Пылая страстью к Даме. Любовная лирика французских поэтов Яснов Михаил
Составление, предисловие М. Яснова
Разработка серии А. Новикова
© М. Яснов, составление, предисловие, 2015
© Е. Баевская, перевод, 2015
© А. Парин, перевод, 2015
© Е. Витковский, перевод, 2015
© М. Квятковская, перевод, 2015
© И. Кузнецова, перевод, 2015
© Е. Кассирова, перевод, 2015
© Ася Петрова, перевод, 2015
© М. Талов, перевод. Наследники, 2015
© Ф. Мендельсон, перевод. Наследники, 2015
© О. Румер, перевод. Наследники, 2015
© М. Казмичов, перевод. Наследники, 2015
© В. Васильев, перевод. Наследники, 2015
© А. Эфрон, перевод. Наследники, 2015
© В. Давиденкова, перевод. Наследники, 2015
© В. Левик, перевод. Наследники, 2015
© Э. Линецкая, перевод. Наследники, 2015
© Вс. Рождественский, перевод. Наследники, 2015
© Л. Цывьян, перевод. Наследники, 2015
© О. Глебова-Судейкина, перевод. Наследники, 2015
© В. Шор, перевод. Наследники, 2015
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2015
* * *
Комментарий к жизни и любви
Шарль Бодлер однажды заметил: «Поэзия, под страхом собственной смерти или умаления дара, не может смешиваться с наукой или моралью; ее предметом является не истина, а лишь она сама». Эта «самостийность» поэзии выражается и в том, что не существует другого искусства, которое говорило бы о любви так, как говорит она. И если выразить одной фразой суть того, что мы называем любовной лирикой, то в ней, в этой фразе, непременно окажутся рядом и духовное служение, и общая идея красоты и благородства, и путешествие в область сердечных переживаний, и самое главное – образ Прекрасной Дамы, мимо которого не прошел ни один поэт на протяжении всей истории человеческой цивилизации.
В этом смысле французской поэзии повезло как никакой другой – именно любовное чувство, перелитое в формы лирики, прежде всего классической, дано носителям французского языка и французской ментальности во всей полноте, яркости и разнообразии. Путь от чувства к стихам и от стихов к чувству породил безусловный феномен, который можно назвать комментарием к жизни и любви, и чем больше и глубже мы читаем французских поэтов, тем обширнее и подробнее становится этот комментарий. Наша книга – лишь небольшая часть «биографии сердца», в том ее виде, как она запечатлена русскими переводчиками, которые интерпретировали не только и не столько сам по себе язык поэзии, сколько язык любви, нередко дополняя и обогащая новыми оттенками канву оригинала.
Старая французская поэзия оперировала жесткими поэтическими формами: рондо и сонет, ода и баллада, эпиграмма и элегия – все эти виды стиха были тщательно разработаны, многократно и в мельчайших формальных подробностях воспроизведены авторами, старавшимися не только длинной чередой аллюзий и реминисценций связать между собой прошлое и настоящее, но и буквально из каждого стихотворения вылущить злободневный смысл. Большинство поэтических текстов тех эпох обращены к конкретным людям, друзьям и возлюбленным, знатным особам и покровителям, монархам и литературным противникам, – рядовым персонажам и героям событий, бывших тогда на слуху, вплоть до мельчайших бытовых эпизодов, канувших в вечность. Из этих мелочей создается реальная, не выветрившаяся и по сей день мозаика жизни, в которой, в частности, любовная поэзия занимает существенное, а иногда и первостепенное место.
Все это видно в строчках и строфах, создававшихся и в Средние века, и в эпоху Возрождения, и позднее – в восемнадцатом столетии, подарившем нам незабвенные образцы «высокой» и «низкой» поэзии. Рядом с воспеванием «вдохновительниц», рядом с благородным служением идеалу (нередко – именно Идеалу, поскольку во многих стихах тех эпох образ Прекрасной Дамы лишен бытовых примет и индивидуальных черт), всегда присутствовала иная традиция, более конкретная и личностная, назовем ее «вийоновской», в которой оживала и широко распространялась низовая культура, бросавшая вызов общепринятым взглядам и нормам своего времени.
Следствием куртуазного культа Дамы – реального и литературного – стал пересмотр в обществе всего комплекса отношений между мужчиной и женщиной. В аристократических и зажиточных кругах становилось важным признание духовности в этих отношениях. Низовая культура, в которой всегда ярки эротические мотивы, по-своему отреагировала на куртуазную любовь, перенеся ее завоевания из области запретов и серьезного чувства в откровенный показ и насмешливое обыгрывание всего «заповедного». Место высокой и трепетной страсти занимал низкий адюльтер, но строился он по законам, уже отработанным куртуазной любовью; в отличие от высоких жанров литературы, героями которых становились представители высшей знати, дворянства и духовенства, герои низовой культуры – рядовые люди, а то и представители «дна»: нищие, воры, гулящие девицы.
Любовная лирика старого времени переполнена фривольными мотивами. Слово «фривольный» не должно настраивать на легкомысленный лад. За те века бытования французской поэзии, которые представлены в этой книге, многочисленные поэты отдали дань, если можно так сказать, «пограничной» традиции, в зоне действия которой располагаются не только любовные и эротические стихи, но и иронические, и сатирические, охватившие самые разные поэтические жанры от эпиграммы до стихотворной сказки. Это так называемая «легкая» поэзия, которая отнюдь не легка для перевода; наоборот – она предполагает виртуозное исполнительское мастерство, сохраняющее особенности оригинала.
Во Франции подобное мастерство, как правило, оттачивалось на идеологическом поле; не случайно, например, в семнадцатом веке, открывшем поэтическое барокко, любовная лирика и политика оказались нерасторжимо переплетены – настолько, что эта эпоха «любви и либертинажа» до сих пор находит самый живой отклик у всех, кто в нее погружается. Поэзия барокко с ее подспудным трагизмом, с ее эмблематикой, с ее стилистическими оксюморонами и повышенным интересом к собственно поэтической технике стала напрямую перекликаться с эсхатологическими настроениями читающей аудитории, ее пристрастиями и жаждой нового. Не тоталитарные устремления классицизма, не революционный пафос романтизма – а именно причудливое, тайное и не всегда добронравное бунтарство барокко оказалось в Новейшее время созвучно гуманитарным настроениям европейского общества, стоящего на пороге и социальных, и этических перемен.
А если заглянуть, скажем, в восемнадцатый век, то мы убедимся в том, что любовная лирика не просто описывает или выражает чувства, – прежде всего она изучает нравы. Этому посвящены сотни страниц позднейших исследований. По словам историка Мишеля Делона, тогда во Франции повсюду царила поэзия: «Она звучала на улицах и в салонах. Рифмовали всё – не только поздравления по случаю семейных праздников или общественных событий; рифмовали, чтобы придать ясность беседам на серьезные темы. Вольтер завоевал славу самого крупного поэта эпохи, и свои представления о жизни он излагал александрийским стихом… В ряду наслаждений того времени первое место было отдано любви, не столько в ее жизненных реалиях, сколько в представлениях о ней и людских прихотях».
Эпоха переполнена деталями, жестами, намеками, поступками, текстами, свидетельствовавшими о возрождении античной традиции и завоеваниях новой чувственности. «Античность, – замечает Делон, – это и культура, и ее видимость… Вежливость становится искусством изящно говорить непристойности, а поэзия подпадает под чары распутства, не используя при этом ни одного грязного словца». Известный филолог Ефим Эткинд, анализируя переводы Батюшкова из Парни, писал о том, что эротические элегии давали переводчику возможность выразить свое мироощущение и свой темперамент, поскольку, несмотря на фривольность сюжетов, в стихах Парни прежде всего были разработаны психологические характеристики и драматические конфликты. А на другом полюсе – столь завораживающие любовные послания Андре Шенье, который, по мнению Осипа Мандельштама, превратил элегию в светское любовное письмо, в котором свободно течет «живая разговорная речь романтически мыслящего и чувствующего человека».
Через «романтику» разума и сердца, которой была наполнена поэзия французского девятнадцатого века («Какой восхитительной эпохой был романтизм, когда такие поэты, как Гюго, Ламартин, Беранже, по-настоящему выражали в своих стихах чувства и душу нации!» – писал впоследствии «либертин» Аполлинер), мы довольно скоро приходим к другому поэтическому явлению, – к поэтике «проклятых» поэтов, и шире – ко всей атмосфере «конца века» и «прекрасной эпохи», к тому декадансу, что удивительным образом рифмуется и с сегодняшним нашим мироощущением, когда закат традиционной европейской культуры дает о себе знать с не меньшей трагической определенностью, чем столетие назад. И прежде всего – в любовной лирике.
Эта эпоха, прочно связанная с именами Верлена и Рембо, Малларме и Корбьера, Роллина и Лафорга, стала символом конца века, его сутью и выражением. С легкой руки Бодлера иронический сплин и меланхолическая самоиздевка превратились в литературную оппозицию той эпидемии скуки, которая поразила французское общество и породила непосредственное чувство разочарования и упадка. Любовные стихи становились скрупулезными исследователями сердечной смуты и хандры и, словно зеркала, множили фантазии и фантомы, доводя до трагедийных высот болезненные впечатления и раздумья.
Несколько позже академик А. Кони, человек зоркий и умный, отмечал в рецензии на книгу переводов И. Тхоржевского из новейшей французской поэзии: «Отличительной чертою произведений современных французских поэтов является печаль и притом по большей части личного характера. Французская душа, которая когда-то стремилась так много сделать для человечества вообще и веру в бессмертие личности восторженно заменила верой в торжество идей, как будто устала и изверилась в самой себе. Кругозор ее сузился, и, несмотря на громкие и красивые фразы о человечестве, вопросы личного счастья стали у французских поэтов на первом плане. В последней же области уже почти нет ни «музы, ласково поющей», ни «музы мести и печали», а лишь мелочный и эгоистический самоанализ».
В свое время эти слова звучали злободневно, Кони дважды с неодобрением подчеркивает слово «личный», – между тем после романтиков «личная» драма поэтов конца века стала подлинным поэтическим откровением, а «мелочный и эгоистический самоанализ» дал образцы блестящей лирики. Под воздействием Бодлера складывался определенный стиль «проклятых», где смешано высокое и низкое, поэтическая терминология, уличный жаргон и арго богемы, традиционность и формальные поиски, ведущие к свободному стиху. При этом весьма существенной оказалась романтическая традиция, но не та, которую позднее Аполлинер назовет «неким отзвуком декоративных красот романтизма», а скорее, по его же словам, та «пытливость», которая побуждает поэта «исследовать любую область, где можно найти для литературы материал, способствующий прославлению жизни, в каких бы формах она ни являлась».
В творчестве самого Аполлинера любовь драматична; это незаживающая рана, это «солнце с перерезанным горлом» – незабываемая метафора мощного лирического чувства. Любовь и смерть появляются почти всегда рука об руку. Здесь намечается та «область двусмысленности», которая так привлекает исследователей и комментаторов творчества Аполлинера и которая так пересекается с его биографией. Всю жизнь Аполлинер писал о своих несложившихся любовях; каждая новая была поводом помянуть прошлую, вновь напомнить об этом «аде» в душе, вырытом своими руками, о коренной, по его мнению, несхожести между мужчиной и женщиной, из которой проистекает все «злосчастие в любви», многократно испытанное самим поэтом.
Эту ноту подхватили многие лирики двадцатого столетия, и все-таки заповеди юношеской морали – смеяться, пить, петь и любить, – даже обогащенные трезвостью и мудростью возраста и опыта, остаются теми «словами-сигналами», по которым узнается и признается любовная лирика. «Я благодарен женщинам, потому что им обязана своим существованием моя поэзия!» – к этому восклицанию Беранже могли бы присоединиться все французские поэты.
Михаил Яснов
Гийом де Машо (1300–1377)
«Мне скорби в словах не излить!..»
- Мне скорби в словах не излить! От страсти великой ожог Печаль мою требует длить И речи на пени обрек. У смерти ищу я защиты, Кричу, что ни час, что ни миг: «Сладчайшая, где вы сокрыты? Когда я увижу ваш лик?»
- Мучительно жажду таить И ждать хоть единый глоток Привыкшему радостно пить Живительных взглядов поток. И все утешенья забыты, И пеней не сякнет родник. Сладчайшая, где вы сокрыты? Когда я увижу ваш лик?
- Не знаю, как далее жить. Мой жребий уныл и убог. Лишь к смерти осталось спешить.
- Как длителен жизненный срок! Все слезы напрасно пролиты. Устам остается лишь крик: «Сладчайшая, где вы сокрыты? Когда я увижу ваш лик»?
«Как розан, алая, белей лилеи…»
- Как розан, алая, белей лилеи,
- Сиятельней рубина во сто крат,
- Мадам, от вашей красоты хмелея,
- Как розан, алая, белей лилеи,
- Я цепенею и сказать не смею,
- Что вашей красоте служить я рад,
- Как розан, алая, белей лилеи,
- Сиятельней рубина во сто крат.
«О дама, благославия твердыня…»
- О дама, благославия твердыня,
- Чья красота – всех благ моих залог,
- Пусть ваша не сразит меня гордыня,
- Пусть приговор не будет ваш жесток!
- Когда ваш лик, который чист и строг,
- Я лицезрю,
- Бежать от вас даю зарок.
- Благодарю!
- В острог счастливый заточен я ныне,
- Но проклинать не стану я острог:
- Я рад любовной боли, чужд кручине,
- И пыл, который душу в жар вовлек
- И пламенем палящим сердце жег,
- Боготворю.
- Все муки были сердцу впрок.
- Благодарю!
- Но все-таки молю о благостыне —
- Я заслужил ее в кругу тревог.
- Ведь кроме вас не знаю я святыни,
- И только вам служу я, видит Бог.
- Вы столь добры, столь долго службы срок.
- Я не корю
- Судьбу, и я у ваших ног.
- Благодарю!
«Будь прокляты пора, и день, и час…»
- Будь прокляты пора, и день, и час,
- Неделя, место встречи, месяц, год,
- Будь проклята чета прекрасных глаз,
- Принесшая мне тысячи невзгод,
- И пыл моей души, и мыслей ход,
- И верность, и желанья громкий глас,
- Будь проклят плач, который жег не раз
- Мой дух больной, вкусивший горький плод.
- Будь проклят лик, прекрасный без прикрас,
- И взгляд, который сердце болью жжет
- С тех пор, как страсть в душе моей зажглась,
- И день, что начал лет ее отсчет,
- И вид притворный, и притворства мед,
- И нежность, что хранится не для нас,
- И гордость, что загнать в тупик взялась
- Мой дух больной, вкусивший горький плод.
- Будь проклят жребий мой, и тайный сглаз,
- И звезд на небе злобный поворот —
- От них удачи светоч мой погас,
- От них в душе не извести забот.
- Молю: пусть Бог ее покой блюдет,
- Чтоб честь ее и жизнь не пресеклась.
- Молю, чтоб он от всех страданий спас
- Мой дух больной, вкусивший горький плод.
«Я с дамами, с любовию прощаюсь…»
- Я с дамами, с любовию прощаюсь,
- С влюбленными и с жизнью средь любви,
- К поре благой обратно возвращаюсь,
- К богам, что встарь хранили дни мои,
- Нет больше сил служить
- Надежде и Венере, в грезах жить.
- Бежать и клясть все радости пристало,
- Утратив то, что сердце обожало.
- Хочу, чтоб длился плач, не прекращаясь,
- Чтоб душу слезы в глубях погребли
- И чтобы тело, в воду обращаясь,
- Исчезло на поверхности земли.
- В ключи, чтоб всех поить,
- Алфея с Аретузой обратить
- Смог Зевс – и плачу я немало,
- Утратив то, что сердце обожало.
- Честь умерла, и, в горестях кончаясь,
- Блуждает Верность от Любви вдали,
- И Правду, с коей жил я, очищаясь,
- Убить и схоронить враги смогли.
- Я стану слезы лить.
- Я не устану сетованья длить.
- Мечтаю, чтоб рекою тело стало.
- Утратив то, что сердце обожало.
«Душа моя, богиня, свет небесный…»
- Душа моя, богиня, свет небесный,
- Ну что б, со мной беседуя сам-друг,
- Не говорить вам ласково: «Мой друг!»
- Меж «мой» и «друг» отсутствует «любезный»,
- Душа моя, богиня, свет небесный.
- Такую мелочь подарить уместно.
- Усладу в сих словах мой ловит слух,
- Хоть и не назван я любимым вслух.
- Душа моя, богиня, свет небесный,
- Ну что б, со мной беседуя сам-друг,
- Не говорить вам ласково: «Мой друг!»?
«Лилея, роза, зелень, вёсны…»
- Лилея, роза, зелень, вёсны,
- Бальзам и нежный аромат,
- Дарительница всех отрад,
- Дары Природы плодоносной,
- Все есть у вас – и в плен я взят.
- Лилея, роза, зелень, вёсны,
- Бальзам и нежный аромат.
- Коль не поверит разум косный,
- Я повторить хваленья рад
- И сто, и тыщу раз подряд:
- Лилея, роза, зелень, вёсны,
- Бальзам и нежный аромат,
- Дарительница всех отрад.
Карл Орлеанский (1394–1465)
Песня VIII
- Советуй, сердце, как мне быть,
- Что, если к милой поспешу я
- Поведать, как, по ней тоскуя,
- Не можешь мук переносить?
- Клянусь все в тайне сохранить:
- Честь дамы и секрет твой чту я.
- Советуй, сердце, как мне быть,
- Что, если к милой поспешу я?
- Она сумеет рассудить
- Твою любовь, не негодуя,
- И доброй вестью залечу я
- Твою хандру. Пора решить:
- Советуй, сердце, как мне быть?
Песня X
- Лишь стоит присмотреться к ней,
- Как я, влюбленными глазами,
- Обворожит она красами,
- Врожденной нежностью своей.
- Осанка, говор, блеск очей
- Овладевают вмиг умами,
- Лишь стоит присмотреться к ней,
- Как я, влюбленными глазами.
- Ей смотрит вслед толпа людей,
- И стар, и млад, шепча часами:
- «С небес богиня перед нами
- Сошла в сиянии лучей». —
- Лишь стоит присмотреться к ней.
«Явился май – любовь не спит…»
- Явился май – любовь не спит,
- Велит влюбленным веселиться.
- А я не стану суетиться,
- Мне буйство майское претит.
- И никого не удивит,
- Что дух мой радости дичится.
- Явился май – любовь не спит,
- Велит влюбленным веселиться.
- Я сплю – и бденье не прельстит:
- Рассудок мой привык лениться,
- И нет охоты волочиться
- За жизнью, сладкой лишь на вид.
- Явился май – любовь не спит.
«Смотрите, лучше не смотрите…»
- Смотрите, лучше не смотрите
- На ту, которой я служу.
- Я сразу вас предупрежу:
- Сердца от страсти берегите!
- Прибегните к такой защите:
- Зажмурьтесь, видя госпожу.
- Смотрите, лучше не смотрите
- На ту, которой я служу.
- Такие прелести, поймите,
- Сразят и фата, и ханжу.
- Я вам советом угожу:
- На дивный лик, являясь в свите,
- Смотрите, лучше не смотрите!
«Я поцелуи не приму…»
- Я поцелуи не приму,
- Что раздают по этикету
- Или при встрече для привету
- Их дарят всем и никому.
- Кто хочет, их накопит тьму.
- От их обилья толка нету.
- Я поцелуи не приму,
- Что раздают по этикету.
- Что ж мило сердцу моему?
- Те, что даются по секрету.
- Поверьте здравому совету:
- Все остальные – ни к чему. Я поцелуи не приму.
«На вашу красоту смотреть…»
- На вашу красоту смотреть,
- Моя возлюбленная дама,
- Столь радостно, скажу вам прямо,
- Что вам и не уразуметь.
- Меня тоске не одолеть,
- Пока глазам дано упрямо
- На вашу красоту смотреть,
- Моя возлюбленная дама.
- Плетет злоречье сплетен сеть,
- Чтоб вам вредить, прекрасной самой.
- Подальше я уйду от срама,
- Хоть мне отрадно днесь и впредь
- На вашу красоту смотреть.
«Ваш рот речет: «Целуй меня!»…»
- Ваш рот речет: «Целуй меня!» —
- И в смуту сердца вносит ясность.
- Но, недреманна, ждет Опасность,
- И наготове западня.
- Единый поцелуй, звеня,
- Пускай вместит желанья страстность.
- Ваш рот речет: «Целуй меня!» —
- И в смуту сердца вносит ясность.
- Без страха не живу ни дня:
- Мою любовь пугает гласность
- И тайных взглядов ежечасность.
- Как вырвать душу из огня?
- Ваш рот речет: «Целуй меня!»
«Ах, ужель не хотите…»
- Ах, ужель не хотите,
- Чтобы вашим я стал?
- Я ведь воли не дал
- Нетерпенью и прыти.
- Только слово шепните,
- Чтоб никто не слыхал!
- Ах, ужель не хотите,
- Чтобы Вашим я стал?
- Ваша верность в зените
- И достойна похвал.
- Но и пыл мой немал,
- Что за прок в волоките?
- Ах, ужель не хотите?
«Передо мною вы в долгу…»
- Передо мною вы в долгу —
- Сто поцелуев задолжали.
- Я этот долг прощу едва ли,
- Удобный миг подстерегу.
- Хоть знаю: в замкнутом кругу
- Вас опасения сковали,
- Передо мною вы в долгу —
- Сто поцелуев задолжали.
- Я закладную берегу —
- Платите, раз ее давали.
- Под стражу как бы вас не взяли —
- Любовь в истицы взять могу.
- Передо мною вы в долгу.
Франсуа Вийон (1431—после 1463)
Баллада о дамах былых времён
- Скажи, в каких краях они,
- Таис, Алкида – утешенье
- Мужей, блиставших в оны дни?
- Где Флора, Рима украшенье?
- Где Эхо, чьё звучало пенье,
- Тревожа дремлющий затон,
- Чья красота – как наважденье?..
- Но где снега былых времён?
- Где Элоиза, объясни,
- Та, за кого приял мученья
- Пьер Абеляр из Сен-Дени,
- Познавший горечь оскопленья?
- Где королева, чьим веленьем
- Злосчастный Буридан казнён,
- Зашит в мешок, утоплен в Сене?..
- Но где снега былых времён?
- Где Бланка, белизной сродни
- Лилее, голосом – сирене?
- Алиса, Берта, – где они?
- Где Арамбур, чей двор в Майенне?
- Где Жанна, дева из Лоррэни,
- Чей славный путь был завершён
- Костром в Руане? Где их тени?..
- Но где снега былых времён?
- Принц, красота живёт мгновенье.
- Увы, таков судьбы закон!
- Звучит рефреном сожаленье:
- Но где снега былых времён?..
Баллада-завет прекрасной оружейницы гулящим девкам
- Внимай, ткачиха Гийометта,
- Хороший я даю совет,
- И ты, колбасница Перетта, —
- Пока тебе немного лет,
- Цени веселый звон монет!
- Лови гостей без промедленья!
- Пройдут года – увянет цвет:
- Монете стертой нет хожденья.
- Пляши, цветочница Нинетта,
- Пока сама ты как букет!
- Но будет скоро песня спета, —
- Закроешь дверь, погасишь свет…
- Ведь старость – хуже всяких бед!
- Как дряхлый поп без приношенья,
- Красавица на склоне лет:
- Монете стертой нет хожденья.
- Франтиха шляпница Жанетта,
- Любым мужчинам шли привет,
- И Бланш, башмачнице, про это
- Напомни: вам зевать не след!
- Не в красоте залог побед,
- Лишь скучные – в пренебреженье,
- Да нам, старухам, гостя нет:
- Монете стертой нет хожденья.
- Эй, девки, поняли завет?
- Глотаю слезы каждый день я
- Затем, что молодости нет:
- Монете стертой нет хожденья.
Баллада подружке Вийона
- Фальшивая душа – гнилой товар,
- Румяна лгут, обманывая взор,
- Амур нанес мне гибельный удар,
- Неугасим страдания костер.
- Сомнения язвят острее шпор!
- Ужель в тоске покину этот мир?
- Алмазный взгляд смягчит ли мой укор?
- Не погуби, спаси того, кто сир!
- Мне б сразу погасить в душе пожар,
- А я страдал напрасно до сих пор,
- Рыдал, любви вымаливая дар…
- Теперь же что? Изгнания позор?
- Ад ревности? Все, кто на ноги скор,
- Сюда смотри: безжалостный кумир
- Мне произносит смертный приговор!
- Не погуби, спаси того, кто сир!
- Весна пройдет, угаснет сердца жар,
- Иссохнет плоть, и потускнеет взор.
- Любимая, я буду тоже стар,
- Любовь и тлен – какой жестокий вздор!
- Обоих нас ограбит время-вор,
- На кой нам черт тогда бренчанье лир?
- Ведь лишь весна струит потоки с гор.
- Не погуби, спаси того, кто сир!
- О принц влюбленных, добрый мой сеньор,
- Пока не кончен жизни краткий пир,
- Будь милосерд и рассуди наш спор!
- Не погуби, спаси того, кто сир!
Баллада о парижанках
- Идет молва на всех углах
- О языках венецианок,
- Искусных и болтливых свах,
- О говорливости миланок,
- О красноречии пизанок
- И бойких Рима дочерей…
- Но что вся слава итальянок!
- Язык Парижа всех острей.
- Не умолкает и в церквах
- Трескучий говорок испанок,
- Есть неуемные в речах
- Среди венгерок и гречанок,
- Пруссачек, немок и норманнок,
- Но далеко им, ей-же-ей,
- До наших маленьких служанок!
- Язык Парижа всех острей.
- Бретонки повергают в страх,
- Гасконки хуже тулузанок,
- И не найти во всех краях
- Косноязычней англичанок,
- Что ж говорить мне про датчанок, —
- Всех не вместишь в балладе сей! —
- Про египтянок и турчанок?
- Язык Парижа всех острей.
- Принц, первый приз – для парижанок:
- Они речистостью своей
- Заткнут за пояс чужестранок!
- Язык Парижа всех острей.
Меллен де Сен-Желе (1487–1558)
Ревность
- Глаза и рот ваш целовать прекрасный
- Готов я много, много тысяч раз,
- Когда вы отбиваетесь напрасно,
- А я держу в объятьях крепко вас.
- Но в это время мой влюбленный глаз,
- Чуть отстранясь, на прелести косится,
- Которые мой поцелуй крадет.
- Я так ревнив, что глаз мой не мирится
- С соперником, хотя б им был мой рот.
Деревенская песня
- Что надо мной? Чего мне надо?
- Зноя? Града?
- Спать не могу и наяву
- Не живу.
- Не болен я – а сил лишился.
- Я думаю, что я влюбился.
- В четыре дня поем едва
- Раз-два,
- Сохи не вижу и вола;
- Вдоль села
- И день и ночь бродить готов.
- На что мне дом? На что мне кров?
- Как раньше нужно было знать,
- Кто опять
- На танцах первый приз возьмет.
- Сам я вот
- Плясал недавно на траве.
- Не раскружиться голове.
- Где боль? Не знаю ничего.
- Но с того
- Томлюсь я, что плясал в тот день
- Я с Катень.
- Так в танце грудь ее дрожала!
- Так, снежно-белая, дышала!
- Широкой юбки красный цвет
- И колет,
- И свежие для торжества
- Рукава,
- И бантики, как мотыльки,
- И новенькие башмаки.
- Из глаз зеленых на меня —
- Луч огня,
- Тут я десяток раз скакнул
- И шепнул,
- Ее за пальчик теребя:
- «Катень, ведь я люблю тебя!»
- Она мой шепот прервала
- И ушла,
- Так безучастна, так горда.
- Со стыда
- Сгорел я, и, чтоб это скрыть,
- Пришлось мне нос рукой схватить.
- Я видел раз ее потом
- За окном,
- И раз, как на базар пришел.
- Я прошел
- Версту, чтоб ей сказать словцо,
- А видел спину, не лицо.
- Когда не бросит так кичиться
- И дичиться, —
- Прощай, соха! Отбросив страхи,
- Я в монахи,
- В солдаты я из-за Катень
- Пойду в один прекрасный день!
Посылка из окна
- Я размышлял один, у окон зала,
- О той тоске, что в сердце затаилась.
- Взгляни налево, – мне любовь сказала, —
- Не утешенье ли к тебе спустилось?
- И я взглянул: у вас в двери явилось
- Блаженство, – от него томлюсь без сил.
- К нему в волненье сердце устремилось,
- Но тело тайный страх остановил.
«Любовь и смерть, влюбленных двух…»
- Любовь и смерть, влюбленных двух спасая,
- Дары им принесли: забвенье зла
- Один от смерти принял, угасая,
- Любовь другому ваш портрет дала.
- Судьба меня на путь их привела.
- Что выберу я сердцу моему?
- Что получил живой? Дано ему,
- Склонясь к портрету, жить воображеньем.
- Скорее я, как первый, смерть возьму,
- Чем обладать одним изображеньем.
«Я счастлив был по воле заблужденья…»
- Я счастлив был по воле заблужденья.
- Мое несчастье – истина сама:
- Моя отрада – сон и сновиденье,
- Проснусь – вокруг суровая зима.
- Мне ясный полдень – зло, а благо – тьма.
- В недолгом полусне – с тобой свиданье.
- Явь – твоего отсутствия зиянье.
- О бедные глаза! Сквозь темноту,
- Закрытые, вы видите сиянье,
- Открою вас – и вижу пустоту.
Клеман Маро (1496–1544)
Старик
- Уж я не тот любовник страстный,
- Кому дивился прежде свет:
- Моя весна и лето красно
- Навек прошли, пропал и след.
- Амур, бог возраста младого!
- Я твой служитель верный был;
- Ах, если б мог родиться снова,
- Уж так ли б я тебе служил!
Анне
- Ко счастью вас или к несчастью встретил —
- Вот моего загадка бытия:
- Ведь до сих пор никак и не ответил
- Мой бедный ум, безвластный судия.
- Ко счастию, – так верно знаю я:
- Добро есть зло, когда оно мгновенно;
- К несчастию, – но в этом честь моя, —
- Терпеть его за то, что совершенно.
О той, которая медлит
- Люблю ли пламенно я вас, —
- Краса блестит, всех затмевая;
- Люблю ли холодно, – тотчас
- Краса, как лед, исходит, тая.
- Так быть жестокой не желая,
- Скорее сжальтесь надо мной:
- Моя ведь дружба, улетая,
- Исчезнет – с вашей красотой.
Об Анне, бросившей в меня снегом
- Снежком, шутя, в меня метнула Анна;
- Конечно, я считал, что снег – студен;
- А он – огонь и обжигает странно, —
- Вдруг понял я в тот миг, воспламенен.
- Но коль огонь незримо поселен
- В самом снегу, куда же мне укрыться,
- Чтоб не пылать? Одной тебе взмолиться.
- Погасишь ты тот пламень – не водой,
- Не снегом и не льдом: коль загорится
- В тебе пожар такой же – стихнет мой.
Об отвергнутом поцелуе
- Амур, когда я мучился без сна,
- Мне так сказал, приникнув к изголовью:
- «Хотя Мадлен с тобой была скромна
- И поцелуй отвергла, но она
- Смягчится, тронута твоей любовью». —
- «Ах, нет, Амур, всё для меня мертво,
- И милости ее напрасно жду я.
- Холодным будет ложе у того,
- Кому из милых губ ни одного
- Не удалось добиться поцелуя».
Об одном сновидении
- Приснилось мне полуночной порой,
- Что будто ты пришла в мои объятья.
- А пробудясь, был одинок опять я.
- И к Фебу обратился я с мольбой:
- «О, сбудется ли сон волшебный мой,
- Феб Аполлон, поведай мне скорее!»
- Но, нежной красотой твоей пленен,
- «Не сбудется!» – изрек ревниво он.
- Любовь моя, ты проучи злодея
- И докажи: обманщик Аполлон!
Песня («Та, что мукой меня извела…»)
- Та, что мукой меня извела,
- Пощадила меня и в сад
- За собою меня ввела,
- Где деревья в цвету стоят.
- На меня подняла она взгляд,
- Поцелуи мои принимала,
- Сердце мне отдала – и назад
- Свой подарок не отнимала.
- И сказал я, отбросив страх:
- «Что мне делать с сердцем одним?
- Дай уснуть мне в твоих руках!»
- Но ответила дама моим
- Домогательствам: «Кто любим,
- Не молить тому подобает:
- Ведь и телом владеет моим
- Тот, кто сердцу повелевает!»
Песня («Не знаю, ненависть горька ли…»)
- Не знаю, ненависть горька ли,
- Мне не она волнует кровь,
- Но знаю – долгие печали
- Несет недолгая любовь.
- Другое имя ей готовь:
- Дай имя ей травы, цветка ли,
- Блеснувших, чтоб исчезнуть вновь.
- Дай имя ей травы, цветка ли,
- В душе изменчивой его.
- Мою алмазом бы назвали
- За верность сердца моего.
- Ведь я люблю, люблю того,
- Кто и не думает, жива ли
- Я или все во мне мертво.
О любви доброго старого времени
- В тот древний век любовь свои дела
- Без золота и хитростей вела.
- Кому она цветок передавала,
- Тому она вселенную вручала, —
- Глубокая, в сердцах она жила.
- А если к наслаждению тела
- Она, неосторожная, вела,
- Десятки лет она не умирала
- В тот древний век.
- Веления любви закрыла мгла,
- Изменчивость и льстивость всем мила.
- Кто хочет, чтоб любил я, пусть сначала
- Вернет любовь на землю, чтоб восстала
- Она в сердцах такой же, как была
- В тот древний век.
Песня о мае и добродетели
- Весенней майскою порой
- Земля трепещет, оживая, —
- И легкомысленной толпой,
- Подобно ей, любовь меняя,
- Стремится юность удалая,
- Опять впервые влюблена;
- Моя любовь – совсем иная,
- Моя любовь – навек одна.
- Красавица своей красой
- Не век красуется, блистая:
- Клеймят безжалостной рукой
- Недуг, забота, старость злая;
- Одна цветет, не увядая,
- Что мною всем предпочтена;
- Как в ней краса всегда живая,
- Моя любовь – навек одна.
- Кто ж прославляемая мной?
- Знай – добродетель то святая,
- То нимфа, что с высот звездой
- Горит, влюбленных призывая:
- «Ко мне, ко мне! – гласит благая. —
- Кто любит, – тех я жду, юна.
- Ко мне! – взывает, не смолкая: —
- Моя любовь – навек одна».
- Властитель! Даст усладу рая
- Тебе, бессмертная, она, —
- И скажешь, душу раскрывая:
- «Моя любовь – навек одна».
Луиза Лабе (1522–1566)
«Живу и гибну: то горю в огне…»
- Живу и гибну: то горю в огне,
- То в проруби тону; и сплошь страданье,
- И сплошь восторг – мое существованье;
- Мягка и жестока судьба ко мне.
- И смех, и плач владеют наравне
- Моей душой – как счастье и терзанье;
- Я зеленею в пору увяданья.
- Мой добрый час – со мной и в стороне.
- Так и ведет меня любовь шальная
- Своим путем; когда я горя жду,
- Вдруг радость наступает всеблагая.
- Едва поверю, что она – без края
- И без конца, как, на свою беду,
- Вступаю вновь в лихую череду.
«Доколь, о невозвратном сожалея…»
- Доколь, о невозвратном сожалея,
- Глаза еще способны слезы лить,
- А голос – не срываться и таить
- Рыданья, песню о тебе лелея,
- Покуда пальцы, струнами владея,
- Хранить умеют сладостную прыть,
- А разум – лишь тебя боготворить,
- Не ведая иного чародея,
- Живу и жить хочу; но если рок
- Иссушит глаз моих горючий ток,
- Надломит голос мой и свяжет руки,
- Чувств выраженье запретит уму,
- Смерть призову во избежанье муки:
- Да канет день мой в вековую тьму.
«Целуй меня! целуй еще и снова!..»
- Целуй меня! целуй еще и снова!
- Еще один сладчайший подари!
- Еще, еще… Тебе за каждый – три
- Наижарчайших – возвратить готова.
- Печален ты? От бедствия такого
- Спасут лобзанья – их благодари!
- Обмениваясь ими до зари,
- Мы будем одарять один другого.
- Так, двое прозябавших, в мире сем
- Двойную жизнь друг в друге обретем.
- О, не суди за то, что речи – смелы!
- Мне плохо в тишине и взаперти,
- И счастья не могу себе найти,
- Пока не выйду за свои пределы.
«Пока в глазах есть слезы изливаться…»
- Пока в глазах есть слезы изливаться
- И час с тобой, ушедшим, изживать,
- А голос мой силен одолевать
- Рыданья, стон, хоть еле раздаваться;
- Пока рукой я в силах струн касаться,
- Все, чем ты мил, хоть скромно воспевать,
- Пока душа тебя лишь познавать
- Единственно желала б научаться, —
- На миг еще не склонна умереть.
- Но чуть пойму, что взор мой стал слабеть,
- Что голос глух, а бег перстов как сонный;
- Что разум мой теснит земная сень
- И в нем нет сил явить восторг влюбленной,
- Смерть умолю затмить мой белый день.
Жоашен дю Белле (1522–1560)
«Мне ночь мала, и день чрезмерно длится…»
- Мне ночь мала, и день чрезмерно длится.
- Бегу любви – за ней спешу без силы,
- К себе жесток – пощады жду от милой,
- И счастье пью в мученьях без границы.
- Свой знаю прок – лишь бед могу добиться,
- Желанье жжет – боязнь оледенила,
- Хочу бежать – не двинусь, кровь застыла,
- Мне тьма светла, а в свете тьма таится.
- Я ваш, мадам, при этом сам не свой,
- На воле плоть, но чую, чуть живой,
- Что сердце, пережив темницы мрак,
- Лишилось сил и одряхлело вдруг,
- И вот в меня нещадный целит лук
- Тот древний мальчуган, что слеп и наг.
К лютне
- Ты, Лютня, зло умела превозмочь,
- Когда, сражен изменчивостью рока,
- Из-за любви красавицы жестокой
- Вздыхал я здесь, томясь и день и ночь.
- Жить без тебя, о Лютня, мне невмочь,
- Отрада дней счастливого истока,
- Утешь меня и в старости глубокой,
- Жар лихорадки отдаляя прочь.
- И в награждение за благо это,
- Когда мой дух для будущего света
- Покинет скоро здешние края,
- Жрецом фракийским в небо вознесенный,
- Тебя, о Лютня, обещаю я
- Поставить рядом с лютней Аполлона.
Пьер де Ронсар (1524–1585)
«Пойдем, возлюбленная, взглянем…»
- Пойдем, возлюбленная, взглянем
- На эту розу, утром ранним
- Расцветшую в саду моем.
- Она, в пурпурный шелк одета,
- Как ты, сияла в час рассвета
- И вот – уже увяла днем.
- В лохмотьях пышного наряда —
- О, как ей мало места надо!
- Она мертва, твоя сестра.
- Пощады нет, мольба напрасна,
- Когда и то, что так прекрасно,
- Не доживает до утра.
- Отдай же молодость веселью!
- Пока зима не гонит в келью,
- Пока ты вся еще в цвету,
- Лови летящее мгновенье —
- Холодной вьюги дуновенье,
- Как розу, губит красоту.
«Большое горе – не любить…»
- Большое горе – не любить,
- Но горе и влюбленным быть,
- И все же худшее не это.
- Гораздо хуже и больней,
- Когда всю душу отдал ей
- И не нашел душе ответа.
- Ни ум, ни сердце, ни душа
- В любви не стоят ни гроша.
- Как сохнет без похвал Камена,
- Так все красотки наших дней:
- Люби, страдай, как хочешь млей,
- Но денег дай им непременно.
- Пускай бы сдох он, бос и гол,
- Кто первый золото нашел,
- Из-за него ничто не свято.
- Из-за него и мать не мать,
- И сын в отца готов стрелять,
- И брат войной идет на брата.
- Из-за него разлад, раздор,
- Из-за него и глад, и мор,
- И столько слез неутолимых.
- И, что печальнее всего,
- Мы и умрем из-за него,
- Рабы стяжательниц любимых.
«Любя, кляну, дерзаю, но не смею…»
- Любя, кляну, дерзаю, но не смею,
- Из пламени преображаюсь в лед,
- Бегу назад, едва пройдя вперед,
- И наслаждаюсь мукою своею.
- Одно лишь горе бережно лелею,
- Спешу во тьму, как только свет блеснет,
- Насилья враг, терплю безмерный гнет,
- Гоню любовь – и сам иду за нею.
- Стремлюсь туда, где больше есть преград.
- Любя свободу, больше плену рад,
- Окончив путь, спешу начать сначала,
- Как Прометей, в страданьях жизнь влачу,
- И все же невозможного хочу, —
- Такой мне Парка жребий начертала.
«Когда одна, от шума в стороне…»
- Когда одна, от шума в стороне
- Бог весть о чем рассеянно мечтая,
- Задумчиво сидишь ты, всем чужая,
- Склонив лицо как будто в полусне,
- Хочу тебя окликнуть в тишине,
- Твою печаль развеять, дорогая,
- Иду к тебе, от страха замирая,
- Но голос, дрогнув, изменяет мне.
- Лучистый взор твой встретить я не смею,
- Я пред тобой безмолвен, я немею,
- В моей душе смятение царит.
- Лишь тихий вздох, прорвавшийся случайно,
- Лишь грусть моя, лишь бледность говорит,
- Как я люблю, как я терзаюсь тайно.
«Когда ты, встав от сна богиней благосклонной…»
- Когда ты, встав от сна богиней благосклонной,
- Одета лишь волос туникой золотой,
- То пышно их завьешь, то, взбив шиньон густой,
- Распустишь до колен волною нестесненной —
- О, как подобна ты другой, пеннорожденной,
- Когда, волну волос то заплетя косой,
- То распуская вновь, любуясь их красой,
- Она плывет меж нимф по влаге побежденной!
- Какая смертная тебя б затмить могла
- Осанкой, поступью, иль красотой чела,
- Иль томным блеском глаз, иль даром нежной речи,
- Какой из нимф речных или лесных дриад
- Дана и сладость губ, и этот влажный взгляд,
- И золото волос, окутавшее плечи!
Стансы
- Если мы во храм пойдем —
- Преклонясь пред алтарем,
- Мы свершим обряд смиренный,
- Ибо так велел закон
- Пилигримам всех времен
- Восхвалять творца вселенной.
- Если мы в постель пойдем,
- Ночь мы в играх проведем,
- В ласках неги сокровенной,
- Ибо так велит закон
- Всем, кто молод и влюблен,
- Проводить досуг блаженный.
- Но как только захочу
- К твоему припасть плечу,
- Иль с груди совлечь покровы,
- Иль прильнуть к твоим губам, —
- Как монашка, всем мольбам
- Ты даешь отпор суровый.
- Для чего ж ты сберегла
- Нежность юного чела,
- Жар нетронутого тела —
- Чтоб женой Плутона стать,
- Чтоб Харону их отдать
- У стигийского предела?
- Час пробьет, спасенья нет —
- Губ твоих поблекнет цвет,
- Ляжешь в землю ты сырую,
- И тогда я, мертвый сам,
- Не признаюсь мертвецам,
- Что любил тебя живую.
- Все, чем ныне ты горда,
- Все истлеет без следа —
- Щеки, лоб, глаза и губы.
- Только желтый череп твой
- Глянет страшной наготой
- И в гробу оскалит зубы.
- Так живи, пока жива,
- Дай любви ее права —
- Но глаза твои так строги!
- Ты с досады б умерла,
- Если б только поняла,
- Что теряют недотроги.
- О, постой, о, подожди!
- Я умру, не уходи!
- Ты, как лань, бежишь тревожно.
- О, позволь руке скользнуть
- На твою нагую грудь
- Иль пониже, если можно!
«Когда прекрасные глаза твои в изгнанье…»
- Когда прекрасные глаза твои в изгнанье
- Мне повелят уйти – погибнуть в цвете дней,
- И Парка уведет меня в страну теней,
- Где Леты сладостной услышу я дыханье, —
- Пещеры и луга, вам шлю мое посланье,
- Вам, рощи темные родной страны моей:
- Примите хладный прах под сень своих ветвей,
- Меж вас найти приют – одно таю желанье.
- И, может быть, сюда придет поэт иной,
- И, сам влюбленный, здесь узнает жребий мой
- И врежет в клен слова – печали дар мгновенный:
- «Певец вандомских рощ здесь жил и погребен,
- Отвергнутый, любил, страдал и умер он
- Из-за жестоких глаз красавицы надменной».
«Любовь – волшебница. Я мог бы целый год…»
- Любовь – волшебница. Я мог бы целый год
- С моей возлюбленной болтать, не умолкая,
- Про все свои любви – и с кем и кто такая,
- Рассказывал бы ей хоть ночи напролет.
- Но вот приходит гость, и я уже не тот,
- И мысль уже не та, и речь совсем другая.
- То слово путая, то фразу обрывая,
- Коснеет мой язык, а там совсем замрет.
- Но гость ушел, и вновь, исполнясь жаром новым,
- Острю, шучу, смеюсь, легко владею словом,
- Для сердца нахожу любви живой язык.
- Спешу ей рассказать одно, другое, третье…
- И, просиди мы с ней хоть целое столетье,
- Нам, право, было б жаль расстаться хоть на миг.
Амуретта
- Вы слышите, все громче воет вьюга.
- Прогоним холод, милая подруга:
- Не стариковски, ежась над огнем, —
- С любовной битвы вечер свой начнем.
- На этом ложе будет место бою!
- Скорей обвейте шею мне рукою
- И дайте в губы вас поцеловать.
- Забудем все, что вам внушала мать.
- Стыдливый стан я обниму сначала.
- Зачем вы причесались, как для бала?
- В часы любви причесок не терплю,
- Я ваши косы мигом растреплю.
- Но что же вы? Приблизьте щечку смело!
- У вас ушко, я вижу, покраснело.
- О, не стыдитесь и не прячьте глаз —
- Иль нежным словом так смутил я вас?
- Нет, вам смешно, не хмурьтесь так сурово!
- Я лишь сказал – не вижу в том дурного! —
- Что руку вам я положу на грудь.
- Вы разрешите ей туда скользнуть?
- О, вам играть угодно в добродетель!
- Затейница! Амур мне в том свидетель:
- Вам легче губы на замок замкнуть,
- Чем о любви молить кого-нибудь,
- Парис отлично разгадал Елену:
- Из вас любая радуется плену,
- Иная беззаветно влюблена,
- Но похищеньем бредит и она.
- Так испытаем силу – что вы, что вы!
- Упали навзничь, умереть готовы!
- О, как я рад, – не поцелуй я вас,
- Вы б надо мной смеялись в этот час,
- Одна оставшись у себя в постели.
- Свершилось то, чего вы так хотели!
- Мы повторим, и дай нам бог всегда
- Так согреваться в лучшие года.
«Кассандра и Мари, пора расстаться с вами!..»
- Кассандра и Мари, пора расстаться с вами!
- Красавицы, мой срок я отслужил для вас.
- Одна жива, другой был дан лишь краткий час —
- Оплакана землей, любима небесами.
- В апреле жизни, пьян любовными мечтами,
- Я сердце отдал вам, но горд был ваш отказ.
- Я горестной мольбой вам докучал не раз,
- Но Парка ткет мой век небрежными перстами.
- Под осень дней моих, еще не исцелен,
- Рожденный влюбчивым, я, как весной, влюблен,
- И жизнь моя течет в печали неизменной.
- И хоть давно пора мне сбросить панцирь мой,
- Амур меня бичом, как прежде, гонит в бой —
- Брать гордый Илион, чтоб овладеть Еленой.
Этьен де ла Боэси (1530–1563)
«Сегодня солнце вновь струило жгучий зной…»
- Сегодня солнце вновь струило жгучий зной,
- Густой, как локоны Цереры плодородной;
- Теперь оно зашло, повеял ветр холодный,
- И снова Маргерит пойдет бродить со мной.
- Мы не спеша идем тропинкою лесной,
- И светит нам любовь звездою путеводной;
- Когда прискучит сень дубравы благородной, —
- Нас поджидает луг и плеск воды речной.
- И мы любуемся равниною просторной
- Вдали от города, от суеты придворной —
- О нелюдимый край, о сладостный Медок!
- Здесь хорошо душе, и взору здесь приятно, —
- Ты на краю земли, и дорог нам стократно:
- Здесь наш злосчастный век, как страшный сон, далек.
«Прости, Амур, – прости – к тебе моя мольба…»
- Прости, Амур, – прости – к тебе моя мольба,
- Тебе посвящены мои душа и тело,
- Любой мой промысел, мое любое дело, —
- Но было нелегко во мне найти раба.
- О, сколь изменчива коварная судьба!
- С тобою, о Амур, я бился неумело,
- Смеялся над тобой – но сердце ослабело;
- Я сдался, я пленен – и кончена борьба.
- Ты упрекнуть меня за этот бой не вправе,
- Сраженье долгое – к твоей же вящей славе,
- И то, что лишь теперь тебе хвалу пою,
- Поверь мне, на тебя не бросит малой тени:
- Презрен, кто упадет без боя на колени,
- Победа радостна лишь в подлинном бою.
«Я преданность твою и верность сердца знаю…»
- «Я преданность твою и верность сердца знаю;
- Не уставай любить и верь, что в смертный час,
- Доколе не сомкну навек угасших глаз,
- Все буду о тебе я помнить, умирая.
- В свидетели себе я Бога призываю,
- Чья молния разит, чей благостный приказ
- Порядок зим и лет установил для нас,
- Кружение времен извечно повторяя,
- Чей разум выверил размерный ход планет,
- Лампад в Его дом, кем держится весь свет
- От купола небес до полюса земного». —
- Так дама мне клялась – угодно было ей
- Столь многословной быть по доброте своей,
- А мне хватило бы единственного слова.
Сонет («Я встретился с ее горящим чудно взором…»)
- Я встретился с ее горящим чудно взором.
- Кто безнаказанно глядит в лицо богам?
- Ошеломленный, я стою, не зная сам,
- Не буду ли сожжен его лучей напором.
- Так путник в час ночной, под огненным узором
- Летящей молнии, взирает к небесам
- И видит, весь дрожа, как громовержец там,
- Разгневанный, грозит Перуном легкоперым.
- Скажи мне, госпожа, в твоих глазах горит
- Не бога ли любви ужасный взор, что скрыт
- Всегда повязкою? В тот день, вовеки чтимый,
- Единственно, что я себе представить мог,
- Так это то, что вдруг Любви жестокий бог
- В меня метнул стрелу и взор неумолимый.
Жан Антуан де Баиф (1532–1589)
«Когда в давно минувшие века…»
- Когда в давно минувшие века
- Сплошным клубком лежало мирозданье,
- Любовь, не ты ли первой, по преданью,
- Взлетела и отторглась от клубка?
- Ты принялась, искусна и ловка,
- За труд размеренного созиданья,
- И всем предметам ясность очертанья
- Дала твоя спокойная рука.
- Но если правда, что одна лишь ты
- Сумела размотать клубок вражды,
- И если дружбу ты изобрела,
- То где же доброта твоя была,
- Когда в моей душе плелся клубок
- Друг друга раздирающих тревог?
«О, сладкая, манящая картина!..»
- О, сладкая, манящая картина!
- На поле боя сладостных ночей
- Моя душа сливается с твоей
- И тело с телом слиты воедино.
- Как жизнь сладка и как сладка кончина!
- Душа, пьяна от сладостных затей,
- В тебя вселиться жаждет поскорей —
- То вверх, то вниз несет меня пучина.
- Сколь щедро мы, Мелина, силы тратим!
- Я весь в тебе, я взят тобой всецело.
- Тобой владея, продолжаю путь —
- Мной овладев, меня мертвишь объятьем.
- Но губ твоих и ласки их умелой
- Достаточно, чтоб силы мне вернуть.
«Один, веля вещать отечественной сцене…»
- Один, веля вещать отечественной сцене,
- Мечтает лоб увить трагическим плющом,
- Другой поет, к венцу лавровому влеком,
- Монарху о войне в потоках песнопений.
- Народа ль, королей искать не стану мнений.
- Увенчан быть хочу за стих одним венцом:
- Франсине угодив, войну пресечь концом —
- Войну моей любви с ордой ее сомнений.
- Когда б, меня любя, она про эти строки
- Хоть слово молвила, верша свой суд высокий,
- Я б из певцов любви счастливым самым стал.
- А если б снизошла и ручкою атласной
- Воздела мне на лоб мирт празднично-прекрасный,
- Я лбом от радости б до самых звезд достал.
«В поцелуе ли вся замрешь ты…»
- В поцелуе ли вся замрешь ты
- Иль даришь ты
- То, что лучше, дороже вдвойне,
- Когда губы ты приближаешь
- И взвиваешь
- Благовонья навстречу мне?
- Непричастный больше тревогам,
- Станет богом,
- Кто отведал амброзию ту.
- Кто коснулся небесного хлеба,
- Прямо в небо
- Тот ушел за земную черту.
- Госпожа! Не мани святыней,
- Раз богиней
- Ты не сделаешься со мной.
- Не хочу я за облаками
- Быть с богами,
- Если там я не буду с тобой!
«Киприды сладостной лампада золотая…»
- Киприды сладостной лампада золотая,
- О Геспер, в сумраке вечернем вырастая,
- Ты превосходишь все, и близок в вышине
- Лучистый твой огонь не звездам, а луне.
- Приветствую тебя. Веди тропой ночною
- Меня к моей любви и замени собою
- Луну зашедшую. Не на грабеж иду,
- Ночного путника в испуг не приведу,
- Но я люблю, люблю! И тут ли нет заслуги —
- Помочь влюбленному, чтоб он пришел к подруге?
Розы
- Природа, как нам не вздыхать?
- Краса цветов почти мгновенна!
- Едва взглянуть успеем, – хвать, —
- Твой дар похищен неизменно.
- Покуда длится день, живут
- И розы – век свой. Что ж осталось?
- Едва лишь юность показалась,
- А старость ждет уж, тут как тут.
- И та, чье утренней звездой
- Приветно встречено рожденье,
- Звезде вечерней, прежней, той,
- Свое откроет постаренье.
- Одно лишь благо сохранят
- Цветы, погибшие так рано:
- Вновь расцветут благоуханно,
- Жизнь обновленную продлят.
- Сорви, девица, розу ты,
- Пока она юна в цветенье,
- И помни: ждет ведь постаренье,
- Увянут и твои черты.
Воклен де ла Френе (1536–1606)
«О Галатея! (Благостью хариты…)»
- О Галатея! (Благостью хариты
- Пускай вовек твои цветут ланиты!)
- Поужинав, придете – ты и мать —
- К нам посидеть сегодня; на досуге
- У печки вечер длинный – без прислуги,
- Со мной, с моей старушкой скоротать.
- Нам эта ночь полудня будет краше.
- И пастухи подсядут к свету наши —
- И старых сказок нам наговорят.
- А Лиза будет печь для нас каштаны.
- И, если игры для тебя желанны,
- Те игры нас от сна предохранят.
«Зимы морщинистой затеи…»
- Зимы морщинистой затеи
- Цветов не смяли Левкотеи;
- Нет, от морщин ее черты
- Не потеряли красоты:
- Укрывшись тех морщинок сеткой,
- Амур грозит стрелою меткой.
- Их складочки едва видны,
- Огня сокрытого полны:
- Так солнца лик за облаками
- Во всей красе встает пред нами;
- Так Дафнис прячет меж ветвей
- Силки – и ловит птиц верней.
««Когда уместнее любовная игра?..»
- «Когда уместнее любовная игра?» —
- Спросила у врача красотка.
- На это врач ответил четко:
- «Приятней с вечера, полезнее с утра».
- Красотка молвила: «Ее, в конце концов, я
- Могу с возлюбленным в тиши
- Затеять на ночь для души
- И снова утром – для здоровья».
Амадис Жамен (1540–1593)
«Когда гляжу на эту чаровницу…»
- Когда гляжу на эту чаровницу
- И вижу, как по струнам все нежней
- Скользят персты, и слышу голос, чей
- Высокий лад стремится с лютней слиться, —
- Готово счастье в сердце распуститься:
- Ее услышав, мог бы Одиссей
- И тот забыть о родине своей —
- Сирена, о бессмертная певица!
- Я вижу Мельпомену, а вокруг —
- Ее сестер; и Аполлон, из рук
- Не выпуская лютни, воспевает
- Любови Зевса; и напев простой
- Так смертных и бессмертных услаждает,
- Что бег Луара прерывает свой.
«Когда любовь – хранить в душе годами…»
- Когда любовь – хранить в душе годами
- Единственной богини образ милый;
- Когда любовь – сгорать в тоске постылой
- И умирать, пылая страстью к Даме;
- Когда любовь – вот так и жить: как пламя,
- А ту, что ранит, звать и над могилой;
- Когда любовь – желать со всею силой
- Насквозь пронзенным быть ее очами;
- Когда любовь – себя уничижать,
- От радостей безрадостно бежать,
- От горестей своих не взвидеть света
- И вдруг понять, забыв покой и сон,
- Что жизни больше нет, – когда все это
- И есть любовь, то, значит, я влюблен!
«Я словно Актеон – я жертва злой напасти…»
- Я словно Актеон – я жертва злой напасти;
- Бедняга невзначай познал Дианин гнев:
- Нагие прелести богини подсмотрев,
- Своими псами он разорван был на части.
- Вот так и я – за то, что у тебя во власти,
- За то, что ты милей и краше прочих дев, —
- И я плачу стократ и гибну, ослабев:
- Мне красота твоя смертельней псиной пасти.
- О эти псы – мечта, надежда, ревность, страх —
- Мне в клочья сердце рвут, вцепившись впопыхах.
- И что там ни кричи, – все тщетно, как в пустыне
- Глас вопиющего: их ненависть страшна.
- «Я ваш хозяин!.. Прочь!..» Все тщетно. Вот цена
- За эту красоту разгневанной богини.
Агриппа д’Обинье (1552–1630)
Стансы («Твердите вы в негодованье…»)
- Твердите вы в негодованье —
- Я ветреник и вертопрах:
- Но можно ли построить зданье
- На вечно зыблемых песках?
- Лепечете вы повсеместно,
- Что у меня, мол, в сердце лед;
- Нет, я огонь, но всем известно —
- Любой огонь без дров умрет.
- Да вы подумайте и сами —
- Могу ли запылать от вас?
- Не зажигает льдину пламя,
- Но лед тушил его не раз.
- Нет дров – и пламя оскудело,
- Нет солнца – и земля нага.
- Душе во всем подобно тело,
- Подобен госпоже слуга.
- Жестокие! Я вам открою,
- Где мой первоначальный пыл,
- Где искры с огненной игрою:
- Я в реках слез их утопил.
- Вы предавали осмеянью
- Любви и нежности порыв
- И осыпали едкой бранью,
- Когда я уходил, остыв.
- Вам надобны мои мученья,
- Чтоб я вас радовал, скорбя,
- Вы лакомы до развлеченья —
- Ну что ж, пеняйте на себя!
- Теперь, как пагубной отравы,
- Бегу любви, терзаний, мук,
- И вы, браня меня, не правы:
- Я – дело ваших милых рук.
«Чей здравый смысл угас, – бежит любовных нег…»
- Чей здравый смысл угас, – бежит любовных нег,
- Тот не боится мук, – кого прельщает воля,
- Мой друг, любовь для нас – завиднейшая доля —
- Несчастье и недуг – любви не знать вовек.
- Отрада всех отрад – лелеять чаровницу —
- Свобода и покой – ну, это ль не напасть?
- Удел стократ благой – в любовный плен
- попасть,
- Хранить сердечный хлад – что лечь живым
- в гробницу.
Эти мои стихи можно читать на разные лады: и как два трехстопных восьмистишия и как одно шестистопное. Трехстопные между собой не связаны, это отдельные стихотворения, где оплакиваются горести любящих. Но если их соединить, получится стихотворение противоположного смысла, воспевающее счастье любящих.
Перевод Э. Линецкой
Теофиль де Вио (1590–1626)
Ода («Мне злобный Гений угрожает…»)
- Мне злобный Гений угрожает,
- Его я руку узнаю —
- Он и тебя, любовь мою,
- Недугом тяжким поражает.
- Твои глаза – гласит молва —
- Со мной в разлуке потускнели,
- И пламена в них отгорели,
- От коих слепли божества.
- Дерзка бездумная Природа,
- Судьба же мстительна и зла,
- Когда страданьям обрекла
- Росток божественного рода.
- Взбешен судьбы неправотой,
- Забыв былую незлобивость,
- Кляну небес несправедливость,
- Расправу их над красотой.
- Из-за печальной этой вести
- Я на терзанья обречен
- И, хоть разлукой удручен,
- Все ж остаюсь на том же месте:
- Лежу в постели я пластом,
- Уже мерещатся мне Парки,
- И думаю, что вместе в барке
- Хароновой мы поплывем.
- И, если страждешь ты жестоко,
- Тому виной любовь одна,
- Достойна жалости она —
- Поскольку нет в любви порока.
- Умрешь – умру и я, друг мой,
- Неверность мне всегда претила;
- Меня и в мир судьба пустила
- Затем, чтоб умереть с тобой.
Стансы («Филлида, небеса опять взирают хмуро…»)
- Филлида, небеса опять взирают хмуро,
- Я ненавистен всем,
- Не будь со мной отваги и Амура,
- Остался б я ни с чем.
- Мне поклялись вредить и добрые светила,
- Нигде защиты нет,
- И при дворе ничто уже не мило,
- И обезлюдел свет.
- И боги не добры, и люди злы со мною,
- Но нрав судьбы крутой
- Стерпел бы я, утешенный одною
- Твоею красотой.
- Я верю – победят красы всесильной стрелы
- Несчастия мои,
- Узрев тебя, пойду на гибель смело
- В блаженном забытьи.
- И все же, посреди несчетных злоключений,
- Я часто лгу себе,
- Что погибаю от людских гонений,
- Не от любви к тебе.
- Опасности презрев, я не бегу несчастий,
- Что путь мой пресекли:
- Одна беда страшнее всех напастей —
- Быть от тебя вдали.
- Укрыться от врагов не надобно науки,
- Поскольку мир велик,
- Но есть ли край, где не умру от муки,
- Твой вспоминая лик?
- Нет солнца надо мной, одна лишь ночь сурово
- Покрыла мраком твердь;
- Я слеп и нем, здесь не с кем молвить слова —
- Уж это ли не смерть!
Ода («Измена мне всего гнусней…»)
- Измена мне всего гнусней,
- И я готов считать, что в ней
- Заключено все зло земное;
- Когда впервые гнев богов
- Исторгнул гром из облаков,
- Она была тому виною.
- Во славе солнечных лучей
- Ты вышла из морских зыбей,
- Венера, нежная богиня;
- Но ярче был бы пламень твой,
- Когда б возник в среде иной,
- А не в изменчивой пучине.
- Все, что погублено зимой,
- Вновь обретает жизнь весной;
- Подвержен мир метаморфозам,
- Одна душа моя верна:
- В ней вашим лилиям и розам
- Весна нетленная дана.
Сонет («Ты будешь гордою от силы два-три лета…»)
- Ты будешь гордою от силы два-три лета,
- А после – красоты поблекнет цвет живой;
- Когда же наконец прорвется пламень твой,
- Злословье не найдет желаннее предмета.
- На страсть постыдную не жди тогда ответа —
- Любовию твоей пренебрежет любой,
- И разве что лакей польстится спать с тобой,
- В надежде, что ему перепадет монета.
- И будешь ты искать, кому бы навязать
- Себя в любовницы: простись с былым успехом —
- Ничтожество тебе отставку может дать.
- Ты кинешься ко мне – но взор я отвращу,
- Заплачешь от любви – но я отвечу смехом:
- Так ты поплатишься; так я тебе отмщу.
Сонет («Своей жестокостью меня вы поразили…»)
- Своей жестокостью меня вы поразили;
- Когда бы ваш приход, что я так долго ждал,
- Лишь на единый день иль на два запоздал,
- Вы б осчастливили лишь мертвеца в могиле.
- Нет, никогда души столь тяжко не казнили!
- Я, унимая боль, ее лишь растравлял,
- Я делал все, что мог, но тщетно применял
- Те средства древние, что мудрецы открыли.
- Но, ваш целуя дар, бесценный ваш привет,
- И с ним – след ваших рук и ваших взоров след,
- Я здравие свое уже вернул отчасти.
- Клоринда, вы моей владеете судьбой:
- И даровать мне жизнь всецело в вашей власти,
- И даровать мне смерть небрежностью любой.
Стансы («Люблю – и в этом честь моя…»)
- Люблю – и в этом честь моя;
- Никто из смертных, знаю я,
- Не испытал подобной страсти,
- И чем бы ни грозил мне рок,
- Смерть не страшна мне, видит Бог:
- Ведь жизнь моя – лишь в вашей власти.
- Смиреннейшие из людей,
- Склонясь во прах у алтарей,
- Ища богов благоволенье,
- Сжигают только фимиам;
- А я, верша служенье вам,
- Решаюсь… на самосожженье!
- Монархи – баловни судьбы:
- Сеньоры наши – им рабы,
- Стихии им подвластны тоже,
- Весь мир – их замок родовой;
- А я владею лишь тюрьмой,
- И мне она всего дороже.
«Когда к рукам твоим прильну…»
- Когда к рукам твоим прильну,
- Затмившим ложа белизну,
- И неотрывно их целую,
- Когда пылающей рукой
- Скольжу по груди молодой —
- Ты знаешь, как тебя люблю я.
- Как богомолец к небесам,
- Взор возвожу к твоим глазам,
- Колена преклонив у ложа,
- Молчу, желаньями палим,
- И дремлют, сон твой не тревожа,
- Мои восторги вместе с ним.
- Сон, твои чувства полоня,
- С твоих очей прогнал меня;
- Ревниво он тобой владеет
- В своих таинственных краях,
- Твоя душа в его сетях
- Не ропщет и вздохнуть не смеет.
- И роза, льющая нектар,
- И солнце, источая жар,
- И бледное луны сиянье,
- И ход наяды в лоне вод,
- И тканых Граций хоровод
- Шумнее твоего дыханья.
- Так, близ тебя простертый ниц,
- На стрелы сомкнутых ресниц
- Гляжу, смиряя вожделенье,
- – О, небо! – восклицаю я, —
- Скажи, зачем краса творенья —
- Источник муки для меня?
Сонет («Я вас поцеловал в неверном сновиденье…»)
- Я вас поцеловал в неверном сновиденье,
- И, пусть Амур огня еще не угасил,
- А все же поостыл мой неуёмный пыл
- И распаленных чувств утихло возбужденье.
- Теперь моей душе, похитив наслажденье,
- Вольно его презреть – я от плода вкусил,
- Полуутешенный, отказы вам простил
- И вновь уверовал в свое выздоровленье,
- И чувства наконец узнали мирный сон,
- И после двух ночей утих мой жалкий стон,
- Ваш призрак отлетел и дал очам свободу.
- Что сон бесчувственен, я слыхивал не раз;
- Но, сжалясь надо мной, он изменил природу —
- Он сострадательней и человечней вас.
Венсан Вуатюр (1597–1648)
«В одежде из цветов тут в заревую пору…»
- В одежде из цветов тут в заревую пору
- Предстала Нимфа та, что вижу в нежных снах,
- Окраскою ланит, сиянием в очах
- Новорожденную являя в мир Аврору.
- И зацвела земля ее навстречу взору,
- И разлился восторг в певучих голосах,
- Огни вечерние потускли в небесах,
- Как будто день пришел на смену их убору.
- И Феб, уже клонясь к Фетиде лечь на грудь,
- Внезапно поспешил свой светоч вновь раздуть
- И повернул коней вслед за зарею ясной,
- В тот миг и власти волн его б не удержать;
- Но видя и вблизи ее такой прекрасной,
- Во влагу низойдя, вновь не посмел восстать.
Рондо
- Три долгих дня, три ночи им вослед
- Медлительно прошли с тех пор, как свет,
- Сиявший мне, смог черной тьмой смениться,
- Свет двух очей твоих, моя царица,
- Глаза мои пленявший столько лет.
- Лью слезы об утрате; силы нет
- Изыскивать целенье мук и бед;
- Мне каждый миг в терзаньях этих длится
- Три долгих дня.
- Меня стремит и мысль, и грустный бред
- Искать тебя, забыв себя, свой вред;
- А если рок сейчас же не смягчится
- И не вернется злая чаровница, —
- Не выживет в томленьях жизни цвет
- Три долгих дня.
Сонет к Урании
- В любви к Урании дни жизни завершу я;
- Ни время чувств моих уже не охладит,
- Ни одиночество; любовь меня пьянит.
- Я волю променял на сладость поцелуя.
- Пускай она строга! Печаль мою врачуя,
- Сиянием красы мой взор она слепит,
- И муки вольные душа благословит,
- И на жестокости ее не возропщу я;
- Но в излияниях подчас мой трезвый ум
- Нашептывает мне рои мятежных дум.
- Когда ж оковы рву с решимостью железной,
- Вновь разум шевелит потухшую любовь,
- Твердя: «Достойней нет Урании любезной!»,
- И он сильней, чем страсть, любить заставит вновь.
Пьер Корнель (1606–1684)
Стансы к маркизе
- Маркиза, я смешон пред Вами —
- Старик в морщинах, в седине;
- Но согласитесь, что с летами
- Вы станете подобны мне.
- Страшны времен метаморфозы,
- Увянет все, что расцвело, —
- Поблекнут так же Ваши розы,
- Как сморщилось мое чело.
- Наш день уходит без возврата
- Путем всеобщим бытия;
- Таким, как Вы, я был когда-то,
- Вы станете такой, как я.
- Но уберег от разрушенья
- Я некий дар – он не пройдет,
- Мне с ним не страшно лет теченье,
- Его и время не берет!
- Да, Ваши чары несравненны, —
- Но те, что мало ценит свет,
- Одни пребудут неизменны,
- Переживут и Ваш расцвет.
- Они спасут, быть может, славу
- Меня очаровавших глаз,
- И через сотни лет по праву
- Заставят говорить о Вас;
- Среди грядущих поколений,
- Где я признанье обрету,
- Лишь из моих стихотворений
- Узнают Вашу красоту.
- И пусть морщины некрасивы,
- Маркиза юная моя,
- Но старцу угождать должны Вы —
- Когда он сотворен, как я.
Мольер (1622–1673)
Стансы («Мне хочется, чтоб, сон ваш прерывая…»)
- Мне хочется, чтоб, сон ваш прерывая,
- Мой вздох и вас заставил воспылать…
- Вы слишком долго спите, дорогая,
- Ведь не любить – не то же ли, что спать?
- Не бойтесь ничего: не так уж плохи
- Дела любви, и невелик недуг,
- Когда, любя, мы в каждом сердца вздохе
- Находим средство от сердечных мук.
- Любовь – недуг, когда ее скрывают:
- Признайтесь мне – и станет жизнь легка.
- Не надо тайн: любовь их отвергает.
- Но вы боитесь этого божка!
- Где легче бремя вы найдете сами?
- Ужель такое иго можно клясть?
- Иль вы, владея столькими сердцами,
- Самой любви признать не в силах власть?
- Молю вас, Амаранта, уступите —
- С любовью спорить никому не след!
- Любите же, покуда вы в зените:
- Года бегут, годам возврата нет.
Антуанетта Дезульер (1638–1694)
Мадригал («С пастушкою поспорил Альсидон…»)
- С пастушкою поспорил Альсидон,
- Что пес его найдет куда быстрее,
- Чем пес ее, зарытую в пырее
- Свирель, – и выиграл три поцелуя он.
- Пастушка бросилась бежать, чтоб не платить,
- Но резвость девичья и прыть
- Бессильны против чар любви – так отрок милый
- Поставил на своем; и вот итог игры:
- Был первый поцелуй похищен силой,
- Но два других он принял, как дары.
«Эрот, любезный всем, и всех вокруг палящий…»
- Эрот, любезный всем, и всех вокруг палящий
- Безжалостным огнем,
- Дай передышку мне в тоске, меня щемящей
- И по ночам, и днем!
- Утешь и помоги: пускай в Алькандре милом
- Родится нежность с пылом,
- Ты в грудь ему вложи весь блеск того огня,
- Тот бурный мой восторг, ту жгучую истому,
- Которую уже вложил в меня.
Вольтер (1694–1778)
Стансы («Ты мне велишь пылать душою…»)
- Ты мне велишь пылать душою:
- Отдай же мне минувши дни,
- И мой рассвет соедини
- С моей вечернею зарею!
- Мой век невидимо проходит,
- Из круга смехов и харит
- Уж время скрыться мне велит
- И за руку меня выводит.
- Пред ним смириться должно нам.
- Кто применяться не умеет
- Своим пременчивым годам,
- Тот горесть их одну имеет.
- Счастливцам резвым, молодым
- Оставим страсти заблужденья;
- Живем мы в мире два мгновенья —
- Одно рассудку отдадим.
- Ужель навек вы убежали,
- Любовь, мечтанья первых дней —
- Вы, услаждавшие печали
- Минутной младости моей?
- Нам должно дважды умирать:
- Проститься с сладостным мечтаньем —
- Вот смерть ужасная страданьем!
- Что значит после не дышать?
- На сумрачном моем закате,
- Среди вечерней темноты,
- Так сожалел я об утрате
- Обманов сладостной мечты.
- Тогда на голос мой унылый
- Мне дружба руку подала,
- Она любви подобна милой
- В одной лишь нежности была.
- Я ей принес увядши розы
- Веселых юношества дней
- И вслед пошел, но лил я слезы,
- Что мог идти вослед лишь ей!
Сновидение
- Недавно, обольщен прелестным сновиденьем,
- В венце сияющем, царем я зрел себя;
- Мечталось, я любил тебя —
- И сердце билось наслажденьем.
- Я страсть у ног твоих в восторгах изъяснял.
- Мечты! ах! отчего вы счастья не продлили?
- Но боги не всего теперь меня лишили:
- Я только – царство потерял.
Фривольность
- – Где ваш игрушечный лесок,
- Густой лесок, Аминта?
- Он покрывает, как листок,
- Тропинки лабиринта.
- Цветут в нем летом и зимой
- Цветы, не сыщешь краше,
- Позвольте – хоть одной слезой
- Омою счастье ваше!
- – Ах, сударь, но от слез таких
- Испортятся тропинки,
- Приберегите для других
- Обильные слезинки;
- Они покроют в пять минут
- Лужок и дно оврага —
- Цветы мои уже цветут,
- И не нужна им влага.
- – Не опасайтесь! Я могу
- Напомнить о примере —
- Как было дело на лугу
- На острове Цитере:
- Любовник, умеряя прыть
- И уговорам внемля,
- Всегда умел траву полить,
- Не увлажняя землю.
- – Ах, сударь, можно и рискнуть,
- Амуру потакая,
- Но, отправляясь в этот путь,
- Как поступить – не знаю:
- Ведь, усмиряя вашу прыть,
- Как нам решить на деле,
- Чтоб и цветы не погубить,
- И чтоб достигнуть цели?..
«Вы» и «ты» Эпистола
- Ты помнишь, Филис, те года,
- Когда, проехаться затеяв,
- Ты кротко ездила всегда
- В плохой коляске без лакеев?
- Румян не знала и белил,
- Была сыта одной похлебкой,
- И так дышала страстью знобкой,
- Что твой любовник счастлив был,
- Увы, обманутый и робкий!
- Да, вместо денег и прикрас
- Тебе был послан в добрый час
- Тот свет, который дарит юность,
- Где нежность с легкостью сомкнулась,
- Тот возраст, где всего ценней
- Цвет глаз и белизна грудей,
- Где плутовство иным щедротам
- Предпочитают без затей,
- А все же (поклянусь Эротом!)
- Тебе служил я жизнью всей.
- Мадам, сегодня жизнь иная
- Вас окружает, занимая.
- Вы при почете и деньгах,
- Седой швейцар стоит в дверях,
- Пуская пыль в глаза идущим,
- Ах, Филис, это круг времен,
- Благоволящий всемогущим, —
- Но тех, кто беден и влюблен,
- К вам на порог не пустит он.
- Здесь и детей найдешь едва ли,
- В таком изысканном раю, —
- А помнишь, как они играли,
- Забравшись в хижину твою?
- Мадам, среди благоуханных
- Ковров, рожденных в дальних странах
- И сотканных в Савоннери,
- У вас, куда ни посмотри,
- Повсюду серебро по стенам,
- Произведенное Жерменом,
- И вслед китайским мастерам
- Резьба Мартена тут и там;
- Здесь грация японских ваз
- В экстаз пришедших повергает;
- Здесь весь подлунный мир у вас
- В ушах алмазами сверкает;
- Здесь пышность, спесь и щегольство
- Царят и празднуют, ликуя, —
- Но что здесь стоит одного,
- Того – ты помнишь? – поцелуя.
Шарль Колле (1709–1783)
Маленькая упрямица
- – Я настоять, – сказала Жанна, —
- Всегда сумею на своем:
- Быть может, встреча и желанна, —
- Пьер ночью не войдет в мой дом!
- Ему скажу я, слегка упрекая:
- Мол, я не такая!
- О Пьер, уже поздний час —
- Эта дверь не про вас.
- Проснулась затемно – и нате! —
- Забыла Жанна про засов:
- Пьер тут как тут – идет к кровати
- И явно лечь в нее готов.
- Быть может, встреча и впрямь желанна?
- Но молвила Жанна:
- – О Пьер, уже поздний час —
- Эта дверь не про вас.
- – Зачем же корчить недотрогу? —
- Ответил Пьер и снял камзол.
- «Дверь не про вас»? Смешно, ей-богу,
- Ведь я в нее уже вошел!
- – Но я вам, – Жанна ему, – сказала
- Все то, что сказала:
- «О Пьер, уже поздний час —
- Эта дверь не про вас».
- Как совладать с таким упрямством?
- Стояла Жанна на своем
- И все твердила с постоянством:
- – Нет, не войти вам в этот дом!
- И слышал он, уже на пороге,
- Слова недотроги:
- «О Пьер, уже поздний час —
- Эта дверь не про вас».
- И как войти он ни пытался
- В ее укромный уголок,
- В конце концов, ни с чем остался
- И не переступил порог.
- Видать, и вправду не от упрямства
- И не из жеманства
- Она мурлыкала битый час:
- – Эта дверь не про вас!..
Жан-Станислас де Буффлер (1738–1815)
Письмо
- Вы пожелали, чтобы сжег
- Чудесное письмо я —
- Все утешенье ваших строк,
- Пока вас нет со мною.
- Что ж, я не в силах отказать
- Словам неумолимым —
- И вот сгорает благодать,
- Рассеиваясь дымом.
- Так утешайтесь! Этот дым
- Расскажет вам о многом —
- Он стал несчастием моим,
- Под стать иным тревогам.
- Увы, не лгут мои глаза,
- Они полны слезами,
- Хотя всего одна слеза
- Потушит это пламя.
- Вы – беспощадный судия
- Моей души и плоти,
- Но буду снова счастлив я,
- Коль вы письмо пришлете.
- И услыхав опять: «Огня!» —
- Прижму к груди его я:
- Пускай на сердце у меня
- Становится золою!
Никола Жильбер (1751–1780)
Новый Эпикур
- По чарке, Дорис, выпьем и нальем,
- Иди сюда, родимся снова;
- Ах, по ночам любить и наслаждаться днем,
- И что нам смерть, скажи? Нет-нет, о ней – ни слова!
- А если ты не можешь, на беду,
- Огнем любовным разгореться,
- Пусть зелье жаркое не даст поблажки льду
- В твоем еще холодном сердце.
- Нальем и выпьем!.. Выпьем не за тех,
- Кто при деньгах или при власти,
- Ты, ты одна – венец моих утех,
- Пью за тебя, единственное счастье!
- Не опасайся, пей без меры,
- Твои уста – как ложе чар;
- Пусть, чистый, их поит пленительный нектар,
- Смелей… Он соблазнил владычицу Цитеры.
- Я вижу: искорки зажглись в твоих глазах,
- Ты все сильней и жарче дышишь,
- Как бы родившись вновь, и чувствуешь,
- и слышишь, —
- Богиня юности на царственных пирах!
- Нектар тебя томит, любовь тебя венчает.
- Моим призывам отвечает
- Твоя душа: итак, пить будем и любить!
- Боятся старости те, кто боятся хмеля,
- Подстерегает смерть тех, кто, смиряя прыть,
- Трепещет каждый миг в застолье и в постели —
- Ах, как же лучше поступить?
- А лучше – так: продлим усладой нашу юность,
- Пусть Бахус и Амур поддерживают нас.
- Нам столько раз блаженство улыбнулось,
- А смерть приходит только раз!
- Пусть будут дни весельем полны
- И, как ручьи, чей путь далек,
- По ложу из цветов свои покатят волны
- И незаметно канут сквозь песок…
- По чарке, Дорис, выпьем и нальем,
- Иди сюда, родимся снова;
- Ах, по ночам любить и наслаждаться днем,
- И что нам смерть, скажи? Нет-нет, о ней – ни слова!
Эварист Парни (1753–1814)
Добрый совет
- Давайте пить и веселиться,
- Давайте жизнию играть,
- Пусть чернь слепая суетится,
- Не нам безумной подражать.
- Пусть наша ветреная младость
- Потонет в неге и в вине,
- Пусть изменяющая радость
- Нам улыбнется хоть во сне.
- Когда же юность легким дымом
- Умчит веселья юных дней,
- Тогда у старости отымем
- Всё, что отымется у ней.
К Морфею
- Морфей, до утра дай отраду
- Моей мучительной любви.
- Приди, задуй мою лампаду,
- Мои мечты благослови!
- Сокрой от памяти унылой
- Разлуки страшный приговор!
- Пускай увижу милый взор,
- Пускай услышу голос милый.
- Когда ж умчится ночи мгла,
- И ты мои покинешь очи,
- О, если бы душа могла
- Забыть любовь до новой ночи!
Платонизм
- Я знаю, Лидинька, мой друг, Кому в задумчивости сладкой Ты посвящаешь свой досуг, Кому ты жертвуешь – украдкой От подозрительных подруг. Тебя страшит проказник милый, Очарователь легкокрылый, И хладной важностью своей
- Тебе несносен Гименей.
- Ты молишься другому богу,
- Своей покорствуя судьбе;
- Восторги нежные к тебе
- Нашли пустынную дорогу.
- Я понял слабый жар очей,
- Я понял взор полузакрытый,
- И побледневшие ланиты,
- И томность поступи твоей…
- Твой бог не полною отрадой
- Своих поклонников дарит;
- Его таинственной наградой
- Младая скромность дорожит;
- Он любит сны воображенья,
- Он терпит на дверях замок,
- Он друг стыдливый наслажденья,
- Он брат любви, но одинок.
- Когда бессонницей унылой
- Во тьме ночной томишься ты,
- Он оживляет тайной силой
- Твои неясные мечты,
- Вздыхает нежно с бедной Лидой
- И гонит тихою рукой
- И сны, внушенные Кипридой,
- И сладкий, девственный покой.
- В уединенном упоенье
- Ты мыслишь обмануть любовь.
- Напрасно! – в самом наслажденье
- Тоскуешь и томишься вновь…
- Амур ужели не заглянет
- В неосвященный свой приют?
- Твоя краса, как роза, вянет;
- Минуты юности бегут.
- Ужель мольба моя напрасна?
- Забудь преступные мечты:
- Не вечно будешь ты прекрасна,
- Не для себя прекрасна ты.
«Она придет! к ее устам…»
- Она придет! к ее устам
- Прижмусь устами я моими;
- Приют укромный будет нам
- Под сими вязами густыми!
- Волненьем страстным я томим;
- Но близ любезной укротим
- Желаний пылких нетерпенье:
- Мы ими счастию вредим
- И сокращаем наслажденье.
Элегия
- Как счастье медленно приходит,
- Как скоро прочь от нас летит!
- Блажен, за ним кто не бежит,
- Но сам в себе его находит!
- В печальной юности моей
- Я был счастлив – одну минуту,
- За то, увы! и горесть люту
- Терпел от рока и людей!
- Обман надежды нам приятен,
- Приятен нам хоть и на час!
- Блажен, кому надежды глас
- В самом несчастьи сердцу внятен!
- Но прочь уже теперь бежит
- Мечта, что прежде сердцу льстила;
- Надежда сердцу изменила,
- И вздох за нею вслед летит!
- Хочу я часто заблуждаться,
- Забыть неверную… но нет!
- Несносной правды вижу свет,
- И должно мне с мечтой расстаться!
- На свете всё я потерял,
- Цвет юности моей увял:
- Любовь, что счастьем мне мечталась,
- Любовь одна во мне осталась!
Записка
- Запомните, красотка,
- Что в полуночный час
- С надеждою и кротко
- Здесь поджидают вас.
- Рука моя как раз
- Во мрак скользнуть готова,
- Чтоб рядом с вами быть
- И все вокруг засовы
- Немедленно открыть.
- Доверьтесь же объятьям,
- Но знайте: к вашим платьям
- Всегда ревнует тот,
- Кто вас так страстно ждет
- В единственной надежде
- Узреть вас в той одежде,
- Что вам создал Эрот.
Полог
- Витает тайна над альковом
- Под этим пологом двойным —
- Ее присутствие за ним
- В ночи почувствовать легко вам.
- Смотрите: вещи по углам
- Разбросаны и здесь, и там, —
- Наряды скромные Жюстины;
- А чей же это плащ? А вот
- И шляпа… Беглые картины
- Нас уверяют: там – Эрот.
- Все эти «ахи», эти «охи»,
- И неги сладострастный стон,
- И этот шепот, эти вздохи,
- Всё говорит, что это – он!
- Вальсен, твое непостоянство
- Горит огнем в твоей груди,
- Ну что ж, смакуй свое тиранство,
- Греши, обманывай жеманство,
- Но хоть невинность пощади!
Сон
- Заветный сон коснулся глаз,
- И в темноте их свет погас.
- Но сердце бьется все сильнее
- И не желает засыпать —
- И стал румянец проступать
- На щечках… Кто же в грезах с нею?
- Кого-то отстранив рукой,
- Она в алькове разметалась,
- Мнет покрывало… Что с ней сталось?
- Кто так смутил ее покой?
- Вдруг успокоилась. Во сне
- В каких мирах она витает?
- И только с губ ее слетает
- Невнятный лепет в тишине.
- Ах, этот лепет! Он точь-в-точь
- Как дуновение зефира,
- Когда с полей летит он прочь,
- Собрав на них всю сладость мира.
- Ах, этот лепет, этот стон,
- Как выдает невольно он
- Волшебный сон отроковицы,
- Когда ей грезится и мнится,
- Что рядом – избранный супруг:
- Не разнимая нежных рук,
- Он с ней в одно стремится слиться…
- Обманщик-сон! С чего ж она
- Наутро выглядит уставшей?
- О как блажен влюбленный, ставший
- Причиною такого сна!
Клятвы
- И смятений, и волнений
- Стань свидетельницей, ночь,
- Никакой полночной тени
- Наших нег не превозмочь!
- Яркий месяц, ты при этом
- Будь наперсник наших снов —
- Освещай нас ярким светом!
- Будь свидетелем, засов:
- Сколько раз в ночи калитка
- Открывалась? Сколько раз
- Укрывала нас накидка
- От ненужных зорких глаз?
- Я клянусь – и слов не надо
- Мне ни въяве, ни во сне,
- Что любить тебя – услада,
- И другой не нужно мне!
- Выходи же мне навстречу,
- Помни: нет меня верней,
- На красу твою отвечу
- Всею нежностью своей.
- Будь со мной, Элеонора,
- Будь со мной, когда Аврора
- Привечает светом нас,
- Будь со мной в полночный час —
- Ночь окончится не скоро!
«Зачем, о липа, сохранила…»
- Зачем, о липа, сохранила
- Ты на своей коре седой
- Два имени, что начертила
- Она возлюбленной рукой?
- Не повторяй: Элеонора!
- Те буквы позабудь и ты!
- Разъединило время скоро
- Сердца, что на тебе слиты.
Назавтра
Элеоноре
- Итак, моя Элеонора,
- Ты наконец познала этот грех;
- Ты опасалась, но ждала утех —
- Не бойся, не таи в душе укора,
- Такая сладость покоряет всех!
- Ах, не лукавь! Что в сердце остается?
- Волнение – его ли не понять? —
- Да это пламя, что так нежно бьется,
- Когда желанье больше не унять.
- Румянец с белизною откровенно
- Смешались на лице твоем давно;
- В твоих глазах стыдливости на смену
- Пришло томление, оно
- Одним мечтам подчинено —
- Предвестье и итог одновременно.
- Но робость прежняя чуть-чуть
- Еще твою вздымает грудь
- Под кружевами в пене белой,
- Рукою матушки умелой
- Сплетенными, – но их другой
- Рукой, несдержанной и смелой,
- Сомнут за страстною игрой.
- Уже мечтательности место
- Сама игривость отдает;
- Ах, ветреность твоя прелестна,
- Но так печалит в свой черед!
- В душе твоей от грезы тесно,
- Она спешит за ней – и вот
- Желаньям, всем наперечет,
- Уже сдается легковесно.
- Пускай зоил не верит нам,
- Считая страшным злодеяньем
- Тот упоительный бальзам,
- Те чувства – отдадим же дань им! —
- Что боги вверили сердцам.
- Не доверяйся критиканам —
- Что за нелепость эта прыть?
- Уловкам тайным и обманам
- Их лицемерье не прикрыть.
Эклога
- В лесу Нисетта
- Была одна —
- Там тишина
- И свежесть лета.
- Моя душа
- В траву уселась,
- В ручей всмотрелась
- И, не дыша,
- Залюбовалась,
- Заулыбалась:
- Как хороша!
- Как птичьи трели,
- Слова слетели
- С девичьих уст —
- Ведь лес так пуст:
- Кто слушать станет
- Ее напев
- О том, как дев
- Любовь обманет?
- Любовь обманет,
- Но я как раз
- Там оказался —
- И к ней прокрался
- Тайком тотчас.
- Узрел плутовку,
- И на головку
- Ее, легки,
- Как сон и грезы,
- С моей руки
- Упали розы.
- «Пусть вас врасплох
- Застал в лесу я, —
- Зачем, мой бог,
- Так негодуя
- Смотреть? Сейчас
- Я принял вас
- За Филомелу:
- Она б сумела
- Так распевать —
- Легко и смело:
- В любви, видать,
- Вы ей под стать,
- Берясь за дело!»
- «Пятнадцать лет
- Мне, сударь, это, —
- В ответ Нисетта, —
- Мой вам ответ!»
- «Ах, дорогая,
- Забот не зная,
- Легко пленять,
- Любить, опять
- Любить, не знать,
- Зачем, откуда
- Весь этот свет…
- Пятнадцать лет —
- Ведь это чудо!..»
- «Да, это чудо —
- Пятнадцать лет!
- Но вам вослед
- Порхать не буду.
- Вы – мотылек:
- Он свой цветок
- Не выбирает —
- Он с ним играет!
- У мотылька
- Судьба такая:
- Ему, играя,
- Не жаль цветка.
- А розе тяжко,
- Она, бедняжка,
- Не улетит…»
- «Постой, Нисетта,
- Ведь весь твой вид
- Мне говорит
- Совсем не это;
- Твой вздох таков,
- Что он готов
- Без лишних слов
- Сказать, ликуя,
- Мол, пробил час
- Для поцелуя,
- Для нас как раз
- Листву густую
- Развесил вяз.
- Тебе, пастушка,
- И без прикрас
- Шепну на ушко,
- То, от чего
- Забьется сердце —
- О, торжество,
- Нам от него
- Куда же деться?»
- Мои слова
- Томят Нисетту —
- Ей странно это!
- Она права:
- Как от обиды
- Не покраснеть
- И не посметь
- Слезу для виду
- Пустить, но впредь,
- Уже не плача,
- Молить удачу?
- Она встает, —
- Мечтать не смею! —
- Но все смелее
- Ко мне Эрот
- Ее влечет.
- И в свой черед
- Моя зазноба
- Мне шепчет вдруг:
- «Мы любим оба —
- Клянись, мой друг,
- Любить до гроба,
- До смертных мук!..»
Посылка
Элеоноре
- Для сей эклоги
- Считая слоги
- И чтя закон,
- Я взял примером
- Писать размером
- Былых времен.
- Но что Нисетте
- Законы эти?
- Ведь, юной, ей
- Любовь нужней!
- Стихам внимая,
- Знай, дорогая:
- Все прах и тлен;
- Но в них – пример нам
- Быть в чувствах верным:
- Вот мой рефрен!
Андре Шенье (1762–1794)
Из любовных элегий
ЭЛЕГИЯ V
- Куда же ты бежишь, красавица младая?
- Молчишь; потупилась, себя не понимая.
- Пусть разноцветный шелк для вышивки готов —
- Умелая игла не оживит цветов.
- Как роза ранняя, уста твои увяли.
- Мечтаешь, запершись; вздыхаешь. Но едва ли
- Сумеешь обмануть мой искушенный взгляд:
- Любовь не утаить. Красавицы манят
- Любовию своей, и любят, и такими
- Мы сами любим их. И мы любимы ими.
- Будь беззащитною – и я тобой пленен.
- Будь верною в любви. Однако кто же он,
- Тот славный юноша, голубоглазый, статный,
- Темноволосый, и любезный, и приятный?..
- Краснеешь? Погоди, и впрямь, он мне знаком,
- Но я молчу, молчу… Там, под твоим окном,
- Он бродит взад-вперед. И, отложив иголку,
- Бежишь, следя за ним украдкой, втихомолку,
- Ан глядь – уже исчез. И тщетно по следам
- За ним твой быстрый взгляд блуждает тут и там.
- Никто у нас в краю на праздниках весенних,
- Среди окрестных рощ, стремглав спеша под сень их
- На резвом скакуне, никто не может так
- Обуздывать коня, как юный сей смельчак.
ЭЛЕГИЯ XVII
- Попреки, слезы… Вот, друзья, она – пред вами:
- Меня то гонят прочь, то кличут. Дни за днями
- Одно и то же. Нет, пусть просто скажет: да.
- Ни шагу к ней… Чуть ночь – и я бегу туда!
- Вздыхает; просит у меня прощенья; гонит.
- Спешу к моим друзьям: вот где я буду понят!
- Но покаянная записка даже тут
- Меня находит… Всё! Увы, меня зовут.
- «Мой друг, наперсник мой в младенческих усладах,
- Молчишь при мне, но я могу читать во взглядах:
- Я знаю красоту, которая тебя
- Так взволновала, так заставила, любя,
- Всем сердцем трепетать, что и сказать не в силах.
- А все ж не следует нам в рабстве быть у милых,
- Поверь: чрезмерная любовь их тяготит.
- Заставь их трепетать и ты: холодный вид
- И независимость – вот лучшее лекарство,
- Чтоб с честью одолеть их гордость и лукавство.
- Что толку мучиться? Доверься мне. И прочь,
- Прохладою дыша, пойдем с тобою в ночь.
- Такая нынче сушь землей владеет всею,
- Что, право, лучше днем вверять себя Морфею.
- Не ведая о нас, Камилла спит. Идем!»
- А вот и дом ее. Пусть поутру о том,
- Что видели меня, расскажут ей: мол, мимо
- Я шел, да не взглянул на дверь ее. Томима
- Жестокой ревностью, пускай она в слезах
- Помянет всех мужчин с проклятьем на устах!
- Идем же. Вот и он, тот сад уединенный,
- Манивший столько раз таинственной, зеленой,
- Волшебной полутьмой. А вон ее окно —
- О, сколько страстных встреч сулило мне оно!
- Стекло и тонкий лен – ничтожная преграда
- Для моего туда стремящегося взгляда,
- Туда, где зыбкий свет покой ее хранит,
- Покуда спит заря, бледней ее ланит!
- Там ждет она меня… Видал бы ты, как, лежа,
- Откинув голову, на благодатном ложе,
- Прикрыв глаза, что так глубоки и чисты,
- Она исполнена небесной красоты!
- Ах, полно! Мстить ли мне? Все это блажь, причуда.
- Бежим, мой верный друг, скорей бежим отсюда:
- Исполнится мой план, нехитрый, без затей, —
- Но лишь бы не войти, не постучаться к ней!
ЭЛЕГИЯ XXXV
- Вчера, когда я шел, тобою упоенный,
- О Дафна дивная, ко мне вооруженный
- Отряд приблизился: мальчишки, мне на страх,
- Смертельное несли оружие в руках.
- Их факелы меня зловеще осветили,
- Их цепи звонкие мне сердце охватили,
- Их копья в душу мне проникли. Малыши
- Вскричали разом: «Стой!» И грозно: «Не спеши,
- Скажи, всегда ль тебе любезна будет Дафна?..»
- О боги юные! Уж вы-то и подавно
- То знаете, что я прочел в душе моей!
- Зачем же этот звон и копий, и цепей?
- Ведь я и так в плену. И клятв не нужно боле,
- И боле по своей уже не жить мне воле.
- Ведь я и так горю. О Дафна, пощади:
- Сплошной огонь в моей обугленной груди!
- Чем так, как я, страдать, уж лучше быть суровым,
- Бесплодным валуном на склоне ледниковом,
- Уж лучше быть скалой на лоне бурных вод —
- Пусть бьет в меня волна и лютый ветер бьет!
- О море! О земля! Я весь горю. Не так ли
- Смертельный яд пылал в Кентавре и в Геракле?
- Мой яд куда больней. Как раненая лань,
- Несущая в груди свинец – охоты дань,
- Бежит моя душа, ища покой желанный,
- И в ней горит любовь кровавой смертной раной.
- О Сена с Марной! Вас покинул Аполлон,
- Тропами тайными не бродит в рощах он.
- И только я один еще спешу, ведомый
- Возлюбленной моей; дорогой незнакомой
- Спешу за Дафною, которая меня
- Бросает и влечет, под вашу сень маня.
- А то иду домой, к наскучившим занятьям…
- О стены грустные! Увы, не устоять им;
- Я книгами себя, как валом земляным,
- Огорожу, а все ж не выстоять и им:
- Все сокрушит любовь, не снисходя к докуке,
- И в бегство обратит искусства и науки.
- Склоняю голову; вздыхаю; все нежней
- О ней мои мечты; не вижу бега дней;
- Задумаюсь – перо ее выводит имя;
- Возьму ученый том – и снова дорогими,
- Родными буквами заполнена строка:
- Их ищет жадный глаз, к ним тянется рука,
- Ловлю себя на том, что вижу как воочью
- Любимую, что с ней готов я днем и ночью
- Беседовать; мираж мне отогнать невмочь —
- Он мой неволит день, мою терзает ночь.
- Прощайте, тщетные науки! Где вы? Что вы?
- О Музы, некогда любимые, – ни слова!
- Навеки для меня вчерашний день угас:
- Всё – Дафна, всё – о ней, и ничего – для вас.
- Куда бы я ни шел, где б ни был я, повсюду
- Я помню лишь ее – и вечно помнить буду!
ЭЛЕГИЯ XXXIX
- Итак, скорее к ней! Ау, моя Камилла!
- Где я – там и она… Мне так покойно было:
- Я спал, и чуткий сон ее привел ко мне,
- А сам исчез. Но я успел ее во сне
- Увидеть, разглядеть: она меня на ложе
- Искала и звала, мне сердце растревожа.
- Нет, не впустую сны щемят наутро грудь,
- Рассудок смертных им непросто обмануть.
- Сон – это знак богов, желаний их и воли,
- А сны возлюбленных подвластны им тем боле.
- Как нынче воздух свеж! И как восход багрян!
- Он создан для любви – и мне любовью дан.
- Какая благодать, коль вы еще успели
- Красавицу застать в неубранной постели,
- В тот самый миг, когда, очнувшись ото сна,
- При свете солнечном прищурится она;
- Вся отдохнувшая, вся свежая – такая,
- Как роза пышная среди цветенья мая.
- И я хочу успеть! А если сладкий сон
- Еще над ней парит, рассветом не стеснен,
- Чуть слышно я скользну к постели и на смятой,
- Прохладной простыне, восторгами объятый,
- Всем сердцем ей послав любви моей призыв,
- Приникну к ней, ее так дивно пробудив.
- Она захочет мне ответить взглядом, речью,
- Но поцелуями, спешащими навстречу,
- К ее устам прильну и к векам и не дам
- Открыться векам и посетовать устам!
- Но вот и дверь ее желанная. Скорее!
- Повозки, шум; толпа, нарядами пестрея,
- Спешит купить, продать, снует вперед-назад.
- А у меня – мое сокровище, мой клад:
- Камилла! Я вчера был грустен, покидая
- Любезный кров, и мне сказала дорогая:
- «Я без тебя умру. Не уходи, постой!..»
- Я вновь бегу, лечу. Камилла, я с тобой!
- Я под твоим окном на сторожа наткнулся —
- Представь, старик меня узнал и улыбнулся.
- Вот добрый знак! И я, благодаря богам,
- По лестнице спешу припасть к твоим ногам.
- Но что я вижу?.. Дверь, моей любви защита,
- Дверь потаенная, знакомая, – закрыта!
- Камилла, это я! Открой, открой скорей!
- О небо! Кто там, кто шушукается с ней?
- Ах, это голос Лиз! О чем они судачат?
- Шаги. Я весь дрожу. Что этот шепот значит?
- Да открывайте же! Ну что там за возня?..
- Как ты растрепана! Не смотришь на меня,
- Испугана; не льнешь, ласкаясь, как бывало.
- С чего бы это Лиз так быстро убежала?
- Я слышал шепот ваш, проворные шаги —
- Я не ослышался? О небо, помоги!
- Краснеешь от стыда? Бледнеешь от тревоги?
- Изменница?.. Другой возлюбленный?.. О боги!
- Я должен все узнать. Я предан. Где ты, Лиз?
- Скажи мне, это что: измена иль каприз?
- Служанка верная неопытной хозяйке
- Все хитрости любви распишет без утайки —
- Как ловко провести того, кто ей немил…
- Но это плутовство я мигом раскусил!
- Ах, вот она идет (как пошло, подло, грязно!),
- Садясь передо мной и робко, и развязно;
- Колени у нее предательски дрожат;
- Глаза потухшие и бегающий взгляд;
- Пытается раскрыть бессильные объятья;
- Невнятные слова не в силах разобрать я;
- Вся взбудоражена; заколками чуть-чуть
- Прическа сбитая придержана, а грудь…
- О, вся она в огне, в следах запечатленных
- Недавних жарких ласк и губ воспламененных!
- Я все увидел. Все мне подсказала ночь.
- Ни слова не сказав, предательница прочь
- Бежала – и солгать боясь, и оправдаться.
- А я-то, я… Зачем обманным снам вверяться?
- Я так сюда летел! Я так уверен был
- В ее взаимности! Я так ее любил!
Пьер Жан Беранже (1780–1857)
Бабушка
- Старушка под хмельком призналась,
- Качая дряхлой головой:
- – Как молодежь-то увивалась
- В былые дни за мной!
- Уж пожить умела я!
- Где ты, юность знойная?
- Ручка моя белая!
- Ножка моя стройная!
- – Как, бабушка, ты позволяла?
- – Э, детки! Красоте своей
- В пятнадцать лет я цену знала —
- И не спала ночей…
- Уж пожить умела я!
- Где ты, юность знойная?
- Ручка моя белая!
- Ножка моя стройная!
- – Ты, бабушка, сама влюблялась?
- – На что же Бог мне сердце дал?
- Я скоро милого дождалась,
- И он недолго ждал…
- Уж пожить умела я!
- Где ты, юность знойная?
- Ручка моя белая!
- Ножка моя стройная!
- – Ты нежно, бабушка, любила?
- – Уж как нежна была я с ним,
- Но чаще время проводила —
- Еще нежней – с другим…
- Уж пожить умела я!
- Где ты, юность знойная?
- Ручка моя белая!
- Ножка моя стройная!
- – С другим, родная, не краснея?
- – Из них был каждый не дурак,
- Но я, я их была умнее:
- Вступив в законный брак.
- Уж пожить умела я!
- Где ты, юность знойная?
- Ручка моя белая!
- Ножка моя стройная!
- – А страшно мужа было встретить?
- – Уж больно был в меня влюблен;
- Ведь мог бы многое заметить —
- Да не заметил он.
- Уж пожить умела я!
- Где ты, юность знойная?
- Ручка моя белая!
- Ножка моя стройная!
- – А мужу вы не изменяли?
- – Ну, как подчас не быть греху!
- Но я и батюшке едва ли
- Откроюсь на духу.
- Уж пожить умела я!
- Где ты, юность знойная?
- Ручка моя белая!
- Ножка моя стройная!
- – Вы мужа наконец лишились?
- – Да, хоть не нов уже был храм,
- Кумиру жертвы приносились
- Еще усердней там.
- Уж пожить умела я!
- Где ты, юность знойная?
- Ручка моя белая!
- Ножка моя стройная!
- – Нам жить ли так, как вы прожили?
- – Э, детки! женский наш удел!..
- Уж если бабушки шалили —
- Так вам и Бог велел.
- Уж пожить умела я!
- Где ты, юность знойная?
- Ручка моя белая!
- Ножка моя стройная!
Весна и осень
- Друзья, природою самою
- Назначен наслажденьям срок:
- Цветы и бабочки – весною,
- Зимою – виноградный сок.
- Снег тает, сердце пробуждая;
- Короче дни – хладеет кровь…
- Прощай, вино – в начале мая,
- А в октябре – прощай, любовь!
- Хотел бы я вино с любовью
- Мешать, чтоб жизнь была полна;
- Но, говорят, вредит здоровью
- Избыток страсти и вина.
- Советам мудрости внимая,
- Я рассудил без дальних слов:
- Прощай, вино – в начале мая,
- А в октябре – прощай, любовь!
- В весенний день моя свобода
- Была Жаннетте отдана;
- Я ей поддался – и полгода
- Меня дурачила она!
- Кокетке все припоминая,
- Я в сентябре уж был готов…
- Прощай, вино – в начале мая,
- А в октябре – прощай, любовь!
- Я осенью сказал Адели:
- «Прощай, дитя, не помни зла…»
- И разошлись мы; но в апреле
- Она сама ко мне пришла.
- Бутылку тихо опуская,
- Я вспомнил смысл мудрейших слов:
- Прощай, вино – в начале мая,
- А в октябре – прощай, любовь!
- Так я дошел бы до могилы…
- Но есть волшебница: она
- Крепчайший спирт лишает силы
- И охмеляет без вина.
- Захочет – я могу забыться;
- Смешать все дни в календаре:
- Весной – бесчувственно напиться
- И быть влюбленным в декабре!
Тетка Грегуар
- В годы юности моей
- Тетка Грегуар блистала.
- В кабачок веселый к ней
- Забегал и я, бывало.
- Круглолица и полна,
- Улыбалась всем она,
- А брюнет иной, понятно,
- Пил и ел у ней бесплатно.
- Да, бывало, каждый мог
- Завернуть к ней в кабачок!
- Вспоминался ей подчас
- Муж, что умер от удара.
- Жаль, никто не мог из нас
- Знать беднягу Грегуара.
- Все ж наследовать ему
- Было лестно хоть кому.
- Всякий здесь был сыт и пьян,
- И лилось вино в стакан.
- Да, бывало, каждый мог
- Завернуть к ней в кабачок!
- Помню в прошлом, как сквозь дым,
- Смех грудной, кудрей извивы,
- Вижу крестик, а под ним
- Пышность прелестей стыдливых.
- Про ее любовный пыл
- Скажут те, кто с нею жил, —
- Серебро – и не иначе —
- Им она давала сдачи.
- Да, бывало, каждый мог
- Завернуть к ней в кабачок!
- Было б пьяницам житье,
- Но у жен своя сноровка, —
- Сколько раз из-за нее
- Начиналась потасовка.
- Как из ревности такой
- Разыграют жены бой,
- Грегуарша очень кстати
- Спрячет всех мужей в кровати.
- Да, бывало, каждый мог
- Завернуть к ней в кабачок!
- А пришел и мой черед
- Быть хозяином у стойки,
- Что ни вечер, целый год
- Я давал друзьям попойки.
- Быть ревнивым я не смел,
- Каждый вдоволь пил и ел,
- А хозяйка всем, бывало, —
- До служанок вплоть, – снабжала.
- Да, бывало, каждый мог
- Завернуть к ней в кабачок!
- Дням тем больше не цвести,
- Нет удач под этой кровлей.
- Грегуарша не в чести
- У любви и у торговли.
- Жаль и ручек мне таких,
- И стаканов пуншевых.
- Но пред лавкой сиротливой
- Всякий вспомнит час счастливый.
- Да, бывало, каждый мог
- Завернуть к ней в кабачок!
Лучший жребий
- Назло фортуне самовластной
- Я стану золото копить,
- Чтобы к ногам моей прекрасной,
- Моей Жаннетты, положить.
- Тогда я все земные блага
- Своей возлюбленной куплю;
- Свидетель бог, что я не скряга, —
- Но я люблю, люблю, люблю!
- Сойди ко мне восторг поэта —
- И отдаленнейшим векам
- Я имя милое: Жаннетта
- С своей любовью передам.
- И в звуках, слаще поцелуя,
- Все тайны страсти уловлю:
- Бог видит, славы не ищу я, —
- Но я люблю, люблю, люблю!
- Укрась чело мое корона —
- Не возгоржусь нисколько я,
- И будет украшеньем трона
- Жаннетта резвая моя.
- Под обаяньем жгучей страсти
- Я все права ей уступлю…
- Ведь я не домогаюсь власти, —
- Но я люблю, люблю, люблю!
- Зачем пустые обольщенья?
- К чему я призраки ловлю?
- Она в минуту увлеченья
- Сама сказала мне: люблю.
- Нет! лучший жребий невозможен!
- Я полон счастием моим;
- Пускай я беден, слаб, ничтожен,
- Но я любим, любим, любим!
Вино и Лизетта
- Дружба, любовь и вино —
- Все для веселья дано.
- Счастье и юность – одно.
- Вне этикета
- Сердце поэта,
- Дружба, вино и Лизетта!
- Нам ли любовь не урок,
- Если лукавый божок
- Рад пировать до рассвета!
- Вне этикета
- Сердце поэта,
- Песня, вино и Лизетта!
- Пить ли аи с богачом?
- Нет, обойдемся вдвоем
- Маленькой рюмкой кларета!
- Вне этикета
- Сердце поэта,
- Это вино и Лизетта!
- Разве прельщает нас трон?
- Непоместителен он,
- Да и дурная примета…
- Вне этикета
- Сердце поэта,
- Тощий тюфяк и Лизетта!
- Бедность идет по пятам.
- Дайте украсить цветам
- Дыры ее туалета.
- Вне этикета
- Сердце поэта,
- Эти цветы и Лизетта!
- Что нам в шелках дорогих!
- Ведь для объятий моих
- Лучше, когда ты раздета.
- Вне этикета
- Сердце поэта
- И до рассвета Лизетта!
Жаннетта
- Что мне модницы-кокетки,
- Повторенье знатных дам?
- Я за всех одной лоретки,
- Я Жаннетты не отдам!
- Молода, свежа, красива,
- Глянет – искры от огнива,
- Превосходно сложена.
- Кто сказал, что у Жаннетты
- Грудь немножечко пышна?
- Пустяки! В ладони этой
- Вся поместится она.
- Что мне модницы-кокетки,
- Повторенье знатных дам?
- Я за всех одной лоретки,
- Я Жаннетты не отдам!
- Вся она очарованье,
- Вся забота, вся вниманье,
- Весела, проста, щедра.
- Мало смыслит в модном быте,
- Не касается пера,
- Книг не знает, – но, скажите,
- Чем Жаннетта не остра?
- Что мне модницы-кокетки,
- Повторенье знатных дам?
- Я за всех одной лоретки,
- Я Жаннетты не отдам!
- За столом в ночной пирушке
- Сколько шуток у вострушки,
- Как смеется, как поет!
- Непристойного куплета
- Знает соль наперечет
- И большой стакан кларета
- Даже песне предпочтет.
- Что мне модницы-кокетки,
- Повторенье знатных дам?
- Я за всех одной лоретки,
- Я Жаннетты не отдам!
- Красотой одной богата,
- Чем Жаннетта виновата,
- Что не нужны ей шелка?
- У нее в одной рубашке
- Грудь свежа и высока.
- Взбить все локоны бедняжки
- Так и тянется рука.
- Что мне модницы-кокетки,
- Повторенье знатных дам?
- Я за всех одной лоретки,
- Я Жаннетты не отдам!
- Ночью с нею – то ли дело —
- Платье прочь – и к телу тело, —
- Есть ли время отдыхать?
- Сколько раз мы успевали,
- Отпылавши, вновь пылать,
- Сколько раз вконец ломали
- Нашу старую кровать!
- Что мне модницы-кокетки,
- Повторенье знатных дам?
- Я за всех одной лоретки,
- Я Жаннетты не отдам!
Зима
- Птицы нас покинули давно,
- Холода их выгнали из дому;
- По лесам и по полю пустому
- Зимнее ложится полотно.
- За окном ночных ветров угроза,
- На стекле – серебряная роза,
- Дверь скрипит от жгучего мороза,
- Пес мой дрогнет даже у огня.
- Мы разбудим, милая, с тобою
- Огонек, что дремлет под золою.
- Жарче, жарче поцелуй меня!
- Путник неразумный, бедный конь,
- Возвращайтесь к дому поскорее!
- Стужа к ночи сделается злее, —
- Слишком уж злорадствует огонь.
- Не хочу идти я на уступки.
- Да и Роза в серебристой шубке
- Мне, смеясь, протягивает губки,
- Пылкую мечту мою дразня.
- Пальчики твои как лед осенний!
- Сядь ко мне скорее на колени,
- Жарче, жарче поцелуй меня!
- Сумерки сгустились. У окна
- Ночь проходит в траурной одежде,
- Но любовь к нам, Роза, как и прежде,
- Явной благосклонности полна.
- Вот в окно еще стучится пара.
- Жанна! Поль! Входите без удара.
- Нам ли вчетвером не хватит жара
- Молодости, пунша и огня?
- У камина предадимся лени.
- Сядь ко мне скорее на колени,
- Жарче, жарче поцелуй меня!
- Утомили ласки, и давно
- Лампы свет благоразумный нужен.
- Роза нам приготовляет ужин, —
- Стол накрыт, и пенится вино.
- Старый друг за розовым стаканом,
- Весь горя рассказом неустанным,
- Нас уводит по чудесным странам,
- Хрусталем и рифмами звеня.
- Алый пунш пылает в горькой пене.
- Сядь ко мне скорее на колени,
- Жарче, жарче поцелуй меня!
- Вся земля под саваном лежит,
- Нету ей ни слова, ни дыханья,
- Но ночных метелей завыванье
- Нашего веселья не смутит.
- Нам мечта, с любовью в заговоре,
- В пламени показывает море,
- Теплый край, где счастье на просторе
- Ставит парус, путников маня.
- Пусть же в дверь стучатся к нам морозы,
- Ведь покуда не вернутся розы, —
- Милая, целуешь ты меня!
Поля
- Роза, Роза! В час рассвета
- Хорошо развеять сон.
- Слушай, милая, как где-то
- Льется колокола звон.
- За Парижем в роще темной
- Мы найдем приют укромный.
- Руку дай! Бежим в поля!
- С нами любит вся земля!
- Ах, гуляя на свободе,
- Дай мне руку поскорей, —
- Мы приблизимся к природе,
- Чтобы чувствовать нежней.
- Щебет птиц, вдали звенящий,
- Манит нас в лесные чащи.
- Руку дай! Бежим в поля!
- С нами любит вся земля!
- Хорошо любить в деревне:
- Рано поутру вставать,
- Поздно вечером в харчевне
- С другом рядом засыпать.
- Ты ведь знаешь, дорогая,
- Как чудесна страсть земная!
- Руку дай! Бежим в поля!
- С нами любит вся земля!
- Жарче лето, звонче голос
- На полях веселых жниц.
- Не один уронят колос
- Беднякам они с кошниц.
- Нас с тобой в снопах тяжелых
- Много ждет ночей веселых.
- Руку дай! Бежим в поля!
- С нами любит вся земля!
- Пышной осенью корзины
- Наполняет виноград.
- В погребах родной долины
- Бродит розовый мускат.
- Старики в стаканах алых
- Видят отсвет дней бывалых.
- Руку дай! Бежим в поля!
- С нами любит вся земля!
- Посетим же берег кроткий,
- Столь любезный забытью!
- Здесь, в густой тени, походки
- Я твоей не узнаю.
- Ты слабеешь, друг лукавый.
- Ты сама ложишься в травы.
- Руку дай! Бежим в поля!
- С нами любит вся земля!
- Так прощай, Париж продажный,
- Не хочу твоих румян!
- Здесь искусство – дым миражный,
- Нежность женская – обман.
- Уберечь от всех хочу я
- Тайну рифм и поцелуя.
- Руку дай! Бежим в поля!
- С нами любит вся земля!
Стрелок и поселянка
- Проснулась ласточка с зарею,
- Приветствуя весенний день.
- – Красавица, пойдем со мною:
- Нам роща отдых даст и тень.
- Там я у ног твоих склонюся,
- Нарву цветов, сплету венок…
- – Стрелок, я матери боюся.
- Мне некогда, стрелок.
- – Мы в чащу забредем густую:
- Она не сыщет дочь свою.
- Пойдем, красавица! Какую
- Тебе я песенку спою!
- Ни петь, ни слушать, уверяю,
- Никто без слез ее не мог…
- – Стрелок, я песню эту знаю.
- Мне некогда, стрелок.
- – Я расскажу тебе преданье,
- Как рыцарь к молодой жене
- Пришел на страшное свиданье
- Из гроба… Выслушать вполне
- Нельзя без трепета развязку.
- Мертвец несчастную увлек…
- – Стрелок, я знаю эту сказку.
- Мне некогда, стрелок.
- – Пойдем, красавица. Я знаю,
- Как диких усмирять зверей,
- Легко болезни исцеляю;
- От порчи, глаза злых людей
- Я заговаривать умею —
- И многим девушкам помог…
- – Стрелок, я ладанку имею.
- Мне некогда, стрелок.
- – Ну, слушай! Видишь, как играет
- Вот этот крестик, как блестит
- И жемчугами отливает…
- Твоих подружек ослепит
- Его игра на груди белой.
- Возьми! Друг друга мы поймем…
- – Ах, как блестит! Вот это дело!
- Пойдем, стрелок, пойдем!
Марго
- Воспойте все, друзья, со мной
- Мою Марго, мою болтушку.
- Могу я смело, в час любой,
- И целовать и мять резвушку.
- «Как! целовать?» – кричит дурак.
- Ну, да! Марго привыкла так.
- На речь глупца я в ус не дую:
- Марго! иди, – я поцелую.
- Марго как горлица добра
- И как бесенок шаловлива;
- Смеется ласково с утра,
- А к вечеру бранит крикливо.
- «Как! и бранит?» – кричит дурак.
- Ну, да! Марго привыкла так.
- Но я смягчу ее и злую:
- Марго! иди, – я поцелую.
- Держа в руке стакан с вином, —
- Смотрите, – как она болтает!
- Ее лицо горит огнем!
- В глазах… шампанское играет!
- «Как! даже пьет?» – кричит дурак.
- Ну, да! Марго привыкла так.
- Мы с ней кутим напропалую…
- Марго! иди, – я, поцелую.
- Какая в пеньи чистота,
- Когда Марго за фортепьяно!
- Но не разинет даже рта
- Она в присутствии сопрано.
- «Как! так горда?» – кричит дурак.
- Ну, да! Марго привыкла так.
- Я ей перечить не рискую…
- Марго! иди, – я поцелую.
- Чтоб ей светить в ночную тьму,
- Амур свой факел зажигает;
- Но часто, в резвости, ему
- Шалунья ножку подставляет.
- «Как! так шалить!» – кричит дурак.
- Ну, да! Марго привыкла так.
- Я ж никогда не протестую.
- Марго! иди, – я поцелую.
- Марго дрожит, чтоб Гименей
- Не завладел ее рукою…
- Рука нужна, конечно, ей,
- Чтоб вышивать самой порою.
- «Как! вышивать?» – кричит дурак.
- Ну, да! Марго привыкла так.
- Но я работу дам другую:
- Марго! иди, – я поцелую.
- «Хвали еще! еще куплет!» —
- Кричит она, моя брюнетка.
- «И если дюжины их нет,
- То к черту ваша шансонетка!»
- «Как! так жадна?» – кричит дурак.
- Ну, да! Марго привыкла так.
- Я ж хоть тринадцать нарифмую!..
- Марго! иди, – я поцелую.
Марселина Деборд-Вальмор (1786–1859)
Молнии
- О молнии любви, высоких гроз удары,
- Средь гнезд разметанных вы сеете пожары
- И смерть, но небосвод навеки тьмой одет
- Для тех, кто потерял ваш несравненный свет!
Письмо женщины
- Я знаю, женщинам не следует писать;
- И вот пишу посланье,
- Чтоб ты в моей душе мог с ясностью читать,
- Как в день при расставанье.
- Все, все, что я скажу, знакомо для тебя
- От слова и до слова,
- Но что и в сотый раз повторено любя,
- Все, как и в первый, ново!
- Пусть счастье на тебя навеет голос мой,
- А я – ждать счастья буду.
- Осталось мне одно: стремиться за тобой
- Мечтой крылатой всюду.
- И если ласточка твоих одежд края
- Затронет, – оглянуться
- Поторопись и верь: то попыталась я
- Твоей руки коснуться.
- Да, ты ушел, и все уходит в свой черед:
- Лучи, цветы, мгновенья, —
- И лето отошло, и осень настает,
- И я полна томленья.
- Но если дни пришли, когда остались нам
- Лишь слезы и надежды, —
- Поделим! Я возьму все слезы и отдам
- Тебе в удел – надежды!
- Я не хочу, чтоб ты страдал хоть миг один,
- Хотя б тоской разлуки!
- За счастие твое, молясь, мой господин,
- Я подымаю руки!
Первая любовь
- Вам памятна ль подруга молодая,
- Ее движений скромность, нежность глаз?
- Она еще встречала утро мая,
- Когда постигла, что живет для вас.
- Она связать вас клятвой не хотела
- (Она была, ах! слишком молода!),
- Но душу отдавала без предела
- И всю себя – без спора, без стыда.
- И ей пришлось сказать «прости» надежде:
- Сон длился день и не вернется вновь.
- Отныне ей не светит май, как прежде,
- Зато ей светит первая любовь!
Идите с миром
- Идите с миром, боль моя,
- Довольно вы меня томили,
- Пленяли и с ума сводили…
- Увы, любимый, боль моя,
- Вас больше не увижу я.
- Но имя ваше без труда
- В плену меня удержит прочно
- И, нитью огненной заочно
- Мне жизнь опутав навсегда,
- Здесь вас заменит без труда.
- Ах, я, не ведая того,
- Свершила, верно, преступленье;
- Быть может, вас мне в искупленье
- Послало в судьи божество,
- А вы не ведали того?
- Я помню и огонь и смех,
- Мечты и музыку вначале,
- Потом пришла пора печали,
- Бессонница взамен утех…
- Прощайте, музыка и смех!
- В далекий край лежит ваш путь,
- Где вьется ласточкой игривой
- Поэзия любви счастливой.
- Чтобы за ней пуститься в путь,
- Вы сердце мне должны вернуть.
- Пусть эти слезы в тишине
- Пред богом вам придут на память,
- Ведь вас они не могут ранить…
- Но вспоминайте обо мне
- Лишь за молитвой, в тишине.
Вечерние колокола
- Когда колокола, взлетая над долиной,
- На землю медленно опустят вечер длинный,
- Когда ты одинок, пусть мысли в тишине
- Летят ко мне! Летят ко мне!
- В ответ колокола из синевы высокой
- Заговорят с твоей душою одинокой,
- И полетят слова по воздуху, звеня:
- Люби меня! Люби меня!
- И если ты в душе грустишь с колоколами,
- Пусть время, горестно текущее меж нами,
- Напомнит, что лишь ты средь суеты земной
- Всегда со мной! Всегда со мной!
- И сердца благовест с колоколами рядом
- Нам встречу возвестит наперекор преградам.
- Польется песнь небес из выси голубой
- Для нас с тобой! Для нас с тобой!
Моя комната
- Мой приют – высокий:
- В небо два окна.
- Гость мой одинокий —
- Грустная луна.
- Не бегу к воротам,
- Чуть заслыша звон.
- Безразлично, кто там:
- Знаю, что не он.
- Шить в уединенье
- Сяду, не спеша;
- Гнева нет и тени,
- Но в слезах душа.
- В небе ночью ясной
- Вижу путь планет,
- А порой ненастной —
- Молний грозный свет.
- Вот стоит без дела,
- Пуст и недвижим,
- Стул, где я сидела
- В то мгновенье с ним.
- Бант на стуле сбился —
- Памятка моя.
- Вот и стул смирился,
- Как смирилась я.
Одинокое гнездо
- Лети, моя душа, над уличной толпою,
- Лети в огромный мир, лежащий пред тобою,
- И лишь тогда вернись, когда коснешься ты
- Оставшейся внизу мечты… моей мечты.
- А я живу вдали от шумной круговерти,
- Расстаться с тишиной мне равносильно смерти;
- Я прошлому сама закрыла путь сюда,
- И мчится век вдали от моего гнезда.
- Грохочет у дверей, неся в потоках ржавых,
- Как травы жухлые, чреду имен кровавых,
- Надежды и мечты, обрывки клятв пустых,
- Букеты из имен, прелестных и простых.
- Лети, моя душа, над уличной толпою,
- Лети в огромный мир, лежащий пред тобою,
- И лишь тогда вернись, когда коснешься ты
- Оставшейся внизу мечты… моей мечты.
Паломничество
- В Галисию молиться,
- Чтоб грех свой искупить,
- Пойду во власянице,
- Поклоны стану бить.
- Служанка, друг мой милый,
- Стяни мне плащ ремнем.
- Цвет праха и могилы
- Запечатлелся в нем.
- Прощай, коса тугая,
- Волос моих пожар, —
- Природе возвращаю
- Ее ненужный дар.
- Кляну былое счастье,
- И жизнь постыла мне
- Без друга, без участья,
- С тоской наедине.
- Заступница святая
- Сулит мне благодать,
- И, больше не страдая,
- Иду к ней умирать.
- Ногам разутым больно,
- Камням потерян счет.
- Гляжу на дом невольно,
- Где мой Артур живет.
- Вдруг, у окошка стоя,
- Он мне пошлет привет
- И, сам не зная, кто я,
- Помолится мне вслед?
- Намеренье святое,
- Господь, благослови
- И в облако густое
- Спрячь душу от любви.
Что ты сделал?
- Сердце мне свое
- Ты в залог оставил:
- Отдал мне свое
- И забрал мое.
- Свой залог ты взял,
- Это против правил —
- Свой залог ты взял,
- Мой залог пропал!
- Листья и цветок —
- Завязи обитель, —
- Листья и цветок,
- Хрупкий мой залог:
- Что ты сделал с ним,
- О мой повелитель,
- Что ты сделал с ним,
- Он ведь был твоим?
- Словно мать, уйдя,
- Бросила ребенка,
- Словно мать, уйдя,
- Бросила дитя,
- Скрылся ты из глаз —
- Мне ль бежать вдогонку?
- Скрылся ты из глаз.
- Бог меня не спас!
- Ты поймешь в свой срок,
- Что такое горе,
- Ты поймешь в свой срок,
- Как ты одинок.
- Голову склоня,
- Затоскуешь вскоре,
- Голову склоня,
- Вспомнишь ты меня.
- Ты придешь, поверь,
- Ноги путь укажут,
- Ты придешь, поверь,
- Постучишься в дверь.
- Но на этот раз
- «Умерла», – там скажут.
- С кем на этот раз
- Встретишь трудный час?
Альфонс де Ламартин (1790–1869)
Воспоминание
- Пусть времени полет стремится
- И все с собой уносит он;
- В душе тоскующей хранится
- Любви моей последний сон.
- День каждый падает за мною,
- Как, близких бурь послыша свист,
- Угрюмой осени порою
- Валится с дуба мертвый лист,
- Уже весны моей не стало,
- Уже полсердца отцвело,
- И на лице печали жало
- Следы глубоко провело.
- Но памяти волшебной силой
- Еще присутствен прошлый час,
- И образ незабвенно-милый
- В воображеньи не угас.
- Как в день счастливой первой встречи,
- Небесный гость! я зрю тебя,
- Мне языком любви, без речи,
- Сказавший тайну бытия.
- Еще невыразимым взглядом,
- Восторгами волнует грудь
- И по долине жизни рядом
- Со мной свершает тяжкий путь.
- Глаза любуются прилежно
- Струями черными волос,
- Которые зефир небрежно
- По мраморным плечам разнес.
- На голове твоей прелестной
- Из свежих яхонтов наряд,
- В одежде синевы небесной
- Твой стройный стан красиво сжат.
- Как мягкое, струисто злато,
- Роскошного Востока дань,
- Волнуясь, падает богато
- На плечи брошенная ткань.
- Еще я при тебе, печальный,
- Тоской окованный, стою
- И жадно голос твой прощальный
- В пустынном воздухе ловлю.
- Все, что похитил жребий гневный,
- Все, что не взвидел взор слепый,
- Я перенес в тайник душевный
- От глаз завистливой толпы.
- Там поклоненьем нераздельным
- Боготворю любви кумир,
- И там желаньям беспредельным
- Открыт мечты безбрежный мир.
- Друг верный, неизменной думе,
- Везде сопутствуешь ты мне:
- С одной тобой я в светском шуме,
- С одной тобой наедине.
- Во всех явлениях природы
- Зрю отпечаток красоты:
- Твой образ отражают воды
- И в чистом утре светишь ты!
- Роскошно пью твое дыханье
- В душистом веяньи цветов,
- Твой голос слышен мне в шептанье
- Перепорхнувших ветерков.
- Ты сострадательной рукою
- Стираешь слезы с влажных глаз,
- Когда к Незримому, с душою
- Я возношу молящий глас.
- Когда, как сеткою горящей,
- Небес обложится шатер,
- В звезде, приветнее блестящей,
- Тебя отыскивает взор.
- Когда слетает тихий гений
- На ложе свежей тишины,
- Игрой таинственных видений
- Ты очаровываешь сны,
- Давно умолкнувшую радость
- Нашептываешь сердцу вновь,
- Надежды пробуждаешь сладость,
- Лелея сирую любовь.
Озеро
- Итак, всему конец! К таинственному брегу
- Во мрак небытия несет меня волной,
- И воспротивиться на миг единый бегу
- Не в силах якорь мой.
- Ах, озеро, взгляни: один лишь год печали
- Промчался, – и теперь на самых тех местах,
- Где мы бродили с ней, сидели и мечтали,
- Сижу один в слезах…
- Ты так же со скалой угрюмою шептало,
- И грызло грудь её могучею волной,
- И ветром пену с волн встревоженных кидало
- На ножки дорогой.
- О вечер счастия, где ты, когда я с нею
- Скользил по озеру, исполнен сладких дум,
- И услаждал мой слух гармонией своею
- Согласных вёсел шум?
- Но вдруг раздался звук средь тишины священной,
- И эхо сладостно завторило словам,
- Притихло озеро, – и голос незабвенный
- Понесся по волнам:
- «О время, не лети! Куда, куда стремится
- Часов твоих побег?
- О, дай, о, дай ты нам подоле насладиться
- Днём счастья, днём утех!
- Беги для страждущих, – довольно их воззвала
- Судьба на жизни путь! —
- Лети и притупи их рока злое жало
- И счастливых забудь.
- Напрасно я прошу хоть миг один у рока:
- Сатурн летит стрелой.
- Я говорю: о ночь, продлись! – и блеск востока
- Уж спорит с темнотой.
- Любовь, любовь! Восторгов неужели
- Не подаришь ты нам —
- У нас нет пристани, и время нас без цели
- Мчит быстро по волнам».
- О время, неужель позволено судьбою,
- Чтоб дни, когда любовь все радости свои
- Дает нам, пронеслись с такой же быстротою,
- Как горестные дни?
- Ах, если бы хоть след остался наслаждений!
- Неужели всему конец и навсегда,
- И время воротить нам радостных мгновений
- Не хочет никогда?
- Пучины прошлого, ничтожество и вечность,
- Какая цель у вас похищенным часам?
- Скажите, может ли хоть раз моя беспечность
- Поверить райским снам?
- Ах, озеро, скалы, леса и сумрак свода
- Пещеры, – смерть от вас с весною мчится прочь!
- Не забывай хоть ты, прелестная природа,
- Блаженнейшую ночь,
- В час мертвой тишины, в час бурь освирепелых,
- И в берегах твоих, играющих с волной,
- И в соснах сумрачных, и в скалах поседелых,
- Висящих над водой,
- И в тихом ветерке с прохладными крылами,
- И в шуме берегов, вторящих берегам,
- И в ясной звездочке, сребристыми лучами
- Скользящей по струям,
- Чтоб свежий ветерок дыханьем ароматным,
- И даже шелестом таинственным тростник, —
- Всё б говорило здесь молчанием понятным:
- «Любовь, заплачь о них!»
Одиночество
- Когда на склоне дня, в тени усевшись дуба
- И грусти полн, гляжу с высокого холма
- На дол, у ног моих простершийся, мне любо
- Следить, как все внизу преображает мгла.
- Здесь плещется река волною возмущенной
- И мчится вдаль, стремясь неведомо куда;
- Там стынет озеро, в чьей глади вечно сонной
- Мерцает только что взошедшая звезда.
- Пока за гребень гор, где мрачный бор теснится,
- еще цепляется зари последний луч,
- Владычицы теней восходит колесница,
- Уже осеребрив края далеких туч.
- Меж тем, с готической срываясь колокольни,
- Вечерний благовест по воздуху плывет,
- И медным голосом, с звучаньем жизни дольней
- Сливающимся в хор, внимает пешеход.
- Но хладною душой и чуждой вдохновенью
- На это зрелище взирая без конца,
- Я по земле влачусь блуждающею тенью:
- Ах, жизнетворный диск не греет мертвеца!
- С холма на холм вотще перевожу я взоры,
- На полдень с севера, с заката на восход.
- В свой окоем включив безмерные просторы,
- Я мыслю: «Счастие нигде меня не ждет».
- Какое дело мне до этих долов, хижин,
- Дворцов, лесов, озер, до этих скал и рек?
- Одно лишь существо ушло – и, неподвижен
- В бездушной красоте, мир опустел навек!
- В конце ли своего пути или в начале
- Стоит светило дня, его круговорот
- Теперь без радости слежу я и печали:
- Что нужды в солнце мне? Что время мне несет?
- Что, кроме пустоты, предстало б мне в эфире,
- Когда б я мог лететь вослед его лучу?
- Мне ничего уже не надо в этом мире,
- Я ничего уже от жизни не хочу.
- Но, может быть, ступив за грани нашей сферы,
- Оставив истлевать в земле мой бренный прах,
- Иное солнце – то, о ком я здесь без меры
- Мечтаю, – я в иных узрел бы небесах!
- Там чистых родников меня пьянила б влага,
- Там вновь обрел бы я любви нетленной свет
- И то высокое, единственное благо,
- Которому средь нас именованья нет!
- Зачем же не могу, подхвачен колесницей
- Авроры, мой кумир, вновь встретиться с тобой!
- Зачем в изгнании мне суждено томиться?
- Что общего еще между землей и мной?
- Когда увядший лист слетает на поляну,
- Его подъемлет ветр и гонит под уклон;
- Я тоже желтый лист, и я давно уж вяну;
- Неси ж меня отсель, о бурный аквилон!
Виктор Гюго (1802–1885)
Читать бесплатно другие книги:
Меридон часто видит сны о волшебном месте, в котором не нужно спасаться от бедности, терпеть жестоко...
Что может быть невиннее благотворительного пансиона для юных барышень? Однако под крышей респектабел...
Во вселенной The Walking Dead нет более чудовищного персонажа, чем Губернатор. Талантливый лидер… и ...
Радиация, голодные злые мутанты, смертельные аномалии, вездесущие враги. Казалось бы, вся Зона встал...
Нелегко уйти на покой, имея за спиной государство врагов, решительно настроенных тебя убить или испо...
В этом томе отражены результаты победителей, призеров и финалистов всех Олимпийских Игр современност...
