Чистилище. Живой Глумов Виктор

– Ну, оставайся и жди, когда Усаков мутирует, если сам не мутируешь раньше, – всплеснул руками Валера, успокоился, понизил голос. – Надо попытаться.

– Да я ж не спорю, – пожал плечами Влад. – Надо тщательно все продумать.

– Мы и пытаемся! – Валера поставил четыре точки возле КПП.

– Ты нас недооцениваешь. – Макс блеснул глазами и ухмыльнулся. – Одного постового я легко сниму и гарантирую, что никто ничего не заметит. Будзинкан – кто-нибудь слышал такое слово?

– Кто второго охранника убирать будет? – поинтересовался Влад. – Я не уверен, что справлюсь.

Валера потух, разве что уши не прижал к голове:

– Могу попытаться. Но не уверен, что смогу подкрасться незаметно…

– Не сможешь, я вижу. – Макс посмотрел на Андрея.

В глазах потемнело, по позвоночнику прокатилась волна жара, выступил холодный пот. Да, он научился стрелять из ППШ, положил пару десятков безмозглых мутов, но теперь-то от него будут зависеть жизни людей, в том числе – любимой девушки. Если ошибется… Но ведь больше некому! В конце концов, его учили не просто драться, но и убивать, он умел обращаться с холодным оружием, и многое другое.

– Я пойду, – произнес он чужим голосом и оглядел собравшихся.

Влад смотрел недоуменно и недоверчиво, Валера словно проверял его в спарринге. Таня шелохнуться боялась, грызла ногти. Макс подошел, положил руку на плечо:

– Молодец, не ошибся в тебе. Больше некому, Андрюха. Добро пожаловать в иную реальность. Я все это проходил примерно в твоем возрасте.

Впервые в жизни Андрей заглянул в льдистые глаза убийцы, холодные, как сталь. Чтобы выжить среди волков, нужно самому научиться смыкать челюсти на чужом горле. Переступить через порядочность и брезгливость.

– Главный конструктор Академии наук, – вспомнил Андрей легенду Макса.

– Между прочим, это правда. У меня много увлечений. Вернемся к нашим постовым. Выдвигаться надо, как ты правильно заметил, перед рассветом, когда самый крепкий сон. Хорошо, ночи сейчас безлунные. Действовать мы должны синхронно, потому что постовые будут стоять рядом, и когда один захрипит, второй услышит. Так что ты действуешь первым. Если у тебя не получится бесшумно, я подстрахую.

– А наша задача в чем? – вскинул бровь Влад.

– Быть на подхвате и действовать по ситуации, – распорядился Макс.

Пальцы Тани сжали плечо Андрея до боли, ее трясло.

– Парни, – пролепетала она. – А разве обязательно кого-то… убивать? Можно ведь попытаться договориться.

– И ты ночью внезапно мутируешь, как генерал Каневский, – ответил Влад. – А днем продемонстрируют твой труп.

– Ага, – закивал Валера. – Мне один мужик рассказал, он мутировал первым, что нас сделают рабами, а Усаков, как тот морж, – будет покрывать всех самок. Тьху. И ведь прав тот чувак оказался! Он считал, что Каневский долго не протянет.

Макс хлопнул в ладоши, направился в кухню, выглянул на лестничную клетку и встал возле окна, опершись на стену.

– Мы с Андрюхой идем первыми, вы – на расстоянии метров двадцать от нас… Нет, лучше, чтобы вы нас обогнали, обошли постовых по широкой дуге и приближались со стороны леса. Тогда они могут подумать, что это прорыв мутов или звери… Да! А мы подкрадемся сзади и… – Он чиркнул себя по горлу. – У вас есть холодное оружие?

Валера с готовностью вытащил из берца складной нож, протянул Максу, но Андрей и издали видел, что это никуда не годный хлам.

– Этим только консервы открывать, – резюмировал Макс.

Андрей с сожалением вспомнил мачете, но отогнал мысль о нем – он слишком большой, здесь больше подошел бы… Хозяин судьбы, который подарили Сталкеру! Нож остался в рюкзаке, рюкзак никто не обыскивал… Андрей метнулся на кухню, где бросил вещи.

Макс шевельнул губами, словно хотел что-то сказать ножу, раскрыл его, провел пальцем по клинку с таким видом, будто ласкал любимую женщину:

– Не очень функционально, но пойдет.

Он обвел взглядом комнату:

– Это все? Больше ни у кого ничего?

Влад качнул головой, Валера пожал плечами.

– Плохо, – вздохнул Макс.

– Поправимо, – улыбнулся Андрей. – Надо обыскать пустующие квартиры. Это ж военный городок, можно и что-то поинтереснее найти. Офицерам сейчас выдают оружие?

Макс хлопнул себя по лбу:

– Черт, и как мы раньше не додумались? Идем скорее, пока совсем не стемнело. Хрен знает, выдают или нет.

Таня отлипла от Андрея, он поднялся, потянулся.

– А я? Я боюсь. А вдруг Усаков придет?

Андрей обнял ее и поцеловал в лоб:

– Закройся и не впускай. К тому же он не знает, где мы.

Таня тяжело вздохнула, плюхнулась на диван, но не просидела и минуты, вскочила, заметалась по комнате, как белка в клетке. Остановилась:

– А я пока эту квартиру обыщу.

Отмычки, понятное дело, ни у кого не нашлось, и там, где квартиры были заперты, приходилось орудовать подручными средствами. Андрею выпало обследовать седьмой этаж. Ему повезло, первая же квартира с дерматиновой дверью была распахнута. Наверное, кто-то из жильцов спасался бегством.

В нос шибануло падалью, с двери слетела стая сонных мух, зажужжала, ударяясь о препятствия. К горлу подкатил комок тошноты, Андрей стянул с вешалки черную мужскую шапку и прижал к лицу, шагнул через арку в просторную кухню и невольно попятился. В луже засохшей крови ничком лежал человек. Тучная седая женщина в халате, со слипшимися волосами на проломленном затылке. Стол усеивали кубики недорезанной моркови, возле банки зеленого горошка валялась открывалка.

На белом тюле, занавешивающем темно-синее окно, копошились черные точки мух. Их было несметное множество.

Андрей переступил через ноги трупа и потянулся к огромному кухонному ножу с перемотанной изолентой ручкой, обыскал ящики столов и обнаружил острый топорик для разделки мяса. Пригодится, в сумку его. И скорее отсюда в спальню.

Растревожив мух, Андрей распахнул дверь на балкон, обошел комнату, открывая все шкафчики и сбрасывая вещи на пол. Хозяева были глупы и хранили золото в нижнем белье. Где обычно охотники прячут ружья?

За шкафами нет, под кроватью тоже нет. Тут жили простые пенсионеры, у них даже компа не было. На пару секунд Андрей остановился возле фотографии, стоящей у телевизора: молодожены. Черноволосая веселая толстушка и тощий лопоухий жених.

Дверь следующей квартиры – жестяную, китайскую – Андрей вскрывал, как консервную банку, а там, в квартире, разрывалась собачонка. Скрежет стоял на весь подъезд. Сначала ему казалось, что вот-вот прибегут жильцы, велят прекратить или нажалуются воякам на шум, и он постоянно оглядывался, успокаивал себя: даже если так, что с того? Он просто ищет вкусное. Никто ж не против, хозяева или мертвы, или…

Кстати, а где хозяева? Наверняка ведь кто-то выжил, и многим было больше сорока. Вряд ли люди согласились бы оставить свои квартиры, при том, что территория охраняется военными. Значит, их или переселили, или попросту согнали в одно место и зачистили. Второе более вероятно.

Убедившись, что никому нет до него дела, Андрей принялся раскурочивать дверь с удвоенной силой. Едва он прорубил лаз, как в лицо опять шибануло падалью. И здесь трупы. Стараясь не повредить одежду, он пролез в дыру, отпихнул ногой йорка, который пытался его укусить, – собачонка с визгом шмякнулась о шкаф. Судя по обстановке, тут жили или старики, или пьяницы. Он уткнулся в шапку, подавил рвотный позыв и направился сразу в спальню, искать ружье.

С гудением взлетели мухи с занавески, заменяющей дверь.

Труп обнаружился на полу. Худая старушка с серым лицом и выдвинутой нижней челюстью. Она умерла от судорог, в квартире никого больше не было, и собачка, милый маленький йоркширский терьер, все это время питалась своей хозяйкой – выела щеки, икры, сгрызла нос.

Ясно, ловить тут нечего… Андрей перевел взгляд на черно-белую фотографию в траурной рамке: улыбающийся офицер, майор. Видимо, муж покойной.

Закрывая лицо шапкой, Андрей пересилил себя и принялся обыскивать ящики старинного шкафа. Нашел узелок с золотом, отбросил в сторону. В другом ящике был… офицерский кортик! В ножнах с защелкой. С золоченой крестовиной рукояти. Чуть дальше хранилась завернутая в платок портупея. Странно, вроде кортики выдавали только морским офицерам. Или ракетчикам – тоже?

Положив кортик в сумку, Андрей покинул квартиру.

Две бронированных двери ему вскрыть не удалось, осталась еще пара квартир. Одна была даже без мебели, зато во второй, трехкомнатной, обнаружился пээм в картонной коробке. В другой коробке, завернутый в целлофан, хранился пустой магазин. Патроны лежали в пупырчатом пакетике от пульта. Двадцать четыре штуки.

Довольный Андрей спустился к себе, постучал в дверь и крикнул:

– Сова, открывай! Медведь пришел!

Поставил сумку, поцеловал Таню, которая вывернулась и сказала:

– Ну какой же ты медведь! Разве что белый. Да и худоват для медведя.

Ненадолго напряжение спало. В темноте Андрей перестал различать цвета, зажег свечу, выглянул в окно: автоматчик стоял на своем месте под липой. Подъезд он не видит, его загораживают кусты. Вроде Макс говорил, что этот вояка покидает пост, когда гражданские засыпают.

Самый короткий путь к КПП – по центральной улице вдоль домов… А если там снайперы? Нет, с чего им там быть, прочь, паранойя! Валера на план-схеме обозначил все посты. А если он чего-то не учел? Надо бы сходить, разведать. Даже если Макс обойдет окрестности и все расскажет, Андрей не почувствует себя в безопасности, пока сам не увидит, что почем.

Валера вернулся ни с чем, а вот Владу повезло, он с довольным видом расчехлил дробовик, двустволку-горизонталку ИЖ, у покойного деда такое было. Валера радостно воскликнул:

– Ух! А патроны к нему есть?

– Конечно. – Он достал патронташ, положил на стол и отчитался: – Увы, только двадцать шесть патронов. Крупная дробь – двадцать. Пуля – остальное. Причем все – самодел.

Андрей вспомнил, как, когда ему было десять, под руководством деда снаряжал патроны. Дед не доверял ему и капсюлировал гильзы сам, Андрей насыпал туда порох, затем ставил войлочный пыж, отмерял дробь и закрывал прокладкой, которую дед закупоривал с помощью специального прибора. Еще, помнится, что-то заливалось воском. Но интереснее всего было плавить свинец, смотреть, как металл становится жидким, лить его через дырчатую банку в воду и наблюдать, как он шипит, превращаясь в круглые дробины.

Дед брал его с собой на охоту, учил читать следы и стрелять. Получалось плохо, потому что ружье больно било в плечо. Только сейчас до Андрея дошло, что знания, переданные дедом, бесполезные в современном обществе, могут очень пригодиться теперь.

Наконец вернулся Макс, с видом победителя положил на стол пээм. Андрей сложил нож, топорик, кортик и пистолет и сказал:

– Хорошо, что это военный гарнизон. Воякам пээмы положены.

При виде кортика глаза Макса загорелись, он вытащил его из ножен, повертел в руке:

– Редкость. Вообще-то они положены морским офицерам. Кажется, в шестидесятых их начали выдавать сухопутным, но не прижилось.

– Нравится? Забирай.

Макс улыбнулся:

– Ты мою коллекцию не видел. Но за предложение спасибо.

Таня, наблюдавшая все это время молча, прошептала:

– Этого хватит на первое время. Давайте просто уйдем, а? Не будем рисковать.

Влад молча подвел ее к окну, откинул занавеску и указал на небо: с юга наползала туча, похожая на сходящую лавину.

– И что с того? – спросила Таня.

– Когда идет дождь, муты злее обычного и нападают интенсивней, – объяснил Влад. – Разве вы не заметили? Они навалятся толпой и разорвут нас. Нам нужны автоматы.

Андрей напряг память: а ведь и правда! В солнечную погоду муты сонные, как мухи, если идет дождь – как с цепи срываются. А ведь как соблазнительна мысль не воевать, а просто ускользнуть. Таня опустила голову и спросила:

– Вы ж не бросите меня здесь?

– Что за глупости, – скривился Макс. – Ты пойдешь следом за нами. Тихонько сможешь?

Она кивнула.

– Вот и славно. Когда зарычит БМП, побежишь к ней. Вот и вся твоя задача. Итак, садитесь. Еще раз распределяем роли.

Он взял пистолеты, один отдал Валере, второй – Владу.

– Пользоваться умеете?

Мужчины кивнули и молча начали снаряжать магазины. Подождав, пока они закончат, Макс припечатал к столу листок с картой, прочертил пунктирную линию к самому южному заштрихованному участку, обозначающему колючую проволоку – слабое место в ограждении.

– Придется обойти и сделать крюк, но тут стоит один часовой; если двигаться вдоль забора, где сирень, и не очень шуметь, он вас не заметит, потому что ждет тупых мутов, которые будут ломиться из леса. Когда стемнеет, я перережу проволоку кусачками. Дальше ваша задача – обойти гарнизон по широкой дуге и подойти к охранникам на КПП на расстояние выстрела. – Он почесал подбородок, задумавшись. – Метров на тридцать, пээм – оружие ближнего боя. Но без команды не стрелять. Когда я чихну, идите к вагончику и ждите нас. Вместе мы заводим БМП, ждем Таню, забираем вещи, у нее будет большая часть самого необходимого. И все, и бежим. Вопросы?

– Перед выступлением еще надо обговорить, – сказал Андрей.

– Здравое предложение. Принимается.

Валера вздохнул, прошелся по комнате, хрустя суставами. Остановился напротив портрета хозяев, помотал головой:

– Офигеть, как они жили. Буржуи недобитые.

– Не завидуй мертвым, – сказал Влад.

Валера отодвинул дверцу бара, присвистнул, потянулся к бутылке вискаря, но Макс шагнул к нему, схватил за руку и покачал головой:

– Сегодня – сухой закон. Лучше поспите, чтобы к утру не валиться с ног от усталости. Я буду бодрствовать. Могу двое суток не спать без ущерба для организма. Зато потом вырубает, стоя засыпаю. Давайте соберем самое необходимое, пока светло, понесут это Влад и Валера.

Все заметались по квартире. У Андрея рюкзак был уже собран, он положил его и вещмешок Тани в рюкзак Влада, обнял девушку за талию и повел в спальню, парни направились в комнату Макса, тот оперся о подоконник и уставился в окно.

Раздеваться не стали, прямо в одежде рухнули на шелковые простыни, обнялись. Таня сжалась в комок и спрятала лицо на груди Андрея. Ему тоже хотелось спрятаться, но он прогнал малодушие. Кто-то должен рискнуть и взять на себя ответственность. Он это сделал. Отступать и рефлексировать поздно.

Через несколько часов они все или умрут, или обретут свободу.

Опасность щекотала нервы и возбуждала, хотелось раздеть Таню и овладеть ею прямо здесь и сейчас, вопреки судьбе, на краю пропасти, ведь завтра может не и наступить. Даже если спасутся, они не сбегут от вируса, который притаился внутри, как личинка в яйце. Но Таня уже спала. Удивительная у нее психика: при стрессе наступает не возбуждение, а торможение, и она засыпает. Андрей же не мог сомкнуть глаз, пялился в темнеющее небо, разглядывал изгибы и завихрения наползающей тучи.

Давным-давно он читал, что преступники планируют свои злодеяния в дождь, когда капли звенят, грохочут и глушат прочие звуки.

Из соседней комнаты доносился храп. Макс затих, но Андрей был уверен, что он не спит. Предчувствуя непогоду, заныло колено, где когда-то был поврежден мениск. Что ж, да здравствует дождь!

Ему почти удалось заснуть, но на улице загомонили, зарычал мотор. В спальню бесшумно скользнул Макс, замер возле окна. Андрей встал рядом.

Приехали БМП и БТР. Военные рассредоточились по двору, светя себе фонариками. К подъезду от БТРа потянулись гражданские – будущие рабы. Андрей подумал, что по справедливости следовало поговорить со всеми людьми, и с военными тоже, погнать Усакова поганой метлой и вместе строить справедливое общество. Но в реальности это невозможно из-за человеческого фактора: кто-нибудь обязательно донесет Усакову, кто-то посчитает, что от Усакова ему будет больше пользы. Но совесть все равно ныла, что он бросает ничего не подозревающих людей.

Да кто ты такой, чтобы держать ответ за всех? Бог? Себя спасай и Таню, которая тебе верит.

– Мясо привезли, – прошелестел Макс. – Ладно, спи…

На стекло шлепнулась крупная капля, скатилась. Макс вышел из комнаты, и Андрей наконец задремал.

– Вставай, вставай же! – услышал он и вскочил с кровати.

В комнате было темно, хоть глаза выколи. За окном шелестел дождь, рядом шуршала Таня. Вышли в зал, где тоже царил мрак.

– Три часа ночи, – сказал Макс. – Не будем привлекать внимание и включать свет. Моросит дождь, но муты на прорыв не шли. Я обошел позиции. Там никого. Нервы расшатались. Надо быть предельно осторожными.

Кто-то, похоже, Валера, нервно захихикал, его хлопнули по спине – замолчал.

– Готовы?

Голос Макса был тихим, как дуновение ветерка. Никто не ответил, все затаили дыхание, и было слышно каждую каплю, что бьется о подоконник. Казалось, воздух наэлектризован и вот-вот грянет гром, ветвистые молнии разорвут темноту.

– Напоминаю. Валера и Влад обходят КПП и ждут возле БМП, держат пистолеты наготове. Мы с Андрюхой убираем часовых, заводим БМП. Таня, ты идешь с нами, потом мы оставляем тебя, и ты замираешь. Когда заработает мотор, бежишь.

Девушка судорожно всхлипнула и ответила:

– Ясно.

– Все, присядем на дорожку и выходим.

Заскрипел диван, Андрей нашел в темноте руку Тани, опустился на стул и посадил ее себе на колени. Она чуть слышно шептала молитву, слов было не разобрать. Потом не выдержала, притянула его к себе и поцеловала – жадно, как в последний раз.

– Ходу, – распорядился Макс и удалился.

Валера и Влад взяли рюкзаки, Андрей – черную сумку с разобранным дробовиком, которую должен был потом оставить Тане. Тихонько щелкнул замок, и Макс переступил порог квартиры.

По лестнице спускались друг за другом, чуть ли не ощупью, боясь дышать. Первым шел Макс, предпоследней – Таня, Андрей замыкал. Пистолеты Макс велел пока убрать, чтоб не выстрелить, если появится искушение.

Как ни старались не шуметь, все равно что-то цокало в рюкзаке, шелестела одежда. Спасибо дождю, который скрадывал звуки.

На улице было чуть светлее, и Андрей увидел, что перед подъездом натекла огромная лужа, где надувались пузыри от падающих капель. Фух, хорошо, хоть что-то можно разглядеть, он уже начал опасаться, что попросту не увидит часовых. Он обернулся: четверо силуэтов стояли позади него под козырьком: два высоких, один пониже, но широкий, и тонкая, незаметная между ними фигурка.

Сначала шли все вместе, кровь оглушительно стучала в висках, от волнения было так жарко, что холодные капли, падающие на голову, были даже приятны.

Потом Валера и Влад отделились, Андрей проводил их взглядом, посмотрел на двенадцатиэтажку, где в единственном окне трепетал огонек догорающей свечи, нашел и сжал ледяную ладошку Тани.

– Теперь – тихо и осторожно, – предупредил Макс. – Не спешим, мужики должны прийти на место первыми.

Если бы не шорох дождя, часовые точно услышали бы, что рядом – диверсанты: слишком громко шуршала одежда, вода хлюпала под ногами, иногда Таня топала. Макс, похоже, видел в темноте: замер, Андрей кожей ощутил исходящую от него тревогу. Постояв немного и повертев головой, он двинулся вправо, к домам, напоминающим уснувших черных исполинов.

Никого, только ветер воет в проводах, скрипит дверями подъездов, хлопает форточками. Как будто дома – брошенные живые существа, зовущие людей назад.

Дождь усилился. Капюшон толстовки промок и прилип к макушке, но снимать его Андрей не стал: боялся, что его светлые волосы будут заметны в темноте. Свернули и дальше шли дворами, где нет охраны. Скрипели качели на детской площадке, силуэты сказочных персонажей походили на человеческие, по луже на асфальте плыл пакет.

Еще две пятиэтажки, и показался КПП за липами и малинником. Андрей встал на цыпочки и разглядел край бетонного забора справа. Крыши вагончика он не видел.

Макс прошептал:

– Сейчас я схожу, разведаю, вы побудьте тут. Потом, Андрюха, разделяемся и действуем, не выпуская друг друга из вида. Сначала ты, потом – я.

Он бесшумно растворился в ночи, только качнулись ветви кустарника, уронив листок. Андрей отметил, что неплохо видит в темноте. Или при стрессе включились дополнительные опции организма, ненужные в обычной жизни?

Таня сжала его ладонь сильнее. Хотелось обнять ее, но Андрей сдерживался. Не время. Надо мобилизовать все силы, чтоб не подвести. Почувствовав чужой взгляд, Андрей повернулся и увидел черную тень за спиной, потянулся к ножу, но Макс прошептал, приближаясь:

– Тс-с-с. Там двое. Сидят на крыльце вагончика под козырьком. У одного автомат зажат между коленями, у второго лежит на бедрах. Смотрят они на шлагбаум. Если грамотно подкрасться, нас не заметят. Идем. Таня, ты тут, жди сигнал – работающий мотор.

Андрей никогда не был неуклюжим, сейчас же ощущал себя слоном в посудной лавке: то вода под ногой булькнет, то одежда зашуршит. Максу же удавалось двигаться бесшумно, словно он не касался земли. Вскоре впереди замаячил черный прямоугольник вагончика. Охранники сидели с другой стороны, и их видно не было.

Чем ближе Андрей подходил к цели, тем громче стучало сердце и сильнее потели руки. Казалось, нож выскользнет из ладони. Андрей рассчитывал быстренько задушить вояку, резать живого ни в чем неповинного человека – это слишком. Что будет делать Макс, он не думал.

Метрах в десяти от вагончика ненадолго остановились. Отсюда, сбоку, Андрей видел охранника, сидящего на порожке. Из-за моросящего дождя деталей было не рассмотреть. Двинулись вдоль малинника, Андрей занял позицию, Макс шепнул ему на ухо:

– Надо дождаться мужиков. Медленно считай до тысячи, я пойду дальше, чтоб обойти вагончик с другой стороны. Не выпускай меня из виду, действовать начнем вместе.

Андрей кивнул, отыскал взглядом свою жертву и успокоился. Вроде все идет по плану, никаких неожиданностей не предвидится. Он обернулся, но притаившуюся Таню не увидел – она была далеко.

Сто двадцать три, четыре, пять… С листьев стоящей неподалеку вишни срывались капли, с тихим всхлипом падали в лужу.

Двести, двести один, двести два… А если Влад и Валера не успеют, их что-то задержит в пути? Нет, не должно. Но даже если так, их роли в операции не самые главные, Макс должен справиться и подстраховать.

Четыреста пятьдесят, пятьдесят один… До чего же быстро летит время!

Пятьсот… Опять напал мандраж: руки будто чужие, ноги – ватные. Надо сосредоточиться на предстоящем деле, утихомирить частящее сердце. Говорят, люди ко всему привыкают, в том числе – к риску. В каждой последующей ситуации адреналина выделяется все меньше и все проще сохранять ясный рассудок.

Восемьсот один, восемьсот два… Не пропустить бы сигнал Макса!

Семьсот двадцать, двадцать один. Черт, сбился! Кажется, семьсот уже было. Андрей скосил взгляд на Макса, который напоминал охотничьего пса, замершего в стойке в ожидании команды. Повернул голову, махнул рукой, и Андрей вышел на асфальтированную площадку, где не было укрытий. Ощущая себя голым и беззащитным, он старался смотреть на охранника боковым зрением, чтобы тот не почувствовал взгляда и не обернулся.

Шаг, еще шаг. Не спешить, двигаться плавно. Пара метров, и Андрей спиной прижался к шершавой стене вагончика. Охранника он не видел, значит, и его не видно. Теперь он двигался на цыпочках боком. В фильмах показывают, что в такие моменты жертвы ходят туда-сюда или разговаривают, но – ничего подобного. Сидят молча, словно уснули на посту.

Осталось несколько шагов. Рывок, удушающий, и дело сделано. Но ноги будто вросли в землю. Андрей внимательно всматривался в асфальт, чтоб не шлепнуть по луже, не топнуть случайно. Любое неловкое действие выдаст его…

Охранник шевельнулся, повернул голову, потрогал лежащий на коленях автомат. И Андрей вместо того, чтобы броситься вперед, прилип спиной к вагону. Отказало не только тело, разум бился и вопил: «Беги, все пропало!» Оцепенение спасло Андрея: охранник не оглянулся.

Подавив волну жгучего стыда перед самим собой, Андрей в два шага преодолел расстояние, одной рукой зажал рот вояки, второй ткнул его в шею – парень закатил глаза, захрипел и осел. Рядом что-то хрустнуло – Макс вырубил второго часового… хотелось верить, что вырубил, а не свернул шею.

И тут в игру вступила судьба. Когда Андрей, уже уверенный в победе, придерживал тело часового, чтоб оно с грохотом не рухнуло, распахнулась дверь вагончика, и на пороге с налобным фонарем и пистолетом в руке появился еще один охранник.

У Андрея были заняты руки, Макс, держащий свою жертву, тоже не среагировал вовремя. Военный громко выматерился, направил на Андрея пистолет. Руки разжались, и тело вояки рухнуло. Грохнул выстрел.

Сначала Андрей подумал, что постовой промахнулся, но когда он начал заваливаться назад, сообразил, что это Влад или Валера прикрыли. Из вагончика донесся взволнованный голос, четвертый часовой звал напарника:

– Кулёк, у тебя все нормально? Кулек, отзовись!

Оцепенение схлынуло, и Андрей принялся обыскивать свою жертву. Нащупал в кармане разгрузки три магазина к АК, забрал. Через голову снял автомат. Макс уже разоружил своего подопечного, направился к третьему, распластавшемуся на ступенях, и тут в вагончике щелкнул засов, – сидящий внутри заперся, и взвыла сирена.

Выругался Макс, схватил второй АК и приказал Андрею:

– В броник! Живо! Я поведу бэтээр, едем колонной!

Машин было две: одна – БТР, вторая – чуть поменьше, и Андрей выбрал ту, что меньше и маневренней. Вот только как ею управлять? Он с простым автомобилем только научился справляться, а тут такое.

Влад и Валера уже ждали его в кабине, Влад включил фонарь – луч высветил торпеду: какие-то кнопки, тумблеры, спасибо, хоть все подписано. Андрей сжал кулаки. Голова после пережитого стресса отказывалась соображать.

– Кто-нибудь представляет, как ее запустить? – спросил он.

Влад склонился над торпедой, прищурился, щелкнул тумблером зажигания, почесал макушку, надавил на круглую черную кнопку стартера, и мотор заревел, перекрывая рев сирены.

– Элементарно! Все подписано.

Валера полез захлопывать люк, но Андрей остановил его:

– Стой, Таню надо дождаться.

– Аааа… Да.

Влад уселся на водительское сиденье, покрутил руль, попереключал передачи, развернул машину, стоящую мордой к лесу, задом к гарнизону. Андрей высунулся из люка. Свет фар освещал дорогу, ведущую к гарнизону. Где Таня? Почему ее так долго нет? Неужели что-то случилось?

Вдалеке что-то зазвенело, раздался хлопок. Андрей не сразу сообразил, что в него стреляет засевший в вагончике вояка, пригнулся. Часовой разбил зарешеченное окошко сбоку вагончика и открыл огонь. Но самое скверное, что вдалеке на дороге появилась Таня, бегущая к бронетранспортеру. Если военный заметит ее…

Андрей нырнул в салон, метнулся к Валере:

– Освободи место.

– Ты чего? – удивился он.

– Он стреляет в Таню.

Влад сел на подвешенный вертящийся стул и пытался разобраться, как работает башня с пулеметом.

– Не пойму, как эту бандуру запускать. Я б его покрошил.

– Времени нет, вашу мать! – Андрей буквально вытолкал Валеру, уселся за руль, повернул машину к вагончику.

Обзорность была препаршивейшая, последнее, что он увидел перед тем, как устремить машину на вагончик, – мелькающий силуэт с сумкой в руках, ствол автомата, поворачивающийся к ней.

Хрясь! Машина врезалась в вагончик, смяла его и сдвинула с места. Андрей включил заднюю и, сбивая ограждения, развернулся к выезду, включил нейтралку, высунулся из машины: Таня была уже рядом, метрах в двадцати, как раз напротив смятого вагончика. Если сейчас постовой придет в себя…

– Пистолет мне, быстро! – скомандовал он, высунув голову из люка.

В руку легла холодная сталь, и Андрей вылез на броню. Он пытался жестами объяснить, что надо обходить вагончик, но Таня не понимала, что от нее требуется, его крик тонул в реве моторов. В покореженном окне вагона мелькнул силуэт, между осколками стекла высунулся ствол автомата и начал поворачиваться к Тане.

Андрей выстрелил – пуля чиркнула по железу. Чертов пээм, с трех метров мажет! Таня остановилась и упала. Неужели… Вторая пуля Андрея достигла цели – ствол задрался и выпустил очередь в воздух, автомат скользнул внутрь вагончика, где корчился раненый военный. Видимо, ему не сильно досталось – успел включить сирену, сволочь.

«В расход пустят», – подумал Андрей перед тем, как выпрыгнуть к Тане. Он задыхался, плотный и горячий воздух застревал в носу и выдыхался с трудом. Неужели Таня… Нет, автоматчик не успел прицелиться в нее!

Забыв об опасности, он несся мимо вагончика к бугорку на асфальтовой дороге. Время словно остановилось, и Андрей барахтался мухой в киселе. Каждое движение было медленным и неуклюжим, как в кошмаре, когда надо спасаться, а ты бежишь на месте. С губ сорвался крик:

– Таня!

Девушка шевельнулась, подняла голову. Живая. Господи, какое счастье, поднимается… Андрей поднял ее, сжал в объятиях, схватил сумку, поволок к машине, оглядываясь на гарнизон:

– Не ранена?

– Нет. Началась стрельба, ну, я и решила залечь.

И бронетранспортер, и вторая машина развернулись к шлагбауму, свет фар больше не слепил. Андрей подбежал к своей машине, залез на броню, помог Тане, спустил ее и усадил на твердую лавку у стены. Напротив сидел Влад и баюкал на руках «муху»:

– Видишь, нам повезло!

– С пулеметами разобрался? – спросил Андрей.

Влад дернулся, помотал головой и вернулся в крутящееся кресло, Андрей занял его место, наконец огляделся. Кабина машины делилась на две части: в передней располагались два сиденья, в средней – тоже два плюс крутящееся под башней. Вдоль стен стояли приборы непонятного назначения, не подписанные, как кнопки на торпеде.

– Это вообще-то бронированная разведывательно-дозорная машина, БРДМ, а не БМП, – объяснил Влад, тряхнул головой, откидывая с лица длинные черные волосы. – В народе ее называют «бардаком».

После нервотрепки навалилась усталость, словно он два дня подряд без перерыва разгружал вагоны. Мысли поплыли неповоротливые, медленные. Коматозная радость, что все получилось. Едва дышащее ощущение счастья.

Таня поставила сумку под ноги и нахохлилась. Андрей будто наблюдал себя со стороны. Вот он слез с кресла, вот – сел к ее ногам, обнял их и положил голову на колени.

Радоваться было рановато: вряд ли Усаков смирится с тем, что у него из-под носа увели две отличные машины. Удивительное дело, но «бардак» не трясло на выбоинах, он ехал плавно, словно плыл.

– Жаль, инструкции нет в этой малышке, – пожаловался Влад. – Оу, я нашел патронную ленту, осталось добыть патроны.

– Должны быть где-то здесь, – откликнулся Валера. – Ищи.

Немного придя в себя, Андрей шагнул к бойнице, выглянул, но увидел лишь черноту. Вдалеке, в гарнизоне, мелькнул и погас свет. Неужели Усаков снаряжает погоню? Будет себе дороже, ему проще забыть про машины, а беглецам следует быть поосторожнее впредь.

Первым ехал Макс на БТРе, куда – никто не знал. Можно было попытаться связаться с ним через переговорное устройство, но тогда и Усаков услышит – наверняка во всех машинах гарнизона устройства работают на одной частоте. Так что приходилось томиться в неведении. Довольный жизнью и собой Валера насвистывал что-то себе под нос, Влад замолк, изучая башню. Увлеченный процессом, он стучал ботинком о ботинок.

Наконец организм вышел из боевого режима, и затрясло от холода, Андрей почувствовал, что промок до нитки и озяб, Таня так вообще съежилась, и ее губы посинели. Он снова приник к бойнице: на дороге – никого, фар приближающейся вражеской колонны не видно. Пока не видно.

Машина повернула на главную дорогу, ведущую в Москву, и БТР Макса остановился, Валера тоже затормозил.

Горизонт на востоке посветлел, и теперь можно было разглядеть силуэт Макса на броне. Подождав, пока вылезут члены экипажа «бардака», он проговорил:

– Надо решить, что делать дальше, только быстро. Предлагаю ехать в Москву. Это получится легко: колонна чистых освободила дорогу, даже если нет, мы без труда сделаем это сами.