Раб лампы Серова Марина

Глава 9 ЮБИЛЕЙ

За столом я оказалась поодаль от Маркаряна — рядом сесть было невозможно, потому что к нему должны были постоянно подходить с поздравлениями, и он сидел между своим отцом и какой-то старой бабушкой, которая все время трясла головой и, кажется, ничего не соображала. Впрочем, не приходилось сомневаться в том, что мое присутствие в метре от Гамлета Бабкеновича в данный момент не обязательно. Он выглядел счастливым, беззаботным, и, уж конечно, в этом доме, до самой крыши напичканном охраной, едва ли что-то или кто-то могло бы ему повредить. Потому я сумела расслабиться и выпить немного вина.

Села я рядом с Вовой Крамером. Он был моим старым знакомым. То есть не то чтобы он был старым — ему было что-то около тридцати, как, собственно, и мне. Вова Крамер был весельчак и любитель розыгрышей. Когда моя тетушка сетовала на то, что кто-то звонит и голосом Ленина или Сталина требует меня к телефону, то с вероятностью в девяносто девять процентов это был именно он. И, кстати, вспомненная мною историю про секретаршу Верочку и влюбленного в нее студента, который подставил ее, касалась тоже господина Крамера. В свое время он действительно учился в Москве, но немного недоучился и вернулся на историческую родину, в Тарасов. Здесь, помыкавшись по театрам, он нашел, наверное, более высокооплачиваемую работу. Я слышала о том, что нашел, но не знала точно, какую именно. Теперь вижу! Работу организатора в модельном агентстве. Ну что ж, Вова всегда был не только замечательным актером, но и прекрасно умел развлекать людей.

Сейчас он занимался тем, что непрерывно болтал:

— Надо сказать, что у нынешнего именинника прекрасный домик! Кстати, обрати на него внимание. Он уже нехило выпил. Не совсем характерно для армян, правда.

— Он наполовину русский, — озабоченно сказала я и, увидев, что именинник встал и куда-то направился в одиночестве, последовала за ним.

Маркаряна я нагнала на балюстраде, по которой он брел, заметно пошатываясь.

— Куда собрался? — спросила я, беря Гамлета Бабкеновича под руку. — Выпил, что ли? Все еще только начинается, а ты уже, что называется, на взводе. Непорядок! В комнату отдыха?

— Да, — сказал он. — Чуть-чуть прилягу. Я отпросился у отца.

— Отпросился? Как в детстве, — усмехнулась я. — Ну ладно. Отдохнешь.

— Через четверть часа буду как огурчик, — заверил Маркарян, открывая дверь комнаты отдыха. — Я днем люблю, знаешь ли, прикорнуть.

Я вошла вслед за ним и тут же почувствовала, что по коже меня продирал легкий морозец. Маркарян улегся было на диван, но тут же с живостью приподнялся и воскликнул:

— Ну надо же! Все как по заказу! Не успели подумать, как оно тут как тут, знаете ли!

Гамлет Бабкенович имел в виду красные с желтыми бабочками обои довольно вульгарного образца — обои, которые оказались в этой комнате!

Я наклонилась к нему и быстро проговорила:

— А других комнат отдыха у тебя в доме нет?

— Что, тоже решила прикорнуть? Ты же вроде почти ничего не ела и не пила, это меня от поздравлений и от выпитого клонит в сон, а ты-то чего? Да что, ложись рядом со мной, вместе и вздремнем!

— А кто твой отец? — спросила я, видя, что Маркарян, приобретя горизонтальное положение, спать вроде бы не собирается. — Он, наверное, тоже бизнесмен?

— Да… он ничего себе, — расплывчато ответил Маркарян. — По чести сказать, я и сам не знаю толком, кто мой отец. Понимаешь? Хороший человек, это я знаю твердо, а все остальное — это его дело. Но что он не вор в законе, как почему-то думают многие, — это точно. У вас, русских, другие понятия. У нас на Кавказе отец — глава семьи, хоть у него может и денег быть меньше, чем у детей, и в обществе не такое важное положение он может занимать. Вот у моего отца нет магазинов и фирм, как у меня. Тем не менее я чувствую себя здесь так, как будто не я, а он — хозяин.

— Я тоже, — призналась я.

— А кто этот парень, с которым ты перешептывалась за столом? — вдруг, лукаво подмигнув, спросил Маркарян. — Хитрый такой тип, себе на уме.

— Это Вова Крамер, мой старый знакомый, бывший актер. Он отвечает за девушек из агентства, да и сам массовик-затейник, каких поискать.

— А девушки с ним — пальчики оближешь! — отметил Маркарян.

— Особенно та, рыженькая.

— Да? — удивился Маркарян. — А мне больше понравилась та, с задницей… ну, в синем платье. Мы потом с ними в бассейн пойдем купаться! — Тут он воззрился на меня так, как будто видел впервые, и проговорил осторожно: — Ты на меня не обижайся, Женька… ты — красивая, только я тебя не воспринимаю как женщину. Как-то я не привык, чтобы мой личный охранник был женщиной, ну и… не воспринимаю. Вбилось в мозги, и…

— И совершенно правильно, — сказала я. — Мы же с тобой вместе не потому, что хотим пожениться, а потому, что я должна обеспечить твою безопасность. А для этого вовсе не обязательно подчеркивать разницу полов.

— Угу, — сказал Маркарян. Сытый желудок брал свое: именинник начинал задремывать.

Правда, полежать ему долго не удалось. В дверь постучали, и вошел высоченный Ашот, начальник охраны.

— Гамлет Бабкенович, гости просят, — вежливо сказал он. — Вы уж потом отдохнете, как положено.

— Э-э! — воскликнул Маркарян. — И нэт нам покоя, черт побери!

К восьми часам празднество начало переходить в новую фазу. После торжества, сопровождаемого обильной выпивкой (в плане которой особо усердствовали, как отметила я, сам именинник, а также Вова Крамер), гости разбрелись по дому, решив заняться тем, что кому по душе. Кое-кто остался за столами (а двое или трое — под столами), многие предпочли оккупировать бильярдную, в которой располагалось пять столов для русского бильярда, три стола для пула, то есть американского бильярда, и роскошный бар, в коем были представлены все виды спиртных напитков в практически неограниченном количестве. Кое-кто пошел играть в кегельбан, кто-то направился в сауну и бассейн.

Я не сводила глаз с Маркаряна. Честно говоря, он был сильно пьян. Кроме того, из моей головы упорно не выходило длинное продолговатое лицо со свисающими прядями черных волос, мутный взгляд и высокий дребезжащий голос: «Обои с желтыми бабочками на красном — это, по-моему, ужасно. Согласны?»

Откуда, ну откуда этому типу из двенадцатой квартиры известны такие подробности? Значит, он был здесь? Но кто сюда пустит такое чучело? Едва ли, едва ли! Мысленно я решила, что по возвращении в Тарасов нужно насильно умыкнуть в больничку этого парня из двенадцатой и обследовать по полной программе!

«Однако же, — думала я, — верно, сходные мысли были и у Карасева с Феоктистовым, и вот — Карасев убит, а Феоктистов попал в больницу, и выберется ли — пока неизвестно».

— Как бы сам Гамлет Бабкенович не начудил, — пробормотала я, следуя в извилистой кильватерной «струе» траектории Маркаряна-младшего, — а то вон он как за праздничным обедом, то есть за ужином… набрался. На свежие дрожжи плеснул! Не дай бог, еще этот Кругляшов проклюнется, тогда вообще пиши пропало!

Впрочем, худшие мои предположения не оправдались: Кругляшов так и не появился. А Маркарян, выпив еще немного водки и виски сверх своих обеденных норм, не стал больше злоупотреблять алкоголем и пошел играть в бильярд. Тут он удостоверился, что не может даже толком попасть кием по шару, не говоря уж о том, чтобы загнать последний в лузу. Хотя, надо признать, Гамлет Бабкенович изрядно паясничал, кроме того, он омерзительно играл в бильярд и в кристально трезвом виде.

Поняв таким образом, что его присутствие в бильярдной совершенно излишне, он присоединился к группе гостей, которой сам Бабкен Борисович, раскрасневшийся от застолья отец хозяина, решил показать дом. Собственноручно выступив в роли гида.

Важный пузатый гость с фамилией Пугачев (как оказалось, он был из соседнего города, из Самары) и его тень с диковинным именем Савва Николаевич также были в группе «экскурсантов».

Здесь же вились Вова Крамер и две или три его модели.

Забрели в тир, по совместительству являвшийся и кегельбаном. Маркарян взял в руки пистолет, водрузил на голову наушники и несколько раз выстрелил в мишень, висевшую примерно в тридцати метрах от него.

Результаты оказались неожиданными даже для него самого.

— А вы прилично стреляете, Гамлет Бабкенович, — проговорил Пугачев, рассматривая в бинокль пораженную Маркаряном мишень. — А что, Савва Николаевич, постоим за честь Самары, а?

Тот молча кивнул, взял в руки пистолет и, тщательно прицелившись, трижды выстрелил. Я не спускала с него глаз.

— Ну-с, Бабкен Борисович, потрудитесь посмотреть, — торжественно объявил Пугачев. — Как по заказу. Три из трех! Все в десяточку. Лучше, чем ваш сын. Но Гамлет Бабкенович для предпринимателя стреляет просто поразительно. Ничего не скажешь!

Бабкен Борисович помрачнел: вероятно, его сильно задело, что телохранитель заезжего бизнесмена оказался более классным стрелком, чем его сын. А сам Маркарян-младший качнул головой, и его взгляд медленно пополз по лицам столпившихся за его стеной гостей, на секунду остановился на бледном лице рыжеволосой модели, в ухо которой отчаянно заливал какую-то апокалиптическую чушь изрядно пьяный Вова Крамер, а затем его взор упал на меня. Какая-то губительная нерешительность промелькнула на властном лице Маркаряна, а твердая сардоническая складка губ дрогнула и распустилась в жалкой, кривой полуулыбке. Он качнулся вперед и, словно чувствуя на себе чей-то буравящий взгляд, негромко произнес, уже не смотря на меня, но таким тоном, что все поняли, кому адресованы эти короткие смятые слова:

— Ну что… может, ты… Женя.

— Э, щаз я тряхну стариной, — вдруг прогрохотал Вова Крамер, которого никто ни о чем не просил.

И, поставив на пол недопитую стопятидесятиграммовую бутылочку виски, двинулся к стойке тира. Маркарян задохнулся от неожиданности и открыл было рот, чтобы возразить представителю модельного агентства, но в этот момент кто-то выкрикнул тонким женским голоском:

— А покажи им, Вова! Помнится, как-то раз, когда с хозяином ездили, ты на охоте… мы с тобой неплохо уложили кабана. То есть…

— Это в-верно, — проговорил Крамер и, отодвинув попавшуюся на пути к тиру девицу со словами: «Уйди, старушка, я в печали», — взял в руки пистолет.

Маркарян-старший недоверчиво посмотрел, как пляшет в руках подвыпившего актера ствол, и выговорил:

— Ну попробуй. Только если не попадешь… Поставишь крест на многом, дорогой. Не люблю я проигрывать.

— Не говори под руку, Борисыч, — пробормотал Крамер и, вытянув вперед руки с зажатым в них пистолетом, внезапно застыл, как влитой. Дрожание его рук внезапно прекратилось, уступив место сосредоточенной, упругой окаменелости, за которой угадывалось напряжение натренированного, опытного стрелка. Стрелявший только что Савва Николаевич пристально посмотрел на Крамера и отвернулся…

Бах! бах! бах… — шесть выстрелов, следующих один за другим, почти без временного интервала, в ушах подвыпивших и непривычных к стрельбе гостей слились в один непрерывный лающий грохот.

Я, прищурившись, посмотрела на мишень, Бабкен Борисович тоже, и по его губам скользнула одобрительная кривая усмешка:

— Артист…

Крамер опустил пистолет и, тяжело привалившись боком к стойке, проговорил:

— Ну-ка… подгоните сюда мишень, чтобы и я мог поглядеть. Побыстгее, товагищи, побыстгее! — добавил он крикливым тенорком Владимира Ильича Ленина.

Мишень оказалась аккуратно прострелена в шести местах таким образом, что дырочки образовали четкий крест. Такой, который обычно носит на груди каждый православный христианин. Крамер довольно ухмылялся.

— Поставил крест, — сказал он. — Ты же сам просил, Бабкен Борисыч!

— Эй, святотатствуешь, Вова? — негромко произнесла я. — Не ожидала от тебя такого.

— Такого святотатства… или такой стрельбы? — съязвил Крамер.

Сергей Глебович Пугачев посмотрел на то, что «нарисовал» на мишени последний стрелок, и повернулся к допивающему бутылочку Крамеру.

— Н-да-а… впечатляет, — резюмировал он. — Ваша взяла, Гамлет Бабкенович. Мы проиграли честно. Ай да парень! Чему же это вас в модельных агентствах учат, хотел бы я знать?

— Звиняйте, дядьку, коли шо не так, — отозвался Вова быстрым украинским говорком, в очередной раз меняя манеру речи. — Я сегодня немного не в форме… наверно, съел чего-то не того…

Маркарян-младший беззвучно хохотал за его спиной.

После этого инцидента все дружно отправились в бассейн.

— Ниче бассейн, а? Шесть метров глубиной, по олимпийским стандартам. Здесь была спортивная база. Он ничуть не хуже центрального городского бассейна Тарасова. А мы его чрезвычайно удачно откупили. Впрочем, господа, все, что я показал, это так… ерунда. Теперь, как говорится, о главном, — сдержанно проговорил Бабкен Борисович, которого я уже называла про себя «Тенью отца Гамлета». — У нас имеется одна совершенно эксклюзивная достопримечательность. Как говорится, секрет фирмы. Показать, а, Гамлик?

— Покажи, — кивнул сын.

Мы сидели на берегу бассейна вокруг накрытых столиков пляжного типа, заставленных всеми мыслимыми роскошествами продуктово-питьевого фонда. Мы — это Маркарян, Пугачев, Савва Николаевич, еще четверо гостей, чьи имена не имеют значения, и несколько девушек из агентства Вовы Крамера.

Во главе столов сидел, разумеется, сам Бабкен Борисович с чуть ли не голой девицей на коленях. У него явно не было повода сетовать на отсутствие матушки именинника. Впрочем, как оказалось, Бабкен Борисович был мужчина свободный и уже двадцать лет находился в разводе, в связи с чем мог позволить себе известные вольности. Отец Маркаряна разглагольствовал, а я пила шампанское и время от времени поглядывала в сторону бассейна, на ровной бирюзовой глади которого качался огромный надувной понтон, на котором вповалку лежали Ашот Гургенович (черт знает что за охрана!), двое работников головного офиса Маркаряна, два каких-то их усатых родственника и с ними четыре девушки в ярких купальниках.

Компания пила пиво и хохотала.

На противоположном бортике бассейна в цветных шезлонгах развалились Вова Крамер и рыжеволосая девушка, которую звали Аней. Они забавлялись еще непринужденнее и изобретательнее, чем компания на понтоне: взяв по бутылке открытого шампанского, они зажимали пальцем горлышко и, встряхнув бутылку, направляли струи пенистого напитка в хохочущие физиономии друг друга. Периодически Крамер срывался со своего лежбища и, подскакивая к девушке, начинал облизывать сладкую липкую жидкость с ее влажного загорелого тела. Она смеялась и отталкивала его. Один из толчков привел к тому, что Вова упал в бассейн и был выловлен компанией на надувном понтоне. Он попытался было вырваться, но его не пускали. Крамер под хохот всего бассейна кричал голосом Ленина: «Агхибезобгазие, что твогят меньшевики и эта политическая пгоститутка Тгоцкий!» После этого он попытался было применить силу, но одним коротким неуловимым движениям ему завернули руку за спину и уложили носом в упругую красную резину понтона, а здоровенный Ашот схватил Вову за ноги и легко, как выловленную из реки рыбу, поднял вверх и швырнул обратно в воду.

— Умеют ваши гости отдыхать, а вы — создавать уютную атмосферу, Гамлет Бабкенович, — одобрительно проговорил толстый самарский бизнесмен. — Это не всем дано. Так что вы хотели нам показать? Или желаете перейти к делам?

Похоже, Гамлет Бабкенович немного побледнел. Я перехватила его тревожный взгляд, а Пугачев сказал, адресуясь в том числе и ко мне:

— Наверное, стоит совмещать приятное с полезным. Нашел себе прекрасного телохранителя, причем слово «прекрасный» в данном случае богаче смыслом, чем обычно… Евгения, не так ли?

— Да, — сказала я.

— Отлично! Ну что же, за вас, Гамлет Бабкенович, и за тот подарок, который вы себе сделали в лице вашего нового телохранителя! — Пугачев выпил. — Значит, о делах ни-ни?

— Нет-нет, о делах — завтра, — сказал Маркарян. — После обеда. Куда спешить, Сергей Глебович? Дело важное, обстоятельное, и гнать тут совершенно ни к чему. К тому же у меня эти дела во где уже сидят, черти б их драли! Вы, конечно, слышали, Сергей Глебович, что у нас в городе творится, да?

— Слышал, — подтвердил тот, и я быстро взглянула на него из-под полуприкрытых век, — слышал, конечно. Не хотел об этом говорить, зачем портить праздник? Но все-таки примите мои соболезнования по поводу гибели ваших компаньонов.

— Как идет расследование? — спросил сухощавый Савва Николаевич.

Маркарян-младший махнул рукой:

— Да какое там, к чертям, расследование! Менты ничего не нароют! Разве что вот только она…

Он указал на меня. Пугачев приподнял брови, но никто ничего не сказал, а я подумала: «Да, все-таки мой новый босс набрался. Как и вчера, черт побери! Мелет не пойми что».

— В общем… м-м… все со мной согласятся, что не надо об этом говорить, — буркнул хозяин «Короля Лира».

— Это верно, — согласился толстый Пугачев, поглаживая жирные складки на шее. — Разрешите нескромный вопрос, любезный хозяин…

Маркарян вздрогнул:

— Это смотря какой.

— Что это за тип из модельного агентства, который стреляет, как дай бог любому спецназовцу?

Маркарян пожал плечами, а его родитель, «Тень отца Гамлета», широко и неестественно улыбнулся:

— А-а-а, Вова Крамер? Он у нас артист! Он ко мне еще в Армению приезжал со своими девчонками, в Ереван. Это, можно сказать, особенный человек. Откровенно говоря, я как бы… не очень хорошо наслышан о том, чем он занимался раньше, но он учился во ВГИКе, и его оттуда выгнали. За пьянство, по-моему. Это у вас, русских, часто встречается. Вот, среди родственников Гамлетовой матери полно таких, которые без бутылки на свет белый взглянуть не могут.

— Алкоголизм — страшное социальное зло, — понимающе кивнул Пугачев и переглянулся с Саввой Николаевичем. — Ну ладно… так что же вы хотели нам показать?

— Одну минуту, — Бабкен Борисович буквально стряхнул со своих коленей девицу из модельного агентства и, подойдя к краю бассейна, крикнул: — Эй, уважаемые, кто хочет посмотреть чудо архитектуры эпохи застоя?

— Эпохи отстоя, — пробурчал Крамер, который к тому времени успел выпить три литра пива и обшарить все укромные местечки двух лежащих рядышком с ним дам. Те слабо попискивали, но признаков возмущения не подавали. — Ну что он там еще придумал? Пойдем глянем одним глазком, Аня?

Рыжеволосая модель ответила:

— Да куда угодно.

— У Борисыча всегда интересные идеи. По крайней мере, устройство этого чуда архитектуры может оказаться куда более непредсказуемым, чем анатомическое строение Лены и Светы, — заявил Вова Крамер. Леной и Светой звали девушек, акт публичного домогательства к которым с редкостной целеустремленностью демонстрировал бывший студент ВГИКа.

«Куда же собирается завести нас почтенная „Тень отца Гамлета“?.. — подумала я. — Посмотрим».

Глава 10 ЭКСКУРСИЯ

Маркарян-старший открыл тяжелую металлическую дверь, ключи от которой ему заботливо вручил один из охранников виллы. За дверью оказалась металлическая же винтовая лестница. В обработанном кондиционерами чистом теплом воздухе помещения бассейна разлилась сырая прохлада, характерная только для подвальных помещений.

— Идемте за мной, — проговорил Маркарян. — Только накиньте халаты… тут холодновато.

Проем осветился мягким молочно-белым светом люминесцентных ламп, и процессия медленно начала спуск. Лестница оказалась довольно крутой. Последнее обстоятельство вызвало определенные проблемы у господина Пугачева, потому что если — по причине алкогольного пресыщения — лежал он на шезлонге с явным удовольствием, то процесс прямохождения давался ему с изрядными сбоями и пробуксовками.

Впрочем, на его счастье, кончилась лестница довольно быстро, всего лишь через несколько оборотов вокруг собственной оси. Хотя, как подсчитала я, шедшая последней, это соответствовало примерно тридцати метрам ниже уровня поверхности бассейна.

Маркарян проскользнул в полуоткрытую дверь, за ним последовали заинтригованные гости, и…

Мы оказались в огромном зале, размерами значительно превосходящем тот, в котором началось наше застолье. Вдоль его стен тянулись ряды плотно запертых мрачных дверей — с интервалами примерно в десять метров одна от другой. Впрочем, эти двери казались просто какими-то крысиными дырами по сравнению с колоссальными размерами этого зала, вероятно, не менее грандиозного, чем иные пещеры естественного происхождения.

Его длина составляла около ста пятидесяти — двухсот метров. Ширина — не менее семидесяти. Пустые серые стены вздымались вверх на высоту девяти — или даже десятиэтажного дома.

Раздались возгласы удивления. Проклюнулся Володя Крамер, сказавший голосом Сталина: «Ви пастроылы нэплохой бункер, таварищ Жюков!»

Толстый Сергей Глебович присвистнул, даже не пытаясь скрыть восхищение.

— Это что за бункер? — наконец спросил он.

— А это я специально прикупил и подарил сыну, — сказал Маркарян-старший. — Меня в свое время гноили в чем-то похожем…

— В тюрьме? — пробулькал Крамер.

— На секретном объекте, — досадливо поморщившись, проговорил Бабкен Борисович. — Вроде этого, только немного поменьше. Не знаю, что тут было раньше… может, несколько шахт для ракетных установок, супербункер на случай ядерной войны или секретное хранилище — нам с сыном без разницы. У нас тут оборудованы склады и автостоянка. Такого подземного гаража, вероятно, нет и у султана Брунея! Хотя машин, надо признать, у нас существенно поменьше. Впрочем, Гамлик, какие такие твои годы — купишь еще!

