Когда улыбаются звезды Молчанова Ирина
— Еще что-то?
— Ой, иди, Шаравин, — отмахнулась Анфиса, — дурак какой-то деревянный!
Не принимавшая участия в их нападках Лена захлопнула записную книжку и проворчала:
— Пошли, пока Анфиска еще на кого-нибудь не накинулась.
Миша ушел, а Толстик заявил:
— Не нравится мне этот парень, на сумасшедшего похож, вот я вчера репортаж смотрел…
— Хватит! — в один голос заорали на него Лена с Анфисой.
Гена обиженно умолк.
— Ну и фиг с вами!
Саша взяла Валеру под руку и чуть отстала от остальных.
— Встретимся сегодня? — взволнованно спросил парень.
— Может быть, — уклончиво ответила она.
Ответ его не устроил, она заметила это по сошедшимся на переносице бровям.
— А почему так неопределенно? — с ноткой возмущения произнес он, подозрительно косясь на нее.
Она терпеть не могла, когда ее пытались заставить давать обещания и принуждали к чему-то, поэтому резче, чем собиралась, Саша бросила:
— Помимо тебя, у меня есть и дела.
— Какие же это?
— Разные.
Валера разочарованно цокнул языком и буркнул:
— Как знаешь.
Обиженного безразличия она так же не переваривала, но от упреков воздержалась. Лена, которая жила в одном доме с Толстиком, распрощалась, условившись с ней, как обычно, созвониться, Анфиса же подождала, пока Саша холодно попрощается с Валерой, чтобы не идти домой в одиночестве.
Саша еще издалека увидела одетую как пугало сестру, поэтому быстро влетела в парадную, понадеявшись, что Маша ее не увидела. Да и куда ей, ведь рядом, по обычаю, шли какие-то бездомные псины и сестру не волновало ничего на свете, кроме этих больных грязных существ.
Дома Саша первым делом подошла в своей комнате к окну, где стояла большая высокая клетка с ее любимым попугаем.
— Привет, Маркус, — поприветствовала она покачивающуюся на жердочке птицу. Попугай спрыгнул с жердочки и забрался по прутьям клетки на самый верх.
— Са-шенька… Са-шенька… — заголосил Маркус, просовывая большой клюв между прутьями. Этого длиннохвостого сине-желтого ара ей подарили родители на пятилетие. Они, конечно, хотели, чтобы Маша тоже играла с попугаем, но Саша никому не позволяла с ним общаться — это был только ее любимец.
— Как ты тут? — открывая дверцу и позволяя Маркусу выбраться из клетки по своей руке, ласково спросила она.
Попугай взобрался к ней на плечо и прижался клювом к щеке. Так он показывал свою любовь. Она души в нем не чаяла, не могла надолго уходить из дома, боясь, что Маркус заскучает, все карманные деньги тратила на него. Чего только не было в огромной клетке с нее ростом: лазилки, качели, растения, самая настоящая коряга, удобные кормушки, несколько поилок, зеркала, в которые так любил глядеться Маркус, купалка, где он с удовольствием плескался, множество подвешенных блестящих шариков, игрушек, даже красивый домик с белыми окошечками. Эту клетку несколько лет назад ей привез дядя из-за границы, пришлось вынести из комнаты кресло, чтобы уместить ее возле окна, откуда открывался попугаю вид на их дворик. На дно клетки она насыпала морской песок с запахом лимона или мяты, а стену поклеила фотообоями с изображением джунглей, чтобы любимец хоть немножко мог почувствовать себя в своей стихии. Для этого же на полу в большой кадке росла пальма, а по шкафам расставлены горшки с цветами. На полке над столом стояло множество книг о том, как нужно ухаживать за попугаями, а с люстры свисали качели со съедобной жердочкой.
— Са-шенька, — повторил Маркус, топчась у нее на плече.
Саша погладила попугая по белой в черную крапинку щечке.
— Хороший мой, — проворковала она, швыряя на кровать сумочку, — ну рассказывай, чем занимался?
Попугай смотрел на нее не мигая.
— Чем Маркус занимался? На качельках качался, да?
Маркус открыл клюв, издал журчащий звук и выговорил:
— Летал… да… летал, Са-шнька. Хорошая пти-ца… летал.
Она рассмеялась. Ей долго не удавалось научить его говорить, но постепенно он заговорил. Сперва, около года, говорил одно единственное слово «сыр», а потом к нему прибавились и другие: «кот», «рис», «рот». Ее имя он начал четко произносить лишь спустя четыре года, а свое через шесть. Теперь он уже знал много слов и любил поговорить, с ней или с телевизором.
В дверь раздался стук.
— Саша, ты есть будешь? — донесся голос сестры.
— Буду, — сердито крикнула она, нехотя пересаживая Маркуса на жердочку сверху клетки.
— Я уже подогрела суп, — не уходила Маша.
— Да иду я, иду!
Послышались шаги, сестра ушла на кухню, а она быстро переоделась в шелковый халатик.
— Сердобольная какая, — проворчала Саша, — тоже мне, госпожа Благородство и Всепрощение. — Она посмотрела на попугая. — Вот сейчас пойду и скажу ей, чтобы научилась нормально одеваться и прекратила ходить по помойкам с этими грязными заразными кошками-собаками.
Маркус взлетел с жердочки и повис вниз головой на качелях, откуда перебрался на люстру.
Саша непроизвольно улыбнулась. Прежде чем выйти из комнаты, она пообещала:
— Я быстренько, а потом мы с тобой что-нибудь поделаем!
Глава 2. Достойный приют
Выпал первый снег. Маша не любила зиму, в эту холодную пору ей столько приходилось видеть замерзших бездомных животных, ютившихся в подвалах, где жители травили их ядом, гоняли и шпыняли. Каждый год она ждала весну с нетерпением, ждала, когда сойдет снег, когда в парках все оживет, а под окном с самого утра будет раздаваться веселый гомон птиц.
Погруженная в невеселые мысли под монотонный гул перемены, она не заметила, как на кого-то налетела.
Парень раздраженно ее оттолкнул.
— Смотри, куда идешь!
Маша подняла голову и встретила взгляд зеленых глаз. Парень был выше нее примерно на голову, светловолосый и хорошо одетый. Из разряда тех старшеклассников, которые ходят в школу не для того, чтобы учиться, а чтобы прикольно провести время.
— Эй, ты идешь?! — окрикнул какой-то парень.
Зеленоглазый кивнул и, буркнув: «Хоть бы извинилась!» — пошел к своим дружкам. Мимо прошли две девчонки из девятого, и одна довольно громко прошептала:
— Какой же он лапочка! Ты заметила, он посмотрел на меня?! Мне кажется…
Девочки ушли, поэтому Маша не узнала, что им кажется, да и не любила она все эти глупые разговорчики про мальчиков. Ей хватало их дома, когда сестра приглашала подружек. Хоть она всегда сидела в своей комнате, когда к Саше кто-то приходил, гогот и разные мужские имена были слышны на всю квартиру.
— Маш, какой у нас сейчас урок? — незаметно подошла Оля Мичурина. С того дня, как списала математику, одноклассница в благодарность, когда никто не видел, задавала ей разные несущественные вопросы, тем самым показывая, что помнит о сделанном Машей одолжении.
— Биология, — ответила Маша. Ей не нравилось, когда ее пытались благодарить таким образом. Она догадывалась, что в компании своих подружек Оля над ней подсмеивается, но виду не показывала.
— А ты чего одна скучаешь?
— А я не скучаю.
— Понятно, — Мичурина натянуто улыбнулась, — ну все, я побежала… увидимся.
— Ага.
Оля, единственная в классе, встречалась с парнем. По-настоящему. С поцелуями, со свиданиями после школы, с хождением по улице за ручку…
— Машенька, — дверь кабинета открылась, выглянула учительница по биологии, — у меня возникли непредвиденные обстоятельства, передай всем, что урок переносится на субботу.
— Нам идти домой? — уточнила Маша.
— Если последний урок, значит, домой.
Класс воспринял новость об отмене урока, как обычно, на ура. Смеясь, толкая друг друга, все побежали в гардероб. А Маша немного подождала, чтобы не одеваться в толкучке, и как только раздался звонок на урок, побежала на первый этаж. Она преодолела лестничный пролет в считаные секунды и уже на последних ступеньках прыгнула и угодила прямо кому-то на ногу. На нее грянул поток ругательств, она отлетела и больно шмякнулась на пол. Потирая ушибленную ногу, она пролепетала извинения, но разные нелестные эпитеты продолжали сыпаться ей на голову.
