Дикарка. Неизвестный маршрут Бушков Александр
– Ну что вы, – сказала Марина. – Я о вас самого лучшего мнения... Вы десятерым таким, как я, пальчики отстрижете садовыми ножницами. Иначе какой из вас Наполеон?
– Я рад, что вы относитесь ко мне серьезно, – сказал капитан без улыбки. – Конечно, мне будет неприятно, когда с вами начнут... энергично работать, но тут уж ничего не поделаешь. Ставки чересчур высокие.
– Единственный шанс в жизни?
– Не иронизируйте. Очень вероятно, что второго такого шанса не представится.
– Логично... А можно поинтересоваться? Меня оттрахают, перед тем как начнут загонять иголки под ногти, и я бесповоротно потеряю товарный вид?
Капитан поморщился.
– Ну что за пошлости... Ничего подобного. Это слишком мелко, достойно вульгарной шпаны.
– Вот теперь я вижу, что вы весьма многообещающий кандидат в Наполеоны, – сказала Марина. – Я не иронизирую.
– Я знаю, – сказал капитан. – Верите или нет, но мне бы не хотелось превращать вас в кусок мяса. Вы молодая, очаровательная, вам еще жить да жить... Давайте договоримся по-хорошему! Только не вздумайте вилять, отделываться пустяками. Итак?
Марина задумчиво смотрела в потолок. Велик был соблазн поиграть с ним. Но, во-первых, нет времени, а во-вторых, и риск слишком велик. Капитан профессионал и, если возьмется, начнет выжимать всерьез, перевербовывать без дураков, пустячками не отделаешься и очень быстро подойдешь к той черте, за которой начинается измена...
– Подумать дадите? – спросила она.
– Минуту-другую, не более. Я к вам уже успел присмотреться. Вы определенно не из тех, кому для принятия решения требуется много времени.
Марина встала, под его пристальным взглядом отошла к окну, выходившему на тихий маленький дворик. Как дорога для бегства окно, безусловно, не годилось – между стеклами красовалась решетка, тонкая, но надежная на вид.
Не нужно было ничего обдумывать. Решение она уже приняла. Но появилась и прекрасная возможность без всяких трудов разжиться кое-какой полезной информацией, так что не стоило спешить...
Она обернулась, посмотрела собеседнику в глаза и сказала с легкой улыбкой:
– Получается, вы не оставили мне выбора?
– Что поделать? – ответил капитан с такой же непринужденной улыбкой. – В конце концов, вы – человек в этих играх не случайный. Такую профессию, как у вас, выбирают вполне сознательно. Должны были знать, что можете угодить в нелегкую жизненную ситуацию.
– Логично. Но знаете, в чем загвоздка? О, не в каких-то соображениях морально-этического плана... К чему эти глупости? Просто... вы предлагаете неравноценный обмен.
– То есть?
– Мне не нравится сам термин «перевербовка». Мне не нравятся условия предлагаемой игры. Вы хотите высосать меня досуха и не дать взамен ничего. Жизнь, конечно, великолепная штука, но идти на сделку в обмен только на нее...
– Что вы хотите?
– Равноправного партнерства, я бы выразилась. Вы хотите выжать из меня достаточно, чтобы держать в руках. Вполне понятное желание. Но, простите, я потребую того же самого с вашей стороны. Чтобы и вы рассказали, что вам удалось узнать. У вас будет оружие против меня, а у меня – против вас. Иначе я могу заподозрить, что вы все врете насчет своих мотивов. Что вы попросту работаете на кого-то со стороны. На китайцев, пакистанцев, немцев, наконец, на соседнюю, столь же суверенную страну. И хотите примитивно выкачать из меня информацию в интересах кого-то третьего...
– А вы умница.
– Ну, еще бы, – нетерпеливо сказала Марина. – Слышала уже... Ну, так как? Я предлагаю именно партнерство. – И передразнила его интонацию. – Вы определенно не из тех, кому на принятие решения требуется много времени...
Он раздумывал недолго. Сказал тихо:
– Но вы ведь понимаете: после того, как я раскрою свои карты, у вас уже не будет дороги назад?
– Естественно, – сказала Марина. – Кто-то недавно назвал меня умницей... Итак, что вы знаете? – она вернулась в кресло, устроилась поудобнее, видя, что он достал сигареты, попросила: – Дайте и мне, сто лет не курила...
Курить ей не особенно хотелось. Просто-напросто зажженная сигарета в умелых руках – чрезвычайно полезное орудие. При некотором навыке ее можно вмиг загнать в глаз, в ухо, в ноздрю так, что самый тренированный человек на какое-то время станет беспомощным, и его гораздо проще будет обидеть...
– У меня есть своя разведка, – сказал капитан. – Я имею в виду, в батальоне, специфика службы, сами понимаете. А учитывая, что страна у нас маленькая, даже батальонная разведка при умелой постановке дела способна стать серьезной силой. Ну, вот... Вы лучше меня знаете, что «Центр» заправляет тут всем и всеми. Лично я отношусь к этому философски – поскольку изменить ситуацию не в состоянии, а бороться против такого положения дел при моих нынешних возможностях попросту глупо... Но это не значит, что мы не можем за ними присматривать. Мало ли что полезное удастся узнать, информация – это товар и козыри... В технические детали и мелкие подробности я углубляться не буду, это неинтересно. Главное – примерно около месяца назад ко мне попали сведения, что небезызвестный Бородин готовит здесь переворот. Самый настоящий, классический: с устранением нынешнего президента и других ключевых фигур и заменой их своими. Моя персона оказалась в этом скорбном списке. Сегодня семнадцатое. Меня должны пристукнуть двадцать четвертого...
– Вы об этом так спокойно говорите? – не без уважения спросила Марина.
