Жена №5 Луганцева Татьяна
— Я так не думаю, но что мы можем сделать? Давай пойдем в милицию и расскажем, с чем мы туда пришли, с кем говорили и чем потом все это закончилось.
— Яна, вернись на землю! Кто нас будет слушать абсолютно без доказательств? Они с места не сдвинутся! Кто мы, и кто для них Егор Шимякин? Нас выпроводят отсюда, да еще и повесят на нас то, что мы же ее и толкнули в колодец.
— Ты прав, — согласилась Яна, входя за ним в сарай.
Рустем по-хозяйски включил свет в сарае, и они осмотрелись.
— Ого! — присвистнула Яна.
— Да, похоже, что в этом доме хороша не только женщина-хозяйка. Мужчина-хозяин не хуже.
Их глазам предстал очень чистый убранный сарай с ковриком на полу и даже абажуром на потолке вместо голой лампочки. По всем стенам размещались сделанные вручную деревянные стеллажи, полки и шкафчики. Все это великолепие было заполнено инструментом, содержащимся в идеальном порядке. Рустем увидел столярный и токарный станки, а Яна сразу же заприметила в углу симпатичный диванчик, где хозяин сарая, видимо, в перерывах между работой мог прилечь и отдохнуть. Она сразу и заняла его.
— Я полежу после сытного обеда?
— Полежи, конечно, а я тут пока займусь своими делами.
— Мы ждем темноты? — поинтересовалась Яна, зевая.
— Ты правильно все понимаешь, — откликнулся он.
Яна и не заметила, как задремала. Последним ее ощущением была пульсация в уставших, тяжелых и натруженных за день ногах. Снился ей довольно неприятный сон. Как будто она трудится на грядках такого же замечательного огорода, как у хозяйки кафе. Заботливо пропалывает грядки, подкапывает кустарники и окучивает посадки. Только почему-то потом при общем оценивающем взгляде на свою работу Яна видит, что вместо грядок всю ее обработанную землю покрывают аккуратные могилки в ряд. Она очнулась в холодном поту. Рустем стоял над ней и звенел какими-то ключами.
— Просыпайся, уже стемнело.
— А? Ой, мне приснился страшный сон.
— Боюсь, что явь будет еще страшнее, — поднял ее рывком Рустем, — идем!
— Сколько времени? — приходила в себя Яна.
— Двенадцать. Гостеприимству нашей хозяйки можно только позавидовать. Но нам пора и честь знать.
— Ого! Двенадцать! Я долго спала! А ты что делал? — заинтересовалась Яна.
— Готовился к нашему мероприятию, — просто ответил парень, вешая на плечо холщовую сумку.
— Ну и как? Подготовился?
— Вполне.
— Я могу на тебя рассчитывать? — уточнила Яна.
— Вполне, — повторил он.
— Тогда пошли, труба зовет!
Яна покрылась мурашками, все еще не отойдя от своего кошмара и испуганная внезапной решимостью своего спутника.
Глава 19
Глубокой ночью психиатрическая лечебница выглядела совсем иначе. Не было дневной желтой яркости и ощущения безмятежности. Корпус выглядел мрачно и утопал в страшноватой тени растущих вокруг старых деревьев. Какие-то дорожки и тропинки вообще не просматривались, людей в полосатых халатах тоже не наблюдалось. Зато воздух был наполнен ночными шорохами, запахами и звуками, от которых ощущение мороза по коже у Яны только усиливалось.
— Никого: — срывающимся голосом сообщила Яна Рустему, словно он был глухой и слепой.
Он достал из кармана связку каких-то ключей и приступил к замку на калитке.
— Откуда отмычки? — сопела она ему в спину.
— Подготовился, — не поворачиваясь, ответил он.
— Ах, вот в чем заключалась твоя подготовка? Ты, может, бывший медвежатник? Хотя я же забыла, у тебя потеря памяти. Как это удобно! Может, и мне так прикинуться?
— Можешь вполне, только я не прикидываюсь, — ответил Рустем, открывая калитку.
Она отворилась со страшным звуком, на который даже отреагировали спавшие вороны, раскаркавшись. Яна вцепилась в Рустема мертвой хваткой, словно ее приклеили к его спине скотчем.
— Я боюсь… Ты там не состряпал никакого пистолетика?
Рустем рассмеялся.
— Никакого пистолетика я не состряпал, но кое-что есть. Положись на меня, детка.
— Ты говоришь, как в дешевых ковбойских сериалах.
— Попробуем перевести их в разряд элитного кино, — ответил Рустем и пошел по тропинке в глубь двора.
— Надеюсь, здесь не расставили капканы? — последовала за ним Яна.
— Медведи здесь не ходят, да и кому нужны эти несчастные сумасшедшие, которых сюда сдают? Ведь не для того, чтобы забрать обратно, так ведь?
— Согласна, — клацала зубами Яна.
— Все спят, — успокоил ее Рустем с такой внутренней уверенностью, как будто сам только что вышел из лечебницы.
— Кто-то ведь не спит, — предположила Яна, которой все время казалось, что за ними кто-то идет, поэтому она все время оглядывалась назад.
— Какой-нибудь пожилой охранник давно видит свой лучший сон, уверяю тебя, — Рустем был настроен весьма оптимистично.
— Чего это ты так во всем уверен? Куда делся твой безотчетный страх?
— Он испаряется сам собой, когда я чем-то озабочен, то есть переключаюсь на что-то важное, — ответил он.
Они вплотную подошли к зданию больницы и только сейчас заметили слабый рассеянный свет из всех окон нижнего этажа.
— Не спят? — задумался Рустем.
— Во всех больницах не гасят свет в коридоре, чтобы люди ночью смогли ходить по нужде и чтобы медицинский персонал смог передвигаться спокойно. А в такой специализированной больнице и двери в палаты наверняка закрыты, вот свет и пробивает насквозь, — также тихо ответила Яна.
— С парадного входа не пойдем, — кинул через плечо Рустем и ощупал стальную черную дверь, которой явно нечасто пользовались. Порожек под дверью полностью зарос травой, пробивающейся даже сквозь камень. Он вытащил опять свои ключи и принялся подбирать хоть что-то к замку этой двери.
— Черт! Замок, то есть скважина, абсолютно заржавел, — выругался он.
Яна стояла, прижавшись к его спине, и смотрела в темное пространство двора. В каждом шорохе и шевелении листиков деревьев и кустарников ей чудились притаившиеся бандиты, готовые к преступным действиям.
Яна не знала, насколько профессионально Рустем мог открыть замок, но то, что он безумно громко гремел при этом, она ощущала каждой клеточкой своего слухового нерва.
— Да не греми же ты так! — прошипела она, клацая зубами.
— Не получается…
— Тоже мне — Робин Гуд! Вооружился отмычками! — проворчала Яна, чтобы хоть как-то скрыть свой страх.
— А вот и вы! — раздался голос за спиной Яны, стоило ей повернуться к Рустему.
Она успела закусить губу, чтобы не закричать. Перед ними стояла совершенно седая и сгорбленная старушка в простеньком халатике.
— Здравствуйте, не шумите, пожалуйста, мы свои, — нашелся Рустем, ему, как и Яне, по взгляду старушки было понятно, что перед ними пациентка клиники душевнобольных.
— Нет, вы не свои, — упрямо покачала головой старушка, — но вам повезло, что вы нарвались на меня. Я вас ждала.
— Да? — удивилась Яна.
— Много-много лет.
— Вот и хорошо! Дождались, так сказать… А теперь мы пойдем, — потянула за рукав Рустема Яна, понимая, что миссия провалена.
— Как это пойдете? — искренне удивилась бабулька. — Я столько лет ждала — и для чего? Просто так, что ли? Тогда я вас сдам людям! — Ее седая голова сердито затряслась, словно одуванчик на ветру.
— Тише, тише, — успокоила ее Яна, — а кто мы? По-вашему?
— А вы сами не знаете? — прищурилась бабка и тут же расплылась в беззубой улыбке. — А… вы проверяете меня… Понимаю. Я знаю, что вы прилетели с Ориона.
— Откуда? — не сдержался Рустем.
— Девятая Галактика. Звезда Орион, — подтвердила старушка.
После минутной слабости в коленках Яна заговорщицки проговорила:
— Да, действительно, вы тот человек, к которому мы пробивались столько световых лет! Только мы не из девятой Галактики, а из восьмой!
— Что вы?! Вы оказались ближе! — Старушка очень обрадовалась.
— Мало того, сюда летят еще наши соседи с одиннадцатой, — обрадовал старушку Рустем, чем сразу же расположил ее к себе.
— Миссия начинается? — оживилась бабушка.
— Точно! Но не хватает еще одного члена экипажа, — сказал ей Рустем.
— Экипажа? — переспросила бабушка. — Вы прилетели за мной?
— Конечно! Вы же ждали нас столько лет!
— Вы возьмете меня на Орион? — не верила своему счастью бабулька.
— Обязательно возьмем, но мы не сможем вылететь туда без главного пилота. Вы должны помочь нам вызволить пилота из застенков врагов, и тогда мы вместе готовы идти к инопланетному кораблю, — серьезно сказал Рустем.
— Я готова помочь, — отозвалась бабулька.
— План действия такой, — приобняла ее за плечи Яна, — первое: не шуметь!
— Есть!
— Второе: провести нас внутрь!
— А ничего, если через окно? Я через окно вылезаю и гуляю ночами. Жду сигнала с Ориона, вот и дождалась! А двери у нас закрывают, — ответила седая старушка.
— Мы не возражаем, — ответил за двоих Рустем, используя появившийся шанс попасть в лечебницу, пусть хоть и с помощью больной женщины.
С помощью неожиданно появившейся боевой подруги, обретенной на территории психбольницы, Яна с Рустемом попали внутрь здания, преодолев открытую створку окна и широкий подоконник с пузырями от вздувшейся старой краски. На всех окнах этого заведения стояли железные решетки. Это тоже оказалось зарешеченным, только осыпались кирпичи, в которые были вогнаны железные длинные болты, поэтому эта женщина, ждущая инопланетян, смогла отогнуть прутья с одного края для выхода наружу. Яна с Рустемом тоже крупным сложением не отличались, поэтому смогли пролезть в лаз. Сразу же в нос ударил знакомый запах затхлости и болезни.
— Я провела вас, орионцы, внутрь, — торжественно произнесла бабулька, — где пилот?
— Нас никто не услышит? — спросила воодушевленная первым успехом Яна.
— Все спят, лекарства, знаете ли, способствуют, — прочмокала беззубым ртом бабулька.
— А вы?
— А я умело притворяюсь, я же — представитель человеческой расы, который полетит на Орион. Я — лучшая! Я должна быть умной!
— Мы не сомневались в вас, — заверила ее Яна, — а где наши враги?
— Санитары? — уточнила бабулька.
— Точно! Да вы самый умный представитель рода человеческого, недаром мы выбрали именно вас! — продолжала нахваливать ее Яна, чувствуя, что лесть попадает на благодатную почву.
— Да они пьянствовали с вечера, а сейчас спят у себя в кабинете, — ответила бабушка. — Где пилот?
— В закрытом блоке, они удерживают его там и пытают, — ответил Рустем.
— Есть у нас такое отделение, не дай бог туда попасть, — посмотрела по сторонам бабулька. — Я всегда знала, что там ставят опыты. Жуткое отделение!
— Ведите нас туда! — решительно кивнула головой Яна, стеганув себя по спине белым хвостом волос.
— Так там заперто…
— Ведите! Без пилота не улетим!
— Поняла! — засуетилась бабка и быстро метнулась в коридор.
Они вышли в скудно освещенный коридор с покрашенным деревянным полом и двинулись в сторону торцевого входа с табличкой «вход посторонним запрещен».
— Мы пришли, — проговорила женщина, торжественно посмотрев на пришельцев.
— Все, ваша миссия пока закончена, можете идти в палату, — сказал Рустем.
— Как закончена?! А как же встреча с пилотом? Вы не хотите познакомить меня со всеми членами экипажа?! Вы обманули меня? — Старая женщина впала в отчаяние.
Она принялась рвать на себе седые волосы и стучаться головой о стенку с криком отчаяния:
— Все напрасно! Все совершенно зря и напрасно!
Ее стоны и удары прозвучали в ночной тишине просто колоколом набата. У Яны даже волосы на голове зашевелились.
— Успокойтесь! Ради бога, возьмите себя в руки! — кинулась она к женщине. — Вы провалите миссию!
— Какая миссия?! Вы отсылаете меня в палату!
— Мы беспокоимся за вашу безопасность! Вы — самый главный член экипажа! — приостановил ее Рустем.
— Правда? — возликовала женщина, поднимая на него свои светлые слезящиеся глаза.
— Конечно, солдат! А сейчас вспомните правило номер один — тишина! Иначе вы провалите миссию, солдат! — строго сказал Рустем, и это сработало. Бабулька затихла и снова проникновенно посмотрела на пару молодых людей.
— Здесь заперто.
Рустем снова достал свои ключи, украденные им, по всей видимости, из сарая, и забренчал ими. У Яны даже испарина выступила на лбу. На сей раз он достаточно быстро справился с работой, и железная дверь поддалась, производя скрип. Сразу же повеяло каким-то холодом и еще более сильным запахом медикаментов.
Ночные путники спустились в подвал по узкой лестнице с перилами, прошли узкий коридор и вышли в небольшую квадратную комнату с восемью дверями, по две на каждой стороне квадрата. Двери были весьма необычны, представляли собой толстую решетку с амбарным замком. Посередине помещения стоял стол на колесиках, словно в морге, рядом с какими-то приборами.
— Током по голове лечат, — пояснила женщина, ждущая пришельцев.
Яну сразу же стало подташнивать, а Рустем подходил к каждой из решеток и спрашивал, не знает ли кто Олесю или Егора Шимякина? В каждой из камер этого отсека на узкой откидывающейся кровати, под одеялом, без постельного белья лежали люди. Также в камере присутствовали стол с железной гнутой посудой и дырка в полу в качестве унитаза. Над каждым из таких отверстий роем вились мухи, распространялся запах нечистот. Рустем всячески пытался привлечь внимание узников голосом и стуком по решетке. Трое из заключенных никак не отреагировали на посторонние звуки, двое мужчин с какими-то зверскими безумными лицами проснулись и кинулись на решетку, что-то нечеловечески крича и протягивая к ним руки с длинными отросшими ногтями. Яна закричала и спряталась за Рустемом.
— Ой, зря мы сюда пришли! Ой, зря!
Наконец в одной из палат, содержавшихся под такой усиленной охраной, их внимание привлекло бледное лицо немолодой женщины со следами смертельной усталости.
— Что такое? Кто говорил о Олесе?
— А вы ее знаете? — выглянула из-за Рустема Яна.
— Кто вы? — проговорила женщина, хватаясь руками за решетку. — Я не буду ничего говорить, пока не удостоверюсь, что с моей дочуркой все в порядке.
— Олеся — ваша дочь?! — воскликнула Яна.
— Доверьтесь нам, мы — друзья! — подошел к клетке — по-другому это трудно назвать — Рустем.
— Мы хотим помочь, — вторила Яна, внутренне ликуя, что они оказались правы и не зря приехали сюда.
— Нас сюда прислала ваша дочь, — продолжал уговаривать ее Рустем.
— Значит, Олеся доверилась вам? — задумалась женщина под дикие вопли неспокойных соседей. На ее лице боролись противоречивые чувства: радости и тревоги, сомнения и надежды, страха и отчаянной решительности. Вдруг лицо ее моментально сжалось, словно из воздушного шарика выпустили разом весь воздух, покрылось мелкой сетью морщин, и женщина заплакала.
— Дорогие мои… дорогие вы мои… весть-то какая хорошая! Олеся жива! Она же жива, раз вас прислала?
— Конечно, жива, успокойтесь! — взял ее холодные ладони в свои руки Рустем.
— Что она говорит, моя девочка? — спросила женщина.
— Она-то ничего не говорит, — встряла Яна, замечая какое-то внешнее сходство между Олесей и этой женщиной. — Может, вы что-нибудь скажете нам?
— Конечно! Господи, неужели случилось?! Неужели эта несправедливость закончится? Вы точно не от Шимякина? Хотя что я могу потерять? Ничего! Я должна рискнуть! Я не видела нормальных людей уже полгода, и если не доверюсь вам, то где гарантия, что я увижу их когда-либо? — женщина несколько истерично уговаривала сама себя.
— Доверьтесь нам, — подбодрила ее Яна. Ее открытое лицо всегда вызывало доверие у людей; сработало и на этот раз.
— Полгода назад этот старый развратник заприметил мою малышку и предложил жить вместе с ним в его коммуне. Мы знали, что Шимякин уже живет с тремя женщинами, и, конечно же, отказали ему. Этот гад приходил ко мне еще раз, он не привык отступать и предлагал мне за мою дочь очень большие деньги.
— Скотина! — не сдержалась Яна, которая с самого начала чувствовала что-то мерзкое, склизкое в Егоре Шимякине.
— Это именно то слово! Я выставила его за порог и пригрозила, что если еще хоть раз он обратится ко мне с подобной просьбой, то я обращусь в милицию.
— И что?
Женщина облизала бледные потрескавшиеся губы и ответила:
— И все. Они упрятали меня сюда и взяли Олесю, вы же видите сами.
— Взяли здорового человека и поместили в психушку? — ужаснулась Яна.
— Я не совсем здорова… У меня эпилепсия, а это считается психическим заболеванием. К тому же у меня депрессия после смерти супруга. Они просто подписали еще пару диагнозов, которых у меня не было и в помине, и затем поместили сюда. Может, я и больной человек, но я не должна быть здесь. Я здесь, потому что Шимякин взял мою дочь, — рассказ женщины был весьма грустен.
— Олеся знает, что вы здесь, почему же она не сообщила в милицию? — ужаснулась Яна. — Я, конечно, понимаю, что за ней следили, но за полгода можно же было найти возможность?
— Она и нашла, ты не забыла? Мы здесь, потому что Олеся нас направила сюда. Мы — первые люди, кто вызвал у нее доверие, — ответил Рустем.
— Как вы не понимаете! — от отчаяния женщина даже заколотила кулаками по решетке. — Ее же шантажируют! Если она заикнется, что живет с этим монстром не по своей воле или что меня удерживают здесь силой, то мне сделают всего лишь один укол и вызовут смерть от острой сердечной недостаточности. Поверьте мне, они это могут!
— Все, теперь все! Успокойтесь. Как вас зовут?..
— Елена Евгеньевна.
— Очень приятно. Яна, а это Рустем. И сейчас мы все вместе уйдем отсюда!
— Яна, а где наша ночная знакомая? — вдруг спросил Рустем, первый заметивший отсутствие бабульки, проводившей их сюда.
— Я не знаю, она куда-то подевалась… Да черт с ней! Открывай клетку! Пора сматываться отсюда! — запаниковала Яна, предчувствуя беду.
Рустем повернулся к замку и снова загремел своим адским инструментом.
— Быстрее! Быстрее! Что ты возишься?! — подгоняла его Яна.
— И далеко вы собрались? — раздался женский голос приятного тембра.
Яна с Рустемом вздрогнули, у него даже выпали ключи из рук. В закрытый от всех отсек вошли люди, и лица их были отнюдь не самыми приятными из всех, которые Яна видела в своей жизни. Стройная и достаточно красивая женщина, которой можно было дать от тридцати до сорока лет в сопровождении двух громил устрашающего вида, выглядела не очень приятно. У нее было узкое лицо, близко посаженные глаза и тонко выщипанные брови. О выражении лиц сопровождающих вообще сказать ничего нельзя ввиду отсутствия этого самого выражения, а самое главное, всяческого человеческого сострадания. По дорогому костюму и уверенному поведению Яна сразу догадалась, что перед ними директриса психиатрической лечебницы. Из-за спины одного из громил высунулось сморщенное лицо старушки, приведшей их сюда.
— Вот видите? Вот видите, что я говорила?! Они без спросу забрались на наш командный пункт, где идет подготовка космонавтов. Правильно я их обманула? Правильно я сделала?
— Очень правильно, — согласилась директриса, — ты заслужила полет в космос.
— Правда? — бабка просто затряслась от счастья. — Этот волшебный полет?
— Именно его. Вколи ей, Толя, эту штучку, чтобы наша милая Леночка встретилась со своим Сатурном.
— Орионом, — поправила ее Леночка.
— Вы колете людям наркотики, чтобы они погружались в фантастический мир нереальных иллюзий? — спросила Яна, сразу поняв всю ситуацию.
— Умная и пронырливая бестия, — констатировала директриса, — жалко, что будем гробить такой генофонд нации. А за наркотики наши старички готовы на многое. Что им в жизни осталось? Только этот волшебный полет! Это так здорово! Нет тебе ни болезней, ни оставшихся мыслей.
Яна слушала эту холодную расчетливую женщину и ужасалась. Конечно, ей не нравилось, что она слышала. До какой же степени цинизма может дойти человек! Но еще больше не нравилось то, что жуткие вещи говорились здесь открыто. Создавалось впечатление, что их вряд ли выпустят отсюда с такой информацией. По тому, как напрягся Рустем, Яна поняла, что его мысли идут по тому же пути.
— Что вы здесь делаете? — очень холодным тоном спросила женщина-директор.
Яна переглянулась с Рустемом. Понятно, что глупо было говорить, что они забрели сюда случайно, да еще и вскрыли по пороге несколько замков.
— У нас есть информация, что здесь насильно удерживается человек не с тем диагнозом, — выдала Яна.
— Покажите документ, подтверждающий ваше утверждение, или право на обыск, который вы тут учинили, — сказала директриса.
— Мы пока так… Но милиция уже в курсе ваших проделок, — предупредила Яна на всякий случай.
Женщина оскалила рот в неприятнейшей улыбке. Челюсти у нее были узкие, а зубы огромные, про такие еще говорят лошадиные, и они во рту не помещались, а наслаивались друг на друга, как черепица на крыше. Улыбка была чудовищно некрасивая и даже зловещая.
— Я знаю, что в милиции ничего не знают и не узнают, так что не старайтесь меня запугать. У меня достаточно могущественный покровитель.
— Мы даже знаем его имя — Егор Шимякин! — Яну несло, несмотря на явное предостережение — локоть Рустема уперся ей в бок.
— Вот и отлично, что вы много чего знаете, значит, можно будет обойтись без долгих и нудных объяснений, — обрадовалась директриса.
— Возьмите их, ребята! — обратилась она к своим подручным гориллам.
Дважды повторять не пришлось, парни хорошо знали свою работу. Похрустывая суставами и поигрывая мышцами, они двинулись на нарушивших покой людей.
— Вы не имеете права! Это преступление! — запаниковала Яна.
— Эти стены хранят много преступлений, — заверила ее директриса.
— Вы ответите за это! — беспомощно озиралась по сторонам Яна.
— Все мы когда-нибудь ответим за все, — успокоила ее директриса, снова противно растягивая губы в улыбке.
Эти двое санитаров были настолько широкими и плотными, что Яне показалось, будто их окружает плотное кольцо, а не два человека. Рустем, все время стоявший неподвижно, внезапно разморозился и накинулся на одного из нападавших, нанося какие-то совершенно сумасшедшие удары с такой скоростью, что Яна их даже не видела, а только слышала. Парень в конечном итоге после пулеметной очереди осел на пол, не сразу, а постепенно, в силу инерции своей мощной фигуры. Второй, достаточно долго соображая, как бы помочь товарищу, кинулся на Рустема с воплем вождя индейского племени, стремящегося стать людоедом, и его встретил мощный удар ногой в грудину.
Яна чувствовала себя участницей телешоу «Умри от страха». Двое громил с тупыми жестокими лицами, парень, дерущийся, как в фильмах с Джедом Ли, беснующиеся люди в клетках, словно в зоопарке, и выглядывающая из-за угла старуха с вопросом: «А когда я полечу на Орион?» Только одна участница этого шоу сохраняла спокойствие — высокая женщина с кривыми зубами. Яна внешне тоже выглядела спокойно, но это было обманчивое впечатление — она буквально остолбенела от страха.
Ее вывел из задумчивости вид еще двух санитаров, бегущих на подмогу поверженным гориллам. Они окружили Рустема со всех сторон, и его худое тело скрылось из вида. Яна никогда не бросала своих на поле боя, хоть сейчас пользы от нее не было никакой. Она тоже с диким криком кинулась на спину одного из подоспевших на помощь. Жалко было того, что волос у него не было совсем, а следовательно, и зацепиться ей было не за что, а то она бы хоть душу отвела, проредив ему шевелюру. Самой Яне много ударов не понадобилось. Один мощный толчок сбил ее со спины противника, а второй фактически выключил ее сознание. Последнее, что запомнилось, было неприятное чувство, когда ей стягивали руки и лилейный голос директрисы психушки:
— Вколите ей два кубика, ей хватит, и в конце-то концов усмирите мальчишку.
Глава 20
Яна не любила исторические романы и вообще историю. Только о первобытных общинах и людях еще можно было почитать, у них все было просто и интересно. А дальше… Чем больше развивался мозг человека, тем более изощренными и непонятными становились людские поступки и поведение. Она вообще считала, что если где-то прибавляют, то где-то отнимают — по законам сохранения массы, энергии и круговорота веществ в природе. То есть человечество, несомненно, в техническом плане шагнуло вперед, прорыло метро, полетело в космос… а вот в нравственном и каком-то художественном восприятии мира, в терпимости друг к другу откатилось назад. Как можно было представить, что в двадцатом веке, например, один человек решит, какая раса людей высшая, а какой вообще не следует жить? И что у него найдется много соратников, и за этот бред сложат головы миллионы? Человек — разумный? Вряд ли! Не рождается больше Моцартов и Бахов, Рафаэлей и Рубенсов, зато новая модель сотовых телефонов попадает на рынок каждый месяц. И это неплохо, просто уж как-то однобоко развивается мир.
Однако в данный момент Яна не могла думать о таких вселенских проблемах, так как у нее дико болела голова. Она даже не сразу поняла, почему ей в голову закрались такие историко-философские мысли. Когда же она осознала, в чем дело, ей стало совсем нехорошо. Толстый столб из грубо обработанной сосны был вкопан в землю. Вокруг него суетились какие-то люди, не поднимавшие голов и глаз. Яна чувствовала себя совсем не комфортно, так как была привязана к столбу, а люди вокруг не собирали ромашки, а раскладывали хворост и сено — деловито, с чувством, с толком, с расстановкой, почти с любовью, не оставляя лысых мест и с заботой прокладывая участки сырой земли дополнительным слоем сухого сена. Яна моргнула несколько раз, чтобы сфокусировать взгляд, и увидела то, что ввергло ее в шок еще больше. Не так далеко от нее на земле стояли канистры с бензином, а напротив в землю был врыт точно такой же столб, и на нем болталось безжизненное тело Рустема. Понятно, что ее судьба, вернее, будущая кончина, напомнила ей смерть Жанны д’Арк, отсюда и этот пришедший на ум экскурс в историю. Она принялась извиваться на столбе ужом, но все усилия оказались тщетны.
— Помогите! — прокричала она каким-то сиплым, не своим голосом. — Что вы делаете? Люди, остановитесь! Что вы задумали?!
Несколько человек вздрогнули, но опять не подняли голов. Только движения их стали более суетливыми и поспешными.
— Эй! Вы слышите меня?! Люди, опомнитесь! Рустем! Рустем, ты слышишь меня?! Очнись! Они задумали нас сжечь! — Яна исступленно кричала.
Рустем висел на втором столбе абсолютно безучастно. Он был без сознания, что для него вообще было характерно.
На улице стояла глубокая ночь, вокруг не было видно ни одного дома, а находилась поляна со столбами явно в каком-то лесу.
Наконец-то на Яну обратил внимание один из раскладывающих легковоспламеняющиеся предметы мужчин.
— Прекрати визжать, ведьма!
— Да какая я вам ведьма?! С ума сошли?! — взвилась Яна.
— Молчи! Иначе рот залеплю! — совсем недружелюбно посмотрел на нее мужчина с рыжей бородой.
Яна немного притихла, перед сознанием проносилась вся ее бурная жизнь. А вопрос «Что делать?» пульсировал в висках с частотой несколько герц в секунду. Частота была такая быстрая, что не оставалось места для ответа на вопрос.
Внезапно все изменилось. Люди засуетились, стали собираться в группы и кланяться, словно деревянные игрушки на веревочке, в одном направлении.
Яна с трудом повернула шею и посмотрела в том же направлении. Негодованию ее не было предела. По тропинке в освещении каких-то средневековых факелов на поляну двигался Егор Федорович Шимякин собственной персоной. Выглядел он очень эффектно, словно сойдя с красочных картинок русских народных сказок. Такой Иван-царевич в летах — уже не Дурак, но еще и не очень умный, наверное, после того как три раза окунулся в кипяток и якобы заново возродился еще краше, чем был. Широкие атласные шаровары, аккуратно заправленные в кирзовые сапоги, ярко-красная шелковая парадная рубаха с косым воротом и какими-то вычурными погонами с кистями, явно собственного производства. Вид у него тоже был цветущий, на губах играла улыбка, и шел он в окружении своих подданных.
— Эй, ты! — крикнула Яна. — Что ты задумал? Немедленно отпусти нас!
Но Егор Шимякин не обращал на нее никакого внимания, словно ее и не было вовсе. Яна даже подумала о том, что она, возможно, потеряла речь и кричит, всего лишь беззвучно открывая рот.
— Дорогие мои, — обратился к своим людям Егор Шимякин, — вот и настал день, о котором я говорил вам. Великий день. Двое демонов в обличье людей посетили наше поселение и попытались сбить нас с пути истинного. Но спасибо книге судеб, она предупреждала нас об этом, мы были бдительны и взяли этих демонов. Этот день мы запомним надолго, так как поднимемся на одну из ступеней ближе к Всевышнему. Мы сейчас избавимся от демонов и очистимся душой.
— Что за бред?! — Яна думала, что прервет его бредовую речь. — Что ты несешь! Мы не демоны! Мы — обычные люди! Это он — преступник! Вызовите милицию, немедленно!