Творческая связь. Исцеляющая сила экспрессивных искусств Роджерс Натали

Имперсональный ракурс

Терапевтическая система, созданная Натали Роджерс и в систематическом виде изложенная в этой книге, представляет собой синтез человекоцентрированного подхода, разработанного ее отцом, самым влиятельным американским психологом и психотерапевтом Карлом Роджерсом, и различных методов и техник арт-терапии. Экспрессивные искусства (рисование, танец, ваяние, вокализация, медитация, свободное письмо) используются в качестве невербальных языков, позволяющих выражать элементы внутреннего мира человека, актуализировать его творческий потенциал, активизировать процессы самоисследования.

Следует отметить, что исходные идеи и практики человекоцентрированного подхода получают в психотерапевтической системе Натали Роджерс дальнейшее развитие. Безусловное позитивное принятие клиента находит выражение в акцентировании не столько продуктов его экспрессивного творчества, сколько самого процесса его творческого экспрессивного самовыражения. Эмпатическое понимание клиента налагает абсолютный запрет на какие-либо интерпретации психотерапевтом и продукта, и процесса творчества. В центре его внимания оказываются интерпретации самого клиента. Другими словами, столь характерное для традиционной арт-терапии толкование как средство понимания терапевтом клиента уступает место контекстуальному самопониманию клиента. Для терапевта возможны лишь обращения к этому самопониманию («Что это для вас означает?», «Что это вам говорит?») и сверки со своим пониманием. Причем в данном случае речь идет не только о вербально-смысловом, но и о кинестетическом, визуальном, звуковом, тактильном понимании, выступающем в качестве средства фасилитации более объемного, целостного, интегрального понимания клиентом самого себя.

Конгруэнтность тоже оказывается уже не частичной, относящейся лишь к вербальному каналу выражения клиентом осознаваемых переживаний, а тотальной, охватывающей всю совокупность каналов или языков самовыражения.

Использование в терапевтическом процессе различных экспрессивных искусств создает особый феномен творческой связи. Согласно Натали Роджерс, данный феномен заключается в усиливающемся взаимодействии экспрессивных искусств как языков самовыражения, во взаимном усилении терапевтических эффектов этих искусств, в движении экспрессивной психотерапевтической практики к внутреннему ядру (сущности или правде) человека, в обретении человеком целостности и внутренней связи со всеми живыми существами.

Основные идеи и принципы, воплощенные в психотерапевтической системе Натали Роджерс, можно сформулировать следующим образом:

• Все люди обладают природной способностью к творчеству.

• Творческий процесс исцеляет.

• Исцеление достигается погружением в переживания.

• Переживания служат тем тоннелем, по которому нужно пройти, чтобы обрести целостность.

• Творческая связь экспрессивных искусств приближает человека к его внутреннему ядру, или сущности.

• Между сущностью человека и сущностью всего живого существует связь.

• На пути к собственной сущности и целостности человек обнаруживает свою связанность со всем миром.

Персональный ракурс

Я познакомился с Натали четверть века назад, во время ее первого приезда в СССР в 1989 году. Прошло менее трех лет со времени моего участия в московской группе Карла Роджерса и Рут Сэнфорд. Должен честно признаться, что мои ожидания (ожидания новообращенного, восторженного роджерианца) поначалу подверглись жестокому испытанию. Я помню свой первый вопрос, который задал Натали в переполненной Большой аудитории НИИ ОПП АПН СССР после ее вводной лекции. Я спросил ее, каково быть дочерью такого отца, как Карл Роджерс? Ответ меня обескуражил: в нем не было чего-то необычного, более того, ощущались даже нотки печали и сожаления в связи с дефицитом внимания со стороны всецело погруженного в науку отца. И никакого видимого пиетета перед ним. Я ждал увидеть перед собой последовательницу, а увидел совершенно самостоятельного человека, говорящего не от имени Карла Роджерса, а от своего собственного, и представляющего не Карла Роджерса, а саму себя. Однако как только я оказался вместе с другими участниками ее воркшопа в институтской Малой аудитории, то сразу почувствовал то специфическое, ни с чем не сравнимое ощущение свободы, которое царило в этих же стенах осенью 1986 года в группе Карла Роджерса и Рут Сэнфорд. Да, с Натали мы меньше говорили, больше двигались, рисовали, писали, делали коллажи, но при этом в нашем общении друг с другом и с самими собой было много переживаний (в том числе глубоко личных), свободы, творчества и правды. В своей книге Натали подробно описывает свои впечатления от этой работы, в том числе и от той демонстрационной сессии, на которой я был ее клиентом и где для меня произошла встреча с ней не как с лектором, представителем человекоцентрированного подхода, дочерью Карла Роджерса, а как с терапевтом и человеком. Я счастлив, что эта встреча не оказалась единственной. Потом было много замечательных встреч с Натали и в качестве одного из кофасилитаторов ее второго московского воркшопа, и в качестве участника ее тренинговой программы в Калифорнии, и в качестве ее гостя в Санта-Розе и Себастополе в США, и в качестве хозяина, принимавшего Натали в своем родовом деревенском доме во Владимирской области. Мои личные впечатления от общения с Натали можно обобщить одним словом – природа. В ней, как в природе, есть все: и трепетная весенняя нежность, и интенсивная летняя витальность, и обильная осенняя щедрость, и кристальная зимняя определенность. Однако, в отличие от природы, все эти качества не чередуются в какой-либо последовательности, подобно сменяющимся сезонам, но в своих бесчисленных вариациях живут и проявляются в ней, в логике ее жизни. У Георгия Гурджиева есть выражение «человек без кавычек». Мне представляется, что оно замечательным образом подходит Натали. Для меня она совершенно не похожа на большинство тех людей, с которыми встречаешься в жизни и которые в большей или меньшей степени «культурно отформатированы». Для меня она представляет не ту или иную культуру, а естественную, органичную и творческую уникальную натуру, свою собственную жизнь, жизнь Натали Роджерс. Основное ощущение от общения с человеком-культурой – неизменное противостояние. Основное ощущение от встречи с человеком-натурой – каждый раз новое принятие. Я убежден, что эта особенность Натали есть результат многолетней психотерапии, многочисленных путешествий в секретные сады наших внутренних миров.

Трансперсональный ракурс

На этой грани заканчивается рассудочное понимание и начинаются вещи, традиционно описываемые как интуитивные, таинственные, мистические. В книге есть несколько свидетельств того, что подлинная психотерапия открывает в человеке такие возможности, которые можно назвать не иначе как экстрасенсорными, визионерскими, магическими.

Первый пример читатель найдет уже в предисловии автора. Это замечательный рассказ о «Танце солнца», в котором участники швейцарского воркшопа Натали Роджерс и Паоло Книлля буквально освобождают свет солнца. Природа общается с природой, природа слышит природу, природа идет навстречу природе. Конечно, и ваш, и мой культурно обусловленный рассудок всячески противится такому пониманию. Такое невозможно, потому что невозможно! При этом мы отлично понимаем, что в природе гораздо больше неосвоенного рассудком, нежели освоенного, а человеческая история полна свидетельств взаимопонимания и взаимодействия природы и таких людей, в которых была отчетливо явлена их собственная природа, их натура.

Второй пример трансперсональных качеств Натали – ее рисунок, сделанный ею в ходе первого московского воркшопа. На нем она выразила свои впечатления от России: «Начав с прекрасных соборов Загорска, я быстро набросала несколько схематических фигур, танцующих на улицах в качестве символов духа нашей группы. Когда я раскрашивала небо над соборами, показалась темная фигура. Я посмотрела на нее и постепенно осознала, что она хочет появиться. Окончив свою импрессионистскую работу, я поделилась ею с группой. Некоторые участники были очень обеспокоены тем, что „черный ангел“ был плохим предзнаменованием будущего». Конечно, в 1989 году мы все могли лишь «теряться в догадках». Однако теперь, по прошествии четверти века, все мы знаем ответ на вопрос: «Кто вы, мистер Черный Ангел?».

Третий пример трансперсонального сознания, обнаруживающегося в моменты глубинного прозрения и понимания, – это стихотворение, написанное Натали в момент начала операции «Буря в пустыне», о которой в то время знали лишь ее участники и военно-политическое руководство США.

Примечательно, что способность к такому глобальному сознанию, подлинная связанность с людьми, живущими за сотни и тысячи километров, проявляется у Натали отнюдь не только в чрезвычайных и масштабных ситуациях. Моя электронная переписка с ней никогда не была регулярной. Даже когда началась активная фаза работы над переводом ее книги, мы обменивались письмами крайне редко. Однако именно 29 сентября, в тот день, когда я поставил точку в своей работе переводчика-редактора, буквально через несколько часов я получил от нее письмо, начинавшееся словами: «Дорогой Алекс, я надеюсь, что ты закончил работу над переводом моей книги о творческой связи» (ее предыдущее письмо, адресованное мне, было датировано 28 июня).

Если вы, уважаемый читатель этой книги, сможете воспринять ее психотерапевтическое содержание, почувствуете за ним автора книги как человека и хотя бы отчасти проникнетесь осознанной верой Натали Роджерс в возможность гуманного мира, я как переводчик и редактор этой книги буду считать свою главную задачу выполненной.

Александр Орлов,доктор психологических наук, профессор Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», президент Российского общества человекоцентрированного подхода, сертифицированный человекоцентрированный экспрессивный психотерапевт

В память о моей матери, Хелен Эллиотт Роджерс и моем отце, Карле Рэнсоме Роджерсе

Посвящается моим творческим дочерям, Жанет, Фрэнсис и Наоми и восхитительно развивающимся внучкам, Сатье, Симон, Жасмин и Мэган

Когда объединяются искусство и психотерапия, их глубина и область действия могут быть расширены; когда же они действуют вместе, то оказываются связанными на всем протяжении человеческой истории целительства и врачевания.

«Искусство и психотерапия», Шон Мак-Нифф

Пробуждение творческой жизненной энергии человека является частью психотерапевтического процесса. Следовательно, творчество и терапия частично совпадают: творческая деятельность зачастую дает терапевтический эффект, а терапевтическая – часто представляет собой творческий процесс. Включая творческие виды искусства в терапевтическую практику, я использую термин человекоцентрированная терапия на основе экспрессивных искусств[5]. Термин экспрессивная терапия, или терапия на основе экспрессивных искусств, обычно обозначает танцевальную, музыкальную и арт-терапию. Эти термины также служат для обозначения применения в терапии дневниковых записей, стихов, воображения, медитации и драматической импровизации. Использование экспрессивных искусств для облегчения эмоционального оздоровления, разрешения внутреннего конфликта и пробуждения творчества в человеке представляет собой расширяющееся поле деятельности. С помощью этой книги я надеюсь побудить читателя к тому, чтобы он обогатил свою личную и профессиональную жизнь экспрессивными искусствами в том их качестве, которое усилит его способность к самопознанию, культивированию более глубоких отношений с другими людьми, обогащению методов работы в качестве художника, терапевта и фасилитатора групп.

Что такое терапия на основе экспрессивных искусств?

Терапия на основе экспрессивных искусств использует различные виды искусства: танец (движение), рисование, живопись, скульптуру, музыку, письмо, вокализацию и импровизацию, – в условиях, обеспечивающих поддержку человека, с целью стимулирования его личностного роста, развития и исцеления. Она представляет собой процесс самоисследования посредством любой художественной формы, которая приходит из эмоциональных глубин. Эта терапия не сводится к созданию «приятной» картины. Она не является танцем, готовым для сцены, или стихотворением, переписываемым вновь и вновь ради достижения совершенства.

Мы выражаем наши внутренние чувства посредством создания внешних форм. Экспрессивное искусство – это выражение эмоциональных, интуитивных аспектов нашего существа с помощью различных средств. Использовать искусство экспрессивно – значит войти в свой внутренний мир, чтобы обнаружить там свои переживания, а затем выразить их посредством художественных форм, движения, звука, письма или драматического акта. Проговаривание своих переживаний тоже представляет собой важный способ осмысленного самовыражения и самоисследования. В терапевтическом мире, основанном на гуманистических принципах, термин экспрессивная терапия закрепился за невербальной и (или) метафорической экспрессией. Гуманистическая терапия на основе экспрессивных искусств отличается от аналитической или медицинской модели арт-терапии, в которой искусство используется для диагностики, анализа и «лечения» пациента.

Большинство из нас уже открыли для себя тот или иной аспект экспрессивного искусства как безусловно полезный в обычной жизни. Например, вы можете рисовать каракули, разговаривая по телефону, так как находите это занятие успокаивающим, или вести личный дневник и обнаружить, что, по мере того как вы пишете, ваши переживания и представления претерпевают изменения. Возможно, вы записываете свои мечты и ищете в этих записях некие знаки и символы. Вы можете увлекаться живописью или скульптурой в качестве хобби, осознавая всю силу этого опыта, уводящую вас далеко от жизненных неурядиц. Может, вы напеваете, когда ведете машину или совершаете длительные прогулки. Все это примеры самовыражения, экспрессии посредством движения, звука, письма и искусства с целью изменения своего состояния. Все это – пути высвобождения переживаний, прояснения ума, открытия духовных способностей и введения себя в более высокие состояния сознания. И этот процесс – терапевтический.

Применяя различные виды искусства для самооздоровления или в терапевтических целях, мы не беспокоимся относительно красоты создаваемых произведений, грамматической или стилистической правильности текста или гармоничности звучания песни. Мы используем искусство в целях высвобождения, выражения, облегчения. Мы можем также получить интуитивное откровение, инсайт, если обратимся к символическим или метафорическим посланиям, содержащимся в произведениях экспрессивных искусств. Наши произведения взывают к нам, и мы способны понять их, если найдем время, чтобы вникнуть и прочувствовать эти обращения.

Хотя в ходе экспрессивной терапии иногда возникают интересные и подчас вполне совершенные произведения, мы оставляем эстетику и мастерство тем, кто желает заниматься искусством профессионально. Конечно, некоторые из нас так глубоко вовлекаются в искусство как средство самовыражения, что впоследствии решают усовершенствовать свои навыки в той или иной его области. Многие арт-терапевты видят себя теперь уже не столько терапевтами, сколько художниками. Многие художники поняли целительные свойства творческого процесса и стали арт-терапевтами.

При работе с клиентами использование творческого процесса с целью глубокого внутреннего исцеления предполагает ряд последовательных шагов. Терапевты, применяющие экспрессивные искусства, осознают, что вовлечение в терапевтическое действие ума, тела и эмоций человека активизирует как его интуитивные способности, воображение, так и рациональное, критическое мышление. Поскольку эмоциональные состояния редко поддаются логике, воображение и невербальные средства выражения выводят клиента на альтернативный путь для самоисследования и общения. Этот процесс является мощной интегрирующей силой.

Традиционно психотерапия происходит в словесной форме, поэтому речь всегда будет в ней важной составляющей. Однако я обнаружила, что, когда клиент выражает себя с помощью образов, мне удается быстрее понять его внутренний мир. Цвет, форма и символы – это различные языки, которыми говорит бессознательное, и для каждого человека они содержат особые смыслы. Слушая, как клиент объясняет свои образы, я ясно вижу мир таким, каким видит его он. Клиент может также использовать движение или жест, чтобы показать, что и как он чувствует. Следя за его движением, я могу понять его мир посредством кинестетической эмпатии.

Знание клиента о самом себе расширяется по мере того, как его движение, художественная деятельность, письмо и вокализация дают ему в руки своего рода ключи для дальнейшего самопознания. Экспрессивные искусства становятся как целительным процессом, так и новым языком, который говорит о многом и клиентам, и терапевту. Эти искусства служат эффективнейшими средствами для обнаружения, проживания и принятия неизвестных аспектов своего я. Словесная терапия сконцентрирована на эмоциональных нарушениях и неприемлемом поведении. Экспрессивные искусства переносят клиента в мир эмоций и как будто добавляют его опыту новое измерение. Включение искусства в психотерапию дает клиенту способ использования неконтролируемых, свободных и наполненных энергией частей своего я. Терапия может включать в себя моменты радостного, полного жизни учения, происходящего на многих уровнях: сенсорном, кинестетическом, понятийном, эмоциональном и мифическом. По свидетельствам клиентов, экспрессивные искусства помогли им выйти за пределы своих проблем и увидеть себя конструктивно действующими в окружающем мире.

Что такое человекоцентрированная терапия?

Человекоцентрированный аспект терапии экспрессивными искусствами – это базовая философия, лежащая в основе моей работы. Клиентоцентрированный, или человекоцентрированный подход, развитый моим отцом, Карлом Роджерсом, подчеркивает роль терапевта, проявляющего эмпатию, открытость, честность, конгруэнтность, заботу, когда он слушает человека или группу людей и способствует их росту. Эта философия включает убеждение в том, что каждый из нас обладает самоценностью, достоинством и способностью к самоуправлению. Философия Карла Роджерса основана на доверии к неотъемлемому, присущему каждому человеку внутреннему импульсу в направлении роста и развития. Я строю свой подход к терапии на основе экспрессивных искусств на этой очень глубокой вере в естественную человеческую способность стремиться к полной реализации своего потенциала.

Изучение терапевтического процесса Карлом Роджерсом выявило, что исцеление происходит тогда, когда клиент чувствует себя принятым и понятым. Почувствовать себя принятым и понятым – достаточно редкий опыт, особенно тогда, когда вы испытываете страх, гнев, горе и ревность. Тем не менее исцеляют именно эти моменты принятия и понимания. Выступая в роли друзей или терапевтов, мы часто полагаем, что в этих случаях должны иметь готовый ответ или дать совет. При этом, однако, игнорируется исключительно важная истина: самую большую помощь мы оказываем человеку тогда, когда искренне вслушиваемся во всю глубину его эмоциональной боли и проявляем уважение к его способности самому найти ответ.

Эмпатия и принятие дают индивиду возможность стать сильнее, обнаружить свой уникальный потенциал. Эта атмосфера понимания и принятия также позволяет вам, вашим друзьям или клиентам почувствовать себя в достаточной безопасности, чтобы опробовать экспрессивные искусства в качестве пути к становлению собственной целостности.

Творческая связь

Меня интригует то, что я называю творческой связью, – это усиливающееся взаимодействие между движением, искусством, письмом и звуком. Например, движение в сочетании с осознанием открывает для нас глубокие переживания, которые затем могут быть выражены с помощью цвета, линии или формы. Когда мы пишем сразу же после движения или занятий искусством, возникает свободный поток, иногда воплощающийся в стихах. Разработанный мной процесс творческой связи стимулирует подобное самоисследование. Он подобен раскрывающимся лепесткам лотоса, цветущего летним днем. В теплом, принимающем окружении лепестки открываются, чтобы явить сердцевину цветка. Как только мы осознаем наши переживания, они становятся источником дальнейшего самопонимания и творчества. Осторожно мы позволяем себе ощутить свои новые возможности. С каждым таким открытием наш опыт может углубляться. Достигая своего внутреннего ядра, мы обнаруживаем связь со всеми живыми существами. Мы создаем, творим для того, чтобы установить связь с нашим внутренним источником и вступить в контакт с миром и вселенной.

Некоторые писатели, художники и музыканты осознают эту творческую связь. Если вы один из них, то можете сказать: «Конечно, я всегда музицирую и танцую, прежде чем начинаю рисовать». Или если вы писатель, то, возможно, отправляетесь на дальнюю пешую прогулку, прежде чем сесть за письменный стол.

Впрочем, вы не одиноки и в том случае, если, подобно многим людям в нашем обществе, говорите о себе: «Я не творческий человек». Надеюсь, эта книга будет способствовать тому, что вы опробуете новый опыт и удивитесь самому себе.

Я верю, что все мы способны быть подлинно творческими, независимо от того, используем ли мы это творчество, чтобы наладить взаимоотношения в семье, или для того, чтобы написать картину. Многое в нем привносится из сферы бессознательного, из наших переживаний и интуиции. Бессознательное – глубокий колодец, у многих из нас накрытый крышкой. Переживания можно конструктивно направить в русло креативных занятий: в танец, музыку, занятия искусством или письмо. Когда наши переживания радостны, художественная форма дает духовный подъем. Когда они полны жестокости и гнева, мы можем преобразовать их в преисполненное мощи искусство, вместо того чтобы изливать на окружающих. Такое искусство помогает принять этот темный аспект самих себя. Самопринятие имеет первостепенное значение для сочувствия и сострадания другим живым существам.

Целительная сила человекоцентрированных экспрессивных искусств

Собственное оздоровление я почувствовала, когда объединила мои интересы в психотерапии, занятиях искусством, танцем, сочинительством и музыкой. Человекоцентрированная экспрессивная терапия возникла в результате личностной интеграции этих искусств и разделяемой мной философии. В процессе экспериментирования я испытала этот инсайт благодаря моему художественному журналу-дневнику. Я рисовала каракули, выпуская пар, или «играла» красками, не заботясь о результате.

Сначала у меня не было достаточной уверенности в том, стоит ли предлагать эти методы клиентам. Поэтому я попросила их попробовать, а затем поделиться со мной своим мнением. Оказалось, этот опыт принес пользу: их самопонимание быстро улучшилось, как и общение между нами.

То же самое произошло, когда я предложила использовать в целях самовыражения движение, вокализацию и свободное письмо. Клиенты и участники групп отмечали ощущения «новых начинаний» и свободы быть. Один участник группы написал: «Я вновь научился играть, научился тому, как отпускать то, что я “знаю”, – мои успехи, достижения и познания. Я открыл важность способности начинать заново». Другой участник группы сказал: «Мне намного легче иметь дело с тяжелыми эмоциями в экспрессивной игре, нежели думать или говорить о них».

Стало очевидно, что процесс творческой связи усиливает интеграцию. Это ясно сформулировал один из клиентов: «Исследуя свои переживания, я обнаружил, что благодаря выражению своих эмоций в движении и танце могу прорваться сквозь внутренние барьеры (структуры), которые я установил для себя. Если нарисовать чувство, возникающее после движения, то это продлевает процесс раскрытия».

Трудно выразить словами глубину и силу художественного экспрессивного процесса. Я хотела бы поделиться эпизодом из личной жизни, в котором экспрессивные искусства помогали мне на протяжении трудного периода в моей жизни. Надеюсь, что, читая об этом, вы хоть отчасти ощутите мои рост и развитие, ставшие возможными в условиях принимающего окружения, благодаря движениям, занятиям искусством и ведению дневника.

Месяцы душевного состояния после кончины моего отца были похожи на езду с горы на роликах. С одной стороны, я чувствовала чудовищную потерю, а с другой – было ощущение, что меня освободили. Мое внутреннее переживание состояло в том, что его уход открыл для меня своего рода психическую дверь и в то же время принес огромную печаль.

Экспрессивные искусства сослужили мне хорошую службу в это время скорби. Двое моих друзей арт-терапевтов предложили поработать немного с ними вместе. Конни Смит-Сигел пригласила меня провести неделю в коттедже в Болинас-Бей. Я рисовала одну черную картину за другой. Каждый раз, когда мне надоедали эти черные образы, я начинала рисовать новую картину, которая тоже оказывалась унылой и мрачной. Хотя изначально Конни была художницей, ее терапевтическая подготовка и способность принимать мое эмоциональное состояние позволили мне быть искренней.

Кроме того, я поехала на семинар, который проводила по выходным дням Колин Киберт, и пробыла там какое-то время, занимаясь ваянием и живописью. На этот раз темой были приливные волны, и вновь – черные картины. Одно скульптурное произведение, выполненное из глины, изображало голову, выныривающую из-под гигантской волны. Ощущение захлестнутости частностями в связи с опустением дома моих родителей, принятием решений относительно вещей моего отца и ответами сотням людей, которые любили его, брало свое. И вновь занятия искусством дали полную свободу моим эмоциям, принеся чувство облегчения. Другим большим шагом на этом пути было то, что Колин всячески поддерживала мое стремление использовать опыт художественного творчества для облегчения и понимания того, что происходило внутри меня. Я думала, что должна преодолеть свою скорбь в течение месяца, но эти две женщины позволили мне продолжать изливать мою реку печали. Весь тот год мое экспрессивное искусство обнаруживало длящееся ощущение утраты в сочетании с чувством открытия новых горизонтов.

Как часто бывает, когда человек испытывает глубокое страдание, одновременно приоткрываются духовные сферы. Через три месяца после кончины моего отца я отправилась в Швейцарию, чтобы поработать там кофасилитатором группы вместе с арт-терапевтом Паоло Книллем. В этот период у меня было глубочайшее ощущение связанности и общности с людьми, природой и снами. В моем внутреннем бытии произошли удивительные события. Я переживала синхронистичности, особые послания и замечательные образы. Однажды ночью я внезапно проснулась оттого, что мне показалось, будто в комнате бьется множество больших крыльев. На следующее утро я нарисовала этот опыт настолько хорошо, насколько смогла.

Как-то раз я проводила группу, где мы выполняли упражнение под названием «Таяние и рост». Группа распределилась на пары участников, и партнеры по очереди наблюдали за тем, как их напарники танцевали, «таяли» и затем «вырастали». Я участвовала в этом действе в паре с Паоло. Он наблюдал, как я медленно таяла из позы в полный рост до совершенной распластанности на полу. Позднее я записала в своем дневнике:

Мне очень понравилась возможность растаять, полностью отпустить себя. Когда я растаяла и просочилась в пол, то почувствовала себя полностью расслабленной. Я сдалась! Внезапно я ощутила, что буквально пронизана невероятным светом. Хотя мои глаза были закрыты, все сияло. Изумленная, я какое-то время спокойно лежала, а затем начала медленно «расти», пока не выпрямилась в полный рост.

Я дала участникам группы инструкцию изобразить в рисунке опыт их движения. Всепроникающий свет трудно нарисовать, но я попыталась схватить этот ошеломляющий опыт в цвете.

Когда я рефлексировала этот опыт, мне представлялось, что мое сердце вдруг раскрылось. Это сделало меня одновременно и уязвимой, и преисполненной внутренней силы и света. Несколько дней спустя появилась новая картина с волной. На этот раз на ней яркая зелено-голубая вода была освещена розово-золотым небом.

Эти случаи – часть моего внутреннего опыта; я поделилась ими по двум причинам. Во-первых, я хотела проиллюстрировать преобразующую силу экспрессивных искусств. Во-вторых, стремилась показать, что человекоцентрированная экспрессивная терапия базируется на очень специфических гуманистических принципах. Например, крайне важно было то, что я находилась в окружении людей, которые позволили мне быть в моем горе и слезах, а не похлопывали по плечу, уверяя, что все будет хорошо. Я знала, что, если мне будет что сказать, я буду услышана и понята. Когда я призналась Паоло, что испытала ощущение пронизанности светом, он мог бы возразить: «Это просто твое воображение». Однако он не только понял, но и заверил меня, что видел в тот момент драматическое изменение в выражении моего лица.

Гуманистические принципы

Очень важно ясно и четко сформулировать гуманистические принципы в качестве основы для всего того, о чем будет идти речь в книге.

• Все люди обладают естественной способностью к творчеству.

• Творческий процесс исцеляет. Экспрессивный продукт посылает важные сообщения индивиду. Вместе с тем именно процесс творчества является глубоко преобразующим.

• Личностный рост и высшие состояния сознания достигаются посредством самоосознания, самопонимания и инсайта.

• Самоосознание, самопонимание и инсайт достигаются путем погружения в эмоции. Переживание горя, гнева, боли, страха, радости и экстаза – это тоннель, по которому нужно пройти, чтобы попасть на другую сторону – к осознанию, пониманию и целостности.

• Переживания и эмоции служат источником энергии. Эта энергия может быть канализирована, высвобождена и преобразована посредством экспрессивных искусств.

• Экспрессивные искусства, включая движение, визуальные искусства, вокализацию, музыку, медитацию и воображение, ведут нас в бессознательное. Это зачастую позволяет выразить прежде неизвестные нам стороны самих себя и таким образом получить новую информацию и достичь нового осознания.

• Виды искусства взаимосвязаны способом, который я называю творческой связью. Движение влияет на то, как мы пишем или рисуем. Когда мы пишем или рисуем, это влияет на то, как мы чувствуем или думаем. В процессе творческой связи одна форма искусства стимулирует и питает другую, приближая нас к внутреннему ядру, или сущности, которая представляет собой нашу жизненную энергию.

• Существует связь между нашей жизненной силой, нашим внутренним ядром, или душой, и сущностью всех существ.

• Поэтому, по мере того как мы путешествуем вглубь себя, чтобы открыть свою сущность или целостность, мы обнаруживаем нашу связь с внешним миром. Внутреннее и внешнее становятся едины.

Мой подход к терапии основан на психодинамической теории индивидуального и группового процесса.

• Личностный рост происходит в безопасном, поддерживающем окружении.

• Безопасное, поддерживающее окружение создается фасилитаторами (учителями, терапевтами, руководителями групп, родителями, коллегами) – подлинными, теплыми, эмпатичными, открытыми, честными, конгруэнтными и заботливыми.

• Эти качества лучше всего осваиваются, если первоначально переживаются на собственном опыте.

• Отношения клиент-терапевт, учитель-ученик, родитель-ребенок, жена-муж, партнер-партнер могут быть контекстом для проживания всех этих качеств.

• Личностная интеграция интеллектуального, эмоционального, телесного и духовного измерений происходит по мере рефлексии и выражения элементов этого жизненного опыта.

Рисунок ниже иллюстрирует то, как выявление сущности я посредством экспрессивных искусств соединяет нас с универсальным источником энергии, помогая устанавливать отношения с обществом и всем миром.

Если вы пожелаете, то можете отправиться вместе со мной в путешествие, этакое внутреннее исследование, цель которого – пробуждение вашей креативности. Возможно, вы писатель, которого пугает изобразительное искусство, или художник, считающий, что не способен танцевать, или терапевт, который хотел бы получить методы обогащения отношений с клиентом. Я приглашаю вас в ваш секретный сад.

Процесс творческой связи. На рисунке видно, что, по мере того как благодаря экспрессивным искусствам мы отправляемся в путешествие вглубь себя, мы погружаемся в бессознательное и осознаем новые аспекты своего истинного я, получая таким образом новое видение и новые возможности. Затем, устанавливая связь с хотя бы еще одним человеком в эмпатическом и поддерживающем окружении, мы учимся устанавливать связи с сообществом людей. Учась быть аутентичными и обладающими новыми возможностями в рамках небольшого сообщества, мы начинаем испытывать все большее воодушевление, продвигающее нас в более широкий социальный круг. Мы становимся способными к сотворчеству и сотрудничеству, достижению высшей цели и реализации всех наших способностей. Все это в сочетании с сочувствием и состраданием соединяет нас со всем миром – другими культурами и природой.

Сама природа внутренних условий творчества такова, что их появление нельзя спровоцировать, но им нужно способствовать.

«Становление человека», Карл Роджерс

В каждом из нас есть секретный сад – место, где живет наше подлинное я. Это может быть сад, полный роз, усеянных шипами, или сад экзотических дикорастущих цветов. Возможно, там можно увидеть гнилые пни, покрытые плесенью, и ядовитые грибы. Так или иначе, то, что растет в нем, есть часть человеческого существа, и это материал, который может использоваться в процессе творчества.

Чувства – источник творческой экспрессии. Мы можем направить их в русло визуального искусства, движения, звука или письма, высвобождая и преобразуя таким образом. И гнилые, заплесневелые пни, и яркие дикорастущие цветы могут воплотиться в наполненных смыслом произведениях искусства.

Некоторые люди посещают свой секретный сад, пространство своего внутреннего существования неохотно. Кто-то путешествует в своих скрытых пространствах сам и не склонен допускать в него друзей или коллег. Многие испытывают сопротивление или страх, используя средства искусства для самовыражения или получения удовольствия от творчества как такового. Страх удерживает нас от того, чтобы заглянуть в собственный сад и увидеть все многообразие растений и животных, произрастающих и обитающих там. Чтобы проникнуть на территорию этого сада, нам необходимо испытывать ощущение безопасности.

Таким образом, мы рассмотрим два момента: нежелание использовать танец, рисование, пение и письмо, а также страх перед углублением в свой секретный сад, вызванный возможностью обнаружения там всех сторон своего я. Возникают два резонных вопроса: что удерживает нас от использования средств экспрессивного искусства? что поможет нам применить эти средства для проникновения в секретный сад?

В каждом тайном саду должна быть плодородная почва, позволяющая индивиду взрастить свое уникальное и прекрасное я. Стимуляция творческого процесса подобна возделыванию такой почвы. Мы разрыхляем плотную землю, чтобы дать доступ кислороду. Затем удобряем ее, питая семена, чтобы они вызрели, дали ростки и взошли. Мы уделяем внимание всему тому, что способствует росту, и позволяем каждому растению развиваться в своем собственном темпе. Как садовники мы верим, более того, совершенно убеждены, что каждое семя может вырасти и стать по-настоящему прекрасным и полезным.

Подобно этому работа фасилитатора-психотерапевта относительно проста, но требует определенных знаний, опыта и постоянного внимания. Питание и насыщение среды – плодородной почвы – необходимо людям для использования своих чувств в целях самовыражения. Садовник (фасилитатор, психотерапевт) создает окружение, своего рода теплицу, в которой люди могут актуализировать весь свой потенциал.

Семена могут вырасти и полностью расцвести в естественных условиях. Иногда растения вырастают и во враждебной среде, как, например, стелющийся кипарис на гранитных скалах в ветреном Монтерее на побережье Калифорнии. Подобным образом некоторые творческие люди растят себя без всякого садовника. Другие развивают в себе сильные творческие импульсы как реакцию на враждебное окружение, для них это вопрос выживания. Однако большинство из нас ощущают прилив творческих сил тогда, когда находятся в благоприятной среде и чувствуют, что быть аутентичным и выражать свои подлинные чувства – безопасно.

Именно фасилитатор (учитель, консультант, родитель, менеджер по персоналу и другие люди) и есть тот, кто создает психологически безопасное окружение, плодородную почву. Ценности, установки и сам способ бытия фасилитатора образуют безопасное пространство для участника (учащегося, клиента, ребенка), чтобы он решился на эмоциональный риск: совершил путешествие в страну аутентичности. Если у фасилитатора есть намерение стимулировать творчество, а его поведение обнаруживает уважение к широкому разнообразию возможных форм творческой экспрессии, то он подготовит почву к тому, чтобы на ней взошло каждое растение.

Фасилитаторам полезно понимать, что творчество исходит из нашего целостного существа и что у каждого из нас есть врожденное стремление и потребность выражать себя с помощью воображения и внутренних ресурсов. Некоторые авторы описывают творческий процесс как исходящий только лишь из ума. Танцоры и художники знают по своему опыту, что творчество также берет начало и в чувствах. Творческий процесс зарождается в целостной системе, объединяющей наше тело, ум, эмоции и дух. Знание этого, вера в это и переживание этого помогают нам понять, что средства экспрессивных искусств: движения, вокализации, творческое письмо и направленное воображение – могут выступать и как стимулы, и как каналы для творческой энергии.

Важно обрести в личном опыте переживаний то, что вы хотели бы использовать как профессионал. После того как вы ощутили целительную силу этого процесса на себе, вы готовы сделать следующий шаг – прибегнуть к помощи искусства, чтобы помочь другим выразить самих себя. Сознание того, что вы даете клиенту возможность, а не просто настаиваете на применении метода, помогает вам чувствовать себя более комфортно в качестве фасилитатора. Предоставление клиенту возможности выбора – принять средства искусства в качестве способов самовыражения или отказаться от них – усиливает в нем ощущение безопасности и способствует установлению помогающих, фасилитирующих терапевтических взаимоотношений.

Условия, способствующие творчеству

Что нас сдерживает?

Процесс творчества включает исследование, экспериментирование, создание хаоса из используемых материалов, атмосферу игры, вступление в область неизвестного. Такие слова могут вызвать опасения и страхи: «Разве я творческий? Я не могу даже прямую линию провести!», «Мне никогда не хватит мужества, чтобы танцевать или как-либо выражать свои чувства в движении». Такие мысли возникают у многих в отношении своей способности пользоваться средствами экспрессии.

Не раз мне приходилось слышать трогательные истории от клиентов, друзей или участников групп, которые запомнили тот день, когда они перестали рисовать, танцевать, слушать и сочинять музыку для своего удовольствия и самовыражения. Когда они танцевали, учитель оценивал их низко, товарищи насмехались над ними или кто-то приказывал им только открывать рот, когда другие пели. Они чувствовали, что их не понимают и осуждают. Их внутренний голос твердил: «Я не могу рисовать», «Я немузыкальный», «Больше нет радости». Все искусство теперь ограничивается для них пением в душе и рисованием в записной книжке.

Какая жалость! Наше общество выжало все соки из творческих порывов большинства своих граждан. Мы должны найти способ восстановить спонтанную свободу выражения без оглядки на одобрение других. Мы отдаляемся от источника творчества, приносящего радость, цепляясь за мысль, что должны быть «художниками» – мастерами, которые полностью развили мастерство выражения. Вместо этого мы можем использовать искусство, чтобы сосредоточиться на самовыражении и личностном росте, а не развивать навыки и совершенствовать окружение.

По словам Карла Юнга, «динамический принцип фантазии – это игра, принадлежащая ребенку, и как таковая она не совпадает с работой. Но без этой игры с фантазией не родилась еще ни одна творческая работа». Хотя побуждение к самовыражению сильно, оно с легкостью подавляется в детстве. Многие потом испытывают страх перед дальнейшими попытками и сопротивляются им.