Нечаянный король Бушков Александр
– Ну да.
– Глупости, Элкон, – сказал Сварог. Парнишка начинал ему нравиться. – Никто вас не навязывал. Будьте уверены, я нашел бы способ избавиться от навязанного… Я просто подумал: а вдруг из вас и в самом деле выйдет толк? Будем вас пробовать в деле. От вас потребуется одно – дисциплина.
– Да, я понимаю…
– Вот и отлично. Если толк выйдет, то что ж… А если нет – это быстро выяснится. Говорят, вы неплохо разбираетесь в компьютерах?
Парнишка вздернул подбородок:
– Да вот смею думать…
– В базы данных восьмого департамента забраться сможете?
– Первый и Второй Круги я уже проходил не единожды, – сказал Элкон гордо. – Бывал и в Серебряной Ограде. С Крепостью обстоит чуточку сложнее, но я обязательно ее взломаю. Что до…
– Стоп! – поднял ладонь Сварог. – Сначала объясните кратенько, о чем вообще идет речь…
В течение следующих трех-четырех минут он выслушал краткую, толковую и чрезвычайно полезную лекцию о базах данных восьмого департамента: три уровня сложности, по восходящей, структура, содержимое, методы связи с Главным информаторием, взломанные коды, рабочие наработки по одолению тех, что пока не поддаются. Все было изложено так доступно, что Сварог разобрался в предмете без всякого труда и почти не переспрашивал в особо трудных местах. Ради одной этой беседы стоило вытаскивать парнишку на землю…
– Любопытно, – сказал он искренне. – И что же, никто прежде не пытался…
– Чисто по-дилетантски, – сказал Элкон с таким выражением лица, что сразу становилось ясно: себя-то он дилетантом не считает ни в коем случае. – Отдельные любители, от нечего делать, из озорства…
– Из озорства… – как эхо, повторил Сварог. – А вы, значит, друг мой, свое поведение озорством не считаете? В таком случае, чем же?
Парнишка ненадолго задумался. Вскинул голову:
– Мне давно уже кажется, что многое у нас делается не так. Упущено что-то важное, некоторые организации закоснели и озабочены лишь поддержанием существующего порядка вещей… Я и сам не могу объяснить точно, но мне кажется, что многое можно сделать лучше… Вы считаете, что у меня непомерные амбиции?
– Как знать… – задумчиво сказал Сварог. – Я сам потому тут и сижу, что показалось однажды, будто многое могу сделать лучше именно я. Тут главное, чтобы эти амбиции принесли реальную пользу… Сердце мне вещует, что вы нам подходите, Элкон. Мы сами чуточку авантюристы и одержимые амбициями нахалы, особенно эта рыжая особа, с которой, хочу верить, вы сработаетесь. Я слышал, вы несколько лет назад сбежали на землю. И мне показалось, что вы уже тогда проявили завидную целеустремленность – это была не просто экскурсия, а четко проработанный план, а? Зачем вам это понадобилось?
– Меня интересовали – и теперь интересуют – земные книжники, – сказал Элкон. – Полагаю, на земле от нас до сих пор ухитряются очень многое скрывать, за что я их нисколько не упрекаю… Но ведь не мог же я заявиться к ним в своем истинном обличье, они бы моментально замкнулись…
– Вот это правильно, – кивнул Сварог. – У меня есть некоторый опыт общения с книжниками. Так просто к ним в доверие не войдешь…
– Совершенно верно, командир. Я хотел врасти. Стать земным студентом, ненавязчиво и целеустремленно сблизиться с нужными людьми… Больше всего меня, конечно, занимало Медовое Урочище. Никогда о нем не слышали?
– К стыду своему… – признался Сварог. – Не могу я пока что объять необъятное, сами понимаете.
– Это место находится в пределах Каталаунского хребта, на границе Ронеро и одного из Вольных Маноров. Урочище это, со всех сторон стиснутое горами, в длину занимает около двадцати лиг, а в ширину – примерно пять. Там еще со времен Шторма обосновались пчелы. Дикие. Особенно крупные и злые. Их там миллионы, командир. Все урочище – один сплошной пчельник. Последние пять тысяч лет человеческая нога туда не ступала, даже у восьмого департамента что-то не сложилось. Меж тем многие легенды настойчиво твердят, что там скрыто Нечто… Никто не знает, что именно. Однако назойливо подчеркивается, что речь идет о чем-то большем, нежели примитивный клад или даже затерянный город. Там что-то, оставшееся от прошлого, от времен до Шторма. Ведьма Грельфи тоже так считает. Я как-то был у нее с императрицей, мы познакомились и неожиданно пришлись друг другу по душе. Пробуем подходить к проблемам и загадкам с разных сторон – она знает древнюю магию, а я хорошо владею компьютерами. Пытаемся придумать нечто, совместившее бы оба подхода…
– Это не менее интересно, – сказал Сварог. – Но мы о ваших с Грельфи совместных изысканиях поговорим попозже, когда выдастся свободное время… Меня сейчас гораздо больше интересуют ваши латеранские наблюдения. Что там было с подводной лодкой?
– Да просто я ее видел собственными глазами, – сказал Элкон. – Это случилось полгода назад, в районе… Вы не бывали в Латеране?
– Нет пока.
– Вот, посмотрите. – Элкон выдернул из воздуха карту, начерченную от руки. – Я сам перерисовывал из старого земного атласа… Вот тут, в лиге от города, Ител разделяется на несколько рукавов, которые потом опять смыкаются, – но на определенном протяжении образовалось десятка два островков, которые местные называют Речная Россыпь. Там довольно безлюдно, укоренилось стойкое убеждение, что места эти небезопасны. Никто не помнит, почему, слишком уж давно сложилось это убеждение, опасных зверей там, во всяком случае, нет, и не слышно, чтобы в последние годы с кем-то там приключилась беда. Но горожане все равно туда не ходят, я имею в виду…
– Взрослых, солидных, степенных, а? – хмыкнул Сварог. – А вот те, кто помоложе…
Элкон улыбнулся в ответ:
– Ага… Те, кто помоложе, туда как раз забираются втайне от родных. Ходят легенды, что там зарыты клады… И потом, побывать там, принести оттуда речную гальку особого вида – очень престижно, я бы сказал, придает вес и уважение среди сверстников и… девушек. И уж тем более для уважающего себя студента Латеранского университета просто немыслимо показаться в приличном обществе без ожерелья или браслета из этих камешков. Они в других местах отчего-то не встречаются. – Элкон полез в карман и продемонстрировал (в первую очередь Маре) нечто вреде ожерелья из дюжины синих с красными и желтыми прожилками камешков, и в самом деле довольно красивых. – С научной точки зрения, конечно, нет никакой загадки – в тех местах выходит на поверхность жила этого самого минерала с длиннейшим научным названием… но не в том дело. Главное, есть давние, сложившиеся традиции. Я их хотел соблюсти, как вы, должно быть, понимаете, имелись причины…
– Причина, надо полагать, была красивая? – бесцеремонно вмешалась Мара.
