Летний сад Петра Великого. Рассказ о прошлом и настоящем Коренцвит Виктор

Когда в сад пришли археологи, им довелось услышать знакомые истории о кладах, подземных ходах и подземельях, где на полу рядом с глиняными мисками лежат скелеты замученных узников, а из стен торчат железные кольца, к которым были прикованы несчастные, – словом, все то, что обычно рассказывают о местах, действительно любопытных для археологов.

Тем не менее в легендах о тайнах Летнего сада есть рациональное зерно. И в годы войны, когда газоны пересекли окопы и щели, и в мирное время при прокладке всевозможных коммуникаций не раз натыкались на загадочные кладки. Кирпичные коллекторы, по которым подавалась и отводилась вода из фонтанов, – чем не подземные ходы! По ним можно пробраться на четвереньках или ползком, а в иных местах пройти в полный рост. За тюремные подземелья можно было принять подвал Большой каменной оранжереи.

Даже поразительные рассказы о скелетах и железных кольцах основываются на реальных фактах. Кости, правда, не людей, а животных, встречаются довольно часто. А торчащие из каменных кладок причальные чугунные кольца запомнились очевидцам раскопок Гаванца у Летнего дворца в 1964 г.

Любопытные прохожие могли наблюдать, как при рытье траншей рабочие извлекали из земли фрагменты расписных майоликовых ваз, голландских изразцов, изделий из китайского фарфора, заморские раковины, монеты, курительные трубки, обломки статуй и архитектурных деталей. Все это порождало слухи о спрятанных сокровищах, в том числе о музейных экспонатах, закопанных в годы войны и не разысканных до сих пор.

«Летний дворец стоит там, где Фонтанка впадает в Неву»

Оказывается, у этого заблуждения давняя история. Автор самого первого описания Петербурга 1710 г. (Геркенс) допустил неточность, сообщив, что царское величество имеет резиденцию у самой реки, которая впадает в Неву¹. Извинительна ошибка иностранца, который, вероятно, писал книгу по памяти (хотя, в сущности, он прав: Фонтанка вытекает из Невы и впадает в нее), но куда смотрел редактор, читая у И.Э. Грабаря, что Летний дворец «построен на мысу, образуемом при впадении Фонтанки в Неву» (впрочем, редактором издания был сам И.Э. Грабарь)².

Популярная городская легенда, будто Мойка зарождалась в неком болоте и «своего течения не имела», живет до сих пор. Ее творцом был «первый историк Петербурга» А.И. Богданов: «Мойка речка, которая вышла из вышеозначенной речки Фонтанки, которая прежде была глухая, но в 1711 году, когда деланы были каналы при Летнем доме, оную речку соединили с Фонтанкою»³. Современные авторы не сомневаются в существовании «непроходимых болот (конечно, непроходимых, каких же еще!) в районе будущего Марсова поля»⁴. Нетрудно убедиться, взглянув на шведские карты XVII в. и ранние планы Петербурга, что Мойка – это ответвление Фонтанки. На месте Марсова поля была опушка елового леса, увеличенная в размерах ради создания плаца для проведения фейерверков и военных парадов (Большого луга). Петр I сохранил остатки ельника по берегу Невы, запретив рубить деревья в заповедной Еловой роще.

В скобках отметим обмолвку известного историка П.Н. Петрова, назвавшего еловый лес сосновым. Не стоило бы упоминать эту ошибку, если бы ее не повторил автор брошюры о Марсовом поле⁵. Ельник поредел, когда на берегу Невы в 1714 г. построили Почтовый двор, а в 1719 г. – Галерею в Еловой роще. Роща еще существовала в середине XVIII столетия, судя по сообщению о гибели в ней во время наводнения в 1744 г. нескольких деревьев.

«Старые люди помнят, – писал И.Г. Георги, – что на местах, где ныне Конюшенный двор и Казанская церковь, был ольховый болотный лес и дороги, мощенные хворостом»⁶.

В 1999 г. при проведении работ по благоустройству сквера у Казанского собора нами был обнаружен фундамент церкви Рождества Богородицы (первого Казанского собора). На глубине 1,8 м в слое болотистой почвы хорошо сохранились лапти, кожаная обувь и прочие предметы первых обитателей Переведенской слободы. А находки скорлупок лесных орехов указывают на заросли орешника в «непроходимом» болоте.

Как рождаются петербургские легенды, свидетельствует история мифической речки Лебединки. «В 1711 г. – пишет П.Я. Канн, – на месте реки Лебединки прорыли Лебяжий канал»⁷. На П.Я. Канна ссылается автор капитальной монографии «Предыстория Петербурга» А.М. Шарымов: Лебяжья канавка названа так «по имени древней речки Лебединки, вытекавшей прежде из района Мойки в Неву»⁸. Простим автору выдающегося труда невольную оговорку: в таком месте, ниже Фонтанки, речка не могла впадать в Неву. Каким чудом удалось обратить ее движение вспять, превратив в канал?!

Впрочем, Г.И. Зуев нисколько не сомневается в возможности подобного чуда и даже уточняет, что небольшая речка Лебединка зародилась все в том же, где и Мойка, огромном болоте. «Обширные топи тогда вплотную подступали к заболоченному массиву, на котором по повелению царя выписанные из-за рубежа специалисты создавали первый Летний сад – летнюю резиденцию императора Петра Алексеевича»⁹. А бедную царицу Петр и вовсе поселил прямо посередине непроходимого болота!

Если и была такая речка, то она могла только вытекать из Невы. Куда же она впадала? Пресловутое болото тотчас превратилось бы в огромное озеро, точнее, в лагуну Финского залива. Можно сказать и так: была бы речка Лебединка – не было бы Петербурга. Но обошлось. Откуда же взялась мифическая Лебединка? По свидетельству П.Н. Петрова, в его время (1880-е гг.) так называлась Лебяжья канавка. «Кроме грота, – писал историк Петербурга, – начат был канал из Невы в Мойку, у Летнего сада, теперь называемый речкою Лебедянкою»¹⁰.

Для своей резиденции царь выбрал уникальное по своим природным условиям, довольно высокое место. Такое возможно лишь в дельте многоводной реки: из Невы почти под прямым углом вытекает Фонтанка. А из нее опять-таки почти под правильным углом вытекает Мойка. Оставалось только соединить Неву и Мойку каналом, чтобы получился остров, на котором Петр решил основать свою усадьбу.

Когда заложен Летний сад?

Датой основания Летнего сада считается 1704 г. Ее официальный характер подкреплен празднованием в 2004 г. трехсотлетней годовщины старейшего в России регулярного сада. Откроем энциклопедию «Санкт-Петербург», вышедшую как раз в год, когда отмечался знаменательный юбилей. Оказывается, «разбивать Летний сад начали при строительстве каменного Летнего дворца Петра I (1712 г.), а завершили в 1725 г.»¹¹. В «Пособии по истории города», предназначенном для учащихся, сообщается, что сад «разведен по указу царя Петра I в 1711 году»¹². Вот и Ф.А. Полунин писал, что царский огород устроен в 1711 г., в одно время с постройкой Летнего дворца¹³. Однако немало свидетельств тому, что сад к тому времени уже был разведен. Достаточно вспомнить часто цитируемый дневник датского посланника Юста Юля, в котором 27 мая 1710 г. записано: «… ища спокойствия и тишины, он удалился в дом, построенный в его новоразбитом саду, где стоит с лишком 30 больших мраморных статуй художественной работы, в том числе бюсты покойного короля Польского Собеского и его жены»¹⁴.

Взаиморасположение Домика и Летнего дворца Петра I на берегах Невы

«Официальная» дата основана на том, что 25 марта в 1704 г. Петр I отправил из Петербурга письмо к Тимофею Стрешневу с просьбой прислать из подмосковного села Измайлова семян и рассаду цветов: «Как вы мое письмо получите, изволь, не пропустя времени, всяких цветов из Измайлова не помалу, а болше тех, кои пахнут, прислать с садовником в Петербург»¹⁵. В ответ 29 июня Стрешнев пишет, что «по писму государь твоему послано в Санкт-Петербурх цветов с садовником. А сколко чево послано, и что впредь послано будет, и для чего не послано, и о том писал к Александру Даниловичю подлинна»¹⁶. «Пришел июнь, хоть сей, хоть плюнь» – гласит народная мудрость. Письмо Стрешнева дошло до царя в июле, когда мысли его были заняты не цветочной рассадой, а штурмом Дерпта. Да и не с посадки цветов началась история летней резиденции Петра I. Археологические раскопки показали, что разбивке сада предшествовала подсыпка грунта и исправление береговой линии Невы. Если весной 1704 г. шла речь о посадке цветов, то, значит, подготовительные работы по планировке сада начались еще в 1703 г. Вот и А.Д. Меншиков (ему ли не знать!) показал, что Летний дом «построен в 703 году»¹⁷. Свидетельство столь авторитетного лица бесспорно, но, спрашивается, когда точно основана резиденция? Готовясь к взятию шведской крепости Ниеншанц, «в 28 день (28 апреля 1703 г. по старому стилю) в вечеру Государь, яко Капитан бомбардирский, с 7 ротами гвардии, в том числе с 4 Преображенскими, да с 3 Семеновскими управяся, поехал водою в 60 лодках мимо города для осматривания Невскаго устья и для занятия онаго от прихода неприятеля с моря»¹⁸. Ниеншанц капитулировал 1 мая, и уже на следующий день Петр вновь проплыл по Неве до самого взморья, размышляя, где заложить крепость, корабельную верфь, где поселиться самому. Царю нужны были пристанища на двух берегах реки. Шведская усадьба привлекла внимание прежде всего своим уникальным расположением на мысу, образованном Невой и ее рукавом. На другом берегу Невы 13 (24)-15 (26) мая построили сохранившийся до сих пор деревянный домик царя – «Красные хоромы». Однако государь не тотчас в нем обосновался. «Во весь май и июнь 1703 г., – пишет Шарымов, – Петр I во все это время подписывал и письма, и указы, „из лагеря, при Шлотбурге“, как называлось расположение полков на обеих Охтах, при Ниен-Шанце»¹⁹. Неизвестно, когда точно в 1703 г. возвели царские хоромы в бывшей усадьбе Конау, но, конечно, неслучайно оба царских дома на берегах Невы оказались напротив друг друга.

По преданию, А.Д. Меншиков предлагал царю перенести на Городовой остров шведский дом из числа уцелевших в Ниене. Несомненно, это было в порядке вещей. Однако Петр не последовал его совету. Закладке своего дома он придавал символическое значение, и потому на него пошли срубленные на этом же месте сосны. Мысок, который приглянулся Петру в истоке Фонтанки, образован самой природой, и, следовательно, выбор места для домика на Городовом острове был предопределен. Если царь намеренно поставил два своих дома лицом друг к другу, то можно сделать логический вывод: хоромы на Выборгской стороне появились уже после того, как Петр выбрал место для своей резиденции на противоположном берегу Невы.

Меншиков точно таким же манером поставил свои хоромы на берегах Невы: одни на Васильевском острове, вторые – точно напротив, на Адмиралтейской стороне.

Усадьба Конау

В новгородских писцовых и окладных книгах конца XV – начала XVI веков на месте Летнего сада упоминается русская деревня Усадище. Вероятно, это было заметное поселение, раз название перешло на усадьбу шведского подданного, немецкого коммерсанта Бернхарда Стеен фон Стеенхузена. В 1638 г. шведская королева Христина подарила ему обширные земли в нижнем течении Невы, на ее левом берегу. Шведские исследователи установили, что после смерти Бернхарда в 1648-м или в 1649 г. усадьба перешла к его дочери Марии-Элизабет, которая вышла замуж за выходца из Германии Иохима фон Конау. В 1662 г. имение наследовал их сын Эрих-Берндт фон Конау. В 20 лет он оставил службу на шведском флоте и поселился в своем имении, где, как уверяют исследователи, разбил сад «в голландском вкусе»²⁰. На шведской карте Невских берегов Карла Эльдберга (1701 г.) усадьба «Konos hoff» показана на месте будущего Летнего сада. Местное название «Конова мыза» звучит совсем по-русски; неслучайно бытовала легенда, будто некий шведский майор Конау был на самом деле русским дворянином Коновым, перешедшим на службу к шведскому королю, что допускалось по условиям заключенного в 1613 г. в деревне Столбово мирного договора России со Швецией. При подходе русских войск к Ниеншанцу Эрих-Берндт фон Конау бежал в Швецию и осел в Стокгольме. Его внуки, получив шведское дворянство, представлены в Рыцарском доме под фамилией «Конов». Фамилии с окончанием на «ов» не редкость у немцев: Раков, Брюлов, Белов, Тресков… К слову сказать, Петр I был знаком с неким гамбургским купцом Петром Кононовым, у которого по именному императорскому указу в 1724 г. заказывались «пьемонтские марциальные воды»²¹. Судьба усадебного дома Конау доподлинно не известна. Не исключено, что оставленные хозяевами хоромы Петр I приказал перенести на самый берег Невы, на то место, где впоследствии поставили Летний дворец.

Хоромы Петра

В литературе, посвященной истории Летнего сада, существует несколько противоречивых версий о царских хоромах – предшественниках Летнего дворца. Как уже говорилось, сославшись на слова Меншикова («построен оной дом в 703 году»), Т.Б. Дубяго предположила, что «на том месте, где сейчас стоит Летний дворец, первоначально, уже в 1703 г., существовало деревянное здание»²². В своей капитальной монографии «Санкт-Петербург XVIII века» К.В. Малиновский почему-то называет сообщение Меншикова «абсурдным»²³. Надо располагать вескими аргументами, чтобы так решительно отвергнуть свидетельство очевидца. Да какого! Самого генерал-губернатора Петербурга, непосредственно отвечавшего за строительство царской резиденции. Впрочем, авторы брошюры о Летнем саде О.Н. Кузнецова и Б.Ф. Борзин также считали, что «в те годы (до 1708 г.) никакого дворца, или хором, на мысе еще не было»²⁴. По их мнению, царь поселился в доме шведского сановника Конау, стоявшем где-то на берегу Невы к западу от Фонтанки. Якобы лишь в 1708 г. этот дом И. Матвеев перенес к истоку Фонтанки (Матвеев умер в 1707 г). «Каким был деревянный Летний дворец, пока не знаем», – пишет Ю.М. Овсянников, но предполагает, что на известной гравюре А. Зубова с видом Летнего сада (1716 г.) показан «в правом углу сада (на берегу теперешней Лебяжьей канавки) одноэтажный деревянный Второй Летний дворец, может, тот самый, что строил Угрюмов»²⁵. Речь идет о «светлице у мыльни», которую мы еще вспомним. По предположению Е.В. Анисимова, «у истока Безымянного Ерика, возможно, уже с 1703 года стоял Первый Летний дворец, который в 1711 году показался путешественнику Геркенсу „маленьким домом… выстроенным в голландском стиле"»²⁶. «Вообще с этим первым петровским домом много неясностей», – замечает Е.В. Анисимов, повторяя слова И.Э. Грабаря, сказанные без малого сто лет тому назад²⁷.

Все же дело обстоит вовсе не безнадежно. Попробуем доказать, что заложенному в 1711 г. Летнему дворцу предшествовал не один, как принято думать, а два царских деревянных дома, ведь постройки на мысу менялись с калейдоскопической быстротой²⁸. Давно высказано предположение, что царь поселился в оставленном шведском усадебном доме Конау, однако Петр I мог воспользоваться и любым другим уцелевшим шведским домом. По легенде, в 1697 г. Нева поднялась на 25 футов. Для сравнения напомним, что в самом страшном в истории Петербурга наводнении 1824 г. река поднялась «всего» на 13 футов 7 дюймов. Даже если сведения о наводнении 1697 г. сильно преувеличены, несомненно, оно носило катастрофический характер. Однако усадебные постройки на месте будущего Летнего сада уцелели; они показаны на плане «Ниен-шанц с окрестностями», снятом шведским полковником А. Хроньортом в 1698 г., т. е. тотчас после наводнения²⁹.

На плане обозначены «Дача ротмистра Конау и его охотничий парк». Последний занимал огромный участок вдоль Невы. На месте будущего Летнего сада изображены два домика, один из которых ближе к Неве, второй – к Фонтанке. К сожалению, в ходе археологических раскопок не удалось обнаружить никаких следов шведских построек.

План «Ниеншанц с окрестностями». 1698 г.

Сославшись на некий план Санкт-Петербурга 1705 г., Т.Б. Дубяго высказала предположение, что на месте Летнего сада был разбит палаточный лагерь русских войск³⁰. «Перед приходом русских войск, – пишет Е.В. Анисимов, – Конау бежал в Швецию, и на месте его усадьбы был устроен лагерь русских войск»³¹. Это недоразумение восходит к ошибке генерал-майора и полицмейстера Царского Села Н.И. Цылова, который принял за палатки военного лагеря не очень удачное изображение елей на гравированном плане Петербурга 1705 г.³² Обстоятельства появления плана известны: в 1846 г. Военно-топографическое депо Главного штаба подготовило выпуск юбилейного, приуроченного к 150-летию Санкт-Петербурга альбома, в который наряду с подлинными планами города вошли гипотетические реконструкции на «круглые» даты: 1700, 1705 и 1725 гг.³³ За основу для создания плана 1705 г. положен рукописный план 1706 г.: «Чертеж дороги от С.-Петербурга до Выборга, сделанный для лагерного расположения войск в ходе экспедиции на Выборг, сентября месяца 1706 года»³⁴. Военные палатки на этом чертеже уже ни с чем не спутать, но нас интересует Летний сад.

Летний сад. Фрагмент плана Петербурга. Сентябрь 1706 г.

На плане отмечен не только дом, но и прямоугольный Гаванец перед его южным фасадом. Так назывался искусственный, связанный с Фонтанкой ковш, куда заходили шлюпки, яхты и прочие небольшие суденышки, чтобы причалить к хоромам. По другую сторону Гаванца вдоль Фонтанки стоит длинное здание. Скорее всего, это дом для прислуги (впоследствии здесь появятся Людские покои). В описании этого чертежа Т.А. Базарова упомянула мост через Фонтанку. Приглядевшись, можно разглядеть, что это искусственная плотина, сузившая с двух сторон русло реки, а посередине ее поставлено водовзводное колесо. Рядом с хоромами Петра показан круглый фонтан. Любопытно, что современные границы Летнего сада намечены, но четко не определены. Общей оградой обнесен не только сад, но и соседняя еловая роща. Это те самые ели, что на плане 1705 г. под резцом гравера приняли форму треугольников, напоминающих палатки.

Царский дом на карте Петербурга 1708 г.

Прорисовка фасада. Реконструкция. Макетчик А.Ю. Зайцев. 2014 г.

Следующая по времени карта особенно интересна, так как на ней впервые изображен фасад царского дома (zarens haus). Считается, что «Карта Петербурга и его окрестностей» создана в 1706–1707 гг. по донесениям шведских лазутчиков³⁵. Местоположение здания показано условно, в некотором отдалении от Невы и Фонтанки, ближе к середине необозначенного Летнего сада. Дворец двухэтажный в семь осей, с центральным увенчанным треугольным фронтоном ризалитом в три оси. Обращает внимание затейливая форма крыши с переломом. По-видимому, те же хоромы изображены на еще одной «шпионской» карте, которую, в отличие от первой, можно датировать довольно точно. «Карта Петербурга и острова Котлина, составленная по показаниям, которые дали дезертиры и пленные» была отослана генерал-губернатором Выборга Либекером в Стокгольм 6 февраля 1708 г.³⁶ «Вложенная карта, – писал Либекер, – сделана по моему приказу в соответствии с наиболее надежной информацией и показаниями»³⁷. Обстоятельства ее появления связаны с подготовкой конного похода Либекера на Петербург в августе того же года. Военная вылазка закончилась неудачей. Теснимые войсками Апраксина шведы, не принимая сражения, бежали на подоспевших к ним на выручку кораблях, при этом им пришлось зарезать не то пять, не то шесть тысяч лошадей. Единственным «трофеем» бесславной кампании была эта отосланная королю карта. На ней хоромы изображены на месте нынешнего Летнего дворца³⁸.

Деревянное здание в два этажа с мансардой похоже на изображение хором на первой «шпионской» карте, но постройка несколько больше по размерам. Примечательно, что на переломе крыши устроен невысокий мансардный этаж в четыре окна. Очень похожий дом, но меньших размеров, построил для себя на Городовом острове А.Д. Меншиков.

Дом А.Д. Меншикова на Городовом острове. 1704 г.

Он показан на двух планах, исполненных, как полагает Т.А. Базарова, Бютнером: «Чертеж Ниеншанца и заложенного ныне называемого русского Петербурга, снятый 19 июля 1704 г.» и «План основания крепости и города С.-Петербурга» (январь 1705 г.)³⁹.

Домик в пять осей по фасаду имеет точно такой же мансардный этаж, как и царские хоромы на противоположной стороне Невы. Может быть, Меншиков подражал Петру, а может, это дома местных жителей, перевезенные на новое место. С.Б. Горбатенко отметил, что такие крыши типичны для шведских построек⁴⁰.

В ходе раскопок установлено, что Летний дворец стоит на песчаной отмели, геодезическая отметка которой всего 0,5 м в Балтийской системе координат. Кому, кроме Петра I, могло прийти в голову поставить свой дом на постоянно затопляемой песчаной отмели! Царские хоромы простояли в саду недолго. Во время своего краткого пребывания в Петербурге Петр I приказал И. Матвееву 1 июня 1706 г.: «Все строение с сего берега снесть и дворы на другую сторону Малой речки», т. е. перенести на противоположный берег Фонтанки⁴¹. Какие-то строения, вероятно, были перенесены тотчас же, но царские хоромы остались на прежнем месте до постройки нового жилища. В них Петр пережил наводнение 9 (20) сентября 1706 г., о котором 11 сентября известил А.Д. Меншикова в свойственном ему юмористическом тоне: «Третьего дня ветром вест-сюд-вестом такую воду нагнала, какой, сказывают, не бывало. У меня в хоромах была сверх полу 21 дюйм (около 53 см), а по городу и на другой стороне по улице свободно ездили в лотка; однако не долго держалось: менше 3-х часов. И зело утешно смотреть, что люди по кровлям и по деревьям, бутто во время потопа сидели, не точию мужики, но и бабы. Вода хотя и зело велика была, а беды большой не сделала»⁴². В 1891 г. ученые Главной физической обсерватории установили, как им казалось, высоту подъема воды – 251 или 262 см над уровнем моря. Исследователи считали, что Петр писал о своем домике, сохранившемся на Выборгской стороне. От уровня его пола и проведены измерения⁴³. Но кроме этого маленького домика, у царя были двухэтажные хоромы в Летнем саду. Из письма не видно, чтобы царя очень напугало наводнение. Если бы бедствие застигло Петра в хлипкой хибаре на берегу разъяренной Невы, он, пожалуй, не был бы так благодушен. В этом случае его жизни угрожала реальная опасность: ведь домик был уже в Неве! Конечно, Петра в домике не было, за ним бы прислали лодку. Левый берег несколько выше правого. В Летнем саду у царя были вместительные двухэтажные на погребах хоромы. Точно сказать нельзя, но, несомненно, пол в помещениях нижнего этажа находился не ниже уровня садовых аллей – 2,2 м и, надо думать, не выше уровня современного пола – 2,5 м. Если Петр писал о своих хоромах в Летнем саду, то домашние тапочки в его спальне плавали на отметке около 2,8–3 м.

В июле 1707 г. обер-комендант А.В. Кикин писал Петру I в Варшаву «Как огородное, так и хоромное строение в доме вашем в половину сентября скончитца»⁴⁴. Однако в том же месяце неожиданно скончался И. Матвеев, отчего в строительстве произошла заминка. А.В. Кикин запросил царя, кто заменит умершего Матвеева – «Кинтлер или Дрезини» (Ганс Киндлер или Доменико Трезини). Ответ Петра до нас не дошел, но каким бы он ни был, заканчивать строительство хором пришлось, вероятно, Трезини: вызванный из Нарвы Кинтлер заболел в пути.

20 февраля 1708 г. Кикин писал царю: «В доме Вашего величества делают ныне хоромы, которые велено перенести, и в предбудущем мсце (месяце) будут готовы»⁴⁵. Возможно, как и многие другие деревянные строения, новый дом был срублен плотниками на Охтинской корабельной верфи. Сруб сплавили по Неве к истоку «Малой речки» и собрали у Гаванца на месте старых хором. Кикин 12 марта 1708 г. доносит Петру I: «В доме Вашем хоромы, которые перенесены в неделю, хотя не все, однако поварня и другие будут готовы»⁴⁶. Приехавший в Петербург 27 марта Петр уже мог осмотреть новые хоромы.

Итак, в начале марта 1708 г. на месте первого царского дома поставили второй. А упомянутую «шпионскую» карту, напомним, Либекер отослал в Стокгольм 6 февраля того же года. Следовательно, на ней зафиксированы те самые первые хоромы, что показаны на плане Петербурга 1706 г. Очевидно, распоряжение Петра I о переносе всех строений на левый берег Фонтанки не касалось царского жилья. И то верно, какой смысл переносить хоромы, если новые еще не готовы! Нет доказательств, но, зная обычную практику перемещения деревянных строений с одного места на другое, выскажем предположение, что первые царские хоромы были перенесены на левый берег Фонтанки, напротив Летнего сада, и получили название «Запасной» или «Сытный дворец». В этой связи примечательно распоряжение Петра все тому же Кикину от 25 февраля 1708 г. «старые хоромы» отделать⁴⁷. «Запасной дворец, – писал первый историк Санкт-Петербурга А.И. Богданов, – потому называется Запасной, что в нем всякие съестные припасы лежат и заготавливаются про Дом Ея Величества»⁴⁸. В 1716 г. обер-комиссар князь А.М. Черкасский запрашивал царя: «Запасному дворцу где место отвесть, понеже на том месте, где ныне построен, будет строиться партикуляр верфь?»⁴⁹. Дворец перенесли на соседний участок, ближе к Неве. На плане Петербурга 1738 г. рядом с Партикулярной верфью показаны Сытный дворец и перед ним прямоугольный Гаванец, соединенный каналом с Фонтанкой.

По сведениям П.Н. Петрова, в 1720 г. архитектор Н. Микетти «выводил стены для укрепления фундамента дворца, а также сделал каменные стенки у канала на Сытным дворе»⁵⁰. В декабре 1724 г. Петр I приказал М.Г. Земцову «зделать в новой сад, который позад сытного дворца люстгаус столярной… на горе нарочно зделанной»⁵¹.

Летний сад, Партикулярная верфь и Запасной (Сытный) дворец на плане Петербурга. 1738 г.

В 1748 г. на Шпалерной улице возвели каменный Сытный двор. Вероятно, тогда же снесли старый деревянный Сытный дворец; его нет на плане Петербурга 1749 г. Но вернемся в Летний сад. Новые хоромы, как и старые, простояли недолго. В январе 1711 г. Петр приказал Меншикову: «…другие палаты на месте нынешних хором, буде не поспеют будучим летом, то хотяб фундамент зделать, а хоромы перенесть в новое место, что близ Калинкина…»⁵² В феврале 1711 г. их перенесли в основанную близ Калинкиной деревни усадьбу Екатерингоф. Немецкий путешественник Геркенс, посетивший Летний сад в 1710 г., еще застал старые хоромы на своем месте. Он отметил, что маленький в голландском стиле дворец был «пестро раскрашен» и имел окна с позолоченным свинцовым переплетом. Самое раннее изображение вторых царских хором имеется на рисунках Екатерингофа (1713–1714 гг.), приписываемых шведскому военнопленному полковнику Паулю Бетуну.

П. Бетун. Екатерингоф. Не позднее 1714 г. Царские хоромы, перенесенные в 1711 г. из Летнего сада

Гравюра А. Ростовцева ««Санкт-Катерингоф». 1716 г.

Точность рисунков подтверждает гравюра А.И. Ростовцева «Санкт-Катерингоф» (1716 г.).

Двухэтажное здание в семь осей стоит на высокой обнесенной балюстрадой деревянной платформе с лестницей, ведущей от центрального входа к Гаванцу, к которому от реки подведен канал. Фасад декорирован пилястрами коринфского ордера. Карниз завершает балюстрада, а на коньке высокой крыши уместилась небольшая башенка со шпилем. Обращает на себя внимание мансардное окно с богатым резным наличником, далеко превосходящим своей пышностью скромные наличники на остальных окнах. Не здесь ли, в чердачном помещении, был кабинет, из окна которого Петр осматривал взморье в подзорную трубу? Любопытно, что дворец в Екатерингофе носил такое же название «Красные хоромы», как и домик Петра I на Выборгской стороне⁵³.

Судьба дворца трагична. Здание, мемориальный музей Петра I, пережив в 1925 г. два пожара, было разобрано на дрова, несмотря на протесты ученых, требовавших его восстановления. В 2006 г. на месте хором проведены археологические раскопки⁵⁴. Остатки фундамента здания музеефицированы.

Кто автор Летнего дворца?

Извещая генерал-адмирала Ф.М. Апраксина о Полтавской победе, Петр I свое письмо заключил знаменитым афоризмом: «Ныне уже совершенно камень во основание Санкт Петербурха положен с помощью Божею»⁵⁵. «Петр» – по-гречески «камень», дословно название города можно перевести как «Град Святого Камня». «И Я говорю тебе: ты – Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее» (Мф 16:18). С Божьей помощью заложен краеугольный камень в основание неодолимой твердыни на границе Российского государства.

Монография «Памятники архитектуры Ленинграда» (1976 г.) подготовленная научными сотрудниками Музея истории Ленинграда и Государственной инспекции по охране памятников, пользуется заслуженным авторитетом на правах официального справочника. О строительстве Летнего дворца сказано следующее: «В 1710 г. начали „бить сваи“ под фундамент существующего каменного дворца. К весне 1712 г. он был построен вчерне. Проект дворца разработал, по-видимому, Д. Трезини. В 1713–1714 гг. велись работы по его внутренней отделке, возможно, при участии архитектора А. Шлютера»⁵⁶. Очерк написан старейшим сотрудником Госинспекции по охране памятников Анатолием Николаевичем Петровым.

Петр I (?). Первый проект Летнего дворца. 1710 г. (?). Копия XIX в.

Уважаемый исследователь высказался о возможном участии Д. Трезини в разработке проекта дворца с понятной осторожностью, так как нет документов в подтверждение этой гипотезы (ранние документы по строительству Петербурга погибли при пожаре Городовой канцелярии). Тем не менее в монографиях, посвященных первому архитектору Петербурга, в популярных брошюрах, буклетах и энциклопедиях Доменико Трезини считается бесспорным автором проекта Летнего дворца. Попытаемся доказать, что его истинным автором, как и автором соседнего здания Людских покоев, был Петр I.

В собраниях музея Академии художеств в Петербурге имеется рукописный чертеж, который в каталоге значится как «неосуществленный проект Летнего дворца»⁵⁷.

О происхождении чертежа известно лишь то, что в музей Академии художеств он поступил в 1935 г. от «частного лица»⁵⁸. По слухам, документ был приобретен у антиквара в Париже в начале ХХ в. На чертеже размером 665 х 454 мм показаны в плане Дворец, Гаванец, Людские покои и дано изображение главного обращенного на Неву фасада палат. Правая часть чертежа, на которой могла находиться подпись, оборвана по сгибу. На оборотной стороне листа надпись: «План Летнему дому Питер(бурхскому огороду?)».

На старинной тряпичной бумаге (верже) просматриваются водяные знаки: «КИ» и в рамочке «АГ». Такими литерами отмечены изделия бумажной фабрики Афанасия Горчакова 1820-1830-х гг.⁵⁹ Стало быть, перед нами не оригинальный чертеж петровского времени, как указано в «Историческом очерке и обзоре фондов рукописного отдела Библиотеки Академии наук», а его копия XIX в.⁶⁰ Рисунок выполнен карандашом и обведен черной тушью. Печи в помещениях дворца выделены бледно-зеленой акварелью, камины – красными ореховыми чернилами. Оконные стекла затушеваны. Графитом изображены «волны» в Неве, Фонтанке и Гаванце. Стрелка указывает направление течения Невы. Со стороны Фонтанки и Гаванца устроены узкие набережные, тогда как Нева подступает прямо к дворцу. Чертеж снабжен масштабной линейкой: в сажени три аршина. Размеры двухэтажного здания (25 х 15,5 м) такие же, как у Летнего дворца, но высота по коньку крыши – 7 саж. (15,12 м), что почти равно ширине дома и почти вдвое выше Летнего дворца (8,1 м). План близко напоминает существующее здание, тогда как в изображении фасада нет ни малейшего сходства. Центральная часть в 4 оси, выделенная слегка выступающей креповкой, увенчана треугольным фронтоном, в тимпане которого по сторонам овального окна помещено изображение амуров. Углы здания и креповки декорированы пилястрами коринфского ордера. Венчает фронтон аллегорическая фигура женщины с венком в поднятой руке: «Слава» или «Победа». На вальмовой крыше – две дымовые трубы⁶¹.

Архитектор А.Е. Гунич высказал предположение, что автор проекта взял за образец фасад Маурицхейс в Гааге⁶². Петр I, возможно, видел этот дворец, построенный архитекторами Яном ван Кампеном и Питером Постом в 1633 г. Но, заметим, фасад имеет сходство с изображением на шведских картах самых первых хором Петра, стоявших на месте Летнего дворца до 1708 г. На чертеже показан северный фасад с окнами на Неву. Судя по плану, южный, обращенный к Гаванцу фасад, несмотря на то что здесь расположен единственный вход в здание, решен предельно скромно: нет центральной креповки, нет фронтона. Единственное простое украшение – угловые пилястры. Если, опираясь на план, вычертить этот фасад, то получим почти точное изображение современного Летнего дворца.

На этаже всего 8 помещений: 4 – в северной половине здания и столько же – в южной, считая вестибюль. Казалось бы, обычная анфиладная система, но есть особенность – центральный коленчатый коридор. Он идет от северо-западной угловой комнаты и, обогнув два соседних с ней помещения, поворачивает под прямым углом к оконному проему на невском фасаде. Из этого коридора можно пройти в обособленное «ретирадное место» (туалет) и подняться по винтовой лестнице на второй этаж. Коридор – счастливая находка автора проекта. Он позволил отделить сугубо личные комнаты от остальных, удачно расположить винтовую лестницу и «удобства». Но есть в проекте странные ошибки: в сенях у подножия парадной лестницы расположен (кто бы мог подумать!) туалет. Не поверив своим глазам, я обратился к архитекторам. Да, это «очко», точно также изображены и остальные нужники в этом здании. Трудно представить большую нелепость, чем вход на лестницу через нужник, но мы увидим, что этому странному казусу есть рациональное объяснение. В двух одинаковых по размерам комнатах в северной половине дома расположены в одной два окна, в другой – лишь одно. Странно выглядит оконный проем, освещающий полутемный коридор: на чертеже он получился «кособоким», так как с трудом втиснулся в пределы ограниченной пилястрами центральной креповки. Если нарисовать фасад в точном соответствии с планом, то простенки между окнами получатся разной ширины; между тем на чертеже они одинаковые. Несоответствие плана фасаду – грубая ошибка, за которую «архитектурии ученикам», как в прежние времена, так и сейчас, ставят «неуд».

Читатель, вероятно, уже догадался, к чему мы клоним: профессиональный архитектор не может так чертить! Непосредственно перед началом строительства проект был несколько изменен. Появилась непредусмотренная в первом варианте «нижняя поварня». Она заняла место вестибюля, соответственно вход в здание был перенесен в соседнее помещение, ближе к Фонтанке. Лестница на второй этаж перегородила это помещение, отделив входные сени от узкой каморки, получившей название «Денщицкая». Здесь ночевали дежурные денщики, а на втором этаже в аналогичной комнатке располагались, как считается, фрейлины Екатерины. Теперь понятно, почему на чертеже при входе на лестницу показано «очко». Так просто и остроумно при корректировке проекта было указано, куда следует перенести вестибюль с туалетом. Действительно, нужник с одним очком сейчас находится именно там, где показан на чертеже. Отметим другие поправки, внесенные в проект, вероятно, перед самым началом строительства: на боковых фасадах вместо четырех появилось шесть окон. Внутренний коридор стал чуть шире, что позволило придать освещающему его оконному проему «нормальные» габариты. Но самой серьезной переработке подвергся обращенный на Неву фасад. Петр согласился добавить второе окно в свою спальню.

Хоромы Петра I, построенные в 1707–1708 гг. и перенесенные из Летнего сада в Екатерингоф в 1711 г. (прорисовка фасада)

Однако с появлением дополнительного девятого окна пришлось отказаться от центрального ризалита с его пилястрами и треугольным фронтоном, так как поместить в пределах креповки еще одно окно значит обезобразить фасад. В безордерной постройке угловые пилястры логично уступили место рустам. В результате северный фасад стал таким же непритязательным, как южный, но в отличие от него получил 9, а не 8 осей; «лишнее» окно, повторим, появилось в связи с необходимостью осветить внутренний коридор. А.Е. Гунич полагал, что появление рассматриваемого чертежа, возможно, связано с неосуществленным проектом перестройки Летнего дворца. С этим мнением нельзя согласиться. Какой смысл затевать перестройку, чтобы ухудшить жилищные условия: отказаться от кухни, от второго окна в личных комнатах и пр.

Петр I (?). Хоромы Петра I 1707–1708 гг. (прорисовка плана)

Так кто же автор Летнего дворца? Повторим, его первоначальный проект содержит столько ошибок, что невозможно приписать его профессионалу. Но ведь не мог Петр I доверить проектирование своего дворца случайному человеку. Конечно, сам царь, как умел, нарисовал план. Что касается фасада, то к его вычерчиванию руку приложил опытный мастер, показавший даже тень от пилястр.

Петр I (?). Проект Летнего дворца. 1710 г. (?). Прорисовка фасада и плана

Не всякий мог так удачно изобразить скульптуру на фронтоне. Возможно, именно Трезини начертил фасад и при этом почтительно указал Петру на очевидные, легко устранимые недостатки проекта, с чем царь вынужден был согласиться.

М.Г Земцов. Летний дворец. 1727 г. (?)

На первый взгляд кажется, что проект подвергся значительной переработке. На самом деле, повторим, небольшие изменения внутренней планировки привели к отказу от парадного решения главного северного фасада в пользу более скромного южного фасада. А.Е. Ухналев, который независимо от нас пришел к выводу, что Петр I был автором рассматриваемого проекта, отметил его сходство с планировкой Екатерингофского дворца, где также был внутренний коленчатый коридор⁶³.

Как видим, это один и тот же план, только в Летнем дворце он повторен в зеркальном отражении. Просмотрев доступную литературу, мы не нашли ни в одной постройке XVIII столетия подобного коленчатого коридора⁶⁴. Эта счастливая находка Петра! Есть все основания согласиться с мнением А.Е. Ухналева, что перенесенные из Летнего сада в Екатерингоф хоромы, также как и Летний дворец, построены по плану Петра I.

Когда построен Летний дворец?

Вновь обратимся к изданию «Памятники архитектуры Ленинграда» (1976 г.). А.Н. Петров считал, что забивка свай под фундамент существующего дворца началась в 1710 г.; к весне 1712 г. здание было построено лишь вчерне, и его внутренняя отделка продолжалась в 1713–1714 гг.

Давно известно и многократно цитировалось распоряжение Петра I от 13 января 1710 г. А.Д. Меншикову: «Палаты зделать двойные вверх по чертежу. Також гавань вывести камнем же, а другие палаты на место нынешних хором, буде не поспеют будущем летом, то хотя б фундамент зделать, а хоромы перенесть в новое место, что близ Калинкина»⁶⁵.

Речь идет о Людских покоях и Летнем дворце. В Походном журнале 1710 г. отмечена дата начала работ: «Августа в 18 день в Петербурге на Летнем дворе Его величества почали бить сваи под каменное здание»⁶⁶. Одни исследователи считают, что в данном случае речь идет о закладке Летнего дворца, другие (в частности, О.Н. Кузнецова и Б.Ф. Борзин) – Людских покоев. Последнее всего вероятнее, как можно заключить из письма А.Д. Меншикова к царю, который в это время находился в Карлсбаде: «О здешнем поведении доношу, что за помощью Божей во всем здесь благополучно. И в делах здешних исправляемся по возможности. На дворе Вашем летнем людские покои строятся, а под Ваши палаты из фундамента воду непрестанно выливают, для чего нарочно с Москвы свою машину я привезти велел. Однако по се время вылить не могут, ибо без четверти четыре аршина фундамент под водой. На зимнем дворе дом Ваш, чаю, к осени будет готов, в котором дай Боже Вашу милость вскоре щастливо видеть… Из Санкт Питер Бурха. Июля 31 дня 1711 года»⁶⁷.

А.И. Богданов, сведения которого не всегда точны, в данном случае не ошибся: «…Императорский Дом Летний начат строить 1711-го года…»⁶⁸ Летом 1711 г. еще мучились с откачкой воды, а уже 17 апреля 1712 г. в камер-фурьерском журнале появилась запись: «Господин шаутбенахт перешел в Летний дом»⁶⁹. Менее чем за год возведен дворец! Это кажется невероятным, но еще невероятнее представить, что Петр «перешел в Летний дом», построенный лишь вчерне. Более обширный Зимний дворец был заложен практически одновременно с Летним, и уже 12 апреля 1712 г. Петр отпраздновал в нем свой брак с Екатериной Алексеевной. Из вышеприведенного письма Петра видно, что царь не был уверен, «поспеют» ли палаты на Летнем дворе к лету 1711 г., но уже эти сомнения говорят о том, что таков был первоначальный замысел. Петр, следивший за тем, как продвигается постройка его дворцов, в письме от 28 сентября 1711 г. мягко упрекнул Меншикова: «…лутче б теми припасы и людми, которые на зимнем дворе употреблены, на летнем дворе были, ибо доволно б хором небольших на зимнем дворе было, а палаты напрасно, как я вам самим говорил.»⁷⁰ То есть заранее было оговорено, что сначала строится Летний, а затем Зимний дворец. Но Меншиков приложил все усилия, чтобы к возвращению царя в Петербург успеть закончить оба дворца. В письме к УА. Синявину 6 сентября 1711 г. Меншиков пишет: «Почтенный обер камисар. Понеже. Ц. В. ожидает вскоре в Ригу. и, того ради, в строении домов Зимнего и Летняго как возможно. наискорея совсем был отделан и окончины были все готовы.»⁷¹ В архиве встретился документ о поставке 20 августа 1711 г. «к строению дома его царскаго величества ящиков кругов стекол» ямбурских, французских и немецких по цене от 7 до 15 рублей за ящик⁷².

Летний дворец. Верхняя поварня. Русская печь, пристроенная к очагу

Петр, посетив Ревель, возвратился в Петербург 25 декабря 1711 г. Отделка помещений во дворце проходила на его глазах, и, зная характер царя, можно не сомневаться, не без его участия. Новоселье в Летнем дворце состоялось на той же неделе, всего через 5 дней после свадебного пира в Зимнем дворце. Молодой хозяйке царь показал два своих новых дворца, Зимний и Летний, построенных спешно, менее чем за год, возможно, в качестве свадебного подарка. П.Н. Петров писал, что Летний дворец правильнее считать дворцом Екатерины, а не Петра, который, будучи в постоянных разъездах, останавливался в нем гораздо реже супруги⁷³. Как полноправная хозяйка Екатерина приступила к его переделкам «под себя»: упросила Петра превратить гостиную на своей половине на втором этаже в Верхнюю поварню. Хотела бывшая кухарка пастора Глюка порадовать мужа и детей своей стряпней. Но делить Нижнюю поварню с царскими поварами, готовить на «чужой плите» она не могла. Любая хозяйка ее поймет. Так появился очаг, заслонившей собой ранее сделанный камин. А вот когда в XIX в. на месте очага поставили существующую до сих пор русскую печь – это тайна, не разгаданная до сих пор.

Русский дипломат в Париже Антиох Кантемир рассказывал жене знаменитого Монтескье, как он был удивлен, когда, приехав в Петербург, «увидел… дворец царский, похожий на скромный домик какого-нибудь голландского фермера»⁷⁴. Сам Антиох жил на Миллионной улице в огромном доме, скорее даже дворце, построенном архитектором Ф.-Б. Растрелли для его отца, молдавского господаря Димитрия Константиновича (Миллионная ул., 7, здание сохранилось в перестроенном виде). Кантемир гордился необыкновенным правителем, но были и такие, что отпускали едкие насмешки: мол, царский дворец так хорош, как не у всякого польского пана сыщешь. В литературе широко распространено мнение, будто дворец построен «как образец дома для именитых людей»⁷⁵. Этому нет никаких доказательств, не было в Петербурге подобных домов.

А.Е. Мартынов. Летний дворец. Ок. 1820 г.

«По архивным документам известно, – писал И.Э. Грабарь, – что его начал строить Иван Матвеев, продолжил Трезини и вдвое увеличил Шлютер»⁷⁶. «Трезини, – уточняет А.В. Карлсон, – построил дворец в три окна шириной, который через несколько лет был Шлютером увеличен еще на такую же часть»⁷⁷. Обратим внимание на странную деталь: окна на боковых фасадах расставлены неравномерно, расстояние между средними окнами 126 см, тогда как ширина остальных простенков около 70 см.

Быть может, именно это обстоятельство навело И.Э. Грабаря на мысль, что дворец был увеличен вдвое по ширине. Возможность проверить эту гипотезу представилась в 1928 г. во время ремонта набережной Фонтанки. Когда строители, разобрав гранитную стенку набережной, обнажили каменный цоколь дворца, они заметили, что в кладку вмурованы чугунные кольца. Производитель работ инженер Н. Сотов передал в Отдел по делам музеев и охране памятников две фотографии и записку, в которой высказал верную мысль, что кольца служили для причаливания судов и, следовательно, первоначально с этой стороны здания не было набережной. К сожалению, тогда не были сделаны обмеры; случай исправить это упущение представился через 70 лет. В 1998 г. при прокладке траншеи вдоль восточной стены обнаружены те же причальные кольца.

Летний дворец. Восточный фасад. Снимок сделан во время работ по ремонту набережной Фонтанки в 1928 г.

Из пяти колец среднее утрачено; сохранился только штырь (то же и на фотоснимке 1928 г.). По поводу гипотезы Грабаря Н.Е. Лансере заметил: «Высказанная Игорем Грабарем малоубедительная мысль о постройке Летнего дворца в два приема, вернее, о пристройке к Трезиниевскому проекту другой половины, – к сожалению, повторяется и у поздних описателей»⁷⁸. С той поры вышло множество публикаций, в которых «малоубедительная гипотеза» уже без ссылок на Грабаря подавалась как несомненный факт⁷⁹. Отчасти в этом виноват сам Н.Е. Лансере. Ему настолько был ясен вопрос, что он не стал подробно рассматривать версию И.Э. Грабаря, а, не приводя никаких аргументов, ограничился краткой репликой, помещенной к тому же в «Примечаниях», куда не все заглядывают.

В 1997–1998 гг. мне, археологу Госинспекции по охране памятников, поручили надзор за земляными работами по гидроизоляции зданий в Летнем саду, в частности дворца Петра I. Гидроизоляция велась по старинной методике: вдоль стен отрывалась узкая глубокая траншея, которая доверху набивалась глиной. Таков традиционный способ устройства надежного «глиняного замка». Я знал, что Летний дворец, как все старые здания в Петербурге, что называется, «ушел в землю», но не ожидал, что так глубоко – на 1, 6 м⁸⁰.

Летний дворец. Восточный фасад. Архитектор Е.И. Кузнецова за обмером причальных колец. 1998 г.

По данным археологических раскопок, дневная поверхность петровского времени у стен дворца лишь немного превышает обычный уровень воды в Неве. Нельзя согласиться с С.П. Заварихиным, что место для своего дворца Петр I «выбрал самое сухое, у истока Безымянного ерика»⁸¹.

Раскопки обнажили скрытый в грунте каменный цоколь дворца высотой 1,38 м, состоящий из восьми рядов гладко тесанных известняковых плит. В настоящее время не только каменный цоколь, но и шесть рядов кирпичной кладки стен скрыты под землей. Окна первого этажа, которые сейчас находятся на высоте 1,2 м, первоначально располагались на высоте 2,9 м! В Летнем дворце, как у многих домов в Петербурге, жилой первый этаж был поднят высоко над землей из-за постоянной угрозы наводнений. В Петербурге, писал И.Г. Георги, «в большей части домов построен нижний ярус наподобие погребов в 1 сажень вышины»⁸². Несомненно, первые царские хоромы, предшественники Летнего дворца, имели подобный погреб. В своем рабочем дневнике А.Э. Гессен отметил, что на пяти верхних плитах цоколя остались фрагменты тонкой намазной штукатурки, окрашенной желтой охрой. Эта находка помогла определить первоначальную окраску дворца желтой охрой. Н.Е. Лансере, как до него М.И. Пыляев и А.П. Башуцкий, считал, что во времена Петра фасады были побелены. Сейчас, когда часть южного фасада раскрыта почти на всю первоначальную высоту, хорошо заметны следы окраски охрой.

Очевидно, цоколь в восемь рядов плит показался слишком высоким, и его верхняя часть была замаскирована штукатуркой, окрашенной в цвет стены. Такой прием позволил зрительно приподнять окна первого этажа, отчего здание стало казаться еще выше.

Декоративное панно с резным изображением Минервы на парадной лестнице Летнего дворца

К весне 1712 г. дворец был готов, а затем, как водится, начались переделки, к которым царь привлек приехавшего в 1713 г. в Петербург и поступившего на русскую службу Андреаса Шлютера. Второго мая 1714 г. Петр дал указания комиссару от строений УА. Синявину, «чтобы делать нынешним летом»: «На летнем дворе на палатах штукаторною работою делать вновь между окнами верхними и нижними фигуры (как Боудеректор даст), фреджи делать так, как начата, лестница, которая в сенях, зделать столярною работою дубом, как шаф (шкаф), круглую лестницу (что из переход) зделать голланским маниром с перилами из дубуж; в поварни выкласть плитками стены, и на верху зделать другую поварню, и также плитками выслать, железо которое в подставках медью окрыть»⁸³.

«Фреджи» – это 29 лепных барельефов на фасадах дворца. Не будем останавливаться на их сюжетах, технике исполнения и пр., нам нечего добавить к опубликованному материалу⁸⁴. Нельзя согласиться с мнением А.Е. Ухналева, что лестница в сенях была сделана лишь в 1714 г., а до этого, следовательно, в течение двух лет обходились лишь внутренней служебной лестницей⁸⁵. То есть посетители, войдя в дом, должны были пройти через Нижнюю поварню во внутренний коридор, чтобы уже из него попасть на винтовую лестницу. К чему такие сложности? Винтовая «круглая» лестница была задумана еще в первом варианте и сделана именно там, где отмечена на проектном чертеже, – в коридоре, «из переходов». Конечно, обе лестницы, главная и служебная, были закончены к 1712 г., а в 1714 г. речь шла лишь об их декоративной отделке. Для винтовой понадобились перила с балясинами из дуба, а для главной Петр приказал сделать лицевую панель с рельефным изображением Минервы, подобием дверцы шкафа. Обратим внимание на указание Петра «на верху зделать другую поварню». Т.Д. Козлова, автор вышедшей в 2009 г. брошюры о Летнем саде, ошибается, считая, что Верхняя поварня «появилась по желанию Петра I в 1724 г., позднее других помещений»⁸⁶.

Похоже, что лестница в вестибюле к тому времени уже была однажды переделана. Об этом свидетельствуют обнаруженные А.Э. Гессеном заложенные окошки для освящения Денщицкой. Поясним: после корректировки первоначального проекта и переноса главного входа на одну ось ближе к Фонтанке лестница поделила помещение на маленькую прихожую и такую же небольшую предназначенную для денщиков каморку. Здесь спали дежурные денщики, в том числе, о чем знал А.С. Пушкин, его предок Ибрагим, «арап Петра Великого». По легенде, царь иногда использовал Денщицкую как карцер для провинившихся офицеров. За дверью в углу каморки имелся туалет на одно «очко» (он сохранился, а дверь с металлическими резными накладками, которую еще застал А.Э. Гессен в 1960-х гг., бесследно исчезла). В архиве института «Ленпроектреставрация» имеется ее фотография.

Туалет в Денщицкой на первом этаже. 2014 г.

Летний дворец Петра I. Туалет в коридоре на первом этаже. 2014 г.

Для того чтобы со стороны вестибюля осветить темную Денщицкую, при входе на лестничный марш было сделано окошко. Оконный проем пришлось заложить при переделке лестничного марша, которому был придан более пологий уклон. Рядом с заложенным было пробито новое окно. Но в 1714 г. в связи с устройством существующей парадной лестницы и это окошко заложили, переделав в неглубокую нишу. Дневной свет в полутемную каморку мог проникнуть теперь лишь через дверь с застекленной фрамугой на северной стене помещения со стороны коридора.

Летний дворец Петра I. Искусствовед М. Розанова исследует канализационный коллектор в помещении рядом со спальней Петра I. 2014 г.

Не всегда распоряжения Петра выполнялись немедленно. «Плитками в палатах выкладывать не начали, для того, что мастер поехал на море для каменья и еще оттуда не бывал», – читаем в донесении Черкасского от 18 июня 1715 г. ⁸⁷ «Каменья» понадобились для украшения интерьера Грота. Но еще в 1720 г., по словам очевидца, стены в поварне были обиты тканью, «как комнаты в других дворцах»⁸⁸. Существующая облицовка голландскими изразцами появилась лишь в последние годы царствования Петра. Тот же очевидец заметил в кухне не только «подсобки, шкафы для серебряной и оловянной посуды», но и какие-то «насосы». В архивном документе за 1715 г. есть сведения об устройстве свинцовых водопроводов, в том числе к поварне Летнего дворца: «…свинцового литья мастер Корнелиус Гарли работает из свинцу. льет трубы в летний дом царскаго величества к фантану и гроту и на поварню»⁸⁹.

До нас дошли имена некоторых каменщиков из числа тех, что строили Летний дворец. «В прошлом 711 году, – читаем «прошение» Гаврилы Семенова, – по указу Его императорскаго величества взят он з женою и детьми в каменщики из костромского уезду святейшаго правительствующего синода из села вяцкого на вечна жить в Санкт Питер бурх к городовому строению и работал у каменной работы при строении Санкт питербургской фортификации и в доме Его императорскаго величества с помянутого 711 по 718 год, а в 718 году за старостию от той работы назначен был в отставку, а денежного и хлебного жалованья ему по се число дачи не было. Отчего он пришел з женою своею во оскудение и не имеет себе пищи и одежды». Просит: «За старостью и за болезнию отпустить в дом Ево в вышепомянутое село Вяцкое». С той же просьбой обратились его товарищи: Гаврила Семенов, Петр Иванов и другие, всего шесть мастеровых. Все они «по освидетельству дохтора болезней никаких не имеют. и в работе быть годны». Всех отпустили по домам «за старостию»⁹⁰.

А.Л. Пунин в своей книге «Санкт-Петербург в эпоху Петра Великого», вышедшей в 2014 г., предложил свой вариант реконструкции облика Летнего дворца в 1712 г. до оформления фасадов барельефами⁹¹. Автор подверг «компьютерной обработке обмерный чертеж 1720-х гг.» (чертеж Летнего дворца М.Г. Земцова, 1726–1727 гг.). Попытка могла оказаться более удачной, если бы Андрей Львович обратился к более раннему изображению дворца на гравюре А. Зубова «Панорама Санкт-Петербурга» (1716 г.). Чтобы представить истинный облик здания в 1712–1714 гг., необходимо внести ряд поправок в реконструкцию: в частности убрать изображение Невской набережной. Она построена в 1716 г., а до этого Нева, как и показано на указанной гравюре, подступала прямо к палатам. Тогда же, в 1716 г., для выхода на набережную были пробиты двери на месте оконных проемов. Надо убрать флюгер: он появился на крыше в связи с установкой в кабинете Петра «Ветрового прибора», изготовленного в Дрездене лишь в 1714 г. Крыша первоначально была черепичной и имела слуховые окна, почему-то не показанные на чертеже Земцова.

Кто автор Летнего сада?

Если для подтверждения гипотезы, что Летний дворец и Людские покои возведены по проекту Петра, потребовались весомые аргументы, то версия, будто царь был автором Летнего сада, получила широкое распространение вовсе без доказательств. Между тем ее даже легендарной назвать нельзя, так как она сравнительно недавнего происхождения. В источниках XVIII столетия мы не найдем никаких указаний на то, кто был автором сада. В литературе приводятся соображения общего порядка: мол, не мог Петр I остаться в стороне в таком важном деле, как основание своей столичной резиденции. К тому же известны его наброски планировки Петергофа, Кронштадта, Екатерингофа. Сенсацией прозвучало заявление, будто обнаружен некий чертеж Летнего сада, исполненный Петром в 1712 г. По словам Д. Кючарианц и А.Г. Раскина, «к 1712 году, когда Петербург был официально объявлен столицей, относится схематический чертеж Петра I, на котором графически сформулирована планировка Первого и Второго Летних садов…»⁹² Авторы не опубликовали чертеж и не указали место его хранения. Но не остается сомнения, что речь идет о давно известном чертеже Летнего сада, который Петр, судя по надписи на обороте, собственноручно вычертил в 1717 г. в городе Спа. На плане показаны Грот и Большая оранжерея, заложенные в 1715 г. Следовательно, датировать план 1712 г. никак нельзя, да и незачем, так как это не приближает нас к разгадке, кто был автором основанного в 1703 г. Летнего сада.

В петровское время в строительстве резиденции приняли участие около двадцати архитекторов и мастеров, но во избежание недоразумений согласимся, что автором проекта Летнего сада следует считать лишь того, кто предложил его план. Удивительно, но в огромной литературе, посвященной Летнему саду, нет детального анализа планировки, хотя признается, что в главных чертах она осталась неизменной со времен Петра I.

Летний сад спроектирован, говоря без обиняков, из рук вон плохо⁹³. Как-то я предложил школьникам, занятым на раскопках, нарисовать план регулярного сада, как они его представляют. Глубокими знаниями они не обладали, но легко справились с задачей, изобразив дворец, а перед ним квадратный или прямоугольный сад с геометрической сеткой продольных и поперечных аллей. Самые старательные на перекрестках аллей поместили площадки с фонтанами. Такова привычная схема регулярного сада, в планировке которого царит строгая симметрия. В Летнем саду нарушены все нехитрые правила регулярного стиля. Природа не знает прямых углов: Фонтанка вытекает из Невы близко к прямому, но все же под острым углом и уже вскоре от истока делает поворот. В результате заложенный на берегах Невы и Фонтанки сад получил неправильную форму. В нем нет оси симметрии: центральная аллея в южной половине сада превращается в боковую, а роль центральной переходит к бывшей боковой Школьной аллее. Перебивка осей связана с тем, повторим, что территория сада заужена из-за изгиба русла Фонтанки. Считается само собой разумеющимся, что в регулярном саду центральная аллея шире боковых, боковые, в свою очередь, равны между собой. В Летнем саду все не по правилам: ширина Главной аллеи 5,35 м, западной (Школьной) – 9,65 м, а восточной почти втрое меньше – 3,3 м! К числу грубейших ошибок относится расположение боковых аллей на разном расстоянии от Главной. Западная отстоит от нее, считая в осях, на 47 м, восточная – на 41,5 м. Вот почему Маттарнови не удалось расставить на берегу Невы «люстгаузы» – увеселительные павильоны – точно напротив аллей. С той же неразрешимой задачей столкнулся Ю.М. Фельтен при строительстве Невской ограды с тремя воротами. Но и это еще не все. Первая от Невы поперечная аллея носит название Дворцовая, но ее историческое название – Косая. Она действительно пересекает территорию сада по косой, испортив правильную форму прилегающих боскетов и Большого партера у Лебяжьей канавки. Разгадка проста: аллея проложена на месте дороги, что когда-то шла по берегу Невы. После того как была засыпана прибрежная невская мель, аллея оказалась в некотором отдалении от берега. Косая аллея так раздражала архитекторов, что, например, М.И. Махаев на гравированном плане Санкт-Петербурга 1753 г. «подправил» ее направление. Вдобавок ко всему Летний дворец расположен в углу, за пределами сада, а обширный двор при Людских покоях вклинился в парадную часть сада. Мы так привыкли к любимому Летнему саду, что даже не задумываемся, почему он тянется вдоль Фонтанки, а не Невы? Ничто не мешало развернуть сад вдоль Невы. Даже позднее, до прокладки Лебяжьей канавки в 1716 г., можно было удвоить его территорию за счет Большого луга (Марсова поля). В этом случае самая широкая Школьная аллея стала бы центральной, и планировка была бы более правильной и привычной. Но боюсь, тогда бы не удалось приблизиться к разгадке имени создателя ансамбля. Для примера укажем сад Меншикова на Васильевском острове, планировка которого полностью отвечала всем правилам регулярного стиля. Если бы не архивные документы, мы никогда бы не узнали имя голландского садовника Яна Эйка.

По счастью, далекий от трафарета Летний сад отмечен печатью индивидуального творчества. Никто из профессионалов не осмелился бы проложить косую аллею, не говоря обо всем остальном! Понятно, что допущенные вольности мог позволить лишь полноправный хозяин усадьбы – царь Петр I, и никто другой. Но как объяснить, что в саду не соблюдены нехитрые правила регулярного паркостроения, хорошо известные Петру I? Можно предположить, что при закладке сада в максимальной степени были использованы какие-то элементы планировки бывшей шведской усадьбы. О том, что в имении Конау был сад «в голландском вкусе», часто пишут как о несомненном факте, хотя документальных свидетельств тому нет. Весьма вероятно, что на этой территории у прежних хозяев был какой-то сад, но стать прототипом «государева огорода» он не мог уже потому, что, конечно, имел правильную планировку. Все же Петр мог сохранить некоторые дорожки, превратив их в аллеи. Под подозрение попадают не только Косая аллея, сохранившая память о прежней тропинке по берегу Невы, но и две продольные аллеи по сторонам центральной. Уж очень они необычны: одна узкая, другая непомерно широкая. Быть может, широкая западная аллея (Школьная) появилась на месте проезжей дороги, что вела к переправе через Неву. На гравюре А. Зубова эта аллея заканчивается у Невы площадкой, на которой перед светлицами, что стоят на берегу Лебяжьей канавки, разворачивается запряженная парой карета. Как видим, самая широкая в саду аллея и в петровское время использовалась для проезда конных экипажей.

Для своих поданных царь преподал наглядный урок: ради экономии времени и средств можно поступиться правилами садового искусства. К слову сказать, последователей не нашлось. На планах Петербурга представлено множество регулярных садов, правильная планировка которых свидетельствует о профессиональном подходе к делу.

Где хранился архив Доменико Трезини?

Сделав, как мне казалось, вполне обоснованное заключение, что истинным автором Летнего дворца и сада был сам царь, я, естественно, ждал реакции моих коллег. Дождался. Автор книги «Тайны прошлого. Занимательные очерки петербургского историка…» А.Ю. Епатко написал: «Также недавно один из исследователей и вовсе приписал авторство Летнего дворца (да и всего сада) Петру I»⁹⁴. В разных изданиях повторен это нелестный отзыв о работе анонимного исследователя, но хотелось бы услышать нечто более содержательное. Прикоснувшись к тайнам прошлого, петербургский историк не пояснил, кто же, по его мнению, автор Летнего сада. Что же касается дворца, то А.Ю. Епатко обнаружил, как ему кажется, аргумент в пользу традиционной версии – это Доменико Трезини. В октябре 1742 г. Елизавета Петровна затребовала в Гофинтендантскую контору «рисунки и модели, по которым строены в летнем доме каменныя палаты». «Модель дворца, – пишет А.Ю. Епатко, – искали в хранилище итальянского архитектора Д. Трезини – на „мастерском дворе“, куда после смерти архитектора вывезли его архив. Это лишний раз подтверждает гипотезу, что автором Летнего дворца Петра I был именно Д. Трезини»⁹⁵.

Если речь идет о гипотезе, то никакое подтверждение не может считаться лишним. Разберемся. Прежде всего непонятно, почему мастерской двор – это «хранилище итальянского архитектора». Заглянем на Мастерской двор, что «позади лугу Гдрни црцы от малой речки (Мойки) казенный двор, где лежат гдрвы припасы». Чего там только нет! «При том дворе три избы, конюшня, анбарцы маленкие, кузница. Да при том же казенном дворе 50 труб широкие, 45 средней руки, еще поменше 42 трубы самой меншей руки». Сваи, бревна, пять копров, три голубятни. В большом амбаре огромный список «мелочных припасов»: гвозди, ломы, канаты, пильный тес, болты, мраморные половые плитки, краски, алебастр, клей, «сани, что камень возят, 24 бочки, в чем был семент, точило, на котором топоры точат, 33 тележки, что землю возят, 40 лопаток железных. К копру нарушные веревки для подъема баб».

В страшном сне не могло привидеться Трезини, что его архив когда-нибудь окажется на Мастерском дворе! Хранились здесь и модели. Читаем рапорт канцелярского служащего, датированный ноябрем того же 1742 г.: «…имеющиеся в ведомстве архитектора Земцова в сохранении на мастерском дворе моделей в Летний дом в старую оранжерею, где протчие модели имеютца, за теснотою поставить негде». Земцов предложил, «чтоб вышеписанные всякого звания модели, которые немалой суммы денег стоят, перенести в деревянные магазины на берегу Невы реки»⁹⁶. Значит ли это, что все модели, имевшиеся в ведомстве Земцова, сделаны по его проектам? Нет, конечно. Изготовление моделей входило в программу обучения архитектурных учеников. Вот распоряжение кабинет-секретаря Макарова от 23 октября 1724 г.: «Его И. В. указал ученикам архитектурным Усову и Еропкину зделать мадели по рисункам, объявленным от них Его величеству домам, и людей и материалов к тому делу указал его величество требовать из канцелярий от строений». «Надобно, – доносит Т. Усов, – для дела моделей домов Его И. В. столяров шесть члвк, рещиков два члвка, токарей два члвка»⁹⁷. Опрометчиво было бы считать, что, например, Трезини – автор проектов дворцов и садов в Стрельне и Ревеле на основании подписанного им документа: «Надобно на дыкрашения модели к строению стрелиной мызы и огорода и к ревельской модели такожде и огорода (в Ревеле) Его Ц. В. нижеписанных красок: крутику 1 фунт, бакану венецианскаго 1 фунт. Д. Трезини»⁹⁸. От Трезини затребовали рисунки и модель Летнего дворца не потому, что он якобы был автором проекта, а потому, что он – главный архитектор Канцелярии от строений. Лишь спустя 20 лет после смерти Трезини его вдова передала «модели зданий и памятников» в Канцелярию от строений⁹⁹. Все эти годы архив архитектора хранился в его доме на 2-й линии Васильевского острова.

Повторим, возможно, Трезини, как самый опытный на тот момент архитектор, построил Летний дворец, но его проект, как и проект Летнего сада, принадлежал архитектору-любителю Петру I.

¹ Геркенс (?). Точное известие о новопостроенной его царским величеством Петром Алексеевичем на большой реке Неве и Восточном море крепости и города Санкт-Петербурга…// Беспятых Ю.Н. Петербург Петра I в иностранных описаниях. Л., 1991. С. 52.

² Русская архитектура первой половины XVIII века / Под ред. акад. И.Э. Грабаря. М., 1954. С. 99.

³ Богданов А.И. Описание Санкт-Петербурга. 1749–1750. СПб., 1997. С. 111.

⁴ Зуев Г.И. Течет река Мойка… От Фонтанки до Невского проспекта. СПб., 2012. С. 7; Лисаевич И. Санкт-Петербург. Архитектурный портрет. СПб., 2002. С. 73.

⁵ Смирнов Н.И. Марсово поле. Л.; М., 1947. С. 12.

⁶ Георги И.Г. Описание российского императорского города Санкт-Петербурга 1794–1796. СПб., 1996. С. 48.

⁷ Канн П.Я. Прогулки по Петербургу. СПб., 1994. С. 129.

⁸ Шарымов А.М. Предыстория Санкт-Петербурга. СПб., 2003. С. 349.

⁹ Зуев Г.И. Течет река Мойка… С. 17, 96.

¹⁰ Петров П.Н. История Санкт-Петербурга с основания города до введения в действие Выборного городского правления по учреждениям о губерниях 1703–1782. СПб., 2004 (Репринт изд. 1855 г.). С. 129.

¹¹ Санкт-Петербург. Энциклопедия. СПб.; М., 2004. С. 460.

¹² Дмитриева Е.В. Культура и быт Санкт-Петербурга. СПб., 2009. С. 59.

¹³ Полунин Ф. Географический лексикон Российского государства или Словарь, описующий по азбучному порядку реки, озера, моря, горы и пр. М., 1773. С. 341.

¹⁴ Записки Юста Юля (с датского неизданного подлинника) // Русский архив. 1892. № 8. С. 509.

¹⁵ ПБПВ. СПб., 1889. Т. 2. С. 42. № 636.

¹⁶ РГАДА. Ф. 9. От. 2. Ед. хр. 2. Л. 11.

¹⁷ Дубяго Т.Б. Летний сад. М.; Л., 1951. С. 12.

¹⁸ Журнал или поденная записка императора Петра Великого. Т. I. М., 1770. С. 62.

¹⁹ Шарымов А.М. Предыстория Санкт-Петербурга. СПб., 2003. С. 438.

²⁰ Семенцов С. Система поселений шведского времени. Сб.: Шведы на берегах Невы. Стокгольм, 1998. С. 133.

²¹ Петербург в эпоху Петра I. Каталог документов. СПб., 2003. № 3908.

²² Дубяго Т.Б. Летний сад. С. 12.

₂₃ Малиновский К. В. Санкт-Петербург XVIII века. СПб., 2008. С. 37.

²⁴ Кузнецова О.Н., Борзин Б.Ф. Летний сад и Летний дворец Петра I. Л., 1988. С. 13.

²⁵ Овсянников Ю. Доменико Трезини. Л., 1988. С. 67, 68.

²⁶ Анисимов Е. Петербург времен Петра Великого. М.; СПб., 2008. С. 281.

²⁷ Грабарь И.Э. История русского искусства. Т. V. М., 1960. С. 75.

²⁸ Коренцвит В.А. Хоромы Петра в Летнем саду // История Петербурга. 2009. № 4 (50). С. 3–6.

²⁹ Базарова Т.А. Планы петровского Петербурга. СПб., 2003. С. 35. Рис. 2.

³⁰ Дубяго Т.Б. Летний сад. С. 11.

³¹ Анисимов Е.В. Санкт-Петербург. 300 лет истории. СПб., 2003. С. 66.

³² Цылов Н.И. Планы Петербурга в 1700, 1705, 1738, 1756, 1777, 1779, 1840 и 1849 г. с приложением планов 13 частей столицы 1853 года. СПб., 1853.

³³ Планы С.-Петербурга, составленные и гравированные по историческим сведениям, находящимся в Военно-топографическом депо. СПб., 1846.

³⁴ Базарова Т.А. Планы петровского Петербурга. СПб. 2003. С. 52. Рис. 7.

³⁵ Там же. С. 60. Рис. 9.

³⁶ Там же. Планы петровского Петербурга. С. 66. Рис. 11.

³⁷ Цит. по: Там же. С. 65.

³⁸ Базарова Т.А. Планы петровского Петербурга… С. 81; SRA. Kommitteer., 1700, G. Lybecker. Defensions-kommisionen. 6. II. 1708 (?).

³⁹ Базарова Т.А. Планы петровского Петербурга. С. 37, 42.

⁴⁰ Горбатенко С. Новый Амстердам. Санкт-Петербург и архитектурные образы Нидерландов. СПб., 2003. С. 190.

⁴¹ ПБПВ. Т. 4, вып. 1. СПб., 1900. С. 263, № 1239.

⁴² Цит. по: Беспятых Ю.Н. Наводнения в Петербурге Петра I. СПб., 2013. С. 74.

⁴³ Рыкачев М.А. О высоте наводнения 9 (20) сентября 1706 года по измерениям Петра Великого // Изв. АН. 1898. Сер. 5. Т. 9. № 4. С. 47–49; Нежиховский Р.А. Река Нева. Л., 1973. С. 188.

⁴⁴ ПБПВ. СПб., 1900. Т. 4, вып. 1. С. 263, № 1239.

⁴⁵ ПБПВ. Пг., 1912. Т. 7. С. 512.

⁴⁶ СПбИИ РАН. Ф. 270. Оп. 1. Ед. хр. 54. Л. 784.

⁴⁷ СПбИИ РАН. Ф. 270. Оп. 1. Ед. хр. 54. Л. 152.

⁴⁸ Цит. по: Микишатьев М. Вокруг Литейного. Прогулки по Литейной части. СПб., 2008. С. 138.

⁴⁹ ПСЗ. Т. V. 3019.

⁵⁰ Петров П.Н. История Санкт-Петербурга с основания города… С. 131.

⁵¹ РГИА. Ф. 467. Оп. 4. Д. 147. Л. 358. После смерти Петра I указ был фактически отменен Верховным Тайным советом (РГАДА. Ф. 1239. Оп. 3. Д. 35111. Л. 34).

⁵² ПБПВ. М., 1962. Т. 11, вып. 1. С. 34.

⁵³ РГИА. Ф. 427. Оп. 5. Ед. хр. 18. Л. 155. Протокол Канцелярии от строений об отпуске… гонта и гвоздей на перекрытие Красных хором в Екатерингофе. 1724 г.

⁵⁴ Кормильцева О.М., Сорокин П.Е., Кищук А.А. Екатерингоф. СПб., 2004.

⁵⁵ Копия с писем государя Великого. 1700 по 1725 г. М., 1882. С. 10.

⁵⁶ Петров А.Н. и др. Памятники архитектуры Ленинграда. Л., 1976. С. 116.

⁵⁷ Петр I (?). Первый проект Летнего дворца. 1710 г. (?) МАХ. Ед. хр. № А -20527.

⁵⁸ Исторический очерк и обзор фондов рукописного отдела Библиотеки Академии наук: в 3 вып. / Ред. В.П. Адрианова-Перетц. М.; Л., 1956–1961. Вып. 1: XVIII. С. 232.

⁵⁹ Клепиков С.А. Филиграни и штемпели на бумаге русского и иностранного производства XVII–XX веков. М., 1959.

⁶⁰ Коренцвит В.А. Кто автор Летнего дворца и Летнего сада? //Петровское время в лицах. Государственный Эрмитаж. Материалы науч. конф. СПб.,

2009. С. 186–199.

⁶¹ Вальмовая крыша – вид крыши с четырьмя скатами, причем торцовые скаты имеют треугольную форму (называются «вальмы») и простираются от конька до карниза. Два других ската трапециедальной формы.

⁶² Гунич А.Г. Забытый дворец. История строительства Кронштадтского дома А.Д. Меншикова // Петровское время в лицах – 2005. Материалы науч. конф. СПб., 2005. С. 71.

⁶³ Ухналев А.Е. История строительства Летнего дворца Петра I // Архитектурное наследие. № 53. 2010. С. 92–106.

⁶⁴ Ожегов С.С. Типовое и повторное строительство в России в XVIII–XIX веках. М., 1984; Тыдман Л.В. Развитие внутреннего пространства домов-дворцов 1700-1760-х годов // От Средневековья к Новому времени. Материалы и исследования по русскому искусству XVIII – первой половины XIX века. М., 1984. С. 180–210.

⁶⁵ РГАДА. Ф. 198. От. 198. Д. 1–2. Л. 10, 11.

⁶⁶ Походный журнал 1710 года. СПб., 1911. С. 18.

⁶⁷ ПБПВ. М., 1951. Т. 8. Вып. 2. С. 760.