Исповедь травы Мазова Наталия

Лоти торопливо зашагала через мощеный булыжником двор, а ее напарник остановился у ворот, задумчиво рассматривая вырезанных из камня чудищ, что покрывали стены Дворца Ульвенгельд, самого роскошного помещения из всех Залов Ночи.

– Тэль? – неожиданно раздался у него над ухом голос старшего брата. Тэль-Арно в жизни не слышал его ТАКИМ взволнованным. – А где Лотиа-Изар?..

Когда Лоти с гитарой в руках подбежала к воротам, Снэйкр оглушил ее известием:

– Вчера Луга и Лигнор взяли прямо на Лестнице. Говорят, сам лорд Райни был при этом.

– Кто взял? – севшим голосом переспросила Лоти. Лицо ее на глазах делалось белее мела.

– Разве это важно? Сколько-то наших, сколько-то Ниххатовых черных… всю Лестницу оцепили. Факт тот, что сейчас с ними разбираются непосредственно вон там, – Снейкр махнул рукой в сторону Дворца Ульвенгельд. – Видать, что-то серьезное, если не в подземелья бросили гнить, а в Бронзовый Покой потащили…

– Почему? – тупо спросил Тэль-Арно, потрясенный известием не меньше Лоти.

– Там щит энергетический, защита против магии… Ой, боюсь я за них, щенята, слов нет, как боюсь!

Глаза Лоти вдруг вспыхнули ярче солнечных бликов на мече:

– Ребята, что хотите, но я должна… Я должна узнать, что там происходит!

– Как ты узнаешь? – безнадежно махнул рукой Снэйкр.

– А я по глухой стенке влезу, по химерам! Там же под самой крышей пара окошек для вентиляции – пролезу внутрь на перекрытия и сверху с балок посмотрю!

– Ты с ума сошла! – горячо возразил Тэль-Арно. – Ты хоть представляешь, что с тобой за это сделают? Да не с тобой одной – со всеми нами!

– Вот и надо сейчас лезть, пока никого нет во дворе… А вы подстрахуйте меня, ребята, я вас очень прошу! Ну пожалуйста!

На минуту воцарилось тягостное молчание, во время которого, как и во время разговора, троица как-то незаметно смещалась от ворот к дворцовой стене.

– А, гори оно все!.. – вдруг ударил ее по плечу Снэйкр. – Сам полезу, не вас же подставлять!

– Нет, я должна, – тихо, но настойчиво возразила Лоти. – Я самая легкая, а там перекрытия уже ненадежные – сколько лет служат…

Они уже стояли под стеной.

– Ладно, лезь скорее, раз так, – согласился Снэйкр. – Ой, полетят наши головушки за то, что мы сейчас с прибором положим на присягу!

Лоти торопливо разулась, скинула форменный красный камзол, оставшись в том серо-голубом одеянии, в котором была в лесу. Прислонила к стене гитару, секунду посмотрела на нее – и вдруг решительно пристроила за спину.

– Великая Луна, инструмент-то зачем? – всплеснул руками Снэйкр. – Ты, Лоти, видно, немного того от волнения…

– Не спрашивай, – упрямо бросила Лоти, уже карабкаясь по стене. – Сама не знаю, но чувствую – надо зачем-то…

Тэль-Арно завороженно следил, как девушка ловко взбирается все выше и выше, как легко находят опору в каменной резьбе ее тренированные руки и ноги… Снэйкр, будучи куда большим прагматиком, тревожным взглядом окидывал двор, не спуская руки с рукояти меча.

Когда из-за угла вышли двое в черной парадной форме, указывающей на принадлежность к внешней гвардии, он сразу же кинулся им наперерез. Один из черных уже открыл было рот, чтобы окликнуть Лоти, но Снэйкр заступил им дорогу:

– Тише, ребятушки, ради всего святого! Не переполошите весь дворец!

– Да ты видишь – кто-то на стену лезет! – тут же возмутился один из черных. – Не положено!

– В том-то и дело! Лоти Серид с братцем моим поспорила на бочонок красного, что залезет по стене, влезет в слуховое оконце, вылезет из соседнего и спустится назад по стене же. А вы своим криком чуть все развлечение не сорвали!

– Бочонок красного – это вещь, – заметил другой черный. – А гитара-то зачем?

– Так в этом-то вся и соль! – Снэйкр вздохнул с облегчением – судя по всему, черные ничего не знали о том, что сейчас творится в Бронзовом Покое. – Заденет она за балку, струны звякнут – и все, проиграла, скинут ее с перекрытий.

– Хм-м… А ловко придумано! – восхитился первый. – Можно нам тоже посмотреть?

– Знаете что, ребятки… Если хотите, чтоб от вас польза была, последите с той стороны, чтоб патруль не появился, а появится – попробуйте уболтать, чтоб, будучи при исполнении, не испортили все. Нам-то самим не с руки, нам за Лоти следить надо.

– Ладно. Только уговор – вино распиваем впятером!

– Заметано! – ухмыльнулся Снэйкр.

– Ну ты даешь! – восхитился Тэль-Арно, когда черные скрылись за углом. – Это ж надо было так их!..

– Это я с перепугу, – мрачно бросил Снэйкр, проверяя, легко ли ходит в ножнах меч. – Хорошо, что обошлось без драки – кровь и трупы нам сейчас совсем ни к чему.

Тем временем Лоти уже протискивалась в слуховое окошко. Если бы действительно был спор, она бы выиграла его – струны не звякнули…

Долгий-долгий проигрыш, он уже истомил меня, кружится голова, и я почти не осознаю, когда вступает этот рвущий душу, знакомо бесплотный голос:

Танец, снова танец… Снова полупризрачное кружение масок среди черных мраморных стен, и два застывших Нездешних лика – оправленный в медь и оправленный в серебро – сливаются, как по заказу… Я изрядный танцор, прикоснитесь же, лаийи – я выйду! Вот только я не лаийи, и не в моих силах прикоснуться…

Слова… я не слежу их, я в том состоянии, в каком можно только танцевать – но я знаю, что прикована к столбу, все, что я могу – тряхнуть головой, разметав волосы, и я плачу, плачу… о, как мучительна и блаженна эта жажда небытия, особенно сейчас, в проигрыше между куплетами, и кружится, кружится мир вокруг прикованной меня, и с ласковой укоризной – глаза в глаза – тот, кому я сказала «vade retro» и кто теперь потерян навеки. Я знаю, что буду теперь умирать долго, долго, видя перед собой лишь это немыслимо прекрасное лицо и этот все понимающий взгляд, но уже никогда не ступлю в круг рядом с ним… Так умирал Лугхад, так буду умирать я – века, вечность…

Он убьет меня, уже почти убил… Так мне и надо – я сама взрастила в себе зерно своей гибели, отвергнув, но не сумев отречься от желаний… Снова проигрыш – боги мои, какая пытка… нет, я не буду умирать века – я умру прямо сейчас из-за невозможности вторить музыке движеньем, взорвусь, разлечусь осколками, как и предсказывала Райнэя… плавный ход мелодии, словно чья-то молитва за мою грешную душу… покойся с миром…

Чистый, светлый, пронзительный голос девушки вплетается в мелодию, умело подстраивается к ней, словно так и надо – и звучание Языка Закона быстро очищает мое сознание, гонит из него гибельные наваждения… Его гитара звучит еще немного, потом Он почти испуганно роняет руки, но в Его игре уже нет нужды – теперь звучит другая гитара, над моей головой, сверху. Совсем другая мелодия – мягкая, мудрая, печальная, и голос девушки, какому лишь с небес и раздаваться:

Поднимаю взгляд туда, ввысь… На одной из балок, в голубоватом луче, падающем из слухового оконца, стоит Лоти в своем голубоватом одеянии. Ноги ее босы, в руках гитара, и вся она – Свет и голос Света. Едва заслышав этот голос, Райнэя падает на колени, закрывает лицо руками, застывает неподвижно, словно и вправду стала Камнем. Мучительная судорога бежит по лицу Гитранна, но эта судорога ломает застывшую маску, словно лед трескается, и Его лицо на глазах становится таким же, как было в лесу, когда Он пил вино из моих ладоней… А я оживаю с каждым новым словом, сознание делается необыкновенно чистым и ясным, мысли легки, и силой полнится тело! Лоти царит, Лоти торжествует, голос ее – ветер, пламя, прибой, все, что живет и движется, в отличие от мертвого Камня:

-

Она, Лоти, и есть сейчас этот рыцарь – дева-воительница из тех, что склоняются над Чашей. Лоти… да нет, не Лоти – Азора Лотастар! Она же сейчас в своем Истинном Облике – боги мои, это не входившая-то в Круг Света!

Шальная мысль посещает мое просветленное сознание. Да, она женщина, но в то же время и рыцарь, и власть ее – власть Неба. Значит… значит, можно рискнуть на контакт «спина к спине», сильнее которого, как уверяет Лайгалдэ, у Братства ничего нет – объединение сил, рождающее качественно новую светлую мощь!

Единственное препятствие – Азора не знает контактных слов-ключей. И все же стоит попробовать, стоит-стоит!

Лицо Гитранна уже совсем ожило, с волнением и восхищением Он поднимает глаза вверх, любуясь своей неожиданно талантливой ученицей. Голос ее мягко замирает, дочитывая не подлежащий обжалованию приговор над Райнээй:

Где она слова-то такие нашла – здесь, в Кармэле?! Во сне увидела? Райнэя бьется, словно от удара током, когда Азора еще ласковее повторяет: «Но я тебя не в силахосуждать…» Снова слова заупокойной, последний аккорд… Все замерло. Лоти стоит на балке, опустив гитару к ноге и словно не вполне понимая, ЧТО сделала.

И я решаюсь.

– Азора! – зову я. Она поворачивает голову, сплетая свой взгляд с моим.

– Азора! Наверху голубое, внизу же – зеленое!

Она секунду медлит. И вдруг с просветлевшим лицом отвечает:

– Между голубым и зеленым найдется место для любого цвета.

Так, следующая задачка посложнее – она же не знает Высокой Речи… зато, как все Последние, знает Язык Закона. Считает или нет?!

– От начала дней и вовеки пароль мой – Dismay.

«Dismay» на Языке Служения – Мера. Буквально «надежное, то, на что можно положиться». Но Мера дается для земли, небу же необходима…

– От начала дней и вовеки отзыв мой – Credo, – спокойно и четко произносит Азора, словно затвердила эту формулу в храмовой школе.

Получилось!!!

Не успеваю я осознать это, как словно огромная волна подхватывает и несет меня, и вся яркость мира врывается в мое сознание. Я – это я, Элендис Аргиноль… и Тали, Жрица Ветра, что застыла сейчас под аркой Храма в Заветном, ослепленная яркостью огненного заката, и веселая, немного циничная Жрица Жизни Мадлон, и тихая добрая Тинка, пробудившаяся среди ночи в своей девичьей постельке, и сильная, спокойная, надежная, как твердь под ногами, Ярри, на минуту отложившая тренировочный деревянный меч…

Мы пятеро – единое сознание. МЫ – ЭТО Я.

Инициация свершилась. Я стала полноправной Леди Огня. И это куда большая победа Света, чем возвращение Гитранна, чем даже обретение Азоры!

Я – Королева, Вечная Жрица, которой подвластны все силы мироздания. В этот миг я – земное воплощение Скиталицы, одной из двух, что когда-то увидели этот мир во сне.

Спокойно я вынимаю руки из каменных гнезд – они проходят сквозь камень, как сквозь воду, слегка встряхиваю ими, разминая – золотые цепочки скользят по запястьям, темно-зеленые рукава стекают к локтям.

– Прыгай сюда, – радостно кричу я Лоти. – Да не бойся! Помнишь, как Гитранн у нас дома прыгал – давай и ты так же!

– Ага! – кричит Лоти в ответ и через секунду уже легко опускается рядом со мной, словно пушинка, которую ветер бережно положил на землю. Глаза ее так и сверкают – не знаю, что творится в ней, но явно тоже прибыло могущества.

Гитранн, улыбаясь, подходит к нам, слегка целует Лоти в макушку – та так и вспыхивает от удовольствия.

– Ты молодец, Лотиа-Изар! Не так уж долго я был твоим учителем, но до конца жизни буду гордиться такой ученицей…

– Народ, восторги на потом, – осаживаю я их. – Сначала надо решить, что вот с ней делать, – указываю на Райнэю, все еще корчащуюся на полу. Она поднимает голову на мой изменившийся голос… да, конечно, я ведь произнесла это голосом Тали.

– Ты узнаешь меня? – спрашиваю я-Тали, холодно глядя в карие глаза навыкате. – Мы уже много раз встречались с тобой – помнишь?

Она кивает. Испуг сделал ее почти некрасивой.

– Встречались мы с переменным успехом. Несколько раз тебе как следует доставалось от меня – ты помнишь это и боишься. Несколько раз мне доставалось от тебя… Вот ты сейчас сидишь и думаешь, что это все случайность, что если бы не проклятая песня проклятой девчонки… так ведь, Райнэя? Или все же – Эффа?

– Райнэя… – шепчет Азора.

– Ты не догадывалась, что она и лорд Райни – одно лицо? – оборачиваюсь я к ней. – Да, это тело каменной лаийи, но от самой лаийи Ольды тут уже несколько сотен лет как ничего не осталось. Некий демон весьма высокого ранга, узнаваемый именно по невозможности долго быть одного и того же пола, занял это прекрасное тело и расположился в нем с комфортом. У этого демона много имен, я предпочитаю старомодное кардорийское Эффай.

Мы стоим треугольником вокруг нее и смотрим сверху вниз. И она молча смотрит на нас – снизу вверх. Те, которые я, внутри меня советуются между собой незаметно для окружающих.

– В общем, так, – говорю я наконец устало. – Ты мне надоела. Ты очень надоела всем, которые я. Не буду говорить высоких слов насчет злодеяний, которые переполнили чью-то там меру – не мне судить. Видят боги, я не собиралась трогать тебя, когда шла в Кармэль. Мне был нужен один человек, а не игра в мировую революцию или там падение Кольца. Но ты слишком много о себе возомнила и напала первой. Ты рассчитывала стереть меня в порошок до того, как я обрету проектную мощность, но… получилось то, что получилось. Элендис Аргиноль отпустила бы тебя, но сейчас я – это Я. Правда, даже в этом состоянии я не могу уничтожить тебя совсем, но в моей власти причинить тебе очень много очень существенных неприятностей. И сейчас я это сделаю, потому что некоторые вещи оставлять безнаказанными преступно. Конечно, Азора сковала тебя Словом всего на час, а то и на полчаса, но уверяю тебя – я уложусь в эти полчаса. На сем речь прокурора считаю законченной. Да, предупреждаю: попытаешься превратиться в птицу – воздух тебя предаст, а потом я из ложно понятого чувства справедливости позволю Магистру Гитранну придушить эту птицу своими руками. Понятно?

Она все так же сжимается в комок у наших ног и молчит. Что ж, по крайней мере в неразумном поведении эту тварь обвинить не мог никто и никогда.

– Значит, понятно, – заключаю я. – В таком случае, Гитранн и Азора, отойдите к дверям.

Они без лишних слов выполняют мою команду. На секунду я бросаю взгляд на свое отражение в зеркале из полированной бронзы – молодая женщина в темно-зеленом, с темно-рыжими волосами, разметавшимися по плечам, и язычком зеленого пламени меж бровей… Бесконечно свободная. Неуничтожимая в принципе.

«Я ОГОНЬ – ТЫ ЗОЛА! Я ЖИВУ – ТЫ ЖИЛА!..»

Уверенным движением я поднимаю руку в луч дневного света и легко, словно давно к этому привыкла, выхватываю из ниоткуда свой кинжал с посеребренным лезвием. Лишнее доказательство того, что инициация состоялась. Отрезаю кинжалом прядку волос, кладу на ладонь и легко выдыхаю – йо-хха!

Огненные волоски тут же разлетаются по залу, словно подхваченные ветром, и там, где они опускаются, мгновенно вспыхивает пламя. Я отхожу к дверям, обнимаю за плечи друзей и с минуту любуюсь, как разгорается мое пламя, которое не загасишь ничем…

Говорят, демоны, умирая, всегда страшно кричат. Волосы и платье той, что была Райнээй, уже вспыхнули, но она все так же неподвижна и лишь хрипло стонет, стиснув зубы.

– До чего приятно смотреть на врага, ведущего себя с достоинством, – кажется, это произнесла я-Ярри. – Прямо сердце радуется. Пойдемте отсюда скорее – самое большее через десять минут пламя охватит все здание. Огонь-то нас не тронет, а вот рухнувшей балкой пришибить может запросто.

Гитранн и Лоти снова подчиняются. Мы бежим к выходу по коридору, сплошь выложенному синевато-серым мрамором цвета грозы, и на бегу я чувствую, как я-мы снова становлюсь я-Элендис, как покидают мое сознание сестры-жрицы, возвращаясь к прерванным делам. Последней уходит Тали, одарив меня на прощание мысленным эквивалентом одобряющей улыбки.

– А вот теперь, судя по всему, и начнется бразильский карнавал, – озабоченно произношу я – снова всего лишь я, Элендис Аргиноль. – Который, как известно, всегда сопровождается массовыми потерями населения…

Странно, пока я была едина впятером, я воспринимала происходящее достаточно бесстрастно, а теперь, снова став лишь собой, начинаю волноваться все сильнее и сильнее. Казалось бы, теперь-то чего бояться – от Райнэи, она же лорд Райни, уже сейчас остались одни обгорелые кости…

Если кто-то сочтет это тривиальным актом мести – он будет неправ. Во-первых, я сильно ограничила эту дрянь во времени и пространстве – теперь, моими стараниями, она лет сто вообще не сможет воплотиться, а прежнего могущества не достигнет еще дольше. А во-вторых… в какой бы облик она ни воплотилась после, это уже не будет Ольда Райнэя, та, кого любил Джейднор Аран, та, кто помогала ему воздвигнуть Башню Теней! Эта душа обретет покой, это имя больше не будут марать разной скверной!

Гитранн, Азора, Ольда – три свободных души. И если хоть кто-то посмеет сказать, что это такая мелочь в масштабах мироздания…

Когда мы выбегаем на мощеный двор, страшный грохот и треск раздается за нашими спинами – обрушилась кровля Дворца Ульвенгельд. Только бы напрасных жертв не было – мало ли народу во дворце, когда мы по коридору бежали, то и дело натыкались на каких-то слуг.

«Бразильский карнавал» уже в самом разгаре: кто-то прыгает прямо из окон, кто-то сцепился у ворот… Быстро и осторожно касаюсь толпы мыслью – теперь это получается у меня легко, словно уже сто раз это делала. Тише, тише, вы под моей рукой… слава богам, пока только один или двое погибших, а раненые – это не страшно, сейчас мне дана власть в неделю заживить без следа любое увечье вот этим простым мысленным прикосновением. Интересно, они что – настолько поддались панике, что до сих пор не заметили, что мой огонь не жжет живую плоть?

– Вот вы где!

Снэйкр рвется к нам через двор, мечом расчищая дорогу Тэль-Арно, который ведет в поводу двух гвардейских вороных коней, уже оседланных.

– Что с Райни, не спрашиваю – кажется, и так ясно, – задыхаясь, выговаривает Снэйкр, оказавшись рядом с нами. – Кто это так радикально сработал? Неужто ты, менестрель?

– Я тут вообще ни при чем, – отводит глаза Гитранн. – Огонь зажгла Лиганор, но Слово сказала Лотиа-Изар.

– Даже так? Вот так и узнаешь, что полжизни прожил бок о бок с заклинательницей! А впрочем, я всегда знал, что Лоти еще покажет им всем! – говоря это, Снэйкр продолжает расчищать дорогу – теперь в направлении ворот. – Ладно, отставить разговоры! Значит, на каждую лошадь – по двое, мужчины берут на седло женщин – и ходу отсюда, пока у людей первый шок не прошел и они не осознали, кто тут главный возмутитель спокойствия!

– Тогда к нам, наверное, не стоит… – растерянно говорит Гитранн. – Наш дом многим известен…

– Да при чем тут – к вам, не к вам! Я говорю – бегите прочь из Каэр Мэйла, пока дороги не перекрыли! Ниххату в компетентности не откажешь, суток не пройдет, как на вас охота начнется. Лоти, нечего кривиться, к тебе это тоже относится. Да не переживай ты так! Зато в Орден вступишь, о котором так мечтаешь…

– Уходить именно сейчас? – переспрашиваю я. – Не бесчестно ли, мечевластитель Снэйкр?

Он смотрит мне в глаза.

– Знаете, леди Лигнор – не бесчестно ничуть. Все, что вы могли сделать для города, вы уже сделали. Путь ясен, Райни нет, а нас нельзя всю жизнь вести за руку. Мало же вы цените себя, если считаете, что в Каэр Мэйле не найдется тех, кто продолжит ваше дело! Именно поэтому я и остаюсь. И ты, Тэль, можешь остаться, если хочешь…

– Нет, – Тэль-Арно краснеет, как его камзол, – я с Лоти… В конце концов, нужен же им еще хоть один меч!

– Так я и знал, – Снэйкр чуть улыбается и вдруг наклоняется к моему уху: – А кроме того, леди Лигнор, это ваш единственный шанс остаться для города простым человеком, а не новым воплощением Королевы! Когда учишь тому, что «так может всякий», ни к чему оставлять лишние доказательства, что сам-то ты – не совсем «всякий».

– Спасибо, мечевластитель, – отвечаю я тоже шепотом. – Я и не догадывалась, что ты настолько мудр…

– А, пустое, – он хлопает меня по плечу. – Ну, по коням, не теряйте времени! На нас уже оглядываются! И как только будет возможно, разрезайте мир, или как это у вас называется…

Действительно, разговоры уже излишни. Главное – обе гитары и мое ожерелье – при нас, а все остальное не имеет никакого значения. Ветер поднимается, кони бьют копытами, мы уже в седлах…

– Удачи вам! – кричит Снэйкр и с размаху шлепает по крупу обеих лошадей.

– И тебе удачи, Снэйкр! – кричу я в ответ, уже стремительно удаляясь от ворот. – Спасибо тебе за все!

…Ветер, ветер в лицо. Ветер отбрасывает назад не только плащи, волосы и гривы коней, но и голоса. Ветер леденит мою полуобнаженную грудь, позвякивает подвесками ожерелья, вбивает дыхание обратно в горло.

Мы с Гитранном – впереди, на Лотиной кобыле с белой звездой во лбу. Я сижу боком, по-женски (какой идиот придумал, что женщине удобнее сидеть именно так?!), но кольцо рук Гитранна, сжимающих поводья, надежно, оно не позволит мне упасть даже на самой безумной скорости. Скосив глаза влево, я вижу Его лицо – напряженное почти до вдохновенности, и как пламя на ветру, летят за Ним Его длинные волосы… Прямо-таки Нездешний валлийских легенд, эльф из Дикого Гона.

На три шага поотстав от нас – Лоти и Тэль-Арно. Эти скорее вызывают в памяти герб рыцарей-храмовников – два воина на одной лошади. Лоти все в той же длинной голубой рубахе и босая, но все равно – рыцарь. Поводья в ее руках, Тэль-Арно крепко обнимает ее – пожалуй, крепче, чем это необходимо таким хорошим наездникам, как он и она…

Город мы пролетели пулей, пронеслись по его улицам, как знамение перемен, и цокот копыт звоном отлетал от вечно мрачных каменных стен, и те, кто успевал разглядеть цвет наших с Гитранном волос, угадав истину, кричали нам вслед слова прощания…

А сейчас стелется под копыта коней выжженная солнцем трава, испуганно кидается прочь серенькая степная лисичка, вспугнутая топотом, и вьется, вьется пыль далеко позади нас – кажется, мы летим так быстро, что она не успевает даже коснуться нас.

Время стало. Нет ничего, кроме этой бешеной скачки.

Ветер относит голоса, поэтому в первый момент мне вообще не удается услышать оклик Тэль-Арно. Но у Гитранна более чуткий слух – он слегка натягивает поводья, позволяя «двум храмовникам» поравняться с нами.

– Нужна передышка! – снова кричит Тэль-Арно, захлебываясь ветром. – Еще полчаса такой скачки, и я загоню своего коня!

– Нет, наша еще может бежать, – отзывается Гитранн. – Наверное, потому, что мы с Лиганор легче, чем вы с Лотиа-Изар…

– Прежде всего потому, что я подпитываю ее силой, – вмешиваюсь я. – Тэль прав – я совсем забыла, что равняться надо на слабейших. Так что доезжаем шагом вон до того березового колка в ложбинке и там встаем на отдых.

Березы здесь совсем не похожи на мои родные ругиландские и даже на те, что были во вчерашнем лесу – сероватые, неровные стволы, испятнанные лишаями наростов, мелкие, с ноготь большого пальца Тэль-Арно, листья. И в отличие от того же леса, желтизна только-только тронула их кроны. Однако в траву, которая здесь несколько зеленее, чем в остальной степи, уже порядком насыпалось золотых монеток.

– Раз березы и зеленая трава, значит, вода близко, – замечает Лоти.

– Все равно не докопаемся – нечем, – машет рукой Тэль-Арно. – А жаль. Пить хочется.

– И есть, – добавляет Лоти. – Лошадям-то что, здесь трава неплохая. А вот нам…

– Слушайте, – неожиданно говорит Гитранн. – А зачем мы вообще дернулись в степь?

– Как зачем? – удивляется Лоти. – Снэйкр же велел нам убираться из города, пока не началось…

– А не проще ли было заехать куда-нибудь на окраину и разомкнуть пространство там? Вчера же получилось…

– А сегодня не получилось бы, – перебиваю я. – Ты считаешь, я не проверяла? Боюсь, что это можно было сделать только вблизи от нашего дома – ты за не знаю сколько лет сделал из него самое настоящее место Силы.

– Почему же ты молчала об этом?

– Потому что Снэйкр мудр. Если бы мы не убрались из Кармэля в первый же час, мы могли не сделать этого вовсе. Особенно Лоти – это в ее стиле. Да и у тебя, Гитранн, временами бывают приступы личного героизма. И что бы я одна смогла против вас всех со своим инстинктом самосохранения? А так – тыгыдым, тыгыдым, тыгыдым, все мысли ветром выдуло, а когда остановились – так уже далеко от города, возвращаться вообще никакого резона нет.

– Да, некая логика в этом есть, – признает Гитранн. – Но тогда почему бы нам не попробовать разомкнуть пространство прямо здесь?

– Попытка не пытка, – я напрягаюсь, пытаясь вызвать в памяти картину той вчерашней осенней лесной поляны. Картинка норовит расплыться, смазаться – верный знак силового противодействия, но пассивного. При активном бывает рябь, как помехи на телеэкране. А пассивное – плохо, но съедобно, сила пробивается силой же. Еще раз попробуем… Нет, не фиксируется. Хоть стреляйся – не фиксируется!

– Иди сюда, Гитранн, – бросаю я сквозь зубы. – Войди в мое сознание – будем пробивать объединенными усилиями.

Наши руки соприкоснулись. Странно, почему-то я совсем не чувствую Его у себя в мозгах…

– Представляй нашу поляну у озера, – отрывисто командую я. – Представил?

– Плывет слегка…

– Ничего страшного, у меня тоже плывет. Так, теперь я фиксируюсь на определенном ориентире, поддерживай меня и тоже фиксируйся…

Так, что же выбрать? Озеро? Нет, слишком абстрактно, лучше старую иву у воды, с торчащей из низа ствола молодой порослью и с кучкой рыбно-грибных очисток в ямке у корней… Черт, я по-прежнему не ощущаю Его поддержки!

– Зафиксировался? – спрашиваю я все так же отрывисто.

– Вроде да… Камень, на котором Лоти грелась, так?

– Блинн! – я в отчаянии ударяю рукой по стволу березы. – Я об этом камне даже не думала! Гитранн, ты что, совсем меня не читаешь?!

– Не могу понять… Контакт какой-то… наполовину подсознательный, как тогда, когда ты Говорила у нас дома. Я скорее угадываю движение образов в твоем мозгу…

– И угадываешь неверно! – я начинаю злиться, а это, как известно, концентрации не способствует. – Попробуем еще раз!

Эх, раз, еще раз… Весь следующий час целиком уходит на пробы. С Гитранном почему-то так и не получается полного контакта. С Лоти контакт получается легко, но и наших с ней объединенных усилий недостаточно, чтобы сломать стенку пассивного противодействия…

– Подобьем итоги, – наконец мрачно говорит Гитранн. – Нас четверо. До Бурого Леса в самом лучшем случае еще пять суток пути таким же галопом. Все питье – литровая фляжка Тэль-Арно, и то не с водой, а с вином. Вся еда – горсть сухарей в седельной сумке Лотиа-Изар. В степи, правда, бегает всякая живность, но у нас только два меча и кинжал Лиганор – ни лука, ни стрел. А подзывать животное к себе, чтобы убить – за такое можно и эмпатическими способностями поплатиться. Плюс на четверых – два плаща, из них один шелковый. Здесь, где есть топливо, это неважно – Огненные мы с Лиганор или нет? – но там, где гореть будет нечему… Короче, Снэйкр загнал нас в ловушку.

– Почему сразу Снэйкр? – возражаю я, но, если честно, без особого энтузиазма. – Он же не мог знать, что зона непроходимости простирается на целый день пути!

– Ладно, не Снэйкр… Сама же говоришь: не важно, кто виноват, важно, что делать. А на этот вопрос у нас есть только три варианта ответа. Первый – двигаться дальше, в надежде на то, что попадутся Волчьи кочевья…

– По-моему, дохлый номер, – отзывается Тэль-Арно. Все время, пока мы с Гитранном маялись дурью, они с Лоти шарились под березами в поисках грибов. И кажется, не совсем безрезультатно.

– Вот и я того же мнения. Второй вариант – вернуться в город, где нас ждет с распростертыми объятьями лорд Ниххат. Дальше повторится сцена на Лестнице – договорить Слова нам помешают мечи и арбалеты гвардии.

– Тоже верно, – со вздохом произносит Лоти. – А какой третий вариант?

– А третий – развести костер, поджарить на нем то, что вы насобирали, перекусить и лечь спать. А наутро снова попытаться раздвинуть ткань мироздания. Возможно, сейчас неблагоприятное время, или мы просто устали, или сидим не на том месте – не полная же здесь непроходимость… Данный вариант хорош всем, кроме одного: если он не сработает, выбор автоматически сводится к первым двум.

– Вот когда сведется, тогда и будем думать, – подвожу я итоги дискуссии. – А пока действуем по форме номер три.

…Лоти снимает с огня палочки с жареными подберезовиками. Жалкая горстка – этим бы котел каши приправить, да только нет у нас ни котла, ни крупы…

– Я, пожалуй, не буду есть, – решительно говорит Тэль-Арно. – Я с утра баранины с фасолью наелся – до сих пор желудок молчит. Ешь ты мою порцию, Лоти.

– А ты мою, Лиганор, – поддерживает его Гитранн. – Я привык голодать.

– Ничего подобного! – я пытаюсь воспротивиться, но Он решительно сует мне в руки свою палочку:

– Давай ешь, не упрямься. Тебе завтра силы понадобятся стенку проламывать, а уж я-то знаю, какая ты бываешь, когда голодна!

Голод и настойчивость мужчин берут свое – мы с Лоти уминаем все грибы с сухарями, даже крошек не остается. Грибы плохо прожарились – сердцевина полусырая, а снаружи уже обугливаться начали – зато на двоих это действительно ужин, а не способ еще сильнее раздразнить желудок. Затем Тэль-Арно пускает по кругу свою фляжку. Каждому по глотку, больше нельзя. Смеркается. Костер уже прогорел, волны жара ходят по алым угольям.

Костер у нас необычный – сухие березовые ветки сложены кольцом вокруг пространства, на котором лежа могут устроиться четверо. Только это позволит ему отдавать нам тепло до самого утра – такое магическое кольцо я без труда удержу и во сне.

– Знаете что, народ, – задумчиво говорит Гитранн, – постою-ка я эту ночь на страже. Мало ли что…

– Лучше я, – протестует Лоти. – Ты и так уже не ел, а теперь еще и не спать собираешься…

– Именно он, – обрываю я. – Он среди нас единственный Нездешний, а у них ритм жизни более медленный, им одну-две ночи не поспать ничего не стоит. К тому же и видит в темноте лучше нас всех. А ты, Гитранн, тогда возьми плащ Тэль-Арно, он потеплее, а мы укроемся твоим – все равно огненное кольцо не даст нам замерзнуть.

– Хорошо, – кивает Он.

Час спустя я уже лежу на охапке сохнущей травы, натягивая на себя край плаща цвета ясеневой листвы. Лоти и Тэль-Арно рядом со мной давно уже сопят, но ко мне сон не идет, несмотря на усталость – я всегда плохо засыпаю под открытым небом. То и дело снова открываю глаза и вижу Гитранна, который стоит, прислонившись спиной к березе, и вслушивается в шорохи вечерней степи. Руки Его скрещены на груди под черным плащом Рыцаря Залов, темно-пламенные волосы схвачены на затылке каким-то кожаным обрывком, чтоб не мешались, а левая щека испачкана сажей костра… Невольно снова и снова возвращаются в сознание слова Смерти Огня: «Мир припал на брюхо, как Волк в кустах, мир почувствовал то, что я знаю с весны…» Он не доверяет степи, я знаю это, но сейчас Он – органичная ее часть, куда более органичная, чем любой из нас троих, чем даже фыркающие в березняке вороные кони…

Багровый степной закат… Хорошо хоть дождя ночью точно не будет – не сезон. А то довелось мне однажды вот так проснуться от холодного душа с небес – до сих пор как вспомню, так вздрогну…

Пробуждаюсь я от тихого шепота в самое ухо:

– Лиганор! Просыпайся, Лиганор, очнись!

– А?… Что? Который час? – выговариваю я еще в полусне, толком не разомкнув век.

– Час после полуночи. Вставай – сюда движется конный отряд!

Меня словно ветром выдувает из-под плаща.

– Какой отряд, Гитранн?

– Одно могу сказать – не Волчий. Волки ночью по степи с факелами не ездят.

Голова, проклятая, раскалывается. Шесть часов (а вероятнее всего, только пять) для меня – не сон, а издевательство. Небо сплошь усыпано звездами, но луна уже села – чуть заметно серебристое зарево у горизонта. А у другого края горизонта, откуда прискакали мы, медленно, но верно разгорается другое зарево – отсвет земного рыжего огня.

– Через сколько они будут здесь? – спрашиваю я, перепрыгивая через алое кольцо углей, чтобы лучше всмотреться. Тело сразу же обдает леденящим холодом осенней ночи – бр-р!

– Думаю, меньше, чем через час. Они идут по следу, всматриваются…

– Если я погашу их факелы, будет больше, чем через час?

– Я уже думал об этом. Они зажгут их снова. А если гасить все время – это то же самое, что громко крикнуть на всю степь: «Мы рядом!» Наверняка у них с собой есть какой-нибудь завалящий маг, а чтобы обнаружить нас, им и такого хватит.

– Так что же делать?

– Прежде всего будить наших рыцарей…

Я прыгаю назад, в огненное кольцо, сдергиваю со спящих плащ Гитранна и заворачиваюсь в него сама.

– Лоти, Тэль, вставайте! Тревога!

Они вскакивают, мутно озираются спросонья.

– На наш след напали!

– Волки? – спрашивает Тэль-Арно, еще не придя в себя.

– Какие Волки! Это отряд Ниххата! Сколько их там, Гитранн?

– Да уж не меньше двадцати. Отсюда трудно точнее…

– Так, народ, прочь из кольца, сейчас я буду его гасить. Нечего облегчать им задачу!

Кольцо полностью покорно моей воле – достаточно властного «спи!», даже не произнесенного вслух, как оно мгновенно гаснет, оставив лишь теплый пепел.

– Ну что, по коням? – Тэль-Арно смотрит на нас с Гитранном, ожидая приказа.

– Да, вы седлайте коней. А мы… двадцать-то минут у нас в запасе есть, Гитранн?

– Столько есть, но не больше. Через полчаса мы уже не сможем бежать, придется Говорить. А через сорок минут, боюсь, и Говорить будет поздно.

– Тогда в последний раз пробуем разомкнуть пространство…

Поляна, поляна, я не очень хорошо помню, как ты должна выглядеть ночью… к черту, попробуем что-нибудь другое, например…

– Лиганор, это бесполезно! Я снова не читаю тебя!

– Слушай, у меня такое ощущение, что дело в тебе, – яростно шепчу я. – С Лоти у нас все получалось, только сил не хватило. А тебя словно что-то экранирует…

– Что может меня экранировать? Ты вроде бы счистила с меня все наваждения Райнэи… На мне даже защитного браслета нет.

Защитный браслет…

И тут приходит ослепительное озарение.

– Кольцо! – почти ору я. – Кольцо на твоей правой руке!

– Не говори глупостей, Лиганор, оно серебряное. Я же принимал вчера Нездешнее обличье, но боли не чувствовал…

– А ну сними! – не слушая Его, приказываю я. – Дай сюда… Так я и знала! Если серебро намагничивается, то я ручная крыса из борделя Китт! Оно только посеребренное, кольцо твое! – сую этот несчастный кусочек металла в пояс, а руки трясутся, не слушаясь… – И вот теперь давай попробуем еще раз! Если и сейчас ничего не выйдет – тогда по коням… Руку!

Контакт происходит мгновенно и мощно – словно прожектор включился в ночи. Уверенный энергетический поток Нездешнего – мощное дерево, по которому я взбираюсь плетью дикого винограда. Я нервничаю, меня всю трясет, некогда сосредотачиваться на нашей несчастной поляне, поэтому я цепляюсь именно за этот образ – старые деревья, замшелые и увитые этим самым виноградом…

– Вижу Цель!!! – раздается рядом со мной Его звенящий радостью голос!