— Я же извинилась, — кое-как поднимаясь, прошептала Маша.
— Детка, тебе бы очки не помешали!
Наконец она посмотрела на возмущенного парня, которому отдавила ногу, и ей стало жутко неудобно. На нее злобно смотрели зеленые глаза, обрамленные по-женски длинными ресницами того самого «лапочки», на которого она первый раз налетела минут пятнадцать назад.
— Слониха, — бросил парень, глядя на свою грязную черную кроссовоку, где красовался ее пыльный след.
— Я могу вытереть, — стараясь не глядеть в сердитое лицо, пробормотала Маша.
— Ты серьезно?! — В его голосе слышалось столько неподдельного изумления, что она с интересом посмотрела на него.
— Конечно, серьезно.
Его светлые брови взлетели, а губы растянулись в улыбке.
— Очень смешно, — фыркнул он и начал подниматься по лестнице.
— Как хочешь, — пожала плечами Маша.
Он обернулся.
— Чокнутая!
Маша моргнула. У нее возникло ощущение, что это уже она когда-то видела. Она сама не понимала себя, но внутри словно что-то перевернулось.
По пути домой ее мысли не раз возвращались к грубияну на лестнице, но вспомнить, почему он или его слова о чем-то напомнили, она так и не смогла.
Дома ее встретила мама, всплеснувшая руками, когда увидела ее джинсы.
— Машуля, давай съездим в магазин, купим тебе новые джинсы! Посмотри только, как эти вытянулись на коленках!
— Да нормально все, — отмахнулась Маша.
— Ма-а, — вышла из кухни Саша с Маркусом на плече, — мне нужно купить новенькую кофточку, а то…
— Саш, имей совесть, мы тебе только неделю назад купили кофту и свитер! У меня нет столько денег на все ваши прихоти! Маша, мой руки, я грею обед.
— А что на обед? — недовольно спросила Саша.
— Что дам, то и будешь есть, — отрезала мать.
Саша хмыкнула, но спорить не стала, а когда мама скрылась в кухне, раздраженно кинула:
— За что мне такая дура-сестра досталась!
— Наверно, было за что, — стаскивая пуховик, отозвалась Маша.
— Дура, — подытожил Маркус и нежно потерся клювом о щеку Саши.
Саша вытаращила глаза и завопила:
— Новое слово! Маркус сказал новое слово! — Она бросилась в кухню. — Ма-а, Маркус сказал новое слово! Ему нужно немедленно дать что-нибудь вкусненькое!
Когда все уселись за стол, мама объявила:
— Сегодня мы с папой едем в гости, вернемся поздно, не разгромите, пожалуйста, квартиру. — Мама с укором посмотрела на Сашу. — Сашуля, это к тебе относится.
— Ой, очень мне надо громить квартиру. Мы с друзьями тихонько посидим.
— И прошу, не приглашай больше того хулигана… как его зовут… того, что разбил чашку из моего любимого сервиза!
— Ну, ма-а, как я могу Толстика не пригласить, он обидится!
— Я тоже обижусь, есть твой Толстик еще что-нибудь разобьет!
— Он не разобьет!
— Смотри… — мама вздохнула. — А ты чем займешься, Маша?
— Не знаю, чем-нибудь.
— Спрячется с глаз долой, чтобы не позорить меня перед друзьями, — фыркнула Саша.
— Александра, — строго посмотрела мама, — прекращай это, Маша никак не может тебя опозорить.
— Ну уж конечно! Она только и делает…
— Прекрати! — оборвала мама. — Могла бы познакомить Машку со своими друзьями, глядишь, веселее стало бы, а ты… тьфу, как ведешь себя!
— С ней?! Веселей! Да, может, она сводит моих друзей на помойку к своим грязным животным! Этого ты хочешь?! Мои друзья блеванут, когда увидят ее!
— Что-то они не блюют, когда видят тебя!
— Не сравнивай!
— Что значит «не сравнивай», — мать поднялась из-за стола, — вы как две капли воды похожи, тут и сравнивать не нужно!
— Я не похожа на эту уродку! — взбесилась Саша.
Маша отодвинула тарелку.
— Я все, спасибо.
— Подожди, еще макароны с котлетами! — Мама сняла крышку со сковородки на плите, откуда доносился аппетитный аромат.
— Я уже сыта, — соврала Маша и быстро вышла из кухни, но успела услышать:
— Опять довела ее! — грохнула крышкой от сковородки об стол мама. — Не можешь ты ее не цеплять! Что же тебе не живется спокойно?!
— Да ты только ее и защищаешь вечно! — крикнула Саша.
— Оставь сестру в покое!
— Нужна она мне!
Дальше слушать Маша не стала, за свою жизнь она столько слышала таких разговоров — не счесть. Раньше в слезах закрывалась в комнате, а теперь уже настолько привыкла, что даже от самых обидных слов сестры не расстраивалась. Пропускала мимо ушей, в мозгу точно особо чувствительный фильтр включался, который отсеивал гадости. В детстве она плакала от несправедливости, пыталась понять, почему сестра ее так сильно ненавидит, почему Сашеньку все любят и никто не видит, как часто она обманывает. Бабушкам-дедушкам, тетям-дядям, братьям-сестрам — всем нравилась Саша, а ее никто не замечал. Называли «второй девочкой», «сестренкой Саши», «близняшкой», и никто не мог понять, почему она такая нелюдимая. Сколько раз она слышала: «С Сашеньки будет толк, вторая со странностями, с ней намаетесь», «Сашка молодец, сестренке пример надо с нее брать», «Первая девчонка — что надо», «Саша нос любой утрет, а вторая девочка — мышка серенькая». Саша с рождения была во всем первая. Она первой родилась, первой заговорила, первой пошла, во всем рвалась вперед. Лишь в учебе Маше удалось отличиться, и то только потому, что сестре учиться было не интересно, слишком легко давались ей все предметы.
Маша присела на кровать, где лежали ее рисунки животных. Саша рисовала куда лучше, даже конкурс в школе выиграла, но заниматься в художественной школе, куда ее потом приглашали, отказалась. Маша взялась писать рассказ, вышел глупый и наивный, а сестра за месяц написала детскую сказку, которую через полгода напечатали в одном толстом журнале. Больше Саша писать ничего не стала, а просто заявила всем: «Я и это могу». Она много чего могла, даже победить в районной олимпиаде по физике, не открывая по предмету за все годы учебника. Она говорила: «Я стану победительницей» — и становилась. Учителя частенько звонили домой, просили родителей уговорить одаренную дочку присмотреться к их предметам, но насильно навязать ей что-то было невозможно. Все ее достижения являлись очередным напоминанием, что она особенная. Для души у нее был Маркус, все остальное ее не интересовало, даже друзья меркли в сравнении с любовью к попугаю.
В дверь послышался стук, Маша не успела даже ответить, как просунулась голова Саши.
— Не выходи, ко мне сейчас придут!
— А долго будут?
— Долго!
— Не беспокойся, я не выйду.
Когда сестра захлопнула дверь, она выгребла из коробочки на столе деньги и пошла в прихожую.
— Куда ты? — крикнула из кухни мама.
— Пойду погуляю.
— Снова в приют поедешь?!
Маша кивнула.
— Там котенок в третьем подъезде…
— Солнце мое, но всех котят не спасти, как ты не понимаешь!
— Всех — нет, но кого-то ведь можно. Он, бедняжка, мерзнет там, ему не прокормиться самому… нужно помочь.
— Машуля, сложно тебе в жизни будет, ой как сложно, — мама поправила ей шарф и чмокнула в лоб. — Ну, иди… Деньги-то на проезд есть?
— А я пешком.
— Экономишь?! Что за котенок, большой уже?
— Большеват, — пробормотала Маша.
Мама тяжело вздохнула.
— Снова за деньги пристраивать будешь!
— Мама, но ведь приюты переполнены, бесплатно только маленьких берут.
— Переполнены они, а как за деньги, так места появляются, знаю я, как они переполнены!
— Я пойду.
Мама махнула рукой.
— Иди, только допоздна не задерживайся!
Черныш ждал ее прихода с нетерпением и был разочарован, когда она не принесла ему ничего поесть. Уже не маленький котенок, но еще и не взрослый кот, он выглядел больным и несчастным. Она несколько дней капала ему в глаза капли, которые посоветовала продавщица в зоомагазине, чтобы не гноились, но малышу не помогло. Один глаз совсем закрылся. Маша взяла котенка на руки и прикрыла курткой.
— Не бойся, сейчас пойдем в твое новое жилье. Там тебе будет хорошо.
Котенок вовсе не боялся, он доверчиво прильнул к ней и уснул. Приют находился от дома в полчасе ходьбы, и когда Маша переступила порог уже знакомой приемной, она походила на снеговика. За окном небольшой комнатки, прикрытым старенькими занавесками, буйствовал снегопад.
— Машенька, — подняла глаза от тетрадки Людмила Константиновна, — что-то случилось? Нашла семью для щенка, которого неделю назад принесла?
— Нет, — Маша стянула рукавицы, расстегнула куртку и вынула спящего Черныша.
— Миленькая, — застонала женщина, приглаживая седые волосы, выбившиеся из пучка, — я же тебе говорила, что мест нету.
— А я заплачу, — воскликнула Маша, — у меня есть! — Она полезла в карман и вытащила двести рублей. — Людмила Константиновна, этому малышу очень плохо, он и умереть может, посмотрите только на него!
— Машуля, я вижу… вижу, но взять не могу. Прости, детка, приходи недельки через две… не раньше.
Обратно Маша шла совсем не так бодро, как в приют. Еще недавно ее окрыляла надежда пристроить это обделенное судьбой существо, а теперь она не знала, как вернуть несчастного котенка назад — в холод.
Домой возвращаться не хотелось, она расчистила на скамейке в небольшом парке снег и присела. Черныш мирно спал в куртке, а ей хотелось забрать его домой — поссориться с обманщицей-сестрой, уговорить родителей, высказать, что думает об их безразличии к тем, кому в жизни не повезло, у кого нет дома…
Она услышала скрип снега под чьими-то ногами, но подняла голову, лишь когда кто-то крикнул: «Привет!»
В двух шагах от нее стоял тот самый мальчик, который как-то заносил сестре часы.
— Вы ошиблись, — пробормотала она, — я не Саша.
Парень улыбнулся.
— А я знаю, догадался. — Он подошел, стряхнул перчаткой снег и, прежде чем присесть, спросил: — Можно?
Она кивнула.
— Чего сидишь тут одна?
— Да так…
— Не скучно?
— Н-е-е-т, — неуверенно протянула она.
— Холодно, почему домой не идешь?
— Не хочется, — соврала Маша.
Не могла же она сказать, что родная сестра ее ненавидит, и с ней случится настоящий припадок, если ее крутые друзья увидят уродину-оборванку сестру. Под курткой проснулся и зашевелился Черныш.
— Ой, кто там у тебя?
— Котенок.
— Правда?! — изумился Миша. — Выгуливаешь, что ли?
— Нет, — она невесело улыбнулась. — У него нет дома, я ходила в приют, думала, возьмут за деньги, а мест нет, отказали.
— Понятно… А где ты взяла его?
— В одном подъезде, там было еще два, но их давно забрали, а этот никому не понравился.
— Покажи, а?
Она расстегнула куртку, откуда высунулся любопытный носик.
Миша наклонился, недолго рассматривал, потом негромко заметил:
— А ничего, хорошенький.
— Спасибо, — прошептала Маша, такая похвала была сродни комплименту для нее.
Парень внимательно посмотрел на девочку, пожал плечами:
— Не за что.
Они посидели в молчании, и Миша неожиданно предложил:
— Пойдем кофе попьем? Тут недалеко кафе.
— Не могу.
— Почему?
— У меня только двести рублей, нужно купить Чернышу поесть, а там еще две собаки ждут… — Маша потупилась. — В кафе все очень дорого.
Миша поднялся.
— Пойдем, тут холодно, я куплю тебе.
Она покачала головой.
— Я не могу брать у тебя деньги.
— А я и не предлагаю брать, просто куплю тебе чаю или кофе, и ты составишь мне компанию.
— Это как-то неправильно.
Он засмеялся.
— Все так делают.
— А я нет.
Миша задумчиво посмотрел на шевеление у нее под курткой.
— У меня никогда не было котенка.
Она встрепенулась.
— А ты хотел бы?
— Не знаю, — он широко улыбнулся, — я понятия не имею, что нужно с ним делать.
Читать бесплатно другие книги:
