Когда улыбаются звезды Молчанова Ирина

Дима догнал ее, по-хозяйски развернул к себе и как ни в чем не бывало спросил:

— Погуляем?

— Мне нужно идти, — стараясь не смотреть ему в глаза, пробормотала она.

— Но почему?!

— Дела есть.

— А, понятно, ну ладно, тогда в другой раз, — он отступил, — жаль.

— Мне тоже, — выдавила она из себя.

Маша не оборачивалась до самой помойки, лишь достигнув баков, где кормила кошек, она осмелилась быстренько посмотреть через плечо. Кроме двух первоклашек вдалеке, никого больше не было. Разочарование разлилось по сердцу… Ее окружили кошки, они нетерпеливо мяукали. Маша присела на корточки, поставила перед собой на землю рюкзак.

— Сейчас-сейчас, мои хорошие, подождите капельку. — Три полосатые кошки ждать категорически не хотели, они топтались рядом, толкали маленькими головами ее в колени, преданно смотрели в глаза, одна особо проворная даже попыталась забраться в рюкзак.

— Так вот что у тебя за дела, — громыхнул над ней голос Димы. Маша от испуга выронила пакетик с едой. Он смотрел на нее с осуждением, как будто она перед ним в чем-то провинилась.

— Кормлю вот…

Он присел рядом с ней.

— А почему в приют больше не приезжаешь?

Маша потупилась, не могла она признаться, что он, Дима, одним своим видом вызывает у нее в душе ураган.

Кошки тем временем неистово рвали зубами пакет с мясом из столовой, но угощение было накрепко завязано, поэтому они бросили это дело и вновь обратили к ней свои мордочки.

— Ой, сейчас, — спохватилась Маша, быстро развязывая пакет.

Каждая кошка получила свою порцию, лишь после этого она робко посмотрела на сидящего рядом парня. От него очень приятно пахло, а когда он опускал глаза, длинные ресницы отбрасывали тени на бледные щеки. Покрасневшие уши светились на солнце.

— Ты чего улыбаешься? — удивленно спросил он.

— У тебя уши светятся.

— Уж лучше пусть светятся, чем чешутся от шапки. Так почему ты в приют не приезжала?

— Уроки готовила, — соврала Маша.

— А сегодня будешь готовить?

— Не-ет, не совсем.

— Как это?

— Я обещала встретиться с одним человеком, — она погладила каждую кошку и поднялась. — Мне уже пора идти.

— А что за человек? Подружка, да? Ты снова в старой куртке, а как же… — он не договорил.

— Ну наконец-то, — послышалось позади. — А я у школы ждал!

Они обернулись.

Маша расплылась в улыбке.

— Привет, я вот дошла сюда покормить кошечек.

— Ага, догадался, — Миша протянул ей руку. — Ну что, идем?

— Да, — качнула она головой и покосилась на Диму. — Я пойду.

— Не подруга, значит, — тихо сказал парень, а потом произошло то, чего она не могла себе представить, даже если бы очень постаралась. Дима шагнул к ней и впился поцелуем в губы, а когда отстранился, произнес, словно ничего не произошло: — До завтра, Маша.

Она была так ошеломлена его поступком, что не знала, как поступить. Ноги подкосились, ни один мальчик ее прежде не целовал даже в щечку, не говоря уже о таком поцелуе. Дима повернулся к Мише и нагло спросил:

— Скажешь что-нибудь?

Миша удивленно хлопнул глазами:

— А должен?

Дима ничего не ответил и зашагал в сторону школы. Они молча смотрели ему вслед, пока парень не скрылся из виду.

— Ты не рассказывала, что у тебя есть парень, — нахмурился Миша.

— Я и сама не знала… что он есть.

— Как так?

Маша пожала плечами.

— Мы с ним едва знакомы.

— Тогда зачем ты позволила себя поцеловать?!

— Да не позволяла я вовсе, я и подумать не могла… — она умолкла и вдела руки в лямки рюкзака. — Не знаю, почему он это сделал, — со вздохом призналась Маша. — Он неделю назад даже не здоровался со мной в школе, а сегодня… сегодня вот что было.

Друг пребывал в не меньшей растерянности, чем она сама, поэтому на ее признание лишь развел руками.

У Миши дома их встретила Антонина Петровна. Она накормила их блинами с вареньем, напоила чаем, немного посетовала на жизнь, а потом ушла за пенсией. Черныш уже заметно подрос, оправился, потолстел, шерстка блестела — он беспечно бегал по кухне и играл с капустным листом. Девочке нравилась проводить время у Миши. В его тихой квартире она чувствовала себя уютно, иногда даже домой не хотелось идти. Ей полюбилась добрая старушка — Антонина Петровна, полюбилась маленькая теплая кухонька, где всегда пахло выпечкой, полюбился спокойный и серьезный Миша.

— Ты чего так тоскливо смотришь? — спросил друг, отрываясь от учебника по геометрии.

— Не знаю.

— Все из-за того парня расстраиваешься? — проницательно заметил Миша.

— Не то чтобы расстраиваюсь… Но ведь согласись, он повел себя неправильно!

— «Неправильно»… Да ты слишком мягко еще говоришь! Возмутительно, я бы сказал!

— Да-а, — протянула Маша, — теперь не представляю, как в школу идти… он ведь там!

— А ты скажи ему, что он не в твоем вкусе, и все тут!

Она улыбнулась.

— А он ведь сам мне сказал, что я не в его вкусе, еще в тот день, когда я впервые приходила проведать Черныша. Помнишь тот вечер, ты хотел меня проводить?

— Помню. Ну и типчик, сперва такое говорит, потом в школе не здоровается, а теперь ни с того ни с сего целует. Хочешь, я с ним поговорю?!

— Да ты что, — вскочила Маша с дивана, — он выше тебя почти на голову, говорят, он в бывшей школе какого-то мальчика избил! Того на «Скорой» увезли! Лучше не нужно, я сама ему все скажу.

— А что скажешь-то?

— Ну, попрошу больше не… ну то самое…

— Ясно, — Миша рассмеялся, — только сомневаюсь, что он из понятливых.

Дима оказался даже хуже, чем просто непонятливый. На следующий же день Маша первым делом отыскала Диму в школе, чтобы поговорить с ним, как советовал друг, но в дверях кабинета по английскому столкнулась с его приятелями.

— Ой, смотрите-ка, снова поклонница нашего Димона прибежала, — воскликнул худой парень со шрамом на переносице.

Другой, плотный десятиклассник с рыжим чубом, захохотал.

— Какой свитерок гламурный у нее, с олененком! Ха-ха! Димка, это ты ей купил такой симпатичный?!

Она заметила Диму на первой парте, он уткнулся в учебник и делал вид, что не замечает ее.

Маша хотела протиснуться между двумя мальчишками, но тот, что со шрамом, преградил ей дорогу.

— Куда это ты, сперва запишись на прием! — он повернулся и громко свистнул: — Эу, Коротышкина, двигай сюда, сделаю тебя почетной секретаршей Димона, будешь ему послания от девочки в свитере с олененком передавать!

Три девушки у доски захихикали, кидая на Машу косые взгляды, а одна из них, высокая и светловолосая, подошла.

— Сидоренко, я ща сама тебя сделаю секретаршей… — Она смерила парня презрительным взглядом, а потом, смеясь, посмотрела на Машу. — Так и быть, сегодня я секретарь, так что давай, девочка в свитере с олененком, передавай!

Маша хотела уйти, но парень с рыжим чубом ухватил ее за плечо.

— Куда же ты, маленький Олененок, ну передай же что-нибудь своему кумиру, а то он будет плакать от горя всю ночь!

Подошли две другие девушки.

— Ой, Стасик, оставь ты ребенка, — фыркнула девушка в длинной, до пола, юбке.

— Передай, ну передай же ему, — жужжал парень со шрамом, — только посмотри, какой он сидит там лапочка, ну не зайчонок ли?

Маше от обиды захотелось плакать. Диме было абсолютно все равно, что его одноклассники насмехались над ней, на миг даже показалось, что они в самом деле не знакомы, как он то демонстрирует.

— Что будем передавать? — стараясь не улыбаться, с наигранной серьезностью спросила девушка.

Маша скинула с плеча тяжелую руку и, глядя прямо на Диму, громко произнесла:

— Передайте, что он плохо целуется!

Она успела поймать ошеломленный взгляд Димы, метнувшийся со страниц учебника на нее, и под протяжное «о-о-о-о-о» его одноклассников пошла прочь.

* * *

Учительница по истории сложила руки на груди.

— Я поставлю по своему предмету пятерку тому, кто нарисует новогоднюю стенгазету! Поднимите руку, кто умеет хорошо рисовать!

