить?

Кот немного поломался, но потом подставил голову под ласки и заурчал еще сильнее, выпуская когти.

– Дарси, – закряхтела я, – еще чуть-чуть – и ты доковыряешься до магмы. Диего тебе этого не простит. У него свои представления о моей диете.

– Ты не… – начал мужчина.

Но тут в комнату ввалилась Натка, таща за собой акулу за хвост.

– Всем здрасте! – поприветствовала нас хранительница. – Чего у вас рыба без присмотра плавает?

– Ой! – воскликнула Кара. – Вы, пожалуйста, не обижайте Немо. А то мне не с кем будет играть!

– Акулы детям не игрушка! – авторитетно заявила Натка, усиленно затаскивая рыбью тушу обратно за дверь и одновременно долбая несчастную акулу крепким кулачком по башке, чтобы та пасть не разевала. – Из них отличная пирушка!

– Папа! – надулась девочка. – Пожалуйста, попроси тетю отпустить Немо. Он так прикольно плавает животом вверх!

– Акулы так не умеют, – поправил ее отец. – Это несвойственно их природе.

– А его природе свойственно! – топнула ножкой девочка. – Когда я бросаю в воду те шарики из твоего сейфа…

Диего снова вцепился в волосы и протяжно застонал.

– …то он высоко подпрыгивает, потом плюхается в воду и плавает пузиком вверх! – закончила объяснение Кара.

– Шарики? – нахмурилась Натка. – Зачем ты держишь в сейфе нафталин? Ты думаешь, у тебя там моль? Спешу тебя огорчить…

– Не спеши, – остановил ее мужчина. Пояснил: – Это концентрированная энергия водных.