Пылая страстью к Даме. Любовная лирика французских поэтов Яснов Михаил
«Когда все вишни мы доели…»
- Когда все вишни мы доели,
- Она насупилась в углу.
- – Я предпочла бы карамели.
- Как надоел мне твой Сен-Клу!
- Еще бы – жажда! Пару ягод
- Как тут не съесть? Но погляди:
- Я, верно, не отмою за год
- Ни рта, ни пальцев! Уходи!
- Под колотушки и угрозы
- Я слышал эту дребедень.
- Июнь! Июнь! Лучи и розы!
- Поет лазурь, и молкнет тень.
- Прелестную смиряя буку,
- Сквозь град попреков и острот,
- Я ей обтер цветами руку
- И поцелуем – алый рот.
Женщине
Душа ее прелестна.
Дидро.
- Дитя, будь я царем, я отдал бы державу,
- Порфир моих дворцов, и царственный убор,
- Поверженный народ, и трон мой величавый,
- И весь могучий флот, в морях стяжавший славу,
- Вам за единый взор!
- Будь я всевышний бог, я подарил бы горы,
- И хаос вековой, и шелест сонных струй,
- И сонмы демонов, и ангельские хоры,
- Пространство, и миры, и горние просторы
- Тебе за поцелуй!
«О, будь вы молоды, стары, бедны, богаты…»
Quin no ama, no vive[1].
- О, будь вы молоды, стары, бедны, богаты,
- Но коль во тьме ночной, угрюмой и косматой,
- Вам не мерещился легчайший шум шагов
- И платье белое не представлялось взору, —
- То платье, что во тьме, подобно метеору,
- Сверкающей чертой пронзает мглы покров;
- Коль вам пришлось узнать лишь по стихам
- влюбленных,
- Страданьем, радостью и страстью опаленных,
- Блаженство высшее, без меры и границ, —
- Незримо властвовать над чьим-то сердцем милым
- И видеть пред собой, подобные светилам,
- Любимые глаза в тени густых ресниц;
- Коль не случалось вам под окнами устало
- Ждать окончания блистательного бала
- И выхода толпы разряженных гостей,
- Чтоб в свете фнаря увидеть на мгновенье
- Прелестного лица весеннее цветенье
- И голубой огонь единственных очей;
- Коль не терзались вы ни ревностью, ни мукой,
- Узрев в чужих руках вам дорогую руку,
- Уста соперника – у розовой щеки;
- Коль не следили вы с угрюмым напряженьем
- За вальса медленным и чувственным круженьем,
- Срывающим с цветов душистых лепестки;
- Коль не бродили вы среди холмов лесистых,
- Отдавшись вихрю чувств, божественных и чистых;
- Коль поздним вечером, в тот молчаливый час,
- Когда на небе звезд мерцает вереница,
- Вдвоем, под тенью лип, вы не сближали лица,
- Шепчась, хотя никто не мог услышать вас;
- Коль дрожь руки в руке была вам незнакома;
- Коль, услыхав слова «люблю тебя», вы дома
- Не повторяли их потом все вновь и вновь;
- Коль жалости в себе не ощущали к тронам
- И к тем, кто жаждет их, кто тянется к коронам,
- Забыв о том, что есть великая любовь;
- Коль по ночам, когда, одетый мглы убором,
- Молчит Париж с его готическим собором,
- С саксонской башнею, с громадами домов,
- Когда полет часов безудержен и волен,
- Когда, двенадцать раз срываясь с колоколен,
- Они влекут вослед рой несказанных снов;
- Коль вам не довелось тогда, в тиши дремотной,
- Пока вдали от вас, свежа и беззаботна,
- Она вкушает сон, – метаться, и стонать,
- И горько слезы лить, и звать ее часами,
- В надежде, что она появится пред вами,
- И горький свой удел бессильно проклинать;
- Коль взоры женщины, вам душу обновляя,
- Не открывали врат неведомого рая;
- Коль ради той, чьи дни спокойны и легки,
- Кто в ваших горестях лишь ищет развлечений,
- Не приняли бы вы и смерти и мучений, —
- Любви не знали вы, не знали вы тоски!
«Взгляни на эту ветвь: она суха, невзрачна…»
Какие нежные шептала уверенья
Алина в пору роз и вешнего цветенья!
О легкий ветерок, ты мимо пролетал
И, верно, все богам беспечно разболтал.
Сегре
- Взгляни на эту ветвь: она суха, невзрачна,
- Упрямо хлещет дождь по ней струей прозрачной,
- Но лишь уйдет зима и скроется вдали —
- Появятся на ней зеленые листочки,
- И спросишь ты тогда: как тоненькие почки
- Сквозь черствую кору прорезаться могли?
- Спроси ж меня: зачем, когда к душе угрюмой,
- К душе, истерзанной тоской и тяжкой думой,
- Ты прикасаешься, о милая, любя, —
- Зачем, как прежде, кровь мне наполняет жилы,
- Зачем душа в цвету, раскрывшись с новой силой,
- Стихи, как лепестки, роняет вкруг себя?
- Затем, что для всего есть время в мире этом,
- Что мгла сменяется луны дрожащим светом,
- Что радость следовать за горестью должна,
- Что нужен ураган и нужен ветер зыбкий,
- Что мне, скорбящему, даны твои улыбки,
- Что кончилась зима и что пришла весна.
«Чтоб я твою мечту наполнить мог собою…»
- Чтоб я твою мечту наполнить мог собою,
- Когда ты ждешь меня, утомлена ходьбою,
- Под тенью дерева, у озера, одна,
- И смотришь вниз, туда, где сонная долина
- Дымится, заткана туманной паутиной,
- Как чаша дивная, куреньями полна, —
- Пусть все, что видишь ты, – поля и косогоры,
- Кустарники в цвету, душистые просторы,
- Багряный луч в окне,
- Тропинки узкие, что вьются меж селений,
- Овраги, где листвы узорчатые тени
- Колышутся на дне, —
- Пусть этот дом, и сад, и лес, и луг, и туча,
- Чью тень далекую поглотит полдень жгучий,
- Пусть все неясное, что там, вдали, дрожит,
- Пусть зрелые плоды, пусть небосвода просинь,
- Пусть кистью сентября расписанная осень,
- Пусть все, что вкруг тебя, поет, звенит, жужжит, —
- Пусть эта цепь вещей, звено которой – ива,
- Что отдых твой хранит так нежно и ревниво,
- К тебе листы клоня, —
- И волны, и земля, и солнца свет, и колос —
- Пусть станет все душой, пусть обретет свой
- голос
- И назовет меня!
«Мой стих вспорхнул бы над лугами…»
- Мой стих вспорхнул бы над лугами,
- Нашел бы он ваш сад и дом,
- Когда бы мог взмахнуть крылами,
- Как птица в небе голубом.
- Горячий, чистый, словно пламя,
- Он отыскал бы ваш очаг,
- Когда бы мог взмахнуть крылами,
- Как мысль, пронзающая мрак.
- Летел бы он всегда за вами,
- Без отдыха, и день, и ночь,
- Когда бы мог взмахнуть крылами
- И, как любовь, умчаться прочь.
Зиме конец
- Все оживает, дорогая!
- Яснеет небо, тает снег,
- Цветет земля, благоухая,
- И стал добрее человек.
- Любовью небеса трепещут,
- Земля счастливей с каждым днем.
- Цветы и звезды мягко блещут,
- Единым зажжены огнем.
- Конец зиме и зимним бедам!
- Нагой, таинственный апрель
- Торопится за ними следом,
- Роняя светлых слез капель.
- Мы отвыкаем от сомненья,
- От мыслей горестных и мук.
- Здесь, в тишине уединенья,
- Нам хорошо с тобой, мой друг!
- На солнце ветка золотится,
- Бросает тень, и близок срок,
- Когда на ней засвищет птица,
- Из почки выглянет листок.
- Рассвет торжественно встречаем, —
- Он словно заново рожден, —
- И мы полны с тобою маем,
- Как маем полон небосклон.
- Повсюду слышен гул веселый,
- Везде сияют нам лучи.
- Звенят на зорьке роем пчелы,
- А звездный рой звенит в ночи.
- Нам шепчут еле слышно травы
- И ласково листва поет,
- Что только любящие правы —
- Они не ведают забот!
- Пьянит нас ветер, тихо вея…
- Мы, взявшись за руки, стоим.
- Как много роз таит аллея,
- Как много вздохов мы таим!
- Я с утренней зарей прекрасной
- Могу твое лицо сравнить:
- Такой же блеск улыбки ясной,
- Таких же слез росистых нить.
- Извечно юная природа,
- Адама, Евы верный друг,
- Нас под лазурью небосвода
- В свой сокровенный вводит круг.
- Ты лишь появишься – встречают
- Тебя восторгом небеса;
- На наши ласки отвечают
- Приветным шелестом леса,
- И, озаренные сияньем,
- Струясь, как ароматы, ввысь,
- Со всем влюбленным мирозданьем
- Сердца счастливые слились.
- С ревнивой мукой я простился,
- Ты тихой радости полна;
- Я со звездою обручился,
- И с солнцем ты обручена.
- В молчанье жадными губами
- Мы прижимаемся к цветам,
- Целуем их – и словно пламя
- В ответ сжигает губы нам.
«Вчера повеяло дыханьем свежим ночи…»
- Вчера повеяло дыханьем свежим ночи,
- Дремавшие весь день запахли вновь цветы,
- Звучала птичья трель все глуше, все короче,
- И ярче ярких звезд твои сияли очи,
- И юной красотой весну затмила ты.
- И голос мой был тих. Слагает вдохновенно
- Торжественную песнь душа в вечерний час.
- Вдыхая чистоту той ночи незабвенной,
- Я для тебя у звезд просил весны нетленной,
- Я у твоих очей просил любви для нас.
Слова, сказанные в полумраке
- Она сказала: «Да, мне хорошо сейчас.
- Я знаю – жалобы мои несправедливы,
- Подолгу от тебя не отрываю глаз
- И вижу смутных дум приливы и отливы.
- В чем счастье? Вместе быть. Я счастлива – почти,
- И благодарность шлю судьбе за все щедроты.
- Слежу, чтоб праздный гость не мог к тебе войти, —
- Не любишь прерывать ты начатой работы.
- У ног твоих сижу. Кругом покой и тишь.
- Ты – лев, я – горлица. Задумчиво внимаю,
- Как ты страницами неспешно шелестишь,
- Упавшее перо бесшумно поднимаю.
- Я знаю, что ты здесь, что я сейчас с тобой,
- Что мысль, как хмель, пьянит мечтателя-поэта;
- Но нужно вспоминать и обо мне порой!
- Когда за книгами сидишь ты до рассвета,
- Безмолвный, замкнутый, забывший обо мне,
- В моей душе печаль живет со счастьем рядом:
- Я верю лишь тогда, что вместе мы вполне,
- Когда хоть изредка меня ты ищешь взглядом».
«Я шел по берегу и повстречался с нею…»
- Я шел по берегу и повстречался с нею.
- Босая, стройная, с растрепанной косой, —
- Как будто в тростниках вдруг появилась фея…
- Я у нее спросил: «Ты в лес пойдешь со мной?»
- Взглянула на меня – о женский, полный света,
- Себя вверяющий, самозабвенный взгляд!
- «Пойдем, – я ей сказал. – Любовью дышит лето,
- Деревья скроют нас и тенью одарят».
- Неспешно о траву она отерла ноги,
- И снова тот же взгляд, открытый взгляд в упор,
- Потом, бездумная, задумалась в тревоге.
- О, как звенел в тот миг согласный птичий хор!
- Как реку сонную ласкало солнце жарко!
- И вот увидел я – сквозь камыши идет
- Ко мне смущенная, счастливая дикарка,
- Волной густых волос закрыв лукавый рот.
Я завтра поутру…
- Я завтра поутру, еще в тумане сонном, —
- Ведь ты так долго ждешь меня! —
- Пойду опушкою, пойду тенистым склоном,
- Ты знаешь, без тебя мне не прожить и дня.
- И, замкнутый в себе, весь в мыслях о разлуке,
- Не видя, что вокруг, не слыша, что кругом,
- Пройду, ссутулившись, сложив печально руки,
- Один – как будто ночь настала ясным днем.
- Я не увижу даль, покрытую дымками,
- Ни солнечный Арфлёр, закатом залитой, —
- Приду и положу на твой могильный камень
- Зеленый остролист и вереск золотой.
Жерар де Нерваль (1808–1855)
Оставь меня!
- Нет, нет, оставь меня, прошу я:
- Не сможешь душу неживую
- Красою воскресить своей!
- До срока юность отгорела…
- Иль ты увидеть не сумела
- В моем лице печать скорбей?
- Когда дыханием студеным
- Цветам роскошным, благовонным
- Зима сердца заледенит,
- У мертвых лепестков не надо
- Искать былого аромата:
- Цветок его не сохранит.
- О, повстречайся я с тобою,
- Когда душа была живою
- И трепета любви полна,
- С каким восторгом бы ответил
- На этот взгляд, что дивно светел
- И лучезарен, как весна.
- Но ныне он – клочок лазури,
- Что в миг, когда утихнет буря,
- Внезапно среди туч блеснет
- Попавшим в кораблекрушенье
- И знающим, что нет спасенья:
- Корабль уже на дно идет.
- Нет, нет, оставь меня, прошу я:
- Не сможешь душу неживую
- Красою воскресить своей!
- Иль распознать ты не сумела,
- Что вера в счастье отгорела,
- Убита горечью скорбей?
Сидализы
- Нет возлюбленных нежных:
- Все из жизни ушли!
- В горних высях безбрежных
- Все покой обрели!
- В небесах, что бездонны,
- Они дивно светлы
- И пред ликом мадонны
- Ей возносят хвалы.
- В белоснежном уборе,
- В тонких пальцах цветы…
- О любовь, что, как горе,
- Не щадит красоты!..
- Были милые взгляды
- Вечной синью полны…
- Свет угасшей лампады,
- Воссияй с вышины!
В аллее Люксембургского сада
- Она прошла – резва, как птица,
- Веселая, в расцвете лет,
- В руках букет цветов лучится,
- А на устах звенит куплет.
- На целом свете не она ли
- Одна смогла б меня понять
- И черные мои печали
- Единым взглядом разогнать?
- Но нет – лишь на одно мгновенье
- Чудесный луч блеснул светло:
- Благоуханье, юность, пенье…
- Мелькнуло счастье – и прошло!
Кузина
- Есть радости свои и у зимы: сквозь тучи
- На белые снега вдруг брызнет желтый лучик…
- Воскресный день. Зовешь кузину погулять…
- Вслед строго матушка: «Обед не станет ждать!»
- А вот и Тюильри. Как черен парк раздетый,
- И по контрасту как цветисты туалеты!
- Кузине холодно, ей хочется домой:
- Уже темно, туман ложится пеленой.
- Дорогой говоришь о счастье пережитом,
- О мимолетном дне, о пламени сокрытом…
- Подходишь к лестнице и слышишь, как скворчит
- Индейка на плите. О, волчий аппетит!
Хор любви
- Пройдут, как грезы,
- Здесь час и год!
- Утихнут грозы,
- И грусть уйдет,
- Как след угрозы
- С затихших вод.
- Впасть на мгновенье
- В блаженный бред!
- Лишь в нетерпенье
- Страстей секрет:
- Миг наслажденья —
- И их уж нет!
Готическая песня
- Люблю, невеста,
- Тебя в слезах!
- Росинкам место
- На лепестках.
- Весна и младость
- Лишь миг цветут,
- Но будет в радость
- Набег минут.
- Стыдливой, страстной —
- Я всякой рад.
- Ведь Бог всевластный
- Есть Бог услад.
Время Ода
- Мудрец с умом проводит время,
- В нем мудрецу загадки нет:
- Он на земле, а не в Эдеме,
- И сколько б он ни прожил лет,
- Ему живется, как живется, —
- Когда удача улыбнется,
- Он улыбнется ей в ответ.
- Не в золотых оковах власти,
- Не в славе счастье нам дано,
- И не в победах наше счастье,
- Любовь и лира – вот оно!
- Так выберем скорей подругу
- И с лютнею начнем по кругу
- Петь, и любить, и пить вино!
- – Игрушки! Тщетные усилья!
- Но вам учиться недосуг!
- Что мудрецы? Бесславной пылью
- Покрыт их безымянный круг!..
- – Нет счастья на просторах мира,
- Любовь – обман, а ваша лира —
- Пустой и бесполезный звук!..
- Ну что же, предпочтем обманы
- Холодным, горестным словам —
- Они бессмысленны и странны;
- И если зло досталось нам,
- И если счастье только снится
- И ложь повсюду воцарится,
- Не лучше ли предаться снам?
- Возлюбим же весну благую,
- Чтоб нам раскаянья не знать
- Грядущей осенью; впустую
- Не будем в будущем искать
- То счастье, что дано Творцом нам, —
- Там, без надежды, в мире темном,
- Мы вспомним прошлое опять.
- Как быстро дни за днями мчатся!
- Оглянешься – там тень одна…
- Любви за ними не угнаться,
- Она веселием полна.
- Так предпочтем же нашу юность,
- Чтоб нам надежда улыбнулась
- И кубок выпила до дна!
Альфред де Мюссе (1810–1857)
О, вспоминай!
- О, вспоминай меня, когда заря пугливо
- Откроет солнцу свой таинственный чертог;
- О, вспоминай меня в час ночи молчаливой,
- Когда взойдет луна и озарит восток;
- Когда желаньями душа твоя томится,
- Когда ночные сны начнут во мраке виться,
- Ты к шелесту листов прислушайся, внимай —
И вспоминай!
- О, вспоминай меня, когда судьбина злая Меня с тобой навек безбожно разлучит,
- Когда моя душа, бесплодно увядая,
- В разлуке и в тоске истлеет и сгорит;
- Подумай о любви и горестном прощанье…
- Разлука и года не властны над страданьем,
- Пока еще дышу – смотри, не забывай,
- И вспоминай!
- О, вспоминай меня, когда в земле, глубоко,
- Разбитая душа последним сном уснет,
- Когда могильный цвет печальный, одиноко,
- Тихонько надо мной головку развернет;
- Я буду далеко, – но дух мой возвратится,
- И будет над тобой нетленный он носиться:
- Ты, ночью тихою, спокойно засыпай,
- И в грезах ты ему с любовию внимай,
- И вспоминай!
Мадрид
- Мадрид, Испании столица,
- Немало глаз в тебе лучится,
- И черных глаз, и голубых,
- И вечером по эспланадам
- Спешит навстречу серенадам
- Немало ножек молодых.
- Мадрид, когда в кровавой пене
- Быки мятутся по арене,
- Немало ручек плещет им,
- И в ночи звездные немало
- Сеньор, укрытых в покрывало,
- Скользит по лестницам крутым.
- Мадрид, Мадрид, смешна мне, право,
- Твоих красавиц гордых слава,
- И сердце я отдам свое
- Средь них одной лишь без заминки:
- Ах, все брюнетки, все блондинки
- Не стоят пальчика ее!
- Ее суровая дуэнья
- Лишь мне в запретные владенья
- Дверь открывает на пароль;
- К ней даже в церкви доступ труден:
- Никто не подойдет к ней, будь он
- Архиепископ иль король.
- Кто талией сумел бы узкой
- С моей сравниться андалузкой,
- С моей прелестною вдовой?
- Ведь это ангел! Это демон!
- А цвет ее ланиты? Чем он
- Не персика загар златой!
- О, вы бы только посмотрели,
- Какая гибкость в этом теле
- (Я ей дивлюсь порою сам),
- Когда она ужом завьется,
- То рвется прочь, то снова жмется
- Устами жадными к устам!
- Признаться ли, какой ценою
- Одержана победа мною?
- Тем, что я славно гарцевал
- И похвалил ее мантилью,
- Поднес конфеты ей с ванилью
- Да проводил на карнавал.
Цветку
- Очаровательно-приветлив,
- Зачем ты прислан мне, цветок?
- И полумертвый, ты кокетлив.
- Что означает твой намек?
- Ты в запечатанном конверте
- Сейчас проделал долгий путь.
- Шепнула ль, предавая смерти,
- Тебе рука хоть что-нибудь?
- Ты только ли трава сухая
- И через миг совсем умрешь?
- Иль, чью-то мысль в себе скрывая,
- Опять роскошно расцветешь?
- Одетый в белую одежду,
- Увы, ты непорочно чист!
- Однако робкую надежду
- Мне не подаст зеленый лист.
- Быть может, чье-то ты посланье?
- Я скромен: тайну мне открой.
- Зеленый цвет – иносказанье?
- Твой аромат – язык иной?
- Что ж, если так – о нежной тайне
- Скорей мне на ушко шепни.
- А если нет – не отвечай мне
- И на моей груди усни.
- С игривой ручкой незнакомки
- Я слишком хорошо знаком.
- Она шутя твой стебель ломкий
- Скрепила тонким узелком.
- Ища ей равную, напрасно
- Пракситель портил бы резец,
- Венериной руки прекрасной
- Не взяв себе за образец.
- Она бела, она прелестна,
- Она правдива, говорят.
- Кто ею завладеет честно,
- Она тому откроет клад.
- Она направо и налево
- Дары не любит рассыпать.
- Цветок, ее боюсь я гнева:
- Молчи и дай мне помечтать.
«Да, женщины, тут нет ошибки…»
- Да, женщины, тут нет ошибки;
- Дана вам роковая власть:
- Довольно с нас одной улыбки,
- Чтоб вознестись или упасть.
- Слова, молчанье, вздох случайный,
- Насмешливый иль скучный взгляд, —
- И в сердце любящего тайно
- Смертельный проникает яд.
- Да, ваша гордость неуемна;
- У нас душа слаба, кротка,
- И так же ваша власть огромна,
- Как верность ваша коротка.
- Но гибнет в мире власть любая,
- Когда ее несносен гнет;
- Кто любит и молчит, страдая,
- В слезах от вас навек уйдет.
- Пусть горше не пил он напитка,
- Пусть он истает, как свеча,
- Но мне милее наша пытка,
- Чем ваше дело палача.
Госпоже де Менесье. Сонет
- Когда в чужом краю, где и весна сурова,
- Залетной птицы зов звучит среди ветвей,
- Из теплого гнезда в тени лесного крова
- Ей откликается негромко соловей.
- Так вы услышали призыв души моей
- И ей ответили на языке былого.
- Умолкшая струна во мне запела снова —
- Тот чистый, робкий звук первоначальных дней.
- Ужели, нежная, вы тоже испытали
- И сожаления, и тайные печали?
- – Кто жил, тот знал и скорбь, и боль сердечных ран.
- В любви, не правда ли, всегда безумье скрыто.
- Венок Офелии, волной капризной смытый, —
- Кто нам вернет его из чужедальных стран?
Сонет
- Люблю я первый вздох зимы еще до срока!
- Солома жесткая не гнется под ногой
- Охотника; кричит в пустых лугах сорока,
- И, чтоб разжечь камин, шлют в замке за слугой.
- И в город тянет вас. Ах, прошлою зимой
- Как я туда спешил! Я видел издалёка
- Париж, мосты и Лувр за дымной поволокой
- (Крик тех возниц в ушах еще звучит порой).
- Как рад я был дождю! Любил прохожих, стены,
- Огни, сиявшие вокруг царицы-Сены,
- Мечтал о холодах. И встречи ждал с тобой!
- Я к твоему окну простер с приветом руки…
- Ведь как, сударыня, мог знать я, что в разлуке
- Из сердца вашего меня изгнал другой?
Пепите
- Когда на землю ночь спустилась
- И сад твой охватила мгла;
- Когда ты с матерью простилась
- И уж молиться начала;
- В тот час, когда, в тревоги света
- Смотря усталою душой,
- У ночи просишь ты ответа,
- И чепчик развязался твой;
- Когда кругом все тьмой покрыто,
- А в небе теплится звезда, —
- Скажи, мой друг, моя Пепита,
- О чем ты думаешь тогда?
- Кто знает детские мечтанья?
- Быть может, мысль твоя летит
- Туда, где сладки упованья
- И где действительность молчит;
- О героине ли романа,
- Тобой оставленной в слезах;
- Быть может, о дворцах султана,
- О поцелуях, о мужьях;
- О той, чья страсть тебе открыта
- В обмене мыслей молодом;
- Быть может, обо мне, Пепита…
- Быть может, ровно ни о чем.
Теофиль Готье (1811–1872)
Алмаз сердца
- На сердце иль в столе запрятан
- У каждого любви залог,
- К груди не раз бывал прижат он
- И в дни надежд, и в дни тревог.
- Один, мечте своей покорный,
- Улыбкой ободрен живой,
- Похитил дерзко локон черный,
- Хранящий отсвет голубой.
- Другой на белоснежной шее
- Отрезал шелковую прядь,
- Которой тоньше и нежнее
- С кокона невозможно снять.
- На дне шкатулки прячет третий
- Перчатку с маленькой руки,
- Тоскуя, что ему не встретить
- Второй, чьи пальцы так тонки.
- Вот этот – призрак счастья жалкий
- Стремится воскресить в душе,
- Вдыхая пармские фиалки,
- Давно зашитые в саше.
- А тот целует Сандрильоны
- Миниатюрный башмачок,
- Меж тем как в маске благовонной
- Влюбленный ловит очерк щек.
- Но у меня нет ни перчаток,
- Ни туфельки, ни пряди нет:
- Я на бумаге отпечаток
- Слезы храню, волненья след.
- Жемчужиною драгоценной
- Из синих выскользнув очей,
- Она растаяла мгновенно,
- Упав в сосуд любви моей.
- И эта капля чистой влаги,
- Алмаз, каких не знал Офир,
- Пятном расплывшись на бумаге,
- Мне заслоняет целый мир,
- Затем, что дар судьбы нежданный
- Из глаз, до той поры сухих,
- Скатясь росой благоуханной,
- Она отметила мой стих.
Локоны
- Подчеркивая томность взгляда,
- Где грусть и торжество слиты,
- Два локона, как два снаряда,
- Для ловли сердца носишь ты.
- Закручен туго, каждый сросся
- С щекой, но ты легко могла б
- Приладить оба, как колеса,
- К ореховой скорлупке Маб.
- Иль это лука Купидона
- Два золотые завитка
- Слились в кольцо, прильнув влюбленно
- К виску крылатого стрелка?
- Но с миром чисел я в разладе:
- Ведь сердце у меня одно.
- Так чье же на соседней пряди
- Повиснуть рядом с ним должно?
Rondalla[2]
- Дитя с повадками царицы,
- Чей кроткий взор сулит беду,
- Ты можешь сколько хочешь злиться,
- Но я отсюда не уйду!
- Я встану под твоим балконом,
- Струну тревожа за струной,
- Чтоб вспыхнул за стеклом оконным
- Ланит и лампы свет двойной.
- Пусть лучше для своих прогулок
- И менестрель, и паладин
- Другой отыщут переулок:
- Здесь я пою тебе один,
- И здесь ушей оставит пару
- Любой, кто, мой презрев совет,
- Испробует свою гитару
- Иль прочирикает сонет.
- Кинжал подрагивает в ножнах;
- А ну, кто краске алой рад?
- Она оттенков всевозможных:
- Кому рубин? кому гранат?
- Кто хочет запонки? Кто – бусы?
- Чья кровь соскучилась в груди?
- Гром грянул! Разбегайтесь, трусы!
- Кто похрабрее – выходи!
- .
- Вперед, не знающие страха!
- Всех по заслугам угощу!
- В иную веру вертопраха
- Клинком своим перекрещу.
- И нос укорочу любому
- Из неуемных волокит,
- Стремящихся пробиться к дому,
- В который мною путь закрыт.
- Из ребер их, тебе во славу,
- Мост за ночь возвести бы мог,
- Чтоб, прыгая через канаву,
- Ты не забрызгала чулок…
- Готов, с нечистым на дуэли
- Сразившись, – голову сложить,
- Чтоб простыню с твоей постели
- Себе на саван заслужить…
- Глухая дверь! Окно слепое!
- Жестокая, подай мне знак!
- Давно уж не пою, а вою,
- Окрестных всполошив собак…
- Хотя бы гвоздь в заветной дверце
- Торчал, чтоб на него со зла
- Повесить пламенное сердце,
- Которым ты пренебрегла!
Последнее желание
- Я вас люблю – секрет вам ведом
- Уж добрых восемнадцать лет…
- Я стар – за мною вьюги следом,
- Вы – все весна и розы цвет.
- Снега кладбищенской сирени
- Смягчили смоль моих висков…
- Я скоро весь укроюсь в сени
- Ее холодных лепестков.
- С путем закатного светила
- Слилась земная колея…
- Среди всего, что высью было,
- Последний холм провижу я.
- Ах, если б поздним поцелуем
- Меня раскрепостили вы,
- Чтоб, тщетной страстью не волнуем,
- Я смог уснуть под шум травы!
Свет беспощаден…
- Свет беспощаден, дорогая,
- К тебе – среди его клевет
- Есть та, что ты живёшь, скрывая
- В груди не сердце, а брегет.
- Меж тем, как вал морской высокий,
- Она вздымается, и в ней
- Бурлят таинственные соки
- Прелестной юности твоей…
- Свет беспощаден, дорогая,
- К глазам твоим, шепча, что в них
- Сверкает не лазурь живая,
- А лак игрушек заводных.
- Меж тем все зори, все зарницы,
- Все отблески сердечных гроз
- Таят дремучие ресницы
- В мерцающей завесе слёз…
- Свет беспощаден, дорогая,
- Твердя, что ум твой глухонем,
- Что ты, как в грамоту Китая,
- Вникаешь в смысл моих поэм.
- Меж тем ты слушаешь поэта
- С улыбкой тонкой – неспроста
- Разборчивая пчёлка эта
- Садится на твои уста!
- Меня ты любишь, дорогая,
- Вот в чем причина клеветы!
- Покинь меня – вся эта стая
- Найдёт, что совершенство ты!
Кармен
- Кармен тоща – глаза Сивиллы
- Загар цыганский окаймил;
- Ее коса – черней могилы,
- Ей кожу – сатана дубил.
- «Она страшнее василиска!» —
- Лепечет глупое бабье,
- Однако сам архиепископ
- Поклоны бьет у ног ее.
- Поймает на бегу любого
- Волос закрученный аркан,
- Что, расплетясь в тени алькова,
- Плащом окутывает стан.
- На бледности ее янтарной,—
- Как жгучий перец, как рубец,—
- Победоносный и коварный
- Рот – цвета сгубленных сердец.
- Померься с бесом черномазым,
- Красавица, – кто победит?
- Чуть повела горящим глазом,
- Взалкал и тот, что страстью сыт!
- Ведь в горечи ее сокрыта
- Крупинка соли тех морей,
- Из коих вышла Афродита
- В жестокой наготе своей…
Сокровенный музей
- Нагих богинь ваяли греки
- И обнаженных смертных дев,
- Их гнезда тайные навеки
- Во всей красе запечатлев.
- Но сих голубок против правил
- Ваяли эти мастера:
- Резец, где нужно, не оставил
- На них ни пуха, ни пера.
- Они трудились без опаски,
- Но обедняли греки див,
- Лишив их царственной оснастки
- И сокровенность обнажив.
- Так по какой такой причине,
- Подобно древним, в свой черед
- Стригут художники поныне
- Газон, где возлежит Эрот?
- Ведь красоту сокровищ скрытых
- Лелеют наши времена —
- Чтоб оценить и суть, и вид их,
- Психея с лампой не нужна.
- Узрел Филипп Бургундский тайны
- Девицы, спящей крепким сном,
- И новый орден не случайно
- Назвал он «Золотым Руном».
- И Лафонтен веселым слогом
- Поведал нам, как сатана
- Страдал, – но распрямить не смог он
- Прядь из девичьего руна.
- Люблю твоих натурщиц смачных,
- Поклонник правды, Тициан,
- Тебе талант мазков прозрачных
- Венецианским небом дан.
- Они под пологом пурпурным
- Являли миру без прикрас
- Ту плоть, которую Амур нам
- Со всем усердием припас.
- Ложатся шелковые тени
- На бедра гладкие, впотьмах,
- Там, где в густой, курчавой сени
- Таится вожделенный пах.
- Ты первым был, кто их рукою
- Чуть-чуть прикрыл его, чтоб мы
- Вкушали чудо неземное —
- Сии Кипридины холмы.
- Была Флоренция немало
- Поражена при виде той
- Твоей Венеры, что купала
- Ладошку в муфте золотой.
- Когда прекрасная, нагая,
- За темным облаком следя,
- Округлобедрая Даная
- Ждала Зевесова дождя.
- Пускай печальная гондола
- С тобой ушла навеки в ночь,
- Божественного ореола
- Ничто не в силах превозмочь.
- Я пыль веков минувших вытру
- И, чтоб искусству не пенять,
- Позволь мне лютню на палитру,
- Великий старец, поменять.
- Я погружу напев и слово
- В твою глазурь, в твою камедь,
- Я как художник все покровы
- Сорву, чтоб тайное воспеть.
- Пускай мой стих отдернет шторы
- И к белизне прекрасных тел
- Прибавит самой разной флоры
- Вослед тому, что ты воспел.
- И этой краскою живою
- Напомнит вечный образ он,
- Когда коснулся головою
- Груди богини Купидон.
- И пусть простит нам Муза эту
- Любовь, подобную греху, —
- Как персик, весь открытый свету,
- Лежащий бережно во мху.
- Руно, заклятие Ясона,
- Плод вожделенный Гесперид —
- Путь, по которому бессонно
- И день, и ночь блуждал Алкид.
- Презрим, Искусство, кривотолки,
- И чтоб не покушаться впредь,
- Хочу мой стих на этом шелке,
- Как поцелуй, запечатлеть.
- Пускай пластические стансы
- Запомнят прошлого урок,
- Чтоб рассчитаться, может статься,
- За твой, Венера, бугорок!
Крест любви
- Четыре розы молодых —
- И крест любви, и знак влюбленных:
- Две, что цветут, и две в бутонах,
- Дневной цветок и три ночных.
- Вот символ веры – на устах,
- Что к ним склоняются, ликуя:
- Крестом – четыре поцелуя
- На четырех живых цветах.
- Кармином первый опалит —
- Свою стыдливость губы дарят:
- Их поцелуй – известный скаред
- И жемчуга свои таит.
- Но два бутона, два других, —
- Когда пониже опуститься,
- И слева можно насладиться
- И справа прелестями их.
- А ниже – тот ночной цветок,
- Тот, самый робкий, самый нежный,
- Что распускается, безгрешный,
- Лишь положив на вас зарок.
- Эмблема счастья, вечный крест
- Связует ночь и день в зените:
- Свою любовь им осените —
- Благословите этот жест!
Шарль Леконт де Лиль (1818–1894)
«О ты, которая на миг мне воротила…»
- О ты, которая на миг мне воротила
- Цветы весенние, благословенна будь.
- Люблю я, лучший сон вздымает сладко грудь,
- И не страшит меня холодная могила.
- Вы, милые глаза, что сердцу утро дней
- Вернули, – чарами объятого поныне
- Забыть вы можете – вам не отнять святыни:
- В могиле вечности я неразлучен с ней.
«Над синим мраком ночи длинной…»
- Над синим мраком ночи длинной
- Не властны горние огни,
- Но белы скаты и долина.
- – Не плачь, не плачь, моя Кристина,
- Дитя мое, усни.
- – Завален глыбой ледяною,
- Во сне меня ласкает он.
- Родная, сжалься надо мною.
- Отраден лунною порою
- Больному сердцу стон.
- И мать легла – одна девица,
- Очаг, дымя, давно погас.
- Уж полночь бьет. Кристине мнится,
- Что у порога гость стучится.
- – Откуда в поздний час?
- – О, отвори мне поскорее
- И до зари побудь со мной.
- Из-под креста и мавзолея
- Несу к тебе, моя лилея,
- Я саван ледяной.
- Уста сливались, и лобзанья,
- Как вечность долгие, росли,
- Рождая жаркие желанья.
- Но близко время расставанья.
- Петуший крик вдали.
Розы Испагани
- Испаганские розы на ложе их мшистом,
- Померанцы, моссумский жасмин белоснежный
- Не сравнятся своим ароматом душистым
- С легким вздохом Леилы, лукавым и нежным.
- Как коралл ее губы, а смех ее нежный
- Звонче трели ручья на лужайке душистой,
- Звонче ветра в жасминных кустах белоснежных,
- Звонче птиц, распевающих в гнездышке мшистом.
- Только влажные розы в оправе их мшистой,
- Ветерок, всколыхнувший жасмин белоснежный,
- Ручеек, пробежавший лужайкой душистой,
- Долговечней, вернее любви ее нежной.
- О Леила, с тех пор, как печально и нежно
- Поцелуи покинули рот твой душистый,
- Не томит ароматом жасмин белоснежный,
- Отуманились розы в оправе их мшистой.
- Смолкли птицы в лесу среди зарослей мшистых,
- Их не слышно в жасминном кусте белоснежном,
- Ручеек не поет на лужайке душистой,
- Не алеет заря в небе ясном и нежном.
- Пусть вернется ко мне мотылек этот нежный,
- Твоя юная страсть, горяча и душиста,
- Чтобы ожили снова жасмин белоснежный,
- Испаганские розы на ложе их мшистом.
Шарль Бодлер (1821–1867)
Идеал
- Нет, ни красотками с зализанных картинок —
- Столетья пошлого разлитый всюду яд! —
- Ни ножкой, втиснутой в шнурованный ботинок,
- Ни ручкой с веером меня не соблазнят.
- Пускай восторженно поет свои хлорозы,
- Больничной красотой пленяясь, Гаварни —
- Противны мне его чахоточные розы:
- Мой красный идеал никак им не сродни!
- Нет, сердцу моему, повисшему над бездной,
- Лишь, леди Макбет, вы близки душой железной,
- Вы, воплощенная Эсхилова мечта,
- Да ты, о Ночь, пленить еще способна взор мой,
- Дочь Микеланджело, обязанная формой
- Титанам, лишь тобой насытившим уста!
Живой факел
- Глаза лучистые, вперед идут они,
- Рукою Ангела превращены в магниты,
- Роняя мне в глаза алмазные огни, —
- Два брата, чьи сердца с моим чудесно слиты.
- Все обольщения рассеяв без следа,
- Они влекут меня высокою стезею;
- За ними следую я рабскою стопою,
- Живому факелу предавшись навсегда!
- Глаза прелестные! Мистическим сияньем
- Подобны вы свечам при красном свете дня,
- Вы – луч померкнувший волшебного огня!..
- Но свечи славят Смерть таинственным мерцаньем,
- А ваш негаснущий, неистребимый свет —
- Гимн возрождения, залог моих побед!
Прекрасный корабль
- Я расскажу тебе, изнеженная фея,
- Все прелести твои в своих мечтах лелея,
- Что блеск твоих красот
- Сливает детства цвет и молодости плод!
- Твой плавный, мерный шаг края одежд колышет
- Как медленный корабль, что ширью моря дышит,
- Раскинув парус свой,
- Едва колеблемый ритмической волной.
- Над круглой шеею, над пышными плечами
- Ты вознесла главу; спокойными очами
- Уверенно блестя,
- Как величавое ты шествуешь дитя!
- Я расскажу тебе, изнеженная фея,
- Все прелести твои в своих мечтах лелея,
- Что блеск твоих красот
- Сливает детства цвет и молодости плод.
- Как шеи блещущей красив изгиб картинный!
- Под муаром он горит, блестя, как шкап старинный;
- Грудь каждая, как щит,
- Вдруг вспыхнув, молнии снопами источит.
- Щиты дразнящие, где будят в нас желанья
- Две точки розовых, где льют благоуханья Волшебные цветы,
- Где все сердца пленят безумные мечты!
- Твой плавный, мерный шаг края одежд колышет,
- Ты – медленный корабль, что ширью моря дышит,
- Раскинув парус свой,
- Едва колеблемый ритмической волной!
- Твои колени льнут к изгибам одеяний,
- Сжигая грудь огнем мучительных желаний;
- Так две колдуньи яд
- В сосуды черные размеренно струят.
- Твоим рукам сродни Геракловы забавы,
- И тянутся они, как страшные удавы,
- Любовника обвить,
- Прижать к твоей груди и в грудь твою вдавить!
- Над круглой шеею, над пышными плечами
- Ты вознесла главу; спокойными очами
- Уверенно блестя,
- Как величавое ты шествуешь дитя!
Осенний сонет
- Читаю я в глазах, прозрачных, как хрусталь:
- «Скажи мне, странный друг, чем я тебя пленила?» —
- Бесхитростность зверька – последнее, что мило,
- Когда на страсть и ум нам тратить сердце жаль.
- Будь нежной и молчи; проклятую скрижаль
- Зловещих тайн моих душа похоронила,
- Чтоб ты не знала их, чтоб все спокойно было,
- Как песня рук твоих, покоящих печаль.
- Пусть Эрос, мрачный бог, и роковая сила
- Убийственных безумств грозят из-за угла —
- Попробуем любить, не потревожив зла…
- Спи, Маргарита, спи, уж осень наступила.
- Спи, маргаритки цвет, прохладна и бела…
- Ты, так же как и я, – осеннее светило.
Прекрасная ложь
- Когда, небрежная, выходишь ты под звуки
- Мелодий, бьющихся о низкий потолок,
- И вся ты – музыка, и взор твой, полный скуки,
- Глядит куда-то вдаль, рассеян и глубок,
- Когда на бледном лбу горят лучом румяным
- Вечерних люстр огни, как солнечный рассвет,
- И ты, наполнив зал волнующим дурманом,
- Влечешь глаза мои, как может влечь портрет,
- Я говорю себе: «Она еще прекрасна,
- И странно – так свежа, хоть персик сердца смят,
- Хоть башней царственной над ней воздвиглось
- властно
- Все то, что прожито, чем путь любви богат».
- Так что ж ты: спелый плод, налитый пьяным соком,
- Иль урна, ждущая над гробом чьих-то слез,
- Иль аромат цветка в оазисе далеком,
- Подушка томная, корзина поздних роз?
- Я знаю, есть глаза, где всей печалью мира
- Мерцает влажный мрак, но нет загадок в них.
- Шкатулки без кудрей, ларцы без сувенира,
- В них та же пустота, что в Небесах пустых.
- А может быть, и ты – всего лишь заблужденье
- Ума, бегущего от Истины в Мечту?
- Ты суетна? глупа? ты маска? ты виденье?
- Пусть, я люблю в тебе и славлю Красоту.
«В струении одежд мерцающих ее…»
- В струении одежд мерцающих ее,
- В скольжении шагов – тугое колебанье
- Танцующей змеи, когда факир свое
- Священное над ней бормочет заклинанье.
- Бесстрастию песков и бирюзы пустынь
- Она сродни – что им и люди, и страданья?
- Бесчувственней, чем зыбь, чем океанов синь,
- Она плывет из рук, холодное созданье.
- Блеск редкостных камней в разрезе этих глаз…
- И в странном, неживом и баснословном мире,
- Где сфинкс и серафим сливаются в эфире.
- Где излучают свет сталь, золото, алмаз.
- Горит сквозь тьму времен ненужною звездою
- Бесплодной женщины величье ледяное.
«Что скажешь ты, душа, одна в ночи безбрежной…»
- Что скажешь ты, душа, одна в ночи безбрежной,
- И ты, о сердце, ты, поникшее без сил,
- Ей, самой милой, самой доброй, самой нежной,
- Чей взор божественный тебя вдруг воскресил?
- – Ей славу будем петь, живя и умирая,
- И с гордостью во всем повиноваться ей.
- Духовна плоть ее, в ней ароматы рая,
- И взгляд ее струит свет неземных лучей.
- В ночном безмолвии, в тиши уединенья,
- И в шуме уличном, в дневном столпотворенье,
- Пылает лик ее, как факел, в высоте,
- И молвит: «Я велю – иного нет закона, —
- Чтоб вы, любя меня, служили Красоте;
- Я добрый ангел ваш, я Муза, я Мадонна!».
Фонтан
- Бедняжка, ты совсем устала,
- Не размыкай прекрасных глаз,
- Усни, упав на покрывало,
- Там, где настиг тебя экстаз!
- В саду журчат и льются струи —
- Их лепет, слышный день и ночь,
- Томит меня, и не могу я
- Восторг любовный превозмочь.
- Позолотила Феба
- Цветущий сноп —
- В полночной тишине бы
- Все цвел он, чтоб
- Звенеть и падать с неба
- Навзрыд, взахлеб!
- Вот так, сгорев от жгучей ласки,
- Ты всей душой, сквозь ночь и тишь,
- Легко, бездумно, без опаски
- К волшебным небесам летишь,
- Чтоб с высоты, достигнув рая,
- Вкусив и грусть, и колдовство,
- Спуститься, – тая, замирая
- В глубинах сердца моего.
- Позолотила Феба
- Цветущий сноп —
- В полночной тишине бы
- Все цвел он, чтоб
- Звенеть и падать с неба
- Навзрыд, взахлеб!
- Отрадно мне в изнеможеньи
- Внимать, покуда мы вдвоем,
- Как льется песня, льются пени,
- Наполнившие водоем.
- Благословенная истома,
- Журчанье вод и шум ветвей —
- Как эта горечь мне знакома:
- Вот зеркало любви моей!
- Позолотила Феба
- Цветущий сноп —
- В полночной тишине бы
- Все цвел он, чтоб
- Звенеть и падать с неба
- Навзрыд, взахлеб!
Глаза Берты
- Вы вправе пренебречь их откровенной славой —
- Но что прекрасней глаз моей малютки? В них
- Вся нежность, весь покой, вся сладость ласк
- ночных —
- Излейте ж на меня, глаза, ваш мрак лукавый!
- Огромные глаза моей малютки – взгляд,
- Манящий тайнами, магические гроты,
- Где тени спящие расставили тенета,
- Скрывая призрачный и несказанный клад.
- Бездонные глаза, в которых спят зарницы,
- Как спят они в тебе, мерцающая ночь!
- В них Вера и Любовь сливаются, точь-в-точь
- Как чистота спешит со сладострастьем слиться.
Что обещает ее лицо
- Красавица моя, люблю сплошную тьму
- В ночи твоих бровей покатых;
- Твои глаза черны, но сердцу моему
- Отраду обещает взгляд их.
- Твои глаза черны, а волосы густы,
- Их чернота и смоль – в союзе;
- Твои глаза томят и манят: «Если ты,
- Предавшийся пластичной музе,
- И нам доверишься, отдашься нам во власть,
- Своим пристрастьям потакая,
- То эта плоть – твоя; смотри и веруй всласть:
- Она перед тобой – нагая!
- Найди на кончиках налившихся грудей
- Два бронзовых огромных ока;
- Под гладким животом, что бархата нежней,
- Смуглее, чем жрецы Востока,
- Разглядывай руно: в нем каждый завиток —
- Брат шевелюры неуемной.
- О этот мягкий мрак, податливый поток
- Беззвездной Ночи, Ночи темной!»
Чудовище, или Речь в поддержку одной подержанной нимфы
- Ты не из тех, моя сильфида,
- Кто юностью пленяет взгляд,
- Ты, как котел, видавший виды:
- В тебе все искусы бурлят!
- Да, ты в годах, моя сильфида,
- Моя инфанта зрелых лет!
- Твои безумства, лавры множа,
- Придали глянец, лоск и цвет
- Вещам изношенным – а все же
- Они прельщают столько лет!
- Ты что ни день всегда иная,
- И в сорок – бездна новизны;
- Я спелый плод предпочитаю
- Банальным цветикам весны!
- Недаром ты всегда иная!
- Меня манят твои черты —
- В них столько прелестей таится!
- Полны бесстыдной остроты
- Твои торчащие ключицы.
- Меня манят твои черты!
- Смешон избранник толстых бочек,
- Возлюбленный грудастых дынь:
- Мне воск твоих запавших щечек
- Милей, чем пышная латынь, —
- Ведь так смешон избранник бочек!
- А волосы твои, как шлем,
- Над лбом воинственным нависли:
- Он чист, его порой совсем
- Не тяготят, не мучат мысли,
- Его скрывает этот шлем.
- Твои глаза блестят, как лужи
- Под безымянным фонарем;
- Мерцают адски, и к тому же
- Румяна их живят огнем.
- Твои глаза черны, как лужи!
- И спесь, и похоть – напоказ!
- Твоя усмешка нас торопит.
- О этот горький рай, где нас
- Все и прельщает, и коробит!
- Все – спесь и похоть – напоказ!
- О мускулистые лодыжки, —
- Ты покоришь любой вулкан
- И на вершине, без одышки,
- Станцуешь пламенный канкан!
- Как жилисты твои лодыжки!
- А кожа, что была нежна,
- И темной стала, и дубленой;
- С годами высохла она —
- Что слезы ей и пот соленый?
- (А все ж, по-своему, нежна!)
- Ступай же к дьяволу, красотка!
- Я бы отправился с тобой,
- Когда бы ты не шла так ходко,
- Меня оставив за спиной…
- Ступай к нему одна, красотка!
- Щемит в груди и колет бок —
- Ты видишь, растерял я силы
- И должного воздать не смог
- Тому, к кому ты так спешила.
- «Увы!» – вздыхают грудь и бок.
- Поверь, я искренне страдаю —
- Мне б только бросить беглый взгляд,
- Чтобы увидеть, дорогая,
- Как ты целуешь черта в зад!
- Поверь, я искренне страдаю!
- Я совершенно удручен!
- Как факел, правдою и верой
- Светил бы я, покуда он
- С тобою рядом пукал серой, —
- Уволь! Я точно удручен.
- Как не любить такой паршивки?
- Ведь я всегда, коль честным быть,
- Хотел, со Зла снимая сливки,
- Верх омерзенья полюбить, —
- Так как же не любить паршивки?
Анри Мюрже (1822–1861)
Стихи из повести «Сцены из жизни богемы»
«В карманах ни гроша, а это значит…»
- В карманах ни гроша, а это значит,
- Развеян прах всего, что ни возьми;
- Но, помня о былом, герой не плачет —
- Ты просто позабудь меня, Мими!
- И все же, несмотря на все напасти,
- Мы не считали ни ночей, ни дней.
- Любовь всегда у времени во власти,
- И чем она короче, тем верней.
«Когда моя душа успела изболеться…»
- Когда моя душа успела изболеться,
- Вдруг появилась ты, как рок в судьбе моей.
- Я всё тебе отдал: и молодость, и сердце,
- Сказав: они твои! Сказав: теперь владей!
- Увы, жестокая! Ничто тебе не мило,
- Ты молодость мою в лохмотья порвала
- И сердце бедное мне вдребезги разбила,
- Теперь мой угол как могила,
- Где спит, сгоревшее дотла,
- Всё, что во мне тебя любило.
- Как прочерк на плите надгробной между днем
- Рождения и днем кончины, между нами
- Теперь забвение… Я – призрак, ты – фантом,
- Затянем наш псалом глухими голосами.
- Найдем с тобой мотив негромкий, наугад,
- И запоем вдвоем, как прежде, неустанно;
- Я буду басом петь, а ты веди сопрано —
- Итак, на грустный лад затянем без рулад.
- Ми, ре, ми, до, ре, ля… Постой! А то споется
- То, что певала ты, душою завладев,
- И сердце мертвое мое опять забьется,
- Услышав эту грусть, ее былой напев.
- До, ми, фа, соль, ми, до… О эти звуки вальса!
- Я вспомнил эту боль и вспомнил этот хмель:
- Смех издевающейся флейты раздавался,
- Пока рыдала под смычком виолончель.
- Соль, до, до, си, си, ля… Я болен этим тоном!
- Припомни прошлый год, когда с тобой вдвоем
- Мы пели с немцами той ночью под Медоном:
- Они мечтали о своем, мы – о своем.
- Что ж, остановимся. Нам не вернуть напева
- И прежнюю любовь не возвратить назад,
- И на почившую, без желчи и без гнева,
- С улыбкой тихою прощальный бросим взгляд.
- Как было хорошо в каморке тесной, рядом
- Друг с другом! Ветер выл, и дождь стучался к нам,
- Но в кресле я мечтал, твоим согретый взглядом,
- Пока дымил очаг, зимой, по вечерам.
- Трещали угольки, и чайник закопченный
- Уже фырчал в золе и шумно подпевал
- Огню, который вел свой танец утонченный,
- Как дух, который правит бал!
- Ленивица моя, пока над книгой сладко
- Ты засыпала, не прочтя и первых глав,
- Я был готов отдать всю юность без остатка,
- Припав к твоим рукам, стопы исцеловав.
- А если кто входил, то, двери отворяя,
- Вдыхал он аромат беспечности и нег,
- Ведь наша комната была преддверьем рая,
- Здесь воцарился мир, – казалось, что навек!
- Потом зима ушла; в открытое окошко
- Весна врывалась и будила поутру,
- И нас вела в луга знакомая дорожка,
- Где зелень первая дышала на ветру.
- То было в пятницу, в конце Страстной недели.
- По воле случая был теплый, тихий день,
- И мы с тобой с утра гуляли, где хотели,
- И грело солнце нас, и укрывала тень.
- Устав от странствий, мы нашли на мягком склоне
- Под кровом зелени укромный уголок,
- Пред нами весь пейзаж лежал как на ладони,
- А окоем небес был светел и глубок.
- И вот рука в руке, плечом плеча касаясь,
- Ни звука не сказав, не понимая, как,
- Мы вдруг в объятьях друг у друга оказались —
- То был любви надежный знак!
- Цвел гиацинт, а с ним – фиалка-недотрога,
- И воздух был душист, весенний, голубой,
- И улыбался Бог с лазурного порога,
- Покуда в небеса глядели мы с тобой.
- «Пребудьте же в любви! – сказал он. – Чтобы
- чистым
- И долгим был ваш путь, без горя и прикрас,
- Я мхом его укрыл, и мягким, и пушистым,
- Не разнимайте рук – я не гляжу на вас!
- Пребудьте же в любви! Закаты и рассветы,
- И чистоту ручьев, и леса благодать,
- И звезды, и цветы, и пенье птиц – все это
- Я оживил для вас, заставил вновь дышать.
- Пребудьте же в любви! И если вам по нраву
- Луч солнца моего, моей весны краса,
- То не молитесь мне, не воздавайте славу,
- А обнимитесь вновь – я отведу глаза!»
- Лишь месяц миновал с того благого полдня;
- Куст долгожданных роз расцвел в разгаре дня.
- Я так тебя любил, тобою душу полня!
- И вдруг твоя любовь покинула меня.
- Куда она ушла? Да нет, она повсюду,
- Как прежде, весела среди подружек-муз.
- Кто воплотит ее малейшую причуду?
- Лететь к валету пик? Но ждет червовый туз!
- Теперь ты счастлива; ты милуешь и губишь;
- Вокруг тебя толпой теснятся стар и мал;
- Тебе несут цветы, и шагу ты не ступишь,
- Чтоб из партера не раздался мадригал.
- Когда ты на балу, раскрыты все объятья,
- Тебе не выскользнуть из нежного кольца,
- И так шуршит твое муаровое платье,
- Что у любовников сжимаются сердца.
- Не сыщешь туфелек изящнее на свете —
- Они и Золушке окажутся малы,
- Но в танце пламенном никто их не заметит
- На этих ножках, истоптавших все полы!
- От благовонных ванн и легких притираний
- С твоих прекрасных рук сошел загар – они
- Подобны лилиям, которых нежит ранний,
- Едва заметный луч, скользя в ночной тени.
- Серебряный браслет, создание Фромана,
- Гордится жемчугом, царем морского дна,
- И кашемировая шаль, нежней тумана,
- По стану гибкому стекает, как волна.
- Готический гипюр, узорчатый, старинный,
- Английских кружев гладь, фламандских – блеск
- и вязь…
- Шедевры прошлого тончайшей паутиной
- Тебя окутали, на грудь твою ложась!
- Но мне куда милей ты в полотняном платье,
- А может, в ситцевом, и, помнится, что взор
- От скромной шляпки был не в силах оторвать я,
- Сапожки серые мне снятся до сих пор.
- Да, в новых платьях ты и вправду многих краше,
- Но эта роскошь угасила страсть и пыл,
- Давно мертва любовь, спят поцелуи наши,
- И саван шелковый стук сердца заглушил.
- Пока я сочинял надгробный, безутешный
- Плач по моей любви, сошедшей в тьму веков,
- Я в черном был – точь-в-точь нотариус прилежный,
- Ну, разве без жабо да золотых очков.
- Я крепом обвязал мое перо поэта,
- Лист в траурной кайме подобен был углю,
- Покуда я писал стихи мои – вот это
- Последнее «прости» последнему «люблю».
- И вот, придя к концу сей повести печальной,
- Застыв над ямою могильною без сил,
- – Могильщик! – я вскричал, смеясь маниакально. —
- Ты в этих строках сам себя похоронил!
- Нет, в этом смехе нет издевки или позы —
- Дрожит мое перо и падает из рук,
- И если я смеюсь, то это просто слезы
- Горячечным дождем смывают каждый звук!
«При виде ласточки родимой…»
- При виде ласточки родимой,
- К нам прилетевшей по весне,
- Я вспомнил облик твой любимый,
- Уже далекий, как во сне.
- В заветных грезах и печали
- Я целый день провел, как встарь,
- И все листал – как мы листали —
- Забытый старый календарь.
- Нет, песенка моя не спета,
- Я помню каждую зарю.
- Так постучись ко мне, Мюзетта, —
- Я сразу двери отворю!
- Душа зовет тебя, подруга
- И бед, и радостей моих, —
- Вернись! И честный хлеб досуга
- Мы вновь разделим на двоих.
- Вся мебель в нашей комнатушке —
- Свидетельница тайных слов —
- Ждет появления подружки:
- Тебе готовы стол и кров.
- Все, что печалилось, похоже,
- Прихорошилось, как на бал, —
- И наше маленькое ложе,
- И наш такой большой бокал!
- Ты снова будешь в белом платье
- У всех соседок на виду,
- И снова по лесу гулять я
- Тебя под вечер поведу.
- И мы опять с тобой разделим
- Вино и счастье – на двоих,
- И песенка крылатым хмелем
- Опять взовьется с губ твоих…
- Но нет, ничто не возвратится,
- И кончен бал давным-давно.
- Ты прилетела, точно птица, —
- Увы, гнездо разорено.
- Осталось чувство без ответа,
- В нем нет ни пыла, ни огня.
- Ты для меня – не ты, Мюзетта,
- Я для тебя – навек не я.
- Прощай, мы прошлое забыли,
- Мертва последняя весна,
- И наша юность, как в могиле,
- В календаре погребена.
- Пускай же, в пепле догорая,
- Воспоминанье, в свой черед,
- Ключ от потерянного рая
- Нам ненадолго принесет.
Арман Сюлли-Прюдом (1839–1907)
Разбитая ваза
- Ту вазу, где цветок ты сберегала нежный,
- Ударом веера толкнула ты небрежно,
- И трещина едва заметная на ней
- Осталась… Но с тех пор прошло не много дней,
- Небрежность детская твоя давно забыта,
- А вазе уж грозит нежданная беда!
- Увял ее цветок; ушла ее вода…
- Не тронь ее: она разбита.
- Так сердца моего коснулась ты рукой —
- Рукою нежной и любимой, —
- И с той поры на нем, как от обиды злой,
- Остался след неизгладимый.
- Оно как прежде бьется и живет,
- От всех его страданье скрыто,
- Но рана глубока и каждый день растет…
- Не тронь его: оно разбито.
Идеал
- Прозрачна высь. Своим доспехом медным
- Средь ярких звезд и ласковых планет
- Горит луна. А здесь, на поле бледном,
- Я полон грез о той, которой нет;
- Я полон грез о той, чья за туманом
- Незрима нам алмазная слеза,
- Но чьим лучом, земле обетованным,
- Иных людей насытятся глаза.
- Когда бледней и чище звезд эфира
- Она взойдет средь чуждых ей светил, —
- Пусть кто-нибудь из вас, последних мира,
- Расскажет ей, что я ее любил.
«С подругой бледною разлуки…»
- С подругой бледною разлуки
- Остановить мы не могли:
- Скрестив безжизненные руки,
- Ее отсюда уесли.
- Но мне и мертвая свиданье
- Улыбкой жуткою сулит,
- И тень ее меня томит
- Больнее, чем воспоминанье.
- Прощанье ль истомило нас,
- Слова ль разлуки нам постыли?
- О, отчего вы, люди, глаз,
- Глаз отчего ей не закрыли?
«У звезд я спрашивал в ночи…»
- У звезд я спрашивал в ночи:
- «Иль счастья нет и в жизни звездной?»
- Так грустны нежные лучи
- Средь этой жуткой черной бездны.
- И мнится, горнею тропой,
- Облиты бледными лучами,
- Там девы в белом со свечами
- Печальной движутся толпой.
- Иль все у вас моленья длятся,
- Иль в битве ранен кто из вас, —
- Но не лучи из ваших глаз,
- А слезы светлые катятся.
Посвящение
- Когда стихи тебе я отдаю,
- Их больше бы уж сердце не узнало,
- И лучшего, что в сердце я таю,
- Ни разу ты еще не прочитала.
- Как около приманчивых цветов
- Рой бабочек, белея нежно, вьются,
- Так у меня о розы дивных снов,
- Что звучных строф крылом жемчужным бьется.
- Увы! рука моя так тяжела:
- Коснусь до них – и облако слетает,
- И с нежного, дрожащего крыла
- Мне только пыль на пальцы попадает.
- Мне не дано, упрямых изловив,
- Сберечь красы сиянье лучезарной,
- Иль, им сердец булавкой не пронзив,
- Рядами их накалывать попарно.
- И пусть порой любимые мечты
- Нарядятся в кокетливые звуки,
- Не мотыльков в стихах увидишь ты,
- Лишь пылью их окрашенные руки.
Франсуа Коппе (1842–1908)
Ритурнель
- Под тень аллей и в дол златой,
- Во славу летних дней прекрасных,
- Пойдем ловить крылатый рой,
- Ты – мотыльков, я – строф согласных.
- И по заманчивым тропам,
- Где ивы да тростник могучий,
- Пойдем к певучим голосам,
- Ты – звонких птиц, а я – созвучий.
- Вдоль благовонных берегов,
- Где тихо бьет волна речная,
- Найдем мы аромат лугов,
- Ты – свой букет, я – стих срывая.
- И в этот праздник юных дней,
- Среди цветов, под небом ясным
- Ты будь поэзией моей,
- А я – твоим поэтом страстным.
Гороскоп
- Перед гадальщицей две девушки стояли.
- Старуха сумрачно глядела в их черты,
- Меж тем как старые костлявые персты
- Колоду грязных карт, шурша, перебирали.
- И были девушки свежи, как утро мая.
- Одна, как анемон, другая – пышный мак;
- Одна – цветок весны, другая – летний злак.
- Они стоят, судьбу у старой вопрошая.
- – Вся в тяжких горестях жизнь протечет твоя, —
- Сказала старая брюнетке горделивой.
- А та в ответ: «Но им любима буду я?»
- – О, да! – «Так ты лгала. Я буду тем счастливой!»
- – А ты и без любви взаимной будешь жить, —
- Сказала вещая блондинке молчаливой.
- А та в ответ: «Сама я буду ли любить?»
- – О, да! – «А если так, то буду я счастливой!..»
Стефан Малларме (1842–1898)
Томление духа
- Не тело соблазнить в сей вечер прихожу я,
- О зверь, очаг грехов, ниже в волне кудрей
- Жать бурю грустную, тоскуя поцелуя
- Неисцелимою посеянную в ней:
- Даруй мне крепкий сон, лишенный сновидений,
- Парящих в завесях тоски, сон, коим ты
- Так наслаждаешься, лжи искушенный гений,
- Сильней, чем мертвые, постигнув суть тщеты.
- Ибо Пророк, точа все благородство духа,
- Меня, как и тебя, бесплодностью палит,
- Но если в каменной груди твоей стучит
- Лишь сердце, коего не грыз червь злобы глухо,
- Бегу я, саван свой узрев в маре гардин
- И умереть боясь, когда я сплю один.
«Луна печалилась. Томились серафимы…»
- Луна печалилась. Томились серафимы,
- Склоняяся к смычкам, – и стон неуловимый
- От скрипок трепетных – по венчикам цветов —
- Скользил бледнеющий и умирал без слов.
- То был блаженный день, день первого признанья,
- Моя мечта, любя обдумывать страданья,
- Вдыхала аромат печали и тоски,
- Те грезы тонкие, больные лепестки,
- Которые всегда роняет размышленье.
- Блуждал я вдалеке от шума и движенья,
- И взор мой отдыхал на старой мостовой —
- Во мгле и в жизни – ты явилась предо мной.
- И фея ты была ребяческих гармоний,
- Которая скользит в сияющей короне,
- Роняя, точно снег из молодой руки,
- Душистых звезд лазурные венки.
«Отходит кружево опять…»
- Отходит кружево опять
- В сомнении Игры верховной,
- Полуоткрыв альков греховный —
- Отсутствующую кровать.
- С себе подобной продолжать
- Гирлянда хочет спор любовный,
- Чтоб, в глади зеркала бескровной
- Порхая, тайну обнажать.
- Но у того, чьим снам опора
- Печально спящая мандора,
- Его виденья золотя,
- Она таит от стекол окон
- Живот, к которому привлек он
- Ее как нежное дитя.
Вздох
- Твой незлобивый лоб, о тихая сестра,
- Где осень кротко спит, веснушками пестра,
- И небо зыбкое твоих очей бездонных
- Влекут меня к себе, как меж деревьев сонных,
- Вздыхая, водомет стремится вверх, в Лазурь,
- В Лазурь октябрьскую, не знающую бурь,
- Роняющую в пруд, на зеркало похожий, —
- Где листья ржавые, в тоске предсмертной дрожи,
- По ветру носятся, чертя холодный след, —
- Косых своих лучей прозрачно-желтый свет.
«Когда зима во тьме идет сквозь лес забытый…»
- Когда зима во тьме идет сквозь лес забытый,
- Порога пленный страж, ты плачешь, одинок,
- Что ни один, увы, не тяготит венок
- Наш мавзолей двойной, цветами не покрытый.
- Полночный чисел бой, в тревоге ожиданья
- Не слышишь суетных: тебе лишь мысль дана,
- Чтоб вспышкой очага едва озарена,
- Тебе явилась тень для краткого свиданья.
- Коль хочешь, чтоб пришла, не отягчай цветами
- Мой камень, чтоб поднять его могла перстами.
- Душе, трепещущей средь вечной темноты,
- В тоске угасших сил загробного желанья,
- Мне надо, чтоб ожить, пить с губ твоих дыханье,
- Пока всю ночь мое лишь имя шепчешь ты.
Шарль Кро (1842–1888)
Смычок
Мадемуазель Хьярдемааль
- У нее были косы густые
- И струились до пят, развитые,
- Точно колос полей, золотые.
- Голос фей, но странней и нежней,
- И ресницы казались у ней
- От зеленого блеска черней.
- Но ему, когда коньмимо пашен
- Мчался, нежной добычей украшен,
- Был соперник ревнивый не страшен.
- Потому что она никогда
- До него, холодна и горда,
- Никому не ответила: «Да».
- Так безумно она полюбила,
- Что когда его сердце остыло,
- То в своем она смерть ощутила.
- И внимает он бледным устам:
- «На смычок тебе косы отдам:
- Очаруешь ты музыкой дам».
- И, лобзая, вернуть он не мог
- Ей румянца горячего щек, —
- Он из кос ее сделал смычок.
- Он лохмотья слепца надевает,
- Он на скрипке кремонской играет
- И с людей подаянье сбирает.
- И, чаруя, те звуки пьянят,
- Потому что в них слезы звенят,
- Оживая, уста говорят.
- Царь своей не жалеет казны,
- Он в серебряных тенях луны
- Увезенной жалеет жены.
- …………………………………
- Конь усталый с добычей не скачет,
- Звуки льются… Но что это значит,
- Что смычок упрекает и плачет?
- Так томительна песня была,
- Что тогда же и смерть им пришла;
- Свой покойница дар унесла;
- И опять у ней косы густые,
- И струятся до пят, развитые,
- Точно колос полей, золотые…
Рондо
Графу Шарлю де Монблану
- Спустилась я в долину,
- К реке, под сень берез,
- Чтоб наломать жасмину
- И диких алых роз.
- Мой друг несмелый мимо
- По склону шел на плес
- Сквозь заросли жасмина
- И диких алых роз.
- «Тихоня! Ну и мина!» —
- Смеялась я до слез
- Среди кустов жасмина
- И диких алых роз.
- Потом пошла к плотине
- И села возле лоз,
- Забыв и о жасмине,
- И о букете роз.
- «Какой же ты мужчина!
- Ты, верно, безголос?
- Смотри, мелькают спины
- Двух ящерок меж роз.
- От глаз чужих в ложбине
- Веселый рой стрекоз
- Нас стережет в жасмине
- И в ветках диких роз».
- Объятьем скромник чинный
- Ответил на вопрос.
- «Ты вся как цвет жасминный,
- А губы ярче роз».
- Все он! Я неповинна,
- Что вдаль поток унес
- Большой букет жасмина
- И ветки алых роз.
Завтра
Анри Мерсье
- С красавицами и цветами,
- С абсентом, перед камельком
- Мы развлечемся, отдохнем,
- Играя роль в привычной драме.
- Абсент декабрьским вечерком
- Нам души зеленит так странно,
- Цветы же так благоуханны
- На милой перед камельком.
- Но тратят прелесть поцелуи,
- И после нескольких измен
- Расстанемся легко, без сцен,
- Не мучаясь и не ревнуя.
- И жгутся письма и цветы,
- В алькове, ах! пожар занялся…
- Но если спасся, жив остался,
- Тоску абсентом гасишь ты.
- Портреты все пожрало пламя,
- Дрожь рук, и в голове трезвон…
- И смерть придет, как долгий сон
- С красавицами и цветами.
Вечер
- Я бреду, словно пьяный, без цели,
- Я иду от любимой своей,
- Мои губы забыть не успели
- Теплоту ароматных грудей.
- И сквозь память о нежности милой,
- Как сквозь сумрак, разлитый вокруг,
- Фонари мне горят, как светила,
- В каждом встречном мне видится друг.
- И как будто летучие мыши,
- От меня все печали летят
- На высокие черные крыши,
- Над которыми желтый закат.
- Газ в витринах… На тротуаре
- Блики… Мнится мне: я еще там,
- У любимой моей в будуаре,
- Иль шагаю по облакам.
- И со мной она в этом блужданье,
- И мне ветра порывы дарят
- Слов ее мелодичных звучанье,
- Поцелуев ее аромат.
Жалоба
- Жить в этом городе мне, дикарю, нет мочи,
- При свете газовом я подыхаю тут,
- Вам, парижанке, здесь все мило, и влекут
- Меня к погибели, гордячка, ваши очи.
- А я хотел бы жить, где толп галдящих нет,
- В горах или в лесу под пологом зеленым,
- Вдали от толкотни, рекламы и газет —
- На полюсе, в любом краю уединенном.
- Но вам по нраву шум, толпа и голоса,
- Бал в Опере и газ – все, от чего я маюсь.
- И, вас увидев, я не помню про леса,
- Ум цивилизовать мучительно стараюсь.
- «Я здесь, как мотылек в огне, сгорю, умру», —
- Рискуя надоесть, твержу тоскливым тоном…
- Как дивны были б вы – с кудрями на ветру,
- В сорочке с рюшами, и зелень леса фоном!
Lento[3]
- Хочу, как саваном, укрыть печальной рифмой
- С любовью тягостной мучительной разрыв мой.
- *
- Когда сложу стихи, чтоб душу обнажить,
- Боль, всем открытая, утихнет, может быть.
- *
- Я эту боль стерпеть не в силах в одиночку —
- И вот готов толпе бросать за строчкой строчку.
- *
- Громите мой приют, крушите этот кров,
- Развейте запахи моих умерших снов.
- Топчите гнездышко – оно подобно шелку,
- И драгоценности разграбьте втихомолку.
- Корежьте, пачкайте былую благодать,
- Продайте с молотка, что сможете забрать.
- Пускай, коль я вернусь, безумием гонимый,
- Ничто не скажет мне о прошлом, о любимой.
- Пусть будет осквернен здесь каждый уголок,
- Чтоб от минувшего я вылечиться смог.
- *
- (Печаль качаю не спеша: усни, отрада, —
- Так мать укачивает плачущее чадо.)
- *
- Однажды сердце я в ее ладонь вложил,
- А вместе с сердцем – всю надежду, весь мой пыл.
- Любовь на щедрые подарки не скупится —
- И так хрупка была, так трепетна юница,
- Чья красота уже успела расцвести,
- И целомудрие взывало: защити!
- Но груди зрелые, что были мне открыты,
- Явили душу, не просившую защиты.
- Глаза мои омыл огонь победных глаз,
- А губы – поцелуй, завороживший нас.
- *
- (Печаль качаю не дыша: усни, отрада, —
- Так мать укачивает плачущее чадо.)
- *
- Но верить внешности – погибельно, и ложь
- На дне победных глаз, в конце концов, найдешь.
- *
- И пробил час, когда неискренность и стылость
- В ее пустой груди так явственно открылась.
- Фальшивой молодость ее была, увы,
- Душа – истаскана, мечтания – мертвы.
- Проснулся утром я, как тот владелец дома,
- Что видит, онемев, одни следы разгрома.
- *
- Сокровища мои!.. Все превратилось в прах.
- Нет даже памяти о первых наших днях!
- В моем саду надежд бесцветно и уныло —
- Все разорительница алчная сгубила!
- Я сердце бедное мое нашел в углу
- И – прочь отсюда, прочь! В ночь, в никуда, во
- мглу…
- *
- (Печаль качаю в час ночной: усни, отрада, —
- Так мать укачивает плачущее чадо.)
- *
- Навстречу зимним дням я гордо шел с мечтой
- Найти другой приют, а в нем найти покой.
- *
- И там, где мы вдвоем гуляли вдоль окраин,
- С притворной легкостью бродил я, неприкаян.
- Куда мне убежать и чем беду заклясть,
- Когда здесь помнит всё объятий наших страсть?
- Мечтать?.. Но вы одно в моей душе найдете:
- Плоть этой женщины и запах этой плоти.
- *
- Все доводы мои разбились в пух и в прах —
- Я в помыслах о ней жил, как слепец, впотьмах.
- Но сходства с ней ни в ком не видел и следа я,
- В тупое, в тяжкое отчаянье впадая.
- Так я намыкался, что голос мой с тех пор
- Дрожит, когда о ней веду я разговор.
- *
- И, наконец, конец. Мучитель мой, разрыв мой,
- Как лед под саваном, застынь под этой рифмой.
Колыбельная
Графу де Тревелеку
- Мой черный котик, будем спать!
- Гашу свечу, ложусь в кровать
- В дремотной блажи.
- Тебе приснятся стаи птах,
- Кошачьи мордочки в кустах,
- А мне – все та же.
- Мы кофе не пили, дружок.
- Ты привались ко мне под бок
- (Не спать – больнее);
- С ладонью лапка, мы уснем.
- Ты помурлычь о том о сем,
- Пока во сне я.
- В зрачках смеженных ты хранишь
- Свидания на скатах крыш,
- Урчишь любовно.
- А я в кошмарах узнаю
- Ту, что разбила жизнь мою
- Столь хладнокровно.
- Порою видится тебе
- Тот, третий лишний, на трубе.
- Мне снится мнимый
- Ее кузен, его смешок
- И крокодильих слез поток
- Из глаз любимой.
- И вдруг ты с крыши кувырком
- Летишь, истерзан чужаком,
- Ломая шею.
- А я кончаюсь, трепеща,
- От шпаги подлого хлыща,
- Что избран ею.
- А хмурым утром мы опять
- Уходим: ты – мышей искать,
- А я – той влаги,
- Что нам забвение несет,
- Поскольку человек и кот —
- Глупы, бедняги.
Акварель
Анри Кро
- Она сидит на склоне, где цветет
- Шиповник. По дороге скачет тот,
- О ком она вздыхает без ответа.
- Шестнадцать лет. Вся в розовом. Розетта…
- Другая – рядом, стоя. Резвый взгляд.
- Глаза надеждой вспыхнувшей горят.
- Лицом Диана. Гордые повадки.
- Над белым лбом – взметнувшиеся прядки.
- Пока ее подружка вдаль глядит
- И ловит отдаленный стук копыт
- И звук рожка, Диана обернулась
- И думает: «Розетта обманулась.
- Когда он сел, смущенный, на коня, —
- Взглянул не на нее, а на меня».
Бунт
- Нелепа и смешна, поскольку вся ты – роза,
- И вся ты – белизна, венчанная копной
- Обильных завитков, поскольку синевой
- Твой взор – живой сапфир, его метемпсихоза.
- Нелепа – описать тебя бессильна проза,
- Смешна – поскольку нет нигде другой такой,
- Вот разве в приторных кипсеках… Облик твой
- С природой не в ладах – не красота, а поза.
- Тоска меня берет, когда лесной убор
- Мне раздражает глаз бестактно едким тоном,
- Немыслимым кудрям служа контрастным фоном.
- А кожа белая – насмешка и укор
- Сравненьям, что в веках успели износиться:
- Ах, снег! Ох, лилия! – Ну, как тут не взбеситься!
Дон Жуан
Антуану Кро
- Возле пруда, чью голубую гладь
- Рябит легонько теплый ветер мая,
- Случалось ли, мечтатель, вам внимать,
- Покров травы росистой приминая,
- Стыдливой девушке, что убежать
- Из дома согласилась, понимая,
- Что там отныне пустота, и зная:
- От горя умерли отец и мать?
- Нет яда слаще и блаженства злее,
- Чем вырвать с корнем нежную лилею,
- Тем самым ускоряя смерти труд…
- Откуда столько сладости жестокой?
- Зачем глаза под слезной поволокой
- Прекрасней и еще сильней влекут?
Поль Верлен (1844–1896)
Никогда вовеки
- Зачем ты вновь меня томишь, воспоминанье?
- Осенний день хранил печальное молчанье,
- И ворон несся вдаль, и бледное сиянье
- Ложилось на леса в их желтом одеянье.
- Мы с нею шли вдвоем. Пленяли нас мечты,
- И были волоса у милой развиты,
- И звонким голосом небесной чистоты
- Она спросила вдруг: «Когда был счастлив ты?»
- На голос сладостный, на взор ее тревожный
- Я молча отвечал улыбкой осторожной
- И руку белую смиренно целовал.
- О первые цветы, как вы благоухали!
- О голос ангельский, как нежно ты звучал,
- Когда уста ее признанье лепетали!
Обет
- Подруги юности и молодых желаний!
- Лазурь лучистых глаз и золото волос!
- Объятий аромат, благоуханье кос,
- И дерзость робкая пылающих лобзаний!
- Но где же эти дни беспечных ликований,
- Дни искренной любви? Увы, осенних гроз
- Они не вынесли, – и вот царит мороз
- Тоски, усталости, и нет очарований.
- Теперь я одинок, угрюм и одинок.
- Так старец без надежд свой доживает срок,
- Сестрой покинутый, так сирота тоскует.
- О женщина, с душой и льстивой, и простой,
- Кого не удивишь ничем и кто порой,
- Как мать, с улыбкою, вас тихо в лоб целует!
Усталость
A batallas de amor campo de pluma[4].
Gongora
- Немного кротости! Смири свои порывы!
- Хотя бы для того, чтоб нас развлечь, порой
- Должна любовница казаться нам сестрой.
- Немного кротости, и будем мы счастливы!
- Будь нежной, заласкай до сладких сновидений!
- Как стоны страстные твой томный взгляд хорош.
- Прекрасней трепета, объятий, исступлений
- Твой долгий поцелуй, хотя б и был он – ложь!
- Но ты мне говоришь, что в сердце с звонким
- рогом
- Идет слепая страсть по всем его дорогам…
- Оставь ее трубить! Мне в руку руку дай,
- К челу своим челом прильни, когда устанешь,
- Опять клянись мне в том, в чем завтра же
- обманешь,
- И до зари со мной, дитя мое, рыдай!
Заветный сон
- Я часто вижу сон, пленительный и странный:
- Мне снится женщина. Ее не знаю я;
- Но с ней мы связаны любовью постоянной,
- И ей, лишь ей одной дано понять меня.
- Увы, лишь для нее загадкой роковою
- Душа прозрачная перестает служить,
- И лишь одна она задумчивой слезою
- Усталое чело умеет освежить.
- Цвет локонов ее мне грезится не ясно;
- Но имя нежное и звучно, и прекрасно,
- Как имена родных утраченных друзей.
- Нем, как у статуи, недвижный взор очей,
- И в звуках голоса спокойно-отдаленных
- Звучат мне голоса в могилу унесенных.
Женщине
- За кроткий дар мечты, за милость утешенья,
- Которые таит взгляд ваших глаз больших,
- Из недр отчаяний жестоких этот стих —
- Вам, чя душа чиста и вся – благоволенье.
- Моя, увы, в тисках дурного наважденья,
- Истерзанная тварь в когтях страстей слепых…
- Безумье, ревность, гнев – кто перечислит их,
- Волков, мою судьбу грызущих в исступленье?
- О, как страдаю я! Каким огнем палим!
- Что мука первого изгнанника из рая,
- Что первый стон его в сравнении с моим?
- А ваши горести подобны, дорогая,
- Проворным ласточкам – в прозрачных, как стекло,
- Сентябрьских небесах – когда еще тепло.
На прогулке
- Сквозь ветви тонкие с листвою нежной
- Нас награждает бледный небосвод
- Улыбкой – за наряд, что нам идет
- Своей крылатой легкостью небрежной.
- А мягкий ветер морщит озерцо,
- И солнце, окунувшись в тень аллеи,
- Нам кажется той тени голубее,
- Когда заглядывает нам в лицо.
- Лжецы пленительные и плутовки
- Прелестные – беседуем шутя.
- В любовь не очень верим мы, хотя
- Легко сдаемся на ее уловки.
- Пусть по щеке и хлопнут нас порой
- За нашу дерзость – многим ли рискуем,
- Ответствуя смиренным поцелуем
- Перстам, нас покаравшим за разбой?
- И если бровки хмурятся усердно
- И в милом взоре не огонь, а лед —
- Глядим исподтишка на алый рот,
- Чье выраженье втайне милосердно…
Простодушные
- Высокий каблучок боролся с длинной юбкой,
- А тут и ветер, и пригорок на пути:
- Манили ножки нас и – глаз не отвести! —
- Кружили голову игрой и грезой хрупкой.
- Устав от комаров, красавицы подчас,
- Как будто позабыв об их ревнивом жале,
- Тянулись к пуговке и шейку обнажали,
- И это пиршество с ума сводило нас.
- Уже спускался мрак, невнятный мрак осенний,
- И наши спутницы, упав в объятья к нам,
- Таким двусмысленным доверились словам,
- Что мы с тех пор полны смущенья и сомнений.
Кифера
- В тени беседки, в гуще сада
- Нам и блаженство, и услада —
- Укрытый розами приют;
- И аромат бутонов, нами
- Всю ночь вдыхаемый, с духами
- Смешался в несколько минут;
- Глаза любимой не солгут,
- А губы нежные готовы
- С любой опаски снять оковы;
- Амур на страже – тут как тут
- И фрукты, и шербет в бокале,
- Чтоб мы усталости не знали.
В тиши
- Здесь, где сумрак словно дым,
- Под навесом из ветвей, —
- Мы молчаньем упоим
- Глубину любви своей.
- Наши души и сердца,
- И волненье наших снов
- Мы наполним до конца
- Миром сосен и кустов.
- Ты смежишь глаза в тени,
- Руки сложишь на груди…
- Все забудь, все отгони,
- Что манило впереди.
- Пусть нас нежно убедит
- Легкий ветер, что порой,
- Пролетая, шелестит
- Порыжелою травой.
- И когда с дубов немых
- Вечер, строго, ниспадет,
- Голос всех скорбей земных,
- Соловей нам запоет.
«Все прелести и все извивы…»
- Все прелести и все извивы
- Ее шестнадцатой весны
- По-детски простодушно живы
- И нежностью упоены.
- Очами райского мерцанья
- Она умеет, хоть о том
- Не думает, зажечь мечтанья
- О поцелуе неземном.
- И этой маленькой рукою,
- Где и колибри негде лечь,
- Умеет сердце взять без бою
- И в безнадежный плен увлечь.
- Душе высокой в помощь разум
- Приходит, чтобы нас пленить
- Умом и чистотою разом:
- Что скажет, так тому и быть!
- И если жалости не будит
- Безумство в ней, а веселит,
- То музой благосклонной будет
- Она, и дружбой наградит,
- И даже, может быть, – кто знает! —
- Любовью смелого певца,
- Что под окном ее блуждает
- И ждет достойного венца
- Для песни милой иль нескромной,
- Где ни один неверный звук
- Не затемняет страсти томной
- И сладостных любовных мук.
«Стремглав летит пейзаж в окне вагонном…»
- Стремглав летит пейзаж в окне вагонном.
- Поля, холмы, равнины – с небосклоном,
- Деревьями, рекой, стадами коз —
- Напор движенья валит под откос,
- И вспять летят, покорные лавине,
- Столбы и струны телеграфных линий.
- Все гуще запах гари. Лязг и рев,
- Как будто рядом рвется из оков
- Дух преисподней, злобен и бессилен.
- И вдруг над ухом словно ухнет филин.
- – Что мне до этого? В глазах она,
- Знакомый облик, радость, белизна,
- И полон слух речами дорогими,
- И звонкое, пленительное имя
- Проходит, словно стержень бытия,
- Сквозь жесткий ритм вагонного житья.
«Поднимайся, песня-птица…»
- Поднимайся, песня-птица,
- Расскажи далекой, ей,
- Что в моей душе таится
- Свет – и нет его верней,
- Нет нежней святого света,
- Он развеял мрак забот,
- Страх, сомнение – а это
- Значит: ясный день грядет!
- Боязливая, немая —
- Слышишь? – радость ожила,
- Как певунья полевая,
- Распахнула два крыла.
- Улетай же, песня-птица,
- Все тревоги успокой,
- Пусть скорее возвратится
- Та, что встретится с тобой.
«Почти боюсь, – так сплетена…»
- Почти боюсь, – так сплетена
- Вся жизнь была минувшим летом
- С мечтой, блистающею светом,
- Так вся душа озарена.
- Ваш милый лик воображенье
- Не утомляется чертить.
- Вам нравиться и вас любить —
- Вот сердца вечное стремленье.
- Простите, – повторю, смущен,
- Слова признания простого,
- Улыбка ваша, ваше слово
- Отныне для меня закон.
- И вам довольно только взгляда
- Или движенья одного,
- Чтобы из рая моего
- Меня повергнуть в бездну ада.
- Но лучше мне от вас бежать,
- И пусть бы душу ожидали
- Неисчислимые печали,
- Я не устану повторять,
- Встречая в счастии высоком
- Надежд неизмеримый строй:
- «Я вас люблю, я – вечно твой,
- Не побежден суровым роком!»
«Кончена стужа – зайчики света…»
- Кончена стужа – зайчики света
- Скачут по лужам до самых небес.
- Как же отрада весенняя эта
- Всякой печали нужна позарез!
- Юности зорь открывает объятья
- Даже больной и угрюмый Париж.
- Тянет он к солнцу для рукопожатья
- Алые трубы и выступы крыш.
- Вот уже год, как весна в моем сердце!
- Что к ней добавил вернувшийся май?
- Скерцо природы вливается в скерцо
- Чувств моих – рай умножая на рай!
- Синее небо венчает собою
- Вечную синь моей ясной любви…
- Рад я погоде, доволен судьбою,
- Каждой надежде велевшей – живи!
- Мило мне месяцев преображенье,
- Шалости весен, премудрости зим:
- Все они стали Твоим украшеньем,
- Как Ты сама – утешеньем моим.
Green[5]
- Вот ранние плоды, вот веточки с цветами,
- И сердце вот мое, что бьется лишь для вас.
- Не рвите же его лилейными руками,
- Склоните на меня сиянье кротких глаз.
- Я прихожу еще обрызганный росою,
- Что ветер утренний оледенил на лбу.
- Простите, что опять я предаюсь покою
- У ваших ног, в мечтах, благодаря судьбу.
- Еще звенящую последним поцелуем,
- Я голову свою вам уроню на грудь.
- Пусть буря замолчит, которой я волнуем,
- А вы, закрыв глаза, позвольте мне уснуть.
Spleen[6]
- Алеют слишком эти розы,
- А эти хмели так черны.
- О, дорогая, мне угрозы
- В твоих движениях видны.
- Прозрачность волн, и воздух сладкий,
- И слишком нежная лазурь.
- Мне страшно ждать за лаской краткой
- Разлуки и жестоких бурь.
- И остролист, как лоск эмали,
- И букса слишком яркий куст.
- И нивы беспредельной дали, —
- Все скучно, кроме ваших уст.
«Ты далеко не благонравна…»
- Ты далеко не благонравна,
- Я не ревнив, и, Боже мой,
- Как мы живем с тобою славно,
- Не споря со своей судьбой!
- Хвала любви и нам с тобой!
- Сумела ты науку чувства
- Постичь с умом и глубиной,
- Освоив главное искусство
- Из всей премудрости земной.
- Как терпелива ты со мной!
- Пусть болтуны припомнить рады,
- Что уж тебе не двадцать лет.
- Но эта грудь! Но тайна взгляда!
- Его поющий, нежный свет!
- А поцелуи! Слов тут нет!
- Будь мне верна, но к обещаньям
- Я отношусь без лишних драм,
- Лишь снисходи к моим желаньям
- Почаще, как к своим рабам,
- Что рады зову и пинкам.
- «Ну как? – звучат насмешки друга, —
- Былая удаль-то ушла?»
- Нет, не сошел еще я с круга,
- С тобою мне и ночь мала.
- Любви и нам с тобой хвала!
«Пусть я беднее, чем любой…»
- Пусть я беднее, чем любой
- Бедняк на свете,
- Но шея, руки – облик твой
- Со мной, и эти
- Проделки ветреные, тот
- Любовный опыт,
- Которым дышит и живет
- Твой нежный шепот.
- Да, я богат при всем при том,
- Коль подытожим,
- Столь упоительным гнездом,
- Столь страстным ложем,
- Что после сладостных трудов,
- Изнемогая,
- Воспрянув, снова к ним готов
- Хоть до утра я.
- Пускай не так тобой любим,
- Как я мечтаю,
- И счет, и цену всем твоим
- Изменам знаю,
- Что до того мне, ангел мой,
- Что до того мне,
- Коль я живу тобой одной,
- Себя не помня?
«Не надо ни добра, ни злости…»
- Не надо ни добра, ни злости,
- Мне дорог цвет слоновой кости
- На коже ало-золотой.
- Иди себе путем разврата,
- Но как лелеют ароматы
- От этой плоти, Боже мой!
- Безумство плоти без предела,
- Меня лелеет это тело,
- Священнейшая плоть твоя!
- Зажженный страстностью твоею,
- От этой плоти пламенею,
- И, черт возьми, она – моя!
- До наших душ нам что за дело!
- Над ними мы смеемся смело, —
- Моя душа, твоя душа!
- На что нам райская награда!
- Здесь, на земле, любить нам надо,
- И здесь нам радость хороша.
- Но здесь нам надо торопиться,
- Недолгим счастьем насладиться,
- Самозабвение вкусить.
- Люби же, злая баловница,
- Как льются воды, свищет птица, —
- Вот так и мы должны любить.
«Я не люблю тебя одетой…»
- Я не люблю тебя одетой, —
- Лицо прикрывши вуалетой,
- Затмишь ты небеса очей.
- Как ненавистны мне турнюры,
- Пародии, карикатуры
- Столь пышной красоты твоей!
- Глядеть на платье мне досадно —
- Оно скрывает беспощадно
- Все, что уводит сердце в плен:
- И дивной шеи обаянье,
- И милых плеч очарованье,
- И волхвование колен.
- А ну их, дам, одетых модно!
- Спеши прекрасную свободно,
- Сорочка милая, обнять,
- Покров алтарный мессы нежной
- И знамя битвы, где, прилежный,
- Не уставал я побеждать.
Королевские вкусы
- Я схож с Людовиком Пятнадцатым во вкусах:
- Я не люблю духи, враждебен мне искус их.
- В любви не нужен мне заемный аромат!
- Нет, запах плоти так пикантен и богат
- Сам по себе, и так при этом возбуждает —
- Желанье холит и подспудно утверждает
- Искусство страсти, прославляя наготу!
- О запах зрелости – ловлю я на лету
- Благоухание, рожденное в объятьях!
- Люблю (молчи, мораль!) – как бы точней
- назвать их? —
- Флюиды тайные, которыми пропах
- Во время райского соитья нежный пах.
- О запах ласки, запах неги, запах страсти,
- Все обоняние отныне в вашей власти!
- Когда же после, на подушке, в свой черед,
- Как чувства прочие, оно передохнет,
- Пока мои глаза открыты сновиденьям,
- И все мерещится взыскуемая тень им:
- Скрещенья ног и рук, и нежности ступней,
- Когда в испарине измятых простыней
- Они целуются, – такие благовонья
- От сладострастницы исходят, что огонь я
- Вновь чувствую, и он готов меня пожрать!
- Яд возбуждения палит меня опять.
- Самой природой изготовленное зелье
- Вдохну разок-другой – и снова вижу цель я.
- Желанны запахи любви, но так просты —
- Вот квинтэссенция чистейшей красоты!
Другая
- Ты – каждой женщины частица,
- Их суть, их пламенный двойник.
- А я – любовь, что каждый миг
- В тебе стремится воплотиться.
- Мне стали Стиксом и Линьоном
- То едкий смех, то нежный взгляд.
- То грудь, то грудка – все подряд
- Над сердцем властвуют влюбленным.
- То рыжина, то смоль – то прядь,
- То завиток волос: весь вид их,
- Там – гладких, здесь – густых, завитых,
- Готов, как яства, я вкушать.
- И пью с твоих припухлых губок,
- А может, тонких – о Уста! —
- Хмель, прочим зельям не чета:
- Мой дьявольский, мой райский кубок!
- Всех женщин на сердце тая,
- В себе любить их заставляя,
- Всегда одна, всегда иная,
- Ты вся – любовь, чье имя: Я!
Тристан Корбьер (1845–1875)
Вечная женственность
- О кукла вечная! Мордашку расписную,
- Мурлыча на манер ласкающихся кись,
- Досужим вечерком, у кресла одесную,
- Ко мне, как кошечка к хозяину, приблиь!
- Оцепеней сродни прекрасному статую
- Иль оживи, сойди – с ума, замучь – кажись,
- И смерти от любви я не опротестую,
- В блаженстве угодив, не знаю, ввысь ли, внизь…
- Будь хладным идолом иль распаленной самкой!
- Стыдливо отстраняй – и плотоядно жамкай!
- Святая, грешная – охотница души!
- Поэта, осени меня как добрый гений,
- Как Муза в час моих горений-озарений.
- А лягу захраплю – мне пятки почеши.
Настоящая женщина
- Чем больше женщина, тем больше лицедейка.
- А ну, зеваками, сошедшими с ума,
- За их же кровные на сцене завладей-ка,
- А за кулисами отдайся задарма.
- Давай, кривляйся же, толпа жадна и клейка,
- Хотя и в ней полно судейского дерьма.
- И зубки навостри для нас, а не для стейка.
- Но только… есть у нас казенные дома.
- Что, невдомек? И мне. И ладно, будь дикаркой,
- Свирепствуй. Мы пьяны и тупы. Так нахаркай
- На покупателей. Они лицо утрут.
- А после – упади! Красиво – не вахлачкой,
- Но лебедем! Песок не вороши, не пачкай.
- У гладиаторов и женщин схожий труд.
Памяти Зюльмы, блудницы из предместья, и одного луидора
Буживаль, 8 мая
- Богачка – двадцать лет ей было!
- Со мною – двадцать франков было.
- Мы жили вместе той весной,
- Наш кошелек, почти пустой,
- Ночь-кредиторша разорила.
- Луна монеткой золотой
- Его протерла – за луной
- Из кошелька в дыру уплыло
- Все то, что нам судьбою было:
- Все двадцать весен – до одной!
- Все двадцать франков – все, что было!
- Дыру проделав за дырой,
- Из ночи в ночь, вслед за луной, —
- Все, что не стало нам судьбой!..
- ………………………………..
- Потом еще не раз так было,
- Она была – как прежде было —
- Всегда собой, всегда шальной:
- Она себе не изменила
- На баррикадах той весной!
- …………………………………..
- Потом – охота под луной
- На первых встречных, вновь, как было…
- А после – общая могила
- С безлунной ночью даровой!
Любовь и фортуна
Odor della feminita[7]
- По городу – с утра до вечера, годами
- Хожу в погожий день и, тротуар топча,
- Жду, что захочется одной прекрасной даме
- Коснуться зонтиком до моего плеча.
- И, этак помечтав, чуть-чуть счастливей стану:
- Забьет нужду в еде – набравшийся дурману.
- Однажды, как всегда, я вдоль и поперек
- Округу исходил. И то сказать: стерег!
- Дозор, ни дать ни взять! И наконец с той самой
- Столкнулся… – Это с кем? – Ну, с той
- – Прекрасной Дамой!
- – И что? – И подошла ко мне, и, на весу
- – Свой зонтик придержав… мне… подала два су.
Приятельнице
- Ну, что ко мне пристала, ты, подстилка!
- Ведь я-то думал: ангел во плоти!
- И втюрился в тебя наивно, пылко.
- Что, думаешь, скажу: должок плати?
- Желанно солнце ящерке линючей.
- Любовь к тебе – сияла мне точь-в-точь.
- А ты теперь – любить взаимно? Тучей
- Твоя взаимность солнце застит. Прочь!
- С тобой мы разного блаженства ищем.
- Люблю один – ответа не хочу.
- В любви желаю оставаться нищим
- И тосковать по крову и харчу.
- Пойми, диковинный фарфор, с которым
- Скорей всего сравнишь любовь мою,
- Восстанет, склеенный, былым фарфором,
- Ну а моей… не выжить на клею.
- Мне счастье дорого обратным смыслом,
- Когда оно – несчастье и когда
- В Эдеме яблоко хранится кислым
- И с краснотцой запретного плода.
- Что вообще мы друг для друга значим?
- А ничего… И может быть, к добру…
- Не я осыплю ласками и плачем.
- Не я дары обратно заберу!
- Понятно, в деле-то равны мы оба.
- Но я рискую, согласись, вдвойне.
- Когда ты снова влюбишься до гроба,
- Уже изменишь не со мной, а – мне!
- Давай считать: любовь пошла на убыль,
- Меж нами – дружба до скончанья лет,
- О неприятельница! Ну не грубы ль
- Такие счеты? Им доверья нет.
- Хотя бы без ругни расстанемся! А впрочем,
- Конечно, если с горя не помрем,
- Но сами над собой и похохочем.
- Какая прелесть в хохоте твоем!
Морис Роллина (1846–1903)
Продавщица раков
- Когда все облики порока в полумраке
- Рассядутся в кафе – всем предлагая раки,
- В плетенке, убранной петрушкой, ты скользишь.
- Твоих миндальных глаз и ласковость, и тишь,
- Завитость локонов, блестящих как солома,
- И подведенных губ манящая истома
- Смущают помыслы и штатских, и солдат.
- А груди у тебя так выпукло стоят,
- Так явственно видна, под юбкой, ножки стройность,
- Что каждый льнет к тебе и шепчет непристойность.
Животное
- В любви мужчина – это мышь,
- Бедняжка мышь во власти кошки,
- И ты, глупец, не разглядишь
- Ловушку в бархатной ладошке.
- Ты хочешь выпить, дурачок,
- Манящий и пьянящий кубок —
- Смотри: атласный язычок
- Скрывает яд опасных зубок!
- И я скажу, как на духу, —
- Поэт, я знаю цену сходства:
- От этой хищницы в пуху
- Ты наберешься только скотства.
- Наобещав любви и нег,
- Она легко подманит к бездне
- И, погубив тебя навек,
- Шепнет твоей мечте: «Исчезни!»
- Она до кончиков волос
- Вся – неожиданность и вызов:
- «Когда хотят меня всерьез,
- Не избежать моих капризов.
- Мои желания – во сне
- И въяве – сшиты не по мерке.
- Перелетать приятно мне
- От бутоньерки к бутоньерке!
- И я влюблю в себя самца,
- Сама влюблюсь – он только ахнет,
- Но страсть, объявшая сердца,
- На третью ночь уже зачахнет.
- Я слезы превращу в поток —
- Они под стать моим капризам,
- И так, как я, держать платок
- Не по плечу иным актрисам.
- В моей груди – военный склад:
- Здесь место вздохам, стонам, вою,
- И я притворством этот ад,
- Когда захочется, удвою!»
- Вот женский пол, каким он был
- И есть, коль пристальней всмотреться:
- Очарованье, нежность, пыл —
- И лед в душе, и скука в сердце.
Жан Ришпен (1849–1926)
Признание
- Моя любовь – не прихоть, нет, совсем,
- Не платоническая нежная причуда;
- И непохожа на воздушный крем
- С бисквитами: она – мясное блюдо!
- Не слабосильно-бледная мечта,
- Как облако на старенькой гравюре.
- Нет! В ней рыданья, смех. Она крута,
- Бьет молотом, когда в ней буря.
- Она горит: огонь и дик, и рьян.
- Взаправду страсть, а не для вида!
- И непохожа на любовь мещан —
- Домашний садик инвалида.
- Моя любовь – не книжный бред поэм,
- С истолкованьем: что она такое,
- Откуда, почему, зачем…
- Любовь, и всё! Не что-нибудь другое.
- Она проста: любовь живых людей.
- Посумасшествуем; ну, пострадаем…
- И где уж там – любителям затей,
- Ужимок ласковых… Куда им!
- Моя любовь – с румянцем! Так прибой,
- В лучах, стремится к влажным дюнам…
- Моя любовь – полдневный солнца зной.
- И где уж их мечтаньям лунным!
Старый романс
- Что было раз, то будет снова,
- С минувшим – трудно разорвать.
- Привяжется романс былого, —
- Попробуйте не напевать!
- Поешь весь день… Но, понемногу,
- Отстал привязчивый напев.
- Освободились! Слава Богу!
- Но он лишь дремлет, присмирев.
- Настанет день, – и втихомолку
- Услышишь снова, изумлен,
- В ушах назойливую пчелку:
- Напев жужжит… Да, это он!
- И вот опять, без перерыва,
- Весь день мурлычешь «про любовь»…
- С мечтой старинной – нет разрыва!
- Что было раз, то будет вновь.
Фиалки
- Март, убирайся! Тротуарам
- Апрель дал золота щедрей.
- Наряды ярче, веселей;
- Не протолкаться по бульварам!
- Сигары, звонкий смех, пищалки…
- И голос – «чудные фиалки!..»
- Купите: их принес Апрель.
- Все в блеске, – что, казалось, чахнет…
- И даже пыль весною пахнет!
- На ветках зелень, нежный хмель…
- А помните? Торчали палки!
- Купите: чудные фиалки.
- Спешат влюбленные. И дамы,
- Сжав сумочки, спешат упрямо
- По распродажам, там и тут…
- Но для фиалок – все найдут,
- Шутя, пятиалтынный жалкий.
- Купите, чудные фиалки.
- Как сладко пахнут! Что за цвет!
- Синьор, в петличку? Мой букет
- Приносит счастье, без гадалки,
- Синьора! Синенький – для вас:
- Он, – точно! – цвета ваших глаз…
- Купите: чудные фиалки…
Жермен Нуво (1851–1920)
Встреча
- Вы оперлись рукою правой
- На левую мою… не лгу:
- Люблю я это место, право, —
- Кафе на Левом берегу,
- Над самой Сеною, в каштанах;
- Там кто-то распевал романс —
- Так было… при ландскнехтах пьяных;
- Вы привели с собой Клеманс.
- Вы были в шляпке… слишком новой,
- Цвет ленты – рыже-золотой.
- В цветочек платье, крой суровый —
- Наряд удобный и простой.
- На вас был черный плащ, похоже…
- Иль пелерина? Вроде да…
- И были вы – прекрасны… Боже!
- Что нас могло свести тогда?
- Я – только что из Палестины,
- Заморский гость, ни дать ни взять, —
- Но пилигримом Пелерины
- Мне захотелось тут же стать.
- Я воротился из Сиона,
- Зубчатым поклонясь стенам,
- Чтоб, веруя, припасть влюбленно
- К Твоим божественным стопам.
- Болтали мы… мне все открылось —
- И голос твой, и яркий рот,
- Как ты на стол облокотилась,
- Как гибок стана поворот;
- Ладошка нежная – как странно —
- Вот-вот покажет коготки;
- О, эти пальцы мальчугана —
- Им не пристали перстеньки;
- Я млел пред вашими глазами —
- Душа в них обрела простор;
- Король потупится пред вами,
- Но вы не склоните свой взор.
- Величественно-грозовые,
- Глаза царят – им равных нет…
- Зеленые? Иль голубые?
- Меня слепил их чудный свет.
- Ботинок узкий отыскать я
- Пытался – но, увы, не смог:
- Вы ножку спрятали под платье —
- О, женственности скрытый бог!
- Была в твоих речах бравура,
- И, побеждая без конца,
- Прелестным ротиком Амура
- Пригубливала ты сердца.
- Ту улицу, где, без сомненья,
- Ковчегу место бы нашли,
- Предвидя ангела явленье,
- В честь патриарха нарекли.
- О, кабачок любви! Не прочь я
- Представить в красках кубок тот,
- Что осушил июньской ночью
- В тот, восемьдесят пятый год.
Душа
- Как шли изгнанники в опалу,
- Я с твоего сошел крыльца;
- Но тех, кого любовь связала,
- Она связала до конца.
- Вдали от губ моих, в постели,
- Ты думаешь, что ты одна,
- Но я с тобой на самом деле,
- Мы вместе ждем прихода сна.
- В толпе я для идущих рядом
- Лишь одинокий господин
- С отсутствующим, грустным взглядом,
- Но я гуляю не один.
- Как нити тонкие вязанья,
- Две наши жизни сплетены,
- Одни глаза, одно сознанье
- Нам на двоих с тобой даны.
- Я у тебя прошу совета
- По сотне раз в теченье дня,
- Я знаю – да, я верю в это —
- Ты всюду смотришь на меня.
- Мне смех твой слышен, и воочию
- Огромных глаз я вижу взор,
- Когда, один оставшись ночью,
- Веду с тобою разговор.
- Я вспоминаю беспрестанно,
- Что это лишь игра ума,
- Но есть в ней правда, как ни странно,
- Подумай, милая, сама.
- Мы были счастливы сначала,
- И ты мне только словом «да»
- На все желанья отвечала,
- И с поцелуем мне тогда
- Не подарила разве душу?
- Растаял поцелуй, мадам,
- И я покой ваш не нарушу,
- Но душу не верну я вам.
«Было глупое сердце закрытым сосудом…»
- Было глупое сердце закрытым сосудом,
- Где напиток любви дремлет в темном стекле,
- Но приблизились вы, и нечаянным чудом
- Показался мне ваш поцелуй на челе.
- И почувствовал я, как в чудесном крещенье
- Мой мятущийся взор обретает покой.
- День в саду угасал, и в вечернем свеченье
- Пела птица, как будто целуя левкой.
- Словно Мать, вы несли облегченье недугу,
- Проливая на раны бальзам в тишине,
- Но я поднял глаза и увидел Подругу
- В ваших ясных очах, обращенных ко мне.
- Я упал вам на грудь, как герой недостойный,
- Мне явилась любовь, я живу как во сне,
- И желанье плывет, словно белый и стройный,
- Зачарованный лебедь на чистой волне.
Втридорога
- Я пойду в Сен-Поль на базар,
- У меня отменный товар:
- Пару глаз твоих лживых там
- Я за сотню экю продам.
- Десять ловких пальцев твоих
- Распродам, как птиц полевых,
- А коварный твой рот уйдет
- За полсотни дублонов – влет!
- Эти руки – сыщи нежней! —
- Эти розы твоих ступней,
- Грудь, колени – им всем одна
- Двадцать тысяч франков цена.
- На базар я отправлюсь – и
- Там за ямочки все твои,
- За морщинки – их слаще нет! —
- Миллион попрошу монет.
- А за вьющийся локон твой,
- Локон солнечный, золотой,
- И за губы твои в огне
- Запрошу по тройной цене.
- Кто накинет побольше, тот
- Твою душу и плоть возьмет.
- А приглянется сердце – что ж!
- Дам в придачу его – за грош.
Артюр Рембо (1854–1891)
Ощущение
- В сапфире сумерек пойду я вдоль межи,
- Ступая по траве подошвою босою.
- Лицо исколют мне колосья спелой ржи,
- И придорожный куст обдаст меня росою.
- Не буду говорить и думать ни о чем —
- Пусть бесконечная любовь владеет мною, —
- И побреду, куда глаза глядят, путем
- Природы – счастлив с ней, как с женщиной земною.
Офелия
- На черной глади вод, где звезды спят беспечно,
- Огромной лилией Офелия плывет,
- Плывет, закутана фатою подвенечной.
- В лесу далеком крик: олень замедлил ход…
- По сумрачной реке уже тысячелетье
- Плывет Офелия, подобная цветку;
- В тысячелетие, безумной, не допеть ей
- Свою невнятицу ночному ветерку.
- Лобзая грудь ее, фатою прихотливо
- Играет бриз, венком ей обрамляя лик.
- Плакучая над ней рыдает молча ива,
- К мечтательному лбу склоняется тростник.
- Не раз пришлось пред ней кувшинкам расступиться.
- Порою, разбудив уснувшую ольху,
- Она вспугнет гнездо, где встрепенется птица.
- Песнь золотых светил звенит над ней вверху.
- Офелия, белей и лучезарней снега,
- Ты юной умерла, унесена рекой:
- Не потому ль, что ветр норвежских гор с разбега
- О терпкой вольности шептаться стал с тобой?
- Не потому ль, что он, взвевая каждый волос,
- Нес в посвисте своем мечтаний дивных сев?
- Что услыхала ты самой Природы голос
- Во вздохах сумерек и жалобах дерев?
- Что голоса морей, как смерти хрип победный,
- Разбили грудь тебе, дитя? Что твой жених,
- Тот бледный кавалер, тот сумасшедший бедный,
- Апрельским утром сел, немой, у ног твоих?
- Свобода! Небеса! Любовь! В огне такого
- Виденья, хрупкая, ты таяла, как снег;
- Оно безмерностью твое глушило слово —
- И Бесконечность взор смутила твой навек.
- И вот Поэт твердит, что ты при звездах ночью
- Сбираешь свой букет в волнах, как в цветнике.
- И что Офелию он увидал воочью
- Огромной лилией, плывущей по реке.
Первый вечер
- Она была почти раздета,
- И, волю дав шальным ветвям,
- Деревья в окна до рассвета
- Стучались к нам, стучались к нам.
- Она сидела в кресле, полу —
- Обнажена, пока в тени
- Дрожали, прикасаясь к полу,
- Ее ступни, ее ступни.
- А я бледнел, а я, ревнуя,
- Следил, как поздний луч над ней
- Порхал, подобно поцелую,
- То губ касаясь, то грудей.
- Я припадал к ее лодыжкам,
- Она смеялась как на грех,
- Но слишком томным был и слишком
- Нескромным этот звонкий смех.
- И, под рубашку спрятав ножку,
- «Отстань!» – косилась на меня,
- Притворным смехом понемножку
- Поддразнивая и казня.
- Я целовал ее ресницы,
- Почуяв трепет на губах,
- Она пыталась отстраниться
- И все проказничала: «Ах!
- Вот так-то лучше, но постой-ка…»
- Я грудь ей начал целовать —
- И смех ее ответный столько
- Соблазнов мне сулил опять…
- Она была почти раздета,
- И, волю дав шальным ветвям,
- Деревья в окна до рассвета
- Стучались к нам, стучались к нам.
Ответ Нины
- ………………………………………………….
- ОН:
- – Что медлим – грудью в грудь с тобой мы?
- А? Нам пора
- Туда, где в луговые поймы
- Скользят ветра,
- Где синее вино рассвета
- Омоет нас;
- Там рощу повергает лето
- В немой экстаз;
- Капель с росистых веток плещет,
- Чиста, легка,
- И плоть взволнованно трепещет
- От ветерка;
- В медунку платье скинь с охоткой
- И в час любви
- Свой черный, с голубой обводкой,
- Зрачок яви.
- И ты расслабишься, пьянея, —
- О, хлынь, поток,
- Искрящийся, как шампанея, —
- Твой хохоток;
- О, смейся, знай, что друг твой станет
- Внезапно груб,
- Вот так! – Мне разум затуманит
- Испитый с губ
- Малины вкус и земляники, —
- О, успокой,
- О, высмей поцелуй мой дикий
- И воровской —
- Ведь ласки поросли шиповной
- Столь горячи, —
- Над яростью моей любовной
- Захохочи!..
- ……………………………………….
- Семнадцать лет! Благая доля!
- Чист окоем,
- Любовью дышит зелень поля!
- Идем! Вдвоем!
- Что медлим – грудью в грудь с тобой мы?
- Под разговор
- Через урочища и поймы
- Мы вступим в бор,
- И ты устанешь неизбежно,
- Бредя в лесу,
- И на руках тебя так нежно
- Я понесу…
- Пойду так медленно, так чинно,
- Душою чист,
- Внимая птичье андантино:
- «Орешный лист…»
- Я брел бы, чуждый резких звуков,
- В тени густой,
- Тебя уютно убаюкав,
- Пьян кровью той,
- Что бьется у тебя по жилкам,
- Боясь шепнуть
- На языке бесстыдно-пылком:
- Да-да… Чуть-чуть…
- И солнце ниспошлет, пожалуй,
- Свои лучи
- Златые – для зелено-алой
- Лесной парчи.
- ………………………………………….
- Под вечер нам добраться надо
- До большака,
- Что долго тащится, как стадо
- Гуртовщика.
- Деревья в гроздьях алых пятен,
- Стволы в смолье,
- И запах яблок сладко внятен
- За много лье.
- Придем в село при первых звездах
- Мы прямиком,
- И будет хлебом пахнуть воздух
- И молоком;
- И будет слышен запах хлева,
- Шаги коров,
- Бредущих на ночь для сугрева
- Под низкий кров;
- И там, внутри, сольется стадо
- В массив один,
- И будут гордо класть говяда
- За блином блин…
- Очки, молитвенник старушки
- Вблизи лица;
- По край напененные кружки
- И жбан пивца;
- Там курят, ожидая пищи,
- Копя слюну,
- Надув тяжелые губищи
- На ветчину,
- И ловят вилками добавку:
- Дают – бери!
- Огонь бросает блик на лавку
- И на лари,
- На ребятенка-замарашку,
- Что вверх задком,
- Сопя, вылизывает чашку
- Пред камельком,
- И тем же озаряем бликом
- Мордатый пес,
- Что лижет с деликатным рыком
- Дитенка в нос…
- А в кресле мрачно и надменно
- Сидит карга
- И что-то вяжет неизменно
- У очага;
- Найдем, скитаясь по хибаркам,
- И стол, и кров,
- Увидим жизнь при свете ярком
- Горящих дров!
- А там, когда сгустятся тени,
- Соснуть не грех —
- Среди бушующей сирени,
- Под чей-то смех…
- О, ты придешь, я весь на страже!
- О, сей момент
- Прекрасен, несравнен, и даже…
- ОНА: – А документ?
Роман
- Нет рассудительных людей в семнадцать лет! —
- Июнь. Вечерний час. В стаканах лимонады.
- Шумливые кафе. Кричаще яркий свет.
- Вы направляетесь под липы эспланады.
- Они теперь в цвету и запахом томят.
- Вам хочется дремать блаженно и лениво.
- Прохладный ветерок доносит аромат
- И виноградных лоз, и мюнхенского пива.
- Вот замечаете сквозь ветку над собой
- Обрывок голубой тряпицы, с неумело
- Приколотой к нему мизерною звездой.
- Дрожащей, маленькой и совершенно белой.
- Июнь! Семнадцать лет! Сильнее крепких вин
- Пьянит такая ночь… Как будто бы спросонок,
- Вы смотрите вокруг, шатаетесь один,
- А поцелуй у губ трепещет, как мышонок.
- В сороковой роман мечта уносит вас…
- Вдруг – в свете фонаря, – прервав виденья ваши,
- Проходит девушка, закутанная в газ,
- Под тенью страшного воротника папаши,
- И находя, что так растерянно, как вы,
- Смешно бежать за ней без видимой причины,
- Оглядывает вас… И замерли, увы,
- На трепетных губах все ваши каватины.
- Вы влюблены в нее. До августа она
- Внимает весело восторженным сонетам.
- Друзья ушли от вас: влюбленность им смешна.
- Но вдруг… ее письмо с насмешливым ответом.
- В тот вечер… вас опять влекут толпа и свет…
- Вы входите в кафе, спросивши лимонаду…
- Нет рассудительных людей в семнадцать лет
- Среди шлифующих усердно эспланаду!
Искательницы вшей
- Когда ребячий лоб в запекшихся расчесах
- Окутан млечною вуалью зыбких снов,
- Подросток видит двух сестер златоволосых
- И хрупкий перламутр их острых ноготков.
- Окно распахнуто, и воздух постепенно
- Вливает в комнату смятенье тубероз,
- А пальцы чуткие и жутко, и блаженно
- Блуждают в зарослях мальчишеских волос.
- Он весь во власти чар певучего дыханья,
- Но тут с девичьих губ слетает влажный вздох,
- Чтоб усмирить слюну, а может быть, желанье
- Вот-вот поцеловать, заставшее врасплох.
- Сквозь трепет их ресниц, сквозь морок круговерти
- Их пальцев, дивный ток струящих без затей,
- Он слышит, как, хрустя, потрескивают в смерти
- Вши, опочившие меж царственных ногтей.
- В нем бродит Лень, как хмель, и, негою пьянея,
- Он полон музыки, и снов ее, и грез,
- И вслед за ласкою, чем дальше, тем вернее,
- То жаждет зарыдать, то вдруг страшится слез.
Жюль Лафорг (1860–1887)
Жалоба при ветре, тоскующем в ночи
- Цветок твой вянет, чаровница, —
- Продли былое волшебство:
- Зачем листала ты страницы,
- Сверяла с книжками его?
- А крыши стонут от ночного
- Ненастья за твоим окном,
- Как будто ветер хочет снова
- Покончить с Золотым Руном.
- О ветер ярый,
- Только ты
- Развеешь чары
- Красоты;
- В ночи – кошмары
- Небесной кары
- И стон тщеты.
- О Идеал мой, пантомима, —
- Неистовый, да зряшный бег!
- Ты – кубок, пронесенный мимо
- Уст, запечатанных навек.
- О эти лепестки и листья,
- Им ночью плачется навзрыд,
- Пока, прядильщик евхаристий,
- Под ветром ангел мой скорбит!
- О ветер ярый,
- Только ты
- Развеешь чары
- Красоты;
- В ночи – кошмары
- Небесной кары
- И стон тщеты.
- Но ты не знаешь угрызений,
- Меня не ставишь ты ни в грош,
- И что тебе разор осенний —
- А он, как смерть, бросает в дрожь!
- И занавески так унылы,
- И умывальник, ей-же-ей,
- Как призрак мраморной могилы,
- Могилы памяти моей.
- Не в силах, ярый,
- Даже ты
- Развеять чары
- Пустоты;
- Судьбы удары —
- Напрасный дар и
- Тщета мечты!
Романс о провинциальной луне
- Ты, луна, порой ночною
- Схожа с толстою мошною!
- Зорю бьет тамбур-мажор;
- Адъютант спешит на сбор;
- Слышно флейту из окошка;
- Переходит площадь кошка.
- Стало тихо, без тревог
- Засыпает городок.
- Флейта опустила шторы.
- Знать бы, час теперь который!
- Ах, луна, тоска, тоска!
- Что ж, все это – на века?
- Ах, луна, тебе, бедняжка,
- Путешествовать не тяжко!
- Ты сегодня поглядишь
- На Миссури, на Париж,
- На норвежские фиорды
- Бросишь равнодушный взор ты.
- Ты, счастливица, луна!
- Ведь тебе видна она,
- Едущая с мужем в Ниццу,
- А оттуда – за границу!
- Верь она моим словам —
- Я б в силок попался сам.
- Я, луна, умру от грусти!
- Гложет душу захолустье!
- Так давай же вместе жить,
- Вместе по свету кружить!
- Но молчит луна-старуха,
- Затыкая ватой ухо.
Жалоба органиста церкви Нотр-Дам де Нис
- Мир отворован зимним вороньем —
- Уже откаркивают свой псалом с колоколами,
- Осенние дожди не за горами,
- И зелень казино позаросла быльем.
- Еще вчера так трепетало тело
- Той, что теперь навек бледна!
- Она как эта церковь холодна, —
- И лишь моя душа одна ее согрела.
- Клинок! Что сердце мне пронзит верней
- И неизбежней – ради
- Ее улыбки? Об иной награде
- И не мечтаю – быть бы рядом с ней!
- Я заиграю «Мизерере»,
- Когда простится с миром эта плоть,
- Чтоб ты ответил мне, Господь,
- На ре минор, на мой прощальный «ре-ре»!
- Я не расстанусь с мертвым телом, нет. Я убаюкаю под фуги Баха
- Её – крупицу праха,
- Себя – так безнадежно ждущего ответ.
- И что ни год, едва вдали
- Откаркает свои псалмы воронья стая,
- Я буду думать, «Реквием» играя,
- Что был написан он для похорон Земли.
Из «изречений Пьерро»
- Ах, ту, к которой я влеком
- Порывом сумрачным и страстным,
- Мне не постичь моим несчастным
- Сомнамбулическим умом.
- В ее саду средь нежных примул
- Блуждаю, потеряв покой.
- Ищу я, есть ли и какой
- В ней доминирующий стимул.
- Любовь ко мне? Но это ложь!
- Твои слова – пустые звуки:
- Пиротехнические штуки
- За пламя страсти выдаешь!
- Ах, что за ночи без луны!
- Какие дивные кошмары!
- Иль въяве лебедей полны
- Там, за порогом, дортуары?
- С тобой я здесь, с тобой везде.
- Ты сердцу дашь двойную силу,
- Чтоб в мутной выудить воде
- Джоконду, Еву и Далилу.
- Ах, разреши предсмертный бред
- И, распятому богомолу,
- Продай мне наконец секрет
- Причастности к другому полу!
- Ты говоришь, я нищ и наг,
- Что жажду не любви – награды,
- Что все мои слова и взгляды —
- Одно притворство и пустяк.
- Что не о том ты так мечтала,
- Что я несу не свет, а тьму…
- Мой бедный мозг! И впрямь, ему
- Трех полушарий было б мало!
- Да, ты цветешь, как летним днем —
- Цветок, избегнувший ненастья.
- Ему не нужно соучастья —
- Я тоже не нуждаюсь в нем.
«Я лишь гуляка под луной…»
- Я лишь гуляка под луной,
- Брожу, где мило и постыло, —
- Но даже этого хватило
- Для бедной притчи площадной.
- Как мне покоя не дает
- Рукав изысканного платья!
- А тихий наигрыш Распятья
- Круглит гримасою мой рот.
- О, стать легендой этих клавиш!
- Век-шарлатан весьма умен.
- Где лунный свет былых времен?
- Господь, когда его нам явишь?
Влюбленные
- В уютной хижине, вдвоем, совсем одни,
- Вдали от шумных толп, в укрытьи из бамбука,
- Забыв политику и сплетни – что за скука!
- Любовники в пылу не замечали дни.
- Их спальня под замком, сокровищу сродни,
- И шторы на окне – ни шороха, ни звука,
- Не проберется к ним на пиршество разлука,
- А выходить самим, конечно же, ни-ни!
- Но вот уже ветра осенние подули,
- И небо, нацепив котурны и ходули,
- Достало темный грим и смыло синеву.
- То желтый лист мелькнет, то золотой, то красный,
- Прихорошился лес, да жаль, что труд напрасный, —
- На очередь к червям поставил дождь листву.
Апрельское бдение
- Идет к полуночи. Последний шум затих.
- Пора срывать цветы в долине сновидений.
- Теперь, измучившись от вечных угрызений,
- Из сердца капли рифм я выжму золотых.
- И вот уже мотив звучит в мечтах моих,
- И нет мелодии нежней и сокровенней,
- Чем этот менуэт, вернувшийся из тени,
- Из давешних времен, невинных и простых.
- Я отложил перо. И жизнь мою листая,
- Любви и чистоты не нахожу следа я.
- В бесстрастных «почему» я заблудился вдруг.
- Сижу над россыпью листов бумаги белых,
- И смутно слышится в полуночных пределах
- Фиакра позднего вдали бесстыдный стук.
Анри де Ренье (1864–1936)
Мудрость любви
- Пока не пробил час – спускаться в сумрак вечный,
- Ты, бывший мальчиком и брошенный беспечной
- Крылатой юностью, усталый, как и мы,
- Присядь – и вслушайся, до резких труб Зимы,
- Как летняя свирель поет в тиши осенней.
- Былая нежность спит в объятьях сладкой лени.
- А смолкнет песенка – и слышно в тонком сне,
- Что Август говорит Сентябрьской тишине,
- И радость бывшая – навеянной печали,
- Созревший плод повис на ветке; прозвучали
- Напевы ветерка – угрозой зимних бурь…
- Но ветер спит еще, ласкаясь. Спит лазурь.
- Безмолвны сумерки, и ясны небеса,
- И реют голуби, и в золоте леса…
- Еще с губ Осени слетают песни Лета.
- Твой день был солнечным; был ясен час рассвета,
- А вечер сладостен, душа твоя чиста,
- Еще улыбкою цветут твои уста…
- Пусть расплелась коса: волна кудрей прекрасна!
- Пусть уж не бьет фонтан: вода осталась ясной.
- Люби. И сотни звезд зажгутся над тобой,
- Когда пробьет твой час – спускаться в мрак ночной!
Пленница
- Ты вырвалась; но я видал твои глаза;
- Я знаю вес в руке твоей упругой груди,
- И вкус, и линию, и цвет, и выгиб тела,
- За коим гонится моя слепая страсть.
- Пусть ты поставила меж нами ночь и лес;
- Но вопреки тебе, красе коварной верен,
- Обдумал форму я, изникшую во мраке,
- И воссоздам ее. Уже горит заря;
- Я статую твою воздвигну глыбой, чтобы
- Заполнить пустоту, где ты была нагой.
- Плененная навек в бездушном веществе,
- Ты будешь корчиться немой и всё же гневной,
- Живой и мертвою, изваянная мной
- В лучистом мраморе иль в золотистой глине.
Прогулка
- Заветный час настал. Простимся – и иди!
- Пробудь в молчании, одна с своею думой,
- Весь этот долгий день – он твой и впереди.
- О тени, где меня оставила, не думай.
- Иди, свободная и легкая, как сны,
- В двойном сиянии улыбки, в ореолах
- И утра, и твоей проснувшейся весны;
- Ты не услышишь вслед шагов моих тяжелых.
- Есть дуб, как жизнь моя, увечен и живуч,
- Он к меланхоликам и скептикам участлив
- И приютит меня – и покраснеет луч,
- В его молчании уж тем я буду счастлив,
- Что ветер ласковым движением крыла,
- Отвеяв от меня докучный сумрак грезы,
- Цветов, которые ты без меня рвала,
- Мне аромат домчит, тебе оставя розы.
Пожелание
- Я пожелал бы глазам твоим равнину
- И лес зеленый, русый,
- Далекий,
- Дымчатый,
- На самом горизонте под ясным небом.
- Или холмы
- Спокойных очертаний,
- Туманные и медленные,
- Тающие в истомном воздухе,
- Или холмы,
- Иль дальний лес…
- Я пожелал бы,
- Чтобы ты слушала
- Глубокий, сильный, нежный,
- Великий и глухой, широкий голос моря,
- Печальный,
- Как Любовь;
- А временами, рядом,
- В минуту молчания
- Чтоб ты слыхала
- Воркованье
- Голубя
- И нежный, слабый,
- Подобный Любви,
- В тени укрытый,
- Ропот источника…
- Я пожелал бы для рук твоих цветов,
- А для твоих шагов
- Песчаную тропинку, поросшую травой,
- Которая ведет немного вверх, то вниз,
- И вьется и, кажется,
- Уводит в глубь молчанья,
- Песчаную тропинку, на которой
- Оставят легкий след твои шаги,
- Наши шаги
- С тобой!
Оделетта («Если б я лучше знал мою любовь…»)
- Если б я лучше знал мою любовь, если б я лучше
- Знал мою жизнь,
- Если б я лучше
- Знал мои мысли —
- Я бы не связал моей жизни
- С твоими мыслями,
- С твоими днями,
- Я бы не сплел твоей жизни
- С моей любовью!
- Разве дают тому, кого любят,
- Цветок с шипами, ранящий пальцы?
- Разве ведут напиться к ключу,
- Воды которого горьки?
- Разве дают
- Прекрасным рукам,
- Ткущим лишь радость,
- Прясть грубую паклю
- И жирную шерсть
- Прях подневольных?..
- Вот ты стоишь посреди моей жизни,
- На перекрестке путей моих;
- У ног твоих ключ; роза склонила
- Опасный свой стебель. Ты сорвала ее.
- А прялка судьбы
- Неужто так мало весит
- Своими неясными нитями,
- Что ты улыбаешься
- Тому, что стоишь одна в моей любви
- И взяла ее за руку?
Свидание
- Коль хочешь ты побыть у очага со мною,
- То брось цветок, что мнешь небрежною рукою:
- Печалит он меня, вотще благоухая;
- И не гляди назад – там только ночь глухая…
- Ты мне нужна иной – забывшей и леса,
- И перекличку птиц, и ветер – голоса,
- Что утоляют боль и гонят прочь тревоги.
- Хочу, чтоб ты пошла и встала на пороге
- Одна, горда, бледна и тьмой окружена,
- Как если б я был мертв – иль ты обнажена.
Упрек
- «Как! мною ты владел, – моим лицом смущенным,
- Клонившимся с мольбой,
- И телом всем моим, покорным, обнаженным,
- Дрожавшим пред тобой!
- Дыханье уст моих ты пил устами жадно;
- Ловил во мгле теней
- Мой заглушенный стон; касался беспощадной
- Рукой – моих грудей.
- И сердца моего широкие биенья
- Подслушивать ты мог;
- И ропот робости; увы! – и наслажденья
- Непобедимый вздох.
- Да! ты владел моим бессилием покорным,
- И страхом, и стыдом…
- Что говорю! моим – бесстыдством! и позорным
- Желаний торжеством…
- Я пред тобой была безвольной, обнаженной
- От бедер до лица,
- И заклинала я, чтоб сумрак благосклонный
- Тянулся без конца! —
- И мог ты о другом беседовать с другими,
- Не о моих губах!
- Их речь выслушивать, смеяться вместе с ними
- И думать о делах!
- И мог ты снова жить, как жил, меня не зная!
- И, свой восторг тая,
- Не называть меня! молчать, не повторяя:
- Она моя! моя!
- Нет! если ты владел моей покорной страстью,
- И ты, с того же дня,
- Всем не кричал о том, в душе не веря счастью,
- Ты не любил меня!»
Мадригал
- Пойдем послушать фонтаны
- В куртины, в сквозной простор;
- Версаль, уже стеклянный,
- Столица мертвых озер.
- Каскад, лучами согретый,
- Живит королевский сад.
- Прекрасны эти боскеты,
- Забытый приют Дриад!
- Но мне милей, чем озера,
- Прозрачные до дна,
- То зеркало, в котором
- Сейчас ты отражена.
Строфы
- В ваш облик – нежный, чистый, ясный —
- Я вглядывался столько раз,
- Что мне запомнился прекрасный
- Пейзаж – в разрезе рта и глаз;
- Я знаю вас и обнаженной,
- И скрытой в радостных шелках,
- Над светлым зеркалом склоненной
- Или простертой на коврах;
- И ведомо очарованье
- Мне тела вашего, когда
- Оно трепещет от желанья,
- От нежности или стыда;
- А вашей кожи запах нежный
- И кос развитых аромат
- Благоуханьем, вечно свежим,
- Воспоминания хранят.
- Слова поэмы знаменитой —
- Вот чем для всех ваш облик стал;
- Но ритм ее, в душе сокрытый,
- Еще никто не прочитал.
- И если бы искать сравненья,
- Пришлось бы вспомнить те цветы,
- Чьих нежных лепестков паденье
- Я чувствую средь темноты.
Песня
- О, да, унылой и бесплодной
- Мне кажется земля, когда
- Нет легкого на ней следа
- Твоей походки благородной!
- И разве мог бы я найти
- Что лучше для палящей жажды
- Ручья, к которому однажды
- Сама склонилась ты в пути?
- Цветок, который вдохновляет
- Мне сердце издавна, во всем
- Твой рот, раскрытый лепестком,
- Таинственно напоминает;
- И море в тучах грозовых
- Мне потому роднее стало,
- Что и оно берет начало
- От синевы зрачков твоих.
Оделетта («Храню я зеркало, которое влюбленно…»)
- Храню я зеркало, которое влюбленно
- Пленило Вас,
- Когда в его стекле Вы стали обнаженной
- В июльский час.
- Унылый сон воды, стремящейся к покою,
- Уставшей течь,
- Когда-то оживлен был свежей красотою
- Прелестных плеч.
- И вот, как зеркало, душа в своем страданьи
- В тумане лет
- От Вашей юности хранит воспоминанья —
- Нетленный след…
Оделетта («Назавтра – дождь осенний…»)
- Назавтра – дождь осенний,
- Всегда – апрельский сон;
- И жизнь, подобно тени,
- Проходит круг времен.
- Сменяет зиму лето,
- Январь на май похож.
- Жасмину – час рассвета.
- Мимозе – смерти дрожь.
- Рожденье, умиранье,
- Что было – будет вновь.
- От счастья и страданья
- Рождается любовь.
- В цвет серебра иль меди
- Одет закатный час…
- Важней всего на свете
- Улыбка Ваших глаз!
Оделетта («Когда со мною роза эта…»)
- Когда со мною роза эта,
- Я вижу Ваш веселый рот.
- Где алым отблеском рассвета
- Улыбка юности цветет.
- И стоит мне в саду плодовом
- На ветку с яблоком взглянуть,
- Чтоб в глянце свежем и тяжелом
- Внезапно вспомнить Вашу грудь.
- Так и на небе светло-сером,
- Где только что угас закат,
- Я чувствую не луч Венеры,
- А Ваш задумавшийся взгляд.
Гийом Аполлинер (1880–1918)
Сбор цветов
- Мы в этот пышный сад пришли нарвать букеты.
- Красавица моя, ты видишь, сколько их,
- Всех этих роз любви, не переживших лето,
- Поблекших и нагих?
- Их стебли гнутся и под ветром на аллеи
- Роняют лепестки – уходит время роз.
- Красавица моя, сорви же их скорее,
- Соцветья наших грез!
- Запри покрепче дверь и кинь бутоны в кубок:
- Жестока и нежна, пускай любовь глядит
- На их агонию – с цветов, как с алых губок,
- Хрип запахов слетит!
- Сад-себялюбец отцветает, и в долине
- Дневные бабочки рассеялись, легки.
- Одни в его тоску слетаются отныне
- Ночные мотыльки.
- И в нашей комнате без воздуха и света
- Роняют розы скорбь, спеша сгореть дотла.
- Красавица, поплачь… Цветок увядший – это
- Любовь, что умерла!
Звук рога
- Моя любовь больной чьи муки утоляет
- Тот самый яд что жжет и разрушает плоть
- Да страсть меня томит безумье оскорбляет
- Но тщетной яростью обид не побороть
- Я думал ты светла а ты черней провала
- В геенну мрачную где жуткий мрак ночной
- Любовь томление мое околдовала
- И все опутала туманной пеленой
- Быть может на тебе ни пятнышка а я-то
- В своем безумии порок в тебе клеймил
- Я как сама любовь глядел подслеповато
- От слез бессонниц от волнения без сил
Сила зеркала
- Презренный, как-то раз я подглядел тайком,
- Как Линда в зеркале собою восхищалась.
- И вот я покорен прекрасным двойником —
- Изменника во мне открыла эта шалость.
- Я прежде полагал, что нет ей равных, но
- Мне зеркало в тот миг на все глаза открыло;
- И сердце дрогнуло мое, соблазнено
- Лицом, которое теперь мне тоже мило.
- С тех пор я сравнивать пытаюсь без конца,
- Едва захочется ей в зеркало всмотреться,
- Два вожделенные, два юные лица,
- Но выбрать не могу – нет смелости у сердца.
- Да, я в сомнении твержу себе: ответь,
- Неужто копия милей оригинала?
- Я вижу, что она готова умереть,
- Чтобы еще живей ее сестра предстала.
- Я попросту пленен волшебным двойником,
- Всей этой точностью, почти невыносимой,
- Всей этой живостью и лживостью притом,
- И каждой черточкой, мучительно красивой!
- Но жизни не дано расплавить льда зеркал,
- Всё застывает в нем – и зеркало без меры
- Не раз дурачило того, кто полагал,
- Что любит женщину, но был в плену химеры.
«Вы уезжаете – о чем тут говорить?..»
- Вы уезжаете – о чем тут говорить?
- Пересчитаю вновь по осени потери.
- О шепелявая мадонна, к вашей двери
- Приду, как верный пес, вас ожидать и выть.
- Вы уезжаете – о чем тут говорить?
- Здесь все о вас без вас напомнит мне до дрожи:
- К торговцам золотом, как прежде, забреду,
- Все их сокровища, все перлы на виду —
- На ваши ноготки и зубки так похожи!
- Здесь все о вас без вас напомнит мне до дрожи.
- Я ваши локоны увижу вслед лучам
- Луны, когда о вас вздохну безлунной ночью.
- Вы уезжаете, но вижу я воочью
- Мою звезду, мое светило по ночам
- И ваши локоны увижу вслед лучам.
- Опять по осени, листвою зашуршавшей,
- Я платья вашего припомню шорох – и
- Опять почувствую, как вы близки, легки,
- И свежестью цветов запахнет лист опавший
- По осени, опять листвою зашуршавшей.
- Мадонна томная, когда не будет вас,
- Осыпавшийся лист и тот о вас расскажет,
- Но вы забудете меня, и нас не свяжет
- Уже ничто – ни ночь, ни отзвучавший вальс,
- Мадонна томная, когда не будет вас.
Прощальные стихи
- Когда весна пройдет, а осень уничтожит
- Всю вашу красоту, когда в матроне злой
- И раздражительной никто признать не сможет
- Инфанту, девочку, прославленную мной,
- Пусть в сердце ледяном, любовью не согретом,
- Я оживу опять – иной, чем в наши дни:
- Года приносят блеск и красоту поэтам,
- Все то, что в юности так жаждали они.
- С годами женский взор становится туманным,
- Морщинки на висках плетут за нитью нить,
- И если осень лет дано прикрыть румянам,
- То облик старческий от зорких глаз не скрыть.
- И усмехнетесь вы – ну что на ум пришли вам
- За бредни! – «В девятьсот каком-то там году
- Меня любил поэт – и был он молчаливым,
- И некрасивым был в каком-то там году…»
- Увы, я некрасив, а вы всех смертных краше
- И ждете рыцаря, обещанного вам,
- Который оживит желанные миражи,
- Где счастье быть вдвоем под стать волшебным
- снам.
- Сеньоры знатные склонятся перед вами,
- За ласку посулят алмаз и изумруд, —
- Потом, от вас вдали, с разбитыми сердцами,
- Как тени бедные и бледные умрут…
Бессмертие
- Бесценная любовь, творенье рук моих,
- Я сам раздул огонь души твоей и взгляда,
- И создал, и люблю – и в этом нет разлада:
- Так любят статую и совершенный стих.
- Все мелочи учел и сверил каждый штрих —
- И ты теперь всегда свидетельствовать рада,
- Какая мне, творцу, и слава, и награда
- В тебе, оставшейся навек среди живых.
- И лишь одно меня смущает, что гордиться
- Сама не можешь ты своею красотой:
- Ведь это я тебя придумал, да такой,
- Что ни один шедевр с тобою не сравнится,
- И мы обручены и небом, и землей,
- О божество мое, холст, мрамор и страница!
Ад
- Пустыню перейдя, измученный от жажды
- Припал к морской воде, но пить ее не смог.
- Я – путник жаждущий, ты – море и песок:
- Я дважды изнемог, ты победила дважды.
- А вот прохожий: он гулял себе однажды
- И казнь влюбленного, ликуя, подстерег.
- Несчастный висельник, когда настанет срок,
- Неужто гнусному гуляке не воздашь ты?
- Тот жаждущий, и тот повешенный, и тот
- Зевака, – ждет их ад в душе моей, могила
- С названием: «Хочу, чтоб ты меня любила!»
- Я вырыл сам ее, пускай в нее сойдет
- Любовь, – она как смерть прекрасна, и к тому же
- Скажи: ты слышала, что смертны наши души?
Мост Мирабо
- Под мостом Мирабо исчезает Сена
- А с нею любовь
- Что же грусть неизменна
- Уступавшая радостям так смиренно
- Тьма спускается полночь бьет
- Дни уходят а жизнь идет
- Словно мост мы сомкнули руки с тобою
- Покуда волна
- За волной чередою
- Взгляд за взглядом влечет под него с тоскою
- Тьма спускается полночь бьет
- Дни уходят а жизнь идет
- Вот и наша любовь подобна стремнине
- И медлят года
- Как река на равнине
- Но надежда неистова и поныне
- Тьма спускается полночь бьет
- Дни уходят а жизнь идет
- Дни уходят недели тают как пена
- И словно любовь
- И как жизнь постепенно
- Под мостом Мирабо исчезает Сена
- Тьма спускается полночь бьет
- Дни уходят а жизнь идет
Найденная прядь
- Найдется в памяти потеря
- Прядь русая волос твоих
- И вспомнит он почти не веря
- Что помнишь ты о нас двоих
- Она в ответ я помню много
- О том далеком дне о той
- Дороге к твоему порогу
- Бульвар Шапель Монмартр Отёй
- Подобно осени туманным
- Воспоминаньем канет прядь
- Туда где нашим судьбам странным
- Предрешено как день сгорать
Лазутчица
- Лазутчица любви моей
- О память память на заметку
- Ты все берешь иных верней
- Всего на час уйдя в разведку
- Всего на час
- Но найден лаз
- Чтоб крепость взять без подготовки
- И сердцу дать на этот раз
- Осуществить его уловки
- Мы наугад сквозь гарь и дым
- Моя лазутчица с тобою
- Пройдем и сердце убедим
- Что можно победить без боя
«Опять зима опять печали…»
- Опять зима опять печали
- И сердце бьется в пустоте
- Пустые дни пустые дали
- Зимой отдаться бы мечте
- Да сердце выдержит едва ли
- Оно саднит и ноет так
- Что тяготит разлуку нашу
- Ты ждешь меня подай же знак
- И я созвездьями украшу
- Невыносимый полумрак
- В небесном воинстве желаний
- Я рядовой твоей мечты
- Что этой грезы постоянней
- И все о чем мечтаешь ты
- Живет не зная расстояний
- А я с утра себя ловлю
- На том что мучусь и пылаю
- И что ни день тебя люблю
- И что ни ночь тебя желаю
«Тетрадь забытая давно…»