Стратегия. Русский Союз Денисов Вадим

— Понял тебя, не лезьте пока, скоро будут.

Руслана тут нет, они с Гришей с самого начала «Рассвета» разделяются, пока в одном месте не появляются, так что Бероев где-то позади, с тыла командует. Я не знаю, может, это и правильно.

— «Броня», доложи точную дистанцию от тебя.

— Тыща семьсот пятьдесят по дальномеру.

— Ну жди, сейчас подтянутся.

— Да жду я, жду! — зло ответил Гонта и отключился.

Торопится Гонта, рвется вперед.

Почти в один момент и БТР, и ГАЗ-66 заглушили двигатели, наступила звенящая тишина. Ну и хорошо, так спокойней будет. Оказывается, тут полно птиц, их голоса слышны отовсюду. А еще еле слышно шумит ветер, не сильный, но постоянный, как начали операцию, так он и не меняется. Не знаю, всегда ли в этой саванне ветрено или же бывают периоды затишья. Здесь возвышенность, и мне кажется, что дует чуть сильней. Нет, неправильно я сказал, настоящих возвышенностей тут раз-два и обчелся, — просто площадка, чуть поднятая над средним уровнем местности. На площадке имеется группа акаций, три купины кустарника. К западу, откуда мы приехали, — низина, там протекает речка, даже не речка, а ручеек. К востоку местность идет слабыми волнами.

Горы на западе еле просматриваются, небо над нами висит низко. Серое, мрачноватое, обещающее дожди: осень на дворе.

Вояки так и стояли, ожидая команды или поддержки.

А мы тем временем уже развернули телескопическую антенну, смонтированную на прицепе, — из тех, что стоят на разведывательных БМП, девятнадцать метров в небо, это для начала. Вообще-то у меня еще есть, верхний багажник пикапа, как у цыган: и «зенитка», и «симметричный вибратор» на пятнадцать метров. Даже «Штырь-10м» припас. По станциям мы вообще целый магазин привезли, хоть ритейлом занимайся: кроме двух «кенвудовских» трансиверов, есть и старые добрые «армейки», в частности тяжеленная танковая блочная Р-130/М, и Р-123 на всякий случай, сам не знаю, что тут пригодится, а что нет.

Нам ведь здесь до завершения здесь стоять. До Победы.

С тихим шумом заработал автономный генератор, сейчас запитаемся, хотя у меня есть и три огромных аккумулятора — в кузове пикапа.

— Юра, а это не опасно? В смысле, что мы так рядом стоим?

— Слышь, прекрати, а! — разозлился я.

Не успел я молодого сталкерам хоть в один рейд отдать — обкатал бы он там нервишки, посмотрел бы на опасность реальную.

— Броник надел? Ну и работай спокойно.

Засопев, Олег полез в салон. Вот и правильно, работа — лучшее лекарство от страха.

Пш-шш…

— «Броня», внимание, подходят.

— Принял. А вы где?

— Закрытая. Недалеко.

— Принял. Секретчики, на. Че прятаться…

Раздался гул двигателя, из-за поворота на холм поднималась какая-то техника. Минута, и из-за выгоревших кустов показался бортовой «Опель Блитц» темно-серого цвета, тащивший за собой самую настоящую «пушку на колесиках». Связка осторожно прокатила мимо нас, немецкий водила дудеть не стал, лишь приветственно помахал рукой. Артиллеристы, сидящие в кузове, не помахали: настраиваются. На открытом проеме двери «блитца» со стороны водителя висел зеленый бронежилет, прямо Афганистан какой-то.

— «Берег», игрушка прибыла.

— Ну так и работайте! Отбой, скоро подойдем, тут ребята заканчивают по флангу.

— Руслан, вы там без потери?

— Дисциплина, «Броня»! — рявкнул майор. И добавил спокойней: — Не совсем чисто отработали, есть трехсотый, легкий, отправляем, пока все в графике.

