Охота на пиранью Бушков Александр
Обернулся, чуть сбросив газ, сверкнул двумя золотыми коронками:
– Обосрались?
– Да ничего, – сдержанно ответил Мазур, украдкой пожав руку Ольге и послав ей многозначительный взгляд.
– По вас палили?
– Ну не по тебе же, – сказал Мазур ему в тон. – Ты-то стоял...
– Стоял! Очко-то не железное. Когда пошла пальба, думал, тебе уже звиздец... Баба откуда?
– От верблюда. На дорогу смотри.
Верзила мельком покосился на него:
– Точно, борзой по самое не могу... Ладно, мое дело маленькое. Сами с Крестом договоритесь, что и как... Ага!
Он резко затормозил – вокруг тянулись те же унылые бетонные стены, – достал что-то из-под сиденья, кивнул Мазуру:
– Помоги!
Они моментально приклеили на обе дверцы прозрачные липкие ленты с большими черными буками: «АВАРИЙНАЯ ГОРГАЗ». Когда запрыгнули в машину, парень достал желтую мигалку, высунул руку в окно, пришлепнул маячок на крышу, включил – он тут же озарил капот бледно-лимонными вспышками.
– Теперь попрем... – фыркнул он, трогая машину. – У Креста не голова, а дом советов... Слушай, Дракон, а почему ты с северов двигаешь? Шуму наделал...
– Потому что перпендикуляр, – веско сказал Мазур.
Парню этого хватило, пожал плечами, проворчал:
– Дело твое. Только шуму ты наделал качественно, а уж жмуров нашинковал... К чему такой шик? Крест не одобрит.
Мазур промолчал – он уже давно понял, что водила должен играть при его неизвестном двойнике роль подчиненную, и потому больше молчал с загадочным видом, сдвинув скулы. Машина, сверкая маячком, неслась куда-то, почти не соблюдая правил движения, – но попавшиеся навстречу «луноходы» словно бы ослепли и оглохли. Видимо, маскировка базировалась на отличном знании местных реалий и цели достигла.
«Вряд ли это ловушка, – думал Мазур. – Скорее идиотское совпадение, которых в жизни случается больше, чем принято думать. Ни одна живая душа не могла предугадать, что они с Ольгой окажутся на том дворе, свернут именно туда, куда свернули и выйдут к «Таврии», ждавшей загадочного Дракона... Так что сверхковарным капканом и не пахнет – они ведь потом проехали аккурат мимо того места у забора, где Мазур перелез бы, поверни он в противоположную сторону, и там не было ни машин, не людей... Совпадение. Не вполне понятно, правда, что конкретно ввело верзилу в заблуждение. Присутствие Ольги, например, для него полная неожиданность, но держится все так же доверчиво... Что тогда – наколки? Одежда? Точное место? В самом деле, практически не было шансов кому-то непосвященному оказаться именно в том месте...»
А везут на какую-то «малину», тут не нужно быть гением, чтобы догадаться. С одной стороны, скверно – «малина» эта может оказаться насквозь известной милиции. С другой – все не так страшно. «Малина» – это укрытие. Вряд ли там так уж много народу ожидает с нетерпением своего Дракона. Сколько бы их ни было, особой опасности для «морского дьявола» они не представляют, а вот поживиться у них можно многим – информацией, одеждой, деньгами, быть может, документами... В общем, все, что отыщется в карманах и на хате.
Совершенно успокоившись, он уже не поворачивал голову на отдаленный вой сирен.
– Дракон, а ты с утра никого, часом, не замочил? – хмыкнул верзила. – Что-то сапоги зашухарились...
– Ты знай погоняй, – сказал Мазур. – Базаришь много.
– Да ну, от нервов... Кыса в деле?
– Ага, – сказал Мазур. – Обзовись, спаситель.
– Карабас, – сказал верзила. – Бля буду, Карабас. Угораздило меня однажды крутить с телкой Мальвиной... бля буду, Мальвина по паспорту. Вот и приклеилось...
– Тогда уж надо было – Пьеро, – хмыкнул Мазур.
– Ну, неа... Пьеро – по нашему Петька, а отсюда уже и до «петуха» недалеко. Карабас как-то авторитетнее – пахан все-таки. И тоже, поди, Мальвину жарил, только деткам этого не говорят...
– Долго еще?
– Ха! – он даже причмокнул от удовольствия. – Почти приехали. А балдею я оттого, что сам сейчас увидишь и оценишь... – Он резко свернул во двор, поехал вдоль двухэтажных дощатых домов, темных от возраста. – Во, сейчас мелькнет, слева, погляди...
Мазур повернулся влево. На той стороне улицы промелькнул трехэтажный кирпичный дом явно дореволюционной постройки – и перед входом стоял желто-голубой «уазик».
– Так это что... – сказал Мазур.