– Весьма, графиня, – ответил Элкон моментально. – Ничуть не хуже вас…
«Осваивается парень, – одобрительно подумал Сварог. – Вон и уши уже не красные…»
Неторопливо прохаживаясь по комнате, он мимолетно выглянул в низкое окно, почти бойницу, выходившее на внутренний двор. Появилась старуха Грельфи, шагавшая весьма даже браво для своих лет, без всякой клюки, одетая скромной, небогатой горожанкой. За ней целеустремленно топали пятеро рослых молодцов, тоже обычные, ничем не примечательные на вид «градские обыватели». В руках и на поясах у них не было оружия, но что-то под одеждой было, конечно, укрыто.
«Чует мое сердце, что особого толку от этого не будет, – подумал Сварог, уже набравшийся кое-какого опыта в борьбе с „Черной благодатью“. – Опять, в который раз, сграбастают парочку пешек, от которых даже пыткой ничего не добьешься, серьезных тайн не вытрясешь, поскольку и не посвящены они в серьезные тайны. Если только живыми возьмут, если только они опять языки себе не пооткусывают, отравы не глотнут. Редко случаются удачи – как тогда в Равене, когда Конгеру удалось изловить парочку крупных рыбин…»
– В общем, я отправился туда ночью, – продолжал Элкон, уставясь на Мару с некоторым вызовом. – Так почти все делают. Днем может появиться конная полиция – Речная Россыпь считается принадлежащей к Королевскому парку, и доступ туда посторонним ограничен… Хотя Королевский парк начинается лигах в трех… Короче говоря, принято ходить туда ночью. Протока была шириной уардов в сто. В ту ночь стоял туман, знаете, стелился полосами, время от времени проглядывала вода, а потом опять наплывала мгла… Я как раз наломал полные карманы «узорчиков», хотел отправляться восвояси, и тут… Я их видел-то всего минуты две, потом туман снова сгустился… По реке плыла подводная лодка, совершенно такая, как на снимках и фильмах, показывавших жизнь до Шторма. Сейчас у нас нет подводных лодок, но до Шторма их было множество… В точности такая. Только длиной она была уардов в десять, не больше, и на палубе стояли крохотные человечки, с мизинец. Я их отчетливо видел, ночь была лунная, среди тумана образовалась прогалина, и минуты две я на них таращился, благо субмарина двигалась очень медленно… Честно вам признаюсь, я испугался. Это не походило ни на что известное. Подумал даже потом, что это мираж из прошлых времен, призрак, Блуждающий Образ… Но императрица мне рассказала о вашей с ними стычке в Хелльстаде. Тот человечек тоже говорил что-то о подводных лодках?
– Вот именно, – кивнул Сварог. – Он, конечно, бредил перед смертью, но бред этот неопровержимым образом свидетельствовал, что умирающему прекрасно знакомы термины «подводная лодка» и даже «торпедная атака»… Никакой это был не мираж.
– Теперь-то и я не сомневаюсь. Я искал в информатории, подключался к базам и восьмого департамента, и некоторых коллегий… Ничего. Вполне может оказаться, что-то такое и есть, но я искал неправильно, не те вопросы ставил… Не знаю. Гораздо интереснее косвенные следы… Вы знакомы с системой глобального наблюдения, созданной восьмым департаментом?
– В самых общих чертах, – вынужден был признать Сварог.
– А я изучил ее вдумчиво. Так вот, да будет вам известно, командир: эта система включает в себя устройства, которые занимаются исключительно надзором за проявлениями магии… и визуальным наблюдением. И все. У нас, оказывается, попросту нет службы наблюдения за эфиром. Это-то понятно, впрочем, ни на Таларе, ни на Сильване нет земных радиостанций… И все равно для очистки совести им следовало бы время от времени прослушивать и эфир… – Он замолчал, уставился на Сварога с некоторой обидой: – Бьюсь об заклад, вы сейчас подумали что-то вроде: «Твоего совета не спросили, сопляк…»
Сварог, подумав, признался:
– Ну, не в таких уничижительных выражениях, конечно… но что-то вроде этого я и в самом деле подумал. В конце концов, там служат неплохие профессионалы…
Элкон моментально отпарировал:
– Эти неплохие профессионалы работают по канонам тысячелетней давности. Косность мышления, знаете ли. Они за тысячелетия привыкли к мысли, что на земле нет радиопередатчиков, а следовательно, нечего и работать в этом направлении… Я, когда меня заставили покинуть Латерану дражайшие родители, не успокоился. Собрал кое-какую аппаратуру, не столь уж сложную. Мой старший брат работает в Магистериуме, он помог…
Парнишка замолчал, уставился на Сварога с видом фокусника, взявшегося за покрывало на клетке, в которой минуту назад был натуральный лев, а сейчас, после произнесенных вслух волшебных слов, должно появиться, надо думать, нечто удивительное и совершенно на льва не похожее, красивая девушка, скажем, или стая голубей.
– Ну, давайте, любезный, – усмехнулся Сварог. – Удивляйте нас, темных…
Элкон сказал с расстановкой:
– За эти полгода аппаратура семнадцать раз перехватывала и записывала чужие передачи. Кто-то на земле, пусть и очень редко, с опаской, но пользуется радио. Короткие передачи в УКВ-диапазоне, зашифрованные с помощью довольно сложного ключа. Я до сих пор ни одной не расшифровал. А это означает, что у чужих есть свои, не менее сложные, быть может, компьютеры.
– Обмен короткими шифровками меж лодками и базой… – задумчиво произнес Сварог. – Меж двумя лодками…
– А я о чем говорю! – торжествующе воскликнул Элкон. – Они существуют и пользуются радио! К сожалению, я не могу пока их запеленговать – тут нужна аппаратура, которую в домашних условиях все же не собрать, чересчур сложная и громоздкая, даже при нашем уровне техники. Тут нужны усилия государственной службы…
– Я понял намек, – кивнул Сварог. – Если у вас, любезный мой, будут отнюдь не любительские возможности за спиной, можете выйти на конкретный результат?
