Спецназ против пиратов Негривода Андрей
Чистить от полугодичных похождений приходилось не только коридор, но и все те помещения, которые выходили в него тылами.
Пустой короб свободно проходил туда пустым. А вот обратно... Обратно было сложнее. И тяжелее. По весу...
Андрей прорезал для рук две дырки в картоне и волок эту «тачку» за собой... Застревал в дверных проемах, напрягал тело, выдергивал ящик в коридор, подтаскивал к лифтовому провалу, опрокидывал, вытаскивал, сбрасывал... Тащил, опрокидывал, вытаскивал, сбрасывал... Сбрасывал... Сбрасывал... Сбрасывал...
Ядовитые аммиачные испарения от застарелого и не очень дерьма выедали глаза и отравляли легкие и гортань, а Филин, с заведенностью робота, все грузил и грузил. У него была цель – вернуться. И эта работа была тем путем, пусть не самым легким и приятным, но путем в родную Одессу...
Где-то около обеда, вернее, обеденного времени, Андрей закончил чистить очередной «магазин» и стал вытаскивать свой короб в коридор. А короб не шел. Тяжел был, зараза. Перестарался Андрюха... Застряла картонка в дверном поеме намертво – ни туда, ни сюда. Толкал, с душераздирающим криком, стеночки к середине пригибал – все по фигу! Ноль!.. Андрей перелез через смердящий ящик, взялся за прорезанные в картоне ручки и...
– А-а-а-а-а-а!
Он напрягся и потянул так, как «в последний раз»...
И ящик не выдержал!.. Вернее, картон... Вернее, его ручки...
Треск. Огромное облегчение. Бег спиной вперед и... Полет... Полет... Полет...
Полет...
Сын Сиона показал только одну шахту, и где ж было знать Филину, что в десяти метрах есть точно такая же, вторая... Шахта грузового лифта двенадцати метров в глубину...
«Штурмовое десантирование! Стандартная, штатная высота... Ну, немного выше... Метров на пять... Пошла, спецура!!!» – эта мысль пронеслась в башке Филина в четверть первой секунды полета.
А дальше включился наработанный годами рефлекс.
Да уж! Сколько их было на веку Филина, этих прыжков! На лес, на воду, на скалы при сильном ветре, ночные, дневные, с реактивного «Ильюшина», несущегося со скоростью 950 кэмэ в час, или с «вертушки», гасящей купол мощным потоком воздуха от пропеллера... 457 прыжков!.. Филин уже и не задумывался над своими действиями в воздухе – все происходило на «автопилоте», само собой.
Поджал ноги к груди, сгруппировался, перевернулся лицом вниз, чтобы купол выходил не из-под тебя, а сверху, со спины... Руки на груди на лямках, ноги вместе, жди удара по яйцам вместе с хлопком раскрывшегося шелка... А нет – значит, перехлест строп! Тогда выхватывай «стропорез»[47] , режь основной, переворот на спину, и выбрасывай запасной, что на груди... Рефлексы, рефлексы... Жаль только, что его «матрас» остался в той, другой жизни...
Филину не хватило пространства и высоты...
Переворачиваясь, он зацепился лицом за грубый бетон стенки. Жестко зацепился. Так, что его развернуло в обратную сторону... И уже когда он, перевернувшись все же, увидел стремительно надвигающиеся на него куски бетона и обрезки труб, сделать что-либо было поздно...
«Пиздец! Отлетался Филин!» – это была последняя мысль перед встречей с землей...
Штурмовое десантирование – это все же нечто другое, хотя и высота почти такая же. Там, когда ты выпрыгиваешь с несущегося вертолета, огромное значение имеет простая сила инерции. Ты падаешь по касательной к земле! И даже если не случится небольшого спуска или кустика, то все равно! В тот самый момент, когда твой ботинок коснулся земли-матушки, кувырок через плечо, а то иногда и два-три, и все! Ты словно мячик! Вскочил и вперед!
В шахте Филин падал отвесно...