– Городская ментовка! – заржал Карабас. – В доме на восемь квартир – в трех менты с семьями. Ты что, Креста запамятовал? Голова... Счас сядете вмазать за встречу, можете штору отдернуть и Павлюку в окна посмотреть! О, блатхата! Надька ее на месяц сняла, как порядочная... а, ты ж Надьку не знаешь, она с Крестом только месяц как пупами трется... – Он посерьезнел. – Но я тебе, Дракон, сразу скажу: стебля стеблей, а мозгов у нее – под масть Кресту... Имей в виду.
Он остановил машину, убрал маячок, но прозрачные ленты с дверей отклеивать не стал. Нетерпеливо приплясывал, пока Мазур с Ольгой выбирались и вытаскивали сумку. Первым кинулся в подъезд, на широкую лестницу. Взбежал на второй этаж, позвонил в правую квартиру – короткий, длинный, короткий – и, не дожидаясь, когда откроют, повернул ручку. Опять-таки первым кинулся в дверь и, едва она захлопнулась за Ольгой, замыкавшей шествие, позвал громко:
– Крест, гостей принимай!
– Не ори. Сюда идите, – послышался женский голос, похоже, из самой дальней комнаты.
В квартире стояла тишина. «Значит, не взвод, – облегченно подумал Мазур, – все меньше работы». И направился следом за Карабасом: комнаты небогато обставленные, но чистые, опрятные, ничего от классической «малины», как ее принято изображать в скверных фильмах...
Навстречу им встала женщина лет тридцати, с короткой, почти мальчишеской прической, темноволосая и темноглазая, довольно красивая, но глаза в самом деле умные и цепкие. Больше в обширной комнате с высоким потолком и тщательно задернутыми шторами никого не было.
– Вот тебе Дракон, – прилежно отрапортовал Карабас, весь как-то подобравшись и посерьезнев.
– А девушка кто?
– Так получилось, – сказал Мазур, проходя и с намеренно простецким видом озираясь. – Сейчас объясню...
«Сто против одного, что этот их Крест где-то затаился и сейчас эффектно появится с чем-нибудь огнестрельным наизготовку. Дурак он или умный, а в такой ситуации чертовски мало вариантов встречи гостей...»
– Да уж объясни, милый, – послышался сзади мужской голос. – Только ручки сначала подними. И ты, красивая.
– Оглядываться можно? – спросил Мазур, сговорчиво поднимая руки.
– Погоди пока, – распорядился голос. – Куртки снимите оба – и аккуратненько бросьте на диван. У меня глушитель, так что не услышат вас напротив...
– Крест, ты чего... – растерянно вякнул Карабас.
– К стене, сука! – голос стал злее. – Ну! И грабки на стену. Надя...
Женщина, далеко обойдя Мазура, вышла. Голос приказал:
– К стене. Руки не опускать. Можно повернуться.
Мазур с любопытством разглядывал субъекта, державшего его под прицелом черного ТТ с большим глушителем, – похоже, самым настоящим. Лет сорока с небольшим, одет где-то даже элегантно, в сером костюме с галстуком, наколок не видно, только на мякоти большого пальца правой руки синеет маленький крестик, восьмиконечный, старообрядческий. И все равно сразу чувствовалось, что это – волк, давно облюбовавший отнюдь не ту сторону улицы, где прохаживаются законопослушные граждане. Некая застарелая худоба в лице, звериные быстрые взгляды, экономно-уверенные движения, интонации – все это, вместе взятое, рисовало тот еще портретик. Никакой имитации – Мазур, четверть века проживший отнюдь не в детском садике, не мог ошибиться.
– Чисто, – сказала вернувшаяся Надя, подошла, быстро обшарила карманы курток. Раскрыв милицейское удостоверение, сначала прямо-таки просветлела лицом, решив, очевидно, что с маху расколола несложную загадку, но тут же поскучнела, перекинула красные корочки Кресту: – Посмотри. Интересно, а?
– Да уж, – согласился он, цепким взглядом сопоставив Мазура с фотографией. – Что там еще? Ага... Карабас, исповедуйся. Ты кого мне приволок, дитя природы?
– Так это, что...
– Так это то, – передразнил Крест спокойно. – Если это Дракон – мы с тобой почетные чекисты.
– Крест, бля буду...
– Будешь. Без лирики.
– Он ко мне перелез в точности на том месте, я ж сам те ящички наваливал. И наколки – Крест, ты сам погляди, наколки одна в одну, ты ж сам... – он захлебнулся, жадно глотнул воздух. – Крест, ты ж сам мне все наколки описал, совпадает один в один, ну ты сам посмотри, я ж не виноват, все сделал, как велели, кого нарисовали, того и взял... Пусть правый рукав подымет, убедись...
– Ну-ка, – приказал Мазуру Крест, чуть шевельнув пистолетом.
Мазур большим пальцем левой засучил незастегнутый рукав и повернул правую.
– Ну видите? – обрадовался Карабас. – Один в один!
– Действительно... – протянула Надя чуточку озадаченно. – Что-то интересное подвернулось...
– А где ж тогда Дракон?
– Там стреляли поблизости, – заторопился Карабас. – Выходит, это Дракон и погорел... Кре-ест!!! – прямо-таки возопил он. – Это ж получается, не на Дракона розыск объявляли, а на этого! Этот и перся с севера, мочил встречных-поперечных, то-то я голову ломал, почему к Дракону какую-то девку пристегивают!
– Обостряет страх умственные способности, спасу нет... – бросила Надя. – А вообще, верно, Крест. Все загадки снимаются. Стоит нам допустить, что ловят этого, все на место становится. Бог ты мой, так ведь может оказаться, что это Дракона вместо него стали брать...
– Могли, – протянул Крест. – Ростик тот же, волосы почти такие же... и погорел из-за него Дракон, как пучок соломы. Надюшка, можешь чуточку успокоиться. Это не мент. И не д р у г о й по наши души. Этот дядька по своим собственным делам куда-то странствовал...
– Вот я и говорю, – сказал Мазур. – Ты уж извини, но мне позарез нужно было оттуда убраться, вот и полез к твоему Барабасу...
– Да мент это! – отодвинувшись от Мазура, заверил Карабас.
– Сомневаюсь, – спокойно сказал Крест. – Карабас, ты по стеночке не отползай, стой на том же месте... Все эти жмурики на трассе – взаправду. Без всяких спектаклей, Гошка ручался... Значит, дядя не из оттуда. А из отсюда. Как ни тянет граждан начальников присовокупить меня, грешного, к решеточке, не стали бы они ради этого честных расейских лохов в морг штабелем складывать. И будь это мусорок, давно бы в каждое окно «факелы» летели... – Глаза у него были умные и холодные. – Значит, дядя сам ходит по музыке. А наколочки – дикое совпадение. В жизни бы не поверил, да что тут скажешь... Ты не лыбься, дядя. Это еще не означает, что я с тобой за дастархан сяду. Ты ж мне, поганец, всю малину обосрал, так и нарочно не придумаешь...
– Может, придет Дракон... – безнадежно протянул Карабас.
– Куда? – поморщился Крест. – Дороги не зная? Дома не зная? Ох, Дуремар ты, а не Карабас. Все прахом... – Он даже простонал коротко. – Все к черту... Блядь, сам же хотел ехать...
– И чем кончилось бы? – спросила Надя так, словно в комнате не было никого, кроме них двоих. – Увидел бы, что это не Дракон, рванул оттуда – и все равно остался бы без Дракона...
– Умница, – сказал Крест, словно сплюнул. – Так это что, все рушится... Бог ты мой, бездарно-то как...
Взгляд у него на миг ушел в сторону – и Мазуру этого вполне хватило. Он прыгнул так, как давненько не прыгал, вложив все силы, весь опыт в молниеносный, отточенный бросок живой машины для убийства, зная, что не имеет права ни промахнуться, ни дать противнику возможность нажать на курок хотя бы раз – могло задеть Ольгу...
Когда так атакует «морской дьявол» – описывать словами бесполезно. Никакие слова за событиями не успеют. Вряд ли прошло больше трех секунд – а пистолет был уже в руке у Мазура, Крест лежал на полу, и Надя даже не успела отшатнуться, только мышцы напрячь успела...
Мазур встал там, где только что стоял Крест. Спокойно сказал, передернув затвор для уверенности, поймав на лету выскочивший патрон:
– Всем – спокойно. Милиция напротив... – Кивнул Ольге: – Отойди. А ты – на ее место. И – лицом к стене, оба. – Когда Ольга оказалась рядом, шепнул на ухо: – Всю квартиру обыщи, а веревку мне найди...
Присел на корточки, держа тех двух под прицелом, левой рукой охлопал карманы Креста, переправил себе в карман две запасных обоймы и ножик-выкидушку. Потом перевернул Креста лицом вниз – чтобы, придя в себя, тот не сразу сориентировался в пространстве. Отошел от него в другой конец комнаты, достал сигареты и закурил. Распорядился:
– Карабас, ремень из штанов вытяни и мне брось... И упаси тебя бог...
Но верзила ни о каком сопротивлении не думал – себя не помнил от страха, торопливо расстегивал неширокий коричневый ремень. Надя значительно лучше владела собой, по глазам видно, мучительно искала выход. И не находила. Мазур, пуская дым, наблюдал за ней с приятной улыбкой. Докурив до фильтра, сложил Кресту руки за спиной и, сделав из ремня «мертвую петлю», перетянул запястья, прекрасно управившись левой рукой. Присел на стул и молчал, пока не вернулась Ольга. Протянула ему кусок веревки метра в три длиной:
– Вот, все что на кухне было...
– Тоже неплохо, – благосклонно кивнул Мазур. – Разрежь на шесть кусков. Ага... Сначала этому ноги свяжи, – он кивнул на Креста, начавшего уже шевелиться. – А вы оба – лицом к стене, встать на колени, руки за спину...
Когда вся троица была надежно спутана, Мазур, прижав глушитель к затылку Карабаса, поинтересовался самым мирным тоном:
– Кроме вас троих, еще кто-нибудь припереться может?
– Бля буду, – пробормотал тот, запинаясь. – Никого...
– Точно?
– Чтоб я так жил...
Мазур передал пистолет Ольге и быстренько прошелся по квартире, особое внимание уделяя шкафу и серванту. В шкафу, в большой синей сумке, отыскались деньги, миллиончиков пять с мелочью, штук двадцать патронов к «ТТ» в коробке из-под конфет, электрошокер «Скорпион» и большой перочинный нож – этот был «разрешенный», со старой, еще советской ценой на боковинке, обозначенной в рублях и копейках. Отыскался еще прибор ночного видения – не из самых сложных, такие сейчас можно купить в магазинах, с одним окуляром.
В комнате неразборчиво забубнили несколько голосов, послышался яростный вскрик, похоже, это Крест сердился. Поставив сумку, Мазур заглянул туда:
– Что орете?
– Да вот этот мне внушает, что он здесь самый хороший и надежный, – сказала Ольга, показав стволом на Карабаса.
– В оруженосцы мне предлагается? – хмыкнул Мазур.
– Да близко к тому...
– Сидите уж, волюнтаристы, – сказал Мазур. – Потом с вами займусь. И не орите – сами говорили, милиция напротив и в доме их полно...
Вышел оттуда и продолжил поиски, но ничего особо интересного больше не нашел. Разве что большая пластмассовая коробка со множеством пузырьков без этикеток, каких-то маленьких кисточек и вовсе уж непонятных крохотных штучек, вызывавших почему-то ассоциацию с рабочим столом ювелира или часовщика. В том же отделении – два паспорта. Надя и по паспорту Надежда. Крест именовался Николаем Петровичем Алентьевым – если фамилия вымышленная, подобрана со вкусом, едва отложив паспорт, Мазур ее забыл, пришлось вновь глянуть на нужную страничку.
Он пересыпал патроны себе в карман, проверил шокер – заряжен, сверкнул синий змеистый разряд, – вернулся в комнату, взял со стола сигареты и бросил:
– Ну-с, вы еще поскучаете, а с Николаем Петровичем мы побеседуем...
Подхватил Креста под мышки и поволок в самую дальнюю комнату, осторожно опустил на пол, чтобы не беспокоить соседей снизу, сел на стул, закурил и принялся задумчиво разглядывать пленного.
Тот был подавлен, но не раздавлен – в глазах больше напряженной работы мысли, чем злости. Сыщик из Мазура был никудышный, он как-то не сталкивался с отечественным криминалом – да и с заграничным тоже, – но не составляло особенного труда определить, что Крест лихорадочно пытается нащупать выход.
– Ну что, хреново, Николай Петрович? – спросил Мазур без всякой издевки.
– Да уж, – без выражения отозвался Крест.
И посмотрел скорее выжидательно. «Ничего не поделаешь, – подумал Мазур, – придется рисковать. Пристрелить эту троицу нетрудно, бросить связанными еще легче. Только вот куда потом подаваться? На карабасовской «Таврии» доехать до тайги? А может, по-крупному сыграть?»
– А жить-то хочется? – спросил он.
– Как всем, – сказал Крест напряженно.
– Вот совпадение, мне тоже...
Он подождал, докурил до фильтра, но Крест так и не заговорил первым.
– А вот интересно, ты бы нас замочил? – спросил Мазур.
– Если как на духу – то не знаю, честное слово. Ты же мне времени не дал толком подумать, ногами дрыгать начал.
– «Не знаю» – это уже лучше, – сказал Мазур. – Вот если бы ты сразу вякнул «нет», я бы тебе категорически не поверил... Ладно. Я понимаю, мужик ты гордый и сопли распускать не собираешься, но выход какой-то искать надо, а? Если по большому счету, мне ваши трупы ни к чему. А вот нас вы бы пришили на всякий случай, чтобы под ногами не путались...
– Я же говорю – не дал ты мне подумать толком.
– Ну, извини, – сказал Мазур. – Так получилось... Трупы ваши мне ни к чему, а вот паспорта пригодятся. Кассирша на вокзале их особо вдумчиво изучать не будет...
– Ты раньше доберись до вокзала. На тебя всю пижманскую ментовню подняли – после твоих прогулок с севера на юг. Не сколь ты, как девочка в глаза бросается, тебя можно покороче постричь и очки напялить, а с ней сложнее – над ее прической поработать придется поискуснее.
– Ага, – сказал Мазур. – У тебя там в сумке – пакеты с хной, ножницы большие... Ты парикмахером на досуге работаешь или Надежда?
– Ты нас двоих считай за одного. Во всех смыслах. Понял?
– Чего ж тут не понять? – протянул Мазур. – У меня аналогично... В общем, намекаешь, что я от ваших трупов ничего не получу?
– Намекаю.
– И вообще-то, я сам могу свою девочку постричь, а уж она разберется, как с хной обращаться...
– А если паспорта паленые? – хмыкнул Крест.
– Что, еще есть? То-то у тебя в сумке фотоаппарат...
– Найдутся. Только не тебе их искать... – Крест легонько усмехнулся. – А пытать ты меня не будешь – я ж орать начну, спалишься... Нет их в квартире, понятно?
– А пристрелю?
– А стреляй, – по вискам у него поползли крупные капли пота, но лицо оставалось спокойным. – Терять мне нечего, такая уж игра. Если я своего дела не проверну – лучше уж сразу глотнуть пулю, чем потом всю жизнь локти кусать... Все на карте. Понял? За такую карту и сдохнуть не жалко.
– Может, расскажешь?
– Нашел дурака, – усмехнулся Крест. – Давай уж так: ты стачала свою одиссею выложишь. А я подумаю, стоит с тобой связываться или согласиться на девять грамм... Что, слабо? Это ж я у тебя под дулом, а не ты у меня.
– Резонно, – согласился Мазур. – Только ведь потом, если что не так, я тебя обязательно пришью...
– Вот расскажи, а там, чем черт не шутит, и выход поищем...
– Отчаянный ты мужик...
– Вот только мужиком обзывать не надо, а? Словечко позорное... – Он покрутил головой. – Что ты не мент, и так ясно. Но и не деловой, выходит, базара откровенно не понимаешь... Хоть и в наколках весь. Ну, колонешься?
– Отчаянный ты экземпляр...
– Потому и гуляю до сих пор на охоте, но без ружей, которые сзади несут...
– Ладно, – кивнул Мазур.
Он рассказывал кратенько и скупо, рисуя происшедшее в самых общих чертах. Себя он представил согласно прежней легенде, только на сей раз объявил не частным сыскарем (кто его знает, этого Креста, какие у него взгляды на частных сыскарей), а майором-парашютистом, украшающим своей персоной Западносибирский военный округ.
– Да уж, интересный у тебя отпуск получился... – хмыкнул Крест.
– Что, не веришь?
– Верю. Серьезно. Про такие охоты мне прежде слышать не доводилось, зато точно знаю один большой городок, где за крутые бабки и по хорошей рекомендации пройдешь зрителем на гладиаторские бои...
– А, это я слышал, – сказал Мазур. – Каратэ до упора...
– Хрен ты слышал. Я говорю – гладиаторские. На шпагах, на мечах – и все всерьез, никакой «первой крови». После этого и в твою охоту быстрее верится... И потом, если подумать... – протянул он. – Сунь сигарету в зубы. Благодарю. И потом, если твою версию принять, она отлично на все твои подвиги ложится, как по мерке шита, все объясняет... Одни прапора немного не укладываются.
– Вот их-то, хочешь верь, хочешь нет, я не убивал, – сказал Мазур. – Это моим горбом счеты свели...
– А хоть бы и ты, – безмятежно сказал Крест. – Что я, из-за вонючих дубаков слезы лить буду? Наоборот, майор... Мои тебе аплодисменты... Убедил. Верю.
– Вот спасибо, – сказал Мазур. – А дальше что?
– Дальше? Дальше... – Крест медлил. Пару раз облизнул губы. – Интересное у нас совпадение целей. Обоим нужно отсюда смыться совершенно незамеченными. Только мне раньше нужно еще дело сделать... Майор, я так понимаю, ты, пока шел, в крови по самые уши вымазался? И на стену от этого не лезешь, тебе домой очень уж хочется... Если я на вас двоих последние чистые ксивы истрачу, отработаешь?
– То есть?
– Я вам делаю два чистых паспорта. И уходишь со мной по той дорожке, что я придумал. А взамен сработаешь вместо Дракона – ты, сердце мне вещает, еще получше сработаешь даже...
– А что делать?
– Да замочить человек несколько... сразу отмечу – из нерусского народа и самых что ни на есть немирных, – напряженно усмехнулся Крест. – Всего-то. Их там будет четверо. Кого-то я на себя возьму, но со всеми сразу не справиться. Они там начеку, гостя не ждут, но привыкли, что в любую минуту может неизвестный абрек появиться, добро попробует отобрать...
– И что ты у них отобрать собрался?
– Что бы ни было – вещь дорогая. Процент будешь выторговывать? Насчет разумного процента можно поговорить – там на три жизни хватит, пусть уж мне будет на две с половиной, и тебе – на половинку...
– А если я потом все заберу? – спросил Мазур, ухмыляясь.
– Продать не сможешь. Запорешься. Меня, майор, жизнь учила в людях разбираться... Кстати, староват ты что-то для майора.
– Черт с тобой, – сказал Мазур. – Полковник.
– Вот это уже больше на правду похоже. Вы, конечно, в последнее время тоже стали разнообразные бизнеса крутить, но будь ты причастен к чему-то такому и шурши у тебя в кармане приличная капуста, повез бы ты свою ляльку не в тайгу, а к теплым морям и холуям в смокингах... Морда у тебя, извини, не бизнесменская – даже учитывая, что по тайге мыкаешь который день и похудал с голодухи... Ну так как?
– А поподробнее?
– Поподробнее... Картина такая: есть людишки, которые возят кое-что незаконное, но чертовски дорогое. Не наркотики, не бери в голову... И сложилось так, что в одном месте – войнушка, в другом – милицейские строгости, в третьем – сгорел хозяин гостиницы. И застрял человек с товаром в глухом углу. А я его вычислил. И если тебе все это кажется просто – чтоб ты больше так не думал... Масса времени и нервов ушла. И деньги, каких ты в жизни не видел, все, что нажито непосильным трудом, как в той комедии выражались... И два жмурика безвестно догнивают. Такие вот дела.
– Короче, вор у вора дубинку крадет?
– Я тебе не трамвайный щипач, – сказал Крест. – Да и они – не плотва. И «семейка» за ними – дай боже. Я тебя честно предупрежу: если мы хоть в малости проколемся и оставим следочек, всю оставшуюся жизнь придется бегать с Чукотки в Антарктиду и обратно, будь ты хоть генерал, а я трижды в законе... Усек? Времени немного есть, идти завтра ночью... Ну, думай. Документы тебе нынче же нарисуем.
– А что, если я потом с ними смоюсь? – фыркнул Мазур.
– На вокзал? – досадливо поморщился Крест. – Брось ты. Я в этой жизни верю разве что Надьке, потому что знаю ее интерес... а вообще, и ей не верю. Просто ей выгодно шагать за мной, не отставая и не отбегая далеко... И тебе тоже гораздо выгодней, полковник, дернуть отсюда вместе со мной на приличной тачке, которой любой здешний мент честь отдаст не глядя.
– Ого! И где такая?
– А в том домике, куда пойдем. Для такого зверя – каких-то три часа до Аннинска. А Аннинск – это Транссибирская магистраль, масса поездов, и я тебе, закрыв глаза, тут же с ходу изложу, какой и во сколько там останавливается. Это надежнее, чем соваться на здешний вокзальчик. Наизусть расписание вызубрил... Девочку твою Надька подстрижет и покрасит. Фотку на ментовской ксиве заменим. Хоть на твою, хоть на мою. И – с комфортом до Шантарска. А там уж разбежимся.
– А почему я тебе нужен?
– Тьфу! – поморщился Крест. – Глупеешь, полковник, на глазах. Я же говорю – там будут четверо. Волчары еще те, стволами увешаны от яиц до ушей. Я, знаешь ли, не хилый и проворный, но без хорошего напарника и не рискну... Его ребятки – я про бобра, которого будем обдирать, – надрочились на своих войнушках, против них нужен спец... Вроде Дракона. Который, как теперь ясно, из-за тебя сгинул, – не зря там палили. Приняли его за тебя, навалились, поди, целым взводом, а сдаваться живьем ему не было никакого интереса...
– Жалеешь его, а? – осторожно спросил Мазур.
– Из жалости, полковник, шубы не сошьешь, даже на заплатки не пустишь твою жалость. Печально, конечно, но судя по тому, как ты мне влепил, еще получше покойничка сработаешь...
– Я еще согласия не давал...
– А оно у тебя на роже написано, – покривил губы Крест. – Вот такими буквами. Что тут думать, полковник? Это ж просто прекрасно, что мы с тобой живем на двух разных плоскостях, на данном историческом отрезке делить ну абсолютно нечего... Может, развяжешь?
– Только если что – убью руками, – сказал Мазур. – И бесшумка твоя пока что у меня останется, уж не посетуй...
Он развязал сначала ноги, потом снял ремень с рук. Крест принялся ожесточенно растирать запястья, на которых виднелись синие полосы. Чуть подумав, Мазур плотно притворил дверь и вернулся на свое место.
– Раз пошла такая пьянка... – сказал он, поднес зажигалку, видя, как неуклюже Крест держит сигарету все еще скрюченными, затекшими пальцами. – Объясни-ка ты мне, почему у такого серьезного... – он вовремя вспомнил про этикет, – человека в подручных ходит Карабас? Это ж сявка, за версту видно...
– А кто спорит? – спокойно пожал плечами Крест. – Только сявка эта до поры до времени полезная. Ты сможешь вырубить кое-что на подстанции так, чтобы оставить без света целую улицу?
– Вообще-то, если сначала осмотреться... – нерешительно сказал Мазур.
– А он вырубит сразу. Потому что волокет в этом деле. В Карабасе только и есть блатного, что наколки. Отсидел по малолетству за хулиганку два года – блатной стал, не приведи господь... Как в том анекдоте – «и кличка у него блатная»... Знаешь? Ну вот. Я его в свое время заприметил – никогда не знаешь, кто и где потом пригодится. Пригодился вот... Есть у него, чтоб ты знал, старший брат Гоша. Ходит брат Гоша в милицейских погонах, пишется капитаном, но давно уже брату Гоше хочется больших красивых денежек, и чтоб пачка была вовсе уж невероятной толщины... И потому брат Гоша с нашей идеей потрясти бобра вполне согласен. И поедем мы туда, полковник, в натуральном «луноходе» с натуральной мигалкой.
– А этот брат Гоша нас там же не положит? – спросил Мазур. – Ежели, как говоришь, заховано у бобра на три жизни...
– В том-то и юмор, полковник, что вполне можно от него ожидать такого хамства, – оскалился Крест. – Значит, в чем наша задача? В том, чтобы брата Гошу заранее опередить. Он мне не сват, не брат, а мозгов у него не хватит, чтобы предварительно оставить на холодильнике письмишко... Да и оставил бы – не велика беда. Можно подумать, нынешняя фамилия у меня последняя... Гошу придется класть. Там же.
– А Карабаса? – нехорошо усмехнулся Мазур.
– Ну, логика требует, чтобы и Карабаса... Или у тебя по ним с Гошей душа болеть будет? – Крест подался вперед, глядя ему в глаза все так же умно и серьезно. – Полковник, ты меня ни в жизнь не заложишь. Потому что тебе самому всю оставшуюся жизнь придется о д р у г о м помнить, не до меня будет. Тебе еще надо доказать, что та парочка у парома весьма даже плохая... и так далее. Отмажет тебя твоя контора?
– Отмажет, – сказал Мазур.
– Все равно, при любом раскладе тебе будет не до меня. И мне нет смысла вас мочить – если все нормально пройдет, все живы останемся, делить будет нечего... А Карабас, сколько ему ни выдели, или болтать начнет, или выйдут на него очень даже быстро соплеменнички нашего бобра. Это тебе не милиция, они меня вычислят по крохотным деталькам... И вас тоже. Ну что, ощущаешь прилив гуманизма насчет этих двух братовьев?
– Да не особенно что-то, – честно сказал Мазур. – Они же и меня заложат, если что...
– В корень зришь, – удовлетворенно сказал Крест. – А вот кстати... – Мазуру показалось, что он немного напрягся. – Ты со своей конторой связаться как-нибудь можешь? Чтобы они тебя на перроне в Шантарске встретили?
Они какое-то время смотрели друг другу в глаза – и по лицам обоих, как зеркальное отражение, вдруг скользнули мимолетные ухмылки.
– Ага, вот оно что... – сказал Мазур.
– Ну, – спокойно сказал Крест. – Должен же я, прости, из тебя максимальную пользу извлечь в обмен на все хорошее с моей стороны? Мне много не надо – чтобы увезли с вокзала на хороших колесах, к которым линейная ментовня близко не подойдет... А там уж мы с Надюшкой где-нибудь на перекрестке соскочим и пойдем жить дальше, как нам нравится.
– Телефона в квартире нет, жаль, – сказал Мазур. – А на переговорку мне ехать рискованно...
– Да уж. Придется до финала тут просидеть.
– Оформлю это дело, когда сядем в поезд, – сказал Мазур. – Но чтоб ты мне обеспечил мою фотку на милицейских корочках... В каждом поезде есть бригадир и рация. А по эмпээсовской рации знающий человек, кое во что посвященный, с военными свяжется без труда – ты, может, и не знаешь, для чего в каждом управлении дороги первые отделы, а я-то знаю... Так что...
– Так что – получается так на так, – усмехнулся Крест. – До того, как прыгнем на крокодила[17], ты меня изо всех сил будешь опасаться, а потом и наоборот. Ну, поверю я тебе, полковничек, коли уж такой расклад, но учти – задумаешь продать, я в твою лялечку всегда успею шмальнуть...
– Аналогично, – осклабился Мазур. – Только я это насчет тебя буду иметь в виду...
Глава седьмая
Мы пошли на дело, я и Рабинович...
Очередную резкую перемену в судьбе Мазур принял довольно спокойно. И новых товарищей – тоже. Он давно уже устал и удивляться, и волноваться, вообще проявлять эмоции. Ольга вела себя точно так же.
Конечно, его появление с Крестом рука об руку произвело среди присутствующих некоторый фурор. Освобожденный от пут Карабас долго и многословно клялся, что его не так поняли, он вовсе и не думал никого закладывать или менять хозяина, и, вообще, он есть самый верный подельщик в этих краях и во всем мире. Крест благодушно похлопал его по плечу и заверил, что нисколько в этом не сомневается, только потом, улучив момент, бросил на Мазура быстрый колючий взгляд (а сам в этот миг красочно расписывал, какая жизнь у Карабаса настанет, когда тот получит свою жирную долю). Мазур понятливо опустил ресницы. Холодно, отстраненно подумал, что эту сявку и в самом деле не стоит отпускать живьем.
Ни Надежда, ни Ольга не задавали лишних вопросов. Лишь Карабас попробовал было распустить перед Мазуром хвост, напоминая, что он в этой благородной компании давний и полноправный член, а эрзац-Дракон – пришлый и оттого подозрительный, несмотря на все его учиненные по дороге художества. Мазур, не втягиваясь в дискуссию, молча врезал ему – легонько, но больно, чтобы знал, кто есть кто. Карабас попытался воззвать к Кресту, но моральной поддержки у главаря не обрел. И нельзя сказать, чтобы моментально воспылал к Мазуру лютой ненавистью – скорее уж с некоторым фатализмом принял новую иерархию, во мгновение ока возникшую в группе. Поворчал немного и притих, украдкой кидая на Ольгу гурманские взгляды, – впрочем, он и Надежду ими поливал при каждой возможности, что Креста, как Мазур подметил, только забавляло.
Вот с Надеждой обстояло далеко не так просто – Крест увел ее в другую комнату, и они там четверть часа дискутировали шепотом. Когда вышли, Мазур первое время перехватывал ее крайне недоверчивый взгляд, однако потом как-то незаметно унялась, смирилась, должно быть. Сам он объяснил Ольге ситуацию буквально в трех-четырех фразах – и посоветовал держать ушки на макушке.
Он не сомневался, что Кресту необходим точно так же, как Крест ему. Словно двое на необитаемом острове – у одного есть спички, а у другого коробок и оба понимают, что убийством дела не решить. Но в первый час оба непроизвольно разыгрывали некую фантасмагорическую шахматную партию – пытались как можно незаметнее и непринужденнее следить за перемещениями друг друга по квартире, словно бы невзначай оказываясь поблизости, оба прекрасно понимали тактику партнера, даже ухмылялись чуть смущенно, но претензий вслух не высказывали. В конце концов, обоим это надоело, но они, не в силах перестать, еще какое-то время неуклюже пасли друг друга. Пока Надя не выглянула из кухни и не бросила с насмешкой:
– Все еще дурью маетесь?
Та еще была фемина, Мазур не мог не оценить – черт в юбке, честное слово. И кое в чем крайне напоминала девочку-лимитчицу, приехавшую зацепиться зубами за коечку в мегаполисе. Только вместо коечки-прописочки было загадочное богатство, которого должно хватить на три жизни. Мазур мог поклясться, что она либо деревенская, либо уроженка крохотного городишки вроде Пижмана – что-то такое неуловимо проскальзывало – молодые и смазливые умницы из крупных городов все же не столь зубасты и целеустремленны в жадном стремлении урвать единым махом куш...
А в общем, все это его не касалось. Декорации в очередной раз мгновенно переменились, а задача, как водится, оставалась прежняя: без потерь добраться до пункта Б, сиречь до Шантарска.
Часа через два Надя, по распоряжению Креста, занялась Ольгой. Увела ее в ванную, надолго там заперлась. Карабас тем временем смылся по каким-то делам, и Крест долго, водя карандашом по старательно вычерченному плану, объяснял Мазуру задачу. Задача, как обычно и случается с нарисованными на бумаге планами, выглядела незамысловатой: с двух сторон ворваться во двор, а оттуда и в дом, положив холодными всех, кто попадется по дороге, за исключением одного-единственного конкретного человека, которого предстояло вдумчиво и обстоятельно допросить, чтобы узнать, куда он заховал э т о. Когда дело доходит до претворения красиво изображенных планов в жизнь, частенько приходится отбрасывать напрочь партитуру, не говоря уж о непредвиденных случайностях. И Крест понимал это не хуже Мазура. Загвоздка в том, что, по словам главаря, второго раза у него уже не будет, через сутки за э т и м приедут...
Когда Надя привела Ольгу, Мазур ее в первый миг даже не узнал – никогда не видел с другой прической и без косы. Перед ним предстала очаровательная юная дама в чуточку тесном для нее платье (Надя была самую чуточку меньшей комплекции), с темными, чуть отливающими рыжинкой волосами до плеч, слегка кудрявившимися. Она, пожалуй, стала еще красивее, но на миг показалась Мазуру незнакомой и даже чужой, и это было неприятно, словно в прошлом осталась некая важная частичка ее естества и какой-то частичкой Ольга теперь принадлежала э т о й квартире и э т и м людям, изменившим ее облик. Крест это моментально подметил:
– Что морщишься, полковник? Непривычно? Зато ни одна собака не узнает. Добавить очечки с простыми стеклами, помаду сменить – и можно идти в ментовку, секретаршей на работу проситься...
Появившийся через часок Карабас еще с порога начал коситься на Мазура как-то странно, обойдя его бочком, направился к Кресту, поманил в другую комнату. Вскоре выскочил оттуда, и, столь же загадочно глядя на Мазура, показал большим пальцем за спину:
– Иди, с шефом побазарь.