Я быстро вспомнил, о чем они, видел: там была какая-то боковая ветка, идущая на север от той самой центральной магистрали, которую все наши давно называют Пакистанкой и на которой сейчас стоит наш радиоузел. Так понял, что там бандочка сидела в несколько рыл, — вот ее, наверное, и пригасили армейцы. Но одного нашего ранили, а ведь это спокойный сектор.

Нет, так работы не будет, нечего слушать других, свое дело делать надо.

— «Башню» вызывай, Олег, докладываться будем.

Первым делом нам необходимо связаться с Замком: в донжоне Сотников с ума сходит, приплясывает в радиорубке возле Степана, новостей ждет. Степ злой на меня: его на боевые не взял, оставил в радиорубке. Думал я, думал — и решил все-таки парнишку не брать, страшно стало: вдруг что случится, потом места себе не найду. Потому и потащил с собой Олега, радиста из новых потеряшек, этот хоть совершеннолетний.

Но Степ парень обкатанный… Ладно, что сделал, то и сделал. Харэ мозг греть над прошедшим. Подумал и решил: нужно еще антенны развернуть. В принципе отсюда мы все Дикие Земли протыкаем, но ведь мне хочется еще дальше достать! Погемориться, что ли, развернуть и «вибратор»?

— Доложил?

— Сделал, сигнал хороший.

— Хорошо, давай теперь Дели лови, узнавай, как они там, и садись на сканеры.

Есть у меня в подразделении небольшая дедовщина, есть, грешен.

Сканеров у меня два, просеивать будем все подряд, стараясь изловить посторонние переговоры. Все пишется, если появится закрытый сигнал, то сразу на дискремблер — попробуем раскрыть. Хотя я не верю в возможность высокотехнологичного радиообмена: некому тут такое использовать, в округе полудикие племена и кланы. Мы же все на шифре.

А вдруг где-то сидит самый что ни на есть талибанско-талибанический Юрус Васюк-Ад-Дин и колдует с дешифратором? Не-не, только не на этой Платформе, на фиг, на фиг…

Ближние к отрогам Южного хребта мало-мальски серьезные монокластеры уже встали в ряд, Демченко просто адскую работу среди них провел. А вот одиночные группы изгоев да абреков действительно опасны, с них станется. А есть еще обиженные.

Тут Восток, братцы. Если в межродовых или межплеменных стычках вышибают мужиков, то женщин и детей забирают в свой тейп, никто их в саванне не бросит, ценность кадрового роста все понимают. Бывает так, что кто-то остается, приходит в селенье — опа! А женщину уже увели… Начинает охотиться, мстить всем подряд — тут башню сносит быстро, договориться невозможно. Еще и таких выковыривают ребята радикально. Шибко вольным да диким отшибают всякое желание пакостить дальше.

Здесь вообще нет цельных монокластеров, кончились — лишь сталкеры успели застать, в самом начале знакомства с Дикими Землями. Даже после присоединения нет никаких гарантий, что получишь Большой Ништяк, это уже наудачу… Гигантский жесткий черпак Смотрящих перемешал осколки первичных общин в невообразимую этническую кашу, раскидал ее порциями-пайками по огромной территории, с которой они теперь стекаются обратно, жмутся поближе к дороге, инстинктивно чувствуя, что только здесь и можно выжить. Теперь Смотрящие смотрят на образец еще одной селективной практики, ждут, что из всего этого получится. Получается то, что имеем. У нас половник не такой крепкий, но размешиваем, зачерпываем. Раскидываем по-своему.

Встречаются и «резко ставшие умными». Пятнадцать километров назад одна группа сама вышла к колонне с белым флагом, вместе с семьями, серьезной зачистки уже не хотят, а ведь никаких предложений до начала операции не принимали! А абречить в Диких Землях одиночкой или парой — просто нереал: сожрут к лешему, тут есть кому пошамать человечинки, степные волки огромны, быстры и умны.

А может, и еще кто есть, похлеще.

Я вот вообще думаю, что основной проблемой Пакистанки после прохода войск станут не остатки людских групп, к чему готовятся наши вояки, а дикие стаи хищников этой степи-саванны. Охотники нужны будут, опытные, смелые.