Удар о землю был такой силы, что поднявшееся облако пыли на две минуты полностью скрыло от других рабочих нашего героя. Да они просто и не поняли поначалу, что же это к ним прилетело!
Отключившееся было сознание Филина тут же и вернулось, не оставило своего хозяина на произвол судьбы. Только вот... Случилась метаморфоза. Это его сознание вернуло Андрея во времени на несколько лет назад, в отряд, в армию, на войну...
«Жив?.. Жив! Поломался? Кажется, не страшно... – Мысли загнанным табуном бились внутри черепной коробки Филина. – Отползай, лейтенант! Отползай!!! Засекут „духи“, добьют на хер! Вон туда, за камень! Вперед, вперед, мать твою! Слабак!!!»
– У-м-м-м! – Боль была такой резкой и сильной, что не застонать он просто не смог.
«Молчать! Засекут – добьют!!! Молчать!!! Ползи, вперед, вон за тот валун! Быстрее! Ты же Краповый, мать твою! Пять минут, потом придет группа! Медведь, Слон, Тюлень, Брат, Мулла... Тебе надо только пять минут!»
И он пополз. Медленно. Оставляя на обломках кирпичей и какого-то мусора ярко-алую красную полоску... Зажав в разбитом кулаке сломанный толстый черенок лопаты, словно это была его старенькая, проверенная «СВД»[48] ... А к нему уже бежали со всех сторон люди. И Филин видел их смуглые восточные лица.
«Нашли, суки! Душарики-лошарики! Ну-ну! Давай, шакалы, подходи по одному! Просто так все равно не дамся! Суки!!!»
– С-суки-и!!! – заорал он что было сил, хотя сил оставалось совсем мало. – Шурави[49]сраные! Давай, «духи», попробуй меня на зуб!
– Все назад!!! – Этот голос, словно гром с ясного израильского неба, обрушился на перепуганных рабочих. – Я сам!
– Назад! – прохрипел Андрей из последних сил.
– Бача, бача[50] ! Не стреляй! Это я! Своего сержанта не узнал?! – К Андрею медленно подходил высокий, крепко сбитый парень с родной, славянской внешностью.
– Стас... – только и сумел произнести Филин. – Почему один? Где группа?
– На подходе, командир, сейчас все здесь будут! – И, развернувшись всем корпусом, крикнул в толпу: – Воды! Быстро ведро воды сюда!!! У него шок!..
Со Станиславом Фридманом они познакомились месяц назад и тут же сошлись – были общие воспоминания. Стас прошел горнило Кандагара в составе бригады спецназа ВДВ, той самой бригады, с командиром которой довелось познакомиться и Филину. Полтора года срочной службы. Старший сержант запаса с двумя медалями «За отвагу»... Именно он, Стасик, и понял сразу, что произошло с мозгами Андрея, именно он оказал первую помощь, донес его на своих руках до шикарного белого лимузина Лейбовича...
А потом была та сумасшедшая гонка в больницу.
Был приемный покой и совершенно обалдевшие от увиденного круглые глаза молоденьких медсестер. Была Аня, примчавшаяся в больницу вместе с Машенькой после телефонного звонка. И была Машенька, которая только и переспрашивала Андрея по-детски:
– Папа, а ты не умрешь? Мама! А папа не умрет, а?
– Не умру, солнышко мое, не умру! Не бойся... – хрипел Андрей, хотя абсолютно не был уверен в своем ответе. – Мы же с тобой еще в «Сафари» не ездили! Как же мне можно умереть?
– Хорошо! Только... Ты правда не умрешь?..
А потом были две операции...
Ребра срослись, лицо Филина зажило, а вот колено... То колено, в которое угодил осколок еще в 89-м, в Афгане, на перевале около Газни. Это колено пострадало в этот раз сильнее всего. Сустав попросту лопнул. Вот его-то и «собирали в кучу» израильские хирурги...
А потом были три месяца в инвалидной коляске. Негнущаяся нога... Сумасшедшие, исступленные упражнения, до кровавой пелены в глазах, чтобы эта нога все же стала работать... Инвалидность в 40%... Презрительные взгляды жены на эти титанические потуги. И... полное восстановление. Ну, не совсем полное, но достаточное для того, чтобы в конце января уже 96-го Филин сумел устроиться рабочим на завод. Это была его по-настоящему первая серьезная работа в Израиле. И благодаря именно ей он тогда сумел купить хорошую, новую машину «FIAT-Brava» и трехкомнатную квартиру с двумя земельными участками... Все это было немного позже.
Так прошел его первый год эмиграции.
И потекли дни... И пошел второй год... Быт засасывал...
Машенька подрастала. У нее появлялись какие-то свои новые детские интересы – дочка Филина познавала свой мир. А он... Ну что он? Он тогда только-только начинал заболевать ностальгией. Постоянно звонил родителям. Раз в месяц Медведю и Монаху с вопросом: «Может, уже пора возвращаться?» И получал отказ: «Сиди пока! Волна еще не прошла»... И он полностью ушел в работу и интересы дочурки – в свои шесть лет она уже умела читать по слогам, понимала, как узнать время по часам, и умела считать несложные числа...
С Анной не ладилось. Причем уже давно. И отношения их становились с каждым днем все хуже и хуже. Уже несколько раз в случайных разговорах со случайными людьми ему пришлось услышать о том, что, мол, есть такая телка, фуем озабоченная, которая дает всем подряд и в любое время. Ему даже предлагали с ней познакомиться!..
«Ну и пусть! – думал про себя Андрей. – Пока не поймал на „горячем“ – все это только пустой треп! И специально ловить не буду – противно! Пусть будет, как будет! Будет дурой – значит, ей не повезло!..»
А в мае 1997-го Филина призвали на армейскую комиссию...
10 мая 1997 г. – 8 марта 1998 г.
«You’re in the army now!»
...«Теперь ты в армии!» Кто не знает эту песню от «Status Quo»?..
В Израиле служили все за редким исключением – самая милитаризованная страна в мире.
Андрей, по возрасту, должен был проходить милуим[51] . Это что-то типа наших «скачек» для приписников. Но у него уже была пожизненная инвалидность, заработанная в Израиле, а потому – медкомиссия.
Наверное, именно этот день, 10 мая 1997 года, и стал тем очередным большим поворотом в жизни Филина. Кто знает, может, именно тогда он и совершил большую глупость, показав все свои документы – офицерскую книжку, послужной список и наградные документы?.. Да только... Кто бы мог знать, как он уже успел устать от монотонной, ежедневной работы на химзаводе, где изо дня в день происходило одно и то же и каждый следующий день был похож на предыдущий!
...Председатель медкомиссии очень долго и очень пристально рассматривал бумаги Андрея, в которых черным по белому была описана его «история болезни» после «ныряния» в шахту, и с огромным недоверием посматривал на его ногу. Ну, не могла его канцелярская душа смириться с тем, что этот молодой, крепкий, пышущий здоровьем человек мог быть инвалидом. Он все сопел и кряхтел, пытаясь к чему-нибудь придраться.
А рядом с ним сидел сурового вида полковник и с таким же суровым видом вчитывался в переведенные на иврит армейские документы Филина. И удивление его угадывалось в наморщенной до неприличного состояния бритой голове. О том, какие войска может представлять этот «полкан», Андрей знал – наслышан был за два года.
– Ну, что ж, Андрей. – Председатель все же решился на «роды». – Мы видим ваши документы, подтверждающие инвалидность... И хоть, глядя на вас, нужно быть ненормальным, чтобы в нее поверить, но... Закон есть закон! С медицинской точки зрения – вы для армии не интересны!
В этот момент и «прорезался» полкан, прокашлявшись в кулак.
– Ты хочешь что-то сказать, Моше?
– Да! – отрубил полковник и обратился к Андрею: – Вы знаете, Андрей, какую службу я представляю?
– Догадываюсь, – усмехнулся Филин.
– Хорошо! Без догадок. Я полковник ШАБАКа[52] ...
– Я так и думал...
– ...И в мою работу входит также и призыв новых репатриантов в боевые войска...
– Я инвалид. – За два года в Израиле Филин приобрел стойкое неприятие местной армии: «Детский сад надел панамку!» или «Хапай мешки – вокзал отходит!».
– Я уже видел ваши документы... И успел прочитать в них, что инвалидом вы стали еще семь лет назад... Это так?
Ответом было молчание.
– А еще я увидел в ваших документах то, что вы имеете большой опыт службы в боевых условиях. В спецподразделении... Вы были офицером?
Андрей уже начал жалеть о том, что показал все эти бумаги.
– Молчите?.. Ну, что ж... Говорить не обязательно – ваши документы говорят сами за себя... И мы будем проверять и проверять все то, что здесь написано!.. Для чего вы приехали в Израиль? – Последний вопрос прозвучал как выстрел.
– С семьей.
– Это мы знаем! Для чего? И почему? И почему вас вообще оттуда выпустили? Или ваш Кей Джи Би (КГБ, в смысле) настолько не профессионален, что выпустил из виду ваше военное прошлое?
– На Украине нет КГБ! У нас СБУ. И я в ней не служил!
– Это мы проверим! «У нас»!.. И проверим, ту ли цель вы преследовали, пересекая границу Израиля!
– Ваше право...
– Да! Наше право и наша обязанность!
– Я уже могу идти домой?
Полкан пристально смотрел на Филина и что-то для себя решал.
– Хорошо. Идите. И будьте готовы к тому, что нам с вами придется встретиться еще раз. А может быть, и не один! До свидания!..
Настроение было окончательно испорчено.
На всю ближайшую неделю.
А потом все стало понемногу забываться – Монах в очередном телефонном разговоре дал наконец-то(!) свое «добро»! Путь в Одессу был открыт!.. Ехать Андрей решил вдвоем с Машенькой в июле, и именно 6-го числа – 8 июля был Синичкин день[53] , и не поздравить ее он просто не мог, тем более что это было в его силах...
Заботы, приобретение билетов, получение дарконов.[54]
Неприятный разговор с полканом забылся, отошел на задний план.
И вспомнился 30 июня, когда Андрей вернулся домой после работы и застал на столе повестку в призывную комиссию. А через час зазвонил телефон.
– Да!
– Здравствуйте! Это Проценко Андрей?
– Да! – Он уже узнал этот голос, но решил пока не подавать вида.
– Вас беспокоит полковник Моше Леви.
– Я не знаю такого человека.
– Знаете, Андрей! Мы встречались с вами на медкомиссии...
Дальше юлить было бессмысленно:
– Слушаю вас, полковник.
– Вы получили повестку на призывной пункт?
– Да, сегодня.
– У вас завтра выходной, поэтому я жду вас к 11.00. Мне хотелось бы побеседовать с вами до вашей поездки в Одессу.
– Откуда вы знаете, что у меня выходной? И что я собираюсь... – И осекся резко, только сейчас сообразив, с кем разговаривает.
Самодовольная ухмылка полкана была видна даже сквозь телефонную трубку:
– Вы поняли наконец, какую службу я представляю?
– Хорошо, я приеду...
– В 11.00! Жду вас! – и дал отбой...
...Входил в кабинет полковника Андрей с опаской: «Кто их знает, что они там наковыряли, чурки горбоносые!»
– Можно?
– Да-да! Пожалуйста! – Полковник весь так и светился от каких-то переполнявших его засекреченную душу мыслей. – Присаживайтесь!
– Спасибо. – Филин уселся на жесткий стул и приготовился к неприятному разговору.
Предчувствия его не обманули.
– Ну, что ж, господин Проценко, давайте побеседуем! – Полкан совсем по-русски потер руки. – Что ж! Мы проверили ту информацию, которую вы нам предоставили. И еще кое-что из того, о чем вы говорить не пожелали...
Андрей сидел, как изваяние с каменным лицом. Он ждал продолжения.
И это молчание, видимо, немного обескуражило полковника.
