Разведывательно-диверсионная группа. «Тюлень» Негривода Андрей

...Так уж получалось у этих парней, что поговорить «за жизнь» у них появлялось время только тогда, когда эта их жизнь повисала на тонюсеньком волоске... Ну, или после того, как с их жизнями случалось запланированное чудо. На госпитальной койке...

Этой весной такое чудо случилось с Филином[26] , но... Армия для него теперь становилась безответной любовью – капитана списали на пенсию по состоянию здоровья... И он грустил все чаще и чаще, завидуя по-хорошему бойцам своей группы, которые могли служить дальше... Они довольно часто приходили к Филину в госпиталь и подбадривали, как могли и умели...

Сергей Губочкин, который для Андрея так и остался навсегда Тюленем, тоже навещал своего, теперь уже бывшего, командира. Навещал довольно часто, и для Филина эти визиты были чем-то особенным. Нет, в его группе каждый из бойцов был очень достойным и заслуженным человеком, но Тюлень... Тюлень, как бы там ни было, все равно выделялся!.. Ну, хотя бы тем, что только он один повидал не только земли, а еще и воды нескольких далеких заморских стран. Сергей был интересен не только как прекрасный, многоопытный боец-спецназовец, а еще и как «ходячая энциклопедия»!.. И Филин никогда не упускал возможности узнать побольше об этом удивительном «человеке-лягушке».[27]

– Слушай, Серега! Ты мне, помнится, рассказывал про то, как в Анголе повоевал...

– Было дело...

– Я тогда только одного не понял из твоего рассказа – столкнулись вы с этими южноафриканскими парнями-спецназовцами?

– Столкнулись, конечно, командир! Забыл, что ли? Я же рассказывал! Лагерь Савимби именно они и охраняли!

– Не-ет! Я не про них! – перебил его Филин. – Про этих-то я помню! Я имел в виду про подводных диверсантов!.. Название их команды еще такое какое-то... Необычное, что ли...

– «Reckis»...

– О! Точно! – Филин поднял указательный палец. – Так довелось вам схлестнуться тогда или нет?

Сергей курил молча несколько минут, словно выдерживал театральную паузу. Да только не любил никогда Тюлень такой показухи, не в его характере это было! Скорее всего, он просто опять окунулся в свои воспоминания.

– Столкнулись... – проговорил он наконец и опять посмотрел куда-то вдаль. – Да уж... Только не тогда, а на три года позже, летом 80-го... И не в Анголе, а в Мозамбике... Точнее, в бухте Мапуту Мозамбикского пролива...

– Слушай, Серега... – Андрей с легким непониманием посмотрел на Тюленя. – Ну, о том, что наши «советники» были и в Анголе, и в Эфиопии, и в Сомали, и в Мозамбике, я слышал, конечно же, только... Я даже сталкивался кое с кем по службе... И если в Анголе и в Эфиопии шли действительно серьезные боевые действия, и наши в них участвовали «в полный рост», и там наверняка, да что там, точно были спецназовцы! А вот про Мозамбик я такого что-то совсем не слыхал!..

Сергей в ответ только улыбнулся:

– Сравнил... В Анголе только наших было больше 12 тысяч, не говоря уже о кубинцах! В Эфиопии и того больше!.. А в Мозамбике – всего около четырех тысяч «советников»... Меньше участников, меньше документов, меньше трепотни и разных «левых» слухов...

– Но спецназ?!!

– Сотрудники ГРУ и КГБ СССР работали в качестве советников и инструкторов в учебных центрах по подготовке партизан СВАПО и АНК... Были ли в Мозамбике «настоящие» спецназовцы, говоришь? Интересно тебе это?

– Конечно, интересно, Тюлень! Ведь это тоже наша с тобой история!