Тем временем артиллеристы плотно забили под колеса арттелеги сварные колодки — уголки со скобами, развернули орудие на восток, разложили вокруг «сорокапятки» снасти. Подошел Гонта, встал рядом, что-то крикнул мабуте, сидящему за стереотрубой.

Ба-бах! Ну на это уж я насмотрелся, наслушался, они вечно на стене тренируются, по ихтиандрам лупят. Разрывные снаряды на таком калибре невелики, как граната примерно, но свое дело по стационарной позиции они сделают. Парни стреляют хорошо, Главный снарядов для тренировок расчетов не жалел.

Ба-бах! Ба-бах! Что-то щедро стреляют, не остались бы без штанов раньше времени.

На груди зашипел сканер.

— «Броня» — «Монголу».

— В канале «Броня».

— Левей и ближе пятьдесят.

— Принял, смотри там.

Елки-палки, это где же сейчас Бикмеев находится, неужели там, далеко впереди? Он что, раньше всех выдвинулся? Ну дают мужики, это же какой риск. Все сталкеры — конченые отморозки, я давно это понял.

Монгол корректировал, пушка монотонно лупила, накрывая невидимую мишень.

— «Броня», накрываете, есть поражение. Распускайте «паучков», я дальше пошел…

Пш-шш…

Затарахтели двигатели квадроциклов, экипажи быстро влетели в седло, маленькие юркие машинки начали расходиться далеко в стороны, спускаться вниз, там тоже кустарники.

Дугу-дугу-дугу-дум! Дугу-дум! — обиженно загрохотал с «шишиги» ДШК, включаясь в огневую работу, — непривычно для себя, на вторых ролях, когда такое было.

Пш-шш…

— «Кастет» — «Броне», мы чуть дальше отойдем. Тут тропка есть, проверим на следы.

— Принял, игрушка пока на точке будет стоять.

— «Фагоцит» — «Броне», мы идем по плану, — на все еще неважном русском доложил Эрих Вайнерт.

Следом за бронетехникой по дороге вниз медленно двинулся и ГАЗ-66, пулеметчики пока притихли, осели на перекур, в движении на колдобинах много не постреляешь, того и гляди без зубов останешься. Наверху машины была установлена портативная РЛС ближней разведки «ФАРА-ПВ», такая же, как и на «сороковом», ушедшем вперед, бронелобые идут уверенно.

Опять шум двигателя, опять едет машина. Нет, двигатель не одинок, колонна идет.

Первым показался легковой «кюбельваген», 82-й «Фольксваген». Брезентовая крыша не откинута, стоит на штатном месте — может, это и верно, того и гляди дождик ливанет. Мы тоже предусмотрительно тент на «виллисе» активировали да и над прицепом поставили.

За германской легковушкой показался мотоцикл «цундап» без коляски, а следом — два пятнистых высоко поднятых «Лаффли V15», машины весьма грозного вида с бельгийскими экипажами. Обе с прицепами. На головном «лаффлике» топорщился крупнокалиберный «виккерс», на втором — станковый пулемет «гочкис» образца 1914 года: не зажалась Сильва Каз, по делу ресурс выделила, сверх договоренностей.

Боевой квадроцикл басконцев пока остался дежурить на 40-м километре, на промежуточной «опорной», вместе с еще одним квадром, нашим. Там вроде тихо, зона мирного кластера, договоренности работают, но при планировании решили от греха… По ходу операции у сталкеров возникли некие подозрения, поэтому майор оставил на временном опорном пункте усиленную группу, прикрепили и басков. Уже полученный опыт говорит, что правильно сделали. Ибо сейчас тут, к гадалке не ходи, начнутся ревнивые движения, кто первым у кормушки окажется, кто ближе к Союзу прижмется. Могут повздорить между собой — разнимать придется.

Из «кюбеля» выскочил Бероев, возбужденный, не сказать что довольный — бойца подранили, но глаза блестят, — вот странная судьба у военных: радуются войне! Срабатывает инстинкт убийцы, хватка матерого хищника. А как же, его еще Держава вырастила.

Майор оглянулся назад, что-то сказал в рацию, помахал поднятыми руками с развернутыми к себе ладонями, расставляя машины. Совершив все положенные манипуляции, Руслан подошел к нам:

— Салам, «кренкели»!

— Привет, командир.

Честь не отдаем, ибо не совсем армейцы. Мы «партизаны», как мне доходчиво объяснил Гриша, то есть люди, временно призванные с «гражданки». Отношение к нам соответственное, на «отвяжись!». Явно это не показывают — мы нужны, — но такое чувствуется.

— Наши далеко ушли?

— Да нет, под квадры подстраиваются. А те по бокам по пересеченке.

— Развернулись уже, значит… Зиберт, ко мне!

Немец подскочил, вытянулся, отдал честь — красота.

— Значтак, зольдат, останешься здесь, с радистами, дальше с ними пойдешь. И возьми «льюис» в машине.

Немец слушал молча. Ни пререкания, ни раздражения, как бот. Лишь поправил на плече ремень маузера с оптикой. Козырнул, щелкнул пятками, пошел выполнять.

— Связь уже имеете? Далеко бьют станции? — возобновил деловой разговор Руслан, повернувшись к нам.

— Хоть до Шанхая, — солидно похвастался я.

Рассказали о связи с индусами, с Башней.

— Что там восточники, шевелятся в бою? — А глаза его никак не могут оторваться от оперативно важного направления, все мысли майора там.

— Говорят, что примерно двадцать пять километров прошли, с боями. Похоже, основную массу своих идиотов выкосили. Продвигаются дальше, сейчас опять долбят кого-то. Говорят, что если быстро справятся, то плановые пятьдесят получится сделать.

Майор удовлетворенно кхекнул, потер ладони.

— Отлично! Ладно, мужики, бывайте пока, а мы дранг нах остен!

Колонна выстрелила сизым выхлопом, зазмеилась дальше.

Радиопереговоры в эфире шли беспрерывно, но огневых контактов у войск пока не было, только группа Эриха по ком-то немного постреляла, поэтому я расслабился, огляделся.

За крошечным сараем, собранным из извилистых веток местного «саксаула» — черт его знает, что за растение, — у большой груды камней суетились люди, там часть клана Хамиса, все женщины, за исключением занятых на готовке, — это святое. Перекладывают булыги, сортируют. Откуда, как, какими силами и в какое время они натащили сюда всю эту прорву камней, и представить невозможно, это же просто тупой китайский подвиг!

Еще два мужика ловко ставят кошару, или кораль: огораживают кривыми плетнями солидный участок под отару. Кто-то ставит большую двадцатиместную армейскую палатку, даденную им сталкерами, кто-то заводит на очаги два здоровущих котла: мы уже знаем, что будет плов. Предвкушаем — я уже забыл, когда едал настоящий узбекский плов. Барашка узбеки уже зарезали, большого, жирного, кровь спустили. Бородатый младший брат Хамиса, здоровенный лоб Алшимбай, привязав еще теплое животное за задние ноги повыше, к гнутому, но крепкому стволу степной акации, традиционным кулинарно-разбойничьим ножиком — «пчаком» — осторожно, можно сказать, почти ласково снимает шкуру. Жир ярко-белый, мясо розовое… А еще он постоянно что-то напевает себе под нос. Акын.

О! Еще одна машина идет! Живенькое движение по трассе пошло, затусил народ.

— Олег, че там в эфире?

— Нормуль пока, Юра, рутина. Опять наши встали, смотрят.

Ишь ты, пообвыкся парень.

На площадку вполз бортовой «газон», загруженный доверху, даже непонятно, как они сюда умудрились доехать, не растеряв ничего по дороге. Остановив машину на обочине и не обращая особого внимания на засуетившихся узбеков, мужики быстро подошли к нам. Оба гражданские, тоже «партизаны». Оба чуть испуганы.

— Товарищ начрадиостанции, мы вот… привезли тут груза местным, этава… можно разгружать. — Худощавый пожилой экспедитор зачем-то протянул мне накладную.

На поясе у него висела новенькая коричневая кобура с револьвером, застегнутая цепко, по-заводскому, у водителя точно такая же. Эх… Что тут думать, я старший на объекте, потому и протягивает. Принял документ, не читая, сразу отдал бумагу направо, в руки молча стоящего Хамиса, алчного получателя груза, который с нетерпением ожидал какого-то решения. Что он так? А… Понял.

— Разгружайте. Хамис, распишись потом, не забудь.

Узбек заорал по-своему, да так, что весь клан тут же ринулся к машине.

— Как там на трассе, тихо, не?

— Людей не видели, пока ехали. Нам какие-то леопарды попались в степи. Прям возле дороги стояли, струхнули мы маленько, — ответил водитель.

— Нам сказали тут остаться. С вами, — сообщил худощавый. — Эвакуаторами, если что, раненых там вывозить…

— Оружие нормальное есть? И почему кабуры застегнуты вглухую? — Я еще раз посмотрел на «партизан».

Экспедитор пожал плечами, словно растерялся:

— В машине «колчак» лежит, и «ремингтон» помповый имеем.

— Вот и держите рядом с собой. Хорошо, разгружайтесь пока. Давайте оба в кабину и на кабину, наблюдайте. И машину поставьте поудобней, не обижайте людей. Вообще-то тут их земли.

Зиберт вместе со своим «цундапом» встал подальше, выбрал пару удобных точек, поставил пулемет, ходит, смотрит, не отрывается от бинокля. Дисциплинированный вояка.

Сначала узбеки начали скатывать 200-литровые бочки с топливом, пять штук. Две им, остальные в резерв, для заправки проезжающих. Хамис суетливо бегал внизу, отчаянно ругался на соплеменников, эмоционально командовал, одновременно успевая разговаривать и в нашу сторону — комментировал происходящее.

— Уй-бой! Алшимбай, мозги сикма! Бери двумя руками, да!

— Не щадишь ты своих людей, брат, — заметил я, удивляясь, как они быстро и дружно выгружают привезенное.

— Э-э-э… Если осел легко навьючен, он приобретает желание лечь на землю, пусть работают молодые, сильные. И глупые. Уй-бой! Инсоф сенда борми?

Бородач не выдержал, поднял руки, громоподобно заорал в ответ старшему брату:

— Менга бакрма!

Хамис сплюнул, вздохнул, отошел назад.

— Что он сказал?

— Не кричи на меня, говорит мне, ты понимаешь! Молодежь… Ладно, ладно, работайте, работайте!

За бочками настал черед туго стянутых пакетов с пиломатериалом из Медового. Увидев доски во всей красе, узбек просто ошалел:

— Уй-и, а-а! Доски! Обрезные! — Он кинулся вперед, расталкивая родню, тут же принялся зачем-то считать: — Бир, икки, уч, турт, беш, олти, етти, саккиз…

Не желая мешать столь экстатическому состоянию, я отошел к пикапу, где Олег все так же внимательно «сидел на эфире». И отсюда посмотрю — так даже шире горизонты, картинка целостней.

Клан встанет тут. Договорились с ними давно, и Хамис ждал этого дня, как говорил Демченко, до трясучки. Раньше не мог: опасно, грохнули бы его. Теперь с ним четырнадцать человек, включая женщин и грудных детей, позже еще кого-то подтянет. Здесь же встанет наш пост, дальняя командировка. Будет работать радиостанция, дорогу прикроет типовой «мешочный» блок под навесом, лишь на первое время.

Узбеки тоже будут нести службу по охране трассы, но основное у них пока в другом — цивилизационная организация места. Хамис ставит тут чайхану, представляете? Нормальное придорожное заведение, которое в древности назвали «трактиром», то есть на тракте стоящим. А что? Восточный вариант, экзотика дороги.

Радость усталого путника.

Тут же будет и автозаправка, Хамис халтурить не собирается, клянется, что «будет с козырьком и яркими надписями, клянусь!» Будем ездить и спрашивать: «Ничь пул — почем товарчик, сколько стоит?» — это и я знаю, бывал как-то в Оше.

Старшие женщины и мужики клана все таскали доски, укладывали их в штабель, который готовились накрыть выгоревшим штопаным брезентом. Потом пошли коробки, мешки с мукой и цементом местного производства, деревянные ящики, все для него.

— Гиниратор, а-а-а! Катта рахмат, урус-шах Сотников… Мотоблок бир! Какой груз, вай, вай, ман жуда хурсандман! Мопед, и-иии!

Подошел Зиберт. Посмотрел на развал, что-то сказал — узбеки прекратили растаскивать добро, начали укладывать мешки в форме пулеметного гнезда.

А девчата в тейпе красивые, парочка так вовсе… просто ша-херезады.

— Красивые дочки у тебя, Хамис.

— Халам-балам не держим, ты на Зарину посмотри, ай, баракалля — умница!

Глава тейпа внимательно посмотрел на меня. Мгновенно принял решение, на Платформе все быстро делается, так и надо.

— Не женат ты, а? Бери. Ты большой начальник, а у меня заправка и чайхана, о калыме договоримся, бери! Каляй маляй якмаляй? — И тут же перевел: — Все ништяк?

Вдалеке, заставив меня невольно вздрогнуть, грохнул выстрел «сорокапятки». Потом еще один и еще. Вот уже и крупнокалиберные пулеметы подключились, там и ротные добавили, надо же, уже различаю звук; опять понеслась…

— Не каляй, Хамис, и не маляй, — отсутствующе произнес я, пожевывая травинку. — И уж пока никак не якмаляй — видишь, какие тут дела разворачиваются.

Но окрыленного сладчайшими перспективами узбека, уже видящего перед собой потоки машин, очереди за пловом, чебуреками и лагманом, было просто невозможно сбить с созидательного настроя счастливого и богатого семейного строительства на военный.

— Какие такие дела, что ты такое говоришь? Сейчас порешают ваши джигиты все эти дела, начнется сытая мирная жизнь, хвала Создателю.

Подвязав пустой диалог, я подошел к станции, вызвал Бероева:

— «Берег», ответь «Эфиру».

— На связи «Берег», что там, Юра?

— Слышим гром победы. — Я не Олег, не имею права признаваться, что страшновато. — Помощь не нужна?

— Ну, еще не победы… — хмыкнул Руслан. — А помощь не помешает. Свяжись с Демченко, узнай там, когда они вылетают, требуется поддержка с воздуха, пусть загрузится.

Демон с Эльзой стоят на вновь открытой ВПП неподалеку от спуска с гор, сегодня ночью там планировали поверхность, на скорую руку. Раньше никак не получалось: явной активности на Пакистанке мы не демонстрировали.

— Принял, сделаем.

— До связи.

Обозначив летунам задачу и сообщив итоги колонне, мы с Олегом остыли, да и стрельба пошла потише, все ждут развязки.

— Ох, богат урус-анклав, богат, — философски заметил у меня под ухом тихо подошедший к нам Хамис. — Куда смотрите, а? Чего смотрите, без вас справятся… Ох, богата Россия-страна, доски ровные есть! Цемент есть. Топливо есть. Армия какая сильная! Наверное, девушек красивых не хватает, как ты думаешь? Сильной армии нужны красивые жены.

— Все-то ты знаешь про нашу армию, — хохотнул Олег.

— Конечно, я все знаю, — спокойно подтвердил узбек. — Столько лет в Афганистане с вашими сотрудничал, до самого последнего момента, когда меня слуги Всевышнего сюда перенесли.

Он хоть и узбек, но узбек афганский, да еще и с уйгурской кровью, мешанина, такие где угодно выживут. Хамис первым понял выгоды, первым откликнулся, теперь тут баем будет. И не побоялся перебраться сюда, причем вовремя.

Мы стоим на сто втором километре Пакистанки, считая от конца горной подошвы.

За нами остались практически чистые, спокойные земли, вожди мирных кластеров сами зачищали вокруг себя, весь последний месяц гоняли «непримиримых». Но ему нужно было бросить обжитые места и уйти восточней, сюда, в эту самую точку. И он согласился, встал там, где это нужно Союзу. Теперь получит и бакшиш и ништяк.