– Надо поработать…
– Браво, – сказал Сварог. – Я бы насторожился, пообещай вы решить проблему одним махом, на счет «раз»… Значит, кое-какое представление о сложностях серьезной и вдумчивой работы у вас уже имеется… А это хорошо. В таком случае, не будем тянуть. Отправляйтесь на соседний этаж, там увидите дверь, украшенную надписью «Королевский Кабинет». За дверью помещается серое и ушастое создание, печально сидящее на столе в окружении доброй полудюжины орденов. Это домовой по имени Карах… а кроме того, барон и заведующий Кабинетом. Познакомьтесь с ним, попросите подыскать вам подходящую комнату. И, не откладывая, садитесь за работу. Напишите мне подробный меморандум: какой вы видите гипотетическую службу радиоперехвата. Причем, учтите, если технику мы вправе запрашивать любую, с людьми обстоит гораздо сложнее. Наше свежеиспеченное учреждение, несмотря на всю его солидность и патронаж императрицы, страдает от жесточайшего кадрового голода… Ну, и о секретности забывать не стоит. В общем, вы поняли, надеюсь… Ступайте.
Элкон встал. И, уже направляясь к двери, обернулся. Совсем другим тоном спросил:
– А можно будет когда-нибудь посмотреть Доран-ан-Тег? И вашу собаку? И…
– И в Хелльстаде побываете, – понятливо кивнул Сварог, пряча улыбку, – сейчас перед ним стоял самый обычный мальчишка, робко просивший «потрогать настоящий пистолет». – Будет время… Идите.
Когда дверь закрылась за новым перспективным сотрудником, Сварог повернулся к Маре:
– По-моему, приобретение неплохое.
– Да вроде бы, – кивнула Мара. – Вот только, готова биться об заклад, этот компьютерный гений живую женщину еще в руках не держал. Точно тебе говорю.
– Опять ты…
– Я, между прочим, серьезно, – сказала Мара без улыбки. – Коли уж этот парнишечка будет заниматься серьезными делами в компании серьезных людей, ему нужно срочно повзрослеть во всех смыслах. Зачем нам юнцы, мающиеся неудовлетворенными желаниями? Нам нужны люди опытные, все стороны жизни познавшие.
– Что-то в этом есть… – подумав, кивнул Сварог.
– Ну, это я организую, – деловито сказала Мара. – Есть тут в замке одна деваха из новых горничных, в меру смазливая, в меру легкомысленная. Объясню ей задачу, подкину золотишка – и она в два счета из него хваткого мужика сделает, пискнуть не успеет. Девственники, равно как и девственницы, в нашем многотрудном ремесле категорически противопоказаны, поскольку…
В дверь осторожненько постучали. Сварог крикнул:
– Войдите!
Слуга, не переступая за порог, тихонечко доложил:
– Государь, к вам просится господин департаментский секретарь.
– Давай его сюда, – кивнул Сварог. – Надо полагать, какие-то иностранные новости…
Вошел помянутый секретарь – тот, что покинул родные места после неудачной торговли секретными документами, сравнительно молодой человек с ранними залысинами. Двигался он плавно и неспешно, говорил всегда тихо, редко поднимая глаза, – почти образец опытного дипломата, несуетливого в жестах и словах. Сварог пока что не торопился возводить его в министры – и оттого, что не хотел чрезмерно баловать своих сподвижников с изрядно подпачканной репутацией (министр полиции был исключением, такова уж его многотрудная служба, шеф полиции должен внушать к себе почтение еще и пышным титулом), и по другим причинам, гораздо более пикантным…
Ограничился Сварог тем, что, как и в случае с гвардионцами, позволил своему дипломату именоваться прежним титулом.
– Проходите, господин департаментский секретарь, – сказал он весело. – Что там у нас новенького на ниве международных отношений?
Беглый дипломат держался странно и был на себя не похож – глаза бегали, а руки явственно тряслись. «С похмелья он, что ли? – подумал Сварог. – Вроде бы особо не закладывал…»
Вошедший вдруг пал на колени самым натуральным образом и, глядя на Сварога снизу вверх, с испуганным, отчаянным лицом воззвал:
– Государь, позвольте покаяться!
– Ну, валяйте… – не без интереса сказал Сварог, тут же прикинув про себя: если это белая горячка, нужно, не затягивая, кликнуть лакеев, пусть вяжут…
– Государь, я – шпион… Это все ложь – насчет продажи секретных документов и бегства. Меня к вам послал седьмой коллегиум министерства иностранных дел, наша заграничная разведка…
– Тьфу ты, – поскучнел Сварог. – Так это мне известно, любезный. Я, правда, не знал в точности, на какую из секретных служб имеете честь трудиться, но что вы мне врете насчет своих мнимых прегрешений, знал с самого начала, когда мы с вами впервые говорили… Умею я такие вещи, знаете ли… Что же мне теперь с вами делать? Обманом вы вкрались в доверие моей королевской милости, змею я, выходит, на груди пригрел, натурального патентованного шпиёна…
Он нисколечко не сердился – а на что, собственно? Человек подневольный, ему дали задание, он и пошел. В конце концов, не «Черная благодать» заслала, а обыкновенная сопредельная разведка, дело, как неоднократно подчеркивалось, житейское. И, между прочим, открывает простор для комбинаций.
Мара раздумчиво сказала:
– Вообще-то, на крайней справа виселице, кажется, крюк свободный есть. А если и нет, то сучьев достаточно. Я утречком у реки с дюжину обормотов развесила – так там еще места хватит на сотню таких вот…
По лицу коленопреклоненного шпиона ползли крупные капли пота, его трясло.
– До чего же вы все-таки милое и ласковое создание, графиня, – сказал Сварог. – Душою отдыхаешь, на вас глядючи… Ну почему сразу вешать? Приличный человек, разведчик, не карманник какой-нибудь… К тому же сам пришел с повинной… вот, кстати, любезный! Мне решительно непонятно, что это на вас нашло. Встаньте с коленок, садитесь к столу и рассказывайте. Вешать вас никто не будет, графиня Сантор просто шутит по присущей ей жизнерадостности… В крайнем случае перевербуем, всего и делов. Ну-ну, вставайте и садитесь. Я серьезно. Дипломат у меня один-единственный, не вешать же его по столь пустяковой причине, только потому, что он, изволите ли видеть, шпион…
Секретарь присел к столу, деликатно умостившись на краешке стула. Он немного оправился, но все еще, похоже, ждал подвоха.
– Да не тряситесь вы! – поморщился Сварог. – Я говорю серьезно. Никто вас не вздернет. Только, если уж пошел откровенный разговор, извольте объяснить, что вас, голубь мой, сподвигло покаяться.
– Мне приказало начальство, – признался незадачливый шпион, сидя навытяжку. – Мой непосредственный начальник – граф Раган, заведующий седьмым коллегиумом. Вы с ним когда-то встречались в Равене…
– Как же, помню, – кивнул Сварог. – Неглупый человек и весьма целеустремленный… Продолжайте.
– Сегодня утром я получил письмо… Мне предписывается вам открыться… и сообщить, что граф Раган вас уверяет в искреннем к вам расположении. В случае, если вы когда-либо пожелаете установить с ним… какие-то неофициальные отношения, мне поручено служить посредником.
