Сильварийская кровь Орлов Антон

– Да, госпожа Тхаориэнго. У меня к вам важное дело. Мы не могли бы поговорить наедине?

– Отчего же, могли бы, – отозвалась та ленивым мелодичным голосом. – Не произноси без нужды мое родовое имя, называй меня Шельн. Пойдем.

Небольшая комната окном на солнечный запад. Довольно чистая, что странно, если вспомнить, кому принадлежит трактир. Наверное, хозяин держит ее для важных персон. Кресла обиты засаленной шершавой тканью. Пахнет болотом и нагретой древесиной. На стене висит гипсовая маска то ли медузы, то ли ифлайгри, головки змеек вылеплены с особой тщательностью. Под ней, на гвоздике, гроздь засохших сморщенных ягод – приношение гипсовому божеству, оберег, дополнение к декору? На подоконнике застыла громадная рыжая стрекоза, только крылья поблескивают, но Шельн смахнула ее небрежным взмахом руки и захлопнула створку.

– Нас не подслушают?

– Теперь нет.

– У Марека неприятности. Он остался без оберегов, и его чуть не поймали – тот, кого мы с вами встретили в Кайне. Я должна достать для Марека новый комплект. Если вы сможете это устроить, я заплачу.

– Так я и думала, что этот огров эльфеныш быстренько во что-нибудь вляпается, – беззлобно усмехнулась Шельн, снисходительно сощурив свои светлые глаза. – Расскажи по порядку, что случилось.

Она удобно устроилась в кресле, так, чтобы держать в поле зрения и закрытую на щеколду дверь, и окно. За некрашеной рамой млело на солнцепеке стойбище сараев, непримиримо щетинились пучки высокой болотной травы.

Заговорщически подмигнув, Лунная Мгла добавила:

– В обмен на историю со всеми подробностями сделаю скидку.

Рассказывать Дафна умела, она ведь постоянно развлекала Элше рассказами о большом мире, который лежит за стенами королевского дворца.

– Мягко говоря, впечатляет… – заметила Шельн, когда она дошла до конца. – Правильно, что вы решили обратиться ко мне. Только вот нарядить Марека в твое платье – не ахти какая идея. Наверное, ты часто бываешь в театре, но то, что хорошо на сцене, не всегда годится в жизни.

– Если у меня в комнатах найдут молодого человека, это плохо кончится и для меня, и для него. А он же четвертьэльф, у них усы и бороды не растут, и парня от девушки не отличишь, когда в одежде.

– Хм, это ты так думаешь. Самих эльфов таким маскарадом не проведешь, с расстояния в несколько шагов они определяют пол своих соплеменников мгновенно и безошибочно. То ли феромоны, то ли что-то еще. А этого балбеса Марека и человек раскусит. Реакции, движения, манера речи – все это выдает его с потрохами. Вам повезло, что твой дядя так быстро обиделся и ушел.

– Можно ведь все это учитывать и притворяться, – Дафне не хотелось признавать, что она сморозила глупость.

– Это не каждый сумеет. Надо быть хорошим актером. Или есть еще магический способ, когда превращаешься в иное существо, но не телесно, а ментально – как будто переливаешь текучую субстанцию своего «я» из одного сосуда в другой, специально для этого созданный. Это особый талант, каким может похвастать не всякий из магов. Ну, и бывают женственные мальчики, для которых не проблема прикинуться девочкой, но твой Марек даже рядом с ними не валялся… во всех смыслах. Поэтому никаких больше переодеваний.

– Хорошо, – девушка невольно вздохнула, словно что-то невидимое, давившее ей на грудь, наконец-то отпустило.

– В чем дело? – поинтересовалась Лунная Мгла.

– Он был такой красивый в моем платье…

– И ты, естественно, расстроилась. Да, ты ничуть не похожа на эльфийку – и что с того? Странное дело, многие люди недолюбливают эльфов, но в то же время признают их за эталон красоты и хотят быть на них похожими. Ты считаешь себя недостаточно привлекательной из-за того, что у тебя не осиная талия и не огромные раскосые глаза какого-нибудь дивного цвета – можно подумать, другой красоты не бывает! Хвала богам, что не моришь себя голодом ради этой самой осиной талии и не капаешь в глаза всякую цветную отраву. Ты и без этого красивая.

– Я не красивая, я обыкновенная, – сердито возразила Дафна.

Она не любила ни нравоучений, ни лести, а здесь и то и другое сразу.

– Обыкновенная красивая девушка человеческой расы. И дались вам всем эти эльфы… Если не знаешь, они только с виду хрупкие, а на самом деле при равной мышечной массе эльф будет сильнее человека. Ничего странного, что Марек отлупил Фрешту – хоть тот и верзила, твой эльфеныш не уступал ему в силе. Мне бы еще в Кайне догадаться, что не все тут чисто… С такими статями, как у эльфийки, ты в два счета переломишься, лучше не пытайся за ними угнаться. Бери пример с гоблинов: те мнят себя солью земли, а все остальные в подметки им не годятся – и попробуй, спихни гоблина с этого убеждения! Так и надо.

Дафна растерянно молчала. Похоже, ее отругали, но в то же время подбодрили и утешили.

– Обереги будут, – вернулась к делу Шельн. – Сейчас отправляйся домой и смотри, чтобы тебя не выследили. Я появлюсь позже. Приду к Южной арке, скажу, чтобы тебя позвали. Жди.

– Лучше к Восточной. В Южном вестибюле сегодня дежурит осведомительница Рофенси.

– Ладно, к Восточной. И пусть Марек завтра же выметается из дворца, в соответствии с пожеланиями твоего дяди. Бытует мнение, что темным эльфам путь туда заказан, но загребли ведь они этого сучьего графа прямо из вашего парка! Бр-р, до сих пор тошнит.

– Праздник же был, – сочувственно кивнув, объяснила девушка. – Принимали гостей, там были и роэндолские эльфы, и царица горных троллей со свитой, поэтому защиту ослабили, а обычно она работает на полную мощность.

– Гил очень силен, может прорваться.

– Все равно во дворце он не сможет удерживать личину, а если его узнают – поднимут тревогу.

– Я пошла. Выжди с четверть часа и тоже уходи.

Шельн поднялась с кресла. Это грациозное томное движение заставило Дафну внутренне ахнуть, и вот что интересно: если Мареку в синем платье она завидовала, то на Лунную Мглу просто смотрела и восхищалась без всякой задней мысли.

Пока продолжался разговор, время послеобеденной дремы истекло. Снаружи доносились крики и рычание: в глубине болотного городка назревала заварушка. Замычала корова – тоскливо, словно предчувствуя, что до заката ей не дожить. В унисон с ней завыла волынка.

– Здесь ведь опасно, – полувопросительно заметила Дафна.

– Как для кого, – невозмутимо отозвалась Лунная Мгла, уже шагнувшая к двери. – Допустим, забредет сюда какой-нибудь эльф – мигом порвут, а для меня в самый раз. Вот еще что, в Пассаже не забудь купить темные очки. Две-три пары, чтобы был запас, если в драке разобьют. Это ему нужнее женского платья.

Вечер наползал на королевский дворец лиловой штормовой волной в осколках желтого света.

Дабы успокоить свои нервы, немалую ценность для Королевства Траэмонского имеющие, Анемподист норг Парлут прохаживался взад-вперед по Философской галерее, где в стенных нишах бронзовые головы ученых мужей былых времен в назидание потомкам установлены. Их созерцание умиротворяет расстроенный ум, и до Синего коридора отсюда рукой подать.

Дворец охватило тревожное оживление: те, кто подвержен воздействию чужих снов, спешили укрыться в убежищах до первого удара магического гонга, который возвестит о начале затмения, те, кто не подвержен, заступали на дежурство, и специально отряженные чиновники расхаживали повсюду, проверяя по спискам, не осталось ли кого-нибудь из подверженных на незащищенной территории. Имени консорта в тех списках, само собой, не было.

Надо создать видимость, будто во время затмения он бродил по дворцу и размышлял о насущных государственных нуждах. Впрочем, не в первый раз.

Хорошая новость: никаких больше препятствий для того, чтобы выдать Дафну замуж за кого-нибудь из высокородных и заставить всех раз и навсегда забыть о том, что ее родители были мелкими торговцами. Не далее как сегодня после обеда Анемподисту доложили, что мальчишка, с которым ее обручили в пятилетнем возрасте, мало того, что оказался эльфийским отродьем, так еще и проявил себя непочтительным сыном, и Ластипы взашей выгнали паршивца из дома. Скандал был изрядный, всю улицу в поздний час разбудили – крики, плач, швыряние посуды из окон вослед поганцу, а через день после этого несчастная чета поехала в приют и удочерила четырехлетнюю малышку, чья семья погибла во время наводнения на Совином острове. Последнее обстоятельство вызвало у Парлута мимолетное умиление: сам он так же некогда проявил сердечное благородство, позаботившись об осиротевшей Дафне. Спору нет, достойные люди эти Ластипы. Их не остановило даже то, что выбранная ими сиротка – четвертьэльфийка. Знают небось, что это значит, а все равно взяли в дочки… Кто другой бы не взял. Век ее будет недолгим, темные эльфы женского пола не доживают до сорока лет – предположительно, это следствие того проклятия, которое светлые когда-то обрушили на темных.

Ну да, во-первых, она успеет подарить приемным родителям внуков, свободных от проклятия сильварийской крови, а во-вторых, дальнейшие их дела Парлута не касаются. Главное, что теперь можно расторгнуть ту досадную помолвку и подыскать Дафне достойную пару.

Не Довмонта норг Рофенси, этот хлыщ не годится. Судя по протоколу лейтенанта Быцырга, он ведет разгульный и предосудительный образ жизни, да еще язвы эти вонючие, от которых никто его избавить покамест не смог. К ограм такого зятя.

Им с Дафной нужен муж покладистый, здравомыслящий, почтительный к вышестоящим, согласный стать верным союзником Парлута и во всем следовать его наставлениям… Да, вот такую креатуру и будем искать. Для начала надлежит побеседовать об этом с самой Дафной. Если потребуется – нажать, но мягко нажать, он ведь хочет своей ненаглядной умнице только добра.

Достигши, благодаря раздумьям благим и правильным, некоторого душевного успокоения, консорт словно бы ненароком повернул в ту сторону, где находилось его убежище.

– Я не смогу тебя проводить, мне сейчас надо быть рядом с Элше. Вот пропуск, а здесь нарисовано, как дойти до Восточного вестибюля. Обрати внимание на крестики: они обозначают тайники, сможешь там спрятаться и переждать, если что-то будет не так. Видишь, я их пронумеровала, а на обратной стороне коротенько написано, как попасть внутрь. Потом, как выйдешь, листок этот порви и сожги. Здесь совсем маленькая часть дворцового плана, но все равно нельзя, чтобы эта информация попала в чужие руки.

– Хорошо. Если что, я его съем.

– Помнишь, кто ты такой? – строго спросила Дафна.

– Ученик из обувной мастерской Канфе и Белажи, приходил показать тебе эскизы сапожек для Праздника Пчел.

На нем была опрятная рабочая одежда, глаз не видно за стеклами темных очков, распущенные волосы скрывают заостренные эльфийские уши. Обереги спрятаны под рукавами и штанинами. За спиной небольшой рюкзак немаркого серого цвета, в руках картонная папка с эскизами.

Все эти вещи привезла Шельн. Войти во дворец она не рискнула – побоялась, что здешние охранные амулеты распознают в ней ифлайгри, – но через Дафну передала, что позже постарается с ним увидеться.

Маршрут, по которому предстояло добраться до выхода, пролегал по коридорам для прислуги и черным лестницам, важные господа здесь не ходили, но Марек на всякий случай вежливо кланялся всем встречным. На него не обращали внимания: идет себе целеустремленный парнишка в невзрачной спецовке, несет большую потертую папку – сразу видно, что не просто так слоняется. Только один раз остановили и спросили, помнит ли он о затмении. Марек ответил, что да, помнит, потому и торопится – мастер велел вернуться до того, как начнется.

– У кого учишься-то? – поинтересовался дворцовый слуга в потрепанном бутылочно-зеленом сюртуке с разлохмаченными нашивками.

– В заведении Канфе и Белажи, по обувной части. Извините, мне надо идти, а то мастер заругается.

– Хорошо, когда молодежь при деле! – одобрительно заметил вслед ему собеседник.

В коридоре с обнаженной кирпичной кладкой и заметенными по углам кучками битой штукатурки Марек остановился, вытащил из внутреннего кармана схему и при свете тусклой лампы, похожей на заляпанную известкой половинку луны, изучил следующий участок. Вверх по лестнице, потом направо, потом обогнуть зал со скульптурами, потом снова вниз… Спрятав листок, пошел дальше.

Через эту галерею надо проскочить побыстрее – за боковыми арками виднеется просторное белое помещение с высоким потолком в наплывах облачной лепнины, ученику сапожника здесь делать нечего. Поблизости никого, но Марек, поглядев в ту сторону, застыл на месте, словно подошвы ботинок заледенели и примерзли к полу.

В том, что приковало его внимание, на первый взгляд не было ничего страшного. Даже красиво: оплетенная рельефной гирляндой из лилий ваза молочного мрамора – и по ней скользят в медленном танце бледные пастельные радуги.

В Синем коридоре уже привинтили к стенам новые канделябры взамен украденных. Ярко начищенные и одинаковые, как королевские кирасиры на параде. Во-первых, никакого сравнения с прежним ветвистым чудом, а во-вторых – тоже ведь сопрут! Вопрос времени.

Дальше петляли извивы Змеиного коридора с потускневшей, как старая чешуя, мозаикой на стенах, изображавшей не то свальный секс, не то массовую драку на пиру. Древнейшая часть дворца, возведенная еще в ту пору, когда вся власть принадлежала жестокосердным королевам, а консортов убивали каждый год отнюдь не понарошку. Канделябры здесь были бронзовые, змейки в коронах-подсвечниках. Искусно сработанная современная подделка: оригиналы давным-давно стащили.

И как же править страной, денно и нощно радея о благе всеобщем, когда вокруг столько ворья… Додумать сию желчную мысль до конца консорт не успел. Очередной плавный поворот – и он нос к носу столкнулся… Если бы с человеком! Если бы с незнакомым!

Высокий эльф с хищным оливковым лицом. Парлут никогда не встречался с ним раньше, однако портреты видел неоднократно.

В первый момент оба замерли. Заорать?.. Так не услышат же… А у того под плащом оружие, да он и без оружия убьет – моргнуть не успеешь.

– Что вы здесь делаете? – негромко, словно опасаясь кого-то разбудить, спросил консорт севшим голосом.

– Ничего особенного, – невозмутимо, с присущей эльфам горделивой вежливостью ответил Гилаэртис и скользнул мимо.

Парлут в течение некоторого времени ошеломленно глядел ему вслед, потом побрел дальше, чувствуя себя так, словно угостился натощак стаканом крепкого вина. В самом деле, что может делать у него во дворце повелитель темных эльфов? Ничего особенного…

Дойдя до конца извилистого коридора, он опомнился, и мысли, которые перед тем расползлись в разные стороны, позабивались в укромные щели, теперь вернулись обратно и выстроились, образовав логически непротиворечивые умозаключения. Одно из двух: или бандит из чаролесья проник в королевскую резиденцию с некими зловредными намерениями, или Парлуту померещилось. От переутомления, говорят, еще не то иногда мерещится.

Поднять зряшную тревогу – оконфузишься, а то и невменяемым признают. Может, на него наслали морок именно с такой целью? Ведь если бы Гилаэртис был настоящий, разве бы он не почувствовал, что навстречу кто-то идет, и не постарался бы избежать столкновения с ненужным свидетелем?

Тут Парлут вспомнил, что при нем сейчас амулет «пустого места», исключительно мощный – специально взял, чтобы никто его нынче не нашел, поэтому эльф до последнего момента не мог почуять его присутствия.

Решение созрело, когда рассеянный взгляд консорта наткнулся на ближайший канделябр. Хитроумное такое решение… Воспользовавшись перстнем дальней связи, он призвал кастелянов и начальство дворцовой стражи, а когда те явились, объявил:

– Господа, полчаса назад мне встретился в коридоре канделябровый вор. Высокий, плечистый, черноволосый молодчик в темном плаще, лицо загорелое, с эльфийской примесью. Под плащом нес какой-то предмет, очертаниями весьма похожий на канделябр. Сдается, увидев меня, он по невежеству не понял, кто перед ним. Каково: грабитель с улицы беспрепятственно заходит во дворец, срывает со стенки то, что ему понравилось, и спокойно уносит за пазухой! – Парлут повысил голос: – Немедленно обыскать все здание и задержать!

Завертелось… Здешние хапуги не упустят случая доказать, что королевское добро растаскивают не они, а пришлые злодеи. Если никого постороннего не поймают – стало быть, ускользнул подлец, но был же, был, сам консорт его видел! – этак они будут после всем рассказывать. Но если окажется, что дело серьезное, пускай, шаромыжники, ловят эльфа и жалованье свое сполна отрабатывают.

А Парлуту пора в убежище, вот-вот ударят гонги.

Уйти не удалось. Гилаэртис вышел ему навстречу из противоположной арки в полутемном проходном помещении, загроможденном белыми изваяниями в человеческий рост. Королевы, герои, какие-то аллегорические фигуры. Стоят аккуратными рядами, некоторые закутаны в чехлы, как в саваны. Живых тут было только двое – Марек и его преследователь.

Подходящий для бегства момент он упустил. Даже не то что упустил, просто эльф двигался быстрее. Мгновение – и их разделяют каких-то три-четыре шага.

Подойти ближе Гилаэртис не мог из-за оберегов, ему и такая дистанция давалась с трудом: лицевые мышцы напряжены, как будто он терпит боль на пределе выносимого, но губы изогнуты в улыбке, и в раскосых глазах пляшут удовлетворенные искорки.

В первую секунду это лицо буквально заворожило Марека, словно он увидел поверхность озера, где отражается звездное небо – темнота и серебро, и обволакивающая прохлада ночного чаролесья.

– Тоже рад тебя видеть, – улыбнулся эльф, как будто Марека угораздило высказаться вслух, хотя на самом деле он не произнес ни слова. – Снимай браслеты. Недалеко отсюда я столкнулся с консортом, надо поскорее уходить.

– За консорта вам объявят войну.

– Поэтому я его пальцем не тронул. И зачаровать не смог, вокруг него несколько слоев активной защиты. Он пока не определился, верить своим глазам или нет, но скоро придет в себя и поднимет тревогу. Ты ведь обретаешься здесь нелегально?

– Ну и что, сдамся страже. Скажу, что от вас прятался.

– И девушку свою не пожалеешь?

Марек загнанно сжал кулаки.

– Я скажу им, что пробрался сюда сам.

– Дворцовая служба безопасности умеет докапываться до истины. А для начала тебя изобьют, сломав твой щит и переломав энное количество костей. Так что лучше пойдем со мной.

– Не пойду, – Марек на полшага отступил, Гилаэртис придвинулся – тоже всего лишь на полшага. – Думаете, я не понял, почему вы решили закрутить роман с Сабиной? Ну, чтобы она родила вам ребенка… Она же дура, и этот ребенок, когда вырастет, начнет ее презирать, и сам захочет к вам в Сильварию, так ведь, да? Еще из-за вас умерла жена Раймута Креуха, потому что вы у них сына забрали.

– Не из-за нас, а из-за проклятия. Ее могло убить все что угодно: грусть по умершей любимой собачке, затяжной дождь, наводящий тоску, обыкновенная простуда. Снимай свои кандалы.

– Не собираюсь. – Марек дерзко усмехнулся, хотя внутри у него словно дрожали натянутые струны – то ли это был результат взаимодействия оберегов и Гилаэртиса, то ли с ним самим что-то творилось. – Я не хочу с вами связываться. Мне надоело, что из меня каждый день делают котлету с кровью, а потом огров лекарь штопает меня только для того, чтобы назавтра опять повторилось то же самое.

– Марек, ты ведь не чистокровный, – ни в голосе, ни во взгляде Гилаэртиса не было ни намека на его обычные ухмылки, сопровождавшие обсуждение этого вопроса в прошлые разы. – Для того чтобы ты стал настоящим эльфом, нужно разбудить все то, что сейчас в тебе спит, и другого способа, к сожалению, не существует.

– Я ничего этого не хочу, и отстаньте от меня со своей инициацией!

– Не скажешь ведь спасибо, если и впрямь отстану. Ты до мозга костей темный эльф. Будем дожидаться стражи?

– Я уже сказал, я с вами не пойду. То, что я о вас слышал, мне не нравится.

– Например? – эльф вскинул бровь.

Он собирался высказаться насчет личной жизни сильварийцев, со слов Лунной Мглы – о кикиморах и так далее, но вовремя одумался. Вряд ли Гилаэртиса таким образом смутишь. Скорее, он разовьет тему и сам с удовольствием смутит собеседника.

– Я слышал, вы гоняетесь за роэндолскими эльфами, которые когда-то вас победили, и вырезаете у них заживо внутренние органы, – очень кстати вспомнились эти страшилки, к которым Марек, как и многие траэмонцы, относился, если честно, скептически. – Я не считаю, что это правильно.

– Я тебе все объясню, только позже и в другом месте, хорошо? Суматоха, кажется, уже началась. Живо снимай браслеты, у нас мало времени.

– Я же сказал… – он осекся на середине и непроизвольно подался назад.

Марек ожидал, что повелитель темных эльфов или рассердится, или рассмеется ему в лицо – мол, нечего повторять всякую ерунду, – а тот остался серьезным и пообещал все объяснить. Пришибленный тем, что отсюда следовало, Марек отступил еще дальше, молча помотал головой – слова примерзли к гортани, и наружу их никак не вытолкнуть.

Отдаленный шум, теперь и он его услышал.

– Идут сюда, – сожалеющая улыбка эльфа относилась скорее к концовке их дискуссии, чем к тому факту, что в этот заросший паутиной запасник с гипсовыми Победами и Добродетелями вот-вот вломится стража. – Спрячься за статуями и не шевелись, я их уведу. Когда беготня уляжется, спускайся на первый этаж. Прямо под нами необитаемые комнаты – двери деревянные, окна заколочены досками. Воспользуйся заклятьем трухи, чтобы выбраться во двор. Дальше под аркой дубовые ворота, тем же способом выйдешь на улицу. Все понял? Теперь пошел в тот угол – и замри.

Шум приближался. Эльф накинул на голову капюшон и встал за статуей возле арки – вроде как прячется, но только слепой его не заметит. Из коридора ввалилась группа людей с мечами, алебардами и компактными арбалетами.

– Вот он!

Гилаэртис метнулся к проему, все бросились за ним, как стая собак за кошкой. Обыскивать помещение не стали.

– Стой, именем королевы!

– Отдай канделябры, сука!

– Стоять, висельник!

Выкрики и топот постепенно затихли вдалеке, и тогда Марек выпрямился, подкрался к арке. У него зуб на зуб не попадал. Я тебе все объясню. Ага, спасибо, и так все понятно.

Поскорее отсюда смыться. Потихоньку, чтобы не подставить Дафну, и не тем путем, о котором говорил Гилаэртис. Не исключено, что там ждут другие сильварийцы. Сразу же скрутят, запихнут в карету или в паромобиль – и поехали к порталу! Пока на нем браслеты, эльфы не смогут его схватить, но кто им помешает нанять каких-нибудь уличных бандитов, которые за сходную цену избавят жертву от оберегов?

Надо отсидеться во дворце, воспользовавшись одним из тайников, которые Дафна отметила на своем плане. Оглядевшись, Марек подрагивающими пальцами развернул листок. Один из них находится совсем рядом. По этой лестнице… Добрый вечер, госпожа, извините, я заблудился, приносил эскизы одной высокородной леди… Лестничная площадка, налево уходит сводчатый коридор с синими стенами и двумя цепочками сверкающих серебряных канделябров. С другой стороны тупик, в пыльной нише громоздятся друг на дружке поломанные стулья, окно смотрит во внутренний дворик – вероятно, тот самый, с дубовыми воротами под аркой.

Ни свечи, ни лампы, но он и в потемках найдет то, что нужно: сбоку от ниши, над плинтусом, надавить посильнее… Фрагмент полированной панели отъехал, открыв узкий проход. Без малейшего скрипа – видимо, петли и шарниры хорошо смазаны.

Марек шагнул внутрь. Вернув на место панель, задвинул и зафиксировал массивные засовы – один внизу, другой наверху.

Под потолком круглое витражное оконце, сквозь него сочится со двора мутновато-цветной свет фонаря. Комната маленькая, зато есть все необходимое: узкая кровать, застеленная стеганым одеялом, шкафчик с бутылками и какой-то снедью, объемистый ночной горшок с орнаментом на крышке.

У Марека мелькнула мысль, что, вторгшись сюда, он, очевидно, нарушил чьи-то планы. Может, тут прячется любовник придворной дамы или какой-нибудь заговорщик? Но он же не нарочно, и куда ему иначе деваться…

Сбросив рюкзак и ботинки, он устроился на кровати. Не согреться, как будто забрался в ледник, и ватное одеяло не спасает. Я тебе все объясню. Вот так-то, а он думал – пустой треп.

Обереги охватывали запястья и щиколотки кольцами слабой ноющей боли, но впервые за все это время Мареку не хотелось поскорее их снять.

Подлетевший к Парлуту капитан дворцовой стражи доложил, что вора спугнули и в настоящее время преследуют.

– Постарайтесь рассмотреть его лицо, чтобы после объявить розыск, если сбежит, – распорядился консорт.

– От нас не сбежит, ваше высочество! – азартно заверил офицер и умчался искать своих подчиненных.

Значит, не померещилось. Возможно, какой-то горе-шутник загримировался под Гилаэртиса – на пари, чтобы кого-то напугать или же просто от бьющей через край дурости? Молодые придворные иногда не знают меры в своих забавах.

Убедившись, что никто за ним не наблюдает, Анемподист дошел до конца Синего коридора, еще раз оглянулся, нырнул в темный тупичок за лестничной площадкой. Грузно присел, извлек из кармана фонарь – бронзовый конус с выпуклой стеклянной линзой, внутри мерцает шарик-светлячок.

Нажать вот здесь, где помечено мелом. Раз… Панель не сдвинулась с места. Заело? Не должно заедать, он же все загодя смазал и проверил. Еще раз… Все равно не открывается.

Проклятье, надо поскорее оказаться внутри, там установлена защита, а в коридоре никакой защиты нет… Теряя самообладание, консорт ударил в панель плечом. В ответ злорадно лязгнуло.

Засовы задвинуты! Какая-то сволочь забралась в его убежище!

Во что бы то ни стало прорваться туда… Загремели гонги, возвещая о начале затмения снов, грохот отдавался в висках.

Прорваться внутрь… И прорвемся, пусть лохи в пробке стоят, а мы – по трамвайным рельсам!.. Куда прешь, чмо?.. Да он сам виноват, чего под колеса вылез… Талонов нет, приходите в следующий понедельник к шести утра… А я что могу сделать, если врачей не хватает?.. Бомбардировки в Косово… Господин министр, ваш коньяк… Нет, можете получить только в той аптеке, к которой вас прикрепили, такой порядок. Если нет – значит, ждите, когда появится!.. Не дай себе засохнуть!.. Господин министр, льготники спрашивают… Осторожно, двери закрываются, следующая станция – «Измайловская»… У вас рецепт за прошлый месяц, просроченный, выписывайте новый… Подключайся к безлимитному и качай, сколько захочешь!.. Ну и что, что лекарства не было, рецепт теперь недействительный, идите к участковому врачу, пусть выпишут заново, на этот месяц, иначе не имеем права… Сама не орите, много вас таких сердечников-диабетиков… Передайте кому-нибудь, кто принимает меры: у нас во дворе происходят какие-то телодвижения, ходят бульдозеры, снимают верхний слой почвы… Ну и что, что очереди большие, у меня распоряжение Минздрава!.. Обуздание инфляции и повышение уровня благосостояния населения… Козлы, кто мой мобильник, блин, на батарею положил?..

Парлут сидел на полу в тупичке, привалившись к стене. Фонарь валялся рядом. На темной полированной панели, за которой находился тайник, золотыми рыбками подрагивали блики.

Весь взмок, и отороченная горностаем мантия испачкалась. Поскорее встать, отряхнуться, люди же увидят, он же консорт! Потом разит, как от грузчика после трудового дня. Козлы, блин… Не забыть подобрать мобильник… то есть фонарик.

Надо немедля дойти до покоев и переодеться. И посмотреть на часы – у тех, кто попадает в ловушку чужих снов, нарушается чувство времени: кажется, что прошло два часа, а на самом деле пять минут, или наоборот.

Если кто-нибудь навстречу – сказать, что услышал на лестнице шум драки, хотел посмотреть, в чем дело, поспешил, подвернул ногу, упал. Желательно прихрамывать, раз нога была подвернута.

Главное, что его рассудок не пострадал: он все о себе помнит и не ощущает присутствия в своем сознании чужих мыслеобразов. Короче, крышак не сорвало. Теперь бы коньячку… То есть доброго манжелийского винца, да покрепче.

Добраться до покоев незамеченным не удалось, на полпути консорта перехватила стража. Во дворце замечен Гилаэртис, его опознали и пытаются задержать. Вот тебе и морок!

Версия насчет падения на лестнице ни у кого подозрений не вызвала. Ему подали чашку с подогретым вином, послали за лейб-лекарем. Анемподист велел поставить усиленную охрану вокруг покоев ее величества и связаться с роэндолским послом. Ответили, что уже сделано.

Правая лодыжка начала побаливать, словно и впрямь сухожилие растянул. Может, когда ломился в убежище? Денек сегодня выдался – ограм на радость, давненько такого не случалось.

Консорт отхлебнул вина. Правду говорят, не бывает худа без добра. Сначала невоспитанная барышня его опустила, потом террорист Гилаэртис чуть не замочил, потом он не смог спрятаться от чужих снов, подвернул ногу, испачкал мантию, вспотел, да еще фонарик… мобильник… нет, все-таки фонарик на обратном пути потерял. Все это было, сплошной форс-мажор, короче, но зато теперь Анемподист норг Парлут конкретно знает, что нужно сделать для того, чтобы в Королевстве Траэмонском стало поменьше больных!