Ух, началось! Янук Елена
– Наши все думают, что хозяйка выставит всех из дома…
– Э-э-э, передай, пусть заранее не волнуются, – рассмеялась я. Выдумают же! А кто за этим великолепием следит?
– Люди из клана. Тео платит большие зарплаты, они работают здесь как служащие в гостинице.
Пока он говорил, я подошла к встроенному шкафу, открыла его и, бегло осмотрев содержимое полок, спросила:
– А зачем он сейчас выставил меня?
– Даша… я не могу ответить.
– Почему? – обдумывая, во что сложить вещи, спросила я.
Ник, плюхнувшись на коричневый кожаный диван с подушками, тихо сказал:
– Передо мной он не отчитывается, а то, что я думаю, тебе знать не нужно.
– Это что-то связанное с бунтом?
– Нет. С работой.
Так и думала. Ну куда же сложить вещи?! Я еще раз огляделась.
Дверь внезапно распахнулась, и в комнате появилась улыбчивая пухленькая дама, с короткой прической, в строгом темно-синем платье. Аккуратные локоны эстетично обрамляли ее лицо, словно она только что сделала стрижку и укладку.
– Здравствуйте! Я могу вам помочь? – вежливо поинтересовалась она.
Я сразу поняла, кто аккуратно складывает вещи в этом шкафу.
– Вы не могли бы помочь собрать вещи Тео? Пока он болен, нужно что-то легкое и теплое… домашнее…
– Одну минуту!
Дама вышла и вернулась через минуту с пустой картонной коробкой. Пока она складывала одежду Тео, я взглядом спрашивала недогадливого Ника, кто это.
– Да… Даша, познакомьтесь, это Марина Олеговна. Душа и забота особняка.
Марина Олеговна, оставив на полке стопку маек, повернулась и, улыбнувшись, кивнула.
– Мне очень приятно, – сказала я в ответ.
Полминуты – и все было готово. Она вручила коробку с вещами Нику и спросила меня:
– А когда готовить комнаты вам?
Я смутилась:
– Ну что вы! Не беспокойтесь! Там еще столько дел. Пока не до переезда.
Мы вышли на улицу. В воздухе пахло морозом, небо покрылось сетью ярких звезд.
– Что-то совсем пусто тут у вас… – заметила я, оглядываясь на особняк с сияющими вечерним светом окнами.
Ник, засунув коробку под мышку, проворчал:
– Ничего, позже подтянутся. Дел много накопилось, пока взаперти сидели.
– Ник, ничего, если я спрошу тебя о Машеньке?
– Она уже бегает. Все с ней нормально. Бабушка следит.
– Хорошо…
Когда мы дошли по дорожке до ворот, я спросила, немного опасаясь, что такой вопрос у них считается невежливым:
– А Марина Олеговна, она кто?
– Еж…
Мне вспомнилась сказка о трудолюбивом ежике «Ухти-Тухти», которую в детстве читала на ночь бабушка, и я расплылась в улыбке.
На что Ник доверчиво сказал:
– Ты не смотри на ее мягкость. Попробуй нарушить порядок, мало не покажется! Ее даже Тео боится!
– А нечего порядок нарушать, она небось в каждую сложенную вещичку душу вкладывает! Вон домище какой уютный. Это же столько сил! – И уточнила: – Даже если делает не только она.
– Я вижу, вы друг друга поймете! – Ник хмыкнул.
Да, у нас с ним сложились почти родственные отношения, я уже это заметила. Скоро драться за игрушки будем.
– Еще бы! – высокомерно ответила я, по сценарию задрав нос.
Мы быстро миновали поворот и вошли в здание. Ник передал коробку мне и, сославшись на дела, убежал. Небось Сейрра заждалась…
Когда я вошла в комнату, обомлела! Тео сидел за рабочим столом и напряженно наблюдал за мной сквозь полуопущенные веки. Я закипела! В гневе швырнула коробку на диван.
– Ты сердита, – проговорил Тео очень тихо, без тени эмоций.
– Конечно! Я так и знала, что ты что-то задумал! А твои в клане слушаются тебя, как марионетки, боясь отказать.
– Естественно.
– Зато для меня неестественно! – рыкнула я, сурово воззрившись на умника, но без толку. И меня понесло: – Нет, ну это надо! Только открыл глаза – и туда же! Ты вообще головой думаешь? Может, ну его к черту, и я поеду домой, раз мешаю тебе творить глупости?!
Меня боялись сильные мужчины, а Даша ругала, как мальчишку. Это было что-то новое, но я определенно могу к этому привыкнуть. В ее силах вывернуть мое сердце наизнанку и растоптать мою жизнь, я давно в отношении к ней не узнавал себя.
Даша отбросила волосы в сторону нервным жестким жестом, который очень редко демонстрировала раньше, заодно одарив меня еще одним уничижительным взглядом. Да, она в гневе… С упавшим сердцем я осознал, как близок к потере. Она не шутит. В душе все сжалось и заныло.
– Даш, прости, мне нельзя лежать… Дела… – тихо пояснил я, не надеясь, что она меня услышит.
– И одежда сразу нашлась! – расстроенно продолжала Даша, не отрывая от меня взгляда. До нее только дошло, что у нее в глазах стоят слезы. Она от этого смутилась еще больше.
Я поднялся из-за стола, собираясь ее ловить, потому что она уже оглядывалась по сторонам в поисках своей сумки. Но, заметив мои движения, замерла, словно я нес что-то хрупкое, что мог случайно разбить. Не двигаясь, с придыханием, сказала, распахнув в испуге глаза:
– Сейчас же сядь! Совсем спятил!
Я обошел стол. Но Даша, не выдержав, метнулась ко мне.
– Не покидай меня, – прошептал я, склоняясь к ней, обнимая ее и защищая от боли и обиды, прижимая к себе, к своему сердцу. Да, я виноват, но не мог по-другому.
Она, оторвавшись от меня, сказала:
– Я готова тебя прибить за такую глупость!
Я улыбнулся, не отрывая взгляда от ее глаз, и прижал ее к себе еще сильнее.
Если она обнаружит, что кровь просочилась через повязку на животе, наложенную Валентиной Петровной, точно прибьет на месте!
Глава третья
Неужели мы только что ссорились? Все пронеслось, точно короткая летняя гроза над городом.
Но Даша все же не удержалась и, отойдя от меня на шаг назад, недовольно уперла ручки в крутые изгибы бедер, чем напомнила нахохлившегося воробушка. Я еле сдержал улыбку.
Она уловила насмешку и разозлилась еще сильнее.
– Все! С меня хватит! Давай иди в постель! Тебе еще лежать и лежать!
– Нет, – вздохнул я. – Столько усилий, чтобы устроиться за столом, и все даром? Нет, часа четыре я все же поработаю.
Даша отошла от меня еще дальше.
Я устало вздохнул. Одно ее прикосновение приносит мне умиротворение и дает силы. Но говорить ей этого не буду, она и так из меня веревки вьет.
– Как хочешь, – равнодушно, если не сказать – разочарованно, произнесла Даша и, резко развернувшись, собралась выйти из комнаты.
– Не уходи, – тихо попросил я.
– Я не ухожу, – сухо сказала она и, заметив Кевина, одетого в новый спортивный костюм, удивленно спросила: – Его что, переодели?
– Да. Искупали, переодели, из капельницы покормили.
– Быстро, – невозмутимо оценила Даша, переведя взгляд с Кевина на меня.
Заметив на стуле стопку чистого постельного белья, что принесли помощники Валентины Петровны, Даша взяла что-то и, повернувшись ко мне, прижимая белье к груди, по-деловому проинформировала:
– За мной ходить не надо. Я в твоем кабинете. Не хочу мешать работать! – И ушла. Хлопнула соседняя дверь, еще минут десять за стеной раздавались какие-то шорохи, потом все стихло.
Я медленно вернулся за стол.
Сидел над отчетом снабженцев уже полчаса – впустую. Голова не работала. Душу заполнило чувство вины перед Дашей, которая даже не подозревала, что это она не дала мне уйти навсегда и утонуть под весом скорби. Меня постоянно тревожил, держал в разуме, не отпускал ни на миг ее запах.
Остался работать, добился своего.
Теперь же, самое смешное, работать не мог – устал. Руки дрожали. Рана горела огнем. Я с болью посмотрел на Кевина – от него осталась одна тень.
Я очень боюсь его потерять.
Сегодня Валентина Петровна, закончив с нами, села рядом со мной и сказала:
– Уже четвертая по счету лаборатория оказалась не в состоянии помочь с составом, введенным Кевину.
– Не жалейте никаких средств! Подкупайте, уговаривайте, обещайте любое оборудование! – в запале приказал я, скрывая за нервными словами сильнейшее беспокойство.
– Деньги не всесильны. Не все можно купить, – ответила врач.
– И что? Оставить все так?
– Пока да. Вся надежда на метаболизм оборотня. Да и время упущено. Может, если бы взяли его кровь на анализ сразу, а не через два дня, было бы понятней, что у него в крови…
Да. Никакие деньги не могут победить смерть. Я молчал, уронив голову на руки. Что я могу сделать для Кевина?! Ничего…
Еще раз взглянув на безучастного друга, устало положил отяжелевшую голову на вытянутые руки.
Мне могла помочь только Даша, но и ее я прогнал.
Сегодня я выспалась как никогда, но вчерашнее разочарование точно пробудилось вместе со мной. Идти к Тео не хотелось, но душ был в соседней комнате, да и много-много кофе мне сейчас пришлось бы весьма и весьма кстати.
Тихо постучавшись и мягко приоткрыв дверь, я на цыпочках вошла.
Вожак спал за столом! О, кто бы сомневался! Упрямец во всей красе.
Бросив раздраженный взгляд на соню, представила, что сейчас творится с его раной. Но никого воспитывать не буду, и вчера я зря так распалилась. Хотя случись такое сегодня, поступила бы так же. Ну разве можно равнодушно смотреть, как некоторые калечат себя почем зря?!
Бодро выйдя из душа, я притормозила рядом с диваном – мне хотелось взглянуть на Кевина. Ничего нового. Так и лежит. Я наблюдала за «местными» методами лечения, но, будучи человеком, совсем не понимала их. Почему его оставили лежать так? Его бы подключить к специальным аппаратам, что-то делать, но, видимо, оборотни лечатся иначе. Что же дальше?
Тихо забравшись в кухню, поставила турку с кофе на плитку – вариться. Заодно и огляделась. Столько необходимо сюда вещей! И куда все уволокли?! Может, тот же холодильник по зданию базы поискать?
Когда я заглянула в комнату, Тео уже проснулся и, углубившись в записи, под мерное гудение кулера в ноутбуке вновь неподвижно сидел за столом.
– Кофе будешь? – как ни в чем не бывало спросила я. Он ответил благодарной улыбкой и лучистым светом глаз. Я решила забыть вчерашнюю обиду и предложила: – У меня в распоряжении только овощи, как ты к ним относишься? – Тео скривился. – Все понятно – отношение отрицательное.
– Сейчас кого-нибудь пошлю в ресторан. Даш, оставь эти хлопоты… – тяжело вздохнув, ответил он.
Я пожала плечами. Мне же легче.
Радостное весеннее солнце заволокло снежными тучами. Комната погрузилась в сумерки. Я приготовила нам кофе. Медленно размешивая сахар, спросила, взглянув на директора:
– Мне показалось, что бухгалтерия не сильно пострадала? В смысле мне пора выходить на работу…
Тео к кофе так и не прикоснулся. Он работал. Это надо было видеть: включенный монитор компьютера, ноутбук, а он еще что-то записывает карандашом в блокнот! Юлий Цезарь отдыхает. А может, это так у оборотней положено? Закончил фиксировать какие-то данные и, подняв на меня взгляд, предложил:
– А ты не могла бы пока со мной поработать? Мне раньше Кевин помогал, да и бегать сейчас мне не с руки, сама понимаешь.
Тут я поняла, но совсем не то, что он сказал: он ведь при мне еще не поднимался с кресла.
– Могла бы. Когда рану твою обработаю! Сильно прилипло?
Он кивнул. Я сразу представила себе картинку: кровь приклеила марлевые повязки к коже. Но, так уж повелось, Тео не потерпел моих указаний.
– Даш, приготовь мне все нужное для перевязки, я сам.
– Как хочешь.
Чувствуя его неотрывный взгляд на себе, я резко отодвинула недопитую чашку, встала с дивана и пошла за лекарствами, оставленными врачом в коробке на подоконнике. Но для себя твердо решила: не буду ему навязываться! Сам так сам! Сунув в руки упрямцу все необходимое, независимой походкой направилась на кухню. Не хочет признавать свою слабость, путь воюет! А у самой руки тряслись – так хотелось помочь!
Я из кухни хорошо слышала тяжелые шаги в сторону ванной комнаты и почему-то чувствовала себя злобной и вредной, хотя по логике вещей – это меня обидели, выставив неумелым ребенком.
Тео напряженно работал, параллельно загрузив распоряжениями помощников и меня. Ник принес из какого-то кабинета стол и компьютер. Андрей еще утром доставил заказ из ресторана, и он медленно остывал на кухне.
Пока я осваивала новые документы, Тео полностью ушел в дела. Сильные смуглые руки вожака то крутили в задумчивости карандаш, то быстро летали над клавиатурой, то щелкали мышкой. Полученные результаты он заносил в блокнот. Все в его руках выглядело таким важным, значительным, не посильным никому другому. Наверное, это было самым обычным, ежедневным его занятием, но мне казалось, что сейчас он делает все на пределе сил. Переживая за него, я исподтишка подглядывала за ним и восхищалась его сосредоточенностью. Порой он отрывался от компьютера и ловил мои взгляды. Я коротко улыбалась в ответ, но молчала, чтобы не отвлекать от дел. Чем скорее он закончит, тем быстрее ляжет и отдохнет. Мне было достаточно, что он рядом, что никто не может теперь разлучить нас. Мне было удивительно тепло, и все вокруг теперь казалось радостным, светлым, хорошим.
– Тео, – начала я, обеспокоенная тем, что он весь день ничего не ел, но, оборвав себя на полуслове, принялась обсуждать другое. – У вас есть специалисты – переводчики технической литературы? Многое нельзя сравнивать без точных данных, а перевода нет.
Тео, не отрывая глаз от монитора, ответил:
– Специалист ушла в декрет. Даш, сама видишь, все смешалось, а заказы на материалы нужно делать срочно.
– Хорошо, но у меня на одну страницу уйдет не меньше часа.
Он кивнул. Я замолчала, сосредоточенно печатая таблицу. В этот момент мне в голову пришла, очевидно, неслучайная мысль.
– Послушай, а может, Людочку сюда вызвать, она хоть и не лингвист, но языки схватывает на раз-два… пока нет нужного специалиста?
– Угу, и Юлю пригласим в отдел по связям с общественностью, – сухо бросил вожак, не поднимая головы от записей.
Мне не понравился его тон.
– Тео, я прекрасно понимаю, что вот это, – я показала рукой на кипу документов, – враз сделает твой начальник снабжения. Кстати, их кабинет не пострадал. А мне ты все это подсунул, чтобы под ногами не мешалась!
Тео как раз делал карандашом отметку.
– Он ранен…
– А ты нет? – парировала я.
Что-то мое будущее здесь нравилось мне все меньше и меньше. Я поджала губы. Тео поймал мой недовольный взгляд.
– Ладно, – милостиво «разрешил» он. – Если ты возьмешь на себя все объяснения на тему, почему у работников корпорации периодически отрастают шерсть и пушистые хвосты, я согласен.
– Тео, это твоей «пушистой» корпорации нужен грамотный переводчик! Или не нужен?!
Он промолчал.
Да что с ним творится? Неужели он подумал, что я никуда не денусь, и решил показать себя во всей красе? Упрямый сухарь?! И это Тео, который был самым очаровательным, терпеливым и добрым?! Куда делся прежний Тео? Я, конечно, могу высказать все, что думаю. Но он ранен. И что это даст? Еще себя и буду винить, что расстроила недужного. Ладно, потерплю еще немного и, если ничего не изменится, дам бой хамству хвостатых!
Этот день мучительно затянулся.
Из «развлечений»: приходила Валентина Петровна с капельницами для Кевина, быстро съели холодный обед, а потом вновь работали, работали, работали… Казалось, Тео больше ничего и никогда не волновало и не волнует.
Было уже совсем темно, когда к нам заглянул Ник, на редкость веселый. Я как раз закончила перевод последнего документа, с остервенением запихнув распечатку в папку «Отчет». Тео за последние три часа не сказал ни слова. У меня болели глаза, не гнулась шея, хотелось встать и потянуться. Заодно швырнуть чем-то тяжелым в «каменного босса», чтобы привлечь наконец его внимание. Но Тео все еще работал с документами, и я не стала его отвлекать. Ох уж это воспитание! Ладно, кидать в него ничего не буду, но помечтать-то я могу?!
А Ник, только появившись на пороге, постоянно улыбался и чуть не пританцовывал на месте. Я усадила его на диван, очень обрадованная ему. Тяжелая обстановка, сложившаяся в комнате, требовала разрядки. Ник начал оживленно рассказывать о конфузе уже неплохо знакомого мне молодого волчонка Андрея.
– Ну да, вчера! Дрон с однокурсником собрались в сауну отдохнуть, ну и развлечься. Тот пообещал для веселья пару девушек позвать, чтобы, как говорится, по всей программе. Оставив на Андрюху покупку спиртного и закуски.
– И что? – поинтересовалась я, сложив документы в отдельную стопку. Фух, закончила наконец!
– Андрюха своей девушке сказал, что хочет вечером подработать, а сам пошел, как договорился, – в баню…
Предвкушая хохму, я сказала, выключая компьютер:
– А дальше все было как в анекдоте? Да?
– Не знаю, может, и как в анекдоте, только когда одной из приглашенных подружек оказалась его девушка…
Представив себе Андрея, я хихикнула, но, поймав на себе желтый от гнева взгляд Тео, чуть не подавилась смехом. Да в чем же дело? Вопросительно посмотрела на вожака. Но Тео меня будто не заметил и сказал, обращаясь к Нику:
– У тебя дел нет?
– Нет. Уже полдесятого.
Глаза вожака налились кровью.
Так-с… Мне это надоело! Выбравшись из-за стола, я подошла к Нику и не без зловредности предложила:
– Пошли поболтаем в другую комнату, а то мы твоему вожаку мешаем работать.
Глупость подмывала меня фамильярно взять Ника под руку, но разум все же победил, и я просто вежливо показала в сторону двери. Но Ник, уже подрастеряв львиную долю задора, пошел к выходу, но не со мной.
– Даш, я пойду… мне еще Андрюху отмазывать.
– И как ты это собираешься делать? Они вроде оба отдыхать в баню пошли? А кто выступит адвокатом со стороны его девушки? – вновь хихикнула я.
В дыхании вожака уже слышался рык, испортивший Нику все настроение и лишивший меня подробного ответа. Ник улыбнулся мне, кивнул Тео и быстро ретировался.
– Ладно, Ник, до завтра, – грустно вздохнула я, оставшись с Тео наедине. Чтобы не наговорить лишнего, повернулась к нему и холодно предупредила: – С документами закончила. Отчет на столе. Уже поздно… я пошла. Спокойной ночи!
– Даша… – раздался тихий усталый возглас. Не дослушав, я унеслась в кабинет, который стал моим убежищем.
Ночью я пробудилась от звука мягко открывшейся двери. Кто?!
Из ночного окна виднелось довольно светлое небо, но прямоугольного просвета, падавшего на паркетный пол директорского кабинета, не хватало, чтобы разглядеть гостя. Фонарь, расположенный на перекрестке двух улиц, мешавший мне своим светом спать, перегорел, а менять его, как водится, не спешили. Здание базы охраняется сейчас с двойным усердием, сама видела отряды на каждом этаже. Тогда кто это? Тео? Ник? Кто?
Я приподнялась на локтях, не переживая за сползшее на пол одеяло. Последние бурные месяцы приучили меня спать в приличных пижамах типа «спортивный костюм». Так что любого явившегося, мягко говоря, не вовремя я могла встретить, не смущаясь.
Вошедший стоял рядом с диваном и, не отрываясь, смотрел на меня. Я ощущала тепло его взгляда всей кожей… Тео.
Опустив ноги, с недовольством повернулась в его сторону с видом «носятся тут всякие – спать мешают!». Если он пришел мириться, я его окончательно запугаю, захихикала про себя. Точно мириться, если бы по делам – не молчал бы. Я вновь упала на спину и, расчетливо взмахнув в темноте рукой, решила поймать молчуна.
Интересно, а есть такое выражение: «Я схватила удачу за руку»? О хвостах не буду…
Почувствовав на своем запястье мои пальцы, Тео вздрогнул.
– Я не удержался…
– От чего?..
– Даш… – застонал он.
Я гостеприимно подвинулась, уступая место, и тут же стараниями Тео оказалась вплотную прижата к его здоровому боку. Когда объятия немного ослабли, я погладила Тео по руке и сказала:
– Тео, солнышко, я здесь, не убегаю. Чего ты весь день нервничаешь?
– Ты не понимаешь.
Он отвлек меня поцелуями, а я так до конца и не проснулась. Его натиск показался мне сладким сном, в который я все глубже и глубже погружалась, но тут в голове забилась мысль – он же ранен!
– Стоп! Стоп! Во-первых, ты весь день изображал скорбного Атланта, тянущего на себе все тяготы мира! Во-вторых, будь аккуратней. Судя по пятнам крови на бинтах, что-то твоя регенерация отключилась, в-третьих, что ты постоянно молчишь?!
Он замер. Только я решила, что это все меня достало, как Тео заговорил голосом, в котором сквозило отчаяние:
– Это все весна… – И замолчал. Если бы не этот надрыв, я бы страшно разозлилась. В конце концов, мне нужно разумное объяснение причины, по которой он весь день был сам не свой.
Тут до меня дошло! Ну да, вот и причина его угрюмости, раздражения и недовольства. Время звериных свадеб, правда, он выразил это куда поэтичней – «это все весна».
– Ага. Время игр, страсти и дикого бега по лесу – понятно. – Он нервно выдохнул. А я, представив себя дико несущейся по лесу на шпильках с олицетворением счастья на лице, – расхохоталась. Со сна мне эта картинка показалась необыкновенно смешной.
– Рад, что так развеселил тебя!
Пытаясь сдержать раздражение, он даже отодвинулся. Несмотря на то что его ответ был полон сарказма, я решила, что на самом деле он не так уж и рассержен, как хочет показать, так что продолжила мучить его дальше.
– Так, с весной все понятно, а почему рана не заживает? Вроде раньше получалось быстро поправляться?
Тео опять прижался ко мне.
– Слюна волков-оборотней содержит фермент, мешающий регенерации… он выделяется только во время боя, в остальных случаях слюна лечит.
– Ух ты… и ужас… – с удивлением отозвалась я, поворачиваясь, чтобы взглянуть на него. Сейчас, когда мои глаза привыкли, мне отлично был виден его силуэт и даже лицо.
Нахмурившись, я пару мгновений обдумывала неприятную новость, что рана будет заживать долго, а затем решительно изгнала все мысли прочь. Он жив, и это главное!
– Даш, ты ничего об оборотнях не знаешь. Я понимаю, что ситуация сейчас не располагает к серьезным беседам, но этот разговор должен состояться, – положив свою голову на мою макушку, задумчиво сказал Тео.
Чересчур смелая, веселая и не до конца пробудившаяся от сна, я снова ляпнула:
– Тео, еще скажи, что этот разговор поможет тебе отвлечься от воздействия весны!
– Да. Надеюсь, – грустно ответил он.
– У-у-у… опять траурный тон! Ты помнишь, сейчас весна, все ликует и поет.
– Сначала спрашивает, в чем дело, потом издевается, – сварливо отозвался Тео, покряхтев, как столетний дед.
– Ладно, говори. – Я удобнее устроилась в его руках, чувствуя себя уютно защищенной и даже медленно засыпая.
– Угу, а ты пока поспишь.
– Угу, – согласилась я. – Так успешно этим занималась до твоего появления…
– Да, мне храпом спать не давала!
– Нет… Серьезно?! – испугалась я, дернув головой так, что Тео едва успел убрать подбородок.
– Фу, суматошная, – выдохнул он. – Я пошутил.
– Ага, обманщик! Знаешь сказку о лживом пастушке и волках?
– Ту, в которой и волки сыты, и овцы целы, и пастуху вечная память?
– Да, – улыбаясь, кивнула я, доверчиво прижавшись щекой к его груди.
– Нет. Не знаю. И вообще… меня там не было, и пастушков я не ел.
– О боже, я и забыла, что в той сказке ты – темная сторона, – «ужаснулась» я.
– Кстати, Даш, о сказке и пастушках. Я не пугаю, просто хочу предупредить… – Его голос стал серьезным.
– Только не говори, что оборотни – каннибалы.
Он молчал. Я выпрямилась. Мне это совсем не нравилось. Вообще. Нет, это безумие! Не верю! Неужели? Внутри что-то екнуло.
– Так что?
– Есть всякие, – нейтрально ответил вожак.
– Чего?!