– У вас крепкая нервная система, должен заметить! А ведь уволили вас из армии именно в связи с этим: «Реактивная психика, склонность к суицидальным действиям, неадекватная оценка опасности...» – зачитал он из какой-то бумажки. – Думаю, что ваши врачи несколько поторопились с такими категоричными выводами... Хотя... Думаю, что «вьетнамский синдром» налицо. Знаете такой термин в психиатрии?
– И что?
Филин стал исподволь осматриваться и, как бы ненароком, взял со стола карандаш. И этот его демарш не остался незамеченным.
– Не надо, Андрей. – Полковник был абсолютно спокоен. Как кобра пред прыжком. – Положите карандаш на место, пожалуйста. Я все про вас знаю. Или почти все... А уж о вашей подготовке офицера русского спецназа и подавно! Мое убийство обойдется вам в два пожизненных заключения – я все же старший офицер Службы безопасности при исполнении служебных обязанностей... Подумайте о дочке и пожилых родителях на Украине. Положите карандаш!
Остро отточенный карандаш медленно вернулся к своим собратьям.
– Хорошо... – Он вздохнул с видимым облегчением. – А теперь поговорим.
А Филин продолжал буравить взглядом его переносицу. И ждал развязки разговора.
– Мы выяснили все, что касается вашей службы в советском спецназе... – На это заявление Андрей только улыбнулся, и полкан заторопился: – Ну, может быть, не все, но достаточно, чтобы понять, что вы прошли очень серьезную и суровую армейскую школу – два боевых ордена, две медали, два ранения и тяжелая контузия, и пенсия к двадцати трем годам – это, знаете ли, впечатляет!.. Потом довольно успешный бизнесмен – свой ресторан, респектабельное место, Торговый дом. Вы даже начинали деловые отношения с некоторыми израильскими бизнесменами. И успешно начинали, надо сказать!.. И вдруг все бросили и как-то уж очень скоропалительно приехали к нам. Гражданство попросили уже здесь... Работали на стройках, на самых черновых работах... На бегство похоже, а? Так от кого вы бежали с Украины – от рэкета или от властей?
– Вы не знаете?
– От кого вы бежали?
– Почему я приехал со своей семьей на «историческую родину» моей жены?!
Полковник улыбнулся, и улыбнулся Андрей. Они поняли друг друга. Эта довольно простая ловушка была рассчитана на проверку сообразительности, но коварства от этого в ней не становилось меньше. Разведка боем. Только она ничего не дала.
«У него ничего нет! – понял Андрей. – Все на уровне догадок и предположений! Он, конечно же, знает кто я, но и не более! Значит, еще побарахтаемся, капитан, – не на чем меня зацепить – перед ними я чист!»
– Ладно, господин капитан, мы поняли друг друга.
И только в этот момент Андрей понял, что полковник улыбается иезуитской улыбкой палача-инквизитора.
«Улыбка крокодила».
– Мы дадим вам возможность навестить родителей, а их, в свою очередь, побаловать общением с единственной внучкой. Но при одном условии!..
А вот это уже было «тепло».
– ...Вы вернетесь в Израиль с дочерью в строгом соответствии с купленными вами билетами и полученной визой!
– ???
– Мы знаем, как вы рветесь обратно в Одессу, мы знаем также о ваших сложных отношениях с женой...
– Это мое личное дело!
– Не совсем... Вы, Андрей, ведь не еврей?
– А-а! Вот в чем дело! Но я гражданин Израиля!
– Но не еврей! А вот жена ваша – еврейка! И ваша дочь Мария, которой вы даже сменили имя на истинно израильское – Далия, тоже еврейка и несовершеннолетняя гражданка Израиля! Вы ведь знаете, что у евреев национальность передается по матери?
– К чему вы ведете?
– К тому, что государство Израиль очень трепетно относится к своим гражданам!.. Если вы, капитан, решите вдруг не возвращаться, то мы будем вынуждены обратиться в Интерпол по факту киднеппинга в отношении Далии Проценко. А внимание ваших спецслужб обратим на странное стечение фактов вокруг ресторана «Белый парус» и его хозяина, а также повальный отстрел местных мафиози и поспешный отъезд всей вашей семьи!.. Это только догадки, признаюсь, но факт изнасилования Анны зафиксирован официально, так же как и смерть вашего сослуживца Марата Тукаева. И все эти события произошли в один день!.. Вся ваша предыдущая жизнь в армии навевает на определенные размышления... А мораторий на смертную казнь Украина пока еще, кажется, не принимала...
– Падла! – прошептал Андрей.
То, что произошло дальше, имело для Филина эффект разорвавшейся оборонительной гранаты «Ф-1» в закрытом помещении:
– Ну, не такая уж и большая, Андрей. Просто ты нам нужен. Работа у нас такая... – Полкан говорил на чистейшем русском языке, да еще и с хохляцким акцентом. – И не пялься на меня с таким бараньим видом – я тоже оттуда, из Запорожья. Только приехал тридцать лет назад, в 68-м.
– Ясно... Ну, и чего тебе от меня надо?
– Знания!
– Какие? Я же не штабным секретчиком был, а боевым офицером!
– Ты будешь работать инструктором в нашем «Сайерет Маткаль»[55]– это некое подобие вашего «Вымпела». Подпишешь контракт и будешь работать. Потренируешь, жизни поучишь... У нас есть очень хорошие кадры! Передай им свой опыт воспитания настоящего спецназовца. Подготовишь одну группу, бойцы которой впоследствии станут инструкторами, и все!.. Год. Один год! И получишь все социальные льготы. Точно такие же, какие получают наши офицеры в боевых войсках. И станешь пенсионером Израильской армии – это лично я тебе обещаю! А это очень хороший статус в нашей стране! Ну?! Согласен?
– А не боишься, что не тому учить буду?
– Возможно... Посмотрим! Ну, так что? Согласен? Это хорошее предложение! Тем более что никаких секретов от тебя не требуют – просто продолжишь делать то, что умеешь. Согласен?
– А у меня есть выбор?
– Ты сам волен решать свою судьбу...
– Ладно. Вернусь из Одессы, а там посмотрим. Может, и пошлю вас всех на хер!..
– Может быть, может быть...
6 июля небольшой «Boing-727» авиакомпании «Эль-Аль» взлетел из аэропорта им. Бен-Гуриона и направился через море в Одессу. На его борту в мягких креслах сидели Филин с дочерью...
Сказать, что это месячное «возвращение» Филина в Одессу прошло как один день, – не сказать ничего!..
Маленькая Машенька была полностью предоставлена своим дедушке с бабушкой, которые в ней души не чаяли и потакали абсолютно всем ее детским капризам (надо сказать, что они после этого ее приезда «заболели» внучкой еще сильнее – Маша не наглела и точно, совершенно не по-детски, соизмеряла свои желания с возможностями «стариков»), а Андрей...
Когда в один из самых первых дней они сидели втроем – Монах, Медведь и он сам, Филин, – в одной из саун...
– Ну, че, командир? – Игорек уже заметно «поддал газу». – Вызываем пацанов?! По экстренной!
– Не надо, Игорь. Не сейчас...
– Да че там!.. Эй, братан! – Игорь позвал банщика. – Ну-ка, резко телефон мне! И это... Девок нам сюда закажи! У меня брат вернулся – два года не виделись!!!
Телефонная трубка, как по мановению руки Дэвида Коперфильда или Амаяка Акопяна, появилась в руке Медведя, и он стал тыкать в ее кнопки.
– Игорек, подожди! Не дергай пацанов!
– Да ладно! Щас объявлю «Три тройки» – завтра все здесь будут!.. Алло!!! Это кто?.. Галка?.. Привет! Это Игорь Барзов, из Одессы!.. Слушай, благоверная жена своего мужа, Мишку дай-ка мне к телефону!
– Отставить, старший прапорщик!!! – рявкнул Андрей.
Игорь соляным столбом застыл над телефоном, пытаясь одновременно понять Филина и услышать далекий ответ.
– Ладно. Ничего... Скажи Доку – я звонил, хотел узнать, как ваши дела... Да ничего не хотел, Галюся! Просто поболтать с братишкой... Ладно! Все, отбой! – И уставился на Андрея.
– Что?!
– Не понял!!! Объяснить не хочешь? Ты че, братишек своих видеть не хочешь?!
Медведь обиделся, и не по-пьяному – хмель куда-то улетучился из этого большого человека в одну секунду.
– Разброд и шатания... Помнится, в былые времена от командира этой группы объяснений его действий не требовали!.. Бардак, одним словом! – подал голос Монах.
Андрей поднял вверх указательный палец, а затем направил его на Монаха:
– Вот! Колька понимает, а ты, Игорек, дорогой мой «старший прапорщик запаса» и боевой брат, – нет!
– Так он – полковник! Гэбэшник! И на службе до сих пор! А я простой армейский «кусок», да еще и пенсионер! Ему по должности много знать положено!
– Не такой уж ты и «простой кусок», Игорь!.. А вот приказы раньше никогда не нарушал и объяснений не просил! Стареешь? – Монах приобнял его за огромные плечи.
– Так, сколько лет-то после армии прошло? Семь! Расслабился... Андрюха! Командир! В чем дело?
Филину горько давались эти слова, но он их произнес:
– Не надо никого собирать – пацаны поймут... Я приехал только на месяц...
– Че, сладко стало на чужбине? Квартирка, машинка? Обжидиться успел, корешки пустил?!
– Дурак ты, Барзов Игорь!!! – сплюнул в сердцах Монах.
– А че тогда?!
– Прихватили меня, Игорек... Крепко прихватили! За самые яйца! Местный ГБ... Если не вернусь – Интерпол искать будет... За кражу несовершеннолетней гражданки Израиля Проценко Далии... Киднеппинг!..
– Не понял! Она ж твоя дочка!
– ШАБАК – штука серьезная... – подал голос Монах. – А полковника Леви мы знаем не первый год...
– Так ты знал?! – вскинулся Андрей.
– Знал. Но притормозить информацию не мог – не моя сфера влияния... Скажи спасибо, что у меня в том отделе еще есть свои люди – закамуфлировали тебя, как могли... Сейчас же время «открытых забрал», мать его за ногу!!! Любые секреты отдают в обмен на лояльность Запада...
– Вы, бля!!! Я че тут, бараном среди вас сидеть должен?! Андрюха, Колян! Мне уже не доверяете?!
– Ша, взгрелся!!! – опять рявкнул Андрей на Медведя. – Тут такая фигня, Игорек... Я должен вернуться вовремя. С дочкой... А потом тренировать их «типа спецназ». Год. Это год, Игорь... Потом меня отпустят, и я приеду насовсем... Еще один год!..
– И ты веришь в эту сказку?
– Мне не оставили выбора... Или всплывет вся та история с Арсеном...
– Суки!
– Работа такая... – улыбнулся Монах каким-то своим мыслям.
Друзья переглянулись и вдруг... начали смеяться!..
– Все вы, «гэбье», во всем мире одинаковые! – орал Игорь.
– Точно! – держался за живот Андрей. – Они человека без вазелина «пользуют», чтоб прочувствовал всю серьезность процесса...
– Это вы зря! – Николай уже утирал слезы. – Иногда и с вазелином! Чтобы человечек вдруг с фуя не соскочил по-дурному... Тебя-то именно так и оттрахали! Мягко и надежно!.. Но до гланд достали!..
– Не-а! Глубже! Аж до мозжечка засадили!!!
– Ладно... – Медведь всегда первым приходил в себя. – Че делать будешь, командир? Предавать Родину или поиграешь в ковбоев?
Вот тут-то и выстрелил в Филина абсолютно трезвый взгляд полковника СБУ, его «должника»[56] , Кольки Караманова. Он тоже хотел это знать. С профессиональной точки зрения...
– В ковбоев...
– Хорошо!.. – вздохнул облегченно Монах.
– Ладно, пацаны. Потом все обсудим... Игорек! Так что там у нас по программе?
– Телки!
– А надо?
– А давай на них посмотрим сначала, а потом решим! Ага?..
Читать бесплатно другие книги:
