Когда жара невыносима Вуд Джосс

– Ну да.

Способность к языкам он открыл в себе еще подростком. Тогда он ничем, кроме книг, не мог себя развлечь.

Элли посмотрела на него с интересом:

– А еще какие-нибудь языки знаешь?

– Немного китайский. Японский. Сейчас учу русский и дари.

– Дари? Что это?

– Также известный как фарси или афганский персидский. В Афганистане весьма полезен.

Элли была впечатлена.

– Поразительно!

Джек смущенно пожал плечами:

– Многие люди знают два-три языка.

– Но фарси, китайский, русский, с ума сойти. Я в этом плане безнадежна, на родном-то пишу с ошибками.

– Быть того не может.

– Не веришь, спроси у Митчелла. Как он бесился, проверяя мои диктанты! Но, с другой стороны, это ужасно. «Луг» и «лук», «плод» и «плот». У меня от этой ерунды голова болит.

– «Болит» и «болид», – продолжил Джек.

– Ну, уж это ты только что придумал! Что еще за «болид»?

– Метеор. Ярче, чем Венера.

– Боже мой, – изумилась Элли, – у меня дома профессор! Чем я это заслужила?

Польщенный Джек довольно улыбнулся:

– Жизнь полна трудностей.

– Это уж точно, – вздохнула Элли и снова упала в кресло.

Джек присел напротив на каменный выступ.

– Тяжелый день?

– Очень. Как бы тебе объяснить…

– Не надо ничего объяснять. Я слышал твой разговор с бабушкой.

– И много услышал?

– Достаточно. Ты устала, все достало, кто-то продал булочную. У тебя случались гости даже хуже меня.

Даже при бледном свете он заметил румянец на ее щеках.

– Извини, пожалуйста. Митчелл использует мой дом как отель. Дело совсем не в тебе.

– Правда?

Элли окинула его печальным взглядом:

– Правда. Меня раздражают не гости, а его отношение ко мне.

Джек понимающе кивнул:

– Да, у него смутные понятия о значении слова «нет».

– И вдобавок он двадцать восемь лет оттачивал на мне свое мастерство, – сказала Элли мрачно. – Так что, сам понимаешь, дело совсем не в тебе.

– Да понял я, Элли. Расслабься. – Джек улыбнулся. – И кстати, чтобы расслабиться. – Он зашел в дом, открыл бар, нашел штопор и вернулся на веранду с бутылкой вина и двумя бокалами. – Если кому и необходимо снять стресс, так это тебе.

– Если выпью, упаду. – Элли зевнула, прикрыв рот рукой.

– Пара бокалов никому не повредит. – Джек открыл вино и протянул ей бокал.

Элли сделала первый глоток.

– Мерло. Всю ночь могу его пить.

– А вот это может и повредить. – Немного помолчав, Джек снова стал серьезным. – Теперь расскажи, о чем вы говорили.

Элли посмотрела на Джека через стекло бокала. Босоногая, в коротком халате, она, без сомнения, представляла собой привлекательное зрелище.

– Ты не слишком ли любопытен?

– Я журналист. Это накладывает отпечаток. Говори.

Она попыталась возразить и не смогла. Ей нужно выговориться. Лучше уж рассказать все незнакомцу, который вскоре уедет. А кстати, когда он уезжает? Вот о чем она спросила.

Джек задумался.

– Пока не знаю. Ты не против, если я останусь еще на пару дней? Мне нравится твой дом, – добавил он. Бокал Элли замер на полпути ко рту.

– Ты хочешь остаться, потому что тебе нравится мой дом?

– Я здесь отдыхаю душой, если не думать о предстоящем обсуждении Митча. – Джек повел обнаженным плечом. – Казалось бы, такие яркие цвета, но они успокаивают. Мне нравится шум моря, шум ветра. Мне нравится здесь.

– Спасибо. – Элли сделала еще глоток.

Вот бы и она понравилась ему так же сильно, как ее дом, но глупо рассчитывать на что-то, если они общались всего пару часов. Да и вообще, глупо об этом думать. Элли уже не старшеклассница, чтобы грезить о мальчиках сутки напролет.

Джек подлил вина ей, затем себе. Указал на этикетку:

– Отличное вино. Может, устроить себе экскурсию по винограднику с дегустацией?

– Это старое мерло. Мой друг Люк – владелец винзавода, а его невеста Джесс – рекламный агент моей булочной.

– Вот мы и вернулись к теме булочной. Продолжай. – Джек сидел на каменном выступе, скрестив ноги и прислонившись к деревянной балке.

Глядя в такие глаза, хотелось доверять ему, рассказать все.

Черт, этот парень умел разговорить собеседника. Элли улыбнулась:

– Эта булочная…

– Кому она принадлежит, кстати?

– Моей бабушке. Как ты успел заметить, «Пари» не только булочная, но также кондитерская и кофейня.

– Серьезный бизнес. Как вы управляетесь?

– Это моя забота. Пекари работают в две смены, выпечкой заведует моя подруга Мерри, я делаю торты для особых случаев, денежной стороной заведует моя мама. До недавнего времени мы великолепно справлялись.

– А что за торты для особых случаев? Свадебные?

– Не только. Вот, смотри!

Джек в изумлении уставился в экран ее мобильного.

– Элли, это потрясающе!

– Спасибо.

– Просто невероятно, торт выглядит в точности как туфля из крокодиловой кожи!

– Не просто туфля, а туфля от Кристиана Лабутэна.

– Кого?

– Знаменитый дизайнер обуви. Неужели не слышал?

– Я как-то больше по кроссовкам. – Джек отдал ей телефон. – И что пошло не так?

– Не то чтобы не так. Мерри ушла в декрет и вчера заявила, что продлит его.

– Прямо так и заявила?

Элли услышала недоверие в голосе Джека и быстро поправилась:

– Она попросила.

Джек нахмурился:

– А ты не смогла отказать?

– У меня не было выбора. Она может позволить себе не работать, а я не хочу заставлять ее.

– Ты. Не смогла. Отказать.

– Можно подумать, ты всегда отказываешь, когда не хочешь соглашаться, – рассердилась Элли.

– Возможно, и не всегда, но плясать под чужую дудку тоже не стану.

– Я не… – Элли попыталась возразить, но Джек видел ее насквозь.

Этот спор она не выиграет, потому что он прав. Поймет ли Джек, как часто она, взрослая самостоятельная женщина, сомневается в себе? Поймет ли он ее стремление всех порадовать и всем понравиться?

– Что еще? – спросил Джек, отхлебнув глоток вина.

Элли повертела бокал в руках.

– Моя мама на год ушла в отпуск. Она всегда мечтала о путешествиях, и на пятидесятилетие я подарила ей эту возможность. Теперь сожалею, зато мама на седьмом небе от счастья. Сделала татуировку, завела по меньшей мере одного любовника, заплела дреды.

– Тебя, кажется, больше печалят дреды, чем любовники.

Элли повела плечами.

– Я просто хочу, чтобы она вернулась. Она справлялась со всей бухгалтерией, да и вообще с ней намного лучше.