– Ага, – подумав, кивнул Сварог. – Это он таким образом вас подстраховывает, чтобы я сгоряча вас не вздернул… Ну что же, он о вас определенным образом заботится… Продолжайте.
– Это все, государь, шифровка была короткой… Я выполнил все предписанное…
– Интересно, – сказал Сварог. – Ох, как интересно… Это король ему приказал или граф действует по собственной инициативе?
– Не могу знать, ваше величество! – по-солдатски отчеканил дипломат. – Я – человек маленький, в такие тонкости не посвящен.
«Ох, как интересно, – повторил про себя Сварог. – И совершенно непонятно, как расценить столь дружеский жест. Откровенно протягивают руку на дружбу, а? Что же им все-таки нужно? Раган уже однажды открытым текстом высказал, что им нужно. Там, в Равене. Три Королевства им нужны. У них – избыток населения и недостаток пахотных земель, истощаются рудники, цены растут, да к тому же королёк у них, мягко говоря, государственным умом не блещет, по достоверным сведениям из надежных источников, ничем, кроме балеринок из Королевского театра, и не интересуется, и, что еще хуже, в фаворитах у него такие же ничтожества, не нашлось своего кардинала Ришелье… Что же они замышляют, а? Отрубите мне голову, но, похоже, наконец-то началась самая что ни на есть высокая политика… Дела…»
– Ну ладно… – сказал он, чтобы не затягивать паузу. – Итак, я вас простил, оставайтесь в прежней должности, будем ждать дальнейшего развития событий. Ваш начальник рассчитал все правильно: вас нельзя вешать хотя бы из чистого любопытства – кто знает, для чего со мной хочет установить… неофициальные отношения граф Раган, человек в королевстве не последний… Ну что же… У вас ко мне только это?
– Нет, государь, – возразил чуточку воспрянувший духом дипломат. – Есть несколько сообщений. По достоверным сведениям, сегодня в Чедире собрались все вольные ярлы Пограничья: князь Рут, князь Инес, ярлы Стенима и Галевина, Баррадина и Канира. По предварительным данным, речь пойдет об одном-единственном вопросе: как им относиться к возникновению вашего государства на месте Готара. В окружении сразу трех ярлов есть люди седьмого коллегиума, так что вскорости мы будем знать точно, о чем шла речь и что они там решали…
– Вот видишь? – повернулся Сварог к Маре. – Крайне полезный человек, хотя и шпион. А тебе сразу вешать…
– Я чисто теоретически рассуждала. В целях воздействия, чтобы меньше запирался…
– А он и не запирался, – сказал Сварог. – Тут все обстоит гораздо интереснее, кажется, начинается большая политика… Что еще?
– Лоранская королева отправила в Харлан одного из своих особо доверенных дворян. Харлану предлагается союз, направленный против вас, великому герцогу обещают изрядный кусок Трех Королевств. Однако он отказался…
– Ничего удивительного, – жестко усмехнулся Сварог. – В отличие от лоранской королевы, герцог меня однажды видел в очень серьезном деле и прекрасно представляет, на что я способен, ежели меня, простую душу, всерьез рассердить… Еще?
– С утра ко мне явился гланский посол. Ночью приплыл корабль с его земляками. Очень похоже, некая делегация… которая хочет встретиться с вами неофициально. Посол не сказал ничего конкретного… но у меня осталось впечатление, что он настроен крайне серьезно. Обеспокоен и взволнован. Мне думается, вам следует их незамедлительно принять… Мой человек был на пристани. Хотя они и кутались в плащи, он по некоторым деталям легко определил, что в составе делегации самое малое трое глэрдов – это их высший титул, соответствующий князю или герцогу. Такие люди не предпримут столь дальнее странствие по пустякам… С ними монах из какого-то Братства.
– Что еще?
– Это все…
– Ну что же… – сказал Сварог. – Отправляйтесь к послу и скажите, что я готов их принять. Совершенно неофициально. Мне это только на руку, поскольку при нашем кадровом голоде у нас до сих пор не набралось достаточно опытного народа, чтобы устроить официальный королевский прием, черт знает как смотримся на фоне сопредельных держав… Разумеется, мои ближайшие соратники тоже будут присутствовать. Ну, живенько! Одна нога здесь, другая там!
Едва помилованный двурушник вылетел за дверь, Сварог повернулся к Маре:
– Быстренько приведи себя в подобающий вид. Мундир и все ордена.
Мара злопамятно сощурилась:
– А как насчет чуточку комического сочетания всей этой мишуры и полудетского личика?
– Тут другой случай, – терпеливо сказал Сварог. – У них в Глане порядки старинные, молодежь раненько взрослой становится. Я читал кое-что… Им ты чрезмерно юной не покажешься.
– Ага. Особенно если покажу кое-что с мечом…
– Я тебя умоляю! – поморщился Сварог. – Не вздумай что-то такое выкидывать. Я-то к тебе уже привык, а вот сторонние люди… Нам пора становиться респектабельными – особенно теперь, когда вокруг нас заваривается самая натуральная большая политика…
– Я все понимаю, ваше величество, – сказала Мара смиренно. – Изо всех сил постараюсь соответствовать…
Глава седьмая
ЛЮДИ В ЮБКАХ, НО НЕ ЖЕНЩИНЫ
Среди множества загадок, которые обожают загадывать друг другу таларские детишки, есть одна, рассчитанная на вовсе уж сопливых карапузов: «Люди в юбках, но не женщины – это кто?» Самые маленькие еще теряются, зато ребятенок постарше ответит браво, не задумываясь: «Тоже мне! Гланцы, конечно!»
Так уж исторически сложилось, что гланцы вместо штанов носят юбки, пусть и не вполне похожие на женские. Обычай этот идет с незапамятных времен, по слухам и туманным легендам, существовал еще до Шторма. Сварогу и прежде доводилось встречаться с гланскими гвардейцами, так что он ничуть не удивился, когда к нему в полукруглый зал чинно вошли вереницей семеро крайне живописных субъектов: в ослепительно белых рубашках, прошитых золотой нитью, жилетах из медвежьей шкуры мехом наружу, ярких беретах с пышными перьями, кожаных сапогах, с мечами и кинжалами на широких поясах – и при всем при том в коротких, выше колен, шерстяных юбках, красных, синих и черных, в разноцветную клетку. На шее у каждого красовалась массивная золотая цепь с овальным медальоном, украшенным изображением оскалившейся медвежьей головы, – действительно, глэрды, как на подбор – высшее дворянство. За ними показался широкоплечий мрачный монах в коричневой рясе. На поясе у него кроме длинного скрамасакса в железных ножнах висели символы Братства святого Роха, прекрасно Сварогу знакомые: серебряный клевер-трилистник, бронзовая фигурка коня и вырезанный из дерева сжатый кулак. Судя по тому, что именно он оказался в составе депутации вместе с семью глэрдами, это был не простой боевой монах, а кто-то из немаленького начальства.
Сварог, как и полагалось, церемонно выслушал имена:
– Глэрд Даглас, глэрд Баглю, глэрд Маки… смиренный брат Фергас…
Появившийся последним гланский посол, хотя и был лицом донельзя официальным, хотя и носил на шее золотую цепь с семью подвесками в виде цветов чертополоха (что свидетельствовало о его титуле глэва, аналогичном маркизу, барону или графу), вел себя тише воды, ниже травы, словно юный кадет в компании усыпанных боевыми орденами полковников. Он уселся на самое дальнее от Сварога и самое близкое к двери кресло с таким видом, словно был допущен сюда из милости и боялся при малейшей оплошности быть вышвырнутым за дверь.
Меж тем Сварог при прежних встречах успел убедиться, что человек это самолюбивый и гордый. Такое его поведение могло свидетельствовать об одном: члены депутации были настолько уважаемы и влиятельны в Глане, что гордецу-дипломату поневоле пришлось стушеваться и обернуться образцом скромности…
Живописные усачи средних лет и почтенные седовласые старцы степенно рассаживались, одергивая юбки совершенно другими, не женскими движениями. Сварог вспомнил, что цвет и клетки на юбках означают принадлежность к тому или иному клану. И всерьез задумался: а не есть ли это каким-то чудом отразившийся в параллельном мире, словно в зеркале, призрак Шотландии? Очень уж похожи иные детали…
– Рад вас приветствовать, господа мои, – сказал он вежливо, без лишней чопорности, неуместной на таком вот неофициальном приеме. – Надеюсь, плавание было безопасным и приятным… Позвольте представить моих министров: графиня Сантор и барон Карах. Тайн от них у меня нет…
Он с любопытством следил за реакцией визитеров. И остался чуточку разочарован: они без малейших эмоций смотрели на рыжую девчонку в раззолоченном мундире и примостившегося на широком подлокотнике Сварогова кресла серенького домового, ради такого случая надевшего через плечо черную с белым ленту гланского ордена Пещерного Медведя (будем надеяться, гланских сановников такое зрелище не оскорбит…)
Правда, самый старший из них, тот, что звался глэрд Даглас, мимолетно улыбнулся:
– Ваше величество, когда мы посылали орденские знаки вашим министрам, мы и не предполагали, что один из них – не человек.
– Надеюсь, это не вызовет никаких… недоразумений?
– О, что вы, государь… Существа таковые нам давно и прекрасно известны, доказали свой ум и полезность… хотя я никогда не подумал бы, что одному из них удастся дослужиться до столь высоких постов и заслужить титулы… Надо полагать, по заслугам, – поторопился он добавить. И добавил, обращаясь к Караху:
– Ваши… соплеменники, барон, без сомнения, услышав об этом, будут горды…
Покосившись на Караха, Сварог заметил, что домовой прямо-таки заерзал от любопытства – он давненько уже пытался узнать, где же все-таки на Таларе обитают его ушедшие из Ямурлака собратья. Но новоявленный барон и министр был достаточно дисциплинирован, чтобы встревать, прежде чем закончится протокольная часть…
– Быть может, вина, господа мои? – предложил Сварог по долгу хозяина.
– С вашего позволения, государь, мы пока что откажемся, – ответил за всех Даглас. – Нам хотелось бы перейти прямо к делу, если вы не имеете ничего против…
– Не имею, – кивнул Сварог.
«А они напряжены, – отметил он спокойно. – Сидят, как на иголках. Особенно парочка самых молодых, да и старики, как ни владеют собой, волнуются…»
– Перед вами, государь, – выборные, отряженные для высокой миссии на Совете кланов, – сказал Даглас. – Можно смело говорить, что нам даны все необходимые полномочия, и мы вправе делать самые ответственные заявления… Если желаете, мы можем предъявить составленный по всем правилам и удостоверенный личными печатями глав кланов документ…
Он сделал движение рукой, словно собирался открыть висевший на поясе кошель из черной козлиной шкуры.
Сварог предупредил его попытку, решительно протянув руку, – он вспомнил, что усомниться в честном слове дворянина повсеместно означает нанести тому смертельное оскорбление, а уж что касается патриархально помешанных на чести гланцев…
– Не трудитесь, глэрд. Мне достаточно вашего слова.
– Я польщен, государь, что вы так говорите, – величественно кивнул старик. – Я буду краток. Мы, выбранные главами кланов, явились сюда, чтобы предложить вам корону королевства Глан – со всеми правами и обязанностями, вытекающими из владения таковою…
Что немного странно и немного смешно, но Сварог не ощутил ни особого волнения, ни особого удивления. Сам поразился такой бесчувственности – как-никак момент был историческим, что ни говори.
И тем не менее… В душе ничто не колыхнулось. А немногие мысли, приходившие на ум, были, вот стыдобушка, напрочь лишены эмоций, лирики и романтики. Вполне деловито, холодно он калькулировал в уме: «Короли там никогда не были самодержцами, вечно приходилось править с оглядкой на старые традиции и „мнение кланов“, а уж мятежей и возмущений на каждый век писаной истории приходилось столько, что иному государству хватило бы на тысячелетие… С другой стороны – это как-никак страна. Несколько полков полного состава, множество вооруженного народа, сызмальства приученного владеть оружием. При нужде из них можно составить ополчение, не уступающее иным регулярным полкам соседей. Несколько военных кораблей морского плавания, крепости, университет, серебряные прииски… По сравнению с нынешней своей „державой“ – сущий клад…»
Неужели эти мысли означали, что он помаленьку становится настоящим монархом, выше всего ставящим пресловутые – а почему, собственно, пресловутые? – государственные интересы? С гланцами можно всерьез прищемить хвост этой наглой молодой красотке, лоранской королеве, можно отправить в Три Королевства тысяч двадцать народу…
– Я понимаю, государь, что наша страна – не самое ценное приобретение, – продолжал Даглас. – Земли скудны, враг силен, жители вольнолюбивы и строптивы… И тем не менее мы решили обратиться именно к вам. Король после несчастного случая на охоте не проживет долго, он еще цепляется за жизнь, но лекари не дают ни малейшей надежды. Мы больше всего боимся, что после его кончины начнется, как уже не раз случалось, война кланов. Нет достаточно авторитетного и сильного претендента, сумевшего бы устроить всех. А вот вы нам представляетесь именно такой кандидатурой… Вы, наверное, сами не отдаете себе в том отчета, но вы известны на континенте больше, чем вам думается. После вашего похода в Три Королевства, после завоевания вами Хелльстада вы стали чересчур заметной фигурой… И уж во всяком случае тем, против кого остерегутся бунтовать иные наши мятежные вельможи. Мы хорошо и долго изучали настроения людей, собирали мнения, прислушивались к разговорам… да что там, откровенно признаюсь, разослали множество тайных агентов, и после их подробных донесений я могу говорить со всей уверенностью – вы будете сидеть на троне крепко. Мы, со своей стороны, приложим все силы, чтобы стать вам надежной опорой.