— То есть вы уже знали, что тут находятся такие подвалы… когда покупали участок земли для строительства дома? — пискнула одна из девиц.

— Разумеется, — важно отозвался мой подопечный, вылезая поперед батьки. — Знал.

— А это шо такое? — по-брежневски вопросил Вова Крамер.

Все повернулись в направлении, указанном одним из гостей, и увидели идущую вдоль стены до самого потолка лестницу с несколькими маленькими, не больше квадратного метра, горизонтальными площадками на высоте примерно восьми и шестнадцати метров. Вдоль лестницы протянулись несколько толстенных труб с огромными кранами.

«Ничего себе, — подумала я. — Кажется, я начинаю понимать, что это такое!»

Потолок в этом месте выглядел весьма странно. Он шел как бы уступом метра в четыре по отношению к остальной своей площади, зависая на высоте примерно двадцати метров, словно корпус внушительного корабля непривычной прямоугольной формы. Металлическое покрытие этого «корпуса» резко выделялось на фоне ровной темно-серой бетонной поверхности свода бункера.

Вдоль металлического покрытия проходило несколько параллельных труб, оплетенных вязью других трубочек существенно меньшего диаметра. Выглядело все это страшновато.

— А-а, это, — протянул Маркарян, — там мы уже были. Это же дно бассейна!

— Дьявольщина! — вырвалось у Крамера. — То есть твой бассейн висит над этим бункером, черт побери? Матка боска ченстоховска!

Вова хватил здоровенный глоток из вновь початой бутылки виски и полез обниматься к Ашоту Гургеновичу, видимо, перепутав его в полумраке с рыжеволосой Аней.

— Ну и что? — пожал плечами Маркарян. — Просто через бункер было проще наладить прямое водное сообщение с Волгой. К тому же у меня в задумке есть кое-какие интересные штучки… А этот бункер хорошо использовать для хранения продукции, проходящей через мой магазин «Король Лир». Знаете, разная там неучтенка… ну, вы меня понимаете.

Конечно, все его поняли, отметила я.

— А если бассейн прорвет? — спросил до этого момента молчавший Савва Николаевич. — Ведь в таком случае его содержимое сработает по принципу водоворота и может засосать тех, кто будет в этот момент плавать! И несложно представить, что будет с ними в таком случае. Падение с высоты метров этак в двадцать пять — это не шутка.

Гамлет Бабкенович повернулся к Пугачеву и тускло посмотрел на него взглядом, который мог означать только одно: уйми ты своего горе-пророка!

— Я думаю, вы погорячились, Савва Николаевич, — произнес толстяк, — у господина Маркаряна все сделано на совесть.

— Особенно стэны этого бункэра, которые строили еще в мое правлэние, — голосом Иосифа Виссарионовича вклинился в беседу Крамер. — Кстаты, а кто украл мою трубку? Таварыщ Бэрия, займытэсь этим бэзобразием!

Но ни на Крамера, ни на его «Сталина» не обратили внимания.

— Хотя, конечно, если сунуть в стык листового дна бассейна килограмма два пластита… хороший водоворотик получится! — буркнул себе под нос кто-то из самых умных гостей, а Вова Крамер, потерявший аудиторию, при этих словах запутался в собственных ногах и спикировал на холодный бетонный пол.

Савва Николаевич медленно повернулся к «умнику» и окинул его холодным взглядом, затем оглядел распростершуюся на полу фигуру Крамера внимательным взглядом.

— Заберите этого артиста, — кивнул Маркарян-старший. — Отнесите его в одну из спален, пусть проспится. Он мне часам к одиннадцати вечера будет нужен. Отужинаем, а потом — куда ж нам без Вовы Крамера и его девочек?

Я присмотрелась получше и тронула ладонью холодную стену. Подошел Гамлет Бабкенович, молча постоял рядом со мной и сказал:

— Если бы не папа, то я никогда бы не купил этот чертов бункер, да еще с расположенным наверху домом. Честно говоря, я здесь, в этом подземелье, был всего два раза, и меня почему-то преследовало смутное ощущение неминуемой беды…

— Это у вас нервное, — коротко сказала я. — А вашего психоаналитика, Кругляшова, все что-то нету.

— А я ему сейчас позвоню! — спохватился Маркарян, выхватывая из кармана мобильник. — Он на меня действует благотворно… как успокоительное. Сейчас я его спрошу, что за дела… Ай, нехорошо! — прищелкнул он языком. — Приема-то тут нет! Этот проклятый бункер начисто сигнал блокирует!

— Прозвонитесь, как выйдем наверх, — посоветовала я очевидное.

Гости разбрелись по гигантскому бункеру, в самом конце которого за чисто символической оградкой стояло несколько машин, составляющих автопарк Маркарянов. Их было около десятка, но и это довольно внушительное количество личного автотранспорта выглядело просто жалко на фоне громадного пустого пространства, пронизанного рассеянным светом нескольких мощнейших, киловатт на десять каждая, ламп, и яркими лучами четырех армейских прожекторов, сходящимися к центру бункера, посреди которого стояла сравнительно небольшая, метров на пять, вышка с вмонтированной в нее жилой секцией.

— А это еще зачем? — спросил Пугачев.

— Охрана, — коротко ответил Маркарян-старший. — Тут стоит машин чуть ли не на «лимон» «зеленых», да еще хранятся всякие прибамбасы на равноценную сумму.

— Это что же именно вы храните? — прищурился Сергей Глебович.

— А что конкретно вас интересует?

— Ну… об этом мы можем поговорить завтра, — усмехнулся самарец. — С вашим сыном.

И он обменялся выразительным взглядом с Саввой Николаевичем.

Тем временем я проследила взглядом, как двое парней выносят окончательно разложившегося морально и физически Вову Крамера, и, подойдя к Маркаряну, негромко произнесла:

— Честно говоря, Гамлет, ты прав. Этот бункер наводит смутную тоску. Он, наверно, хорош в качестве постановочной площадки для какого-нибудь фильма ужасов…

— А это мысль! — воскликнул тот.

— …Но в качестве объекта для экскурсии — мрачноват, — закончила я свою мысль. — Просто какая-то гробница фараонов. Да и холодно тут.

— Возвращаемся, — кивнул он. — Э-ге-гей, дорогие гости, папа, все наверх! Ашот, проследи, чтобы все гости вышли из бункера, и закрой двери!

Глава 11 ГОЛУБОЕ И КРАСНОЕ

— То, что ты меня пригласил, — это правильно, — негромко говорил Сергей Глебович Маркаряну. — А вот что долг не отдаешь — это неправильно, дорогой. Ты что, своему отцу не сказал, сколько ты мне денег должен?

— Не сказал, — угрюмо ответил Маркарян.

— И правильно. Иначе он не стал бы передо мной так хвастаться. А эта твоя новая телка… она что, и вправду телохранитель?

— Лучший в городе, — буркнул Гамлет.

— Да ну! Можно, конечно, проверить, но жалко такую красоту портить.

— Попробуй! — огрызнулся Маркарян, отхлебывая из бокала вино. — Жаль, у моих компаньонов таких телохранителей не было, вот что!

Толстое лицо самарского гостя помрачнело, две тяжелые вертикальные складки залегли на переносице.

— Ты что же это, — медленно выговорил он, — на меня тянешь, я так понимаю? Нет, ты не крути, именинник, так и скажи: на меня подумал, что ли?

— Если бы я на тебя подумал, — медленно выговорил Маркарян, — то тебя тут точно не было бы, у меня-то в новом доме на дне рождения!

— Верно! А какой резон мне убивать твоих друзей, спрашивается? Заказуха — это дело серьезное. Если бы я на нее решился, то разве стал бы убирать твоих друзей? Да нет, я бы тебя самого завалил, и дело с концом!

— Да ну, Сережа! А долги мои тебе тоже… «конец» отдавать стал бы? — спросил Маркарян. — А компаньонов моих ты мог и так завалить, по своим делам, ведь у вас было с ними что-то, по крайней мере, с Барминым. Ладно! — он хлопнул Пугачева по толстому плечу. — Ты не грузись! Это я просто так говорю.

Оба бизнесмена сидели посреди бассейна на резиновом плоту и пили вино. Оба были изрядно пьяны. Я дрейфовала поблизости на маленьком резиновом матрасике. Слышала обрывки разговоров, которые лишний раз подтвердили, что Маркарян должен Пугачеву крупную сумму денег.

…После посещения бункера все вернулись в бассейн, которому вскоре суждено было стать основной ареной событий. Прыткий дуэт друзей-врагов — Маркарян-младший и Пугачев — уже успел выпить немереное количество кальвадоса, рома и водки «Кристалл» с яблочным соком, а также плотно пообщаться с девицами, катавшимися на понтоне с Вовой Крамером, подняв себе этим настроение.

Затем я стала свидетельницей банальной по существу и забавной по составу участников батальной сцены. Взъерошенный и в доску пьяный Вова Крамер вцепился в оторопевшего от такой прыти Бабкена Борисовича и отчаянно пинал его ногами, при этом издавая звуки, которые исторгал бы воинственный троглодит, колотящий дубинкой подстреленного мамонта:

— Ы-ы-ы… в-в-в… гы-нида!!

Причиной такого поведения, по всей видимости, была рыжеволосая Аня, которая стояла в трех шагах и поправляла купальник, который и без того мало что прикрывал, а теперь и вовсе сполз.

Впрочем, силы соперников были неравны. Атлетически сложенный Бабкен Борисович, хоть и изрядно подшофе, но все-таки несравненно более трезвый, чем Крамер, к тому же бывший в куда лучшей физической форме, быстро показал, «кто в доме хозяин».

— Я думаю, щьто вас нужно рррасстрэлят, товарищ Бухари-и-ин! — взвыл Вова, получив сильнейший удар под ребра.

Больше он ничего сказать не успел: прекрасно выполненным хуком с правой Маркарян-старший отправил его на пол.

Потом оказалось, что все это — просто шутка, и что у Маркаряна любимейшей забавой были такие спарринги с Крамером. «Тень отца Гамлета» добродушно поднял Вову с пола, а потом легко забросил его в бассейн, куда и нырнул следом.

Я продолжала исподтишка наблюдать за общением Гамлета Бабкеновича и Пугачева, хотя я немного расслабилась. Нет ничего более умиротворяющего, чем просторный голубой бассейн и прозрачная вода, в которую так приятно окунуться. Мой матрасик легонько покачивался на волнах, которые шли от резвящихся на воде гостей, и я дала волю раздумьям.

«Итак, — думала я, — легче всего допустить, что у парня из двенадцатой квартиры имеются какие-то провидческие данные и что он, не имея ни малейшего отношения ко всему происходящему, просто способен угадывать ход событий в силу своих паранормальных способностей. Но подобное предположение — это уход от проблемы, а не ее решение, мне так кажется. Однако иначе этого парня с лампой вообще не приткнешь к проблеме никаким боком! А ведь он знал все, до нюансов! Как?! Каким образом? Остается только предположить, что он все же способен предвидеть будущее… Сколько сейчас времени? Около десяти вечера. Если пройдет еще два часа и Гамлет Бабкеныч будет жив — значит, хоть что-то не сбудется. Но, черт побери, как этого добиться?!»

Я подняла глаза на рыжеволосую Аню, которая несколько нервным движением подняла бокал и выпила немного мартини, потом долила туда водки и махнула все разом. Ее бледное лицо порозовело, и она, вскарабкавшись на вышку для прыжков, красиво изогнулась в воздухе и почти без всплеска — по сути профессионально — вошла в воду.

— Какова, а? — донесся до меня голос Маркаряна. — Ничего девочка, Пугачев?

— Да, — неопределенно ответил тот, — главное, чтобы вовремя распознать, для кого она — ничего.

«Так, — подумала я, — кажется, наши бизнесмены дофилософствовались. Ладно… почти все гости уже ушли, около бассейна и в воде остались только три девочки, еще какие-то два типа, Крамер, я и Пугачев с двумя Маркарянами. Нужно окунуться и приступать к ужину».

— Сергей Глебыч, дорогой!.. — крикнул резвящийся Маркарян-старший. — Ты не грузи моего сына. Давай лучше поплаваем, и пора возвращаться к столу. Там повара столько наготовили, нужно все съесть!

— Да в меня уже больше не лезет. Сколько ж можно жрать-то?

— А иначе нельзя, кровная обида, дорогой. Купайтесь и вылезайте!

— Сейчас! — отозвался тот. — Но пить я больше не буду!

Я не дослушала и нырнула.

И вот тут-то произошло нечто из ряда вон выходящее.

Мне показалось, что тугая волна, накатив из глубины бассейна, словно разжатая пружина, зацепила и дернула меня к краю бассейна… послышался сдавленный глухой грохот, как будто где-то далеко ворочались гигантские жернова. Промелькнула мысль, что в самом деле следовало бы поменьше пить (как только что изрек Пугачев), но в этот момент я больно стукнулась о бортик и поняла, что мне ничего не примерещилось.

На поверхность воды вырвался огромный, тускло отливающий пузырь… он поднял понтон, на котором находились Маркарян и Пугачев, примерно метра на полтора, а потом пузырь взорвала изнутри свистящая струя воздуха, и он с плеском и клекотом осел, расшвыривая во все стороны тугие концентрические волны, захлестнувшие борта бассейна и смывшие в воду два шезлонга.