Тени старого дома. Готическая история Батицкая Маргарита

Глава 13. Голоса мертвых

Алан держал Мари, закрывая ее лицо своими руками. Она в ужасе прижалась к нему, боясь даже вздохнуть. Доктор поднял голову и увидел, что призраки исчезли. Он слышал, как сердечко бедной девочки судорожно бьется в ее груди.

– Мари, Мари… Все хорошо, их больше нет. Не надо бояться. Они не причинять тебе вреда. Это просто бедные души, которые не могут найти покоя, они просят помощи…

Мари тихо всхлипнула. Алан со страхом ждал, что ее болезнь вернется, и она вновь перестанет говорить и ходить, но Мари прошептала:

– Доктор, пожалуйста, уведите меня отсюда.

Алан поднял девочку на руки и понес в ее комнату, но она остановила его:

– Нет, нет, я не хочу оставаться одна. Я хочу к сестре… – жалобно попросила она.

Алан послушно нес Мари в комнату Элизабет. Он тихо постучал в дверь. Элизабет открыла не сразу. Она уже спала, но стук разбудил ее. Девушка открыла дверь и увидела безжизненное тело сестры на руках Алана:

– Господи, что произошло?

– Мари вышла из комнаты, она боится оставаться там одна, – рассказал доктор.

Элизабет отошла в сторону и пропустила Алана в спальню. Доктор положил Мари рядом со спящим Эдгаром.

– Я могу забрать мальчика к себе, тогда Мари сможет остаться здесь, – предложил Алан, обращаясь к Элизабет.

– Да, Алан, пожалуй, так будет лучше, – девушка была крайне встревожена. – Бедная сестра, я не должна была оставлять ее одну.

– Элизабет, ты не может справиться со всем в одиночку, Алан подошел к ней и поцеловал ее руку, а затем вытер слезу с лица девушки.

Она благодарно на него посмотрела, а потом осторожно склонилась над сестрой. Алан принес снотворное, которое помогло девочке успокоиться и заснуть. Эдгар проснулся от шума и грустно смотрел на Мари.

– Эдгар, ты же не будешь против, если доктор Вудкорт заберет тебя с собой? – спросила его Элизабет.

– Нет, сестра. Вы теперь поженитесь, да? – серьезным голосом задал вопрос Эдгар.

Элизабет слегка покраснела:

– Да, Эдгар, – ответила она.

– Но, Элизабет, тогда тебе придется оставить меня с отцом? – мальчик вопросительно посмотрел на сестру.

Алан подошел к нему и присел у кровати, чтобы лучше видеть его лицо:

– Нет, Эдгар, мы не оставим тебя ни за что на свете.

Элизабет тепло взглянула на своего любимого Алана, она была бесконечно благодарна ему за доброту и помощь.

Алан увел Эдгара в свою комнату, и мальчик быстро уснул. Доктор провел остаток ночи в кресле, он почти не смыкал глаз, присматривая за Эдгаром, но тот спокойно спал, счастливый от мысли, что сестра не оставит его.

Утром Алан задремал и проснулся только перед самым завтраком.

Элизабет привела в столовую и Мари, та была не в восторге от того, что ей приходится ходить по страшному дому, он оставаться одной она боялась еще больше. Девочка послушно шла за своей сестрой, крепко ухватившись за ее руку. Алан испытал облегчение, когда увидел, что ночное происшествие не вызвало повторение болезни. Он был рад, что оказался в той комнате с Мари. Возможно, именно его присутствие уберегло ее от нового срыва.

Леди Леонора была грустна и печальна, как никогда. Она ни с кем не разговаривала и очень скоро покинула столовую, сказав, что хочет побыть одна.

После завтрака семью ожидало одно известие. Трудно было сказать, огорчило оно кого-то или оставило всех равнодушными: мисс Жюстин покидала поместье:

– Мое пребывание здесь не имеет никакого смысла. У мальчика и так есть няньки. Я же больше не хочу оставаться в этом ужасном доме, с этими словами француженка гордо вскинула голову и села в экипаж, который стремительно увез ее из усадьбы.

Джарндисы и раньше не особенно любили эту злобную женщину, но теперь ее отъезд был слишком сильно похож на побег с тонущего корабля, и это не могло не оставить горьковатый осадок, хотя Эдгар казался довольным. Он не был жестоким, но все же не смог привязаться к холодной, злой гувернантке. Он тут же бросился разучивать новые мелодии по нотам, привезенным его дядей. Элизабет отправилась следом за ним, увлекая за собой и свою сестру. Так они и передвигались по дому, стараясь не разлучаться.