– Простите, глэрд, а вы хорошо обдумали мою кандидатуру? – спросил Сварог. – Признаюсь сразу: характер у меня не из легких, я ни за что не соглашусь с ролью чисто декоративной фигуры. – Глядя в глаза седоусому старику, он продолжал внятно и жестко: – Может оказаться так, что я потребую беспрекословного повиновения и найду способы его добиться…
– Мы к этому готовы, государь.
– Ваше величество… – заговорил вдруг монах, и судя по тому, как раскрывший было рот Даглас так и не произнес ни слова, Сварог понял, что человек в коричневой рясе здесь равный среди равных, если не более. – Со своей стороны, могу вам гарантировать полную и безоговорочную поддержку Братства. Каковое, как многим прекрасно известно (казалось, он обращает эти слова не к Сварогу, а к семерке глэрдов), распространяет свою деятельность на весь континент, и по зову братьев из одной страны на помощь всегда готовы прийти остальные. Я не хвастаю, государь, я говорю о реальном положении дел – Братство не знает границ… Вам доводилось уже встречаться с нашими братьями – и они о вас очень высокого мнения. Не сочтите за дерзость, но мы, как могли и как умели, постарались вас изучить. Вы уже показали себя как борец с известным Злом. И я вас прошу вновь вступить в борьбу. На нас движется Горрот. Многое из того, что было против нас пущено в ход, относится к тому, кого вы ненавидите не менее нашего. При взятии горротцами крепости Корромир…
– Возможно, вас это удивит, но я знаком с этой историей, – мягко прервал Сварог. – Мне пришлось даже наблюдать…
– Тем лучше, ваше величество. В таком случае вы даже лучше представляете себе угрозу, чем мне казалось поначалу… У нас нет доказательств, позволивших бы апеллировать к императорскому трону. Однако от этого ситуация не стала менее грозной. Против нас выступила Тьма. И вы кажетесь нам единственным, кто способен ее остановить. Если вы готовы взвалить на себя эту ношу…
– Согласен, – сказал Сварог.
И услышал единодушный вздох облегчения. «Мало мне было своих забот? – подумал он с усталой обреченностью. – А впрочем, как знать, вдруг да выгода и окажется взаимной…»
– Мы немедленно свяжемся с Советом, – сказал Даглас, изо всех сил стараясь не улыбаться во весь рот. – Кстати… Известно ли вам, государь, что ваши далекие предки обитали в Глане еще до Шторма? Значительно ранее Шторма?
– Я слышал краем уха, – кивнул Сварог.
– Сохранились даже остатки одного из ваших замков – конечно, за семь тысяч лет от него осталось совсем немного… Ваши предки тогда звались не Гэйры, а Гайры.
– А что случилось с королем? – спросил Сварог.
– Лошадь понесла и ударила его головой о сук.
– Печально, – сказал Сварог из чистой вежливости, чтобы только не молчать.
– Это еще не самое печальное, государь, – сказал монах. – Печальнее всего то, что за полтора года с королевской фамилией произошла череда столь же трагических и на первый взгляд вызванных совершенно естественными причинами умертвий. Сначала вдовствующая королева-мать, женщина вполне крепкая, почувствовала головокружение на крутой лестнице, упала и сломала шею. Потом младший брат короля утонул всего в полулиге от берега – лодка отчего-то перевернулась при ясной погоде и полном отсутствии волнения на море. Юноша был отличным пловцом, но тут отчего-то оплошал, и волны выбросили на берег труп без признаков насильственной смерти, а двух моряков так и не нашли. Через месяц смирные лошади, запряженные в карету дяди короля, отчего-то понесли, бросились с обрыва, прежде чем кто-нибудь успел выпрыгнуть, и все, кто сидел в карете, погибли. В деревянном летнем дворце, где остановилась супруга короля, внезапно полыхнул странный пожар, никто даже не успел выскочить, в том числе, понятно, и ее величество. (Сварог тут же навострил уши, но благоразумно промолчал.) Дочь короля, уже совершеннолетняя по нашим меркам девица, была зарублена средь бела дня в королевском замке внезапно спятившим стражником. Малолетний сын короля умер в результате опять-таки несчастного случая – в его комнате обвалились рыцарские доспехи аккурат в тот момент, когда мальчик стоял рядом и разглядывал их. Теперь несчастье с самим королем… За полтора года некая сила покончила со всеми законными претендентами на престол. Возможно, мы вам покажемся излишне подозрительными, но никто из нас не верит в роковую цепь случайностей… хотя прямых доказательств обратного у нас тоже нет. Мы просто знаем, кому выгодна эта череда смертей…
– Ну что же, – сказал Сварог. – Зачислите-ка и меня в ряды излишне подозрительных, право же, ничего не имею против… Быть может, настало время для вина, господа?
– Пожалуй, – кивнул Даглас.
Глава восьмая
ХОЛМЫ ПОД НЕБОМ
Высокий каурый жеребец Мары поравнялся с ним, и боевая подруга шепотом поинтересовалась:
– Интересно, каково оно – в юбке ходить?
Не поворачивая головы, с истинно королевским величием Сварог ответствовал:
– Надо вам сказать, гланфортесса, что юбкой эту деталь одежды именуют люди несведущие. На деле же никакая это не юбка, а мужской тартан.
– Ну, а все-таки?
– В этом есть свои выгоды, – сказал Сварог как ни в чем не бывало. – Одеваться проще. Когда случается боевая тревога, в штаны порою и не запрыгнешь спросонья в три-то секунды… Очень, понимаешь ли, рационально.
– Ну да, я так и подумала, – кивнула она с непроницаемым лицом, встряхнула рыжей гривой, перетянутой дворянской повязкой с золотыми цветами чертополоха, присвистнула, подняла коня в галоп и помчалась по луговине, описывая широкую дугу.
Сварог же ехал чинно, как и полагалось королю, – выпрямившись в седле, крепко держа широкие черные поводья, вышитые тем же чертополохом и золотыми медвежьими головами. За его правым плечом знаменосец торжественно вез старинный королевский штандарт – окованный золотом огромный череп пещерного медведя на длинном шесте, позванивавший замысловатыми висюльками. Вокруг, охватив широким, надежным кольцом, скакали с каменными лицами молодые дворяне из Медвежьей Сотни – королевской лейб-гвардии, народ отчаянный, сплошь безземельные и безденежные младшие сыновья. С кем с кем, а уж с ними Мара моментально нашла общий язык, поскольку в Глане с его бедноватой патриархальностью амазонки были отнюдь не редкостью, даже в Медвежьей Сотне их насчитывалось десятка полтора. Вот Элкону пришлось потруднее – ездить верхом он почти не умел, как и владеть мечом, а тех, перед кем он мог бы похвастать виртуозностью в обращении с компьютером, в стране попросту не имелось (впрочем, как и в прочих державах континента). Отношение к книжникам в Глане было, конечно, уважительным, но и с долей легкого пренебрежения – по старинке тут жили, по прадедовским традициям, согласно коим выживание зависело в первую очередь от оружия, а уж в последней степени – от покрытых типографскими значками или чернильными строками листов бумаги. Признаться, в этом была своя сермяжная правда: маловато в этой бедной стране возможностей для серьезного книжника, не развернешься…
Впрочем, судя по виду, парнишка не комплексовал. Сварог уже дознался тишком о причинах столь горделивого вида – та самая беспутная горняшка, подученная Марой, сумела-таки быстренько внушить юному вундеркинду, что он и в других отношениях весьма неплох. Так что на лице Сварогова «министра науки» откровенно играла удовлетворенная мужская гордость. Ну и ладненько, Мара права, от сотрудничков с комплексами толку не добьешься…
Сам Сварог втихомолку отдыхал душой. В отличие от Готара, где буквально все пришлось строить на голом месте, здесь от него и не требовали впрягаться в работу подобно могучему ломовому жеребцу ялмарской породы. За неделю, предшествовавшую сегодняшней коронации, так и не нашлось, собственно, серьезных дел, достойных приложения королевской десницы. Разумеется, он изучил и подмахнул множество бумаг, но это была рутина, связанная со сменой монарха, и не более того. Длилась она всего-то день-два, а потом наступило затишье.
Страна жила и работала, как нехитрый, но надежный механизм. Как успел понять Сварог, авторитетный король здесь исполнял главным образом роль пожарной команды, в чьих услугах решительно не нуждаются, пока нигде не заполыхает и стоит тишь, гладь да божья благодать. И это его на данном этапе полностью устраивало – он не ощущал в себе бесцельного реформаторского зуда, желания крушить и перестраивать ради самого процесса. Свою идею о переселении части гланцев в Три Королевства он, понятно, не оставил, но план этого нешуточного мероприятия взялся уже разрабатывать по его приказу глэрд Таварош, толковый, по отзывам, министр, при здешней управленческой незамысловатости свободно управлявшийся и с финансами, и с мореплаванием, и с земледелием, да много с чем еще. А самому Сварогу, судя по деликатным, но достаточно твердым намекам, предстояло вскоре сосредоточиться на более приличествующем гланскому королю занятии: как следует намять холку горротцам, захватившим кроме крепости Корромир еще и все Заречье.
К этой идее он отнесся с превеликой охотой и по вдумчивом размышлении собирался применить против Стахора Горротского его же оружие: средства войны, мягко скажем, нетривиальные, зато впрямую не нарушавшие правил. Коли уж Стахору было угодно развлекаться с живыми зажигательными бомбами в облике обычных дворняг, пусть не плачется, если сам столкнется с неприятными сюрпризами… Проще говоря, Сварог намеревался приволочь из Хелльстада парочку глорхов, исполинских змеюк с некоторыми зачатками интеллекта, и, не мудрствуя лукаво, запустить их в Заречье с приказом особо не церемониться с попавшимися на пути горротцами.
Даже если Стахор после такой диверсии начнет жаловаться и забрасывать императрицу челобитными (хотя, по слухам, горротский король до таких пошлостей опускаться не любит), все обойдется. К нечистой силе глорхи не относятся, это не более чем исполинские змеюки, пусть и обладающие кое-какими странноватыми способностями. Элкон, по просьбе Сварога как следует покопавшийся в земных законах, вскоре прибежал с торжествующим видом и заявил: согласно таким-то и таким-то параграфам известных уложений, глорхов вполне можно провести по бумагам как «боевых животных, выдрессированных соответствующим образом и относящихся к исстари обитающим на Таларе либо Сильване видам». Свароговы змеюки этим требованиям отвечали как нельзя лучше: во-первых, несомненные животные, не люди и не демоны, а во-вторых, обитают уж настолько исстари… Так что Стахора ждали неприятные сюрпризы. Планами своими Сварог пока поделился лишь с привезенной им сюда троицей верных сподвижников, но гланцам эта затея, надо полагать, придется по вкусу… И поделом Стахору, сам виноват, нечего баловаться с сомнительными изобретениями непонятного пока происхождения…
Ехавший впереди глэрд Даглас свернул с тракта на узкую тропу. Кавалькада повернула следом, и они еще с полчаса ехали среди невысоких, поросших лесом холмов, пока не оказались перед продолговатым бугром, увенчивавшимся грудой обомшелых камней. Кое-где они были разворочены, очищены от мха, в двух местах выкопаны неглубокие ямы.
Медвежья Сотня рассыпалась, надежно оцепив окрестности. Сам Сварог к неустанному его бережению, порой переходившему все границы бдительности, относился чуть насмешливо, но вот его сановники настаивали именно на таких неусыпных предосторожностях, открытым текстом напоминая о трагедии королевской фамилии, за полтора года странным образом пресекшейся начисто.
Сварог подчинился – и не стал им говорить, что сам он пока что не ощущал, как ни старался порой, присутствия какой бы то ни было черной магии в опасной близости. Он хорошо знал, что ему на это ответили бы Даглас, Таварош или ведавший здешними спецслужбами Баглю: что во всех прошлых невзгодах, постигших всю без исключения венценосную семью, знающие люди тоже не усмотрели ни малейших проявлений черной магии.
Неплохо было бы вытащить сюда старуху Грельфи, но она сейчас разбирается со взятыми живьем шпионами «Черной благодати», и что-то там у нее затянулось…
Даглас вытянул руку в черной замшевой перчатке:
– Извольте полюбопытствовать, мой король. Это и есть замок Гайров, стоявший здесь более семи тысяч лет назад. Вон там, у остатков главной башни, мои люди раскопали плиту с высеченным гербом…
Бросив поводья подскочившему телохранителю, Сварог спрыгнул на землю, одернул черный в желто-красную клетку тартан и вразвалочку зашагал к груде камней. Оказалось, что под юбку здесь надевали добротные суконные портки длиною чуть ли не до колен, так что с верховой ездой никаких хлопот не возникало. А привыкнуть к тартану оказалось нетрудно: что поделать, король обязан чтить традиции…
Он стоял, опираясь на древко Доран-ан-Тега, задумчиво глядя на бесформенную кучу почти сросшихся с землей камней и добросовестно пытался пробудить в душе хоть какие-то чувства. Ничего не получалось. На расчищенной щербатой плите и в самом деле легко узнавался герб Гэйров – скачущий конь и меч, высеченные глубоко, неуклюже. Он понимал, что все так и есть, что здесь когда-то обитали его отдаленнейшие предки, – не специально же для него соорудили древние развалины, здешние глэрды отнюдь не ангелы, но все же не стали бы опускаться до такого…
И все равно ничто не ворохнулось в душе. Слишком много времени прошло. Семь тысяч лет – срок, не вполне и вмещавшийся в сознание. Сохранись какие-нибудь портреты, изображения, документы, было бы проще проникнуться, а так… Продолговатая груда заросших черно-зеленым мхом камней, уже ничем почти и не напоминавших рыцарский замок, справа проглядывает нечто похожее на примитивную лестницу, в ямах виднеются бурые черепки, впору повторить вслед за святым Рохом, на склоне лет написавшим «Размышления о движении и покое»: «Все, чего ни коснись, хоть ненадолго, да пребывает в покое однажды, и только Время движется неустанно, увлекая за собой даже то, что считается олицетворением покоя…»
Не было ни Времени, ни Вечности – только груда замшелых камней, переживших и долгие тысячелетия покоя, и Шторм, их полную противоположность.
Неизвестно отчего хмурясь, он вернулся к поджидавшим его в отдалении спутникам, взял поводья у телохранителя и рывком взмыл в седло. Медвежья Сотня торопливо сомкнула кольцо, а перед глазами у Сварога на миг вновь встала непонятная и тягостная картина, навещавшая и прежде: странный зал в черно-красных тонах, высокие окна и плоские золотые чаши на столе, и полное одиночество, и смертельная тоска…
Отгоняя это неведомо почему привязавшееся видение, он тряхнул головой и подхлестнул горячего коня. Свита галопом понеслась вслед, гремя оружием и звеня трензелями.
…Еще часа через полтора они подъехали к гребню холма, перевалили через него и стали спускаться в долину, напоминавшую огромный амфитеатр, разве что без скамеек. Она была весьма обширной, не менее трех лиг в диаметре, почти посередине зеленели три округлых высоких холма. И повсюду по склонам, куда ни глянь, стояли люди, пешие и конные, в молчании и строгом порядке, в праздничных одеждах. Их было, пожалуй что, несколько тысяч. Со всей страны собрались – главы кланов и простые дворяне, землепашцы, мастеровые и моряки, книжники и инженеры. Отдельной пестрой кучкой стояли иностранные послы – Сварог их сразу высмотрел, во-первых, по церемониальным вымпелам соответствующих держав, во-вторых, по штанам. Прах побери эти вековые традиции… Но ничего не поделаешь. Коронация есть коронация.
Подъехавший стремя в стремя Даглас сочувственно шепнул:
– Старинные обычаи, мой король, увы…
И, спешившись, сам принял у него поводья. Обреченно вздохнув, Сварог положил топор на траву и, перехватив насмешливый взгляд Мары, преспокойно отвернулся. И направился в гордом одиночестве на вершину самого высокого холма – по неширокой тропинке, окружавшей его спиралью.
На вершине дул легонький ветерок, всадники и пешие казались крохотными, как шахматные фигурки. Навстречу Сварогу, оживившись, двинулись три древних старухи – в простых черных платьях с вышитыми на груди медвежьими головами, седые космы перехвачены широкими повязками из серебряной нити. Морщинистые лица вроде бы светились искренним доброжелательством, но дряхлость их навевала неприкрытую тоску, напоминая о неумолимо текущем времени, не знающем остановок и покоя. Смертельно не хотелось когда-нибудь и самому стать таким же, подпираться корявой клюкой и шамкать беззубо. Как бы исхитриться и помереть в относительном расцвете лет, в каком-нибудь жарком бою, в бездумной сече?
– С прибытием, мой светлый король, – проговорила передняя старуха и поклонилась ему не так уж низко. Должно быть, дело тут было не в отсутствии должной почтительности, а в чисто физических возможностях. Пожалуй что, поклонится земно – так и не разогнется потом, церемонию испортит…
– Приветствую вас, хранительницы земли, – гладко ответствовал Сварог, как учили.
Поначалу, узнав о процедуре здешней коронации, он насторожился – не влипнуть бы ненароком в какой-нибудь языческий ритуал, от которого потом не отмоешься, но мрачный брат Фергас его опасения развеял в два счета, пояснив, что речь идет всего-навсего о возникшем в полузабытые времена безобидном обычае, не имевшем ничего общего с поклонением поганым идолищам. Новоиспеченный король припадает к Матушке-Земле, всего-то и дел, ни кровавых жертв, ни молений черт знает каким силам…
Старуха, казавшаяся высохшей и бесплотной, как большая бабочка из гербария, приступила к делу незамедлительно:
– Раздевайся, твое величество. Люди ждут.
– Совсем? – поежился Сварог.
– А ты как думал? Ты не топчись, не топчись, нас ничем таким уже не удивишь ни в каких смыслах, повидали на своем веку и не такие диковины… Да какие это диковины, если прикинуть…
Вздохнув, Сварог принялся снимать с шеи в первую очередь тяжелые орденские цепи. Среди высших регалий сопредельных держав уже не было гланского ордена Чертополоха, который пришлось снять сразу, едва он согласился занять здешний престол. Так уж было на Таларе заведено – ни один земной король (да и императрица тоже) никогда не носит орденов собственного государства, поскольку он и так распоряжается всеми наградами, как полновластный хозяин, удостаивает и лишает. По размышлении Сварог признал в этом не только определенную логику, но и сермяжную правду…
– Ты одежонку-то на землю клади, клади, – не отставала старуха. – Вешалок тут нету. Трава чистая, не украдет никто, кому тут красть, сам подумай…
Косясь на далеких зрителей, Сварог стягивал последнее. Ну, в конце концов, подзорных труб ни у кого из зрителей нет, тут вам не театр с балеринами, так что придется перетерпеть, в конце концов, это не стриптиз, а ответственнейшая церемония, где никому не придет в голову скалить зубы, за исключением Мары, но ее отсюда и не рассмотреть вовсе…
Оставшись голым, как Адам до грехопадения – лишь с нательным крестиком на шее, единственным предметом, оставшимся от его прошлой жизни, Сварог зябко поежился. Ветерок был не столь уж и пронзительным, но голому человеку и под таким неуютно.
– А это у тебя что? – узрела старуха, тыча сухим пальцем в крестик.
– А этого ты, бабушка, не трожь, – сказал Сварог решительно. – Не твоего ума дело.
Читать бесплатно другие книги:
