Ух, началось! Янук Елена

– Сейчас закончу, тогда и познакомимся поближе, за чаем.

Я стояла и улыбалась, но, вспомнив о подруге, потянула ее на кухню. Там в четыре руки мы быстро сообразили угощение и наконец сели пить чай. Люда, склонившись ко мне, тихо спросила, обхватив чашку ладонью:

– А ваш директор всегда до полвторого ночи работает?

– Нет, но частенько… Он какое-то время отсутствовал, дела и накопились.

– Ясно. А ничего, что все так панибратски? – сделав большие глаза, поинтересовалась она, приподняв чашку.

– Думаю, что нет. Люд, ты не сердишься, что тебя в такое неудобное место затащила? Если хочешь, завтра подыщем тебе квартирку?

Людочка, поразительно легко глотая кипяток, словно это был лимонад из холодильника, сразу ответила:

– Нет, я, кстати, очень довольна. На сегодняшний день я совсем на мели, снимать не могу, с удовольствием поживу пока так. – Она вздохнула и потянулась за бутербродом.

– Еще одна авантюристка, – отметила я, уплетая сыр с хлебом.

– Угу… – с набитым ртом промычала Людочка.

Допрос бунтарей, оставшихся в живых, ничего не дал. По их словам, предателям до белого каления надоело соседство рабов. Вот так-то! Всем восьмерым разом надоело, все тут! И с чего на них брезгливость так не вовремя напала? Или, наоборот, вовремя: Кевин ранен, я отсутствовал.

Скептически усмехнулся, рассматривая жалких предателей, но вслух о «нежной истеричности» изменщиков не сказал.

Откинувшись на высокую спинку кресла и сложив руки на груди, я сидел перед клетками и невозмутимо слушал «откровения» предателей. При этом ловил себя на мысли, что эти иуды явно рассчитывали на теплый прием в других стаях. Скрыв душевную боль, которая заглушила боль от раны, поднялся и молча пошел к дверям, сделав Нику знак открыть их. На пороге обернулся.

– Когда выйдете отсюда, навсегда покинете клан. Но ни в одной стае ничего не обретете. За теплые места в иерархии хищных надо драться, а вы слишком дорожите своими жалкими шкурами! – И добавил: – Примерьте участь рабов на себя.

Тяжело дыша от боли и слабости, я упрямо шел по пустому коридору обратно в кабинет, мне до боли хотелось найти Дашу и, прижавшись к ней, забыть о заполнившей душу горечи. Я всегда очень надеялся на этих энергичных мальчишек. Мне постоянно казалось, что они станут сильнее, правдивей и лучше нас с Кевином. Сколько раз я с гордостью смотрел на них, поддерживая их жажду жизни… переросшую в банальный эгоизм и неоправданную спесь. И когда я упустил это перерождение?!

Вошел в «новый» кабинет…

Даша будто поняла, как нужна мне, сразу отставила чашку и подошла. Как люблю ее отзывчивость! Я прижался к ней, согреваясь теплом. Дашенька, родная…

Война между стаями и кланом затихла, как отступившая в глубины вода, собирающая силы перед ударом цунами. Как опередить врагов?! После допроса раны вновь открылись и пришли в безобразное состояние.

Пока Даша отсутствовала, я выслушал много нелицеприятного от Валентины Петровны, возившейся с нами.

– Федор Георгиевич, нельзя так! Вы никогда не поправитесь, если будете работать на износ! А тем более расхаживать по этажам.

– Да, конечно, – невпопад ответил я, в этот миг раздумывая, как подкупить помощника Макса.

Кевин искал причину конфронтации, он рыл, как крот, но – увы. Ни рядовые члены вражеских стай, ни криминальные элементы, подкупленные нами, ничего не прояснили. Похоже, секрет был известен только узкой группе лиц. Обычное дело – сговор, тайну знают вожаки и непосредственно те, кто им помогает. За все это время мы выяснили, что у них появилось какое-то «фантастическое» оружие, и только.

Пусть у них оружие, что это им дает? Я недолго думал, зачем Максу или Стэну война. Ясно все как на ладони, особенно когда речь идет о таких понятиях, как власть и деньги. Не станет моего клана, своры Макса и Стэна пополнят новые люди, которые, как в древности, на десятине от доходов будут содержать вожака.

Это только в клане никто ничего мне не платит, я зарабатываю сам, параллельно обеспечивая будущее членам клана. Потому и бунтов до сих пор не было, денежная зависимость от клана крепче цепей держит в разумных рамках любителей потрясений. Точнее, держала. Конечно, общий враг на время сплотил оборотней еще сильнее, но это долго не продержится… вот и остаются деньги. Хотя, возможно, я не совсем прав, любой клан, как и любая стая, может выжить, только сплотившись…

Даша встретила подругу и уже повела ее пить чай. Два часа ночи, вот неугомонные! Я улыбнулся.

Мне надо было поговорить с Дашей по поводу случая в магазине и о многом другом, а еще расспросить, как она собирается объяснить Людмиле присутствие в комнате человека в коме.

Войдя на кухню, застал девушек за столом. Даша, не заметив меня, несколько секунд смотрела на подругу. Потом пробормотала:

– Да, наверное, буду спать здесь с Тео… Похоже, мне придется это делать постоянно. – И смущенно улыбнулась.

Ага, ввела подругу в заблуждение… Как ни обидно – именно только спать. Конечно, этого категорически… мало, но я крайне рад и этому.

Прислонившись к стене, я весело хмыкнул, не сводя глаз с Даши. Она резко повернулась, умудрившись одновременно и улыбнуться, и покраснеть, но тут же предложила срывающимся голосом:

– Тео? Чай, кофе? Давай пиццу разогрею?

Я всем сердцем почувствовал глубину «затертого» выражения «моя дорогая». Дороже и быть не может, если, конечно, это не маленькая Дашенька, Машенька с мамиными глазками, тут уж душа будет поделена пополам.

– Нет, Даш, потом. – От моего взгляда она словно расплавилась.

– Позже? Сейчас третий час ночи, – робко напомнила она.

– Ой, Даш, кое-что забыла, я на минуточку. – Извинившись, Людочка деликатно поспешила вон из кухни.

Даша поднялась со стула, ей было неловко. Я поймал ее и, не в силах ждать, склонился и прижался губами к уголку ее рта. Она на мгновение замерла, и я почувствовал, как по ее телу пробегает дрожь, а колени подгибаются. Я заглянул ей в глаза, прошептал:

– Даша, придется спать со мной постоянно.

– А тебе со мной. – Она потянулась ко мне, но тут раздался испуганный вскрик Люды:

– Мамочки…

Мы, стремительно переглянувшись, поняли: «Кевин» – и выскочили в комнату. Люда, беспомощно оглянувшись на нас, словно оправдываясь, сказала:

– Простите, мне показалось, что там настоящий волк. – И совсем растерянно добавила: – Сама всполошилась и вас перепугала.

Я отодвинул Дашу, опасаясь худшего. На диване поверх темно-синего спортивного костюма, в который Кевина сегодня обрядили помощники Валентины Петровны, сидел волк. Люда, прижавшись спиной к стене, запинаясь, сказала:

– Теперь-то я вижу, что это просто крупная собачка, а тогда мне показалось, что зверь… я села на диван, не посмотрев, а он, бедный, подо мной оказался.

До меня дошло, что наше молчание вынуждает Люду оправдываться. Даша пришла к такому же выводу.

– Люд, не пугайся! Он добрый…

– Он… ясно, я так и подумала, – выдохнула подруга.

Даша расхохоталась и полезла обнимать сначала Людочку, потом Кевина.

Вот черт! На что она меня толкает! Вчера поймал себя на мысли, что хочу сожрать Ника с потрохами за то, что Даша ему улыбнулась.

– Даш, это крупное животное. Не стоит делать из него котенка, – противным голосом предупредил я. Но, судя по тому, как волк отреагировал на мой голос, – Кевин не пробудился, только его зверь. Он спрыгнул с дивана и, шатаясь, подошел ко мне. Понюхал руку, лег и показал живот, признавая главенство.

– Боже мой, покормить! – засуетилась Даша, убежав на кухню, из которой тут же донесся шелест пакетов и гул микроволновки.

– Людочка, вы не пугайтесь. Мы так отреагировали, потому что он сильно заболел и уже неделю лежал без сознания, существуя на одних лекарствах.

– Ой, а я на него села… – Она распахнула глаза и по-детски прикрыла рот рукой.

– Вот и хорошо, что сели, – рассмеялся я. – Раньше надо было на него сесть, может, пришел бы в себя быстрее.

Волк принюхался и, тяжело поднявшись с пола, побрел к Людмиле. Я напрягся, готовый кинуться на него в любую минуту. Мало ли что! Сознание зверя, что с него взять! Но волк сел рядом с ней, пытаясь приласкаться. Его жалкий вид явно затронул какие-то струны Людочкиной души, и она, склонившись к Кевину, мягко погладила его между ушек. Волку это понравилось. Он, развернувшись, подставил ей ввалившуюся грудь и расплылся от удовольствия, чуть не урча. Люда подняла на меня глаза, но тут же, словно опомнившись, встала и, изобразив серьезность, вежливо спросила:

– А как зовут вашего песика?

– Ке… Просто Волчок… Да…

Это был аналог Пиратика. Про себя я предвкушал, как потом подколю Кевина, лишь бы это «потом» наступило.

– Кеволчик?

– Нет, просто Волчок.

– Простите, я сразу не расслышала.

Седой волчара, явный блондин, в это время вылизывал ее руки, так что, отвечая, Людмила едва сдерживала улыбку. Кажется, кто-то попал. Я ему припомню все шпильки, когда придет в себя.

– Рад, что вы не боитесь, – сказал я, видя, как усталый волк лег у ног Людмилы. – Это редкость, в основном люди страшатся больших собак.

– Я тоже раньше боялась, но потом за какой-то год меня четыре раза искусали маленькие песики размером чуть больше кошки, и я весь страх перенесла на них, – улыбнулась Людмила, проведя по волчьей спине ладонью.

Придется посоветоваться с Валентиной Петровной по поводу Кевина, может, его надо обследовать… Я взглянул на часы-заставку на мониторе – без пяти минут три.

– Людмила Сергеевна, вы после дороги, наверно, сильно устали? Может, вас проводить в вашу комнату?

Но мне ответила Даша, притащив в руках огромную миску с котлетами, пахнувшими настолько вкусно, что даже мне захотелось присоединиться к трапезе.

– Я сама отведу, – сказала она и ловко поставила перед волком угощение.

– Это чтобы проговорить до утра? – недовольно спросил я, не желая уступать ее никому другому.

– Посмотри, – воскликнула Даша, наблюдая, с каким удовольствием лопает волк.

– А ему плохо не станет? – забеспокоилась Люда.

Меня волновало, что он никак не проявлял и проблеска разумности… Ладно, подождем. Он ведь пришел в себя, значит, надежда есть!

Даша наконец решила проводить Люду, но Волчок поразил всех. Оставив котлеты недоеденными, чуть не падая, он потянулся вслед за ней к двери.

– Это что? – потрясенно спросила Даша, повернувшись ко мне. – Что-то вроде запечатления?

– Не знаю, – устало ответил я.

– Механизмы импринтинга еще толком не изучены, и как можно такое применить к взрослой собаке? – наморщила лоб Люда. Она выглядела усталой, видимо, скоро с таким плотным режимом будет выглядеть замученной под стать волку.

Даша напряглась и с сомнением посмотрела в мою сторону. Я, сложив руки на груди, вздохнул и прислонился к стене плечом. Бок горел огнем, завтра Валентина Петровна вновь устроит мне разнос по поводу неразумного поведения.

Даша проводила подругу до двери. Волк поплелся за ней.

– Тео, – суровый тон и подозрение в глазах, как же быстро она изменилась, – я что-то не знаю о выборе волков? У вас что, есть какое-то особое брачное запечатление?

– Нет, ничего такого. Тебя смутило, что творит Кевин?

Даша, подобрав два комплекта белья, подошла к дивану.

– Да, меня озадачила внезапно вспыхнувшая привязанность…

– Меня тоже. Хотя, может, все гораздо проще. От нее пахло чем-то вкусным, съеденным в самолете. Он решил на всякий случай подластиться, чтобы и его угостили. А потом она его приласкала, вот волк и решил, что лучше быть к Людмиле поближе. – Я открыто усмехнулся.

Даша, принявшись стелить постель, поджала губки.

– Слишком все легко у тебя выходит.

– Вот Кевин придет в себя и пояснит. – Я поудобнее улегся на только застеленный диван и задумался.

– Скорее бы, – вздохнула Даша, уже принявшись за другой диван.

– Даш! Ты что? Ложись сюда, – возмутился я, приподнявшись на локте, превозмогая боль.

– Нет. Тебе надо поправиться. Может, хоть это заставит тебя взяться за ум и не скакать, как молодой тур по горам.

– Даш… Это жестоко! – трагично прошептал я. Ладно, переберусь к ней позже.

– Это моя тайная месть! – ухмыльнулась Даша, быстро закончила стелить и убежала переодеваться в ванную комнату. Я вновь со стоном развалился на подушке, вспоминая о том, когда же это я понял, как дорога мне Даша… На это размышление меня навел ее вопрос о запечатлении. Забавно, наверно, каких-нибудь сказок начиталась. Даша появилась из ванной и тут же юркнула под свое одеяло.

Некоторое время мы лежали молча, и я чувствовал сильную усталость, но ничем этого не показывал. Я должен быть сильным. Даша нарушила молчание первой:

– О чем ты думаешь?

– О том дне, когда понял, что ты очень нужна мне.

– Вот так прагматично? Я разочарована. – Сквозь шутку в ее голосе звучала печаль.

– Даш, я почти сразу понял, что такую, как ты, искал всегда.

Даша довольно хихикнула. Я продолжил:

– Ты помнишь, я сгрыз твои туфли?

– Еще бы… – проворчала Даша.

– Я тогда ужасно злился, представляя, что ты гуляешь с кем-то…

– Да? – удивилась она. – А у меня в тот вечер каблук сломался, и я медленно шла домой.

– Да?!

– Угу…

– Когда ты меня выгнала, я уже точно знал, что вернусь за тобой…

– И что навело тебя на такие мысли? Внезапное озарение? – съехидничала Даша, бесшумно повернувшись на бок.

Как же этой забавляющейся девчонке передать, насколько перетянуты струны моих нервов, словно на них играет бешеный музыкант. Я вздохнул и улыбнулся:

– Я понял, что ты – моя, когда выгнал Эдика.

– Ага, значит, это его заслуга? А я и ни при чем? – «надулась» Даша. Кокетка. Я придвинулся к краю дивана, собираясь перебраться к ней, но тут раздался раздирающий душу вой, в котором звучала неимоверная боль.

Даша вскочила с дивана.

– Дура я, дура! Зачем я отпустила ее с волком! – чуть не рыдала она.

– Так это же не Люда воет, а Кевин, – поправил я.

– Ты издеваешься? – всхлипнула она, уже несясь к двери.

– Нет, я серьезно! – И поймал ее за руку, поставив позади себя. Я, конечно, совершенно уверен, что волк никого не тронет и не трогал, но все-таки…

Ворвавшись в кабинет и включив режущий глаза свет, мы застали такую картину… Растерянная Людмила, сидя на диване и прикрывшись одеялом, с ужасом смотрела на плачущего волка. Повернувшись к нам, она испуганно прошептала:

– Я только не пустила его к себе на диван, а он расплакался.

Чтобы прикрыть мое слабо скрываемое веселье, Даша громко сказала:

– Давай этого страдающего певца мы заберем к себе?

Люда пожала плечами: делайте что хотите. Но волк, заметив наши озадаченные взгляды и недовольно вздохнув, развалился вдоль дивана, уложил голову на лапы, показав всем своим видом, что добровольно не уйдет.

Ремонт в здании закончили.

Завтра служащие придут на работу, освободив перегруженные кабинеты центрального офиса.

Тео предоставил Людмиле квартиру из своих фондов, она долго радовалась такому подарку, не ожидая ничего подобного даже во сне. Я заверила ее, что это не потому, что она моя подруга, просто директор помогает всем сотрудникам своей корпорации. Судя по всему, Людмила решила в знак благодарности дневать и ночевать на работе. И действительно приглянулась Тео своим усердием в делах. А я в Людочке даже не сомневалась!

Вот и сейчас рабочий день позади, и она уже закончила возиться с документами и в настоящее время сидела в Интернете и вслух зачитывала мне смешные фразочки: «Вчера объявили официальный праздник День трезвости. Люди в шоке. Как отмечать-то?»

Я хихикнула, но от дел не оторвалась.

А Людочка, прихлебывая ароматного чая с бергамотом и не выпуская мышку из рук, читала дальше: «А ты бы хотела, чтобы твой парень носил тебя на руках? – И тут же ответила, весело фыркнув: – Да мне в принципе и на шее неплохо».

– Угу… – Эта шутка меня не рассмешила.

– Что с тобой, Даш? – Подруга взглянула на меня с беспокойством.

– Ты о чем? – Я захлопала глазами.

– Ты вздохнула, а потом застонала. Что с тобой?

Я пожала плечами, резко отвернувшись к бумагам, чуть не опрокинув на них свою чашку с чаем.

– Ох, Люд… все у нас не по-человечески, – тяжело покачала головой я. – Ходим вокруг да около… Целуемся… Иногда. Но у меня постоянно такое чувство, что между нами что-то не так… Он молчит о своих чувствах.

– Да? И все? – удивилась Люда.

– А что еще надо? Вроде все, да не все… Я так ни одного конкретного слова от него и не услышала.

– Наивный Дашкинс. – Людочка расплылась в улыбке. – Мужчины признаются в чувствах поступками. Так это для кого вызвали с другой стороны света подругу, чтобы она бегала вокруг тебя с чаем и веселила анекдотами?

– Ты думаешь? – засомневалась я. Он ведь что-то косвенно говорил о чувствах. Совсем чуть-чуть.

– Вижу, – твердо ответила Люда и щелкнула указателем по новой ссылке.

– Спасибо.

Я еще раз внимательно посмотрела на подругу. Первые дни после приезда Людочка была полна надежд на новую встречу с прекрасным знакомцем из самолета, уж очень ей понравился тот парень, но на третий день возобладало здравомыслие, и она почти рассталась с мечтами о Максе и погрузилась в работу.

Волк не оставлял нас ни на минуту. Вот и сейчас, решив, что о нем все забыли, чисто по-мужски напомнил о себе, поднялся и подошел к Людочке за лаской. Сел рядом, водрузив голову к ней на колени.

– Знаешь, я никогда этого не понимала, – заметила Люда.

– Чего?

– Ну держать дома животных. Везде шерсть, грязь. Уставшая, приползаешь с работы, еще и с ними возись. Нет, прийти в гости и поиграть с ними – да, ничего, но постоянно держать дома – нет. Как только представлю, что шерсть в еду попадет, – фу. – Ее передернуло.

Что ж, я тоже так когда-то считала.

– Ясно.

– А теперь я понимаю. Если вот такая лапулечка рядом будет, охранять, с радостью встречать, скучать, когда меня нет рядом… это же счастье… почти.

– Угу… – Я кивнула. Согласна, это замечательно – иметь настолько преданного друга.

– Да, я помню, как ты к Пиратику домой летела на Рождество. Кстати, а где он? – Она гладила волка уже двумя руками. Тот почти «мурчал» от удовольствия.

Я рассеянно ответила:

– Хозяин забрал.

– Представляю, как тебе сложно было это пережить.

– Не очень, уже привыкла.

– Да, человек ко всему привыкает. Жаль, что Волчок – пес Федора Георгиевича. Я в него просто влюбилась!

Я напряглась. Сейчас как оборотится при Людочке… Фу, пронесло. Волк млел от ласки теплых Людочкиных рук. Только волк, и все…

– Да, я заметила, что вы нашли друг друга, – засмеялась я, потому что Волчок вывернул голову под неестественным углом, чтобы преданно заглянуть в глаза Людмиле.

Та, улыбнувшись зверюге, который за эти дни вернул себе нормальный вид путем тотального обжорства, спросила:

– А ты знала, что волки – лучшие мужья в природе?

– Слышала что-то, – ответила я, не отрывая глаз от документа.

Люда пустилась в объяснения:

– У волков моногамные браки длятся до тех пор, пока самец в состоянии исполнять потребности спутницы. При этом он не позволяет себе не то что посмотреть в сторону другой, но нередко проявляет к ней агрессию и изгоняет со своей территории. Не муж, а мечта!

– У них тоже заморочек полно, – вставила я, не отрываясь от последней строки в документе.

– Это конечно, – вздохнула Людмила, вытащив длинную ручку от дамской сумочки из-под волка, сидящего у ее ног. – Дашкинс, потопали в кафе, выпьем. Нам, старым девам под тридцать, это уже не грех.

– Да, сейчас закончу, и пойдем.

А сама думала, как объяснить Людочке присутствие охраны.

Тео, не выдержав длительного заключения, сегодня утром унесся в центральный офис, прозорливо предупредив, что, если решим с Людочкой куда-то пойти, надо не забыть взять с собой охранников.

– Люд, тут недавно был рейдерский захват здания. Потому и ремонт.

– Ого! А кто его устроил?

– Их уже приструнили… Просто тогда директора здесь не было, они и решили воспользоваться его отсутствием.

Людочка собралась дотошно выяснить подробности, но я ловко переключила ее внимание:

– Он как раз был у нас, с моими родителями знакомился. Очаровал всех! – Я причмокнула губами, выражая свое удивление пополам с сарказмом.

– Да ты что! Не думала, что у вас все так далеко зашло, хотя должна была. По-твоему, любовь – что это? Выброс гормонов или истинное чувство?

– Никакая научная теория не способна объяснить, почему только в его присутствии я так волнуюсь, что даже дыхание перехватывает! Это циники с мертвой душой в любовь не верят. Она есть, я знаю!

Ох, и кто кого отвлек?! Люда все пытается для себя разобраться в смысле жизни. Я ее хорошо понимаю, но куда как приземленней смотрю на все. И сейчас только вспомнила, зачем этот разговор начала.

– Люд, так вот… После захвата Федор Георгиевич не отпускает меня без охраны.

Люда, все еще погруженная в свои мысли, просто кивнула, продолжая гладить волка.

Я позвонила Нику, попросив пойти с нами. Он не горел желанием, но и не отказал.

Мы ехали вдоль парка. Напротив мелькали магазины и стоянки.

– Куда? – равнодушно спросил Ник, сворачивая на главную улицу.

– Куда посоветуешь? – сказала я. Надо будет в следующий раз попросить Мишу нас сопровождать. Я пыталась, оставаясь вежливой, поговорить с букой, узнать об Андрее и его девушке, но Ник только сухо ответил: «Нормально», чем уничтожил на корню мое желание беседовать с ним. Мне даже смотреть на него расхотелось. Я насупилась. Люда легонько тронула меня за руку и улыбнулась краем губ. Да, моя подруга во многих вопросах куда старше и разумней меня.

Ник медленно подъезжал к какому-то зданию, когда краем глаза я заметила что-то знакомое. Я повернулась всем телом к окну, пытаясь понять, что меня так зацепило.

Машина. Большая черная машина, припаркованная среди десятка других. Она или не она? Модель я не запомнила, только внешний вид…

– Ник! Стой! Мне надо кое-что рассмотреть! – категорично сказала я.

– Что? – Темные глаза и. о. начальника охраны совершенно беспардонно уставились на меня.

– Я хочу выяснить насчет водителя вот этого автомобиля! – Я ткнула пальцем в окно.

Ник поджал губы. Людочка, глядя на меня с непониманием, пока молчала, вцепившись рукой в сумку. Машина притормозила, свернув в специальный карман, обозначенный по периметру серыми осевшими сугробами. До машины, которая заинтересовала меня, оставалось около десяти метров.

– Я сам осмотрю! – рявкнул Ник, предугадывая мое желание заняться разведкой.

– И что? Ты знаешь, кого искать?

– Видно будет, – пожал плечами наш водитель, открывая свою дверь и бросая на меня раздраженный взгляд из-под ресниц.

– Но ты же не знаешь, что мне надо от ее владельцев! – Теперь уже я раздраженно передернула плечами, смерив Ника гневным взглядом. Но он меня не услышал.

– Он точно тебе не родственник? – с улыбкой спросила Людочка, едва он захлопнул дверь. – Я словно в детство вернулась. Когда спорила с братом. Ты помнишь, он старше меня на десять лет…

Некоторое время она с интересом меня разглядывала, а затем выглянула в окно – обозреть площадь, на которой мы остановились.

– Кто же он? Какое имеет отношение к Тео? – пробормотала я себе под нос, вспоминая внешность пожилого господина.

Ник, весь подобравшись, торопливо шагал к машине.

Только к вечеру я вернулся в кабинет, по которому метался встревоженный волк, иногда оглашая здание громким горестным воем. У двери уже толпились врачи и охранники, однако волка трогать не спешили.

Растерянная Валентина Петровна, заметив меня, покачала головой.

– Что с ним?! – всполошился я, подлетев к ней.

– Не знаю. Как Даша ушла, никого к себе не подпускает, – объяснила она. Волк, услышав меня, на время затих. Улегшись на пол ровно посредине кабинета, грустно взвизгнул и замер, напряженно наблюдая за нами, так, словно его пристальные глаза жили отдельной от тела жизнью.

– Вожака услышал, – тихо заметил кто-то из ночной охраны.

Да, вожака…

А что, если… промелькнула мысль, и я оборотился.

В волчьем состоянии моя рана находилась в худшем состоянии. Поэтому это был первый и сложный оборот после возврата.

Тяжело выпрыгнув из одежды, я медленно подошел к волку и подтолкнул его носом, побуждая подняться. Кевин послушно встал и начал скакать вокруг меня, призывая к игре. Он то припадал на передние лапы и весело махал хвостом, то поворачивал голову набок и следил за моей реакцией. Да, и волк у Кевина очень разумный.

Я медленно прошелся с ним по комнате, игнорируя замерших свидетелей, потом важно остановился и подождал, пока волк Кевина затихнет рядом, ожидая моего приказа.