Саша подняла руку, ей как раз не хватало пятерки, чтобы получить «отлично» в четверти. Шаравин поднял руку быстрее нее, поэтому она даже привстала с места.

— Евгения Юрьевна, пожалуйста, можно я нарисую! — взмолилась она.

— Конечно, Александра, можно! Михаил, ты разве умеешь рисовать? — удивленно перевела учительница взгляд на Шаравина.

— Очень даже умею!

— Ну что ж, раз больше желающих нет… — Евгения Юрьевна глянула на притихший класс. — Шаравин, Медлева, новогодняя газета за вами! — Учительница хлопнула в ладоши, чтоб угомонить задние парты. — А теперь начнем урок!

— Евгения Юрь…

— Что, Александра?

— Я могу одна сделать!

— Уверена, Шаравин думает точно так же. Поделите работу над стенгазетой как-нибудь без меня, хорошо?

Саша кивнула и зло посмотрела на Шаравина.

— Да ладно тебе, — шепнула Лена, — пусть он рисует, а ты пятерку получишь халявную.

— Вот еще, я сама нарисую, не хочу, чтоб его каракули опозорили меня!

— Тогда ты нарисуй, не домой же его к себе звать, сама говорила, по нему психушка плачет!

— Это уж точно!

До конца урока она тихо злилась, а на перемене подождала, когда большинство одноклассников выйдет из кабинета, и подскочила к Шаравину.

— Ты это специально делаешь? Мне на зло?! — раздраженно хватая его за свитер, спросила она.

— Что делаю?

— Лезешь постоянно!

Он отпихнул ее руку и убрал учебник с тетрадью в рюкзак.

— У тебя мания преследования, — объявил он, — мне просто не хватает одной пятерки, чтобы получить пять в четверти.

— Мне тоже, — прошипела она, — и я буду рисовать газету сама!

— Не выйдет, — Миша закинул рюкзак на спину, — мне нужна пятерка не меньше твоего!

— Отлично, я сама нарисую, а ты получишь свою пятерку!

— Не выйдет.

— Но почему?! Тебе даже не придется напрягаться!

— Это точно, напрягаться не придется, но я не такой дурак, чтобы поверить тебе! Ты потом просто скажешь, что я ничего не делал, будто я тебя не знаю.

— Я! — возмущенно закричала Саша. — Да мне в голову бы такое не пришло!

— Я другого мнения.

— Да что ты вообще обо мне знаешь, чтобы так говорить!

— Достаточно.

— Только то, что тебе натрепала моя сестричка!

— Маша никогда не говорит о тебе плохо, — спокойно сказал Миша.

— Так я и поверю!

— Где будем рисовать? — словно не слыша ее, спросил он.

— Черт! — Саша топнула. — Бесишь!

— Ты меня тоже. — Шаравин вышел из кабинета, а дожидавшаяся подругу Лена, пробормотала:

— Какие страсти, получше всяких бразильских сериалов!

— Любовь-морковь, — усмехнулась учительница, — вот так и бывает.

— Любовь? — переспросила Лена. — Да вы что, Евгения Юрьевна, за Сашкой ухаживает Валера, зачем ей этот…

— Сердцу не прикажешь, Леночка, а Шаравин мальчик очень интересный.

— О чем это вы?! — рассердилась Саша. — Я его ненавижу с первого класса, этого бестолкового…

— У-у-у, как все запущенно, — покачала головой учительница. — От ненависти до любви, как известно…

— А по-моему, это действует только наоборот, — с нажимом произнесла Саша, — до свидания, Евгения Юрьевна.

Уж чего-чего, а сватовства она не терпела. Особенно такого откровенного. Всем было известно, как учителя благоволят к Шаравину, они давно уже всеми силами пытались сдружить с ним одноклассников. Вот только их подопечный в этом нуждался меньше всех.

После обеда ее отозвал поговорить Валера. Ей уже стал порядком надоедать его вечно просящий чего-то взгляд. Он больше не походил на того классного парня, который ей нравился в начале года.

— Саш, приходи сегодня ко мне, родители уезжают на дачу, — без предисловий сказал Валера.

— Можно… — нехотя согласилась она.

— Тогда в пять, хорошо?

— Хорошо! А народ ты тоже позвал?

Он загадочно улыбнулся.

— Придешь и все увидишь!

Валера попытался ее обнять, но она под предлогом того, что нужно подготовиться к следующему уроку, убежала. Ни к чему готовиться она не собиралась, но и объятий не хотела. Знала, что поступает с ним плохо, но по-прежнему продолжала ждать возвращения былой симпатии. Не могла поверить, что та ушла безвозвратно.

Урок информатики закончился, Лена с Анфисой затащили ее в туалет.

— Ну, рассказывай, — приказала Анфиса.

— Что рассказывать? — не поняла Саша, разглядывая серьезные лица подруг.

— Про Валеру, да? — посмотрела на Анфису Лена.

— Нет, про Шарика! — воскликнула Анфиска, отворачиваясь к зеркалу.

— А что про него…

Подружка резко обернулась.

— Ой, Саш, не парь, я не слепая!

— Анфиса думает, что у вас что-то есть, — негромко пояснила Лена. Саша подбоченилась.

— Ах, вот оно как! Ну что ж, слушайте!

Подруги напряглись.

Саша усмехнулась.

— Вы правы, у меня с Шариком в самом деле кое-что есть… — Она выдержала томительную паузу и как можно серьезнее изрекла: — это стенгазета!

Лена хихикнула, а Анфиса сморщилась.

— Не хочешь, значит, говорить, что ж…

— Анфиса, о чем ты?! Я уже миллион раз говорила — Шаравин меня бесит. Бесит! Понимаешь?!

— Если бы он тебя бесил, ты не смотрела бы на него все уроки напролет!

Лена сделала большие глаза.

— Анфис, ты чего! Не смотрит она, я же рядом сижу, заметила бы!

— Да ты вообще слепая, дальше носа не видишь!

Саша нахмурилась.

— Я смотрю на доску!

Анфиса накрасила губы и раздраженно бросила:

— Покажись окулисту, если доска у тебя на затылке Шаравина!

Повисло молчание.

— А мне какой-то мальчик названивает, — поделилась Лена.

— Поздравляю, — фыркнула Анфиса.

— Если у тебя плохое настроение, — окончательно вышла из себя Саша, — не порти настроение другим, заколебала уже!

— Да уж, — согласилась Лена, — нечего Сашке высказывать, она вольна встречаться с кем пожелает!

Анфиса поджала губы, бросила взгляд в зеркало и вышла из туалета.

— Что с ней в последнее время происходит?! — воскликнула Лена, всегда робевшая в компании бойкой на язык Анфисы.

— Не знаю, но она меня уже достала! — Саша подошла к раковине и остановилась перед зеркалом. — Господи, ненавижу! — прошипела она своему отражению.

Подруга обняла ее за плечи.

— Ты такая красивая…

— Веснушки эти проклятые!

— Ой, Саш, брось… они милые, правда!

Саша посмотрела на белое чистое лицо подруги и застонала.

— Хочешь себе такие «милые»?

Лена весело пожала плечиком.

— Почему нет?! Если бы парни начали липнуть, как к тебе!..

Саша хмыкнула.

— К тебе липнут, просто не замечаешь!

— Да кто ко мне…

— Макс Федоров из девятого «Б», Леня из параллели, не помню фамилии, в желтой толстовке ходит, а еще друг твоего брата… — Она заметила, как рот подруги открылся, и поспешила добавить: — Но ты на него не западай, он слишком взрослый! Да, кстати, Орлову-младшему ты тоже нравишься. — Саша вздохнула. — А веснушки — это навсегда.

— Ты лимонный сок пробовала? — осторожно спросила Лена.

— Чего я только не пробовала!

— Знаешь, а Валера как-то сказал, что обожает твои веснушки. Говорит, ты солнышко.

— Это несомненно утешает, — съязвила Саша и махнула на свое отражение, — пойдем, звонок уже!

Анфиса до конца дня с подругами не разговаривала и домой ушла одна, Лена с Толстиком и Орловыми осталась переписывать контрольную по физике, у гардероба Сашу дожидался только Валера. — Ну что, идем домой?

Она хотела уже согласиться, когда увидела Шаравина.

— Эй! — крикнула Саша.

Он обернулся.

— Когда рисовать будем? И где?

Миша подошел ближе.

— Сегодня.

— Нет, завтра!

— Завтра я не могу!

— А сегодня она не может! — возмутился Валера.

— Я могу сам нарисовать.

Валера подал ей шубу.

— Вот и отлично, рисуй и отвали от нас!