Слимп Бабкин Михаил
— Не надо, — сказал Мар, — и так проспится. А сделать надо вот что: у него на шее, под одеждой, должен быть медальон. По виду такой же, как я. Вытащи его и приложи ко мне.
— Зачем это? — поинтересовался Семён, шаря за пазухой у спящего окружного дознавателя. — Для чего? Да, есть медальон... Ну-ка, — он крепко прижал один металлический кругляш к другому. Дознавательский медальон тут же стал заметно холоднее, а Мар — теплее.
— Всё, — доложил Мар, — можно уходить. Быстро-быстро. Заплатить только не забудь.
Семён кинул на стол пару фиолетовых купюр из пачки, оставшейся от уплаты за гостиницу — те растворились в воздухе, не долетев до столешницы. Напрасно подождав сдачу, Семён махнул на неё рукой и вышел из ресторана на улицу.
— Теперь прикид надо сменить, — посоветовал медальон, — засветились мы в нём. Да и разгуливать по улицам в парадной форме службы безопасности — это уже верх наглости! Хм, в моё время вообще никакой такой имперской службы не было, — озадаченно сказал Мар. — Во всяком случае официально. Сколько изменений за какие-то десять лет, надо же...
Зайдя в ближайшую подворотню, Семён напряг всю свою фантазию и за пару секунд изменился до неузнаваемости, прикид получился что надо: выглаженные стрелкой брючки, короткая дутая курточка, рубашка с отложным воротником, и всё странной зелёно-серой расцветки. Пятнами. Туфли и те были зелёными, как из крокодильей кожи.
— Ну ты даёшь, — только и сказал Мар, — натуральный огородник из Зелёного Мира. Там тоже такие расцветки любят.
— А я не модельер, — огрызнулся Семён, — как умею, так и творю.
— Ну-ну, — хихикнул медальон, — творец он. Слушай, создатель, надо бы нам на некоторое время укрыться. На дно лечь, понимаешь о чём я толкую? Нужно мне во всём, что здесь творится, хорошенько разобраться. Чужие, среди бела дня нападающие на офицера безопасности... сплетни о кардинале... Определённо чувствую — что-то изменилось за эти годы! И крепко изменилось. В худшую сторону.
— Печёнкой чувствуешь? — беззлобно подзадорил Семён Мара.
— В этот раз — селезёнкой, — парировал медальон. — В гостиницу возвращаться не будем, незачем два раза подряд в одном и том же месте ночевать. Двинем-ка мы на окраину, там, думаю, найдём что-нибудь подходящее. Какой-нибудь запечатанный дом. Главное, чтобы в нём линия связи сохранилась, а уж подключиться к ней я и сам сумею. Или ты поможешь.
— Интернет, да? — поинтересовался Семён. — Всемирная информационная сеть?
— Хорошее название, — одобрил Мар. — Верное. Ты туда — интер? А тебе в ответ — нет! Вот-вот, что-то типа того. Типа информационной сети. Но не всемирная: подумаешь, новости одного мира, кому они интересны, кроме местных жителей. Выше бери — вседисковая!
— Ну да, — глубокомысленно покивал Семён, — галактические сплетни. И впрямь интересно.
— Сам ты галактический, — снисходительно рассмеялся Мар. — Говорю тебе — вседисковые! Новости и сплетни. Темнота ты необразованная, хоть и Настройщик. Хоть и с обратной стороны. Ладно, поехали в частную зону, — на миг в глазах у Семёна потемнело и он оказался совершенно в другом месте. Не на центральном проспекте.
Нарядные одноэтажные дома, утопающие в зелени, стояли вдоль тихой неширокой улицы. Обычные дома, без архитектурных заморочек и приятные взгляду. Не шокирующие.
— Иди и на дома внимательно смотри, — посоветовал медальон. — Если увидишь что необычное, сразу мне сообщай. Наверняка хоть какой-нибудь из них да под сигнализацией. Значит, пустой. Значит, будем вселяться.
Семён пошёл по сонной улочке, вслух удивляясь тому, как она вообще может существовать в таком бойком мире, как Перекрёсток.
— Спальный район, — коротко пояснил Мар, услышав Сенины высказывания. — Причём очень большой. Мы сейчас в центре находимся, на окраинах дома повыше будут, помногоэтажнее. А здесь самые богатенькие живут! Ты не смотри, что дома с виду неказистые, это они лишь снаружи так себе. Для скромности. Если внутрь попадём, тогда увидишь, какие они на самом деле. Я-то уж знаю.
— Увижу, — согласился Семён. — Ты мне вот что лучше объясни, пока я нужный дом ищу — что ты сделал с медальоном того дознавателя, а? И откуда ты вообще знал о его медальоне — что, рыбак рыбака видит издалека? Он что, тоже вор с прикрытием? Однако слишком много воров развелось! Конкуренты, блин.
— Хорошая пословица, — отметил Мар, — никогда такой не слышал. Надо запомнить. А насчёт дознавательского жетона... Так это же типовой государственный знак с обязательным разовым комплектом необходимых заклинаний. У всех служащих имеется. Примитивное устройство. Заодно, между прочим, это и удостоверение личности. Зря, что ли, я такой вид имею? Тут, братец, моим изготовителем всё продумано было! До мелочей.
Каждый имперский служащий имеет такой жетон. Как только на службу поступает, так сразу его и получает. Для служебного использования. В случае крайней необходимости.
Правда, некоторые из моих бывших владельцев поговаривали, что такие жетончики имеют и обратную — в переносном смысле — сторону: при их помощи якобы можно запросто найти любого его носителя, где бы он ни находился, хочет он того или нет. И мигом доставить его в имперскую канцелярию. А ещё говорили, что эти даровые амулеты при необходимости могут стать и убийцами, уничтожая впавших в немилость имперских чиновников. Или без афиши, в мгновение ока, забросить таких бедолаг в какой-нибудь несуществующий Мир, где нет ни магии, ни общего языка... Ну это уже, конечно, враки, — категорически заявил Мар, — как можно попасть в нечто несуществующее?
— Думаю, что можно, — задумчиво сказал Семён. — Так всё-таки, что ты с чужим медальоном сделал?
— Как что? — удивился Мар. — Ясное дело, что. Перекачал его заклинания к себе. Я ведь почти пустой, чтобы ты знал. Последний хозяин меня вообще не подзаряжал, а вот пользовался мной вовсю! Напряжёнка у меня с заклинаниями, понимаешь. Которое для путешествия в другие миры так вообще закончилось... В дознавательском жетоне магии не густо было, да и слабенькая уже — с такими-то гастрономическими запросами, как у этого проглота, и чтобы он не попользовался казённым волшебством в своё удовольствие! Ничего, вино жрать и без заклинаний можно, — злорадно добавил медальон.
— Нехорошо ты поступил, — вяло запротестовал Семён, — неэтично.
— Этично, неэтично, — возмутился Мар, — какая ещё, к чертям собачьим, может быть этика в моей специальности! Не заложено в меня такое, чтобы дуракам их глупость прощать. А то сам бы давно дураком стал, — успокаиваясь, подытожил медальон. — Этичность с воровством — две вещи несовместные. Усёк?
— Ладно, проехали, — миролюбиво сказал Семён. — И то верно — с волками жить — по-волчьи выть. Никуда не денешься.
— Да ты просто кладезь премудрости, — обрадовался Мар, — так и сыплешь интересными высказываниями. А ну-ка, расскажи ещё чего-нибудь, — и заинтересованно умолк.
Семён бродил по тихим улицам, с любопытством рассматривал дома и вполголоса декламировал себе под нос пословицы и поговорки. Редкие встречные прохожие с почтением посматривали в его сторону — поэты и сумасшедшие на Перекрёстке охранялись законом. Как редкость.
Нужный дом отыскался, когда уже завечерело. Семён сразу обратил на него внимание, едва свернул на очередную улицу — уж больно тот выделялся среди соседних аккуратных домиков с подстриженными газончиками под окнами: дом был высокий, старый и тёмный от времени. Неухоженный газон перед домом зарос высокой травой и сорняками; окна были затянуты снаружи чёрной блестящей материей с белыми, местами смывшимися от дождей непонятными знаками, похожими на те, которые Семён видел когда-то на стенах в Хранилище. Но эти надписи были вполне очевидные, заметные для любого прохожего. А вот едва различимая клетка из голубых лучей, окружавшая тёмный дом, вряд ли была видна хоть кому-нибудь. Кроме Семёна, разумеется.
— Похоже, дом необитаем, — сделал вывод медальон, когда Семён сообщил ему о невидимой клетке, — только охрана здесь какая-то странная. Весь дом обнесли, перестраховщики. Обычно сигнализация ставится только на двери и окна. На крышу иногда тоже ставится. Но что бы вот так, на целый дом... Будем брать, — решил Мар. — То есть вселяться. С новосельем нас! — и добавил, вспомнив одну из Сениных присказок:
— Гость в доме — радость в доме. Ну, пошли радовать хозяев, — и бодро засвистел какой-то лихой мотивчик.
— Ты глянь, он ещё и свистеть умеет, — удивился Семён, продираясь сквозь заросли в обход дома, — какой разносторонний.
— Не разносторонний, а талантливый, — поправил Семёна польщённый Мар. — Ты ещё не слышал, как я пою! Хочешь, продемонстрирую?
— Не надо, — поспешно ответил Семён, — не время.
— И то верно, — согласился медальон и затих.
Дом был надёжно закрыт клетью со всех сторон — голубые прутья частой сеткой блокировали чёрный ход с его задней стороны, куда Семён и направился в первую очередь: негоже ломиться в охраняемый дом с парадного входа. Могут и увидеть.
— А вот мы их сейчас, — уверенно сказал Семён Владимирович, пытаясь деловито закатить рукава, но вредный костюм не позволил ему это сделать, попросту убрав рукава вообще, — сетка, говорите? Ну-ну, — и, примерясь, попытался ухватиться за один из прутьев. Навроде того, как он однажды за коричневый взгляд хватался. И тут случилось неожиданное — его долбануло с такой силой, что он отлетел в близкие кусты, где и лежал с минуту, охая и причитая.
— Вот видишь, — сочувственно сказал Мар, когда Семён несколько пришёл в себя, — непростое это дело, охрану ломать. С наскоку не всегда выходит. Тебе ещё повезло, что не убило! Как видишь, не всегда можно голыми руками за мощные заклинания хвататься, — посетовал Мар. — Учиться тебе надо. А потом уже за серьёзные дела приниматься. Да вот некогда и не у кого. Жаль... Оклёмался? Давай теперь подумаем, что сделать можно. — Мар на секунду запнулся. — Знаешь, а сдаётся мне, что вовсе это не охранная сигнализация. Слишком уж она серьёзная для такого простого дела. Даже чересчур.
— А что же тогда оно такое? — Семён, кряхтя, встал на ноги.
— Больше похоже на глухой заслон, — авторитетно заявил медальон. — Наподобие таких, какие иногда ставят на специальных охраняемых объектах. В магохранилищах, например. Или на военных складах. Помню, вскрывали мы один склад... Слушай, так может, это и есть магохранилище? — спохватился Мар. — Частное. Слыхал я о таких случаях. Тогда нам тем более в этот дом попасть нужно. Придумывай поскорее, как это сделать, — заторопил медальон Семёна, — страсть как хочется частное хранилище увидеть. Там заклинаний небось валом! Вот уж укомплектуюсь, на сто лет вперёд.
— Э-э, — в затруднении протянул Семён, — насчёт склада, который вы вскрывали... Как вы тогда управились?
— А никак, — любезно ответил медальон. — Пришибло тогда моего владельца. Вот как тебя, только насмерть. Аж дымился бедняга! Весь обуглился... Меня после его помощник носить стал. Тоже потом погиб, но это была уже совсем другая история. Смешная и поучительная. Значит, пошёл он как-то...
— Заткнись, — приказал Семён. — Накаркаешь.
Мар заткнулся.
Семён подошёл к голубым прутьям, внимательно их оглядел. Потом задумался — и зелёный наряд на нём вдруг трансформировался, превратившись во что-то, похожее на водолазный скафандр. Резиновый. С перчатками.
— Ты меня колдовством, — угрожающе сказал Семён решётке, — а я тебя — естеством. Как говорилось в одном детском фильме. — И смело схватился за прутья. Мар ахнул, но ничего не произошло: Семён, шёпотом ругаясь, стал с силой отжимать прутья в разные стороны, освобождая себе проход к двери. Через минуту всё было закончено.
— Надо же, электрическое волшебство изобрели, — усмехнулся Семён Владимирович, проходя к затянутой паутиной двери, — додумались, умники, — превратил резиновый скафандр в туристический костюм с комплектом привычных кроссовок и толкнул дверь.
Перед Семёном был чистенький коридорчик, освещённый дежурным потолочным плафоном. Прикрыв за собой дверь, Семён с опаской пошёл по коридору — всё-таки у него ещё не было опыта по вторжению в чужие дома, и он на каждом шагу ожидал какого-нибудь подвоха. Ловушку для нежданных гостей.
Дальше был холл. Широкий, устланный багрово-красным ковром, с диванчиками вдоль стен; окна, закрытые снаружи чёрной материей, света практически не давали, но освещения было более чем достаточно — многорожковая хрустальная люстра под высоким потолком сияла ровным и очень белым светом. Ярко, как осветительная ракета.
С одной стороны из холла тянулась вверх широкая лестница с низкими мраморными ступенями, ведущая на второй этаж; по бокам лестницы, в углублениях, были две резные двери с маленькими табличками — таблички тускнели красным тревожным светом. Как фотографические фонари.
С противоположной от лестницы стороны была дверь выхода — над ней сверху, прямо на стене, так и было написано: «Выход». Буквы были хоть и серебряными, но расплывчатыми и какими-то косыми, словно написанными второпях. Сама дверь была крест-накрест заколочена толстыми длинными досками. Изнутри заколочена.
— Нехорошее какое-то место, — поёжился Семён. — Вон, дверь забита. И свет везде горит. Словно ждут нас.
— Ерунда, — отмахнулся медальон, — света он испугался! Забыли выключить и всё. А дверь для надёжности заколотили, от таких как мы. Пошли на второй этаж. Чувствую я, что дом просто переполнен магией. У меня специальная настройка на неё имеется, — похвастался Мар. — Так она показывает, что на втором этаже интереснее всего будет. Наверное, там самые крутые заклинания хранятся. В сейфе. Ты сейфы вскрывать умеешь? Ах да... Ничего, я подскажу. Пошли, — и медальон нетерпеливо закачался на цепочке.
Семён потоптался на месте.
— Всё равно мне здесь не нравится, — упрямо повторил он. — Пошли лучше отсюда. Я другой дом подыщу, не такой жуткий. У меня всё внутри холодеет... не пойму, от чего, но тоска берёт... Страшно мне!
— Тогда тем более всё осмотреть надо, — сурово сказал Мар. — Со страхом надо бороться! Если не найдёшь его причины сейчас, то тогда всю жизнь пустых домов бояться будешь. Так говорил мой бывший хозяин-метиец, когда своего помощника работе обучал. А он был дока в вопросах психологии, мой бывший хозяин. Его потом помощник и задушил, — совсем некстати добавил Мар. — Воспитал на свою голову.
Семён сглотнул, передёрнул плечами и пошёл к лестнице.
— Эти дома особые, — бодрым голосом продолжал рассказывать Мар, — в них сколько хочешь скрытых этажей и подвалов может быть. Можно себе позволить такую роскошь, когда денег навалом! Хотя я в этом никакого смысла не вижу, но некоторым нравится превращать свои дома в многомерный лабиринт. Помню, мы неделю как-то шлялись по такому дому. Хорошо что тот мой хозяин, забыл как его звали, позаботился заранее — запаковал в меня еду и воду. Ну, заклинания пищевые...
— А они у тебя остались, те заклинания? — шёпотом спросил Семён, поднимаясь по лестнице.
— Не-а, — также бодро ответил медальон, — последнюю воду ты в Хранилище выпил. Да ерунда это! Выживем.
— Не проще ли было снять где-нибудь дом на недельку, — раздражённо пробормотал Семён, подходя к двери на следующем этаже, — с линией связи. Денег-то у нас невпроворот.
— А как же кодекс вора с прикрытием? — запротестовал Мар. — А острые ощущения, в конце концов?!
Семён открыл дверь.
— Ё-моё, — дрожащим голосом сказал медальон, — а вот и острые ощущения. Доболтался...
Семён сначала ничего не увидел, слишком резок был переход от яркого медицинского света к полумраку, но чуть погодя глаза у него привыкли. И он тоже увидел...
Зал был высок настолько, что потолок его терялся в темноте; казалось, что стены, свободно задрапированные чёрной, такой же как и на окнах, материей, бесшумно и медленно колышутся под непрерывным ледяным сквознячком; резкий оранжевый свет, идущий от пола, переливался на мягких стенах невнятными отражёнными разводами.
Посреди зала, нацелившись в стены острыми лучами, на полу тлела неугасимым вулканическим пламенем большая колдовская пентаграмма. Очень большая пентаграмма. Огромная. Потому что оценить её размер можно было очень легко: возле каждого луча огненной звезды лежало по скрюченному человеческому скелету. Скелеты в сравнении с пентаграммой были маленькими и жалкими. Убогими.
Но не это привлекло внимание Семёна, не это. Хотя да — в первый миг Семён был по-настоящему потрясён увиденным, у него даже ноги подкосились. Хорошо, не упал, успел о дверной косяк прислониться.
Из центра оранжевой звезды, словно луч прожектора, бил в тёмный далёкий потолок столб фиолетового света, призрачного, пронизанного серебристыми искрами. Искры медленно вспыхивали и гасли; от столба доносилось тихое электрическое потрескивание.
Семён попятился. Шагнув задом, он вышел из зала и осторожно закрыл дверь.
— Пожалуй, ты был прав, — неохотно согласился Мар, когда Семён на цыпочках стал спускаться вниз по лестнице, — нехорошее это место. Отвратительное. Магии навалом, а толку никакого. Слимперская берлога, факт! Это не их сеткой накрыли, это они ею от всего мира отгородились. Свой поисковой ритуал проводили, да в чём-то крепко напортачили. Пришибло колдунов... Видел, как ихний переходной столб заклинило? До сих пор светится. Очередного психа ждёт... Все они, слимперы, по сути своей самоубийцы. Такая у них разрушительная религия. Потому-то они всегда и были вне закона. А сейчас... Надо же, кардинал и слимперы. И чужие. — Мар расстроенно умолк.
Семён направился было к выходу из дома, но медальон остановил его:
— Придётся нам, однако, здесь переночевать. На улицах сейчас полиментовых патрулей как блох на собаке! Элитный район, как-никак. Охраняют, чтоб им пусто было. Можно, конечно, выйти из дома и перенестись куда-нибудь, но стоит ли? Только магию зря тратить, а её и так мало... Давай всё же поищем линию связи. Должна она здесь быть. Обязана. Для слимперов связь — первое дело. Они же по всему Диску раскиданы, сектанты хреновы. Везде обосновались.
— Значит, так, — решил Семён. — Я буду искать линию, а ты мне пока что расскажешь о слимперах. Всё, что знаешь. А то я только и слышу: «Слимперы то, слимперы сё», а кто это такие — не знаю.
— Правда? — удивился медальон. — А разве я тебе не говорил? Упущение, виноват. Тогда слушай.
И пока Семён ходил по дому, — резные двери с красными табличками оказались входом в сеть длинных запутанных коридоров, — осторожно заглядывая в незапертые пустые комнаты, Мар хорошо поставленным голосом рассказывал ему историю о слимперах. Словно лекцию читал.
Движение слимперов зародилось в те времена, когда появилась легенда о всемогущем слимпе. Которого никто не видел. Слимперами называли тех, кто, поверив в легенду, решил во что бы то ни стало разыскать эту неведомую диковину. Дураков на свете всегда хватало, и потому слимперов поначалу не воспринимали всерьёз — чудят люди, ну и пусть себе чудят. Вреда от них не было никакого, а польза имелась — болтаясь по всему Вселенскому Диску в поисках своего божества, слимперы поневоле завязывали деловые отношения в неизведанных мирах, открывая для себя и для других новые торговые пути. И, разумеется, всё время торговали, торговали... Причём удачно. Поиски чуда и выгодные сделки друг другу вовсе не мешали.
Потом, как-то исподволь, незаметно, это движение стало более организованным — к руководству в конце концов пришли маги-профессионалы. Тёмные и жестокие личности. Из тех, кто умел руководить и подчинять себе чёрной магией слова (...тогда ещё не было комплексных заклинаний, — пояснил Мар, — магия слова, ха! Примитив...). Но и этого хватило, чтобы движение слимперов стало мощной организацией. С жёсткой иерархией сверху донизу и безусловным слепым повиновением. А дальше пошло-поехало: не прошло и ста лет, как слимперы приобрели такую экономическую и политическую силу, что противопоставили себя всей империи. И началась война. Подробностей Мар не знал, помнил только, что шла та война лет двадцать-тридцать. И за это время опустошила и перекроила кучу миров — ещё бы, глобальные магические сражения! С применением тяжёлых необратимых заклинаний.
— В некоторые из таких миров даже сейчас опасно соваться, — помолчав, добавил Мар. — Хотя со времён войны прошли сотни лет, но остаточный магический фон там до сих пор такой сильный, что неподготовленный человек запросто может превратиться во что угодно. Причём без возможности обратного изменения. Закрытые миры, короче говоря... Кстати, чужие как раз оттуда родом, из этих закрытых миров, — мимоходом пояснил медальон. — Побочный эффект общих боевых действий. Дети войны, как их у нас официально величают в газетах, когда у империи вновь начинает зудеть комплекс вины. Ублюдки, как называю их я.
Ну так вот — о слимперах. Расколотили их армию в пух и прах, на том вроде бы дело и закончилось: всё, хана слимперам настала. Ан нет — вновь они объявились. Живучие, сволочи, оказались. Как кошки. Не сами слимперы, разумеется, а их идеи. Вернее, мечта, — поправился Мар. — Мечта отыскать слимп и всё начать сначала. С полной переделкой мироустройства под свои идеалы... Их уже и в тюрьмах натурально гноили, и вешали, и на кол сажали. И в масле живьём варили — да толку-то! Главных магов не смогли взять, не успели — ушли они в подполье, организовали по новой секту с её казарменным уставом, возродили свою религию и продолжили поиски слимпа.
— И как же они это делают? — спросил Семён, устало присаживаясь на корточки возле входа в очередную комнату. — Ищут как? Ты рассказывай, не отвлекайся, а я посижу чуток. Ноги устали, — и расслабленно привалился спиной к стене.
— Да ты и сам наверху видел — как, — убитым голосом сказал медальон. — Спрячутся где-нибудь, звезду на полу начертят и переходной столб вызовут. После молитву Горгу прочитают и — прыг в пентаграмму! А там уже куда нелёгкая вынесет. Их, по задумке, должно притягивать к тем местам, где сосредоточена особо сильная магия — такой у них, понимаешь, расчёт, что рано или поздно кто-нибудь таким образом на слимп и наткнётся. Я, пока в Хранилище был, троих прыгунов лично наблюдал: ка-ак выскочит такой из воздуха с истошным воплем: «Слимп!», глаза безумные, рожа от счастья перекошенная. Ну потом-то, когда до него доходит куда он на самом деле попал, настроение, понятное дело, резко меняется...
Эти слимперы перед смертью обязательно в своих грехах Горгу каялись, обычай у них такой. Причём подробно каялись. Основательно.
Горг, чтоб ты знал — это такой ихний святой, только я так и не понял какой: то ли бог смерти, то ли бог безумия. В общем, наслушался я историй о слимперской жизни вдосталь. Можно сказать, знатоком-слимпероведом стал.
А после покаяния они с собой и кончали. Пытались сквозь хранилищную стену выйти. Жуткое зрелище! Одежда мгновенно сгорает... Я же говорю — самоубийцы, — подвёл итог сказанному Мар.
— То-то их столько по-над стеной в Хранилище валялось, — вспомнил Семён. — Теперь понятно, откуда там голые мумии. А я думал, что их туда нарочно понакидали, для устрашения. Клад охранять. Ну ладно, — Семён встал и толкнул дверь.
Это помещение резко отличалась от всех остальных. Не было здесь пустоты и запустения, как в предыдущих комнатах, или таинственных всполохов и холодного сквозняка, как в зале на втором этаже: это была библиотека. Здесь было тепло и пахло книгами.
Вдоль стен стояли высокие шкафы из чёрного дерева, скупо поблёскивая то ли бронзовыми, то ли золотыми ручками; за стеклянными дверцами темнели корешки книг с тусклыми нечитаемыми надписями.
Пол застилал ковёр нейтрального серого цвета; в глубине комнаты, под низко расположенным настенным светильником, располагались небольшой столик и пара глубоких кресел рядом с ним. На столике, под стеклянным колпаком, лежала маленькая книжка в чёрном переплёте.
— Есть, — торжествующе сказал Мар, — нашли.
— Чего нашли? — озираясь по сторонам, спросил Семён — он в это время обнаружил на обратной стороне двери засов и с облегчением запер дверь: на душе у него сразу стало легче.
— Линию связи нашли, — уверенно ответил медальон. — Чувствую я её. А ты что, разве не видишь? — удивился Мар. — Линия — штука изначально магическая, не можешь ты её не заметить. Или нарочно притворяешься?
— Знал бы, как она выглядит, обязательно тебе доложил бы, — рассеянно сказал Семён, протирая глаза. — Ни фига не вижу, никаких линий... Что у них тут с освещением? В глазах рябит. Словно мухи перед носом летают.
— Значит, всё-таки видишь, — сделал вывод медальон. — А то я подумал, что у нас нестыковочка вышла. Линия связи — это тебе не булавка, она объёма требует. Вся комната линия и есть. Ты вот что, посиди пока в кресле, отдохни. Книжку какую-нибудь возьми почитай, вон их здесь сколько. Может, какая и с картинками попадётся. А я пока своим делом займусь, — Мар умолк.
Семён увалился в кресло, с удовольствием вытянул ноги. Зевнул пару раз и, так как делать было нечего, взял из-под колпака чёрную книжицу.
Книжица оказалась без картинок, к тому же старой и растрёпанной — не скрепленные листы разом высыпались из обложки куда попало, на стол и на пол, стоило Семёну взять книжку в руки. Семён подобрал со стола один листик, самый ближний, и с интересом осмотрел его.
Текст, напечатанный на листике, был нечитаемый. Нет, буквы были вполне понятны, вполне. Но слова, написанные теми буквами, представляли из себя сплошную абракадабру. В двух местах, правда, встречалось нечто более-менее вразумительное, вынесенное в самое начало страницы — на одной стороне листа была надпись: «На лихого дядю», на другой: «Вода». Просто «Вода» и всё. Без пояснений.
— Мар, глянь-ка, чего я нашёл, — обрадовался Семён, разглядывая листик. — Ба! Да это заклинания, целая книжка магии вроссыпь. Вот повезло! Это же мы разом все проблемы с твоим тощим волшебством решим. Я сам теперь колдовать чего хочешь смогу. Запросто.
— Что? — отстранённо откликнулся медальон. — Можешь немного подождать? Занят я. Подключаюсь...
— Подключайся, подключайся, — снисходительно разрешил Семён и поднёс листик поближе к лицу, разглядывая буквы сквозь неприятную рябь в глазах. — «Вода», хм. Это насчёт попить, что ли? Хорошо было бы, во рту пересохло. — Семён подумал, почесал голову. — Ванную, кстати, тоже неплохо было бы принять. Хочу воды. И побольше, побольше! — он встал из кресла, принял подобающую магу позу: ноги на ширине плеч, одна рука в бок, другая, с листиком, перед собой, брови нахмурены — и громко, тщательно артикулируя слова и строго соблюдая пунктуацию, прочитал заклинание.
Мир вокруг Семёна внезапно задёрнулся чёрной пеленой. В этой темноте что-то натужно завывало, как перегруженный двигатель, трещало и свистело. Трясло неимоверно — у Семёна даже зубы заныли от вибрации. Вдруг тряска прекратилась, темнота приобрела зелёный призрачный цвет и рассеялась; стало светло и тепло.
Глава 5
Солнечный Ландшафт Идеального Морского Пляжа
Семён открыл глаза.
Ни комнаты связи, ни шкафов, ни кресла — ничего этого не было и в помине. А было роскошное утро с неправдоподобно большим солнцем в чистом небе, был океан до самого горизонта, и ещё был пляж с сухим яично-жёлтым песком. Песок похрустывал под ногами Семёна, тяжёлая волна лизнула носки кроссовок. Пахло водорослями и свежестью. Простором пахло.
Семён попятился от волны, отмахиваясь от неё зажатым в руке листиком, оступился и упал.
— Где связь? — нервно завопил Мар. — Что случилось? Я только-только в линию вошёл... Ух ты! Откуда море с селёдками взялось?
— Сам хотел бы знать, — сердито ответил Семён, садясь. — Мне какое-то халтурное колдовство попалось! Книжка дефективная оказалась. Я всего лишь хотел воды организовать, пока ты занят был. Попить, искупаться... Побриться наконец. Чего время терять?
— Какое колдовство? — шёпотом спросил Мар. — Какая книжка?
— Да вот эта, — Семён потрусил перед медальоном измятым листком. — Видишь, «Вода» написано. В заголовке.
— Отлично, — уныло сказал Мар. — Лучше не придумаешь. Значит, помыться захотел... Много водички-то пожелал?
— Много, — не стал скрывать Семён. — Я думал, ванна в комнате появится. Или корыто на худой случай. А ни корыта, ни ванны! И вообще утащило чёрт-те куда. Не собирался я никуда переносится, честное слово. Как-то само оно...
— Понятно, — обречённо вздохнул медальон. — Вот тебе вода. Видишь, до самого горизонта налито... Небось самый большой океан во всех Мирах. Как ты заказывал.
— Не заказывал я никаких океанов, — замотал головой Семён. — Зачем мне океан? Что я с ним делать буду?
— Мыться. Бриться. — Мар подумал. — Можно ещё вещи постирать. Или утопиться. По настроению. Это примитивное заклинание, которым ты так здорово воспользовался, полностью выполнило твоё пожелание. Буквально. Как ему и было велено. Доставило тебя к воде, которой много... Ну зачем, зачем ты читал его, не посоветовавшись со мной? Это из той книжки, что на столе лежала, под колпаком? Чёрная такая, верно? Кто бы мог подумать, что она древним сборником базовых заклинаний окажется! Первичных. Без элементарных мер защиты. Как же это я недоглядел... — закручинился медальон.
— Ну чего ты, чего, — принялся успокаивать его Семён. — Всё в порядке. Подумаешь, небольшое путешествие приключилось! Зато какой прекрасный вид, воздух какой! Утро вместо вечера, разве плохо? Даже спать расхотелось... Раз уж мы сюда попали, давай-ка я ополоснусь, а после двинем назад. Включать тебя в линию.
— Легко сказать, — буркнул Мар. — Я же говорил тебе, что у меня проблема с заклинанием путешествия из мира в мир.
— Не беда, — рассеянно ответил Семён, во все глаза глядя на блистающий океан: вдали по изумрудной глади скользила большая стая дельфинов. — Красиво идут... — и безразлично махнул рукой, ерунда мол всё это. По сравнению с дельфинами.
— И, значит, мы никак не сможем покинуть этот мир, — бодро закончил своё сообщение медальон. — Никогда. Если я не подзаряжусь.
— Ерунда, — опять махнул рукой Семён. — Что-о?!
— Дошло, — прокомментировал Мар. — Сообразительный какой.
Семён похмыкал, переваривая услышанное, хотел было огорчиться, но передумал — больно уж утро хорошее было. Не мог такой мир оказаться ловушкой.
— Ничего, пробьёмся, — решил Семён. — Найдём дворец побогаче, с заклинаниями в сейфе, зарядим тебя на всю катушку. Заработаешь, куда денешься.
— Воистину мудрое решение, — восхитился медальон. — Только где тот дворец искать? Я что-то поблизости его не вижу. Океан вижу, пляж вижу. Лес тоже вижу. А дворцов нету! Не построили ещё.
Семён оглянулся — позади, за песчаной насыпью, действительно был лес. Начинаясь с одиноко растущих деревьев и мелких кустиков, он постепенно густел, издали выглядя непроходимой чащей. Над кустами порхали мелкие радужные пичужки, больше похожие на бабочек, чем на птиц. Из чащи иногда доносились обрывки слабых, но довольно пронзительных криков, которые перекрывали шум волн.
— Харчат кого-то, — отметил Мар. — Ишь как надрывается. Закон джунглей!.. Купаться будешь? Если передумал, тогда лучше пошли отсюда. Куда-нибудь. Где сейфы бывают. Через лесок пойдём или как?
— Или как, — Семён захрустел песком, направляясь в сторону восходящего солнца. — По пляжу пройдусь. Авось где лес пореже будет.
— Авось, — легко согласился медальон.
Шли долго. Солнце поднялось высоко в небо, стало припекать. Семён от жары не страдал, но идти притомился — сухой песок оказался не очень удобной дорогой для ходьбы. Не очень.
Океан так же неумолчно накатывал свои волны на бесконечный пляж, шипя пеной; лес тянулся и тянулся, то приближаясь к океанскому прибою, то отступая от него; путь казался бесконечным.
— Привал, — наконец решил Семён, — осточертело мне пешком гулять. Надо и отдохнуть. Всё-таки я выкупаюсь, — Семён Владимирович повёл плечами и туристический комплект превратился в то, чем был изначально. В серенький невзрачный комбинезон.
Семён положил медальон на листик с предательским заклинанием, придавил их кошелем, чтобы ветром не унесло, кинул рядом комбинезон и пошёл купаться.
Вода была замечательная. Хотя поначалу она показалась Семёну ледяной, но это было только поначалу. Накупавшись всласть, Семён вышел на берег, попрыгал на одной ноге, выливая воду из уха и вернулся к комбинезону.
— Подъём, — сказал Семён, надевая медальон на шею. — Пора дальше двигаться. — И принялся натягивать комбинезон. — Слушай, Мар, я тебя сразу спросить хотел, да из головы как-то выскочило с этой твоей новостью насчёт невозвращения... Расскажи мне про эти первичные заклинания — что оно такое? Особенно про меры защиты, о которых ты упоминал. Чтобы на эти грабли больше не наступить. И чтобы мне идти не так скучно было.
— Сборник заклинаний, из которого ты листик дёрнул, очень древняя книга, — задумчиво отозвался медальон. — Я и не знал, что такие ещё сохранились. Сборник базовых заклинаний, надо же... Раритет! Если ты не знаешь, что такое раритет...
— Знаю, — перебил его Семён. — Дальше.
— Как бы тебе объяснить попонятнее... Это ранние, очень простые и очень сильные заклинания, но без необходимых мер защиты. Не предусматривающие последствий. Опасное колдовство, особенно для того, кто никогда раньше магией слова не занимался.
— Да чем же оно так опасно? — Семён тем временем превратил комбинезон в удобный спортивный костюм и полуботинки с жёсткой подошвой, сунул кошель и сложенный листик в специально созданный нагрудный карман и зашагал дальше, держась ближе к лесу, где почва была понадёжнее.
— Ну, представь, что ты решил погасить свечку, — привёл пример Мар. — При помощи такого упрощённого заклинания. А звучать оно будет примерно так, если перевести его на общепонятную речь: «Желаю, чтобы свечка погасла». Коротко, без излишеств. Значит, взял ты и прочитал его. Безо всяких уточнений и дополнений. Без конкретного указания, каким образом должна погаснуть твоя свеча.
— Допустим, — согласился Семён. — Ну и что? Погаснет?
— Обязательно, — заверил его Мар. — Но как?
— Молча, наверное. — Семён пожал плечами. — Какая разница, как именно. Главное — результат.
— Есть разница, — раздражённо буркнул медальон. — Думать ты не хочешь... Простое заклинание не решает, как. Оно просто выполняет твою волю. Буквально. Значит, могут быть следующие варианты: для начала, предположим, отсыреет фитилёк. Ну, это нормально, это не страшно... или вот посмешнее случай — вдруг сам по себе обрушивается твой дом, убивая тебя самого и заодно, естественно, гася свечку. Или во всём твоём мире вдруг пропадает воздух. Отчего свечка, разумеется, тоже гаснет. Хороший результат, а? Можно и ещё вариантов понапридумывать, но мне кажется, что достаточно и этого. Понял?
— Понял. Непростое это дело, оказывается, свечки гасить, — с умным видом изрёк Семён, — опасное для здоровья занятие. — И рассмеялся.
— Нечего дразниться, — оскорбился медальон, — я тебе дело говорю, а ты хи-хи да ха-ха! Несерьёзное у тебя отношение к магии. Неправильное.
— Ты меня убедил, — напрасно пытаясь убрать улыбку с лица, принялся успокаивать его Семён, — Мне всё понятно. Не буду я первичные заклинания про горящие свечки читать, вот ещё! Не там ударение поставишь, не ту букву ляпнешь и готово — ни свечек тебе, ни воздуха. Ни спичек.
— При чём здесь спички! — с досадой воскликнул Мар. — Ничего ты не понял. Да, правильное ударение. Да, грамотное прочтение. Но это ещё не всё! Давай рассмотрим другой пример. Э-э... Хотя бы твою попытку соорудить ванну с водой. Чтобы искупаться. Раз тебе всё понятно, то представь, что ты всё-таки решил ещё раз воспользоваться заклинанием воды. Чтобы ванну принять. Представил? Так, хорошо. А теперь надо добавить уточняющие пожелания. Иначе вместо ванны опять в океан макнёшься, но уже не по своей воле. Ну давай, уточняй, — медальон затих в ожидании.
— Эк ты меня врасплох, — озадачился Семён, даже шаг уменьшил. — Уточнить... Хм. Ладно, уточняю: хочу ванну с водой. Чугунную.
— Пожалуйста, — отозвался Мар. — Грязная чугунная ванная, измазанная чёрт знает чем, а в ней кипящая вода. Причём ванна немедленно переворачивается и кипяток выливается тебе на ноги.
— Это почему же? — поразился Семён.
— Ты не указал, чтобы ванна была с ножками, — доброжелательно заметил медальон. — Не все ванны имеют ножки. И о температуре воды забыл. Вторая попытка!
— Хочу чистую, эмалированную, чугунную ванну с ножками, — начал перечислять Семён, — с тёплой, приятной для меня водой.
— Будьте любезны, — сообщил Мар. — Есть ванна. На тебя упала. Ты её месторасположение не указал. Вот она и материализовалась над твоей головой. Третья попытка!
— Ах так, — завёлся Семён, — так, значит... Повторяю всё предыдущее и указываю, что ванна должна возникнуть рядом со мной. На полу или где там ещё. Где я нахожусь.
— Готово, — немедленно откликнулся медальон. — Всё чин-чинарём. Стоит, родимая. Ну?
— Что — ну? — пожал плечами Семён. — Залезаю в неё и...
— И умираешь, — уточнил Мар. — Потому что вода отравленная. Ты же не заказывал безопасную для тебя воду! Вот и получил то, что получил. А отравленной воды в Мирах хватает.
— Тогда всё то же самое, только с безопасной водой, — зарычал Семён. — Что ещё?!
— А вместе с безопасной водой ты получаешь, предположим, массу стеклянных пиявок. Маленьких таких, почти невидимых. В Озёрном Мире водятся. О них ты ничего не сказал. Хотя должен был указать в своём пожелании, что хочешь воду не только безопасную, но и без вредных дополнений в виде любых живых или магических существ.
— Давай по-новому, — потребовал Семён, разойдясь не на шутку. — Всё предыдущее не считается!
— Не считается, — подтвердил медальон. — И ты тоже не считаешься. Так как тебя уже ошпарило, раздавило в лепёшку и отравило до размягчения костей. А над тем, что осталось, стеклянные пиявки поработали. Что, доколдовался? Доуточнялся?
— Ну, вообще, — только и сказал Семён. Слов у него не было. Прошагав некоторое время в задумчивом молчании, Семён чертыхнулся.
— Блин, вот ты меня уел, так уел! Из головы не выходит твоя задачка с ванной... Всё. Никаких первичных заклинаний! Никогда. Теперь я понимаю, как мне посчастливилось, что меня лишь к океану забросило. В другой мир. Могло быть и хуже.
— Ага, — кротко согласился Мар.
— Тогда ещё вопрос, — сказал Семён, сосредоточенно обдумывая что-то. — Скажи, почему в той книжке, из которой я лист утянул, никакой магии не ощущалось. Обычная книга, обычные буквы. Ни тебе сияний, ни тебе каких других явлений. Книжка как книжка.
— А ты что, в зерне колос можешь увидеть? — рассмеялся медальон. — Заклинания — это причина действия, а не само действие! Скрытый источник возмущающих факторов, которые и формируют необходимые изменения реальности. Я имею в виду заклинания, написанные в книге. К комплексным это, кстати, тоже относится.
— Как-то ты круто загнул с объяснением, — уважительно сказал Семён. — По-философски прямо-таки. Заумно.
— Разве же это заумно, — возразил польщённый Мар. — Один из моих хозяев был философом. Вот уж кто умел говорить так, что порой сам себя не понимал! Приспичило ему как-то в сортир, на центральной улице. Страсть как приспичило. А единственная уличная кабинка оказалась занята. И как после оказалось, тоже философом. Они, мыслители, очень любят думать, сидя на горшке...
Семён слушал историю, похохатывая в неожиданных местах — Мар рассказывал хорошо, в лицах, — и не забывал посматривать по сторонам. Особенно в сторону леса, откуда изредка доносились истошные обезьяньи вскрики и глухое, приглушённое расстоянием рычание. И невольно старался держаться подальше от леса, постепенно сойдя с твёрдой почвы на жёлтый пляжный песок.
— ...и тогда у них завязался спор о том, что первично: еда, растущая из унавоженной земли, или дерьмо, которым унавоживают ту землю, из которой растёт та еда. А так как моего философа подпёрло до невозможности, а его собеседник и не думал выходить из кабины, то спор у них получился крайне горячий и непримиримый...
Ярко-синее пятно, выпуклой кляксой разлившееся над песком, Семён приметил издалека. Поначалу он подумал, что это выброшенные на берег местные водоросли, но, подойдя поближе, увидел, что ошибся. Это были не водоросли — синее пятно было прозрачным и походило на линзу, брошенную на песок выпуклой стороной вверх; песок под линзой был зелёным-презелёным. Как молодая трава.
— ...и тогда судья неожиданно сослал нас в Исправительный Мир, — воодушевлённо закончил свой рассказ Мар. — И всё потому, что мой философ не мог внятно объяснить на суде, из-за чего он, собственно говоря, настолько взбеленился, что выбил дверь в сортире и швырнул пострадавшему в морду своё собственное дерьмо. Так что горе от ума — понятие не иносказательное.
— Да-да, — рассеянно согласился Семён. — Кстати, о неожиданностях. Ты что-нибудь видишь на песке, вон там, — парень указал рукой. — Синее такое. С зеленью.
— Ни синего, ни зелёного не вижу, — уверенно сказал Мар. — Э, да ты что-то волшебненькое углядел! Пошли посмотрим поближе. Руками только не хватайся сразу, а то будет как в прошлый раз. Ещё прибьёт ненароком.
— Не учи учёного, — ответил Семён и направился к занятной кляксе.
Вблизи клякса оказалась заревом, пробивающимся из-под песка. Нормальным колдовским заревом, очень ярким и очень насыщенным. Семён обошёл его по кругу, осторожно потрогал пальцем, но ничего особенного не произошло, — так, лишь слегка закололо в подушечке.
— Будем копать, — решил Семён, — оно под песком где-то.
— Что — оно? — полюбопытствовал Мар.
— То, что светится, — Семён принялся разгребать песок, отшвыривая его горстями в сторону. Скоро песок повлажнел, копать стало труднее, но и зарево заметно усилилось.
— Был такой случай, — пыхтя, сказал Семён, помогая себе вместо совка большой золотой монетой, вынутой из кошелька, — одна тётка вот так точно копала-копала и целый инопланетный космический корабль раскопала. Древнюю летающую тарелку. А потом сама в инопланетянина превратилась. Докопалась...
— Инопланетяне — это кто? — деловито поинтересовался Мар. — Колдуны?
— Что-то вроде того, — согласился Семён. — Но это не на самом деле было. Фантастика это. Сказка.
— Нет, ну почему же сказка, — Мар похмыкал. — Вот, например, прыгалки чужих... Те, круглые, которые по небу летают — ты их ещё видел вместе с дипломатическим пузырём... так у них одно из охранных заклятий как раз для таких случаев предусмотрено. Ежели, при перелёте из мира в мир при помощи той прыгалки, все чужие в ней вдруг возьмут и ненароком помрут, и, значит, управлять ею больше будет некому, так это заклятье обязательно кого-нибудь из местного населения в чужого превратит. Тыщу лет ждать будет, но дождётся! Переделает, зараза, так, что родная мама не узнает. Чтобы прыгалку в родной мир вернул. Жадные они, сволочи, эти чужие... У них даже магия чужая, — зло сказал медальон. — Техническая. Вредная. Только с прыгалками и могут из мира в мир путешествовать. Слушай, бросай копать! А вдруг и впрямь под песком чужая хреновина лежит? Летучая тарелка по-твоему.
— Это не тарелка, — сказал Семён, — это... — и с натугой выдернул из песчаной ямы чёрную пузатую бутыль, обмазанную смолой: горлышко сосуда было запечатано большой сургучной печатью, от которой и шло сияние. Семён встал на ноги и легонько встряхнул бутылку — внутри неё что-то тяжело переместилось.
— Ха, вино! — обрадовался Мар. — Древнее! Это здорово. За древнее вино знатоки очень хорошо платят! И золотом, и заклинаниями, по выбору. Вот мы транспортное заклинание себе за бутыль и выторгуем. Полезная находка. Поздравляю. Конечно, можно такое заклинание и на хранилищное золото выменять, но на вино, случается, охотнее клюют.
— И часто бутылки такими колдовскими печатями опечатывают? — Семён пощёлкал по сургучу ногтём.
— Впервые вижу, — честно сказал медальон. — Наверное, очень ценное вино. Вот и опечатали. Чтобы в уксус не перешло.
— Сейчас попробуем, какое оно ценное, — пообещал Семён, ковыряя пробку монетой. — Сдаётся мне, что вовсе не вино внутри. Сдаётся мне... — и, отколупнув печать, с хлопком выдернул пробку.
Из бутылки донёсся заунывный речитатив:
— ...и, будучи в здравом уме и твёрдой памяти, учитывая все предыдущие свои обеты, в этот раз я клянусь лишь в том, что тот, кто освободит меня, будет предан смерти. Мной. Лично... О, уже откупорили! Давно надо было так поклясться.
— Тыкай пробку взад! — завопил Мар. — Это джинн!
Но воткнуть пробку назад Семён не успел — с реактивным воем из сосуда вырвалась струя бурого дыма; бутылка вылетела у Семёна из рук и стала носиться над берегом как крылатая ракета, то и дело тыкаясь в песок донышком.
— Не было печали, — расстроился медальон, — так хорошо шли, истории друг дружке рассказывали. А теперь с джинном воевать придётся! Слышал, что он сказал? Что убивать своего освободителя будет. То есть тебя. Эх, докопался. Как твоя тётка-дура...
Между тем дым собрался в бурое облако, из которого быстренько слепился невысокий длиннобородый старичок в грязном тюрбане, засаленном халате и остроносых дырявых туфлях на босу ногу. Старичок сильно покачнулся, вдохнув свежего морского воздуха, но устоял на ногах, кашлянул и, приняв угрожающую позу — скрещённые на груди руки, одна нога вперёд, глаза вытаращены донельзя, — дрожащим фальцетом заголосил:
— Ты, посмевший освободить меня! — голос у старичка сорвался на визг: джинн удивлённо смолк, тихонько покашлял.
— Ты, посмевший освободить меня, — тоном ниже и не так надрывно сказал старичок и склонил голову, прислушиваясь к собственному голосу. — У тебя, который освободил меня, есть зеркало? — совсем тихо спросил старик, ощупывая своё лицо. — Дай скорее.
— То убивать собрался, то зеркало теперь ему подавай, — недовольно проворчал Мар. — Откуда, ёлки-палки, у нас зеркало найдётся? Так ему и скажи. Пусть он сначала от своих гнусных намерений откажется, а уж потом с просьбами обращается!
— А я не с тобой говорю, о болтливая железяка, — окрысился старичок. — Тебя я в первую очередь убью. Вот посмотрюсь в зеркало и убью.
Читать бесплатно другие книги:
