Такие разные миры (сборник) Шекли Роберт

Командировка на Люминос

Перевод Евгения Еремченко

Фрэнк Рашмор направлялся в голубой конференц-зал, где должен был получить новое задание. Он, как и тысячи других офицеров не самых высоких чинов, был внутренне готов, поскольку устал от неопределенности, устал ждать, когда будет решена его судьба высокими чинами в роскошных апартаментах на верхних палубах «Хоукинга». Светило Фрэнку назначение на дальний форпост, расположенный на небольшой, затерянной в дебрях Галактики планете, где ему предстояло дождаться появления ихтонов, а затем сделать отчаянную попытку ускользнуть в последний момент. Могли его также послать в одну из боевых групп, развернутых в разных местах с целью задержать продвижение ихтонов к Родным Мирам.

– Эй, Фрэнк, постой.

Фрэнк узнал голос торговца Оуэна Стейджинга, с которым был давно знаком, и обернулся. Крупный и видный мужчина, с широкой грудью и приплюснутым носом боксера, чем-то походил на готового к бою быка. Был он грубоват, циничен и не стеснялся в выражениях, но при этом умудрялся поддерживать хорошие отношения со всем экипажем. Фрэнку Оуэн тоже нравился, хотя Рашмор никогда не доверял ему полностью и не разделял его взглядов на жизнь.

– Куда спешишь? – спросил Оуэн.

– Вызвали на совещание, – ответил Фрэнк.

– Давно пора.

– Ну знаешь, это никогда не делается сразу, – сказал Фрэнк.

Оуэн неопределенно пожал плечами.

– Как думаешь, куда тебя пошлют? – спросил он.

– Пока я знаю об этом не больше твоего, – ответил Рашмор.

– Ошибаешься – мне кое-что известно, – загадочно ответил Оуэн Стейджинг.

– Ну и куда же? – спросил Фрэнк.

– Что об этом говорить? Пока у меня только догадки, – лениво ответил Оуэн. – Давай-ка лучше пропустим по рюмочке, после того как получишь назначение. Предлагаю встретиться в баре у Ротифера, согласен? Есть у меня к тебе деловое предложение; думаю, понравится.

Фрэнк с раздражением посмотрел на Оуэна. Вечно этот торгаш делает вид, будто знает нечто важное. Хотя кто его разберет, – может, он и вправду сумел что-то разнюхать? Некоторым всегда удается держать нос по ветру и узнавать, где высшее начальство планирует провести следующую операцию против ихтонов.

– Ладно, в баре так в баре. – И Фрэнк поспешил в голубой конференц-зал.

Рассчитанная на пятьсот мест аудитория была заполнена лишь наполовину. Это было круглое помещение без всякой роскоши, освещавшееся мягким рассеянным светом, как и большинство помещений «Хоукинга». Все здесь казалось тусклым, серым, уныло-официальным. Фрэнк занял свободное место в одном из передних рядов между бородатым офицером-артиллеристом и женщиной в мундире интенданта. Обоих он прежде определенно не видел. Вот же странность: сколько ни проживи на «Хоукинге», всегда можно наткнуться на совершенно незнакомого человека. Даже после пяти лет службы на корабле Фрэнк толком не знал никого, кроме десяти – двадцати человек, с которыми приходилось общаться непосредственно по долгу службы. Хотя подавляющее большинство помещений внутри периметра «Хоукинга», а также прилегающие склады, магазины, офисы и предприятия были доступны для всех, люди почти не казали носу из своих секций, общаясь только с теми, с кем связывала работа или дружба.

Неожиданно бородач повернулся к нему:

– Вы Фрэнк Рашмор, если не ошибаюсь?

Офицеру было за шестьдесят, как и Фрэнку. У него был тот усталый и несколько циничный взгляд, который некоторые люди приобретают за долгие годы, посвященные исключительно военной службе. На каковой поощрялась всецелая отдача своему узкому полю деятельности, а флегматичность и нелюбознательность считались самыми подходящими для специалиста качествами. Однако только любопытство, хотя бы самое примитивное, удерживало человека от превращения в бездушную машину.

– Привет, – произнес артиллерист. – Меня зовут Свейн Доррин.

У него было широкое лицо и аккуратно подстриженная шевелюра, и только щетина на подбородке выдавала последователя дагу – загадочного культа, снискавшего некоторую популярность среди персонала Флота в последние годы. Доррин, однако, не выглядел религиозным фанатиком. Он смотрел на Фрэнка скучающим и рассеянным взглядом пресыщенного и давно переставшего удивляться чему бы то ни было человека.

– Уже знаете, куда вас пошлют? – вежливо поинтересовался он.

– Со мной это не обсуждали, – ответил Фрэнк, не желая продолжать разговор. Однако он не нашел подходящего повода и, чтобы не показаться невежливым, спросил в свою очередь: – А вы знаете?

– Конечно, – сказал артиллерист. – Командир назвал меня лучшим специалистом по системам управления огнем класса С, так что никаких боевых действий – меня ждет педагогическая работа. Отправляюсь в систему Гринчарли, буду обучать молодежь на резервной базе.

– Я рад за вас, – сказал Фрэнк.

– Спасибо, – поблагодарил Доррин, не обращая внимания на иронию в голосе собеседника. – А куда пошлют вас, Фрэнк?

– Откуда вам известно, как меня зовут? – спросил Фрэнк.

– Я частенько видел вас в академии на Денебе-Одиннадцать. В те времена вы были отличным стрелком.

Фрэнк знал, что и в самом деле считался хорошим офицером, добросовестным и исполнительным, но недостаточно талантливым и заметным, чтобы достичь высоких чинов. Его имя никогда не появлялось в списках на досрочное продвижение по службе, и каждое очередное звание приходило к нему в положенный срок, не раньше. Он уже отслужил двадцать девять лет, а что получил взамен? Вечные полеты и переселения, осточертевшие интерьеры космических аппаратов, диковинные и негостеприимные планеты, множество женщин, о встречах с которыми он забывал на следующий день, а они – в следующую минуту. Это почти все, что дала ему служба на Флоте, и он порой изумлялся, как быстро прошла жизнь. Пенсионный возраст приближался, а он так и не решил, что же делать дальше – уходить в отставку после тридцати лет службы или продлить контракт. С одной стороны, идет война и покидать Флот в такое время не очень-то красиво. С другой стороны, Флот все время где-нибудь и с кем-нибудь воюет – надо же когда-то подумать и о себе. Фрэнк полагал, что человек обязан что-то сделать для себя, хотя и весьма смутно представлял, что именно.

Артиллерист хотел еще поговорить о давних временах, но в зал вошел офицер кадрового отдела и начал зачитывать приказ. Звали кадровика Джеймс Гилрой; уже много лет именно он зачитывал приказы о новых назначениях, спускавшиеся из отдела боевого планирования Флота.

Внезапно Фрэнк услышал, как Гилрой произнес его имя, и мысли немедленно прекратили свое рассеянное блуждание.

– Мистер Рашмор, вам надлежит направиться на новое место службы в сектор сорок три. Лейтенант Мембрино ждет вас в кабинете один-К; от него вы получите всю необходимую информацию и сопроводительные документы.

У Фрэнка все оборвалось внутри. Он только что вернулся из трехмесячного полета на одноместном корабле-разведчике, и теперь ему полагался вполне заслуженный небольшой отпуск, который он предвкушал провести в притонах Травянисто-Зеленой палубы «Хоукинга». Но он молча встал, отдал честь и вышел из конференц-зала.

Поджидавший его в кабинете 1К лейтенант Мембрино оказался очень молодым – на вид чуть старше двадцати лет. Лицо с усиками было сплошь усеяно прыщами.

– Вы мистер Рашмор? Вот ваши документы. – Он протянул Фрэнку небольшой черный портфель и услужливо открыл его. Внутри были звездные карты, пачка компьютерных распечаток и приказ с заданием. В отдельном запечатанном конверте находились инструкции.

Из приказа Фрэнк узнал, что ему предстоит направиться на планету Люминос и предъявить местным властям свои полномочия посланника военной базы «Стивен Хоукинг». После этого он должен добиться полного доверия аборигенов и известить их о том, что планете угрожает опасность скорого нашествия ихтонов. К приказу прилагался обзорный доклад о положении дел в секторе. Люминос находился как раз на пути приближающегося флота ихтонов.

– Не понимаю, – сказал Фрэнк, – зачем посылать туда человека, чтобы передать эти сведения. Можно просто отправить информационно-звуковую торпеду?

– Туземцы могут не обратить на нее внимания, – ответил Мембрино. – Цивилизация на Люминосе еще очень молода, и сарьянцы не очень-то освоились с тонкостями межзвездной политики. Их электронная промышленность отстает от нашей на целое поколение; они даже не овладели атомной энергией. Лишь недавно обнаружили существование других разумных рас в Галактике. Если мы пришлем предупреждение, это лишь запутает их. Но если вы появитесь на своем корабле, оснащенном техникой, которая превосходит все, что они смогли придумать за тысячи лет, и сами поставите их в известность…

– Понял вас, – прервал его Фрэнк. – Они в самом деле подвергаются угрозе?

– Как ни прискорбно, по нашим расчетам, их планета лежит прямо на пути продвижения ихтонов.

– Сколько у меня времени до появления противника?

– Недели три, возможно – месяц. Времени достаточно, но надо пошевеливаться, мистер Рашмор, чтобы все успеть и не влипнуть в неприятности.

Ресторан Ротифера был одним из лучших увеселительных заведений на корабле; посещала его преимущественно «знать» экипажа «Стивена Хоукинга», то есть высшее начальство Флота и разбогатевшие торговцы. Фрэнк часто проходил мимо его нарочито скромного входа на Травянисто-Зеленой, украшенного пластиковой пальмой – копией с эмблемы элитарного земного «Сторк-клуба». Он никогда не заглядывал внутрь, и не по причине заоблачных цен – пропустить рюмочку в «Ротифере» мог каждый. Просто он всегда стремился находиться среди равных, а среди богачей и начальства чувствовал себя не в своей тарелке.

Оуэн Стейджинг ждал его за столиком возле небольшого танцевального подиума. Танцевать здесь начинали обычно гораздо позже – даже оркестра еще не было. В зале было почти безлюдно, если не считать Фрэнка со Стейджингом и одной или двух парочек, забившихся в укромные уголки, да еще старавшегося не бросаться в глаза официанта в черном смокинге, который, бесшумно двигаясь, разносил заказы.

– Садись, Фрэнк, – весело поприветствовал его Стейджинг своим приятным низким голосом.

На нем была рубашка из какого-то переливающегося материала, украшенного разноцветными блестками, – для его возраста это было уж слишком. Часы его – настоящий «Эббот» – не только показывали время, но и контролировали все жизненные функции организма, обнаруживали любые отклонения от нормы и давали рекомендации по их устранению. Если добавить к этому автоматический учет возрастных изменений, то «Эббот» мог весьма успешно заменить собой личного врача.

На исходе своих пятидесяти лет, высокий, несколько полноватый, с крупными мясистыми чертами лица и гладкими, коротко подстриженными светлыми волосами, Оуэн выглядел пышущим здоровьем человеком в полном расцвете сил. Улыбка, то и дело появляющаяся на его лице, производила впечатление искренней – правда, только на первый взгляд. Было в нем что-то неуловимо неприятное. Возможно, все дело в пристальном взгляде, оценивающем собеседника с точки зрения конкретной утилитарной пользы. Да, скорее всего, дело именно в этом, подумалось Фрэнку, но в данный момент Стейджинг был сама любезность. Он придвинул стул для Фрэнка и лихо щелкнул пальцами, подзывая официанта.

Когда подошедший официант с поклоном подал карту вин, Оуэн даже не взглянул в нее.

– Попробуй, Фрэнк, «Вдову Клико» девяносто четвертого года. Метрдотель даже не знал, что здесь есть такая роскошь, пока случайно не наткнулся на бутылки в дебрях складов Фиолетовой палубы. Дороговато, конечно, но уверяю тебя – это стоит каждого потраченного цента.

– Мне пива, – сказал Фрэнк официанту.

В компании с торговцем он чувствовал себя неловко, но терпеливо сносил неудобства в угоду приятельским отношениям. Они провели вместе множество приятных вечеринок в долгом рейсе из Звездного Централа. Оуэн был всегда очень любезен и не скрывал своего интереса к Фрэнку.

– Ну так куда же тебя направили?

– Получил назначение на Люминос, – ответил Фрэнк.

– Люминос? – Торговец на секунду задумался. Он прищурил свои желтые глаза и через мгновение широко распахнул их. – Люминос, как же! Это чуть ли не на линии фронта, да?

– Возможно, – хмуро ответил Фрэнк.

– Конечно, Фрэнк, конечно! Я ведь замаскированный тараканий шпион – как же ты сразу этого не заметил?

– Да ладно, перестань, – ответил Фрэнк, – о таких вещах всегда лучше помалкивать.

– Все равно я уже в курсе, – продолжал Стейджинг. – Так, значит, тебя посылают на Люминос? Но это же совершенно бессмысленно.

– Ну кто-то же должен предупредить туземцев, – сказал Фрэнк.

– Но почему именно ты? Это же несправедливо, Фрэнк. Ты только что возвратился из долгого одиночного полета. А до Люминоса добираться неделю. Снова один на разведчике, а когда прилетишь, ничем не сможешь помочь. Сарьянцы на Люминосе не захотят иметь дела с тобой, даже узнав о грозящей им опасности. Торговцев там не будет, поскольку планета находится в зоне военных действий.

– Кто-то должен выполнять и такую работу, – ответил Фрэнк. – В конце концов, именно поэтому Флот находится здесь. Мы должны предупреждать любую разумную расу, которая окажется на пути ихтонов.

– Они же не смогут убрать свою планету с пути армады!

– Я знаю, – ответил Фрэнк, чувствуя правоту Стейджинга, но упрямо продолжил: – Все равно мы должны дать им шанс.

Оуэн Стейджинг откинулся в кресле и поднял высокий запотевший бокал, кубики льда нежно звякнули.

– Одно мне непонятно, Фрэнк: какая тебе выгода от всего этого?

– А почему я должен стремиться к какой-то личной выгоде?

– Оставь этот пафос, Фрэнк! Я думаю, что человечество многим обязано тем мужчинам и женщинам, которые сражались за их жизнь и свободу. Двадцать девять лет отдал ты службе на благо цивилизациям – и что получил взамен? Еще одно малоприятное и бессмысленное задание.

– Ладно, хватит, – возмутился Фрэнк, – а то еще посоветуешь предъявить иск о компенсации. Служба на Флоте – почетная служба; я многим ей обязан.

– Не спорю, – ответил Оуэн, – но есть какая-то ирония судьбы в том, что для тебя это опасное, скучное и неинтересное задание, а я мог бы извлечь из него существенную прибыль.

– О чем ты?

– Если бы я отправился на Люминос, – объяснил Оуэн, – то провернул бы очень выгодное дело, которое мне только что подвернулось.

– Если у тебя это на уме, то заруби на носу – я не имею ни малейшего желания везти тебя в сорок третий сектор, – ответил Фрэнк. – На Люминос я отправлюсь один. Да ты и сам знаешь законы: торговцам запрещено появляться в зонах боевых действий.

– А я и не собираюсь туда лететь, – ответил Оуэн. – Люминос скоро станет весьма опасным местом. Отказываться от всех удовольствий в обмен на возможность рискнуть жизнью – это не по мне. Война – твоя профессия. Мое призвание – бизнес. Я хочу получить прибыль с твоей помощью и предлагаю тебе долю.

Фрэнк спокойно посмотрел в улыбчивое лицо Стейджинга. Чего-то подобного он и ожидал. С того самого момента, когда торговец только начал обхаживать его. И в принципе, у Фрэнка не было никаких возражений. Ему нравился Оуэн, его грубые шутки и вольные манеры. И если торговец действительно хотел завоевать его расположение, то ничего плохого Фрэн в этом не видел.

– Прибыль? – с абсолютно бесстрастным лицом проговорил Фрэнк. – Не понимаю, о чем ты ведешь речь, Оуэн.

Засунув два коротких пальца в нагрудный карман, торговец выудил мешочек из коричневой замши, завязанный хитроумным узлом. Распустив узелок, он аккуратно вытряхнул содержимое. Из мешочка на стол выкатилось нечто, внешне напоминавшее морскую гальку. Но никакая галька не могла бы излучать такое пульсирующее розовато-огненное сияние. От одного взгляда на драгоценный камень Фрэнк ощутил легкое головокружение; внезапно он почувствовал, что погружается в странный голубоватый полумрак. Его сознание уплыло куда-то очень далеко от тела, оно теперь находилось вблизи чего-то в высшей степени необычного, имени чему он не знал.

– Что это за чертовщина? – спросил он.

Оуэн передвинул вещицу на середину стола.

– Это огненный камень Грея, – пояснил он, осторожно коснувшись пальцем. – Одна из диковин Вселенной – психоотражающий минерал, способный усиливать или преобразовывать душевное состояние человека. Обрати внимание, как меняется его цвет, когда я подношу руку. Для каждого, кто его носит, он излучает свое неповторимое сочетание цветов. Ученые до сих пор не могут объяснить этот феномен.

– Никогда ни о чем подобном не слышал, – увлеченно произнес Фрэнк.

– А все потому, что ты не интересуешься новостями моды, – продолжал Оуэн. – Кольца с этими камнями вызвали небывалый ажиотаж в модных салонах. В этом году нет украшения престижнее, – по крайней мере, так утверждает журнал «Мода гуманоидов Вселенной».

Фрэнк взял камень и сразу же ощутил, как тот пульсирует в его руке.

– Они что, очень редки? – поинтересовался он.

– В год их добывается всего несколько сотен. Можешь себе представить, какую цену предлагают за них ювелиры.

– И где их добывают? – спросил Фрэнк.

– Долгое время это оставалось загадкой, и только в прошлом году было точно установлено, что все камни прибыли с Люминоса.

– С того самого?

– Именно, – ответил Оуэн. – Как видишь Фрэнк, если бы я оказался там, то занялся бы торговлей этими камнями. Я располагаю десятками каналов сбыта.

Наступила долгая пауза.

– А почему ты считаешь, что я захочу что-то сделать для тебя? – нарушил наконец молчание Фрэнк.

– Что плохого в том, чтобы нам стать партнерами? Прибыль – пополам.

– Но я же должен что-то предложить туземцам в обмен на камни?

– У меня есть кое-что из того, что потребуется сарьянцам в ближайшее время.

– Ты имеешь в виду виски? Огненную воду в обмен на огненные камни?

– Нет, – ответил Оуэн, – хотя не исключено, что в их ситуации это наилучший выход. Я говорю о действительно необходимой для них вещи, учитывая складывающиеся обстоятельства.

– И что же это?

– Я имею в виду двигатели для космических кораблей, мой друг. Сарьянцам они здорово пригодятся, иначе очень скоро дьявольская орда ихтонов свалится на их головы.

– Где ты достал ракетные двигатели? – спросил Фрэнк.

– Мой кузен работает в управлении по реализации устаревшей военной техники, а у него есть друг в подразделении по модернизации. Они только что начали заменять компоненты Эл-Пять.

Фрэнк прекрасно знал, что Эл-Пять являлись ключевым компонентом систем для создания защитного силового поля. Вместе с деструктором холодного синтеза они позволяли перемещаться в пространстве со сверхсветовой скоростью. Это были довольно старые модели, производившиеся уже почти десять лет. Фрэнка удивило не то, что устаревшая модель заменялась на новую, а то, как быстро Оуэн наложил на списанные агрегаты лапу. Очевидно, закупил их через несколько часов после оформления акта, до того, как крупные планетные дилеры получили бы шанс участвовать в торгах.

Или он каким-то образом умудрился остаться единственным покупателем?

– И что же ты собираешься делать с Эл-Пять? – спросил он.

– Я же сказал, – ответил Оуэн, – что хочу передать их тебе в качестве груза. Я останусь здесь, на «Хоукинге», и буду ждать твоего возвращения. Ты поместишь двигатели в трюм – там для них места вполне достаточно. У меня их всего тридцать один, и каждый весит не более ста килограммов. Ты привезешь их на Люминос, где они превратятся в самый ходкий товар, как только ты объявишь сарьянцам о содержимом твоего трюма. После этого ты обменяешь двигатели на драгоценные камни по максимально возможному курсу. Затем привезешь камни назад, и мы оба неплохо заработаем.

– Хорошенькое дельце получается, – сказал Фрэнк без особенного энтузиазма.

– А самое важное – наш договор вполне открытый и честный.

– Ты, кажется, забыл, что я офицер Флота, а не штатский.

– Нет закона, который бы запрещал офицеру Флота торговать и получать за это прибыль.

– Как раз именно такой закон и есть.

– А, вот ты о чем, – сказал Оуэн. – На этот запыленный клочок бумаги никто давно уже не обращает никакого внимания.

– Я обращаю, – сказал Фрэнк.

– Вот этим ты мне и нравишься, Фрэнк, – сказал Оуэн. – Ты честный парень, а это значит, что я могу положиться на тебя. Поэтому я собираюсь погрузить тридцать один очень дорогой двигатель в трюм твоего корабля без всяких расписок. Я знаю тебя, Фрэнк, и знаю, что ты будешь абсолютно честен со мной.

– Не возьму я твоих двигателей, – ответил Фрэнк, – и это мое последнее слово.

– Ты что, боишься оказать гуманитарную помощь?

– С каких это пор продажу двигателей ты стал называть гуманитарной помощью?

– Продавая их, мы с тобой помогаем сарьянцам выжить. Эти несчастные создания отчаянно нуждаются сейчас в любой поддержке.

– Почему бы в таком случае не отдать им двигатели даром?

– Но я же заплатил за них, – объяснил Оуэн. – Я не могу делать добрые дела за спасибо.

– Не нравится мне наживаться на чужом несчастье, – сказал Фрэнк.

– Тогда раздай свою долю на милостыни, я тебе мешать не буду, – пообещал Оуэн. – Только будь уверен: свою долю я заберу. Серьезно, Фрэнк, это единственный реальный путь помочь сарьянцам. Ты дашь им шанс защититься и нанести ответный удар ихтонам.

Предложенная идея не очень понравилась Фрэнку, но он нашел логику безупречной. Поразмыслив хорошенько, он согласился, что продажа двигателей представляет собой реальную помощь сарьянцам. К тому же это ничем не противоречило его заданию предупредить сарьянцев об угрозе нападения. Пожалуй, он мог бы принять план Оуэна – выполнить порученную миссию, а заодно и обеспечить себя в старости. Что уж такого страшного в том, чтобы немного подзаработать? Все к этому стремятся. Почему он должен быть исключением? И что плохого в том, чтобы стать партнером Оуэна Стейджинга?

– Ладно, черт с тобой, – сказал Фрэнк. – Я согласен.

Оуэн Стейджинг протянул ему рыжеволосую лапищу.

– Позвольте пожать вашу руку, партнер, – церемонно произнес он.

Люминос оказался небольшой планетой, расположенной в центральном районе Галактики. Несмотря на высокую плотность планетных систем в этом регионе, он располагался вдалеке от ближайшей разумной цивилизации и не участвовал в торговом и культурно-технологическом обмене, а следовательно, еще не разработал и не освоил полномасштабную технологию космических полетов. Несмотря на это, сарьянцы – разумная раса, обитавшая на Люминосе, – уже стояли на пороге космоса, когда представители Альянса впервые вошли с ними в контакт.

После долгого и скучного полета планета наконец проявилась на экране в виде сине-зеленого шарика, покрытого белой облачной вуалью. Фрэнк попытался связаться с ней по радио, но никакого ответа не получил. Он развернул корабль и пошел на посадку, медленно теряя высоту и одновременно сбрасывая скорость. Спустя немного времени он увидел города и железные дороги – обычный признак наличия цивилизации. Сарьянцы пока не делали никаких попыток выйти на контакт, не отвечали на призывы и вообще ничем не выдавали своего присутствия.

Корабль Фрэнка уже летел в плотных слоях атмосферы, когда радио внезапно ожило.

– Что это летит? – поинтересовался чей-то голос на диалекте сохо, наиболее распространенном в области Звездного Централа.

Фрэнк представился военнослужащим Флота, откомандированным звездной базой «Стивен Хоукинг» на планету Люминос в качестве специального посланника для передачи крайне важной информации.

Некоторое время на другом конце царило полное молчание.

– Минуточку… – произнес затем неизвестный сарьянец. Последовала новая пауза, длившаяся несколько минут.

Фрэнк продолжал снижать скорость. Он был опытным путешественником и прекрасно представлял себе, какая суматоха царит сейчас внизу. Что поделать – это типично для молодых цивилизаций, у которых мало опыта общения с представителями других рас. Каждая раса, вступавшая в космическую эру, испытывала потрясение, когда обнаруживала другие формы развитого интеллекта. Но это еще полбеды. Хуже всего, что другие формы интеллекта часто приносили с собой проблемы, к которым никто не был готов. По-видимому, так же обстояло дело и с сарьянцами.

– Минуточку, я получаю инструкции… – раздалось в эфире.

Снова последовало молчание, а затем послышался тот же самый голос:

– Мы приготовили для вас посадочную площадку. Сейчас мы собираем представителей со всей планеты для организации встречи.

– В этом нет никакой необходимости, – ответил Фрэнк. – Я прилетел, чтобы передать крайне срочную информацию, и могу сообщить ее любому ответственному лицу.

– Мне-то какое дело до этого? – ответил голос. – Я всего лишь обычный аэродромный диспетчер.

Внизу, на аэродроме, собралась огромная бушующая толпа. Она заполнила все взлетно-посадочные полосы за исключением той, что была предназначена для корабля Фрэнка. Полицейские тщетно пытались навести некое подобие порядка.

После посадки и отключения двигателей Фрэнк позволил подъехать маленьким гусеничным тягачам. Они отбуксировали корабль к тому месту на поле, где были поспешно возведены трибуна и смотровые площадки для публики. На аэродроме яблоку было негде упасть, когда наконец в люке показался Фрэнк. От трапа его корабля к центральной ложе трибуны вела ковровая дорожка.

Местные жители походили на собак породы эрдельтерьер, но с большой примесью гиены. Вместо когтистых лап у них были ладони с оттопыренным большим пальцем. Фрэнк не страдал предубеждением к не похожим на него созданиям – терпимость к многообразию давно уже стала непреложным законом во всем галактическом сообществе. Для сарьянцев же ситуация была в диковинку. Они таращились на Фрэнка и приглушенными голосами обменивались впечатлениями.

– Наверное, его предком была мартышка, как ты считаешь?

– Может быть, бабуин.

– Интересно, а какого цвета у него задница? Тоже разноцветная, как у бабуинов?

– Джеро, потише, а то гость услышит.

Ничего необычного в репликах сарьянцев не было. Типичное поведение молодой и недостаточно развитой расы, впервые увидевшей представителя одной из высших галактических цивилизаций.

Между тем в церемонии встречи как будто что-то застопорилось. Сарьянцы в парадных костюмах топтались вокруг гостя и, похоже, не имели никакого представления, что делать дальше. Но Фрэнка смутить этим было не так-то просто – процедура первоначального контакта была разработана очень давно и превратилась в формальность. Фрэнк вышел вперед на два шага и, подняв руку с раскрытой ладонью в универсальном жесте миролюбия, громко и отчетливо произнес:

– Приветствую вас! Я принес послание дружбы из дальних миров! Вы уже слышали о существовании других цивилизаций в нашей Галактике, не так ли?

– Слышали, слышали, – прервал его самый старший из присутствовавших сарьянцев.

– Во Вселенной существует множество обитаемых миров, которые населены самыми разными разумными существами. Не все они настроены дружелюбно по отношению к другим расам. Более того, я уполномочен заявить…

Он умолк, потому что старший сарьянец поднял руку в другом универсальном жесте, похожем на тот, которым судья останавливает речь адвоката при нарушении процедуры.

– В чем дело? – спросил Фрэнк.

– Похоже, вы хотите сообщить нам нечто очень серьезное, – сказал сарьянец.

– Да, именно такое у меня намерение. Надеюсь, вы разделяете мое мнение о том, что нашествие расы кровожадных насекомых является серьезной проблемой.

– Вынужден попросить вас, – продолжил сарьянец, – не делать никаких заявлений в данный момент.

– Но почему? – удивился Фрэнк.

– Потому что мы присутствуем на торжественной церемонии встречи галактического посланника. Она должна быть завершена. Затем мы можем перейти к информационно-ознакомительной фазе наших отношений. Сейчас вы не сможете передать вашу информацию, так как здесь нет никого, кто мог бы вас выслушать.

– Но вы-то здесь, – резонно заметил Фрэнк.

– На нашем языке моя должность называется гектатор второго класса. На вашем языке это означает, что я разношу по домам всякую макулатуру. Просто немыслимо вручать официальное послание лицу моего ранга.

– Ну, давайте тогда я сообщу ее вашим компаньонам. – Фрэнк жестом указал на двух стоявших рядом сарьянцев.

– Ничего не выйдет. Это мои помощники, и их ранг еще ниже.

– Но я обязательно должен кому-то объяснить суть дела. Как насчет того, что я обращусь ко всем здесь присутствующим? – Фрэнк махнул рукой в сторону большой толпы гиеноголовых эрделей, которые наблюдали со смотровой площадки, высунув языки.

– Толпа всегда собирается, когда происходит что-то интересное, – ответил гектатор. – Но их привлекло зрелище, им не интересны ваши высказывания. Это не их работа.

– Послушайте, – сказал Фрэнк, – я должен кому-то передать важную информацию и побыстрее убраться отсюда.

– Это не так просто, – ответил гектатор и задумался. – Вы можете изложить вашу проблему на бумаге, а я прослежу, чтобы она попала к кому-нибудь, кто знает, что с ней делать.

Фрэнк колебался. Его задание выглядело достаточно нелепым, но после минутной внутренней борьбы чувство долга победило. Он счел себя обязанным лично донести до сарьянцев мысль об опасности ихтонского вторжения на их планету. И кроме того, на борту его корабля находились двигатели…

– Я возвращаюсь на корабль, – сказал Фрэнк. – Надо как можно быстрее передать кому-нибудь мое сообщение. Если вы не найдете способ это сделать, я буду транслировать обращение по всему городу через громкоговоритель.

– Это ничего не даст, – сказал гектатор. – Никто не будет вас слушать. Любые вопросы обсуждаются и объясняются населению уполномоченными лицами.

– Поймите, это крайне срочное дело.

– Ну хорошо, подождите здесь. Я попробую выяснить, чем можно вам помочь.

Гектатор отошел и пошептался с небольшой группой сарьянцев, стоящих у края трибуны. Спустя некоторое время он вновь приблизился к поджидавшему Фрэнку.

– Завтра к вам пришлют специального посланника для переговоров.

– Вы объяснили им, что это очень срочное дело?

– Да, но они не готовы полностью доверять сказанному вами, слишком все неожиданно…

На следующее утро прибыл официальный представитель. Прежде чем Фрэнк успел что-либо произнести, сарьянец в предупреждающем жесте воздел мохнатую лапу с розовыми подушечками пальцев.

– Вы должны понять, – произнес он, – что мы, чиновники, не управляем здесь ничем. Люминос придерживается анархии. Но народ хочет иметь вождей, за которыми можно идти туда, куда хочется идти, и ругать их, когда они совершают ошибки. Поэтому мы назначаем кого-нибудь на должность вождя, и все сразу упрощается.

– Ваши местные традиции меня не волнуют. Я лишь хочу передать вам крайне важное известие.

– Я понимаю, но я не тот, к кому полагается обращаться в таких случаях.

– То же самое говорил и гектатор.

– И был совершенно прав. Можете представить себе, что начнется, если вопросы государственной важности станет решать гектатор?

– Тогда почему я не могу обратиться к вам?

– Потому что я не уполномочен принимать важные известия.

– А кто уполномочен?

– Думаю, лучше всего вам переговорить с Рахулой.

В течение нескольких последующих дней Фрэнку довелось узнать, что у сарьянцев существует множество чрезвычайно утомительных церемоний. В основном они состояли из разнообразных поклонов и поз с обязательной улыбкой на лице. Сарьянцы проявляли исключительную осторожность, хотя ее вряд ли можно было назвать подозрительностью. Очевидно, особым умом эти существа не отличались. Они продолжали бросать на Фрэнка недоверчивые взгляды, как будто никак не могли поверить в его реальное существование. Первые страницы их газет пестрели сообщениями о нем – совершенно нелепыми: все факты перевирались до неузнаваемости, с утомительной скрупулезностью разбирались поведение и внешний вид посланца из далекого будущего и честно сообщалось, что именно местным эрделям в нем не нравилось.

С первой минуты своего появления Фрэнк пытался обсудить с сарьянцами нависшую над ними угрозу, но те не проявляли никакого желания беседовать на официальные темы или углубляться в важные вопросы.

– Поймите нас правильно, – говорили ему все наперебой, – нам доставляет чрезвычайное удовольствие принимать вас здесь, на нашей планете. Вы даже не представляете, какая это для нас честь – если вам, конечно, известно значение этого слова… Однако, прежде чем начать обсуждение проблем межзвездной политики, мы обязаны достроить Дворец межзвездных конференций. Вот тогда у нас будет достойное место для приема представителей иных рас.

– Поймите, дело не терпит отлагательства, армада завоевателей неуклонно продвигается вперед… – пытался возражать Фрэнк, но его никто не принимал всерьез.

Единственным, кто вроде бы проявлял какой-то интерес к его словам, был Отнар Рахула.

Этот сарьянец принадлежал к высшему слою местной аристократии, и с его мнением вынуждены были считаться. Он был красив на свой сарьянский манер. Его уши, всегда внимательно приподнятые, говорили о породистости и благородстве.

Рахула был неизменно любезен, но Фрэнка смущало одно обстоятельство. Он никак не мог понять, что за должность или пост занимает Рахула в сарьянской властной иерархии. Внешне он производил впечатление важной персоны, и соотечественники относились к нему с исключительным почтением, но он никогда не бывал занят делами. Спрашивать об этом прямо у сарьянцев считалось дурным тоном, и Фрэнк решил поинтересоваться у слуги Дрэмхуда, который приносил ему обед.