Сергей только улыбнулся запальчивости этого, по сути, совсем еще молоденького юноши, который уже успел получить несколько боевых наград и стать пенсионером:

– История... Ладно!.. Только тогда давай сразу оговоримся, что под термином «спецназ» мы имеем в виду не только бойцов спецназа ГРУ и КГБ, но и специалистов по разведке и диверсиям, принадлежавших их «соседям»: армии, морской пехоте, ВМФ и ВДВ...

– Добро! Договорились!

– Тогда слушай... – Сергей закурил и продолжил свой рассказ: – Среди 12 тысяч советских военнослужащих, официально прошедших Анголу, было немало специалистов такого профиля. Ангольская армия строилась по советскому образу и подобию, и в ней, как это и положено, формировались, понятное дело, и диверсионные, и разведывательные, и всякие другие спецподразделения... То же самое было и в Мозамбике, командир...

– Подожди, Тюлень! – Андрей уселся поудобнее, приготовившись к длинному рассказу. – Ты сам только что говорил, что людей, служивших там, мало, а документов еще меньше... Давай-ка ты расскажи мне про это с самого начала, чтобы понимать, что к чему... Все, что сам знаешь...

– Долгий разговор будет, Филин... – улыбнулся Сергей.

– А я пока никуда не тороплюсь!

– Ну что... Ладно... Все равно ведь не отцепишься!.. А мне и самому вспомнить интересно – больше десяти лет уже прошло!.. Как же время-то летит, е-мое! – Сергей закурил и тоже уселся поудобнее рядом с Андреем. – Мозамбик... Мозамбик – это бывшая португальская Восточная Африка, не колония, а заморская провинция метрополии. Не самая богатая страна на юге Африки, но до 1974 года ни шатко ни валко перебивавшаяся с маиса на пиво. После 1974 года такое положение, естественно, изменилось. Одним из последствий левого переворота в Португалии в 1974 году, который назвали «фиалковая революция», явилось то, что Лиссабон фактически бросил свои заморские территории. Тому были и объективные причины – империя просто износилась! Как-никак, а Португалия была первой империей на Черном континенте, и ее флаг реял над Африкой без малого 500 лет!.. После Второй мировой, когда задули новые, социалистические «ветры перемен» и по всей Африке пошел процесс освобождения, в разнообразном количестве стали возникать «национально-освободительные движения». В Мозамбике оно тоже появилось – ФРЕЛИМО, Фронт освобождения Мозамбика, созданный в 1962 году Эдуарду Мондлане... Получив оружие из стран соцлагеря, ФРЕЛИМО развернулся и устроил «справедливую борьбу за освобождение от колониального ига». Правда, с точки зрения властей, ФРЕЛИМО занимался обыкновенным террором, но «прогрессивно-либеральная точка зрения» социалистов подобные оценки сурово осуждала, приказывая считать бандитов освободителями и борцами за народное счастье...

– Ну, это известное дело – «красный террор» в 1917-м тоже не считался террором, а «справедливой народной борьбой с буржуазией»!.. – улыбнулся Андрей.

– Вот-вот!.. Португальские власти... – продолжил свой «ликбез» Тюлень. – В своей борьбе с ФРЕЛИМО они столкнулись с одной неприятной проблемой – армия попросту не хотела воевать. Срок обязательной военной службы в Португалии составлял четыре года, из которых не менее двух лет солдат был обязан провести в одной из заморских провинций. Но солдаты, простые португальские парни, прибывавшие в эти провинции, совершенно не представляли себе, за что им тут надо погибать, в этом знойном буше, под палящим солнцем – во имя какой идеи и чего ради? В итоге к началу 70-х в Мозамбике сложилась странная ситуация – большая часть португальских войск предпочитала отсиживаться в гарнизонах и не делать практически ничего, лишь изредка предпринимая какие-то походы. Как ни удивительно, ФРЕЛИМО по мозамбикскому бушу гоняли в основном родезийцы – между двумя государствами были заключены неофициальные соглашения, согласно которым уроженцам Булавайо и Солсбери, тогда еще одетым в jungle-green[28] , предоставлялась практически полная свобода действий к востоку от Умтали... Ходили многочисленные слухи и высказывания родезийцев, как из САС, так и из РЛИ, что солдаты-португальцы не годились даже для охраны полуразваленного полевого сортира, не то чтобы каких-то серьезных объектов... Нет, конечно, были исключения, были отдельные подразделения спецназначения, воевавшие жестко и умело, но в целом родезийские военнослужащие даже не старались скрывать презрения по отношению к своим португальским коллегам...

– Никогда бы не сказал! Наследники такой великой империи и трусы!

– Не ты один этому удивляешься, капитан... При этом, что самое смешное, ФРЕЛИМО не являлся такой уж грозной силой, какой был выставлен позднее в «трудах», посвященных «героической борьбе мозамбикского народа»... Руководство ФРЕЛИМО понимало, что сил свергнуть колониальный режим у него не хватит. И уж тем более оно не задумывалось, что будет, в случае если ФРЕЛИМО придет к власти! В общем, не думали, не гадали, а именно это и произошло... После падения правительства Каэтану Лиссабон фактически на блюдечке преподнес ФРЕЛИМО ключи от Мозамбика... Логика, в общем, была понятна – основной головной болью Португалии была Ангола, где за власть боролись целых три группировки – ФНЛА, МПЛА и УНИТА... В Мозамбике же реальных соперников у ФРЕЛИМО не было, и власть просто свалилась повстанцам в руки... Президентом республики стал Самора Машел, объявивший о социалистическом пути развития страны. Самодур и эгоист еще тот, надо тебе сказать!.. Ну и вот... «Социализм по-африкански» немедленно принес свои плоды – небогатая, но относительно стабильная и более-менее развитая страна за два года превратилась фактически в руины. «Белое» квалифицированное население поуезжало, «черное» немедленно разломало все, до чего смогло дотянуться...

– «Весь мир насилья мы разрушим, до основанья! А затем...» Будем сосать пустую лапу!.. – ухмыльнулся Андрей. – Макаки! Что с них взять?!

– Это точно!.. Все, что можно было прибрать к рукам, в Мозамбике было национализировано, а работа странным образом встала... И тогда в стране начался голод. Местные жители с удивлением обнаружили, что жить они стали гораздо хуже, чем при проклятых колонизаторах. Добавить к этому такие прелести, как однопартийная система, максимальная концентрация власти в руках центра, спешно созданный репрессивный аппарат, – и картина начинает играть всеми цветами радуги... В стране начало зреть недовольство... Чем тут же и воспользовались пронырливые и оборотистые родезийцы. С их помощью было создано Мозамбикское национальное сопротивление – РЕНАМО. Изначально это была небольшая кучка, если не сказать банда, недовольных режимом Саморы Машела. Но постепенно их количество начало расти. А учитывая то, что боевой подготовкой партизан РЕНАМО занимались инструктора из САС Родезии, – очень скоро РЕНАМО из «докучливой мухи» превратилось в противника, с которым приходилось считаться всерьез. Бойцы РЕНАМО оказались идеальными союзниками родезийских диверсантов. Именно с их помощью САС Родезии совершала все крупные операции на территории Мозамбика в конце 1970-х годов, включая и тот знаменитый рейд на Мунхаву, когда была взорвана огромная нефтебаза...

– Слушай, Серега... – Андрей со смущением потер лоб. – Я, наверное, плохо в школе учился... Ты все говоришь, Родезия, а я что-то...

Тюлень только улыбнулся:

– Да и неудивительно – я-то тебя на десяточку постарше буду... Существовало две британские колонии – Северная и Южная Родезия. Теперь это Замбия и Зимбабве. Южная Родезия официально сменила название в апреле 80-го, 18-го числа, кажется, если я ничего не путаю, но мы тогда, летом 80-го, ее так и продолжали называть Родезия, по инерции, наверное...

– Ясно...

– Так вот... Немедленно после прихода к власти правительство Машела «заболело» традиционной болезнью едва ли не всех новообразованных независимых государств, причем в ее тяжелейшей африканской форме – «манией преследования». На официальном языке это называлось «проблема обеспечения обороноспособности страны». Симптомы ее общеизвестны и одинаковы для всех: молодому государству начинает казаться, что все вокруг вынашивают планы захвата-вторжения-свержения, что весь мир спит и видит, как бы растоптать-расстрелять новое независимое правительство, а отсюда первым делом встает вопрос максимального вооружения и подготовки вооруженных сил... В общем-то... Формальные основания для подобной боязни были – как-никак по соседству располагались ЮАР и Родезия, которые симпатий к новому социалистическому государству не питали никаких. Но! Парадокс заключался в том, что эти страны на Мозамбик нападать вовсе не собирались! У руководства ЮАР, у Претории, уже была головная боль – социалистическая Ангола, и получать второй фронт на своих северо-восточных границах южноафриканцам абсолютно не хотелось. Там решили проблему проще – чем давить Мозамбик военной силой, было решено смять его экономически, что, в общем-то, и получилось и позже принесло свои плоды. Что до Родезии, то правительство Смита менее всего желало вторжения в Мозамбик и свержения кабинета Машела. Хотя, если положить руку на сердце, трансграничные рейды в Мозамбик родезийские спецназовцы совершали постоянно, уничтожая боевиков ЗАНЛА, которым Самора Машел с радостью предоставил убежище. При этом родезийцы попутно уничтожали и бойцов ФРЕЛИМО. Но, с точки зрения Солсбери, тогдашней столицы Родезии, Мозамбик был сам виноват – нечего было давать приют террористам...

– Наплели такого, что и сами небось не понимали! – усмехнулся Филин.

– А оно всегда так бывает, когда получаешь в руки то, что получить не надеялся и оно тебе, на самом деле, было совсем не нужно... После падения Родезии отряды РЕНАМО оперативно прибрали к рукам ЮАР – достаточно сказать, что готовили бойцов на базах южноафриканских разведывательно-диверсионных отрядов, в Ба-Фалаборве, например... В итоге РЕНАМО превратилось не просто в грозную силу, а в нечто, по-настоящему способное смести режим Машела. По счастью, правительство Мозамбика сумело уломать южноафриканцев, и те с середины 1980-х годов прекратили помощь боевикам, хотя полностью и не свернули... Но это было немного позже...

– А тогда?

– Тогда... Тогда гражданская война в Мозамбике шла полным ходом!.. И в ней, сам понимаешь, принимали участие советские специалисты, первая группа которых прибыла в страну еще в 1976 году... «Советники» начали работу по созданию Генерального штаба и основных видов вооруженных сил и родов войск. Одни военспецы находились там в качестве специалистов военной разведки Генштаба Мозамбикской национальной армии и помогали правительственным войскам налаживать и координировать работу радиоперехвата и агентурной и радиоразведки. Другие занимались подготовкой кадров ПВО для комплектования частей МНА. Была даже одна группа специалистов, которая сумела обучить мозамбикских солдат обращению со всеми ствольными комплексами зенитной артиллерии и ракетным комплексом «Стрела-2»...

– Ни хрена себе! Наши ПЗРК?!

– Именно!.. А в конце 70-х годов в Мозамбик из СССР полным ходом начала поступать боевая техника и вооружение. В 1979 году, к примеру, в страну прибыло 25 истребителей «МиГ-17»... Кроме всего прочего, офицерами советских ВДВ был сформирован и подготовлен парашютно-десантный батальон, а пограничники развернули четыре бригады пограничных войск. Были созданы даже военные учебные заведения: военное училище в Нампуле, учебный центр в Накале, учебный центр пограничных войск в Иньямбане, школа младших авиационных специалистов в Бейре, автошкола в Мапуту...

– Ну, а вы, боплы?

– Ну и мы... Охраняли немного... Я тогда уже больше года был «сундуком» и по совместительству замом у Караулова...

...Группа черноморских боплов под командованием к тому времени капитана 3-го ранга Караулова, уже больше двух месяцев находилась на плавбазе, бросившей «яшку» в Мозамбикском проливе на траверзе порта Мапуту. Самого крупного порта в этой маленькой африканской стране.

Сюда, в этот порт, и еще в порт Бейра приходили большие сухогрузы, которые доставляли из соцлагеря молодому независимому государству огромное количество всяческих грузов: продовольствие, медикаменты, стройматериалы. Но основным грузом этой «гуманитарной помощи» было все же оружие и боеприпасы... «Сухари», доставлявшие эти грузы, были не только советскими или кубинскими...

... – Барракуда!

Сергей как раз проводил на палубе плавбазы инструктаж группы водолазов, которая должна была в скором времени уйти на четырехчасовую «циркуляцию». Он обернулся и увидел приближавшегося командира.

– Инструктаж закончен?

– Еще пять минут.

– Потом зайди в кают-компанию – есть серьезный разговор!

– Добро!..

Через пять минут бравый мичман Губочкин уселся на диванчик напротив каптри:

– Что-то случилось, командир?

– Пока еще ничего, но есть информация... – Атас выпил воды из хрустального стакана и продолжил: – Часов примерно через десять, крайнее время прибытия – 23.00, в бухту должен войти гэдээровский[29]«сухарь»...

– Что-то серьезное везет в трюмах? – догадался мичман.

– Более чем, Серега! Более чем!.. Около 10 тысяч тонн стрелкового оружия и боеприпасов!..

– Вот это лапоть!

– И еще... Есть информация, что им очень заинтересовались юаровские «Рексы»...

– Та-ак! Хреново!..

– Не то слово, Барракуда! – Атас опять попил воды, спасаясь от африканской жары. – Этот интерес означает только то, что его попробуют утопить. И не в нейтральных водах, тогда это было бы пиратством, а именно здесь в бухте или уже в самом порту, «у стенки»... Ясно только одно – топить «сухарь» после разгрузки «рексам» нет никакого смысла, да и на международный скандал можно нарваться, а вот когда он будет еще с грузом на борту, тогда...

– Ясно... Когда его поставят под разгрузку, Витя?

– Пообещали утром, около 11.00...

– А разгружать такой «лапоть» будут...

– Часов десять-двенадцать...

– Итого получается, что у юаровцев будут практически целые сутки...

– Эти сутки, Сергей, наши бойцы должны быть в полной боевой... Погружаться усиленными группами, по шесть человек... Этих немцев нам никак нельзя проворонить, «сундук»! Чтобы нам всем потом по шапке не надавали...

– Справимся, командир! Пацаны у нас сейчас толковые подобрались... Как тогда, в Анголе... Так что...

– Добро, если так...

– Справимся!..

Немецкий сухогруз стоял в двух кабельтовых от плавбазы боплов... Подводное патрулирование акватории порта и охрану «сухаря» Атас организовал таким образом, чтобы группа, идущая на свою вахту, в обязательном порядке дожидалась группу предыдущую – ночью под водой любого пловца можно принять как за своего, так и за чужого... Вот чтобы такого не случилось и чьи-нибудь напряженные до предела нервы не сыграли дурную шутку, водолазы должны были знать наверняка, что любые «лишние» в воде пловцы – однозначно «супостаты» и поступать с ними надо соответственно...

...И все же...

«Рексы» их переиграли... То ли кто-то что-то попросту проворонил, то ли они оказались хитрее, но...

Это случилось уже перед самым рассветом, ровно в 4.00, как раз в тот момент, когда, уставшие от подводной вахты спецназовцы предыдущей смены стали подниматься на борт плавбазы.

– Б-бу-бу-у-у!!! Б-бу-бу-у-у!!!

У самого борта немецкого «сухаря», с разлетом метров в двадцать, выросли два больших водяных фонтана...

– Твою мать!.. – только и сказал Барракуда, который уже был облачен в легководолазный костюм и готовился к погружению. – Просрали все-таки!..

– Кек-кек-кек-кек! – закрякала корабельная сирена, подавая сигнал тревоги. – Кек-кек-кек-кек!

– Тревога! – рявкнул в корабельной «трансляшке» голос вахтенного офицера. – Экипажу занять места согласно штатному расписанию!!!

Экипаж плавбазы засуетился, и только команда из почти двух десятков боевых пловцов, находившаяся здесь на особом, привилегированном положении, застыла у борта, наблюдая за своим «поражением»...

Сухогруз начинал крениться на подорванный борт.

Он наверняка затонул бы, но ему на выручку пришел спасательный корабль Черноморского флота с гордым названием «Ягуар», которой, как и некоторые другие, нес службу в акватории бухты Мапуту в составе ОПЭСК...

Буквально через несколько минут после взрыва «Ягуар» уже был рядом с «гражданским лаптем» и отдал на его корму длинный конец. А дальше все было сработано словно на учениях – видимо, немецкий капитан был опытным моряком и понял, что в такой ситуации нужно довериться военным профессионалам и в точности выполнять их инструкции, чтобы не булькнуться в воду Мозамбикского пролива по самую радиомачту... Карты-лоции были известны, так что... «Ягуар» дал малый ход, «выбрал слабину» буксира и поволок «раненый» сухогруз за собой...

– Что он творит, командир? – спросил Сергей у Караулова.

– Там, в двух кабельтовых, есть большая банка... Если успеют, то «сухарь» кормой на нее и присядет – все лучше, чем «уйти под горизонт»... – машинально ответил Атас и вдруг в упор посмотрел на Сергея: – Как же это мы так ляжки обосрали, мичман?

Сергей промолчал, потому что ответа на этот вопрос не было. Да, наверное, и не могло быть...

«Немца» действительно посадили кормой на мель. И этого оказалось достаточно – его нос был на плаву. После проверки повреждений оказалось, что пострадали два соседних отделения – «машина», в которой была пробоина в борту размером около десяти квадратных метров, и такой же «скворечник» был в соседнем отсеке – их-то и затопило...

...«Разбор полетов» произошел через несколько часов на борту «фрегата» – флагмана ОПЭСК, охранявшей порты Мапуту и Бейра и обеспечивавшей здесь, в Мозамбикском проливе, безопасность гражданских судов.

Боплов Атаса никто ни в чем не винил, потому что понимали, что парни не «сачковали», а делали все возможное. Теперь им предстояло заняться спасением гражданского судна – боплы должны были обследовать его под водой и оценить серьезность повреждений...

Барракуда, который был уже признанным мастером минно-подрывного дела и знал, наверное, все возможные модели и модификации морских мин, уходил под воду вместе со своей группой – три боевые двойки, шесть профессионалов подводной войны...

Обследовать пробоины он предоставил своим подчиненным, а сам медленно поплыл вдоль длинного, стотридцатиметрового борта сухогруза...

«...Надо посмотреть! – Он медленно, словно ленивый тюлень, перебирал ластами. – Неужели они думали, что сумеют притопить такой огромный „лапоть“ всего двумя „магнитками“? Да быть такого не может!..»

Он напрягал зрение в мутной воде и, уподобившись крабу, буквально полз вдоль борта сухогруза, ощупывая руками каждую заклепку и шов, а мысли все продолжали вертеться в его голове.

«...Нет, не мы это лоханулись! Точно не мы! На сторожевике стоят такие эхолокаторы, что за милю засекают в воде любую железяку размером больше „лагуны“. Не зря же Атас каждый раз докладывает, когда новая группа уходит под воду! Чтобы там акустики не дергались!.. Значит... Это значит, что „магнитки“ прилепили где-то не здесь, а скорее всего на подходах к акватории, когда „сухарь“ сбавил ход узлов до 5—7... Подкатили на „носителях“ с двух сторон да и ляпнули к борту четыре „лягушки“ для симметрии...»

И в этот момент он дернулся как ужаленный...

«...Стоп!!! Симметрия!!! Две мины рванули по одному борту! Значит, по другому борту могут быть еще две! Радиомина исключается – „колдуны“ на сторожевике глушат все посторонние радиочастоты. Тогда что? – И Сергей тут же сам и ответил на свой вопрос: – Тогда часовая!..»

Он настолько был уверен в своих размышлениях, что, не задумываясь больше ни секунды, ушел на глубину 20 метров, поднырнул под киль судна и стал подниматься к поверхности уже вдоль противоположного борта.

«...Так! Если мина часовая, то времени может оставаться совсем мало! Думай, мичман, думай! И побыстрее!.. Так! Утопить такой „лапоть“ двумя пробоинами наверняка никто не надеялся – это без вопросов... Тогда что? Дать ему крен, притопив один из отсеков и обездвижить, затопив „машину“? Это уже сделано... Что должно быть дальше по идее? – Все это время Барракуда лихорадочно перебирал пальцами обшивку судна, медленно продвигаясь от кормы к носу. – „Сухарь“ застопорится и даст такой крен, который сам по себе не особенно-то и опасен, но со стороны будет казаться, что он „уходит под горизонт“, и что?.. А то, что в этот момент Сергей вспомнил слова своего самого первого инструктора: его будут спасать! И спасать именно военные, потому что груз... Рядом с „утопающим“, в непосредственной близости, будет как минимум один военный „спасатель“! А может, и два, и три! А состояние бортов и величину и серьезность повреждений в обязательном порядке запустят проверять не гражданских халамидников, а нас, флотских боплов!.. И если „лягуха“ или две действительно с „будильником“, да еще и помощнее немного!..»

Сергей замер на месте, пытаясь осмыслить масштаб того, что может случиться, если он и в самом деле прав.

«...А ведь это уже практически открытые военные действия против ВМФ другого государства!.. Если жахнуть еще пару „магниток“ по этому борту, то „сухарю“ просто оторвет жопу, и он займет первое место по нырянию среди топоров! Только наверняка при этом заденет и „спасателей“! Не говоря уже о нас, а про нас „рексы“ знают наверняка!..»

В самом начале службы Сергея инструктор по ВП, уже довольно пожилой, но бодрый старший мичман, сказал тогда одну простую, но очень мудрую вещь:

«...Если тебя засекли, шанс уцелеть – минимальный. Боевых пловцов оч-чень не любят, а потому „глушат“ чем попало под руку – граната, мина, даже просто взрывпакет! Главное – дать боплу по мозгам! В воде любой взрыв вызывает баротравму... В лучшем случае, если ты далеко – отделаешься лопнувшими перепонками. Боевых пловцов „взять под ласты“ очень тяжело, даже практически невозможно! А вот оглушить, как карася динамитом, – раз плюнуть! Они легко уязвимы, и их можно достать взрывом, и тогда ты либо всплываешь, либо идешь ко дну... Боевой пловец, парни, – это просто большая, умная и хорошо обученная рыба!.. Помните это и бойтесь взрывов в воде – это наша смерть, если повезет, или позорный и мучительный плен, если не повезет – таких, как мы, не выдают обратно, потому что мы „одноразовые смертники“!.. Помните это всегда, сынки, уходя под воду, и бойтесь взрывов – это не стыдно, а правильно, потому что не боится умереть только сумасшедший или полный мудак...»

Эти слова навсегда врезались в мозг Барракуды, но только теперь, ползая, словно краб, вдоль борта «сухаря», он до конца осознал всю их мудрость и глубину...

«...Есть! Есть, сука! Нашел я тебя!.. – Пальцы Сергея уже ощупывали металлический корпус „лягушки“. – Ни хрена себе!.. Такую тяжелую дуру в одиночку не поставишь – пупец развяжется!.. Значит, подружки у тебя здесь нет... И то слава богу!..»