Джунгли убивают нежно Негривода Андрей

20 апреля, 5.30

Сегодня Кондор решил дать возможность своим бойцам поспать лишние полчаса. Люди вымотались, и это было заметно по посеревшим лицам и «мутным» глазам. Идти «на войну» с бойцами в таком состоянии было равносильно самоубийству. А сегодня им всем предстояло протопать километров по сорок на каждого, да еще, если не повезет, вступить в бой... Им всем было просто необходимо отоспаться. И каким бы был Андрей командиром, если бы не понимал очевидного? Да хреновым! Да и ему самому отдых был необходим, потому что он уже перестал к тому времени реагировать на такой простой раздражитель, как москиты... Потому вчера в 22.00 он и объявил взводу «Отбой!»...

Проспав несколько часов, Андрей проснулся и почувствовал, что выспался окончательно. Часы показывали 4.50. До общего подъема было еще больше часа, и он стал перебирать в мозгу информацию, собранную взводом за вчерашний день...

19 апреля...

К месту падения штурмовика взвод Кондора вышел к полудню. Спасибо разведчикам, которые уже проделали этот путь вчера и теперь вели взвод прямо к цели.

– Вот он, – сказал Тень, показывая Андрею на сбитый самолет.

Они находились на небольшом холме. А у подножия, точно такого же соседнего, метрах в трехстах от них, поблескивая на полуденном солнце дюралью, лежали обломки самолета.

Андрей не спешил спускаться, запомнив накрепко, что где-то здесь, в непосредственной близости, может находиться в засаде вражеский стрелок с мощной дальнобойной винтовкой. Он сделал полуминутную «распальцовку», отдавая приказания, и взвод рассыпался по окрестностям. А сам принялся изучать обломки с помощью мощнейшего бинокля.

«Похоже, правы были Серега и Нодар. Пилот сделал все, чтобы спасти машину. Но самолету „повезло“ еще и в том, что он уже практически в самый момент падения попал на этот холмик и скатился вниз. Не дотяни он до вершины холма метров тридцать, взорвался бы, как пить дать, врезавшись в землю носом!.. И ни хрена бы мы тогда не нашли!..»

Штурмовик и в самом деле проскользил своим брюхом по кронам деревьев, кустарникам и, кто знает, если бы не «встретился» лоб в лоб с двумя мощными деревьями в самом низу у подножия, то, может быть, и остался бы почти без повреждений. Но... Видимо, зацепился о ствол одним крылом, которое тут же и оторвало, развернулся по инерции и ударился о ствол второго исполина хвостовой частью, которая от удара тоже была оторвана от фюзеляжа. Ну, а потом уже доломал и оставшееся крыло, совершив через него кульбит. Так виделось Кондору место падения. Самолет, строго говоря, если не считать мелких деталей, развалился всего-то на четыре части – два крыла да сам фюзеляж пополам.

– Пш-пш, пш, пш-пш! – прошипел наушник Кондора четыре раза, и он понял, что окрестности уже проверены его бойцами на четыре азимута и можно относительно спокойно приблизиться к обломкам.

...Через полчаса тщательного осмотра Андрей понял, что ничего нового для себя он здесь больше, чем его разведчики, не найдет. Он убедился окончательно, что самолет был сбит с земли, и именно из ПЗРК, и что летчики сумели катапультироваться из падающей машины. Больше эти обломки ничего не дали.

– Тень!

– Здесь!

– Покажи, что ты там говорил о следах.

– Это наверху. – Он махнул рукой в сторону вершины того холма, с которого падал штурмовик.

– Веди!

Подъем занял не больше двух минут.

– Вот! Смотри сам, Чиф.

Андрей встал на одно колено, наклонился к комлям грязи и потрогал пальцами желтую глину, которая без дождя успела превратиться в камень. Уже довольно бесформенный – над ним трое суток без устали трудился недавний ливень, – но это, без сомнения, был отпечаток протектора от автомобильной шины. Довольно широкой, почти как у грузовика, шины.

– Стар!

– Я здесь, Чиф.

– Такой отпечаток нашли в районе точки рандеву.

Павел бросил беглый взгляд на отпечаток и уверенно ответил:

– Один в один!

– Тень! – продолжал «расследование» Андрей. – Где нашли пистолетные гильзы?

– Вон там! – он показал место метрах в пяти-семи от колеи. – Там же нашелся четкий отпечаток от добротного бельгийского прыжкового берца.

– Почему бельгийского?

Андрей знал ответ, и он ему не нравился, а потому он хотел иметь подтверждение своей мысли.

– Хороший ботинок, Чиф! Я сам в таких хожу, да и ты тоже – для других ног жалко. А здесь мягкая эластичная подошва – чистый каучук. Да и «протектор» у него приспособлен не только для прыжков, но и для горных походов. Этот «протектор» ни с каким другим не спутать! Но обувка дорогая – пара таких башмаков около трех тысяч «евриков» тянет, да и не купить ее в свободной продаже... Такие ботиночки даже в бельгийской армии выдают не всем, а только подразделениям десантников с горно-альпийской подготовкой.

– То бишь спецназу.

– Кстати. Там, внизу, отпечатки обычных натовских ботинок, без изысков...

– Ясно... Что и требовалось доказать!.. Такую обувку может себе позволить только...

– Бокасса. Без вариантов, – заключил Стар.

– Правильно. А стреляные гильзы... Да просто шуганул, видать, немного и «привел в чувство» своих не в меру радующихся сбитому самолету «гвардейцев».

– Макаки, их как ни одень и ни вооружи, а макаками и останутся, – произнес Стар и сплюнул в сердцах.

– Так... Здесь все ясно... Давай, майор, собирай бойцов, и пойдем посмотрим на то место, где кто-то с тяжелой оптикой балуется, по джунглям постреливая...

...В 14.10 взвод вышел к тому утесу, с которого открывался красивейший вид вниз, на зеленые волны джунглей. И где Флэш нашел крупнокалиберную гильзу.

И опять все повторилось в точности. «Распальцовка» Кондора, рассыпавшийся по ближайшим кустам взвод, трехминутное ожидание, подтверждение безопасности от наблюдателей, и... Флэш только указал место и скрылся в кустах. Здесь ему делать было нечего – здесь расследование «вели знатоки». Кондор, Питон, Вайпер и молодой итальянский «практикант» снайперского дела Джо. Профессионалы взялись за дело... Расследование не затянулось, потому что ровно через минуту было определено место снайперской лежки. А еще через несколько секунд была найдена и вторая гильза.

– Вот она, красавица, – проговорил Питон, свесившись по грудь с края обрыва. – Правда, не достать ее, чтобы сравнить, но я и так вижу, что из того же ствола.

Андрей свесился рядом с Виктором и посмотрел в указанном направлении. На небольшом каменном уступчике, метрах в трех от вершины обрыва, лежала блестящая гильза, родная сестра той, что принесли из «свободного поиска» Флэш и Тень.

– Точно! Вторая... – пробурчал вполголоса Кондор и, отойдя от края обрыва, присел на сочно-зеленую траву, прислонившись спиной к дереву. – Питон.

– Я здесь, братишка.

– А скажи-ка мне, капитан... Часто ли в твоей практике встречалось такое, что снайпер, «работающий» с «тяжелой оптикой», стреляет дважды с одной и той же лежки?

Вопрос, понятное дело, был риторический. Они оба имели такую подготовку, у такого аса снайпинга, что...

Старший прапорщик Островский, а среди ратного люда, в узких кругах, просто Бык, обладал таким опытом и мастерством, что был единым инструктором на все отряды спецназа, всех министерств и ведомств почившего в бозе СССР. Правда, лично он обучал премудростям снайперского дела далеко не каждого, и уж никак не по приказу – суров и груб был Бык, особенно с «паркетными офицерами» – таких он попросту посылал на фуй, совершенно не стесняясь и не боясь последствий. Он обучал мастерству только тех, кто ему понравился... И буде пытался какой-нибудь такой командиришка надавить на Быка голосом или «авторитетом», то такой тут же мог получить по репе, а потом дослуживать свой офицерский век где-нибудь в Забайкальском военном округе посреди тайги – ценили Быка, ох как ценили! И не только за мастерство высшей пробы, и не только за то, что у этого сурового «куска» были практически все воинские награды, которые существовали, а кое-чего и не в единственном числе, и не только за то, что этого вояку поносило по миру так, что, наверное, и на карте не было столько стран, в скольких он побывал! Но было тогда еще в Генштабе несколько генералов и полковников, которые могли бы навсегда остаться лейтенантами, если бы не он, Бык... Ну и, конечно же, само мастерство его... Пройти «школу Быка» означало высшую инстанцию – таких стрелков, как он, без преувеличения в мире едва-едва набрался бы десяток... И Питон, и Филин, каждый в свое время, прошли эту школу. «Школу Быка»...

Так что вопрос действительно был риторический, потому что правильный ответ знали оба.

– Ага! С «тяжелой»... – усмехнулся Питон. – Тут и с обычной-то, да с «хорошей» лежки не больше двух раз!..

И это была суровая правда. Потому что кто-кто, а уж эти двое на всю жизнь усвоили то, что сказал им когда-то Бык: «Каждый снайпер обязан быть хорошим стрелком, но далеко не каждый хороший стрелок может быть снайпером! Тут очень многое зависит от состояния твоих мозгов, от терпения и упрямства!.. Стрелок в бою, он что? Выстрочил из автомата рожок-другой да и убрался восвояси, если повезло, конечно... А вот снайпер... Он своего права и времени на один-единственный выстрел порой может ждать несколько суток! И в таком ожидании самое главное маскировка – залег в „лежке“, затаился и превратился в камень, в колоду, в придорожную кочку. И „засох“ до появления цели. Так, чтобы заяц попасся травкой, которая маскирует твою башку, и не догадался бы, что съел твою маскировку... А уж если выстрелил – меняй позицию не задумываясь! И помни, что у противника тоже может найтись парень, умеющий обращаться с „оптикой“, и со старой лежки он даст тебе стрельнуть еще не больше одного раза!.. Запомни это, если хочешь выжить!..» Андрей в своей жизни один раз поучаствовал в снайперской дуэли. Давно. Еще в 90-м, в Карабахе. И вышел победителем, к счастью, хотя и находился всего-то в сантиметре от смерти... Но дуэль ту запомнил на всю оставшуюся жизнь[43] ...

– Здесь стреляли дважды... Что это значит?

– То значит, пан коммандер, якше будет дозволенце мовить, – проговорил Вайпер.

– Давай, Збигнев. Только говори по-английски, а то наш молодой коллега, – Андрей кивнул на Джо, – тебя, с твоим польским, совсем не понимает.

– Добже... I think, that this sniper hunted purposefully[44] ... – произнес поляк и продолжил: – С таким оружием можно только охотиться!

– Вайпер прав, Чиф.

– Да знаю я! Только не нравится мне это совсем!

Ничего не ответив, Питон поднялся на ноги, извлек из тубуса свою личную «гаубицу» «Гекату Вторую» и собрал ее в три приема за пятнадцать секунд. Затем, откинув ее сошки, улегся именно в то место, откуда велись выстрелы неизвестным снайпером...

– Витек! Назад!!! – рявкнул, не сдержавшись, Андрей.

– Да-а... Ладно!.. Проскочим!.. – отмахнулся Питон.

Филин всполошился потому, что его Питон, его проверенный «коллега», сознательно нарушил негласный закон снайпера: «Нельзя ложиться в чужую „лежку“!»... Это было табу... Снайперы – люди, живущие свой век на грани жизни и смерти, очень суеверные и верящие во всяческие приметы и «знаки». И никто и никогда над ними не смеялся – себе дороже... Например... Если перед выходом в «свободный поиск», когда снаряжаешь магазин винтовки, у тебя упал на пол патрон, то ни один снайпер в этот день в поиск не пойдет. Или, к примеру, если запутались случайно шнурки или ленточки на твоем «Лешем»[45] , или у казармы ворона каркнула трижды... И умный командир понимает и уважает эти «знаки»... А уж ложиться в чужую «лежку» – знак совсем поганый: он к смерти или к большим неприятностям... Табу, одним словом...

– Давай-ка лучше, братишка, посмотрим его директрису и попробуем понять, куда этот военный стрелял дважды. А то что-то не нравится мне эта охота... Сдается мне, что как бы не на наших потерянных летчиков, командир...

Решение, принятое Питоном, было, наверное, самым разумным и рациональным, но каким же отчаянным надо быть, если, как никто другой, знать, какой негласный Закон ты нарушаешь, чем тебе это грозит, и все же идти на это, понимая, что только так можно понять логику противника... В этот момент Виктор Попа, этот отставной капитан легендарного «Каскада», вырос в глазах Андрея до генералиссимуса!.. Да и в глазах Вайпера тоже, судя по всему; видимо, приметы у людей, занимающихся одним и тем же делом, во всем мире одинаковы...

Поразмыслив секунд десять над происходящим, Андрей плюнул мысленно трижды через левое плечо и улегся рядом с Питоном, расчехлив свою винтовку.

Они лежали рядом и напряженно всматривались в окуляры своих мощных прицелов, пытаясь «выловить» из колышущегося зеленого океана хоть что-нибудь. Исследовать директрису снайпера, не зная точного направления и дальности выстрела, – дело, если признаться, гиблое. Ну, представьте себе, что вы пытаетесь найти что-то, чего еще не знаете, а перед вами сектор обзора с углом градусов в шестьдесят, примерно. И где искать? На максимальном расстоянии или ближе, а если ближе, то насколько? Если на максимуме, то на удалении в два километра по горизонту в секторе у тебя будет столько же. И как, скажите на милость, обследовать досконально весь этот «кусок пирога»?..

Но вояки эти были упрямые и настойчивые. Одно слово – снайперы... И Фортуна, богиня Удачи, решила наградить их, повернувшись к ним своим личиком.

– Кажется, есть, братишка, – произнес Питон спустя сорок минут. – Кажется, есть...

– Покажи.

Виктор назвал Кондору несколько ориентиров, и спустя полминуты уже и тот «наехал взглядом» на место, о котором говорил Питон.

– Аг-га... Ну что, нашли?

– Нашли, похоже...

– Вот и ладненько, братишка...

То, что они увидели, было именно то, что они искали, – парашют. Нет, он не был развешан по деревьям и заметен за десять верст. Этот парашют серого цвета, как и все другие его собратья по НАТО, уподобившись бесформенной тряпке, лежал у основания небольшого куста, у подножия огромного дерева в глубине чащи. Видимо, его хозяин, проломив собой крону дерева, сначала завис на его ветвях, а потом каким-то образом сумел не только сам добраться до земли, но и сдернуть с веток серое полотнище, пытаясь соблюсти маскировку... Как его сумел разглядеть Питон, оставалось загадкой, может, случай помог, может, военная удача... Теперь это уже не имело никакого значения – они знали, куда идти дальше и где искать, а это было самое главное.

– Стар! – позвал своего зама Андрей.

– Здесь.

– Значит, так... Запускай Задиру и Водяного в свободный поиск, пусть поищут следы. Вот в этом направлении, – он указал на карте точку, которая была на берегу Лимпопо, километрах в тридцати выше по течению от «театрального лагеря» «гвардейцев». И, соответственно, километрах в сорока от них самих. – Слишком далеко пусть не ходят, кэмэшников на пятнадцать, не больше, – надо найти следы машин и уточнить направление.

– Сделаем!

– То, что мы прикинули в теории, Паша, на практике может и не быть, и настоящий лагерь может находиться совершенно в другом месте. Но проверить необходимо. Вернуться они должны к 20.00.

– Ясно.

– И второе. Сейчас 15.00. Готовь бойцов к спуску вниз. – Кондор кивнул на обрыв. – Мы тут с Питоном нашли кое-что – надо проверить. Так что... Флэш, Тень, Оса, Гот и Вайпер пойдут со мной на разведку. Пусть готовят репшнуры для спуска.

– Ясно.

– Давай, капрал, действуй.

И обернулся к Питону:

– А ты, Витюха, со своей гаубицей прикроешь нас с этого утеса. На всякий случай...

– Понятное дело – больше-то некому. Только и мне там посмотреть не помешало бы...

– Не дребезжи, капитан! – Андрей легонько хлопнул своего друга по плечу. – Мы с Вайпером посмотрим как надо! Не пацаны же голожопые, в конце концов...

Выбор бойцов для этой разведки был очевиден. Тень и Флэш – следопыты, Оса и Гот – пулеметчики прикрытия, а Оса еще и связист, ну, и они двое, Кондор и Вайпер – снайперы, которые и должны со знанием дела осмотреть место.

Десять рядовых легионеров из взвода, те, что не были нагружены дополнительным вооружением, несли на себе крепкие тридцатиметровые репшнуры (альпинистские веревки). Еще в Порт-Элизабет, узнав о том, что им придется, скорее всего, подниматься на плато, или Южный Вельд, Кондор приказал взять с собой горное снаряжение.

Вшестером по трем «концам» они спустились с двадцатиметрового обрыва за несколько минут и нырнули в «зеленку»...

Да, здесь растительность отличалась от той, что была наверху. И, казалось бы, всего-то двадцать метров, ан нет. Там, на плато, которое именно отсюда и начинало подниматься вверх, там, где ветер был посильнее, там джунгли напоминали Андрею крымские или кавказские леса. А здесь, внизу, на равнине, джунгли буйствовали во всю силу. Дикая, нетронутая цивилизацией природа. Буйство зеленого цвета всевозможных оттенков от темного, «бутылочного», до ярко-салатового. Огромные, исполинские, в три обхвата стволы «железного дерева», лианы, свисающие прямо с толстых веток и сплошь усеянные мелкими белыми цветочками. Невысокая, но жесткая и какая-то очень упругая трава вызывала ощущение, что идешь по батуту и тебя все время отпружинивает. Мощные кусты папоротника и еще чего-то...

Жаль, что на всю эту первозданную красоту смотреть не было времени. Тут надо было смотреть по сторонам во все глаза. Тут, буде кто захотел бы устроить засаду, и мудрить-то особенно не было нужды, просто присел под куст с его листьями, похожими размером на зонт, – и все! Тебя можно обнаружить, только если натолкнуться или наступить на тебя. «Зеленка», одним словом. Опасное и непредсказуемое место. А до парашюта, который они обнаружили с утеса, пройти нужно было километра полтора или немногим меньше...

... – Его не хотели убивать, Анджей.

Да, Збигнев был прав.

Парашют принадлежал одному из катапультировавшихся летчиков. Сомнений в этом не возникало потому, что в нескольких метрах от скомканного серого шелка лежало на боку кресло летчика с перерезанными стропами. Снайпер, скорее всего, засек парашют еще в воздухе, иначе он бы его никогда не обнаружил в этих дебрях. Дождался, пока летчик выберется из сиденья и снимет полотнище с веток, и выстрелил. Первый выстрел был в ствол дерева. Он хотел показать, откуда стреляют, и заставить летчика спрятаться за бронированную спинку сиденья. Что тот наверняка и сделал. Сыграл нормальный инстинкт самосохранения. А вот второй выстрел был уже на поражение... Почему так сложно? Да нет, не сложно, а правильно и логично, если летчика хотели взять живым. А вот класс снайпера подтвердился на все сто... Пуля такого калибра, попадая в человека, наносит такие ранения, что несчастный погибает в любом случае: либо сразу, либо через какое-то время от болевого шока. А вот если эту пулю притормозить немного, выстрелив так, что она потеряет три четверти своей убойной силы, пробив сначала что-нибудь, скажем, бронированную спинку кресла, тогда ранение может быть серьезным, а может, и не очень. Но результат все равно один: раненый человек – куда как более легкая добыча, чем здоровый... Второй выстрел был именно таким, сквозь спинку, броня которой может защитить от мелких осколков, но уж никак не от такой пули...

В левом верхнем углу кресла зияла довольно приличная дыра, а подлокотник был забрызган каплями крови.

– Это точно... Его специально подстрелили именно в плечо или руку. Идти сможет, но не быстро, а вот стрелять из пистолета – вряд ли... И что же это за стрелок такой умелый у нас в конкурентах объявился, а, капрал?

– Дюже вмелый, Анджей! Так стрелять с полутора километров?!.

– Хреново это, Збигнев. Он не мог знать, что самолет собьют, и ждать летчиков именно здесь. С момента выстрела из «Иглы» до того, как сработали катапульты, прошло не больше трех-четырех минут... Значит, что?

– То значит, что этот парень бродит по джунглям с крупнокалиберной винтовкой и рацией, а летчикам просто не повезло – выскочили прямо на него...

– Похоже.

– Тут еще есть следы, – раздался из-за кустов голос Тени.

Кондор и Вайпер, не сговариваясь, подошли к разведчику.

– Вот. И вон там, – Сергей показывал свою находку.

– Похоже, нашего подстреленного кто-то выносил.

– Отпечатки подошв у них одинаковые, только размеры разные.

– Значит, второй летчик... И где-то здесь должен быть и второй парашют... Ну-ка, пошуршите по ближайшим кустам, пацаны!..

Аккуратно замаскированное кресло и парашют нашлись метрах в двухстах.

– Что и требовалось доказать, – произнес Андрей. – Одного подстрелили специально, «повесив гирю на ноги» второго. Такую парочку в джунглях найти намного проще. Стрелок сделал свое дело и сообщил в лагерь координаты. Дальше для поисковой команды – дело техники... Все. Возвращаемся... Будем ждать Задиру и Водяного, думать и решать, что делать дальше...

...19.50

Задира и Водяной вернулись из своего «свободного поиска» уставшие, но довольные. Поиск дал неплохой результат.

– Значит, так, командир, – начал доклад Водяной. – Прошли на север километров пятнадцать. Здесь еще сплошная «зеленка», а вот километров через семь-восемь плато начинает довольно круто уходить вверх, и джунгли становятся значительно реже. Там не то что прорубаться, там спокойно можно проехать на джипарях, если у тебя за рулем сидит неплохой водила. Ну, типа этих ралли по бездорожью.

– «Кэмэл Трофи»?

– О!.. Короче... Проехать сложно, но можно... В основном холмы, но уступами. И все время на подъем... Почва там глинистая и каменистая, так что в нескольких местах наблюдали следы пробуксовки...

– Нашли, значит, следы.

– И не только, Чиф... – улыбнулся устало Павел и посмотрел на Задиру.

– Мы, Андрюха, не просто следы, мы целую дорогу в джунглях нашли, – подтвердил Клим.

– А давайте-ка, мужики, с этого места максимально подробно!

– Значит, так... – прокашлялся Водяной. – Километрах в десяти по азимуту мы наткнулись на просеку. Там, короче, кто-то специально прорубался в джунглях. Прорубался не для прогулок, а для поездок, кэп... Там просека в два метра шириной! Вот мы и решили поинтересоваться, куда или откуда ведет эта дорожка... Пробежали еще парочку кэмэшников и наткнулись на реку...

– Подожди. До «Крокодиловой речки» километров тридцать!

– А это и не Лимпопо, ком! Эта речуха, скорее всего, ее приток. На карте ее нет, а в натуре очень даже бурненькая такая, горная речуха. И все, как и положено при этом: ущельице, от берега до берега метров двадцать, пороги. Думаю, ее можно было бы вброд перейти. Глубины там по колено, ну, может, по пояс где, но не получится – течение такое, что... В секунду метров на десять снесет...

– Ну, кавказские речки-то мы такие переходили... А тут не Кавказ – тут пониже будет... Но это не главное... Что еще?

– Просека вывела прямо к реке. Там есть спуск и уже просто накатанная грунтовка вдоль реки.

– Вы и прошлись вдоль...

– Ну не упускать же такой случай!

– Клим, мать твою! Я приказал не высовываться! А там, я подозреваю, вы были, что тупой мудак с голой жопой на площади средь бела дня! А если спуск к реке контролируется снайпером?!

– Ну, не все так плохо, Чиф, – стал оправдываться Водяной. – Там кругом кусты и деревья. Спрятаться есть где даже целому взводу... Нет, пореже «зеленка», чем здесь, конечно... Но работать можно!..

– Я вам, бля, наработаю! – в Андрее вскипел праведный гнев. – Я вам, придурки великовозрастные, устрою по десять суток «губы», как вернемся!

– Ладно, братишка... Но ведь результат-то есть!

– Какой результат?!

– Мы мост нашли.

– Что?

– Мы мост нашли, Чиф...

– А подробнее?

– В двух километрах от спуска есть переправа. Я такого даже и не видел никогда! – проговорил с азартом Водяной. – Подвесной мост для транспорта!

– Это как это? Такое что, бывает?

– Оказывается, бывает, кэп! Вбили, уж не знаю, как им это вообще удалось, по обоим берегам по четыре здоровенные колоды в полдерева высотой и натянули мощные тросы. Где и взяли-то такие и как сюда доставили – загадка! Тросы в руку толщиной! Соорудили помост из стволов, разрезанных вдоль, и два пандуса-съезда... Серьезное сооружение, надо сказать! Метров тридцать в длину и три шириной. Наверное, и БТР смог бы переправиться при определенной сноровке – мостик этот раскачивается слегонца, так что для неопытного водилы было бы весьма трудно, а тросы, судя по толщине, выдержали бы как не хрен делать!..

– Вот так...

– И еще, Чиф... С той стороны реки дорога уходит вверх, на плато, а вот с нашей мимо моста идет дальше... Думаю, если по ней проехаться, то где-то найдется выход на равнину. Короче! Мостик этот – «большой перекресток» и стратегическая точка. От нее выход через реку и на нашу сторону Вельда, и в равнину...

– Понятно... И вы, мудаки, думаете, что она не охраняется? Или вы думаете, что снайпер с крупнокалиберной винтовочкой здесь просто так бродит, в «свободном полете»?

– Я не я буду, Чиф, если нас срисовали! – произнес с обидой Задира. – Если этот мостик и сторожат...

– А это именно так, не сомневайся!..

– То нас с «куском» не увидели! Мы не пионеры, чай, с грязной задницей! Не первый день служим и в разведке что-то понимаем, капитан!

– Посмотрим позже, по последствиям вашего похода... А взыскание за нарушение приказа... Месье капрал-шеф Водяной!

– Я!

– Месье капрал-шеф Задира!

– Я!

– Объявляю вам по десять суток гауптвахты после выполнения задания!

– Есть!

– Есть!

– Вот так! Чтоб неповадно было в детские игры играть! Придурки, бля! Устроили тут салочки по джунглям: «Кто не спрятался – я не виноват!»... Э-э-эх!!! А ведь заслуженные люди! Что, пионерские костры в жопе разгорелись?!

– Есть немного... – улыбнулся Клим.