– А что, прикажете впадать в истерику? Какой смысл? До двадцать четвертого еще неделя. Давным-давно просчитал несколько вариантов. Все они касаются, деликатно выражаясь, эмиграции. Поскольку с теми силами, что у меня сейчас есть, в открытый бой не вступишь. Итак, двадцать четвертого меня должны пристукнуть, а сам переворот намечен на тридцатое. С этого началось. Мои ребята стали копать дальше. Это было не так трудно, как можно подумать: мы, строго говоря, не предпринимали никаких действий, мы только копили информацию. Все равно что рация, которая работает только на прием – ее невозможно засечь, пока она не заработала... Постепенно выяснилось, что дело даже серьезнее. Во-первых, переворот нашей страной не ограничивается. Он должен произойти синхронно в четырех государствах вдоль Транссибирской магистрали. Во-вторых, все сложнее, чем мы поначалу полагали. Это не просто путч с целью привести к власти еще более послушное правительство. Тут что-то другое. В игре участвуют ваши люди. Я имею в виду государственных служащих. Чиновники, разведчики... А впрочем, коли уж вы оказались здесь и работаете в том же направлении, что и Тимофей Сабашников, то должны эту часть интриги знать лучше меня, не так ли?
– Предположим, – сказала Марина, и глазом не моргнув. – Ну ладно, продолжайте...
– Потом приехал Сабашников. И с ходу занялся Бородиным. Стало ясно, что ваша контора в курсе дела, но моего положения это ничуть не облегчало. Опять-таки, не прибежишь и не скажешь, что хочешь войти в игру, вы не хуже меня знаете, как относятся к подобным «инициативникам», сходу начинают подозревать черт-те в чем. В лучшем случае, пошлют подальше, а в худшем... Ничего не оставалось, как следить за Тимофеем. Мы быстро выяснили, что он озабочен безопасностью некоего спецрейса. Даже ухитрился попасть на борт, но на этом везение кончилось. Я крепко подозреваю, что один из четырех обгорелых скелетов как раз ему и принадлежит.
Марина прикусила губу – она и сама была в этом уверена.
– Это в общих чертах, – продолжал капитан. – Вся конкретика у меня в сейфе, в штабе батальона, куда постороннему довольно трудно залезть... Как видите, у меня есть взнос. Я – не голодранец, который просится за роскошный стол... Если мы с вами договоримся, обоим будет хорошо. Доказательства убойные. Достаточно, чтобы утопить не только «Центр», но и всех «кротов» там, у вас. Перехватить спецсамолет спецслужбы с секретным грузом, похитить означенный груз, убив при этом правительственных служащих – это, знаете ли... Тут и Бородин не выкрутится.
– Не спорю, – сказала Марина с нескрываемым удовлетворением. – Значит, у вас в сейфе – сущая бомба...
– Вот именно. Только увидите вы все это не раньше, чем, в свою очередь, поделитесь кое-какими секретами. Чтобы дороги назад у вас уже не было...
Марина изменила позу. Сидела теперь, закинув ногу на ногу, высоко подняв колени, обеими руками, переплетя пальцы, обхватив ногу чуть повыше голенища правого сапожка.
– Я жду, – сказал капитан чуточку напряженно.
– Извольте, – сказала Марина. – Но сначала очертите крут вопросов, конкретные темы, чтобы...
Она молниеносным движением метнулась из кресла, прыгнула вверх и влево, перекувыркнулась на полу, вскочила на ноги, развернулась к противнику, готовая для броска. Но давать отпор не понадобилось – она угодила туда, куда целилась. Рукоять ножа торчала из груди капитана точно против сердца, и он медленно, ужасно медленно заваливался набок. На лице у него так и не успела появиться ярость – лишь безграничное удивление, и нечто вроде досады оттого, что все пошло на редкость неправильно, вопреки расчетам...
Потом из глаз исчезло что-то неуловимое, именуемое жизнью. И Марина проворно подхватила тяжелое тело, чтобы оно не ударилось об пол и не привлекло излишнего внимания живущих внизу.
Моментально проверила карманы. Прихватила бумажник – деньги ей никак не помешают – и пистолет, компактный «Штарк» военного образца с запасной обоймой. Выпрямилась, прислушалась к окружающей тишине.
Пожалуй, она поступила верно. Слишком опасная начиналась игра. Чересчур рискованно в данных условиях поддерживать пусть даже партнерские отношения с этим типом, особенно после того, как он постарался бы извлечь из нее максимум полезной информации – такой и столько, что Марину и в самом деле могли бы после этого обвинить в измене...
Оглядевшись, она взяла со столика старую газету, завернула в нее пистолет и бумажник – больше их деть было просто некуда. На цыпочках прошла к двери, прислушалась.
Удовлетворенно кивнула. Бесшумно повернула круглую головку старинного замка, взялась за ручку, тщательно все рассчитав, рванула дверь на себя.
Водитель, доставивший их сюда, развернулся к ней с похвальной быстротой – конечно, на всякий случай торчал под дверью – принял стойку, но Марина успела мертвой хваткой сграбастать его за запястье. Крутнулась вправо, рванула на себя, головой вперед швырнула в крохотную прихожую – и, когда он пролетал мимо, приложила ребром ладони, без жалости ломая шейные позвонки.
Некоторого шума избежать все же не удалось, но она понадеялась на здешние толстенные стены и перекрытия. Аккуратно прикрыв дверь, Марина присела на корточки и без малейшей брезгливости обшарила труп. Выгребла деньги из бумажника, забрала еще две обоймы – водитель был вооружен таким же «Штарком» – забрала ключи от машины. Подумав чуточку, стащила с водителя куртку, легкую, спортивного фасона, с равным успехом подходившую как для мужчины, так и для женщины. Куртка, правда, оказалась ей великовата, но это не имело особенного значения, вряд ли в этой дыре подмечают малейшие отклонения от высокой моды...
Марина распихала по карманам свою добычу, вышла и на цыпочках спустилась по лестнице. Никто на нее не бросился ни на ступеньках, ни во дворе. Тихая улочка была пустынна, если не считать кур и лежавшей у забора флегматичной свиньи, которую определенно не следовало подозревать в сотрудничестве с путчистами или чьей-то разведкой.
Гостья из Питера преспокойно уселась в машину, завела мотор и не спеша покатила в сторону почтамта. Самое время предаться философским раздумьям о превратностях судьбы: только что была затравленной беглянкой, и вдруг оказалась совершенно свободной, как ветер, с машиной, деньгами и надежным пистолетом... Жаль, что нет времени на лирику.
Понемногу улицы приобретали более цивилизованный вид. Они стали асфальтированными, дома достигали аж пяти этажей, и машин прибавилось. Правда, не настолько, чтобы походило на столицу. Сонное захолустье… Но в некоторых отношениях это даже полезно. К примеру, на улицах практически нет полиции, за двадцать минут она видела лишь одну патрульную машину и одного-единственного постового, отнюдь не смотревшегося олицетворением бдительности.
Имелось и еще одно существенное отличие от столицы – китайцев здесь гораздо больше, едва ли не каждый второй прохожий. Ну да, конечно, чувствуется близость границы. В соседней суверенной республике, расположенной восточнее, китайцев живет примерно столько же, сколько «коренных», и они там, по достоверной информации полные хозяева. И помаленьку просачиваются сюда по своей извечной тактике, словно вода через микроскопическую щелочку в плотине... Та самая капля, что точит камень.
Слежки за ней не было. Вроде бы. Потому что слежку можно вести самыми разными способами, и даже лучший суперагент не должен в этом вопросе становиться чрезмерным оптимистом...
Она остановила машину метрах в ста от почтамта, вошла в здание, непринужденно постукивая каблучками, руки – в карманах куртки, причем правая, конечно, на пистолете. Следовало ожидать любого сюрприза. Подавляющее большинство провалившихся агентов как раз и огребли свои неприятности, когда выходили на связь...
В окошечке с табличкой «До востребования» скучал молодой индивидуум, явно не обремененный работой и при виде Марины мгновенно озарившийся самой доброжелательной улыбкой.
Ответив улыбкой не просто дружелюбной – ослепительной – она безмятежно сказала:
– Тут должен быть конверт для Кати Савич...
Так они с Ритой и договаривались. Указывать свою настоящую фамилию, вероятно, было, опрометчиво, а может, это стало как раз самой выигрышной стратегией. Она пережила несколько секунд жуткого внутреннего напряжения, пока парень в окне, все так же улыбаясь, разглядывал ее, несомненно, лихорадочно придумывая первую фразу для более тесного знакомства. Но потом он положил на стойку белый конверт, и Марина побыстрее его прибрала, воспрянув духом. Улыбнулась и отошла, прежде чем он успел произнести свое вступительное слово.
Села за руль, распечатала конверт. Небрежный почерк Риты: «Гостиница «Сосна», 314». И все, ничего больше. Но и это прекрасно... Если только не ловушка.
Следуя тем самым правилам, которые старательно вдалбливала в голову Рите, Марина, не мешкая, разорвала листок и сожгла его в пепельнице. Оглушительно трещали моторы. Мимо пронеслась очередная компания юнцов и девчонок на маленьких, ярких и вертких японских мопедах. Марина, пока ехала, видела уже с дюжину таких вот кавалькад – надо понимать, здешнее массовое увлечение.
Она развернула купленный пять минут назад в ларьке на углу план городка для туристов, состоявший всего из двух страничек. Список гостиниц... ага... Судя по тому, что означенная «Сосна» располагается на окраине, ее никак нельзя отнести к здешним фешенебельным отелям, если таковые тут вообще имеются, что сомнительно. Ну, молодец девочка! На ходу учится.
Марина резко подняла голову, краем глаза отметив движение за окном. Но это оказалась всего-навсего старая, морщинистая китаянка. Собрав морщины в просительной улыбке, что-то чирикая по-своему, она подняла к стеклу какой-то коряво начерченный чертежик, смахивавший на план города.
Опустив стекло, Марина высунулась. Старуха сразу сунула ей в лицо чертеж, мимикой показывая, что просит помощи, заблудившись в незнакомых местах. Озадаченно хмурясь, Марина присмотрелась, пытаясь что-нибудь разобрать в этих каракулях.
Облачко пахучей пыли, жестких крошек, напоминавших растертые сухие листья какого-то растения, ударило ей в лицо, вмиг залепило глаза и ноздри, попало в рот. Тяжелый, пряный дурман проник в мозг, словно заполнив его тяжелой струей, и Марина рухнула в беспамятство, только и успев опустить руку в карман мешковатой куртки…
Глава пятая
Запад есть Запад, Восток есть Восток...
Возвращение к реальности сопровождалось не то чтобы противными или мучительными, но насквозь незнакомыми ощущениями, не похожими на испытанные прежде. Полное впечатление, что Марина медленно-медленно всплывала, лежа навзничь, со дна какого-то глубокого водоема. Вокруг становилось все светлее и светлее, так, словно чья-то рука аккуратно поворачивала регулятор яркой лампы, зеленоватый полумрак плавно переходил в режущий глаза даже сквозь опущенные веки холодный свет, по телу скользили то ли жирные плети водорослей, то ли маслянистые потоки жидкости, и от пяток к затылку с той же регулярностью прокатывались волны то ли озноба, то ли электрического щекотания. Трудно было описать все это обычными человеческими словами, но ничего похожего прежде она не испытывала.
– Проснулись, госпожа Романова? – раздался деланно бесстрастный женский голос, определенно знакомый. – Не беспокойтесь, это не наркотик, всего-навсего смесь восточных трав, наш маленький секрет... Откройте глаза, не бойтесь, вы среди добрых друзей...
Так уж сложилось, что именно это заявление насчет добрых друзей в жизни Марины частенько означало, что она вновь оказалась среди врагов. Ну, а теперь особенно, учитывая все происшедшее...
– Ну, открывайте глазки, – с насмешкой посоветовал голос. – У вас все равно дрожат ресницы, вы пришли в себя, так что не притворяйтесь, это бессмысленно...
Марина открыла глаза. В голове и в самом деле не было ощущения наркотического дурмана, сознание вновь стало ясным. А вот будущее определенно туманным... Не поднимая головы, она бросила по сторонам быстрый взгляд. Высоко над ней – кирпичный куполообразный свод. Ни единого окна. Судя по древности кирпичей, подвал располагался под каким-то из здешних старинных зданий – не было сомнений, что это именно подвал... Она лежала на каком-то низком и широком ложе, накрытом темной тканью, в ярком свете лампочки под потолком, болтавшейся на голом шнуре. Ближе к стене. Она не видела, что расположено со стороны ее головы, но осталось смутное ощущение, что там нечто вроде ширмы. Больше в подвале никакой мебели, кирпичный пол пыльный, но не грязный.
Говорившая с ней женщина приблизилась, зашла справа, присела на краешек добротно сколоченного топчана, моментально превратившись из темного силуэта, освещенного со спины ярким светом, в кое-кого знакомого – красотка Гуань, танцовщица из ресторана «Янцзы»... Что ж, этого следовало ожидать, подумала Марина. Чертовы азиаты, надо же было купиться на такую приманку...
Она чуть приподняла голову, оглядела себя. На ней осталось только платье. Сапожки сняли, она лежала босиком. Куртка тоже исчезла, так что ее, оказалось, избавили от всего абсолютно движимого имущества, хорошо хоть платье оставили...
– Извините, что мы так бесцеремонно пригласили вас в гости, дорогая Натали, – сказала Гуань. – Но у меня отчего-то сложилось впечатление, что вы проигнорировали бы любое вежливое приглашение, как уже сделали однажды...
– А что, я обязана ходить к вам в гости? – спросила Марина, особенно не задираясь.
– Вот об этом я и говорю, – печально сказала Гуань. – Вы бы ни за что не согласились... Пришлось проявить инициативу. Может быть, вы сначала покричите? Попугаете нас всеми мыслимыми карами, грозящими нам за ваше похищение?
Марина молчала.
– Вы прилетели из Питера и служите в разведке, вы это знаете, мы это знаем... Ну, так что же, будете кричать, угрожать, скандалить? Или достаточно умны, чтобы обойтись без этого? Пользы вам эта истерика не принесет ни малейшей, нас она не испугает и не заставит отказаться от задуманного, а вот вы будете выглядеть смешно и нелепо. Потеряете лицо, как говорят у нас на Востоке. Итак?
– Что вам от меня нужно? – спросила Марина.
Китаянка улыбнулась.
– Великолепно! Ума у вас достаточно, чтобы не тратить силы на бесплодные угрозы и глупые истерики. Однако вопрос вы задали все же не самый умный, безусловно, недостойный такой незаурядной девушки... Помилуйте! Ну, какие вопросы могут задать разведчице ее коллеги по ремеслу, пригласив в гости с применением некоторого насилия? Уж конечно, я буду спрашивать не о погоде. И нужно нам отнюдь не ваше согласие выступить на сцене «Янцзы» с классическими танцами. Неужели вы сама этого не понимаете? Позвольте не поверить...
Марина сделала легкое движение, словно собиралась встать – хотела посмотреть, как будет реагировать китаянка. Та, ничуть не встревожившись, протянула руку и придавила плечо Марины, заставив лечь вновь.
– Не надо, госпожа Романова. Лежите, отдыхайте, расслабляйтесь... И не вздумайте предпринять что-нибудь отчаянное. Мы с вами в подвале, как вы, быть может, догадываетесь, а наверху, в доме, достаточно вооруженных, опытных людей. Вам и за дверь не выйти...
Марина пытливо присмотрелась к ней, пытаясь определить, есть ли при девушке оружие. На ней были обыкновенные джинсы и черная безрукавка с каким-то белым иероглифом, надетая навыпуск. Ну что ж, за пояс, под майкой, может быть заткнут целый арсенал... Кроме того, восточная красотка наверняка владеет хитрыми единоборствами. Вряд ли это простая танцовщица, в ней чувствуется профессия, в движениях, в интонациях...
– Давай не будем терять зря времени, хорошо? – ангельски улыбнулась Гуань. – Меня в первую очередь интересует так называемый маршрут «Дельта», а если еще точнее – захваченный вами в самолете груз. То, ради чего вы с Бородиным все устроили. Ты ведь работаешь с ним, никаких сомнений, не зря же поехала именно сюда в самом простецком вагоне... Ты его подстраховываешь? Или присматриваешь за ним? Или то и другое вместе... Мы за тобой наблюдали достаточно, чтобы сделать именно такой вывод.... Так вот, нам нужен груз.
Очень мило, подумала Марина. Скверно, когда тебя принуждают рассказать о своей реальной работе. Но еще хуже, пожалуй, когда заблуждаются касательно твоей роли в событиях и истинном месте в жизни. Или нет? Или это как раз – шанс?
– О чем вы говорите? – пожала она плечами.
– О грузе. О небольшом контейнере, напоминающем небольшой цилиндр с ручкой, чтобы удобнее было носить...
– Первый раз слышу, – сказала Марина.
Гуань наклонилась над ней, погладила по щеке и сказала почти бесстрастно:
– Если ты мне будешь врать, маленькая белая шлюха, я тебе устрою для начала классическую «шахматную доску». Кожу с тебя будут сдирать аккуратными квадратами, оставляя нетронутые участки, так что ты очень скоро будешь и в самом деле похожа на шахматную доску. Орать ты при этом не будешь – голосовые связки в два счета можно перерезать. С неграмотными такое не рекомендуется, но ты ведь грамотная, и сможешь все написать, до рук мы дойдем в последнюю очередь. Я не шучу. У меня есть суровое и строгое начальство, недвусмысленный приказ, полдюжины привыкших ко всему подручных… У меня нет только двух вещей: гуманизма и времени. Ясно? Так что не придуривайся, очень тебя прошу. Сообрази, наконец: я могу с тобой сделать все, что угодно, и никто никогда не найдет того, что от тебя останется, если мы начнем... Так вот, мне нужен контейнер. Мне совершенно неинтересно, что за игры вы ведете. Главное в другом. Я знаю, что вы с Бородиным перехватили фельдъегерский самолет вашего правительства, перебили сопровождающих и взяли контейнер, где находятся два десятка дискет. Секретные коды связи для ваших посольств и ваших военных баз в Азии. Их должны были заменить согласно практике – регулярная замена, ничего нового, все так делают... – она коротко рассмеялась: – А личико у тебя враз изменилось... Не думала, что мы в курсе?
Вполне возможно, лицо у Марины и впрямь изменилось. Но по другому поводу. Значит, вот в чем дело. Секретнейшие коды связи для двух десятков посольств и военных баз... Черт побери, что же затеял Бородин и его компания? Действительно, никак не похоже на стандартный, примитивный переворот...
– Судя по твоему личику, я все рассказываю правильно, – рассмеялась Гуань. – Слушай, я не собираюсь отбирать у тебя контейнер насовсем. Мы же не дураки, милая! Если станет известно, что коды украдены или просто пропали безвозвратно, их на всякий случай заменят. Вы это тоже прекрасно знаете. И вы тоже не собирались, конечно, красть их насовсем – это бессмысленно. Разумеется, вы их хотите попросту скопировать в столице, только там есть оборудование и специалисты, способные взломать защиту дискет... Дорогая, мы хотим того же! Мы скопируем все и отдадим контейнер тебе. Вы, я так прикидываю, намереваетесь представить дело так, будто в тайге произошла обычная авария, контейнер, найденный в разбитом самолете, вернули в столицу в целости и сохранности... Верно?
– Допустим, – сказала Марина.
– Ну, какое там «допустим»! Это чистая правда. Единственно возможный вариант – иначе коды сменят... Ну, ты все поняла? Мы с тобой вместе подумаем, как сделать, чтобы контейнер на какое-то время попал к нам, а потом отдадим тебе его в целости и сохранности. Выбора у тебя все равно нет. Вряд ли тебе хочется умирать, да вдобавок долго и мучительно. Мы, крошка, азиаты. Научились кое-чему за тысячи лет. Умеем сделать так, что самые жуткие пытки растягиваются на неделю, на месяц, а человек при этом остается жив... – она ослепительно улыбнулась. – Впрочем, в данном случае у меня нет ни месяца, ни недели, ни даже пары суток. Бородин вот-вот может уехать в столицу, так что нужно получить от тебя согласие на сотрудничество в кратчайшие сроки. А это подразумевает, что я тебя начну обрабатывать по полной, не теряя драгоценного времени...
– Вы знаете, где Бородин? – спросила Марина, решив, как и в случае с капитаном, получить полезную информацию.
– Знаем. Только добраться до него не можем. Потому ты нам и нужна.
– И где же он?
– А ты любопытная, я смотрю, – сказала Гуань, улыбаясь. – Где он – это сейчас не твое дело. Все равно он ни разу не попытался тебя отыскать. Он ведет себя так, словно нисколечко не встревожен твоим отсутствием. Отсюда я делаю простой вывод: он вообще не знает, что ты здесь. Следовательно, мы все правильно просчитали, и ты за ним присматриваешь без его ведома. Остальное мы обсудим – то, что ты должна будешь сделать. Выбора у тебя никакого. Ты не просто в подвале – дом стоит посреди китайского квартала, где не принято интересоваться делами соседей, особенно нашими... – Гуань присела на краешек топчана, сказала доверительно: – Словом, у меня есть достаточно возможностей, чтобы сбить с тебя спесь и объяснить, что отныне ты живешь, как марионетка, которую я дергаю за ниточки. Можно и в самом деле сделать из тебя «шахматную доску»...
– Вряд ли, – сказала Марина, стараясь, чтобы ее голос звучал ровно, без лишней заносчивости, но и без панического страха. – Я уже кое-что поняла. Ты хочешь как-то подвести меня к Бородину, чтобы я забрала у него контейнер. Но в этом случае мне нужно сохранять товарный вид, правда? Как я выйду на улицу с ободранной кожей?
Гуань улыбнулась, поиграла изогнутыми черными бровями.
– Вообще-то верно. Но это вовсе не значит, что тебе никто не сделает больно. Есть ведь способы, не оставляющие следов. Что бы мне для тебя придумать? Можно, конечно, позвать моих ребят, чтобы они с тобой всем скопом позабавились в качестве прелюдии... Успокойся, не буду. Исключительно потому, что люблю работать в одиночку. Я как-никак опаснее всех, кто сейчас в доме...
– Да ну? – Марина улыбнулась почти спокойно.
И получила оглушительную пощечину. Гуань склонилась над ней, приблизила лицо, ее узкие черные глаза стали щелочками, розовые губы кривились в злой усмешке.
– Я тебя вижу насквозь, маленькая белая шлюшка, – сказала она холодно. – Не так уж трудно, высчитывать таких, как ты. Сопливая карьеристка из престижного университета, паршивка из хорошей семьи, которую устроили на теплое, высокооплачиваемое местечко. От тебя за километр шибает двадцатью поколениями благородных предков, папиными миллионами, лакеями в белых перчатках... Вот только тебе никто не объяснил вовремя, что эти игры могут стать опасными. Это не экзотические приключения из очередного романа в мягкой обложке, а серьезная работа...
Прекрасно, подумала Марина. Просто прекрасно. В таких случаях нет смысла опровергать насквозь ошибочную характеристику, данную тебе противником. Пусть укрепляется в своих заблуждениях, ничего не имею против. К тому же это не стандартная перевербовка, они хотят, чтобы я добыла контейнер... Но я сама хочу того же. Так что есть смысл сломаться. Только следует побрыкаться самую чуточку, и, получив пару раз по морде, соглашаться...
– Чистенькая, умненькая, сытенькая девочка из богатой семьи... – протянула Гуань уже с нешуточной ненавистью, не имевшей ничего общего с игрой. – Родиться бы тебе в простом крестьянском доме, где детей больше, чем горсточек риса... Ничего, я тебе объясню суровую прозу жизни...
Она быстрым движением рванула платье на груди Марины, разорвала его до пояса, а когда та возмущенно приподнялась, повертела перед глазами неизвестно откуда взявшимся кривым блестящим кинжальчиком.
– Лежи, тварь! Будешь дергаться, лезвием разрисую. Уяснила?
Бросила кинжальчик рядом, медленно спустила с плеч Марины бретельки лифчика, ее щеки порозовели, дыхание участилось. Разорвала лифчик, обнажив груди. В следующий миг на щеки Марины обрушилось с полдюжины звонких пощечин: справа, слева, справа, слева... Марина жалобно охала, пытаясь вызвать на глаза слезы – что, в общем, оказалось не так уж сложно, когда тебя столь беззастенчиво хлещут по физиономии. Поди отличи слезы ярости от слез испуга, они совершенно одинаковые. А эти ухватки насквозь знакомы: нехитрый набор приемов психологического подавления, рассчитанный на тот самый оранжерейный цветок, каким ее считают...
– Подол подними! – последовал резкий приказ. – Кому говорю?! Лицо попорчу, мокрощелка паршивая!
Всхлипывая, шмыгая носом, изображая крайнюю степень запуганности, Марина выполнила команду.
– Выше, выше, – командовала Гуань. Небрежно похлопала Марину по голому животу. – Холеная белая сучка, массажистки, конечно, салоны красоты... Трусики спусти. Кому говорю? До колен. Совсем сними. В глаза, в глаза мне смотри, не жмурься! Ноги пошире!
Марина добросовестно всхлипывала, прямо-таки поскуливала, лежа с раздвинутыми ногами. Взгляд китаянки скользил по ее телу, на губах блуждала улыбка. Опять начинается, вздохнула про себя Марина, снова попахивает вдумчивым изнасилованием. Ну, не четверо пьяных скотов, по крайней мере...
Гуань одним движением сорвала через голову черную майку с непонятным иероглифом, прилегла рядом. Марина оказалась в опытных объятиях, что оценила сразу. Китаянка просунула ей левую руку под шею, тяжело дыша, наклонилась, впилась в губы грубым, хозяйским поцелуем. Ее маленькая сильная ладонь долго и неторопливо скользила по груди Марины, по животу, подушечки пальцев гладили внутреннюю сторону бедра, заводя неторопливо. Ладонь накрыла низ живота. Гуань постанывала, терзая губы Марины, пальцы приласкали нежные складки, раздвинули, проникли внутрь, изучая влажную глубину, отыскали нужное местечко так, что Марина непритворно простонала, накрыла ладонью руку азиатской красотки, выгнулась, сжала бедра...
Пощечина обрушилась на нее совершенно неожиданно. Она вздрогнула, недоуменно открыла глаза, подумала трезво: ну да, конечно, контрастный душ, если можно так выразиться...
Гуань спросила без улыбки:
– Не нравится? Когда все дела будут сделаны, я тебя обязательно разложу по полной программе, но работа прежде всего... Ноги раздвинь пошире!
Марина увидела у нее в руке длинный предмет наподобие жезла, весь покрытый крохотными дырочками. Гуань навалилась ей на живот, прижимая тело к топчану, деловитое командовала:
– Расслабься. Будешь дергаться, себе же больно сделаешь.
Марина ойкнула и поморщилась, но предмет вошел, не причинив особой боли.
– Сдвинь-ка ноги, – скомандовала Гуань. – Вот так. Не беспокоит?
– Не особенно, – сказала Марина. – А это зачем?
Дверь распахнулась, и вошел молодой широкоплечий китаец, спустился по широким каменным ступенькам, остановился у топчана. На Марину он смотрел так, словно не видел вообще, и в этом было столько равнодушного презрения, что ее передернуло от ненависти. Вытянувшись перед Гуань почти по-военному, он кратко что-то доложил – определенно доложил, как младший по званию старшему, не нужно знать китайского, чтобы это понять. Выслушав его, китаянка удовлетворенно хмыкнула, сделала знак, и ее сообщник отошел к изголовью топчана.
– Ну вот, события сдвинулись с мертвой точки, – сказала Гуань. – Бородин взял билет на ночной поезд, едет с двумя охранниками. Судя по всему, контейнер при нем... Лежи спокойно. И смотри очень внимательно.
Она осторожно вытянула свой странный жезл, не причинив Марине боли, поднесла поближе к ее лицу и сделала движение, словно нажимала потайную кнопку.
Марина невольно отшатнулась. По всей поверхности жезла из тех самых крохотных дырочек выскочили десятки коротких стальных игл, жезл ощетинился ими, превратившись в нечто жуткое.
– Мы, китайцы, мастера на всякие игрушки, – сказала Гуань. – Ну-ка, ножки пошире, вставим на место...
Марина инстинктивно рванулась, но стоявший над головой китаец мертвой хваткой зажал ее горло так, что сознание на миг помутилось, перед глазами потемнело. Чуть опамятовавшись, она обнаружила, что конец жезла с потайной кнопкой вновь виднеется меж ее раздвинутых ног. И затаила дыхание, боясь пошевелиться. Вот это, признаться, был настоящий страх...
– Представляешь, во что у тебя все превратится внутри, если я нажму кнопочку? – с улыбкой спросила Гуань. – Ни один доктор не вылечит. Это убедительно? Убедительно, я тебя спрашиваю?
– Убедительно, – сказала Марина. – Но я ведь тогда не смогу ничего для вас сделать...
– А ты хочешь для нас что-то сделать?
– Не хочу. Но, боюсь, придется...
– Умница, – сказала Гуань. – На глазах превращаешься в образец благонравия и послушания.
– Вынь из меня эту штуку.
– А волшебное слово?
– Пожалуйста!
– Подождешь... Сначала побеседуем по душам. Нужно кое-что прояснить окончательно. Контейнер у Бородина?
– Да.
– И вы собираетесь скопировать дискеты в столице?
– Именно.
– Ты знаешь тех, кто этим должен заниматься?
– Всех без исключения.
– Ну, а какого черта ты за ним следила? Все же контролируешь?
– Конечно.
– Что вы затеяли? Чересчур уж большой размах для обычного переворота...
– Я не знаю.
Гуань грозно нахмурилась, сделала движение рукой, словно хотела коснуться торца жезла, где была кнопка.
– Да пойми ты, я и в самом деле не знаю! – отчаянно вскрикнула Марина. – Меня в такие детали не посвящают, я на десятых ролях!
– А как ты вообще во все это впуталась?
Марина постаралась, чтобы ее голос звучал саркастически:
– По-твоему, меня спрашивали? Когда твой дядя, который и устроил в разведку, делает предложение, трудненько отказаться. В особенности если разговор происходит у вас дома, где присутствуют отец, другой дядя, когда тебя уверяют, что в этом проекте участвует масса добрых знакомых вашего круга... Это все затеяли свои, ясно тебе? Люди моего круга. Истеблишмент, элита. Своим в подобных просьбах не отказывают...
– Ну что же, – задумчиво сказала Гуань. – Это очень похоже на правду. Чисто семейное дело? Собрался истеблишмент, решил устроить какую-то крупномасштабную пакость, и ты подчинилась зову классовой солидарности... Что тебе обещали?
– Много хорошего, знаешь ли.
– Не сомневаюсь. Ладно, это и в самом деле выглядит правдиво... Теперь слушай внимательно! Если все будет гладко, ты останешься в живых. Нам нет смысла тебя убивать, гораздо полезнее будет перевербовать, пригодишься и в будущем. Только хорошенько заруби себе на носу: если попытаешься выкинуть что-нибудь, прикончу к чертовой матери... Поняла?
– Ну, еще бы!
– Сегодня мы сядем в поезд. Твоя задача – проникнуть к Бородину и завладеть контейнером. Он вряд ли всполошится, увидев тебя. Человек опытный, понимает, что в таких делах все друг друга контролируют и перепроверяют. Время еще есть, мы придумаем нечто убедительное, на что он обязательно клюнет... Ну, а потом...
– Подожди, – сказала Марина. – Завладеть контейнером... Как это?
– Не строй из себя дурочку! Забрать.
– Но у него охрана, ты сама говорила...
– Мы тебя снабдим кое-чем, что поможет справиться с этой проблемой...
– Но мне не приходилось...
– Убивать? – усмехнулась Гуань. – Не сомневаюсь. И убивать не приходилось, и пачкаться в грязи тоже, ты всегда была чистюлей! Для грязных дел существовали слуги... Ну, что поделать, дорогая! Сама виновата, что во все это впуталась. Если ты оплошаешь и не сможешь с ними разделаться, они же тебя и пристукнут. А если, заполучив контейнер, попытаешься выкинуть какой-нибудь фокус, тебя пристукнем мы. Небогатый выбор, да? Ну, конечно, есть еще и третья вероятность: работать на нас добросовестно и старательно. Тогда все будет в порядке. Так что... Ничего не поделаешь. Придется тебе из кожи вон вывернуться ради сохранения своей драгоценной жизни. После этого нам с тобой будет гораздо проще работать. Как только мы возьмем контейнер для копирования, ты окажешься на надежном крючке... На всю жизнь. Надеюсь, ты это понимаешь?
– Не дура, – сказала Марина сердито.
Она чувствовала себя почти прекрасно. Как же иначе, если эти азиатские головорезы собирались, сами того не зная, облегчить ей задачу? Помочь в том, чем она и сама собиралась заняться – любой ценой проникнуть в поезд и взять контейнер. Остается лишь прикинуть, как отбиться от них потом. Ну, это уже детали, главное, ее, похоже, искренне считают безобидной холеной паршивкой... Все было бы великолепно, если бы не эта чертова штука, заполнявшая все влагалище и из-за своей жуткой начинки казавшаяся нестерпимо горячей… Чрезвычайно поганое ощущение, врагу не пожелаешь...
– Ну что, договорились?
– Договорились, – сказала Марина. – Но я тебя умоляю, вынь из меня эту штуку, еще сработает сама по себе...
– Все, что мы делаем – делаем надежно! – отрезала Гуань. – У нас за спиной – тысячи лет цивилизации, в отличие от вас, белых дикарей... Лежи спокойно.
Она аккуратно вынула жезл, положила его на пол и резко что-то скомандовала. Китаец с непроницаемым выражением лица прошел к выходу, прямо-таки промаршировал, бесшумно притворил за собой дверь. Марина так и не успела рассмотреть, что там за ней.
– Ну вот, с делами пока все, – сказала Гуань, безмятежно потягиваясь, обнаженная по пояс, похожая на красивую статуэтку.
Стянула джинсы, черные трусики и танцующей походкой подошла к топчану, несколькими небрежными движениями освободила Марину от остатков разодранного платья. Прилегла рядом, закинула руки за голову, глядя в потолок, протянула задумчиво:
– Только не вздумай рассчитывать на романтические чувства. Ничем подобным я не страдаю. Просто давненько хотелось, чтобы все мои желания послушно исполнила такая вот белая холеная сучка... Ну, чего ждешь?
Марина приподнялась, наклонилась над ней и потянулась поцеловать в губы, но Гуань, фыркнув, запустила пальцы ей в волосы и потянула голову вниз, прижав лицо Марины к своему плоскому животу, с той же хозяйской грубостью надавила на затылок. Ну ладно, подумала Марина, старательно водя языком вокруг пупка, без романтики, так без романтики – именно эту формулу я тебе потом припомню при первом удобном случае, и вряд ли она тебе понравится...
Глава шестая
Девушка со скверным xаpактером
Отвернувшись от надоевшего леса, мелькавшего за окном, Марина, вытянувшись на мягком диване в грациозной позе, закинула руки за голову, посмотрела на своего молчаливого спутника томным взглядом и промурлыкала:
– А не перепихнуться ли нам, мой рыцарь?
Как и следовало ожидать, спутник встретил эту идею без малейшего одобрения, досадливо поморщился и насупился.
– С чего бы вдруг?
– Да потому, что времени у нас еще масса, – терпеливо пояснила Марина вкрадчивым тоном закоренелой нимфоманки. – Скучно сидеть вот так, будто две вороны на ветке. Нет, в самом деле, перепихнемся, а?
Спутник яростно фыркнул и отвернулся к окну. Марина улыбнулась про себя. Именно такой реакции она и дожидалась. Лениво, не зарываясь особенно, изводила навязанного китайцами сообщника, несомненно, в первую очередь надсмотрщика, оттягивая акцию насколько возможно. Старалась, чтобы он перестал ждать от нее чего-то коварного, а видел в спутнице одну лишь вредность. А это, когда придет пора, не может не повлиять на его реакцию и сообразительность...
На китайца он не походил ни чуточки – мрачный детина, сильный и ловкий, судя по движениям и облику. Не напоминал он и деревенского простака. Ну да, разумеется, простак не попал бы в доверенные лица к стерве Гуань. Надо полагать, кадр ценный и успевший себя зарекомендовать. И все равно, покупается на примитивные подначки, не умеет относиться к ним философски, а это прекрасно...
– Мальчиков предпочитаете? – поинтересовалась Марина.
Верзила смерил ее неприязненным взглядом и процедил сквозь зубы:
– Предпочитаю серьезно относиться к поручениям. Ясно? Можно узнать, до каких пор будете резину тянуть? До столицы осталось всего с полчаса езды...
– Вот и прекрасно, – сказала Марина уже серьезно. – Чем ближе к дому, тем больше наши клиенты расслабятся. Не до конца, конечно, не те мальчики, но непременно хоть чуточку поумерят бдительности... Логично?
– Логично, – признал он, скрепя сердце.
– Вот видите...
– Все равно, не тяните. Вам, насколько я знаю, жизненно необходимо сработать на совесть.
– Тоже верно.
– И не вздумайте дурить. Наших в поезде достаточно.
– Кто бы об этом забывал!.. – пропела Марина. – Ладно, я пошла на последнюю рекогносцировку. Когда вернусь, приступим.
Поднялась, поддернула брюки, расстегнула еще пару пуговиц на блузке в обтяжку, полюбовалась на себя в высокое зеркало, прикрепленное к двери купе с внутренней стороны. Да, женщины – существа гораздо более совершенные, нежели противоположный пол. Женщине не в пример легче самым кардинальным образом изменить внешность. Черный пышный парик в этаком древнеегипетском стиле, контактные линзы, умелая косметика, помада, какой она никогда прежде не пользовалась – и все, узнать трудновато. Мужчина с тем же набором аксессуаров добился бы гораздо меньшего маскировочного эффекта – ну, разве что изменил бы цвет глаз и волос, вот, пожалуй, и все, бороду пришлось бы приклеивать, еще что-то в этом роде...
Поймав в зеркале взгляд напарника, Марина обернулась, провела ладонями по бедрам и спросила вкрадчиво:
– Ну что, не передумал?
– Иди ты!.. Достала уже.
– Я и сама знаю, что характер у меня скверный, паскуднее некуда, – вздохнула Марина. – Такая уж уродилась... Бутылку подай, если ты еще весь реквизит не выхлебал.
Она взяла у спутника бутылку водки с яркой местной этикеткой, глотнула из горлышка, старательно прополоскала рот – для поддержания должного аромата, который просто обязаны чуять окружающие. Вышла в коридор, направилась в сторону туалета развинченной походкой той самой беззаботной, богатой, холеной сучки, за какую ее столь опрометчиво принимала Гуань.
Один из телохранителей Бородина все так же торчал у окна в коридоре, словно непременная деталь вагонного оборудования. Упрямый мужик, оценила Марина. Терпеливый. Как занял пост, так и стоит...
За два с лишним часа это был уже четвертый ее проход в сортир мимо безмолвного часового – застывшего, конечно, так, чтобы ни одна живая душа его за часового на посту не приняла. И всякий раз Марина понемногу подбавляла себе опьянения, походка становилась все неувереннее, ухмылка – бессмысленнее. Сейчас, в четвертый раз, уже можно было явственно пошатнуться. С первого взгляда должно быть ясно, что красоточка от дорожной скуки балуется спиртным, начиная с пункта отправления...
Читать бесплатно другие книги:
