Триумфатор Пучков Лев

Ладно, думаю, хватит вас утомлять живописанием составляющих «стадионного синдрома», это удел специалистов, а широкую публику в любом процесс в первую очередь интересует результат.

Результат.

Управились мы, вопреки опасениям вольерной аудитории, примерно за восемнадцать часов. Да, пахать пришлось не разгибаясь, без сна и отдыха. Ну так на то они и особые обстоятельства, чтобы выкладываться по полной: сейчас не воспользуешься – другого раза не будет.

Так… Про то, как загадили вольер, думаю, вам неинтересно, а все остальное в цифре выглядело следующим образом:

– около трех тысяч человек оформили по статьям за хранение и распространение, из них примерно 80 процентов (в которые вошли поголовно все, кто был в вольере) – по явке с повинной;

– изъяли почти полтонны героина и две с половиной тонны «травы» и прочей «дури».

Для скептиков: понятно, что людей можно набрать новых, а товар нетрудно подвезти. Но признайте, что в целом все это – большое, хорошо налаженное хозяйство, которое исправно функционировало не один год, принося колоссальную прибыль, и вдруг в одночасье накрылось одним известным местом. Для восстановления такого хозяйства понадобится масса времени, ресурсов и незаурядной личной отваги, а в связи с неизбежно грядущим Законом все это как минимум на ближайшие полгода просто утрачивает смысл.

Короче.

К полудню четвертого сентября наркодилерская сеть в столице нашей Родины была уничтожена.

Мы разобрали рогатки, помогли омоновцам собрать палатки и с триумфом убыли на базу…

В 16.45 меня растолкал Собакин и сказал, что нас приглашают на торжественное собрание.

Лег я в три пополудни с твердым намерением дрыхнуть ровно сутки кряду, при пробуждении первым делом ощутил, что выбитые зубы – это вовсе не сон, а трагическая явь, так что, сами понимаете, ожидаемого взрыва энтузиазма товарищ по борьбе со вселенским злом от меня не дождался. Более того, спросонок я почти дословно процитировал безвременно почившего Экипидора, пообещав вступить в интимные отношения не только с этим собранием, но и со всем, что имеет к нему хотя бы даже самое отдаленное отношение.

Заразная это штука – экипидорщина, пристает сразу и надолго.

– Там будет много жратвы, – Собакин был радостно возбужден, бодр и ясноглаз, будто и не вкалывал сутки без продыху. – Нет, жратва – это грубо. Там будут самые лучшие яства, какие только можно себе представить! И самое высококачественное пойло! Французские коньяки, ликеры, эксклюзивная водка, коллекционные вина… И подарки дадут – ценные. В смысле, в натуре – дорогие.

– А п…лей там не дадут – совсем задаром или хотя бы по демпинговым ценам?

– Да ну тебя! А! Еще там будут продажные девки. Из самого крутого публичного дома. Под видом официанток…

– Это ты про рай рассказываешь?

– Нет, я вполне серьезно!

– Думаешь, если нас расстреляют, то мы туда попадем? Да вот вам крендель с бубенцами, дорогой друг! Таких, как мы, в рай не пускают. На пушечный выстрел.

– Давай собирайся! Через пятнадцать минут выезд.

– Так это еще куда-то ехать надо?! Я думал – это здесь, у нас. Не, я пас. Я раненый герой, так что имею право…

– Зубов собирает руководство управления, – «расшифровался» наконец Собакин. – И наиболее отличившихся сотрудников. Торжественное собрание – подарки – банкет. Отказы не принимаются. Начало в 21.00.

– Вот епп… Мы что, общество тайных убийц? У всех нормальных людей торжественные собрания в девять утра. Почему у нас в девять вечера?! Завтра с утра – никак?

– Завтра будет слушание Закона. Если примут, сразу засучивать рукава и на квартал – вот в таком режиме, как в последние сутки. Если не примут… Гхм… Ну, сам понимаешь…

– Понимаю. А чего – начало в девять, а выезжать за четыре часа?

– Собрание будет в загородной резиденции Зубова. Это на Рублевке.

– Ух ты! Да неужто нас с тобой туда пустят?!

– Ну так я и говорю: поехали, пожрем как следует, вмажем на халяву, короче, стресс снимем. Не думаю, что нас еще когда-то в такой дом пригласят – так что давай, будет что детям рассказать.

– А гордость?

– Не понял?

– Ну, помнишь: «человек – это звучит гордо»? Мы, значит, плебеи без роду-племени, люди третьего сорта, по каким-то соображениям допущены в дом к великому господину Зубову…

– Да пошел ты в ж… со своими моральными перепадами! Человек весь мыслями в завтрашнем дне, завтра в буквальном смысле судьба решается, а не забыл о простых исполнителях, решил отблагодарить…

– Да понял, понял… Ладно, уболтал – так и быть, снизойду до вашей прогнившей аристократии…

«Наиболее отличившихся» было аж четверо – Собакин, Разуваев, какой-то хмурый член коллектива, которого я видел впервые (не иначе – из загадочного отдела обеспечения), ну и, разумеется, ваш покорный слуга. Остальные – руководство управления. В итоге вышло полтора десятка лиц.

Встречающая сторона была представлена товарищем Зубовым, предсовбеза и тремя каким-то вельможами, которых я до сего момента видел только по телевизору. Вопреки ожиданиям, Зубов со товарищи вели себя по-свойски (или просто очень ловко притворялись), без какого-либо намека на чванство и закономерно ожидаемого снобизма.

Как такового, торжественного собрания не было: мы расселись в гостиной, кто на чем придется, Зубов коротко поблагодарил всех за работу, сказал, что нет таких слов, чтобы выразить, как он нам признателен за героизм и самоотверженность, и потому – вот нам подарки. Тут же были розданы эти самые подарки: камеры-фотоаппараты-ноутбуки, а нашему генералу дали именной пистоль с позолоченной инкрустацией на затворе. Эмм… Не совсем понял: это от всей души или с каким-то намекающим подтекстом?

Быстренько разделавшись с официальной частью, Зубов извинился, что не смог пригласить все управление, хотя, безусловно, остальные сотрудники тоже этого заслуживают, и обязал генерала вручить всем остальным подарки от его имени. Две коробки подарков охрана уложила в наши машины, а всех присутствующих Зубов попросил быть его гостями, не церемониться и вести себя как дома.

После этого хозяин наскоро прогулял нас всем гуртом по усадьбе на предмет показа местных достопримечательностей. В рамках приема полноценных гостей, ранее в усадьбе не бывавших, это выглядело вполне пристойно, однако мне экскурсия показалась продуманной пиар-акцией.

Кто мы для Зубова? Низовые исполнители, не более того. Пешки. Кто такой Зубов? Это очень большой человек. И человек непростой. До таких вершин добираются только особые люди, умеющие идти по трупам и поступаться всем чем угодно ради карьеры.

Так на фига же такому человеку таскать по усадьбе целую ораву никчемных для него людишек и ласково с ними обращаться?

А чтоб показать, как небогато и простецки он живет. Этакий парень из народа, свой в доску, не ворует, довольствуется малым, короче – редкий типаж слуги государева с человечьим лицом. И пусть потом об этом расскажут всему управлению, которое, если все сложится, еще долго будет служить в качестве надежного и отлаженного инструмента для осуществления далекоидущих амбициозных планов этого редкого типажа.

Кстати… Не в моей компетенции делать прогнозы такого рода, но Зубов и так популярен в народе, а если у него получится успешно применить обкатанную в Черном Яре методику в масштабах всей страны… Короче, без всяких преувеличений – у супруги Зубова есть неплохие шансы в самое ближайшее время стать первой леди России…

Хатенка и в самом деле оказалась более чем скромной (по сравнению с дворцами соседей). Небольшой двухэтажный дом из красного кирпича на пять комнат, во дворе гараж, за домом – просторная беседка-терраса с видом на японский сад камней. Проходим дальше по мощенной булыжником тропинке, петляющей меж вековых сосен, до деревянной баньки, за которой примостился искусственный грот из тех же булыжников, в гроте – бурлящий горячий гейзер, исполненный в виде пятиместного джакузи из камня, углубленного в грунт и обнесенного поверх кладкой из природных валунов. Пожалуй, это единственная роскошная вещь на всем подворье.

А вот чего здесь было много – это метров. Усадьба размещалась на довольно обширной площади, между воротами и парадным крыльцом было метров пятьдесят, и примерно столько же между домом и баней.

Как видите, до загородной резиденции усадьба явно не дотянула. Это, скорее, летняя дача.

Всезнающий Собакин просветил: семья живет на Старом Арбате, собственно «загородная резиденция» у него в Сочи, а это – точно, дача, причем государственная, выделенная во временное пользование.

Конечной точкой экскурсии была баня. Зубов объявил, что баню топили специально для гостей, «долина гейзеров» будет функционировать всю ночь, так что желающие – без церемоний могут разоблачаться и развлекаться физиотерапией.

Единственная просьба – давайте сначала нажремся до поросячьего визгу, а потом уже делайте что хотите.

Я, вообще, сначала подумал, что это такая барская шутка. Знаете, как обычно бывает на званых банкетах такого уровня: три тоста, хозяин, сославшись на занятость и важные государственные дела, уходит в кабинет, гости для приличия сидят еще минут десять, потом начальник тихо командует: ну все, пора и честь знать, – и все разъезжаются по домам, голодные и трезвые, чтобы уже потом, в тесном кругу, исполнить вот эту замечательную директиву: «нажраться до поросячьего визгу». Или до разноцветных галлюцинаций, это уж как повезет.

Стол накрыли в беседке. Беседка просторная, но для двух десятков здоровых мужиков было тесновато: сидели плотно, в буквальном смысле локоть к локтю.

Ага! Даже посадили не просто так, а с подтекстом…

В течение всего этого вечера мне повсюду мерещились какие-то многозначительные намеки и двусмысленности. Может, зубовный недостаток был тому виной или просто мало спал и много получал в последнюю неделю – весь организм превратился в сплошной комок нервов.

Ну вот сами посмотрите: в гостиной не накрыли. Значит – что? Знайте свое место, плебеи!

Усадили тесно: вот вам напоминание о корпоративной спайке. Не забывайте, мы тут все повязаны кровью, скованы одной цепью, и пока мы вместе, мы – сила.

Так… Продажных девок не было. Ни дорогих, ни дешевых. Непродажных, впрочем, тоже не было. Обманул Собакин. Провиант и горючее по мере надобности подносил пожилой повар в белом переднике, ему помогали двое крепких парней с гарнитурой радиостанции в ухе (ага!), а обслуживали мы себя самостоятельно – Зубов, например, наливал всем, до кого мог дотянуться. Ой, блин, как демократично! Ну точно, рубаха-парень, свой в доску и простой как три копейки – запомните и передайте остальным…

Стол, действительно, накрыли по-царски. Такой концентрации вкусной еды на одной площади ранее мне наблюдать не доводилось. Яшино застолье в ожидании москвичей – просто диетическая столовая. Однако я в этой области не авторитет, моя специфика: кефир-батон-котлета, так что тут я могу быть необъективен. А вот в собакинских глазах отчетливо читалось вожделение с оттенком легкой скорби. Все ведь сожрать за раз не получится, а унести с собой не дадут, да и неприлично солидному мужику такими вещами заниматься.

Наверное, в эти минуты Собакин мечтал превратиться в верблюда. Кто не в курсе, эта такая горбатая скотина, которая жрет редко, но много – про запас. Потому что злые арабские террористы, которые на этой скотине ездят, в рейде ее совсем не кормят. Вот это умение сейчас бы здорово пригодилось…

На протяжении трех первых тостов все было пристойно и чинно.

«За успех» суеверно не пили. Подняли «за результат», «за нас с вами и х… с ними», и, как положено, «за тех, кто не с нами».

Четвертую пришлось ждать. Зубов двинул прочувствованный спич на тему: мы молодцы, он в нас верит и надеется, что наша выносливость не уступает самоотверженности. Потому что начиная примерно с послезавтра на нас обрушится прямо-таки титаническая работа. Пахать придется без выходных, по восемнадцать часов в сутки, на протяжении неопределенно долгого периода – короче, пока не победим.

Тут в спич осторожно вклинился предсовбеза, напомнив, что завтра еще предстоит голосование, а там возможны нюансы, так что, может быть, не стоит преждевременно…

– Да куда они, на х…, денутся! – моторно воскликнул Зубов, крепко сжимая кулак и выставляя его на всеобщее обозрение. – Они у меня вот где! Мы их всех за яйца держим! У нас на весь депутатский корпус столько материала, что хоть сейчас подгоняй эшелон и поголовно всех – на Колыму, без суда и следствия. И они прекрасно это знают! Так что проголосуют как миленькие, это даже без вариантов…

Эмм… По-моему, получилось несолидно и даже как-то легкомысленно. Наверное, в другой компании это прозвучало бы внушительно, но здесь аудитория подобралась несколько иная: как раз те люди, что по крупицам собирали этот самый «материал» и знают, о чем идет речь.

Товарищ Зубов имеет в виду компромат на ряд народных избранников, которые так или иначе связаны с наркомафией. Основной массив компры добывал отдел обеспечения, но мы к этому благому делу также приложили руку (особенно на последнем этапе: при проведении мероприятия «Сантьяго», например, ворье так ударно сдавало своих покровителей, что прямо сейчас с ходу можно заводить дела на целую кучу высокопоставленных мерзавцев), так что о проценте вовлеченности представление имеем.

Короче. Не буду вдаваться в детали, но насчет «поголовно» – это товарищ Зубов загнул. Два десятка акул и с полсотни резвых пираний – это, конечно, повлияет на судьбу голосования, но отнюдь не радикально. Так что прав предсовбеза, нюансы возможны – как и в любом аналогичном предприятии массового характера.

Другой вопрос, что эти два десятка – очень серьезные и влиятельные ребята, они могут сделать погоду и устроить большущие неприятности любому, кто выступит против них явным образом, не располагая мощным тылом и ресурсами.

Наверное, корректнее было бы сказать так: «основных» мы нейтрализовали, руки у них связаны намертво, а с остальными провели работу по интересам, так что шансы на успех у нас довольно приличные…

Возражать, однако, никто не посмел: аудитория уважительно выслушала спич, вмазала и стала поспешно закусывать.

Я грешным делом подумал: ну все, сейчас эта псевдодемократическая сказка закончится. Зубов скажет, что ему надо готовиться к завтрашнему судьбоносному заседанию, пожелает нам приятного отдыха и покинет общество. А мы, как подобает воспитанным людям, не сочтем возможным злоупотреблять гостеприимством большого человека и тоже куда-нибудь отправимся. Надеюсь, наш генерал продумал этот вопрос, и мы поедем в какое-нибудь хорошее место, чтобы продолжить так славно начавшийся вечер. Ну, на худой конец, вернемся домой, вмажем три по пятьдесят и завалимся спать. Тоже неплохо, верно?

Собакин, видимо, подумал то же самое: он нервно откромсал огромный кусок копченого мяса и, рискуя вывихнуть челюсть, обеими руками принялся запихивать его в рот. О! Зрелище, я вам доложу, было еще то…

Товарищ Зубов, как и ожидалось, решил подготовиться к завтрашнему дню, однако сделал это довольно своеобразно, на свой лад. Никуда он не пошел, а напомнил нам, что собирается нажраться как свинья, и в двух словах объяснил практический аспект данного деяния.

– Если буду трезвый или даже полупьяный – бессонная ночь мне обеспечена. Завтра действительно судьбоносный день, как-то на что-то повлиять уже не получится, а переживать все равно буду. В общем, чтобы спокойно выспаться, мне надо быть мертвецки пьяным. Так что, братья по оружию, прошу – поддержите старика в этом славном начинании…

Вы удивитесь, но уламывать никого не пришлось. В таких делах мы ребята покладистые и отзывчивые.

Сказано – сделано. Товарищ Зубов тотчас же задал темп, причем не абы как, на глазок, а методически грамотно и с научным подходом. Один из ребятишек с посторонним предметом в ухе приволок шахматные часы и поставил по левую руку от хозяина. И начали мы звенеть рюмками с интервалом в три минуты четырнадцать секунд. Откуда взялось это магическое число, я так и не понял, но, судя по всему, товарищ Зубов по этой части был большой дока: примерно через час мы все были в меру неадекватны, причем некоторое особи неадекватны двояко, а то и вовсе не в меру.

Оковы официоза как-то сами собой распались, за столом воцарилась атмосфера всеобщего дружелюбия, благодушия и поистине братской любви.

Да! Братья по оружию – это товарищ Зубов верно подметил. Мы братья!!! Вообще, не понял: и чего это я давеча искал тут какие-то намеки и подтексты? Откуда такое желчное недоверие и махровый скептицизм?! Ну и сволочь же я… Все вокруг – просто душки и былинные богатыри.

Ну, вы, наверное, уже поняли: мне было хорошо. Скорбь по утраченным зубам временно оставила меня, и в какой-то момент я понял, что прямо сейчас могу отчетливо сформулировать определение отдельно взятого, локального счастья. Счастье – это когда ты сытый и пьяный сидишь на пиру победителей, в компании братьев по оружию, тебе не надо ни о чем беспокоиться, а впереди отчетливо прорисовываются самые радужные и многообещающие перспективы – потому что ты принадлежишь к самой лучшей на свете организации, которая в этом мире зла занимается праведным делом.

Вот это счастье.

И вообще, все было здорово и прекрасно. Свежий воздух, ночная прохлада, сказочные огоньки разноцветных фонариков, освещавших сад, богато накрытый стол, аромат поджариваемого на углях мяса, приятная ненавязчивая музыка…

Короче, не вечер, а сплошная земная благодать!

Хотя, может быть, для кого-то это было всего лишь приятной обыденностью, а я испытывал особенно острое ощущение счастья ввиду того, что совсем недавно пережил страх неотвратимой смерти и каким-то чудом умудрился в последний момент выскочить из ее липких объятий…

Братья по оружию, судя по всему, тоже чувствовали себя неплохо.

Собакин наконец-то ублажил демона чревоугодия: сидел, раскачиваясь, как китайский болванчик, и, сыто икая, благодушно посмеивался над анекдотами, которые заплетающимся языком рассказывал коллега из отдела обеспечения.

Вечно розовый Разуваев был странно бледен и задумчив. Но задумчив не отрешенно и пасмурно, а как-то светло и даже величаво. А может, он просто музыку слушал: из колонок, выставленных во дворе, лилась берущая за душу лирическая мелодия – я не особо силен в музыке, не знаю, что это было, но было здорово.

Остальные вели себя вольготно и вовсю галдели, а наш генерал, перешагнув через вбитую многолетней службой субординацию, окончательно и бесповоротно подружился с Зубовым и осмелился-таки задать ему вопрос сугубо интимного характера.

Суть вопроса: а нет ли у товарища Зубова в особняке пресловутой секретной комнаты? Тут давеча генерал смотрел импортное кино, где какая-то богатенькая дамочка с ребенком заперлась в такой вот комнате и долго и счастливо оборонялась от вломившихся в ее дом злых бандитов. Генерал совершенно точно знает, что в последнее время для персон высшего ранга, типа Зубова, по статусу ввели такие комнаты. Получается, на пенсию вышел, а ни разу не видел, так что интересно было бы глянуть, как оно устроено. Это что-то типа герметического бронебой-ного сейфа с автономной подачей воздуха или как?

Зубов, весело гогоча, заявил, что да – такие комнаты в природе существуют, но они ему на фиг не нужны. Потому что…

– Это мой город! Моя страна! И здесь ни одна падла не посмеет поднять на меня свой облезлый хвост…

Тут Собакин, в очередной раз сыто икнув, некстати вспомнил, что Экипидор говорил примерно то же самое своему телохранителю.

К чему это он – я не понял, но, по счастью, кроме меня и бледненького Разуваева никто это идиотское замечание не услышал.

Так вот, эта импортная секретная комната Зубову совсем без надобности, но в доме есть стандартная дежурка, которой оборудованы все госдачи (помещение, где сидит охрана). Дежурка эта, типа того, натуральный дот: окна-бойницы, стены – броня, боезапас, противогазы и все такое прочее. Так что при случае можно запереться и в течение суток успешно держать оборону против целого полка.

Генерал выразил желание взглянуть на дежурку, Зубов повел его показывать, а мы с Собакиным потащили Разуваева рыгать.

Вот уж не ожидал от нашего железобетонного терминатора! Теперь понятно, что символизировала эта его томная бледнота, – ни фига он там не слушал и ни о чем не думал: брат по оружию тривиально боролся с позывами. И, может, это не от водки, а потому что за столом, с молчаливого попустительства хозяина, многие курили. Или понервничал накануне. Или все в куче…

Рыгали прямо в саду, рядом с баней. До самой бани маленько недотянули: хотели вообще-то воспользоваться тамошними санитарными удобствами – но, видать, не судьба.

Собакина этот процесс почему-то забавлял: он жизнерадостно хихикал и сыпал идиотскими шутками:

– Вы чего такой бледненький, сэр?

– Уээээррг…

– А-а-а, взбледнулось?!

– Уооррг…

– Гы-гы! Это крик души или просто вокал развиваете?

Основательно оросив кусты, Разуваев сел прямо на землю и, спрятав лицо в ладонях, начал тихонько всхлипывать.

– Во, бл… – плачущий убийца! – Собакин вцепился в Разуваева и поволок его к бане. – Типа того – на раскаяние проперло?!

– Куда ты его тащишь? – удивился я.

– Там освещение получше, – деловито пояснил Собакин. – Ни разу не видел Разуваева плачущим. Раритет, бл…!

– Да иди ты на х…, долбо…! – Разуваев вяло сопротивлялся. – Оставьте меня, я потом подойду…

– Дурак ты, Гриша, – я решительно взял сторону Разуваева. – Ни хрена не понимаешь. Оставь человека в покое.

– А чего тут понимать? – В голосе Собакина звучало недоумение. – Мы что-то неправильно делали? Он что – детей убивал?! Калек, женщин, стариков – ну, не знаю – простых работяг или пусть даже невинных уличных бл…?! С кем мы работаем, напомнить?! Это ж были натуральные мрази…

– Это были люди!!! – тонко крикнул Разуваев и забился в рыданиях. – Все они – люди…

Из темноты неслышно нарисовалась парочка крепких хлопцев с инородным предметом в ухе. Хлопцы поинтересовались, что происходит, быстренько вникли в суть, сочувственно покивали и так же неслышно растворились в темноте.

Разуваев рыдал, а мы сидели рядом и ждали, когда кончится приступ. По опыту знаю: в такой ситуации помочь человеку ничем нельзя, жалеть противопоказано, надо просто подождать, когда утихнут эмоции.

Когда кризис миновал, мы потащили «плачущего убийцу» умываться. В баню он не захотел – жарко там, поэтому воспользовались «гейзером».

От верхней грани кладки до бортика в уровень с бурлящей ватерлинией было довольно далеко, координация у пьяных – сами понимаете, короче, не удержали товарища, и он булькнул в «гейзер», прямо в одежке. Мокнуть мы не планировали, посему попытались эвакуировать утопленника с помощью подручных средств: вооружились прислоненной к стене щеткой на длинной массивной деревянной ручке и начали имитировать рыболовную активность.

Получалось из рук вон: мы конски ржали, пару раз уронили щетку и все с ног до головы забрызгались. Кроме того, саботажник Разуваев обратно вылезать не пожелал: нашему парню неожиданно понравилось в каменном джакузи, он с удобством разместился на центральном сиденье и заявил, что теперь будет здесь жить.

Мы коротко посовещались и решили: жить, это, безусловно, перебор, но почему бы не воспользоваться случаем? Когда еще выпадет возможность посидеть в таком распрекрасном «гейзере»?

Короче, мы разделись и нырнули к Разуваеву…

До сего момента баловаться физиотерапией такого рода мне не доводилось. Как-то все недосуг было воткнуть джакузи в свою развалюху: то весь в работе, то денег не хватает, то метров – а у знакомых не было, потому что все мои знакомые, как и я, – голь перекатная.

Кто не пробовал, поверьте на слово: это просто мистика какая-то. Особенно если в ж… пьян и правильно подобран температурный режим. Вода нагрета до температуры тела или что-то около того, мощные пузырчатые потоки вибрируют вокруг тебя, и через некоторое время наступает ощущение невесомости. Ты перестаешь чувствовать свое тело и силу земного притяжения, и словно бы паришь, аки дух бесплотный. Над каменной купелью клубится густой ароматный пар, белесым туманом растекается по всему пространству грота и медленно плывет к зияющему ночной мглой широкому входу – кажется, еще немного, и этот тягучий плотный поток подхватит тебя, утащит в темноту и вознесет прямо к звездам…

Короче – обалдеть!

– Здорово, – расслабленно пробурчал Собакин. – Красота… Завтра у нас день свободный. Последний выходной перед затяжным авралом…

– Не выйдет, – возразил я, уловив ментальный посыл брата по оружию.

– Что – «не выйдет»?

– Ты хочешь соорудить у нас такую же «долину гейзеров»?

– Ну а что тут сложного? Смотри: яма, цемент, камни, трубы, насос. Так?

– Ну, в общем…

– Нас – толпа. Скинемся, купим что надо. Яму выкопаем за час: и экскаватора не надо. У Разуваева есть Жуков – мастер на все руки.

– Ага – и на все ноги. Глупости все это.

– Ну почему глупости? С такой толпой – да мы за полдня все сделаем! Не, грот, конечно, – это лишнее, возни много, а вот сам бассейн… Серый, Жукова дашь?

– Мммм… – Разуваев, похоже, впал в нирвану: откинул голову, закрыл глаза – короче, ушел в себя, не беспокоить.

– Серый!

– Оружие есть? – уточнил Разуваев, с неохотой разлепляя веки.

– Не понял… Ну-ка, быстренько: какая связь между оружием и бассейном?

– Пристрелите меня, – попросил Разуваев. – Так хорошо уже не будет. А хуже – не хочу…

– Серый, ты бредишь. Генерал же при тебе сказал: на банкет – никаких стволов. Так что ничем помочь не можем.

– Ну… у охраны пистоль попросите.

– Да ну тебя! Давай лучше сделаем у себя такой же бассейн. И будет тебе каждый день вот так же здорово – и стреляться не надо…

– Ну, если так…

В этот момент в усадьбе погас свет.

Без какой-либо привычной преамбулы, типа грозового разряда, искр и хлопка в трансформаторе или мигания лампочек, как при перепадах в сети… А просто:

Раз! И кромешная тьма.

Два! Мгновенно смолкла музыка.

Три! Прощально вскипев последними пузырьками, заткнулся «гейзер», и воцарилась полная тишина.

– Ну вот, началось, – капризно пробурчал Собакин.

Где-то снаружи полыхнула тусклая вспышка – как отдаленная зарница, а мгновение спустя в районе ворот…

Бабах!!! – шарахнуло так, будто рванул баллон с пропаном.

Не успело эхо от взрыва прогуляться до бани и обратно, как со стороны ворот донесся новый звук: какой-то странный импульсивный скрежет, словно неведомая сила рвала на части толстый лист железа.

– Точно, – совершенно трезвым голосом подтвердил Разуваев. – Началось.

Где-то во дворе между воротами и домом неожиданно громко и хлестко защелкали пистолетные выстрелы.

– Охрана, – оживленно прокомментировал Разуваев. – Недолет! А ну – гранаткой их…

Опять полыхнуло, сочно и раскатисто шлепнул взрыв – раздался надсадный вопль, вибрирующий боевой яростью, не находящей выхода… и тотчас же стих, оборванный на полуфазе.

– Без снайперов, – буркнул Разуваев. – И ни фига не стесняются: просто грубый и прямолинейный штурм – как у себя дома… Интересно, кто это?

Со стороны беседки послышались крики, полные ужаса и недоумения. Выстрелов слышно не было: только жуткие крики в тишине… И от этого казалось, что во тьме мечется огромное чудовище, без разбору рвущее людей, по недоразумению вторгшихся в его охотничьи угодья.

Смотрите, сколько я всего рассказал, а на самом деле прошло едва ли две минуты. Время, казалось, растянулось и стало осязаемым: каждую секунду можно было потрогать, погладить и проводить в последний путь…

Боже мой… До меня только сейчас дошло: там, в беседке, умирают люди.

Это не учения, не розыгрыш, не чья-то дурная шутка.

Нас просто пришли убивать.

Собакин, словно мысля со мной в унисон, грузно всколыхнулся и полез вон из воды.

– Сидеть, – скомандовал Разуваев.

Сказано было тихо, но жестко и властно – сразу понятно, человек привык в самых сложных ситуациях рулить отчаянными головорезами и добиваться беспрекословного повиновения.

Собакин машинально выполнил команду: вернулся на исходную, но тотчас же – сам неслабая личность – выломился из-под контроля:

– Ты чего, Серый?! Их же там убивают!!!

– Оружие есть?

– Откуда?!

– Ну и что хорошего ты там сделаешь? Геройски сдохнешь вместе со всеми?

– А что делать?!

– Сидеть и ждать.

– Чего ждать?!

– Спецназ работает, – с леденящим душу спокойствием пояснил Разуваев, будто речь шла о каких-то совершенно посторонних людях на другом континенте или вообще в иной галактике и не о людях. – Сто пудов, прежде чем зайти, смотрели обстановку. Экран. Красные точки. Баня и бассейн – горячие, два больших красных пятна. Нас сейчас не видно. Но. Они видели, как три точки двигались сюда и пропали. Значит, что?

– Что? – эхом отозвался Собакин.

– Значит, скоро сюда придут.

– И что? Сидеть и ждать?!

Крики в районе беседки стихли. Вся эта кромешная жуть – от стихшего вопля перед воротами до последнего крика в беседке – длилась, наверное, всего несколько десятков секунд.

Быстро они управились…

Опять рвануло – возле дома, глуховатый такой шлепок, сопровождаемый акустическими эффектами и улучшением цветоощущения. Короче, там что-то загорелось и слышны были крики – на улице, возле дома. На сводчатом потолке грота возникли едва распустившиеся лепестки отблесков пожарного зарева.

– О, это уже лучше, – одобрительно буркнул Разуваев. – Сопротивление. Потери. Зашибись!

Да, теперь отчетливо была слышна стрельба из дома. Судя по звукам, палили из карабинов и пистолетов. На улице возле дома продолжали громко переговариваться и даже покрикивать.

– Охрана в дежурке, – Разуваев довольно крякнул. – Нормально. Ненадолго оттянут на себя основные силы.

– Ну так что делать-то?! – в тоне Собакина отчетливо сквозила обреченность.

– Придут двое, – уверенно заявил Разуваев. – Остальные заняты в хате, а по одному не ходят. Шансы у нас – практически нулевые. Но. Побороться все равно стоит. У нас просто нет другого выбора.

– Как – «побороться»?!

– Молча. Тихо. Быстро.

– Без оружия? Против спецов?! Ну, епп… Да хоть трижды быстро и тихо – один хер… Ты вообще, как это себе представляешь?!

– Андрюха – сядь тихонько ж… на бортик. Только без резких движений, плавно.

– На куда? – от ужаса мой рассудок отказывался функционировать.

– Шепотом говори, – терпеливо поправил Разуваев. – Вот у тебя локти на чем лежат – это бортик. Давай.

Я сел как было сказано, поставив ноги на каменное сиденье.

– Протяни руку, пошарь у стены.

Протянул, пошарил – нащупал прислоненную к стене грота щетку с деревянной ручкой. Надо же, я про нее и забыл.

– Взял?

– Да.

– Передай, садись обратно. Спокойно, плавно…

Передал, сел, но не плавно. Неловко оступившись, негромко плеснул водой и, рухнув на сиденье, зашиб бок.

– Ой, бл…

– Тупица.

– Я не нарочно… Да и негромко вроде…

– Все, молчите, слушайте…

Мы успели вовремя: спустя буквально несколько секунд негромко скрипнула дверь в бане.

Ухх…

От страха у меня перехватило дыхание. И без того скверно работающее сознание рвали на части страшные сомнения в правильности разуваевского решения.

Нет, он, конечно, опытный, сам спец, но…

Весь мой отравленный адреналином организм буквально вопил: БЕЖАТЬ!!! Какого рожна мы тут высиживаем?! Бегом отсюда, пока не поздно!!! В доме суматоха, те, кто пришел по нашу душу, – сейчас в бане, можно попробовать проскользнуть…