— Как ты можешь помнить, если мы из Афганистана свалили черт знает когда? — все не мог уняться Олег.

— Как свалили? Это полки свалили, для газет. Кто надо, тот остался, парень, — с мягкой улыбкой поправил моего напарника узбек, посмотрев на нас с какой-то тихой мудростью. — Кому надо, те там и сейчас работают, что ты как ребенок… Из Афганистана никто никогда до конца не уходил.

Вот такие новости из серии «Солдаты Империи».

Со стороны казанов и длинного стола, оперативно сложенного из драгоценных досок, послышались приглашающие крики. Мужики из грузовика уже вытирали вымытые руки полотенцем: быстро реагируют партизаны. Плохо, что самовольно пост покинули.

— Плов готов! — вскинулся Хамис. — Прошу за дастархан, уважаемые. И товарища немца нужно взять с собой, у нас интернационал.

— Зиберт! — крикнул я, помогая небогатому немецкому рукой с воображаемой ложкой. — Ком цу мир, ессен, ессен! Господа партизаны, вы почему пост покинули, а? Вас что, по законам военного времени, не?

Те потупились, ожидая решения.

Подошел улыбающийся Дитрих, по моему жесту поставил пулемет возле стола.

— Путим-м поиттать пльов? — осведомился он.

— Будем, уважаемый, будем… Хуш келибсиз!

За столом уже сидело человек семь, еще несколько крутилось рядом, доукомплектовывая полевой дастархан. Взрослых мужчин всего трое, еще три парня в предпризывном возрасте, остальные — женщины и дети. Нас ждали самые почетные места. Сразу же подошли две женщины с кувшинами и полотенцами, даже кусочки мыла есть. Елки, у нас в машине орехи в меду! Не забыть бы детям раздать.

— А почему мужчины стоят? Что? Почему на часах, как так, пусть садятся, мои нукеры посмотрят! — резко отдав распоряжение по-узбекски, Хамис поднял своих парней, заставив их быстро улететь на посты. — Пусть садятся, начальник!

Я махнул рукой, пусть так, тут прямо из-за стола наблюдать можно. Ухнув, из черного казана вывалилась золотистая, ароматнейшая, очень аппетитная масса, легла на огромное блюдо. Помидоры, огурцы… И дыни, большие, оранжевые. Молитвы не было — похоже, религиозные обряды несколько упрощаются. Разговоры стихли. Но я отчего-то спросил, просто вспомнил:

— Хамис, забыл спросить, а как местечко назовете? Или не придумали еще?

Стало еще тише.

— Все придумали, — успокоил меня узбек, торопясь освободить рот для нормального ответа. — Санта-Барбара.

От удивления я машинально отдернул руку от огромной горячей горы риса. Ну дают!

— Но почему… Санта-Барбара?

— А ты чего ожидал, дорогой? — Он хитро посмотрел на меня. — Ош? Хорезм? Бухара? У нас новый мир, в нем и жить нужно по-новому, интернационально, ваши спецы всегда меня этому учили… Санта-Барбара! У меня дома весь сериал был, понимаешь? Все серии! Санта-Барбара!

Мне примерещился удивительный микс из «Белого солнца пустыни» и старых спагетти-вестернов: низкое дощатое здание офиса автозаправки на высоком каменном фундаменте, прилепленная сбоку чайхана, жаровня под навесом, остовы брошенных машин, старая резина навалом… Чисто выбритый Алшимбай в бейсболке и джинсовом комбезе, сидящий на деревянном парапете возле входа и от скуки мучающий губную гармошку.

И заунывный переливающийся парафраз над сонной саванной…

Ну что же.

Докладываю! Сто второй километр трассы «Пакистанка».

Чистая зона. Узбекско-уйгурский городок «Санта-Барбара».

Операция «Рассвет» продолжается.

«Кастет», имперский сталкер, не меньше

Нам пришлось вернуться, когда мы услышали позади разрывы.

От, трахома, вроде же только что все чистанули, всего четыре километра трассы прошли, все ништяк было. Да что там опять за незадачка?

Сомов повернул направо, медленно прошел между ветками, заглушил двигатель, квадр встал как раз под кустами какого-то мелкого орешника, нормально — и тень есть, и машину незаметно.

— Я сбегаю к горке, гляну, — предложил я.

«Горка» — это по инерции, нет тут никаких горок, вот такой холмик, в лучшем случае — всего на два метра выше среднего уровня местности, но и этого хватает, нас не видно. Правда, и мы не видим.

— Давай, Костя, жми, только без гагарина, на цырлах, — досадливо согласился Гоблин. — Я пока с Русланом свяжусь.

А я и не хочу подвигов, надоело, устали мы все, навоевались на год вперед.

— Может, винт возьмешь?

— Не, со своим.

До плоской высотки было всего метров пятьсот, мне их проскочить — так, ноги размять, только в пользу, меньше сала будет, гы… Не склонен, господа, не склонен. Пролетел быстро, даже снарягу не растряс. Последние метры хотел по привычке ползком пройти, но вспомнил, вовремя одумался. Тут ползать порой совсем не комильфо: колючки какие-то раскиданы, листья острые, что-то типа кактусятины, сдуру быстро иголок в ляжки насажаешь.

Хорошо, что есть у нас Монгол, умный да опытный.

Он вообще по Дикому Полю среди сталкеров самый спец, страшно и сказать, сколько они тут с Демченко дней и ночей провели, вышибая наиболее опасных да буйных. И если Серега все больше по сладкой и горькой дипломатии специализировался, разводя местных вождей и вождяриков на разные «проекты», а когда и откровенно стравливая их между собой, то тихушный, но реально свирепый в деле татарин Бикмеев реально же бил по дурным бошкам, воюя то за одних, то за других — от ситуации и целей. В итоге во многом благодаря этому мы и получили первые чистые десятки километров Пакистанки, да.

Монгол, кстати, в броне едет: армейцы недавно подобрали мужика, набегался он савраской до полного падежа. Прилег Шамилька в корме под бронелистом на сложенном самостройном тенте для крыши БТРа и мочит — представляете, как его укатало.

Он нас и научил — никаких краг, только кевларовые перчатки с полуоткрытым верхом.

На мне именно такие, потому я просто встал на четвереньки и паучком низенько так пробежал к обрезу, посмотрел под себя, упал, уф…

И чего мы имеем плохого?

До дороги километр на север. Наша колонна на ней в полутора к северо-западу.

Злой вражина гораздо ближе, трахома, постреливает из укрытий. С «лаффлика» по направлению изредка лупит крупнокалиберный пулемет, одиночными, «гочкис» у бельгийцев тоже устал. А ДШК у нас гордый, молчит пока. Остальные операторы тоже пока молчат, выжидают момент, решают тактические задачки.

Тут речка течет, вся извилистая, кривущая, ее и обозначили на карте как «Кривая речка», Шамиль так прозвал. И ложбина имеется, даже лог, от меня до него метров шестьсот. Вот там они и засели, сидят, точат кинжалы. И что? Атаковать под дымом, пройти с флангов? Бероев не будет, у нас уже пять раненых и один двухсотый, Леха Зорин погиб, пацан из второго взвода.

Один из трехсотых тяжелый, и еще хрен знает, вытащат бельгийца медики или нет. Медсанчасть встала на Санта-Барбаре — это Юрец нам такое название «опорки» сообщил, полный угар. Хорошо, там бортовая машина стояла, Вотяков сразу пнул в нашу сторону, вывезли парня, сейчас над ним лепилы колдуют. И ведь санрейсом не увезти — не транспортабелен бельгиец таким способом, в «Пайпер» носилки не закинешь.

Нет, не будет Бероев.

Переключил рацию на первый канал, чтобы в гарнитуре слышать переговоры Сомова с командирами колонны. Пш-шш…

— И много их там?

— Да хэзэ, Руслан, пока без числа, Кастет смотрит, будем выявлять.