Сэр Ричард стремился проводить как можно больше времени со своими племянниками. Он был чем-то огорчен. За обедом все узнали причину его невеселого настроения: он получил письмо из Лондона. Срочные дела вызывали его в город. Сэр Ричард хотел бы отложить их, но не мог. Он обещал, что вернется в поместье, как только справится с делами. Дети были подавлены.

– Мне так жаль, дорогой брат, что тебе приходится так скоро покидать мой дом, – сказал сэр Лестер, но в голосе его не было ни капли сожаления.

– Ты же знаешь, Лестер, что можешь привезти детей ко мне в Лондон в любое время, – проговорил его брат.

– Да, я думаю об этом, но сейчас тебе нужно срочно уезжать. Ты не можешь забрать их сегодня же. Думаю, что я сам привезу их в начале весны, – совершенно искренним голосом сказал сэр Лестер.

Элизабет слушала слова отца и не верила своим ушам. Неужели он, наконец-то, позволит ей уехать? Она было обрадовалась, но тут же заподозрила обман. Но сэр Лестер заверял всех, что он сдержит свое слово:

– Мои милые дети, неужели вы считаете, что ваш отец чудовище, которому хочется мучить вас?

Эдгар ответил ему:

– Нет, папа. Мы верим вам.

После обеда сэр Ричард стал спешно собираться в дорогу. Он предлагал жене остаться в усадьбе еще на несколько дней, но она ни за что не согласилась на его предложение. Женщина твердо решила ехать с ним. Алан понимал причину ее действий: ребенок плакал, не переставая. Анна не могла утешить его. Доктору пришлось дать ей капли, чтобы хоть как-то успокоить маленькую Джейн.

Гости отбыли около трех часов дня. На улице стояла пасмурная погода, сырой снег падал на землю сероватыми хлопьями. Пейзаж, открывающийся с крыльца дома, был невероятно тосклив и уныл. Джарндисы и слуги вышли проводить сэра Ричарда и его семью. Старая леди не смогла спуститься. Сэр Лестер сказал, что она не выходит из своей комнаты. Он даже сам относил ей еду. Алан предложил осмотреть ее, но хозяин дома отказался: женщина не была больна, но не хотела никого видеть.

Элизабет еще долго стояла на крыльце, закутавшись в теплую шаль, и смотрела на грязную дорогу, по которой уехал экипаж. Дорога уже давно опустела, но девушка все никак не могла оторвать взгляда от ворот, едва видимых из-за пелены снега. Алан стоял рядом с ней.

– Мне начинает казаться, что за этими воротами ничего нет, будто там мир заканчивается. Наверное, я уже умерла и теперь нахожусь в аду. В этом доме. И я все хочу вырваться отсюда, но не могу, да и ехать некуда. Я почти уверена, что стоит мне выехать за эти ворота, как я снова окажусь в этой усадьбе, – в голосе Элизабет прозвучала горечь.

– Это не так, Элизабет. Поверь мне, за пределами этого поместья есть дороги, города и люди. Осталось ждать совсем недолго… – скаал Алан.

– Но если отец не сдержит своего слова? – спросила Элизабет.

– Тогда мы сбежим отсюда, – Алан обнял ее, а потом они пошли в дом.

Элизабет провела весь день в тоске. Отъезд дяди теперь казался ей трусливым побегом. Она думала, что он обманул ее, предав доверие своей племянницы. Алан не могла разубедить девушку. Перед ее глазами вставали страшные картины вечного пребывания в этом доме, и отчаяние ее не знало предела. Ничто не могло развеять ее грусть, ни веселые игры Эдгара, ни поддержка Алана.

Элизабет просидела в гостиной до самого вечера. Потом девушка увела Мари и Эдгара наверх. Алан остался один. Он не знал, как еще убедить Элизабет в том, что ее тревоги напрасны. Доктор сидел, погруженный в свои мысли. Дом постепенно стих и погрузился в дремоту. Снегопад закончился, и дорога покрылась коркой льда с наступлением ночного холода.

Алан засиделся в гостиной до самой ночи. Огонь в камине почти потух. Только угли продолжали тлеть. Доктору стало холодно. Он хотел подняться наверх, чтобы пойти проверить, спит ли Эдгар, но вдруг услышал тихий, горький плач. Алан подумал, что это Элизабет не смогла уснуть и спустилась вниз, но когда он повернулся к входу в гостиную, то увидел, как мимо двери прошла леди Леонора. Она была в домашнем халате с распущенными волосами. Алан окликнул ее, но женщина не слышала. Она прошла к входной двери и покинула дом. Доктор тут же бросился за ней. Ему казалась, что леди Леонора ходит во сне, или у нее случился нервный срыв. Он должен был остановить ее, пока она не ушла слишком далеко и не замерзла на улице.

Доктор вышел из дома вслед за бедной женщиной. Она была уже далеко. Леди Леонора шла в сад, залитый мертвенно-белым лунным светом. Алан бежал за ней по скользкой дорожке. Было холодно, и он тут же замерз. Леонора шла очень быстро, словно неведомая сила увлекала ее все дальше и дальше в сад. Алан то и дело терял ее из виду, путая ее силуэт с статуй, видневшихся среди деревьев. Доктору начинало казаться, что они вот-вот живут. Ему стало жутко, и он ускорил шаг. Через несколько минут Алан вышел на поляну и увидел в холодном лунном свете часовню. Леди Леонора прошла мимо нее. Она направлялась к склепу, находившемуся за руинами.

Алан нагнал женщину, когда она уже стояла у склепа. Леди смотрела перед собой невидящими глазами и что-то бормотала. Доктор подошел поближе и развернул ее к себе лицом. Леди Леонора узнала его. Ее губы посинели от холода. Она проговорила слегка охрипшим голосом, вцепившись в ворот его одежды:

– Его там нет. Они говорят, что его там нет. Он не лежит в гробу. Он ходит по дому…

Глава 14. Блуждание во тьме

Алан накинул на плечи леди Леоноры свой фрак. Он пытался увести ее в дом, но она не поддавалась его уговорам:

– Они говорят со мной… – на ее лице застыло выражение страха и боли.

– Кто? Кто говорит с вами? – Алан хотел поскорее покинуть это жуткое место. Ему казалось, что от склепа веет холодом и смертью. Невыносимо было находиться здесь.

– Мои девочки! Они пришли ко мне, они говорят, что не могут уйти, потому что он не лежит в своем гробу! Я слышу их голоса, они шепчут мне, его там нет. Он в доме! Он в доме!

Леди Леонора закричала и стала падать, Алан подхватил ее. Он почти нес бедную женщину через весь сад к дому. Силы покинули леди Леонору, она даже перестала рыдать. Когда они добрались до крыльца дома, женщина была уже без сознания. Алан поднял ее и внес в дом. Ему навстречу вышла сиделка, она решила проверить леди Леонору и, не обнаружив ее в спальне, забеспокоилась.

Алан тут же приказал ей налить теплую ванну. Он опасался, что ночная прогулка не пройдет для Леоноры бесследно. Она заледенела от холода. Сиделка помогла ему опустить женщину в теплую воду, а потом переодела ее и уложила в постель.

Алан провел в комнате леди Леоноры всю ночь, ожидая, что у нее начнется жар, но к счастью, этого не произошло. Несчастная забылась глубоким сном. Под утро Алан задремал в кресле, но проспал не больше часа. Он не мог забыть слова бедной женщины. После всего, что случилось с ним в этом доме, он не мог не поверить ей. Леди Леонора утверждала, что один из гробов в склепе пуст, и это был гроб Гарри Джарндиса. Но могло ли это оказаться правдой? Или ее слова нужно было понимать в переносном смысле? Возможно, она имела в виду, что ее дочери сказали ей о том, что его черный дух до сих пор обитает в доме, не найдя успокоения и после смерти? Но что если его тела нет в гробу? Может ли это означать, что он жив? Или же похоронен в другом месте? Могло ли это стать причиной того, что тьма не оставляет обитателей усадьбы? Но что если тело будет возвращено в гроб?

Алан осознал, что единственный выход – пойти в склеп и проверить гробы, но от одной мысли, что ему снова придется приближаться к жуткой усыпальнице, у него начинало щемить в сердце. Он подошел к зеркалу и увидел свое бледной лицо. Среди темных волос серебрилась седая прядь. Скоро вся его голова побелеет от ужаса, а душа заблудится в беспросветной тьме, и он уже не сможет найти выхода к свету. Алан вспомнил и о мертвой гувернантке, чья душа мучилась и жаждала успокоения. В этом доме было слишком много теней. Он не знал, как быть дальше, но нужно было что-то делать. Доктор решил поехать в Мидсомери, ближайшую к поместью деревню, под предлогом посещения аптеки, и попытаться узнать, можно ли нанять кого-то, чтобы перезахоронить бедную Полли.

Он сообщил о своей поездке за завтраком:

– Надеюсь, вы не хотите сбежать от нас, дорогой доктор Вудкорт? – сэр Лестер казался веселым.

– Нет, сэр. Разве я мог бы так поступить с вашей семьей? Я нужен моим пациентам здесь, – Алан ощущал тревогу и волнение. Он опасался, что его тайна может быть раскрыта.

– В таком случае, экипаж и кучер в вашем распоряжении.

***

Алан ехал по размытой, грязной дороге и смотрел на пустые, унылые поля и свинцовое небо. Кое-где виднелись одинокие почерневшие деревца. Мидсомери находилась в часе езды от усадьбы. Доктор все глядел на мертвую природу, и его охватила черная меланхолия. Ему предстояло такое тяжелое, страшное испытание: идти в склеп и проверять, на месте ли труп чудовищного ребенка, ставшего источником тьмы, охватившей поместье.

Алан вдруг вспомнил, как ехал в этот дом. Тогда он не знал, что найдет здесь. Доктор намеревался лишь исполнять свою работу, не подозревая, что ему предстоит пережить. Но он встретил Элизабет, и это было счастьем. Именно ради нее он не уехал из усадьбы, как только узнал, что таится в стенах дома. Но что теперь ожидало их впереди? Он хотел разглядеть во тьме, хоть маленькую искорку света, но видел лишь черноту, сомкнувшуюся над их головами, словно страшные грозовые тучи, несущие лишь погибель. Вдруг Алан вспомнил слова своей тети. Она часто говорила ему, что самое темные часы бывают только перед рассветом. Но так ли это? Была ли еще надежда? Он хотел верить, но силы его иссякли.

Вскоре он приехал в деревню. Улицы были довольно многолюдными. Экипаж остановился прямо у входа в аптеку. Алан решил зайти туда, ему казалось, что кучер может следить за ним, значит, если доктор заговорит с кем-то из прохожих, то это вызовет подозрение. Элизабет рассказала ему о том, как отец перехватил ее письмо к дяде. Это очень смутило Алана. Он стал соблюдать осторожность и в своей переписке.

Доктор зашел в темное помещение аптеки. Старый седой человек стоял за прилавком. Он был сильно сгорблен, на кончике его носа повисли очки. Алан купил несколько лекарств, в том числе и снотворное, а потом осторожно заговорил:

– Простите, как вас зовут? – вежливо спросил он.

Аптекарь приветливо взглянул на него поверх очков:

– Кроу. Филипп Кроу, – ответил он.

– Мистер Кроу. Я здесь совсем недавно. Я дальний родственник Джарндисов.

Старик настороженно посмотрел на него и откашлялся:

– Джарндисов? О, боже! Уходите, сэр! Уходите! – закричал он, захлебываясь волнением и испугом.

– Прошу вас! – хотел остановить его Алан.

Но старик ничего не хотел слушать:

– Вам лучше бежать из того дома, молодой человек! Спасайтесь, пока можете! – твердил он, выпучив свои бесцветные глаза.

– Мне нужны рабочие, я хотел бы узнать, могу ли я найти их в деревне?

– Никто не поедет в это проклятое место! Они так много платят своим слугам, но те все равно сбегают! Это страшное место! Уходите! – завопил старик, быстро скрылся за дверью подсобного помещения и заперся там изнутри.

Алан был ошарашен его паникой. Да, в деревне, конечно же, знали о поместье Джарндисов. Слухи о тьме, обитавшей там, расползлись, как эпидемия чумы. Люди страшились этого места. Много лет усадьбы сторонились, считая ее проклятой. Лишь немногие соглашались работать там за плату вдвое или даже втрое больше обычной, но мало кто задерживался в доме надолго.

Алан понял, что здесь вряд ли можно найти кого-то, кто согласился бы идти с ним в склеп, а потом еще и выкапывать труп гувернантки. Собственная наивность даже рассмешила его.

Он вышел на улицу. Кучер ждал его у входа и курил. Алан подошел к нему:

– Поедем в поместье, – сказал он.

– Как скажете, сэр. Возможно, это моя последняя поездка, – пробормотал кучер.

– О чем ты говоришь? – спросил доктор.

– Я собираюсь увольняться, – ответил кучер.

– Из-за чертовщины с домом?

Слуга сплюнул:

– Меня это не волнует. Я не верю этим россказням. Уж больно они нелепые, – насмешливо сказал он.

– А ты сам никогда не видел ничего странного в доме или саду? – спросил Алан, пристально глядя в лицо кучеру.

– Только когда лошади беснуются во время грозы, но так и грозы-то были сильными. С лошадьми такое бывает, – уверенно ответил слуга.

– Тогда в чем причина?

– Скажу вам, вы кажетесь мне честным человеком, – вымолвил кучер и понизил голос, убедившись, что Алан внимательно его слушает: – Хозяин совсем ума лишился. Везде ему чудится обман. Вы же знаете, что я отвожу письма на почту?

– Да-да, дальше, – торопил его доктор.

– Так вот. Пришел он ко мне однажды и сказал, чтоб я письма сначала ему приносил, а уж как он их прочтет, то тогда и на почту везти можно, – рассказал кучер.

– Значит, он действительно читает всю переписку… – проговорил Алан.

– Только вот в последнее время письма-то он так и не отдает. Скоро разразится сильная буря. Вот, я и решил убраться куда подальше, – продолжил слуга.

Алан выслушал его слова, а затем сел в экипаж. Он ясно осознал, что сэра Лестера стоит опасаться ничуть не меньше, чем его мертвого сына. Все это очень ему не нравилось. Доктор старался приготовить себя к худшему. Он все думал и думал, что заставляет сэра Лестера следить за своей семьей. За маской приветливости и веселости скрывалось коварный, жестокий тиран. Мари и Эдгар еще не ощутили на себе его давление, но Элизабет уже прекрасно знала истинное лицо своего отца. Она знала и ненавидела его, а он продолжал мучить ее. Совсем не таким описывал своего друга доктор Личфилд. Да и знал ли он сэра Лестера на самом деле? Но сколько же было в его душе хитрости и притворства! Алан не знал, чего еще ожидать от этого человека, но теперь он понимал отчаяние Элизабет. Она не верила в то, что отец позволит ей уехать из поместья, и доктор осознал, что она права.

Дорогу размыло еще сильнее из-за сильного дождя. Алан смотрел в окно на темнеющее небо. Он должен был придумать, как вызволить Элизабет и детей из проклятой усадьбы и спасти от жестокого отца.

И какое могло быть будущее у Элизабет, Мари и Эдгара? Им было уготовано, всю свою жизнь провести в тоске и печали в ненавистном доме. Но разве мог Алан это допустить…

На улице быстро стемнело. Ненастье все усиливалось. Обратная дорога показалась доктору невыносимо долгой и мучительной. Он пытался увидеть сквозь пелену дождя огни усадьбы, но впереди была лишь темнота. Алан вспомнил свой приезд в поместье: тогда он видел свою мать. Так вот о чем она его предупреждала. До этого дня он не вспоминал о том случае, но теперь понял, что она являлась ему как ангел-хранитель, предупреждающий о беде, которая его подстерегала, но если бы тогда Алан развернулся и уехал бы прочь, то он не встретил бы Элизабет. Значит, в этот дома его привела судьба. Он не мог не принять ее.

Наконец, доктор увидел вдали ворота поместья. Вскоре экипаж подъехали к крыльцу. Доктора уже встречала Элизабет. Она вышла из дома и стояла на ступеньках крыльца. Аллан приблизился к ней. Девушка кинулась к нему и едва проговорила сквозь слезы, сдавившие ее горло:

– Она умерла… Леонора умерла…

Глава 15. Горе

Медицинское заключение Алана совпадало с заключением прибывшего в усадьбу судебного врача: причиной смерти Леоноры Джарндис стал сердечный приступ. Ее сердце не выдержало горя, выпавшего на ее долю. Женщина умерла.

Сложно было описать словами, какой печалью были охвачены Элизабет, Мари, Эдгар, кухарка Салли, Дороти и сиделка Энни, которая находилась с леди Леонорой в момент ее смерти. Они были безутешны. Лишь сэр Лестер казался отстраненным. Он почти все время проводил в библиотеке и был пьян.

Алан винил себя в смерти леди Леоноры. Если бы он остался в поместье в тот день, то, возможно, смог бы помочь бедной женщине. Но Энни разуверила его, она сказала, что смерть Леоноры была очень быстрой. Та встала с постели и хотела спуститься вниз, в гостиную, но вдруг тяжело вздохнула, схватилась за сердце и упала.

– Бедная, бедная леди Леонора. Она была такой доброй и красивой. Она заслуживала счастья. Дай бог, чтобы теперь она смогла воссоединиться со своими детками, – всхлипывала сиделка.

Леди Леонора лежала в гробу в гостиной. Алан смотрел на нее и не верил, что она мертва. Ее лицо оставалось все таким же прекрасным и величественным, как и при жизни, но теперь оно было спокойным. На миг ему показалось, что ее губы затронуты легкой, тихой улыбкой. Мучение этой несчастной женщина закончилось, и ее душа, наконец, была свободна от нестерпимой боли. Так мучаются тяжелобольные люди, для которых смерть становится спасением от ада, постигшего их еще при жизни на земле. Алан хотел, чтобы леди Леонора оказалась в лучшем из миров, уготованных человеку после смерти.

Элизабет сидела подле ее гроба в черном, траурном платье, делавшим ее похожей на фигурку печального кукловода. Она уже не могла плакать. Душа девушки была опустошена горем. Судьба леди Леоноры была так трагична, а смерть скоропостижна.

Элизабет оставила Эдгара и Мари в своей спальне с сиделкой. Она хотела уберечь детей от боли и тяжести. Атмосфера в доме приобрела особый оттенок горечи и скорби. За окном завывал ветер, подхватывавший плач слуг и разносивший его по самым отдаленным уголкам сада. Молчаливые статуи словно приблизились к дому и оплакивали умершую тихой, тоскливой печалью своих поникших голов.

В поместье приехал викарий из Мидсомери. Он должен был читать молитвы по усопшей и провести обряд погребения.

Вечером, накануне дня похорон, в доме разразился отвратительный скандал. Виной тому был сэр Лестер. Он вышел из библиотеки и был пьян настолько, что с трудом мог устоять на ногах. Он приблизился к гробу своей жены. Алан услышал, как сэр Лестер сказал, обращаясь к детям и слугам, присутствующим здесь:

– Видите? Видите, что случается с теми, кто хочет покинуть этот дом? Я же говорил, что нельзя уезжать отсюда! Никогда! Она проклинала это место и была наказана! То же самое будет и с вами, мои дети. Вы все умрете, а я буду скорбеть на ваших могилах!

Эдгар в ужасе прижался к Элизабет, а Мари заплакала. Алан не выдержал:

– Вы должны немедленно покинуть эту комнату, сэр Лестер. Вы не смеете оскорблять память своей жены и запугивать детей! – властно и холодно сказал он, не скрывая своей ненависти к этому человеку.

Но сэр Лестер уже оставил свои страшные предсказания. Он опустился на пол и рыдал с безобразно искаженным лицом. Его голос срывался и становился почти неузнаваемым:

– Скоро он придет и за мной. Я обречен, он никогда меня не простит… – выл он.

Слуги со страхом смотрели на корчащегося в истерике хозяина и не смели к нему подойти.

Алан посмотрел на Элизабет:

– Пожалуйста, поднимитесь наверх. Вы не должны смотреть на это.

Элизабет встала и повела Эдгара и Мари в свою спальню, прочь из гостиной. Алан постарался привести сэра Лестера в чувства. В конце концов, он успокоился и ушел восвояси.

Заплаканная Дороти приблизилась к доктору:

– Кэти сбежала. Я видела, как она выходила из дома с вещами.

Алан отреагировал на бегство служанки очень спокойно:

– И я не могу винить ее за это. Мы все были бы рады уехать отсюда, если бы только могли. Но, Дороти, почему вы остаетесь здесь? – спросил он.

– Я так привязалась к детям. Хотя, конечно, я не выдержала бы, если бы не Салли. Понимаете, доктор, – Дороти утерла слезы платком, – мои родители давно умерли. Она стала для меня настоящей семьей. Я не хочу покидать Салли. А она говорит, что не может оставить детей. О, если бы сэр Ричард увез их в Лондон, подальше от этого места.

– Так и будет.

Девушка ушла на кухню, а доктор еще раз взглянул на покойницу:

– Теперь уже ничто не нарушит ваш покой, – тихо сказал он.

По лицу мертвой скользнул отсвет пламени свечи, от чего Алану показалось, что уголки ее бескровных губ дрогнули, но это было лишь наваждением.

Горе металось по дому, отзываясь в его стенах разными голосами. Это был то плач, то причитания, то молитва. И казалось, что скорбь охватила все поместье, проникнув в каждую душу, обитавшую здесь, и оставив там неизгладимый след тоски.

***

Викарий предложил похоронить леди Леонору на деревенском кладбище, так как семейных склеп уже не годился для этой цели: он был сильно разрушен. Но сэр Лестер так закричал на него, что тот испугался его гнева и больше не стал спорить.

– Она будет лежать рядом с нашими дочерями. Она не может быть оторвана от семьи, – вопил сэр Лестер.

К счастью, Элизабет закрылась с детьми в своей спальне и не слышала его криков.

В Мидсомери почти невозможно было найти человека, который согласился бы приехать в поместье Джарндисов и нести гроб. Людей пришлось искать в соседней деревне, но и там были сильны слухи о проклятье усадьбы. Все же значительная сумма денег смогла привлечь несколько местных мужчин. Остальные жители смертельно боялись усадьбы и считали это место обителью тьмы.

С бегством служанки у Дороти и Салли добавилось хлопот, но они преданно и самоотверженно заботились об Элизабет, Мари и Эдгаре. Алан всеми силами поддерживал их. Мари не переставала плакать, Эдгар бережно гладил ее по голове и успокаивал, а Элизабет сидела в кресле, глядя на горящую свечу. Доктор настоял на том, чтобы Мари приняла успокоительное. Вскоре девочка заснула беспокойным сном. Эдгар задремал возле нее. Элизабет все так же сидела с застывшим взглядом. Алан заметил, как из ее левого глаза скользнула слеза. Он сел поближе к девушке и взял ее за руку, холодную и безжизненную. Алан был не в силах избавить Элизабет от тоски. Все, что он мог, – быть рядом и помочь ей пережить страшные дни.

– Мне кажется, что я слышу ее плач, – тихо проговорила Элизабет.

– Нет, это Мари плачет во сне, – Алан ощущал невыносимую, щемящую боль в сердце.

– Нет, нет, это она. Ее душа теперь в плену, как и души других, умерших в этом доме. Я тоже когда-то присоединюсь к ним, – глухим голосом твердила Элизабет.

– Прошу тебя, мы уже ничем не сможем ей помочь. Будем молиться о том, чтобы ее душа, наконец, обрела покой, – говорил доктор.

– Алан, мне так страшно. Я боюсь за Эдгара и Мари. Мне кажется, что наша семья проклята. Тебе нужно спасаться и уезжать отсюда, – сказала оцепеневшая Элизабет.

– Ни за что! Я никогда не брошу вас в этом доме!

Элизабет положила голову ему на плечо. Она дышала тревожно и прерывисто. Ей до сих пор казалось, что она слышит голос бедной мачехи. Элизабет не знала, написал ли ее отец сэру Ричарду и увидит ли она своего дядю еще когда-нибудь, но все же у нее оставалась смутная надежда на то, что до него дойдут слухи о смерти леди Леоноры, даже если сэр Лестер попытается помешать этому. Девушка начинала думать, это ее отец убил свою жену, а может, и ее мать, хоть Алан и подтвердил ей, что леди Леонора умерла от сердечного приступа, но, тем не менее, сэр Лестер немало поспособствовал этому.

Алан пробыл с Элизабет до глубокой ночи. Она захотела отдохнуть, и он покинул ее комнату. Доктор вышел в освещенный свечами коридор и направился в свою спальню. У самой двери ему вдруг почудились тихие шаркающие шаги. Он резко остановился и ощутил порыв ледяного воздуха. Алан обернулся и увидел в самом конце коридора какое-то движение. Первым его желанием было броситься к себе в спальню и закрыться там, но тут он услышал свистящий шепот:

– Алан… Алан…

Доктор увидел в полумраке мальчика, ему показалось, что это Эдгар. Его лица не было видно: свечи в конце коридора погасли. Алан испугался, что с ребенком что-то случилось, и он зовет на помощь. Доктор сделал несколько шагов навстречу ребенку и вгляделся в его лицо, а когда Алан его увидел, ужас пронзил его душу. Это был не Эдгар… Перед Аланом стояла иссохшая мумия с жутко вывернутыми руками и ногами. Ее голова была скошена набок. Существо смотрело на Алана черными провалами глаз. Доктор, оцепеневший от ужаса, услышал зловещее шипение. Вдруг труп резко распахнул рот, и из него хлынула тьма. Черный вихрь двинулся по коридору, гася свечи и погружая его в страшную темноту. Аллан отпрянул назад. Ему было так жутко, что он не мог даже закричать. В следующую секунду тьма поглотила его.

Глава 16. Похороны

Алан открыл глаза и увидел над собой ясное, сверкающее небо. Он лежал на мягкой, душистой траве, а теплый ветерок ласкал его лицо. Доктор не чувствовал ни ног, ни рук. Это было странное ощущение. Ему казалось, что он растворился в солнечном свете и смешался с землей, цветами и воздухом. Вдруг он увидел, как мама склонилась над ним. Она нежно смотрела на него. Алан ощутил прикосновение ее рук на своем лице. Она осторожно поцеловала его в лоб, а затем положила свою руку на его грудь. Алан ощутил нестерпимую боль и очнулся.

Доктор лежал на полу в коридоре, рядом со своей спальней. Сюда уже проникал тусклый свет зимнего утра. Боль в области груди не прекращалась. Алан с трудом сел и прислонился спиной к стене. Доктор дрожащими руками сдернул платок, сдавливающий его шею, и расстегнул рубашку. Серебряный крест оплавился и сильно обжег кожу на груди, оставив на ней след. Алан снял крест и сжал его в руке. Это вещь осталась ему от мамы. Он надел его только вчера. До этого крест бережно хранился в маленькой, старинной шкатулке. Алан прижал руки к глазам и тяжело вздохнул. Он еще долго сидел на полу, обессиленный и потрясенный.

День похорон выдался очень холодным и темным. В доме царила скорбная, звенящая тишина. Тусклый свет делал леди Леонору похожей на восковую фигуру. Алан долго стоял у гроба и вглядывался в ее лицо. Теперь оно казалось ему печальным. На нем застыло выражение тревоги и боли. Элизабет и дети тоже спустились в гостиную в последний раз увидеть свою бедную мачеху. Сэр Лестер сидел в кресле, опустив голову. Он был трезв и молчалив. Хозяин поместья не смел и взглянуть на свою мертвую жену и боялся встретиться взглядом с кем-то из детей. Доктор увидел, что сэр Лестер убит горем и подавлен. Он вновь стал вдовцом. Алан невольно подумал, что смерть его двух жен не может быть простым совпадением. Он был виновен в смерти женщин. Нет, он не убивал их своими собственными руками, но совершал нечто, что привело их к гибели: он не увез ни одну из них из зловещего дома. После самоубийства первой жены сэр Лестер, прекрасно осознавая, что таится в этом поместье, приводит в дом новую жену, обрекая ее на страшные мучения, потерю детей и гибель. Это было чудовищно. Алан ощущал, что боится и ненавидит его.

К проведению похорон уже было все готово. Викарий приехал несколько часов назад и ждал, когда он сможет провести печальную церемонию. На крыльце топтались несколько человек из деревни, согласившиеся нести гроб за большую плату.

Мертвую вынесли из дома. Процессия двинулась по тихому, унылому саду. Алан шел рядом с Элизабет, опиравшейся на его руку. Лицо девушки было покрыто неестественной бледностью, которая лишь усиливалась чернотой траурного платья. Мари, Эдгар и их отец шли впереди. Алан обернулся и увидел Дороти и Салли с заплаканными лицами. Из-за деревьев за ними наблюдали печальные статуи, окутанные вязким туманом, который придавал саду странный, жуткий вид. Туман клубился по земле, опутывая ноги идущих. Процессия медленно продвигалась к склепу. Ветки черных деревьев нависали над головами людей, словно хотели дотянуться до них. Вскоре из тумана выступила старая часовня. Алан увидел верхушки темных надгробий. Ему показалось, что среди могил промелькнул смутный силуэт женщины, но видение рассеялось и смешалось с туманом.

Мрачные мысли увлекли Алана. Он думал о том, сможет ли леди Леонора обрести покой и встретиться со своими детьми на том свете. Доктор очнулся, когда гроб уже внесли в склеп, церемония закончилась, а семья и слуги направлялись обратно к дому. Несколько мужчин, несших гроб, стояли недалеко от склепа и, тревожно оглядываясь, ожидали оплаты. Алан видел их со спины. Вдруг один из них обернулся, и доктор вздрогнул от неожиданности и страха, иглой вошедших в его сердце. Вместо лица того мужчины он увидел череп с темными провалами глаз. Скелет кивал и двигал пожелтевшей челюстью, отвечая на вопросы других. Алан перевел взгляд на слуг. Вместо их лиц на него уставились жуткие черепа. Доктор ощутил, как начинает задыхаться, он немного ослабил ворот и крепко зажмурился.

– Алан… – он услышал тихий голос Элизабет.

Доктор был не в силах взглянуть на нее. Он боялся увидеть вместо ее лица череп. Девушка потянула его за руку. Алан, наконец, открыл глаза и посмотрел на нее. К его облегчению, страшное видение исчезло. Он увидел несчастное лицо Элизабет.

– Элизабет… – прошептал он.

– Пойдем, Алан. Слишком тяжело находиться здесь. Я чувствую дыхание смерти. Это место, склеп… Боже, это так страшно…

Доктор пожал ее руку. Он не хотел, чтобы ее отец узнал о том, что они обручены, поэтому соблюдал осторожность. Они отправились к дому. Мари и Эдгар ушли с сиделкой наверх. А Элизабет и Алан отправились на кухню. Салли налила им горячий чай и присела за стол, утирая слезы. Дороти грустно перебирала высушенные травы.

– Я помню, как леди Леонора впервые приехала в этот дом, – сквозь слезы сказала кухарка. – Такая красивая и величественная. Она была так добра к детям. Она старалась заменить им мать. Эдгар был еще совсем маленьким, сэр Лестер только оправился от горя.

– Я помню, когда в первый раз увидела ее, – ответила ей Элизабет. – Тогда я так испугалась ее и решила, что она будет жестокой с нами, но все было иначе… Ей нельзя было приезжать сюда. Это не то место, где можно быть счастливым…

– Скоро сэр Ричард заберет вас к себе в Лондон, мисс, – сказала кухарка.

– Этого не будет, Салли. Отец сделает все, чтобы мы остались здесь навсегда. И тогда нас постигнет такая же участь, что и сестер, – обреченно проговорила Элизабет.

Салли всплеснула руками от ее страшных слов и опрокинула чашку, которая разлетелась на мелкие осколки.